Футбол: мифо-ритуальное действо или продукт культурной индустрии?
Спортивные игры являются важной составляющей массовой культуры. Мы выбираем в качестве репрезентативного образца спортивной игры футбол, так как он приобрел громадное значение в современной массовой культуре, выйдя за пределы спортивной игры, развлечения (и увлечения) для болельщиков, активного времяпровождения для любителей «погонять мяч» и для поклонников теле- и Интернет-трансляций. Футбол стал явлением культуры и, в свою очередь, формирующим фактором различных субкультурных объединений, то есть приобрел и социальное значение. В данной главе мы проведем анализ различных аспектов футбола, как истории, так и его современного состояния как части популярной культуры и попытаемся дать ответ на вопрос о причинах невероятной популярности футбола в значительной части современного мира.
Футбол – это игра. Вряд ли кто-то станет спорить с этим. Но в чем смысл этой игры для играющих и для наблюдателей, вовлеченных в нее на высочайшем эмоциональном уровне переживания? Известный исследователь культуры игры И. Хейзинга определяет игру как содержательную функцию со многими гранями смысла и утверждает, что всякая игра что-то значит. Значимость игры подчеркивает и антрополог К. Гирц. Руководствуясь его теорией, исследуя футбол с культурологической точки зрения, интересоваться следует не столько его онтологическим статусом. Он такой же, как у всех явлений нашего мира. Интересоваться следует его значением: что именно – гнев, высокомерие, гордость – выражается в нем и с его помощью. Исследуя футбол, мы попытаемся дать его интерпретацию как социокультурного феномена и, таким образом, проникнуть в его суть. «Хорошая интерпретация, – утверждает К. Гирц, – погружает нас в самый центр того, что она интерпретирует» (Гирц: 17). Хейзинга, известный своей игровой интерпретацией культуры, утверждает, что «в игре мы имеем дело с безусловно узнаваемой для каждого, абсолютно первичной жизненной категорией, некой тотальностью, если вообще существует что-нибудь, заслуживающее этого имени. Мы должны понять и оценить игру только в ее целостности» (Хейзинга: 12). Эта целостность в случае футбола составляет некое сложное пространство, в центре которого находится футбольное поле, на котором, собственно, происходит игра. Вторая часть этой целостности – болельщики на стадионе, которые являются активной частью игры и представляют собой активно действующее и сплоченное образование, хотя и носящее временный характер. И, наконец, самый широкий слой этого пространства тотальности – медиа-аудитория, которая присутствует на игре виртуально, но это не уменьшает эмоционального накала перед экраном телевизора. Мы намеренно выпускаем из этого пространства тотальности фанатов, чья деятельность, чаще всего носящая характер насилия, проходит за пределами стадиона, причем футбол становится в этом случае лишь поводом для различных субкультурных или контркультурных проявлений. Об этой части футбольного (вернее, околофутбольного) пространства, мы будем говорить отдельно.
|
|
|
|
|
|
Итак, существует своего рода симбиоз играющих и наблюдателей, максимально вовлеченных в игровое действо.
Перефразируя К. Гирца, можно сказать, что в футболе болельщик и игрок, добро и зло, «Я» и «Оно», творческая сила возбужденной маскулинности и разрушительная сила отпущенной на волю животности, сливаются в драме страсти, переживания, ненависти, насилия, счастья и экстаза… И вся эта драма окружена целым сводом тщательно разработанных правил (Гирц: 485). Эти правила, разрабатывающиеся в течение многих лет, придают игре в футбол характер ритуала, а за их тщательным выполнением следит судья – одна из ключевых фигур матча. Его можно сравнить с царем, с жрецом или с полицейским – он воплощает в себе черты всех их, это под его твердым руководством страсть боя находит выражение в институционально приемлемых формах. Такая форма ритуала, как и всякого древнего ритуала (а футбол уходит корнями в древность) окружена легендами, и недаром слово «легендарный» очень часто применяется по отношению к матчам, командам, футболистам, забитым ими голам. В качестве примера можно привести книгу «Как убивали „Спартак“, где низведение с пьедестала команды рассматривается как развенчивание легенды: „Легенду о „Спартаке“ жестоко и изощренно убивали, да и сейчас жизнь в ней еле теплится. Но за этой легендой – такая история и такая гордость, что до конца замарать ее не удастся никому и никогда“. Автор – известный спортивный журналист – верит в живучесть легенды: „Спартаковский дух жив… иначе не остался бы „Спартак“, несмотря на все свои беды, самой популярной командой страны. Иначе не жили бы люди в лос-анджелесах и сиднеях не своей собственной жизнью, а жизнью „Спартака“. Иначе не перечитывали бы тысячи людей более чем 800-страничную энциклопедию клуба как библию“ (Рабинер: 456).
