Общество сохранения «Катти Сарк» 29 страница
— Девятьсот?! Ехидная сила! — вскричал Давыдов.
— Нет уж, не ехидная, а просто — сила! — гордо ответил Старожилов. — Администрация предоставляет нам четырнадцать экскаваторов, транспортеры, грузовики — словом, все необходимое. Такую раскопку устроим, что в истории не слыхивали!
Профессор крякнул от восхищения. Сам труд во всем его величии шел на помощь науке, бескорыстно и могуче. Давыдов почувствовал небывалую уверенность в успехе своих поисков. Десятки тысяч тонн земли, прятавшей в себе научную тайну, теперь казались вовсе не такими страшными. Забыв о всех сомнениях, трудностях и невзгодах, Давыдов показался себе невероятно сильным. С такой поддержкой он заставит ответить эти косные массы песков, мертво пролежавшие семьдесят миллионов лет…
Давыдову даже не пришло в голову, что раскопки могут оказаться безрезультатными. Он не мог сейчас представить себе этого. Особенно когда в полутораста метрах позади лежал скелет ящера, убитого человеческим оружием…
— Намечайте площадь раскопок, начальник! — раздался голос Старожилова. — Имейте в виду, что граница эоловых песков идет вкось, простирается с северо-запада на юго-восток. Левее вклинивается полоса песков речного происхождения.
Профессор взобрался на склон котлована и долго смотрел, соображая и подсчитывая, на участок нетронутой степной почвы, удалявшийся к уступам гор.
— Что, если мы возьмем квадрат вон от того столба направо и сюда?
|
|
|
— Тогда левый угол зацепит речные пески, — возразил Старожилов.
— Прекрасно! Я именно этого и хочу, чтобы мы прошлись берегом древнего потока. Около когда-то бывшей воды… Ну, давайте обмерим да поставим вешки. Рулетка у вас с собой?
— Зачем рулетка? Шагами обмерим, не скупитесь, начальник! Съемку-то сделаем после вскрытия.
— Постараюсь не скупиться, — улыбнулся профессор энтузиазму сотрудника. — Начнем. Идите вон туда, к холмику… Мне хочется сегодня успеть телеграфировать профессору Шатрову.
На месте, где двенадцать дней назад Давыдов с помощником мерили шагами кочковатую полынную степь, раскинулась громадная выемка в девять метров глубины. Ветер крутил в ней столбы пыли, вздымавшейся со сглаженной и подсохшей поверхности плотно слежавшихся меловых песков. Вдоль восточного края выемки желтая окраска пород изменялась, переходя в серый, стальной цвет. Старожилов расхаживал взад и вперед, распоряжаясь отрядом своих помощников, перебиравших и перекапывавших пески, расчищавших найденные скелеты. Давыдов вызвал из Москвы всех препараторов института и своих четырех аспирантов, отозвал со строительства номер два научного сотрудника, работавшего там. Тридцать рабочих под наблюдением всех десяти сотрудников перебирали толщу костеносных песков, продвигаясь все ближе к границе серых пород, где встречались только обломки костей и большие окаменелые стволы хвойных деревьев.
|
|
|
Знойное солнце жестоко палило сверху, песок был горяч, но это нисколько не смущало увлеченных своей работой людей.
Давыдов спустился в выемку и остановился около большого скопления, обнаруженного еще в котловане. Там оказалось шесть скелетов динозавров, перепутавшихся своими костями. В шестидесяти метрах к востоку был вскрыт скелет гигантского хищника, одиноко лежавший невдалеке от границы речных песков. Вблизи него нашли еще три скелета небольших хищных ящеров размерами с собаку. Больше на всем протяжении выемки ничего не было найдено, не находилось и костей, пробитых таинственным оружием. Давыдов с тревогой осматривал раскопанную часть выемки, как будто подсчитывал оставшиеся шансы.
— Илья Андреевич, подойдите к нам, — донесся голос Жени, — мы нашли черепаху!
