ВСТРЕЧИ В ПОИСКