Из поэмы «Иван Иванович Иванов»
А.П.
Вступление
Вы думаете, вирши здесь я буду вдруг писать,
Премногословный и почтенный люд
Сбежится вдруг на невидаль такую;
Куда как знать! Быть может,
Я взыскую, гораздо большей похвалы
И мне под стать, награда вовсе не простая?
Но так и быть, почтенность сохраняя и,
Оставаясь в тайне, может быть,
Открою Вам, глаголом дивным,
В котором вовсе нет услад,
А так, а сяк, что от роду я града Слободского,
И тем умею хук, с права держать,
И сам, когда надо поддать,
Стихи для меня — одно удовольствие,
И чтобы вам нескучно было здесь зевать,
Премногий столь и многословный град,
За сим имею честь сказать,
И с этим быть до новых ять.
9.11.16
Белые стихи
***
О, други, заболел я сам собою
И исцеления мне нет,
Кто может дружеской рукою
Мне дать совет?
О, девы, заболел я сам собою,
И исцеления мне нет!
Кто сможет ласковой рукою,
Меня избавить от всех бед?
О, ты, одна, которая меня
Так жадно полюбила!
Тебе пишу я эти письмена,
И вспоминаю о том, что было.
Куда как весел я!
Я дома, в деревеньке,
И я один,
Никто не скрасит мой досуг.
И я скучаю, может быть,
Хайям, налей вина, приятель,
И развенчай меня с собой,
А той, единственной,
Скажи, что с ней одной,
Готов я до ночи любится под луной.
Готов я до ночи в стихосложенье упражняться,
И на автобусах ездить по Слободскому
И вспоминать век 18, Пушкина, Вольтера,
|
|
|
Князей Облонских из романа графа Толстого,
И сочинять гениальные эпиграммы.
О, прекрасные и прекраснокудрые девы!
Перламутровые наяды и нимфы богини,
Музы, к вам говорю из зимы седой
К алтарю приношу кубок стихов золотой!
***
Когда бы мне, когда бы я:
Так говорю всегда друзья,
Но стоит лишь начать сказать,
И тут же начинается опять.
Когда бы завтра, да когда бы
Понедельник, да Вторник,
Пятница за ним, я чувствую,
Что я затворник, один,
В избушке нелюдим.
Мечтаю женщину я видеть на диване,
Пусть обнаженную, так даже лучше, может быть;
Лежит, и локоны руками разводит.
Тем более что печка истоплена,
А за окном ноябрь,
И лампа освещает
И тихо телевизор вещает, —
И женщина лежит!
Спустился в плоскость
Плоскостных стихов,
Пора себя вытаскивать, а то,
Гармония, воображенье
Мне скажут, на покой.
О, Муза, вскинь уздечку,
Скачи Парнасский конь!
К Вам, Нимфы гелиони и богини,
Склоняюсь почтенной головой.
К чему же лавры, похвала?
Таланта много и с избытком,
И хватит ли на всех я едва
Заручусь со слитком.
***
Бог, как бог,
Дева, как дева,
Любовь, как любовь,
Сон, как нос,
И Адам, как Ева.
|
|
|
***
Успею я иль не успею,
Все стихи сегодня сочинить,
Сумею я иль не сумею,
В них все чувства, мысли вложить,
Моей маме 55, папе 59,
Мне 31, сестрам по 29.
Девушке любимой 30,
Племяннице 5 с половиной,
Племяннику почти два,
Дому в деревне — смело 20.
А сколько вам, господа?
***
Мне бы в небо, господа,
Да боюсь с избытком
Занесет туда,
В некие неведомые дали.
И пусть еще я молод,
И не стар,
И порох есть в пороховницах,
И пора бы мне скрижаль
Разложить на спицах.
Твори сиреневая даль!
Уноси с избытком
В апофеозную даль,
Где птицы синицы
Поют асфодель
На оранжевом асфальте.
***
Ты знаешь, я живу в деревне,
и мне милей сообщество елей,
берез, осин, ясеней, тополей, лиственниц…
Я всем скажу, что я довольно мил,
и мой скромненький домик в деревне
на берегу замерзшей речушки,
на фоне полей и лесов на горизонте
так мил превосходно малок;
рядом карьер, садовые домики за опушкой,
и так простерся и раскинулся горизонт,
что до самой Москвы видно…
И тут же сторожка стоит и сторож бродит один,
и пес в конуре у нас за калиткой сидит.
И вот в этой изящной простоте расцвел я.
Но ни одной, но ни одной
|
|
|
девы милой сердцу рядом нет.
***
О, как же, о, как же они все прекрасны, —
каждое, что ни имя — поэма!