Давыдов обернулся и медленно пошел на зов. Женя с Михаилом второй день обкапывали и очищали громадную голову хищного динозавра с раскрытой пастью, наполненной страшными загнутыми зубами.
|
|
|
Женя поднялась из ямы навстречу профессору, сморщилась от боли в затекших ногах, но сейчас же радостно улыбнулась.
Белый платок подчеркивал загар ее лица, покрытого крошечными росинками пота.
— Вот тут, — показала Женя препаровальным инструментом в глубь ямы, — черепаха. Она лежит почти под черепом. Спускайтесь к нам! — И девушка легко спрыгнула вниз. — Я расчистила сверху карапакс,[98] — продолжала Женя. — Он очень странный — с каким-то перламутровым отливом, и скульптура необычная.
Давыдов с трудом согнул свое массивное тело в тесной траншее, заглядывая под гигантский череп хищного динозавра. Из сыроватой и потому более темной породы выступал маленький купол около двадцати сантиметров в поперечнике. Поверхность этого купола была покрыта орнаментом из ямок и бороздок, хранивших следы радиального расположения. Цвет кости был необычный — темно-фиолетовый, почти черный, резко отделявшийся от белых костей черепа динозавра. Необычным был и перламутровый блеск этой странной кости — гладкая, точно полированная, она смутно светилась в тени на дне ямы.
У Давыдова все расплылось в глазах. Кряхтя, он приблизил лицо к странной находке, с величайшей осторожностью счищая песчинки концами пальцев. Профессор заметил шов между отдельными костями, проходивший посередине купола, и второй, пересекающий его поперек, ближе к одному краю.
|
|
|
— Позовите Старожилова скорее! — поднял Давыдов побагровевшее от прилива крови лицо. — И рабочих сюда!
Жене передалось волнение ученого. Звонкий голос девушки понесся над изрытыми песками. Старожилов прибежал молниеносно, как показалось Давыдову, погруженному в рассматривание странной находки.
Терпеливо, медлительно и нежно профессор и его сотрудник принялись снимать породу вокруг темно-фиолетового куполка. С боков кость не расширялась в глубину, стенки купола стали отвесными и превратились в неправильное, слегка сдавленное полушарие. Давыдов, очищавший свою сторону, вдруг почувствовал, что препаровальная игла погрузилась в податливую рыхлость песка, точно кость окончилась в этом месте. Некоторое время профессор осторожно нащупывал границы и, наконец решившись, вращательным движением иглы быстро разрыхлил породу. Песок смели мягкой кистью. Нижний край кости здесь оказался закругленным и утолщенным, он врезался в стенку полушария двумя широкими дужками.
Крик, который вырвался из широкой груди Давыдова, заставил вздрогнуть стеснившихся около него сотрудников.
— Череп, череп! — завопил профессор, уверенно расчищая породу.
Действительно, освобожденные от породы большие пустые глазницы обозначались совершенно отчетливо. Теперь ясно выступил широкий и крутой лоб. Загадочный купол был просто верхней частью черепа, подобного человеческому, немного больших, чем у среднего человека, размеров.
— Попался, небесный зверь или человек! — с бесконечным удовлетворением сказал профессор, с усилием разгибаясь и потирая виски.
Голова закружилась, и он тяжело привалился к стене ямы. Старожилов поспешно схватил профессора за локоть, но тот нетерпеливо отстранил его:
— Действуйте! Приготовьте большую коробку, вату, клей — череп нужно поскорее вынуть. По-видимому, он прочен. Отделяйте осторожно — дальше вглубь должны быть кости скелета, его скелета. Пусть рабочие снимают послойно всю породу вокруг. Скелет динозавра сразу же разобрать и удалить. Перекопайте все — каждый сантиметр этого участка. Весь песок нужно просеять…
Шатров спешил по длинному коридору института, не отзываясь на приветствия встречавшихся с ним сотрудников. Он оказался перед той самой дверью, в которую входил с коробкой Тао Ли два с половиной года назад. Но сейчас Шатров не медлил у входа, не улыбался лукаво, перед тем как поразить друга неожиданностью приезда. Со строгим, сосредоточенным лицом он вбежал прямо в кабинет.
Давыдов немедленно отложил в сторону бумагу, на которой записывал какие-то расчеты.
— Алексей Петрович! Вы прямо дипкурьер! — загудел он, как в бочку. — Для вас такая скорость даже неприлична… Когда вы получили мое письмо с описанием всех обстоятельств находки?
— Вчера утром. Выехал в пять часов. Но, ей-ей, я на вас обижен. Будто вы не могли сообщить мне раньше! Зачем было писать уже post factum? То вы неистовствовали, требуя от меня предполагаемого облика небесного зверя, а когда нашли, молчали до конца раскопок!
Шатров рассерженно дернул плечом и забегал по кабинету.
— Не сердитесь, Алексей Петрович. Я тоже хотел сделать вам сюрприз. Что из того, если бы вы узнали на две недели раньше? Только волновались бы и томились, изнывая от нетерпения в своем Ленинграде.
— Я приехал бы туда, ей-ей! — сердито крикнул Шатров.
— Приехали бы? — изумился Давыдов. — На раскопки? Право, вы совсем переменились, а я не знал…
Шатров не выдержал и улыбнулся.
— Ну, вот так лучше, дорогой друг. Зато вы увидите небесную бестию сию же минуту. — Давыдов направился к шкафу, взялся за ручку, веселый и торжествующий. — Как это по-вашему — ок! — Давыдов потянул дверцу, она раскрылась…
— Стойте, Илья Андреевич! — вскричал Шатров. — Подождите! Закройте!
Удивленный Давыдов послушно закрыл шкаф.
— Я не успел вам прислать свои предположения, — пояснил Шатров, — теперь я хочу потерпеть еще несколько минут и прочесть их вам, прежде чем увижу череп небесного пришельца. Очень интересная проверка: может ли наш ум предвидеть далеко, верен ли путь аналогий, исходящих из законов нашей планеты, для других миров?
— Превосходно придумали! Давайте!
Давыдов, как бы для верности, запер шкаф на ключ и подошел к столу. Шатров извлек большие листы бумаги, исписанные его ровным, довольно крупным, удивительно четким почерком.
— Я не буду читать всего, не терпится, — сознался он. — Просмотрим лишь общие выводы. Помните, мы согласились, что схема животной жизни, основанная на белковой молекуле и энергии кислорода, должна быть общей для всей вселенной. Мы согласились на том, что вещества, слагающие организм, использованы не случайно, а в силу своей распространенности и своих химических свойств. Мы согласились также, что планета, наиболее пригодная для жизни в любой планетной системе, должна быть сходна с нашей Землей. Во-первых, в смысле тепловой энергии, получаемой от своего солнца; если оно больше и ярче нашего, эта планета должна быть дальше; если солнце меньше и холоднее, условия нагрева, подобные Земле, могут быть на более близкой к нему планете.
Во-вторых, эта планета должна быть достаточно велика, чтобы притяжением своей массы удержать вокруг себя достаточно мощную атмосферу, защищающую от холода мирового пространства и космических излучений. И не слишком велика, чтобы она могла потерять во время далекой стадии своего существования, еще в раскаленном виде, значительную часть газов, молекулы которых рассеялись бы в мировом пространстве, иначе вокруг планеты получится слишком густая атмосфера, непроницаемая для солнца и полная вредных газов.
В-третьих, скорость вращения вокруг своей оси также должна быть близкой к скорости вращения Земли. Если вращение очень медленное, получится убийственный для жизни перегрев одной стороны и сильное охлаждение другой; если очень быстрое — нарушатся условия равновесия планеты такой величины, она потеряет атмосферу, сплющится и в конце концов разлетится на куски.
Ergo — сила тяжести, температура и давление атмосферы на поверхности такой планеты должны быть, по существу, приблизительно одинаковыми с нашей Землей.
Таковы основные предпосылки. Следовательно, вопрос в основных путях эволюции, создающих мыслящее существо. Каково оно? Что требуется для развития большого мозга, для его независимой работы, для мышления? Прежде всего должны быть развиты мощные органы чувств, и из них наиболее — зрение, зрение двуглазое, стереоскопическое, могущее охватывать пространство, точно фиксировать находящиеся в нем предметы, составлять точное представление об их форме и расположении. Излишне говорить, что голова должна находиться на переднем конце тела, несущем органы чувств, которые опять-таки должны быть в наибольшей близости к мозгу для экономии в передаче раздражения. Далее мыслящее существо должно хорошо передвигаться, иметь сложные конечности, способные выполнять работу, ибо только через работу, через трудовые навыки происходит осмысливание окружающего мира и превращение животного в человека. При этом размеры мыслящего существа не могут быть маленькими, потому что в маленьком организме не имеется условий для развития мощного мозга, нет нужных запасов энергии. Вдобавок маленькое животное слишком зависит от пустяковых случайностей на поверхности планеты: ветер, дождь и тому подобное — для него уже катастрофические бедствия. А для того, чтобы осмысливать мир, нужно быть в известной степени независимым от сил природы. Поэтому мыслящее животное должно иметь подвижность, достаточные размеры и силу, ergo — обладать внутренним скелетом, подобным нашим позвоночным животным. Слишком большим оно также быть не может: тогда нарушаются оптимальные условия стойкости и соразмерности организма, необходимые для несения колоссальной дополнительной нагрузки — мозга.
Я слишком распространился… Короче, мыслящее животное должно быть позвоночным, иметь голову и быть величиной примерно с нас. Все эти черты человека не случайны. Но ведь мозг может развиваться тогда, когда голова не является орудием, не отягощена рогами, зубами, мощными челюстями, не роет землю, не хватает добычу. Это возможно, если в природе имеется достаточно питательная растительная еда; например, для нашего человека большую роль сыграло появление плодовых растений. Это освободило его организм от бесконечного пожирания растительной массы, на что были обречены травоядные, а также от удела хищников — погони и убивания живой добычи. Хищное животное хотя и ест питательное мясо, но должно обладать орудиями нападения и убийства, мешающими развитию мозга. Когда есть плоды, тогда челюсти могут быть сравнительно слабыми, может развиваться огромный купол мозгового черепа, подавляющий собою морду. Тут можно еще очень много сказать о том, каковы должны быть конечности, но это ясно и так: свобода движений и способность держать орудие, пользоваться орудием, изготовлять орудие. Без орудия нет и не может быть человека. Отсюда последнее. Назначение конечностей должно быть раздельным: одни должны выполнять функцию передвижения — ноги, другие быть органами хватания — руки. Все это связано с тем, что голова должна быть поднята от земли, иначе ослабнет способность восприятия окружающего мира.
Вывод: форма человека, его облик как мыслящего животного не случаен, он наиболее соответствует организму, обладающему огромным мыслящим мозгом. Между враждебными жизни силами космоса есть лишь узкие коридоры, которые использует жизнь, и эти коридоры строго определяют ее облик. Поэтому всякое другое мыслящее существо должно обладать многими чертами строения, сходными с человеческими, особенно в черепе. Да, череп безусловно должен быть человекоподобен. Таковы вкратце мои выводы. — Шатров умолк. Сдерживаемое им нетерпение прорвалось наружу: — Теперь давайте небесного зверя, скорее!
— Сию минуту! — Давыдов остановился у шкафа. — Должен сказать, Алексей Петрович, что вы глубоко правы. Это изумительно! В такие минуты чувствуешь, как могуча наука, чудесное мышление человека…
— Ладно, сейчас увидим. Давайте его.
Давыдов извлек из шкафа широкий лоток.
Перед Шатровым оказался странный темно-фиолетовый череп, покрытый орнаментом из ямок и бороздок, углубленных в кость. Мощный костяной купол — вместилище мозга — был совершенно подобен человеческому, так же как и огромные глазные впадины, направленные прямо вперед и разделенные узким костным мостиком переносицы. Вполне человеческими были и круглый, крутой затылок и короткая, почти отвесная лицевая часть, ушедшая под огромный, надвинутый на нее лоб. Но вместо выступающих носовых костей была треугольная ямка. От основания ямки верхняя челюсть, клювообразная, слегка загнутая вниз на конце, резко выдвигалась вперед. Нижняя челюсть соответствовала верхней и также не имела ни малейшего следа зубов. Ее суставные концы упирались почти горизонтально в ямки на концах широких отростков, спускавшихся вниз впереди круглых больших отверстий по бокам черепа, под висками.