|
|
|
Футбол, как и всякий ритуал, сопряжен с мифологией, которая связана с прошлым этой игры, но и постоянно порождается, изменения в футболе ведут к созданию все новых мифов. Во время формирования современного футбола в Англии элитные круги общества считали футбольное поле местом, где возрождаются идеалы. Поведение игрока должно было быть полным благородства и выдержки. Воспитательный характер был поставлен во главу угла. Футбол должен был стать мерилом морального поведения и закалки характера, духа солидарности, воли и мужества. Надеялись, что зрители будут следовать этим добродетелям, наблюдая за поведением игроков. Акцент делался на британском принципе „fair play“ – стремление повлиять на молодежь, претворить ценности спорта в повседневную жизнь – спорт и жизнь должны были быть единым целым.
|
|
|
Но прошло время, и британская „fair play“ превратилась в миф и вышла за пределы спортивных кругов. Реальность же футбола была другая – он развивался в контексте возрастающей коммерциализации культуры. Увеличение ставок отодвинуло на второй план первоначальный дух игры. Невольно напрашиваются сравнения с иными эпохами и динамическими процессами в их культуре. Футбол можно рассматривать как сражение команд воинов, но в эпоху массовой культуры и индустриального общества „воины“ становятся „наемниками“ – это уже не люди героической эпохи, подобные героям „Илиады“ с их культом воинской славы, а скорее наемники эпохи архаики. Труд начинает заменять игру. В современном мире миф о великих игроках, карьера которых началась игрой тряпичным мячом на пустырях, больше не работает. Став профессией для одних и серьезным занятием для других, футбол превратился в предмет изучения в школах, спортивных секциях и т. д. Это не означает, что вокруг футбола не возникает новой мифологии. Приведем лишь несколько из распространенных футбольных мифов.
1. Миф: Футбол – здоровый вид спорта.
Правда: Футбол вредит здоровью. Ученые университета Лейсестер в Англии доказали, что опасность травмы у футбольных профессионалов в среднем составляет около 12 % за матч, что в 1000 раз выше, чем аналогичная опасность в промышленности. Каждый третий игрок получает в течение сезона настолько серьезную травму, что он должен уйти с поля или сделать перерыв в игре. В среднем 1,3 раза за сезон профессиональный футболист получает настолько серьезные повреждения, что он вынужден пропускать несколько матчей подряд.
2. Миф. Пенальти – это легкий вид игры для хорошего игрока.
Правда. Пенальти – это сложный элемент игры даже для хороших игроков. Бразильский „король“ футбола Пеле называл пенальти „самым трусливым способом для того, чтобы забивать голы“, но, может быть, это был только предлог, чтобы уйти от волнующего процесса исполнения такого удара. История знает случаи, когда забить гол с пенальти не смогли даже гениальные футболисты…
3. Миф. „Матч длится 90 минут“.
Правда. Матч длится дольше. Но вообще он короче.
На самом деле „брутто“ игрового времени почти всегда больше 90 минут. Так было еще до того, как ФИФА установила перед чемпионатом мира 1998 г. правило, по которому стало необходимо указывать количество добавленных арбитром минут. Из-за игровых пауз, связанных с травмами игроков, моментов, когда забиваются голы и других остановок, один тайм длится обычно 46–49 минут, соответственно, весь матч длится около 92–98 минут.
4. Миф: „Мяч круглый“.
Правда. Возможно, но только не в футболе. В идеале мяч, конечно же, можно считать круглым. Геометрическая форма мяча бывает круглой только в состоянии его покоя. Если по нему бьют, в чем и заключается смысл футбола, она, естественно, тут же изменяется. Как показывают фотографии и замедленные повторы, изменения эти весьма драматичны. Благодаря своим эластичным свойствам наполненный газом мяч возвращается в первоначальное состояние так же быстро, при этом использует полученную энергию для того, чтобы изменить характер движения. Таким образом, становится понятно, что именно из-за того, что мяч не полностью круглый, он приобретает особую динамику. А значит, футбол существует потому, что мяч не всегда круглый. Футбольный мяч имеет своеобразную „душу“ и на некоторое время может даже противостоять земному притяжению. Как все круглое, футбольный мяч символизирует неопределенность, удачу и будущее. А первый из этих трех пунктов как нельзя лучше характеризует футбол.
5. Миф: „Хорошие футболисты становятся хорошими тренерами“.
Правда: Футболисты похуже иногда становятся еще лучшими тренерами.
Начиная с итальянца Арриго Сакки, который сделал „Милан“ в период с 1981 по 1991 годы лучшей командой Европы, постулат о том, что хороший тренер обязательно должен был быть хорошим игроком, забыт… Отметим при этом, что далеко не все плохие футболисты способны стaть хорошими тренерами.
Это только некоторые из современных мифов, возникающих вокруг футбола, но ритуалы и легенды, связанные с этим спортивным состязанием, уходят в далекое прошлое и имеют универсальное значение. Этот универсализм и архаичность подмечал И. Хейзинга: „Главные формы спортивных состязаний по самой своей природе существуют очень давно и почти не меняются. Наряду с „неорганизованными“ формами (бег, гребля, плавание) существуют и такие формы, которые сами собой развиваются в органические игры с системой правил. Особенно это относится к играм в мяч“ (Хейзинга: 222). Хейзинга отмечает динамику этих игр, переход от случайных развлечений к твердо организованной системе клубов и соревнований, причем групповые игры наиболее жестко структурированы с точки зрения системы правил. „Это древний как мир процесс – деревня меряется силой с деревней, школа играет против школы, один район города против другого. Прежде всего, это большие игры в мяч, которые требуют натренированной сыгранности постоянных команд, и именно отсюда вырастает современный спорт“ (Хейзинга: 222). Находя истоки современного спорта в древних ритуалах, Хейзинга, тем не менее, проводит четкую грань между спортивными состязаниями далекого прошлого и современной ему (мы имеем в виду 30-е гг. ХХ века) спортивной деятельностью. „В архаических культурах состязания были частью ритуальных празднеств. Они были необходимы как священные и освящающие действия. В современном спорте эта связь с культом полностью утрачена. Он стал совершенно светским и не имеет никакой органической связи со структурой общества… соревнования между странами не в состоянии поднять спорт до активной силы, созидающей стиль и культуру. Несмотря на все свое значение для участников и зрителей он остается бесплодной функцией, в которой древний игровой фактор уже успел отмереть“ (Хейзинга: 223).
Возможно, в эпоху, когда писал Хейзинга, у него были основания говорить о некоторой деградации спортивной игры как ритуального действа, как и о его асоциальности, но динамические процессы в культуре и обществе, изменившие их характер в период перехода к постиндустриальному обществу, постмодернистской культуры и мощного вторжения популярной медиатизированной культуры во все области жизненного пространства, можно говорить о двух процессах, непосредственно связанных с футболом. Во-первых, это новая волна мифологизации с ее культом звезд и обилием мифов популярной культуры (о некоторых футбольных мифах мы уже говорили выше). Игра в современном обществе обретает новые смыслы, вполне согласуясь с обобщениями Хейзинги относительно игры, которая, когда она что-то означает или что-то знаменует, находит место в сфере праздника и культа, в сфере священного. В массовом десакрализованном обществе футбол становится новым культом, праздником и выходом из рутины обыденной жизни. Во-вторых, футбол теснейшим образом связан с общественными структурами. Кроме того, что он служит „социальным цементом“, вырабатывает чувство групповой идентичности, футбол является непосредственным фактором социальной стратификации, будучи основой для формирования определенных субкультур.
Как мы уже говорили, ритуализация этого действа, превращение стихийной борьбы в „игру по правилам“ происходила постепенно. Поскольку человек всегда любил играть, прообраз футбола мы находим в Древней Греции, Риме (знаменитый „Гарпастум“), в Древнем Китае, Японии. Жестокость, с которой проходили игры, была прообразом войны. В Англии, которая считается родиной современного футбола, с ХII века существовала традиция проведения игры между юношами соседних деревень в масленичный вторник. Количество игроков не ограничивалось, мяч пинали ногами. Вражда между селениями приводила к увечьям и даже смерти. Роль мяча была символической – игра представляла узаконенную возможность свести старые счеты. Из-за присущего футболу насилия он неоднократно запрещался властями. Недаром Т. Элиот в романе „Правитель“ назвал футбол игрой, которая будит в людях зверскую ярость и страсть к разрушению и которая недостойна ничего большего как быть забытой вовек. Футбол не был забыт, но окружающий его ореол насилия не исчез, найдя самое яркой выражение в ярости фанатов, о чем мы будем говорить ниже. Для придания футболу более цивилизованных форм, для предотвращения драк начал осуществляться надзор, что привело в середине ХVIII века к созданию правил, регламентирующих количество игроков, разметку поля, положение и размер ворот.
Важным этапом в становлении футбола как „респектабельной“ игры было введение его в учебных заведениях. Через групповое действо дети богатых родителей приобщались к коллективизму. С 1717 г. стал действовать так называемый Итонский ритуал, предполагавший игру на узком поле осенью. В 1823 г. произошло еще одно знаменательное событие – отделение футбола от регби. И, наконец, в 1846 г. были написаны самые старые правила игры.
Середина ХIХ века – время появления нового футбола, который оформляется ко второй половине ХХ века. В расчет принимается только результат – это догма руководителей и игроков. Во время наступательных действий игроки середины поля и даже защитники превращаются в нападающих, Команда в полном составе готова участвовать как в защите, так и в нападении. Этот „тотальный футбол“ был впервые применен командой „Аякс“ из Амстердама. На место „узких специалистов“ приходят игроки-универсалы. Но при всей кодификации футбол не теряет старого боевого духа. В нем возрождается старое соперничество между деревнями, а матчи служат поводом для утоления древней и часто неразумной ненависти или для решения вопросов превосходства. Встречи на поле способны разбудить столь сильные чувства, что властям приходится принимать меры безопасности. Страсти достигают высшей степени, когда соперничество подогревается социальным и культурным противостоянием (к примеру, игры между клубами одного города – „Милан“ и „Интер“ в Милане). Можно также сказать об отождествлении южноамериканцев со своими сборными, что вызывает небывалый и повсеместный накал страстей в этих странах.
Так же, как в битвах есть свои герои, в футбольных сражениях есть свои „великие“. Механизм превращения спортсмена в звезду во многом соответствует „производству“ звезд политики или индустрии развлечений. Если смотреть с профессиональной точки зрения, можно говорить об определенных формулах, по которым подсчитывается значимость того или иного игрока. Англичанин Альф Рамсей вывел тройную формулу скорости игрока: скорость работы с мячом, физическая скорость и скорость мышления на поле. Но в качестве продуктов популярной культуры футбольные звезды представляют собой мифические культовые фигуры. С этой точки зрения вполне символичен союз Дэвида Бэкхема и Виктории Адамс – звезд футбола и шоу-бизнеса. Недаром такой ажиотаж в медиа вызвала поездка команды „Спартак“ на метро (чтобы не опоздать на матч с „Интером“), когда произошло смешение звезд с толпой обычных людей, которым трудно было воспринять такое снисхождение их героев на уровень московской подземки.
Система звезд необходима для поддержания статуса „большого спектакля“. Т. Адорно в своей работе „Пересматривая культурную индустрию“ (1975) пишет: „Идеология культурной индустрии прежде всего использует систему звезд, которая заимствована у индивидуального искусства и его коммерческой эксплуатации. Это индустриализация в социологическом смысле, в инкорпорации индивидуальных форм организации даже туда, где ничего не производится“ (Adorno, 1995: 277).
Громадная роль в создании культа футбольных звезд принадлежит масс медиа. В 1960-е гг. Кубку европейских чемпионов, будущей Лиге чемпионов, удается держать в напряжении любителей футбола в Европе благодаря телевидению. Известность великих игроков переходит все границы. Появляются многочисленные футбольные журналы, среди которых можно назвать „Total Football“, посвященный исключительно футбольным звездам, как известным, так и начинающим.
Несомненно, звезда должна отвечать определенным требованиям – нужно быть готовым ответить на любой „физический вызов“, говорят тренеры, которые заставляют игроков выигрывать все дуэли, даже прибегая к грубым приемам. Величины ставок требуют победы любой ценой. Но в то же время игра должна оставаться зрелищной, отвечать требованиям индустрии развлечений, удовлетворять болельщиков. Что же происходит в сердцевине игры, на футбольном поле?
Вот как описывает действо, происходящее на поле, человек, принимавший в нем непосредственное участие. Мы можем отметить, что „изнутри“ это пространство выглядит и ощущается совершенно иначе, чем в том виде, в каком оно предстает перед болельщиками (как и любой спектакль). „Вы будете поражены обилием звуков настоящей сечи, хрипами упавших на траву от ударов по голени, проклятиями за незабитый гол или плохой пас“ (Ткаченко: 5). Автор утверждает, что когда играешь, то это лишь кажется, что видишь только происходящее на поле. На самом деле футболист устроен так, что он и слышит, и видит почти каждого болельщика всякими видами зрения – боковым, периферийным и т. д.
Все, что происходит в самой игре, происходит в рамках прямоугольника 110х60 м. „Когда-то, говорят, играли просто с мячом, отбирая его друг у друга, но потом подняли глаза к небу, поняли, что если жизнь ограничена, то и поле должно быть ограниченным. Нарисовали прямоугольник и поставили в ворота человека, который обладает единственной привилегией – брать мяч руками, прерывать ход игры – вратаря… тот, кто забивает гол, – он взрывает пространство, он поднимает стадион на ноги, он не просто мячом пересекает линию запредельного, он прорывается в другое пространство, где ему соперник – Творец“ (Ткаченко: 195). Для игрока велико искушение „забить и нарушить линию разделения между высоким и низким, между бытовым и божественным, заставить людей дрогнуть и ликовать именно из-за тебя. Вот почему многие великие игроки – великие страдальцы, их жизнь – это жертва Творцу за уровень Творца“ (Ткаченко: 196). В реальности век футболиста не долог, и если мы взглянем в глубину их судеб, то увидим, как немногим удается сохранить „гламурность“ или хотя бы остаться в профессии в каком-либо ином качестве (вспомним миф о тренерах). Футбольная слава, как и слава многих звезд шоу-бизнеса недолговечна, и мало кому удается адаптироваться к жизни вне игры. Возвращаясь к нашему делению тотальности футбола на три пространства, можно сказать, что социализирующий аспект принадлежит ко второму пространству, пространству публики. Болельщики на стадионе представляют второе выделенное нами пространство футбола как тотальности. Часто футбольный фанатизм ассоциируется с насилием на трибунах и вокруг стадиона, что является одной из проблем современного футбола. Наиболее яркими примерами являются Латинская Америка 50-х гг., Великобритания 70-х, потом хулиганство переходит на континент. Для тех, кто регулярно посещает футбольные матчи и „соучаствует“ в них, футбол – это, прежде всего, выход из обыденности. Недаром Й. Хейзинга писал о том, что игра не есть „обыденная“ жизнь и жизнь как таковая. Она скорее выход из рамок этой жизни во временную сферу деятельности, имеющую собственную направленность. Что же такое футбол? Ответ на этот вопрос пытается дать А. Ткаченко, сам прошедший путь игрока, а затем попытавшийся осмыслить существование в пространстве футбола. „Футбол – не война. Я даже не знаю, что. Игра? Да нет, больше. Жизнь? Да нет, меньше. Но почему же здесь все на тонкой грани жизни и смерти?“ (Ткаченко: 41).
Значимость игры для болельщиков связана со специфической структурой этой группы людей. К. Гирц ссылается на Э. Гоффмана (Hoffman), определяющего ее как то, что недостаточно организовано, чтобы именовать его группой (отдельные группы организованы, но это не относится ко всему пространству стадиона), и недостаточно бесструктурна, чтобы именовать ее „толпой“. Гоффман обозначает это как „сфокусированное собрание“, то есть круг людей, увлеченных некоторым общим действием и относящихся друг к другу исходя из обстоятельств этого действия. Такие собрания сходятся и расходятся. Деятельность, которая их объединяет дискретна (проходит от матча к матчу). Форма такого собрания определяется ситуацией, которая его порождает, платформой, на которой оно стоит, но все же это форма, и притом вполне определенная.
Мы уже говорили о значимости игры для человека. Что же делает футбол? В чем смысл забитого гола для болельщиков? Они никоим образом не влияют на ход их жизни (кроме тех случаев, когда делаются большие ставки). Тем не менее, победа или поражение „своей“ команды весьма значимо для болельщика. Люди аллегорически унижают друг друга и аллегорически терпят унижение друг от друга. Но в действительности ничей статус не меняется. Все, что вы можете, – это получать удовольствие и наслаждаться или страдать и проявлять стойкость. Эти мысли, высказанные К. Гирцем в отношении петушиных боев, вполне применимы к футболу и к любой азартной спортивной игре.
Футбол „реален“ только для футболистов и фанатов-экстремалов, которые физически подтверждают свою приверженность любимой команде. Он делает то же самое, что с другими людьми, обладающими другим темпераментом и вкусом, делают „Король Лир“ или „Преступление и наказание“, поднимая те же темы – мужественности, ярости, гордости, утраты удачи – и организуя их в некую завершенную структуру. Взволновывающее качество игры возникает, по мнению Гирца, из соединения трех ее свойств: непосредственной драматической формы, метафорического содержания и социального контекста. „Каждый поединок – это мир в себе, отдельный взрыв формы“ (Гирц: 503–504). Это гарантированный выход из рутины в пространство игры, сражения, страсти, и каждый раз все повторяется как дискретное событие, но не становится новой рутиной именно благодаря этой дискретности и непредсказуемости каждой игры. Любая выразительная форма живет только в своем собственном настоящем, но в данном случае это настоящее разделено на серию вспышек.
„Сфокусированное собрание“ болельщиков на стадионе составляет социальный контекст футбольного матча, причем он весьма неоднороден: от респектабельных любителей игры, приходящих нередко на стадион целыми семьями (чему автор сам был свидетелем, в особенности на престижных международных матчах) до представителей фанатских молодежных субкультур, несущих в себе взрывоопасный импульс.
Несмотря на неоднородность состава болельщиков, наиболее манифестными продолжают оставаться молодежные группировки, носящие субкультурный характер. Их групповая идентификация настолько ярко выражена, а возраст „молодежи“ охватывает настолько широкий круг людей, имеющих различные потребности и запросы, что вряд ли возможно говорить о какой-то единой молодежной субкультуре – даже тинэйджеры формируют субкультурные образования по совершенно разным основаниям. И среди фанатов можно выделить различные страты, объединенные общим центром – футболом – который „иррадиирует“ различные смыслы в различных группах молодежи. Одним из наиболее распространенных типов субкультур являются „фанаты“, будь то спортивные болельщики или фанаты идолов поп-культуры – они разделяют многие характеристики.
Спортивные фанаты составляют одно из наиболее многочисленных субкультурных образований, причем оно не ограничивается участниками, которые могут быть причислены к „молодежи“. Тем не менее, экстремальные проявления этой субкультуры свойственны именно молодежи, в то время как „взрослые“ ограничиваются ролью болельщиков у экранов телевизора или посетителей матчей, соблюдающих установленные нормы поведения. Первое место среди спортивных фанатов принадлежит, конечно, футбольным болельщикам. Матч для фанатов – не столько включенность в происходящее ритуально-игровое действо, сколько возможность эмоциональной разрядки, которая нередко принимает криминальные формы. В то же время футбольные фанаты имеют ярко выраженную стилевую специфику (многочисленная атрибутика, связанная с командой, за которую они болеют, поведение на стадионе и т. д.). Поведению, считает К. Гирц, безусловно следует уделять внимание и довольно пристальное, потому что именно в поведении – или, точнее, в социальном действии, проявляются, артикулируются культурные формы. Футбольные фанаты представляют собой сложное по организации сообщество, имеют своих вожаков, свою символику, свои способы коммуникации и межгруппового взаимодействия. Наиболее экстремальную часть фанатов, склонных к насилию, часто называют „футбольными хулиганами“, хотя для многих чуждых субкультурных тонкостей людей эти два понятия являются синонимами. Джон Кинг, тщательно изучивший все стороны футбольного фанатизма и хулиганства в Великобритании, стране, где они возникли и получили наибольшую известность, пытается понять смысл этого явления в своей книге „Фабрика футбола“. Он пишет, что насилие вокруг футбола то затухает, то разгорается с новой силой. Футбольные фанаты ведут себя одинаково, носят одинаковую одежду, говорят одинаково. В массе своей, как и солдаты, они анонимны. Кто, кроме официальных силовых служб государства, может вывести своих людей в нужное время, в нужный час, в нужное место? Слышны голоса, что перед нами образец нового вида спорта, развивающаяся современная культура, новая религия или новый наркотик. Предположений много.
Широкая коммерциализация футбола связана с 1870-ми гг. – периодом демократических перемен в европейском обществе. Начинается проникновение денег в футбол в форме премиальных или платы за переход игрока. Ранний континентальный футбол был элитным занятием, отражающим стремление к современному и аристократическому стилю жизни. Это соответствовало общему толкованию идеи, что спорт соответствует формированию более здоровой молодежи и способствовало подъему спортивного ассоциативного движения. К 70-м гг. ХIХ в. футбол, являясь как бы предшественником глобализации, начинает распространяться по всему миру. Хотя он долго остается занятием буржуазным, к началу ХХ века возникают команды в народных кварталах, которые играют вне правил федерации („дикие“ команды). Постепенно различие между классами на футбольном поле ликвидируется.
В начале ХХ века футбол уже не ограничен учебными заведениями, он превращается в самое популярное народное зрелище, распространенное в рабочей среде, чему во многом способствует публикация результатов в сотнях газет (которые поступают в продажу буквально через 30 минут после окончания матча). Притягательная сила футбола базируется на разнообразии игры. Его распространение также связано с достижениями индустриального общества, в частности с развитием сети железных дорог. Там, где есть вокзал, появляется футбольное поле, а также и возможность для болельщиков посещать выездные матчи.
Вопреки часто бытующему мнению (высказанному, кстати, и Хейзингой), футбол теснейшим образом связан с проблемами массового общества и является неотъемлемой частью популярной культуры. В современной коммерческой культуре футбол является одним из пространств, куда проникают крупные экономические интересы, где сталкиваются идеологии и где переплетаются интересы национальной и международной политики. Футбол – это отражение проблем нашего времени и нашей культуры. В его развитии прослеживается динамика развития массового общества. Так, в эпоху интенсивной индустриализации (80-е гг. ХIХ в.) Англию (а за ней и другие страны) охватила настоящая футболомания. Это не было упущено предприимчивыми бизнесменами. Процветали фирмы, производящие футбольную экипировку. Не были забыты и болельщики – для них начали выпускать сувениры, а один из крупнейших в Англии производителей спиртных напитков предложил любителям футбола специальный сорт ликера, с помощью которого можно было согреваться, следя с трибуны стадиона за игрой.
Социальная иерархия, насаждаемая руководством клубов, соответствовала структуре человеческого общества. Так, до 20-х гг. учителя занимают достойное место в обществе, но затем они отступают на второстепенные позиции, и с 30-х гг. власть над футболом больших городов переходит в руки промышленников и крупных торговцев. У руля ведущих европейских клубов стоят крупные магнаты или многонациональные корпорации (к примеру, „Фиат“ в туринском „Ювентус“). Соответственно, меняется и характер игры, который все более попадает под стандарты рыночной экономики и общества потребления. В 1938 г., время расцвета „культурной индустрии“ (термин Т. Адорно), Й. Хейзинга писал: „Поведение профессионала уже не есть истинно игровое поведение, спонтанности и беспечности у него уже не бывает. В современном обществе спорт мало-помалу удаляется из игровой сферы и становится элементом sui generis, уже не игрой, но и не серьезным. В нынешней общественной жизни спорт занимает место в стороне от собственно культурного процесса, который разворачивается вне его пределов“ (Хейзинга: 222). Как мы уже указывали раньше, в контексте современной массовой культуры с ее любовью к ритуалу и обилием мифов, с последним утверждением Хейзинги трудно согласиться, но бесспорным является интеграция футбола в общий спектакль современной популярной культуры, инсценированной культуриндустрией. По мнению Хейзинги, существует громадная пропасть между древними играми, носящими священный характер, и современным коммерческим спортом. Конкуренция, носящая коммерческий характер, возникает, когда торговля начинает создавать сферы влияния, внутри которых каждый стремится превзойти другого. Таким образом, происходит обращение процесса – игра вновь становится серьезным.
В футболе, как и во всей массовой культуре в целом, весьма выражены процессы глобализации. Сейчас уже не найдешь команды, где ключевые роли не завоеваны игроками из этнических сообществ, отличных от основной национальности. Вначале, в эпоху „футбольного патриотизма“, когда команда идентифицировалась с честью своей страны, это вызывало шквал недовольства. Но затем „купля“ и „продажа“ игроков стали частью общей игры, а команды приобретали все более интернациональный характер. В России эти процессы проходили медленнее, чем в западных странах. Сейчас эта ситуация быстро меняется, но мы продолжаем отставать – не в технике и в тактике, а в мышлении и моральных приоритетах.
Процесы глобализации коснулись и других областей нашей культуры, в частности классической музыки, балета. Но в этой области русские адаптируются лучше, в отличие от эстрадных жанров, самой сердцевины популярной культуры, которые впитывают самые разнообразные западные (и восточные) модели, но не могут совершить прорыв к мировой музыкальной и киноиндустрии. Предубеждение по отношению к „засилью“ иностранных игроков в футбольных командах основано всего лишь на убеждении советского времени о превосходстве отечественного футбола. В реальности смешение кровей в футболе приносит другой, чрезвычайно новый класс игроков и качество игры.
Футбол в эпоху массового общества, не теряя своей игровой, эмоциональной, ритуальной составляющей, становится полноценным продуктом культурной индустрии. Если мы обратимся к блестящему анализу этого феномена, сделанному Т. Адорно, то увидим, что он вполне разделяет те характеристики, которые присущи продуктам культуриндустрии в целом. „Таланты являются собственностью индустрии еще задолго до того, как выставляются ею напоказ: в противном случае они не стремились бы так рьяно приобщиться к ней. Расположение публики и мнимо и на самом деле благоприятствующей системе культиндустрии, есть часть системы, а не ее оправдание“ (Adorno, 1995: 151). Эти слова Адорно как нельзя больше подходят к сложившейся в настоящее время системе звезд. Культуриндустрия развивалась под знаком превосходства эффекта, осязаемого достижения технической детали над произведением. Отсюда такое внимание к отдельным моментам матча, где игрок демонстрирует особую виртуозность, многочисленные повторы этих моментов по телевизору и видеосборники типа „Лучшие голы мира“, которые дают возможность зрителю наслаждаться чисто техническим мастерством, в то время как напряжение по поводу исхода матча (казалось бы, главное в игре) уже не существует. Футбол становится одним из аспектов „общества спектакля“, репрезентированого через медиа.
Медиа-аудитория и составляет третье выделенное нами пространство тотальности футбола. Болельщики, которые смотрят трансляции футбольных матчей, представляют собой иной тип группы, нежели те, которые собираются на стадионе, так как не разделяют совместного физического присутствия и лишены возможности совершать коллективные действия, использовать атрибутику и т. д. Но это не делает их восприятие менее эмоциональным. В отличие от других передач, которые смотрятся фрагментарно, с использованием зэппинга и отвлечением на различного рода повседневные домашние заботы, футбол „приковывает“ болельщиков к экранам. Кроме того, телезритель часто может увидеть такие моменты матча, которые физически невозможно увидеть с трибуны – выражения лица игроков, крупные планы острых моментов, драматизм травмы. В результате, будучи физически отдаленной от футбольного поля, медиаудитория находится и в какой-то степени ближе к нему и более непосредственно участвует в происходящем, если смотреть на футбол как на медиасобытие.
Одной из характеристик массовой культуры является ее распространение по всем возможным областям потребления. Как только появляется успешный культурный текст или артефакт, он мгновенно воспроизводится в других медиумах.
То же самое происходит и с футболом. Вокруг него существует, с одной стороны, медиапространство – телевидение, радио, многочисленные периодические издания, с другой – индустрия предметов потребления – футбольных форм, другой одежды с символикой, постеров, сувениров и даже электроники. (Недавно прошла реклама „лучшего подарка для болельщика“ – МР3 плеера в форме футбольного мяча.) Все это создает определенную атмосферу, в которую погружен болельщик, и в то же время дает возможность (особенно тинэйджерам и молодежи, которые являются наиболее активными потребителями продуктов культурной индустрии) заявить о себе как принадлежащих к той или иной группе. В этом случае определенный стиль потребления приобретает символический характер. Но прежде всего культиндустрия работает на создание развлекательных практик, отвечая извечному стремлению человека к зрелищу, к выходу из повседневной рутины. Практика развлечения, включавшая все элементы, используемые культиндустрией, была известна задолго до возникновения последней. Теперь она управляется сверху и поставлена вполне современно. Транслирование искусства (и спорта – прим. авт.) в сферу потребления было осуществлено ею самым энергичным образом и даже возведено в принцип. Несомненно, футбол обладает своей спецификой среди других продуктов культуриндустрии. Эта специфика заключается в том, что несогласующиеся друг с другом элементы (к примеру, fair play и договорные матчи) образуют некую тотальность, сутью которой является повторение. Эта повторяемость существует и в ритуале, причем она „фиксирует“ опыт болельщика – он может быть уверен, что будет новый матч, новый подъем эмоций и новый небольшой период жизни вне рутинного существования. Но в то же время „болезнь“ всякого развлечения в том, что отвлечься от трудового процесса на фабрике и в бюро можно только уподобившись ему на досуге. Зритель не должен иметь никакой собственной мысли (в случае футбола за него „домысливает“ комментатор»), любая из возможных реакций является предусмотренной самим продуктом. И все же футбол, имея непосредственное отношение к культуриндустрии, не только ее продукт. Он сохраняет неподдельный накал эмоций, создает социальную сплоченность (даже если она выражается в контркультурных формах), придает особый смысл жизни тем, кто действительно любит футбол. Кроме того, футбол доступен – каждый болельщик может стать игроком на своем уровне – команды, двора или спортивной секции. Он может сам прочувствовать игру, не отягощенную в этот раз коммерческим интересом и уловками культуриндустрии. Недаром «дворовый» футбол так популярен у нас в стране, где явно не хватает благоустроенных стадионов. Но для любителей футбола вовлеченность в игру компенсирует недостаток внешних условий.
Итак, футбол представляет собой гораздо больше, чем просто спортивную игру. В нем отражаются все парадоксы и проблемы нашей культуры, он – показатель социальной стратификации и контркультурных импульсов. И он продолжает привлекать миллионы болельщиков во всем мире.
Глава 5
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!