И Светлана Федоровна, и Амея Миланова,
и Екатерина Андреева,
Анастасия милая Милых,
Анжелика Романова,
и Анна одна единственная Демьянова,
и Анжела Райская, и Дана Николаевна,
и Виолетта Пугачева, кто ещё? —
Анастасия солнышко Филатова,
Полина ангелочек Максимова, —
и все они московские, кто кировские,
но милее, милее всего мне…
О, кто же, о, кто же милее
и роскошнее московских барышень!
Чудо дивное, птички синички,
и всякая то всякая-то одна краше другой!
Любо дорого дивоваться миловаться,
так бы и всех полюбил, приласкал, приголубил!
Как все на подбор, каждая чистит свои перышки.
Но кто же, кто же всех милее? Так конечно…
Ох, и бабник, ох и бабник скажут мне они!
Да почему ж? Ведь можно любить одну,
но всеми миловаться,
ведь никто же не запрещал любить красоту,
но, конечно же, мое сердце принадлежит только одной, —
как приклеилось к ней и все, не оторвешь рукой.
***
А как же вы думаете, я пишу свои гениальные стихи? —
Среди нимф и цирцей на лоне природе увенчанный плющом? —
|
|
|
О нет, — закутавшись в одеяло, сидя на диване, и жуя черный виноград.
Нет, — не пером при свечке, а на планшете Asus.
12.11.16
Предыстория
Из поэмы «Дон Жуан»
А начиналось так все.
Когда-то славный и великий Дон Жуан
поклонник славы и свободы
блистал, и высший свет
ему рукоплескал.
Был карнавал в Испании, в Мадриде.
И там он был. И зал сиял.
Гремела музыка. Среди зеркал
носился вихорь кавалеров, дам.
Но лишь одна
вниманье Дон Жуана привлекала —
Лаура, пленница мечты.
Давно в плену у Дон Жуана сердце было,
давно забыв покой и сон,
о ней мечтал он как изгой.
Он был изгой от мира и от света,
в каком-то смысле сам в себе,
взлелеянный в своей мечте.
(на этом вдохновение обрывается)
Гете
Из поэмы «Ромео и Джульетта»
Полуденных видений дивный сон,
я вами вновь опять заворожен.
И Гете, прянувший когда-то со словами, — я пришел,
вновь здесь, учитель мой.
Прими венок, учитель, — он тобою заслужен.
Ты искупал меня в обители земной,
и долгий путь со мной прошел.
Не от тебя ли слов магический закал стальной,
кудесник давний мой,
мой враг и друг, мой Пушкин.
Хочешь ли еще?
Прими слова, от них легко становится на сердце.
Идол голубой с серебряной главой.
Пустырь и статник. Сторож мой.
Хранитель и спаситель. Царь земной.
Монах и нищий. Я с тобой.
Коленопреклоненный муж земной.
Сила, дух. Отвага, крепость. Стой.
Из цикла «Стихи для Ираиды»
***
Причуд известные сомненья
и красота и кое-как
и прочие известные сомненья
и простота и просто так
и небывалых взлетов совпаденья
и звезд случайный стеченья
высот и гор лучей скольженья
и Ираиды плач на высоте
сомнения сомнения сомненья
Булгаков дремлющий в каком то странном сне
плененье
и прочих небывалых звезд очаровенье
у Иры дремлющей в каком то странном сне
***
А в прочем все не так уж просто
и вряд ли удается разрешить
загадку, что не поддается,
узлов связующую нить.
Белиберда, а не стихи пожалуй,
когда уж ты научишься сложить
две цифры растревоженные пожаром,
из слов случайных алгоритм.
Прощай гармония и Моцарт не удел,
Шекспир и Бах спят вместе рядом,
пожалуй, и пора и мне сложить
планшет, растревоженный пожаром.
Не вспыхнет пламя из костра сырого,
цветов весенних натюрморт,
стоит в стакане ваза серебра литого
и огнедышащая медь.
Спит Ираида сладким сном
и Дима ее рядом не разбудит
так, может, ей приснятся
чарующие арфы струны.
Орфей играет и не спит скворец,
молчит гитара рядом на диване
музыки сладкой двойственный венец
заправлен привкусом и даром.
Из цикла «Новые стихи»
***
О, ты, мечтающий, читающий.
О, кто бы ни был ты,
да не смутят тебя сии цветы,
рассыпанные здесь и там,
а, впрочем, к дальним берегам,
не корабли плывут, и вам,
навряд ли хватит этих двух минут,
чтоб все расставить по местам,
часы бегут, идут, тут.
***
Куда плебейскими устами,
полезли все как натюрморт
рубить венериными устами,
и с вами я, и в свой черед,
апологет и Мастрояни,
виолончель и памерани,
счастья шепчущий комок,
грохочущими устами,
и вряд ли выписать не смог
что вдохновение скрижали,
которым будет лишь урок,
что модно так писать едва ли.
***
Антонио б Вивальди
позвать, который,
тот самый,
на скрипке,
играет,
скрипач, значит, этот, самый.
15.02.15
Из цикла «Стеб»
***
Факт остаётся фактом,
А красота становится смыслом,
Любовь становится богом,
А в конце ты обретаешь истину.
Между делом — мы все «понемногу»
и талантливы очень и «кстати»,
и в друзьях у нас — полмиллиона,
и в кошельке тоже, кстати немало,
и страдаем мы и смеемся,
обретая всего мало-помалу,
и становимся кем-то не очень,
что некстати, и нам не «по-нраву».
Столько смыслов и пересмыслов.
Может, хватит уже, или не надо?
И зачем нам все это? — не знаем,
и знаем вообще хоть бы что-то?
День проходит — и вроде нормально,
мы влюбляется и — расстаёмся.
И все смыслы вбираем — все сразу:
и кино, и любовь, и природу.
Нам остался один лишь подарок,
это знать, что ты где-то и кто-то,
сторожит, может, сон твой от бога,
и когда-то проснется от счастья.
О, мой смешной человек у порога!
Лучик солнца от темного царства.
***
Я разумел спокойно жить,
и мыслил красоту,
и не раз с ней встречался;
и решил вот стихи написать —
может, люди, я ошибался?
Мой талант, скорее, слаб вам покажется,
да и рифмы богатые не встретятся,
и не везде со смыслом стих стелется,
под музыку роскошную ДК,
где женщины танцуют голые,
и девушки пьют молодые.
Что-то счастья нам не встретится:
то война, то блин комом печется.
Кто-то печется, а кто-то мечется.
кто-то Пушкина читает от нечего,
кто-то любовью занимается вечером.
А мы — лечимся!
От мира дряхлого и корявого.
Где дороги не доделаны
и на лексусах ездят местные,
и не местные на мерсах, но честные.
И, может, эти стихи спасут кого-то,
от безнадёжности и задыханья,
от факта угрожающего одиночества
от которого нет спасенья.
И не надо мучиться детка,
все мы здесь на время
и когда-то была золотая клетка,
но мы из неё сбежали.
Где готовятся пикеты
и массовые протесты,
пока кто-то играет в танки,
где полицейские носят дубинки,
где дороги пахнут нашатырным спиртом,
и пьют перцовую настойку.
О, весёлая концовка!
Подлинно бетховенского стиля,
где носят бикини,
и «мочат в сортире».
И в конце ты обретешь формулу,
маленькую форму счастья.
Как-то так, ребята,
немного сально и грязновато.
2.02.16
Ранние стихи
***
Способно ль зеркало земное
твоей красе небесной вторить,
где прелести все слиты образуя
источник красоты волшебный?
Какие краски не стыдясь
изобразят божественный твой образ?
Где тот возвышенный глагол,
что сможет описать черты твои?
Их не найдется в нашем мире —
ни слов, ни красок ни зеркал;
покуда он так сильно беден,
то восхищаться может лишь
подобными созданьями.
2002
***
Дай мне, Господи, испить чашу страдания!
Дай мне муки, горести, испытания.
Не служу я тебе твой раб загулявший,
душу порчу свою во грехе погрязший.
Я дыхания хочу твоего огненного,
я лобзания хочу твоего смертного.
Я явленья хочу твоего грозного,
я суда хочу твоего страшного.
Я проклятья хочу твоего сыновнего,
я страданья хочу твоего крестовнего.
Не щади меня, не давай счастия
пока душой не приду твоего причастия,
не отмучусь за грех нераскаянный
буду вечно ходить неприкаянный!
7.02.05
Импровизации
1
Вот и снова наступает весна; избыток чувств,
сомненья, радость, что, что-то измениться
тут как тут, но нет ничего странного и то,
что повторяется, часто зависит от случая.
Случай всегда непредсказуем — тем и выигрывает.
А время его мудрый спутник даёт советы,
как, например, внезапная хворь, строгость убора,
непослушливый локон, и, что всего вероятнее,
во всём этом есть тайный скрытый смысл,
который усмотреть ближним, тем паче вам самим
предоставляется так редко, как крушение пирамид,
нахожденье константы, пролетающий метеорит, что
вам скорее лучше принять душ, смастерить домик
и поселится в нём считая дни выпитыми кружками чая,
листьями из вашего собственного сада, меняющими окраску
в зависимости от вашего настроения, мышами
поселившимися рядом с вами и считающими
что вы, их сосед. Не поверьте моим словам,
но поверьте тому, что из них можно извлечь,
неповредя их хрупкого слога, чуткого к
прикосновеньям. Вдали пастухи жгут костёр.
Овцы блеют. Скоро наступит ночь и сверчок,
хранитель тишины, скажет вам, что пора спать.
2
Когда-то я безумно любил одну девушку,
не скажу, что она прекрасна, но от её голоса,
цвета волоса, одежды, изгиба губ, взгляда,
который шел так быстро из под её бровей
я приходил в смущенье и говорю это не стесняясь, —
мало ли кто может меня услышать. Хотя поэзия
в последнее время не на большом весу я все-таки
говорю, затем, что речь дана человеку и ею свойственно
пользоваться, пусть не в угоду ближнему,
что так почиталось исстарину, но в радость
самой речи — её распространению, мерному,
пусть сбивчивому течению, спору букв —
кто первей — я, нет я, игре чувств, сближенному
взаимодействию со средой окружающей, впрочем
которой безразлично что и как вы о ней думаете.
Пространство больше всего любит звуки,
но звук не есть звук пустой ничего не значащий,
но как вот этот: она всегда была скромна, глаза
держала долу, сутулость напоминала в ней о
чем-то прошлом и далёком как сама вечность,
что-то в изваянии этих плеч, шее, широте спины
напоминало о несбывшемся, ушедшем далеко
и затерявшемся. Мне жаль её и грустно, что,
может быть, её не кто не понял, кроме меня
не шедшем с ней за руку (бог с ним), не говорившим
с ней подолгу и не смотревшим как она одна.
7.04.06
Спичка
(ученическая поэма)
31 августа, пятница, конец рабочей недели.
я сижу в комнате и пишу за компом эти строки.
я только что сходил проветрится на веранду.
на улице холодно и ветер, и дождь.
я работаю на спич. фабрике оператором
на линии по выпуску спичек автоматической.
я клею коробки из гофротары для спичек
и устанавливаю их на специальный станок.
и когда одна коробка заполнится ими,
упаковками по десять коробков в каждой,
тотчас же меняю ее другою, а эту
заклеиваю скотчем и складываю
на деревянные поддоны в столбики
по 5о штук, а в ряд по 8.
за смену набирается больше трех сот,
хотя когда как, бывает и поменьше.
по 8 часов я работаю, обед полчаса.
хотя этого вполне достаточно,
чтобы сходить в столовку и поесть
и дальше продолжить трудится.
там работают почти одни женщины,
есть два мокаля, два слесаря.
а рабочие все женщины и мастера тоже
и мы два упаковщика на двух линиях
соответственно каждый. в 3 смены работаем.
суббота, воскресенье — выходной.
хотя бывает и в субботу выходим,
но только если план не выполняем.
я устраивался работать на эту работу
уже четыре раза, этот будет пятый.
и как сказала одна бабка, когда я
устроился во второй раз, что,
возвращаться на старую работу нельзя,
так как происходит деградация.
и я понимаю, что она имела в виду,
хотя до сих пор этого не понимаю.
но пока оставим этот вопрос.
о нем после, он слишком сложный.
а пока я просто напишу тебе
что-нибудь для отдохновения.
кстати, чуть не забыл, там работает
мастером девушка, очень красивая.
в таком сером халате она ходит,
и она мне безумно нравится.
что таится, все мы с грешками.
у неё очень красивое лицо,
да и вообще вся она сама такая ничего.
да, мечта, по-другому не скажешь.
именно мечта, разве может такая быть одна?
я бы умер, если бы была.
но, да простят мне эти глупые строки
умные, взрослые люди.
…
полночь скоро. чтобы тебе еще рассказать
думаю я. ночь в полном нашем распоряжении.
возможно, я ничего не буду задумывать,
просто буду записывать первые
попавшиеся интересные мысли,
авось что-нибудь путное выйдет.
много, много мне тебе можно рассказать.
я надеюсь, что ты будешь хорошим слушателем
именно о таком мечтает всякий писатель,
не обязательно с большой буквы.
маленькие писатели тоже хороши.
хороши и тем, что их никто не знает,
а лишь малый круг посвященных лиц
в таинства… но это лишнее,
изберем другую тему, насущную.
считай, что это просто было отступлением.
но может быть, благосклонный читатель
ты считаешь, что я пишу слишком просто,
ни рифм, ни размера, разве это поэзия,
скажешь ты, и ты окажешься прав.
я с тобой не буду вступать в спор.
Пушкин общепризнанный классик,
традиция русской литературы.
хотя до него писали по-другому,
поэзия была высокопарной.
Державин, Кантемир, Тредиаковский,
премного славные и почетные мужи.
но не будем трогать их священный прах.
они были зачинателями, а это
всегда не просто. но вот пришел Пушкин,
и поэзия сделалась легкой,
хотя, сперва учился он тоже у них же.
но и у французов конечно.
славный Парни Эварист,
вот кто был законодателем мод
и зачинателем нового стиха.
а также Батюшков, Жуковской и иже.
Вольтер, как же тебя не помянуть,
славный фернейский старичок.
кланяюсь за не имением парика.
стихи стали легкокрылы, изящны.
игривы, просты, шутливы, дерзки,
называй как угодно, но и это
стало классикой, а тогда было внове.
может быть, и эти стихи станут чем-то,
кто его знает, время покажет.
но я не слишком ли перегинаю?
протекшие века, ушедшие столетья.
31.08.12
Из поэмы «Иван Иванович Иванов»
(монологи Иванова И. И.)
1
«В данном случае, при работе
в женском коллективе, при условии
стояния и нахождения среди
одних женщин и девушек, когда
надо еще и работать, но
тело, голова, душа и мысли —
все направлено подсознательно
на стремительное сближение
с близ находящейся работающей девушкой,
тем более, если она в короткой рабочей одежде;
и даже при не смотрении на нее
и попытку постоянного погружения в работу
и даже ухождение в себя,
все равно организм мой
весь как есть стремится
всеми клетками к оной девушке,
следствием чего происходит разрыв
внутри меня между работой, девушкой и мной…
Далее вы сами, если можете представить, господа,
если обладаете пылким воображеньем…»
2
«Мальчишеский возраст пристрастен к нему,
в нем всякий найдет удовольствие,
но всякий по всякому ценит его,
и прочее, прочее, прочее.
Но так ли, иначе ли — время всему,
и всякий отходит от этого.
Лишь время отлично служенья ему,
и в этом-то главное дело.
Но дело не в этом, а в том, если вдруг
случится помошник пороку сему,
как-то: в виде девушек на картинках;
тогда-то пишите пропало подростку сему,
ему уж себя-то не вытащить долго,
погибнет все лучшее в деревце сем,
спасенье ищите в реальной девчонке,
в которую влюбится парень нежданно,
но если он скромен, скромна и она,
и он, и она целоваться не смогут,
тогда уж надолго придется ему,
влачить одинокое существованье,
и если сумеет он сам отойти от сего,
то будет непросто ему
возвратится в искомое русло,
и с девушкой трудно будет ему,
познакомится при встрече случайной».
3
«Меняется лицо, прежде всего: вытягивается,
оплывает к низу, появляются морщины;
я как бы теряю свое лицо, и мое «я» —
то, что одухотворяет меня, как бы
уходит сзади в затылок и далее выше,
и где-то прячется в голове,
возникает как бы сгусток такой.
Потом я его вовсе не ощущаю,
но понимаю что, что-то не так со мной.
А когда я прихожу домой после работы, то через
какое-то время он начинает выходить
через сильную боль, и я потом обретаю свое лицо,
а когда снова утром прихожу на работу,
то он снова уходит сзади в голову
и там как бы прячется. Адские муки. Что это?
А если при всем при этом
работаешь в женском коллективе,
то теряешь духовную энергетику,
и состояние бывает очень тяжелое».
Разное
Молитва
Сном безымянным
Божья Матерь плач
над колыбелью
тихой рая,
где дитя спит,
осененное любовью.
Творец, да ниспошлет все благодати,
на тебя, любимая,
да охранят все ангелы святые,
чистый твой сон.
Шекспир
Шекспир — дитя,
и страсти всех мастей,
вокруг него собрались.
Мастак писать стихи,
без фальши и без звона.
Кудесник чудной простоты
и образов, давно знакомых.
Приятель сидящий рядом за стойкой
с чашей пунша в руках,
любовник, Англии знаток,
и прочее, и прочее, и прочее.
Не тот ли Адонис прекрасный,
Лукреции несчастной стоны.
Творец Генриха 4,
и «Много шума из ничего».
Простой трактат о любви
Любовь прекрасна!
в этом нет сомненья.
А если кто- то сомневается,
то я скажу ему,
что он не прав.
12.12.16
Трактат о природе случая
Случайность — бог,
и в этом нет сомненья,
и кто же кроме случая ещё,
так сможет все,
что и уму не подвластно.
12.12.16
Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 89; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!