— Он прочен? — тихо спросил Шатров и после утвердительного кивка Давыдова взял череп в руки. — Вместо зубов, видимо, режущий роговой край челюсти, как у черепахи? — спросил Шатров и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Строение челюстей, носа, слухового аппарата довольно примитивно… Эти ямки на костях, вся скульптура показывают, что кожа очень плотно прилегала к кости, без подкожного мышечного слоя. Такая кожа вряд ли могла иметь волосы. А отдельные кости… в них, конечно, нужно поразобраться, но смотрите: челюсть из двух костей; это тоже более примитивно, чем у человека…
— Значит, их эволюционный путь до мыслящего существа был короче, — вставил Давыдов.
— Именно так. Там, на их планете, могла быть несколько иная природная обстановка, другой ход геологических процессов, другие условия естественного отбора… Интересно, вы исследовали состав этой кости?
— Точно — нет. Но все же знаю, что она в основном не из фосфорнокислого кальция, как у нас, а…
— Из кремния? — быстро перебил Шатров.
— Вы правы. И это понятно: кремний по химическим свойствам во многом аналогичен углероду и вполне может быть использован в биологических процессах.
— Но скелет? Кости? Неужели ничего не нашли?
— Абсолютно ничего, кроме… — Давыдов вытащил из шкафа второй лоток, — вот этого…
Перед Шатровым оказались два небольших металлических обломка и круглый диск около двенадцати сантиметров в диаметре. Маленькие обломки имели грани одинаковых размеров; в общем, каждый обломок походил на усеченную семигранную призму.
Металл по тяжести походил на свинец, но отличался большей твердостью и желтовато-белым цветом.
— Отгадайте, что это такое, — предложил Давыдов, подбрасывая на ладони тяжелый кусочек.
— Почем я знаю? Сплав какой-нибудь… — буркнул Шатров. — Впрочем, если вы спрашиваете, наверно, что-либо не совсем обыкновенное.
— Да, это гафний, редкий металл, похожий по физическим свойствам на медь, но тяжелее ее и несравненно более тугоплавкий. И у него есть еще одно интересное свойство: большая способность испускать электроны при высоких температурах. Это кое-что значит, особенно если вы посмотрите еще это странное зеркало.
Шатров взял металлический диск, тоже оказавшийся очень тяжелым. Край диска был закруглен и имел одиннадцать глубоких насечек, располагавшихся по окружности диска на одинаковых расстояниях. С одной стороны поверхность диска была слегка углублена, отполирована и очень тверда. Это был прозрачный, как стекло, слой, под которым виднелся чистый серебристо-белый металл, с одного края разъеденный бурым налетом. Прозрачный слой охватывался кольцом твердого сине-серого металла, из которого, собственно, и состоял весь диск. На обратной стороне диска, в центре, располагался кружок такого же прозрачного вещества, покрытого матовым налетом, с выпуклой, а не с вогнутой, как на другой стороне, поверхностью. Диаметр этого кружка не превышал шести сантиметров. Вокруг него был тот же синевато-серый металл, по которому кольцом шли вырезанные или выбитые звездочки с разным числом лучей, от трех до одиннадцати. Эти звездочки располагались без видимого порядка, но были разграничены двумя спиральными линиями, вписанными одна в другую.
— Металл, из которого состоит диск, — тантал, твердый, необычайно стойкий, — продолжал Давыдов. — Прозрачная пленка сделана из неизвестного химического соединения. Простой качественный анализ не дал результатов, а более сложное исследование я еще не успел сделать. Но металл под пленкой — это индий, замечательный металл.
— Чем замечательный? — не замедлил с вопросом Шатров.
— Этот металл и в наших приборах — лучший показатель наличия нейтронного излучения. А что это индий, я знаю точно, потому что решился высверлить вот здесь для анализа…
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 197; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!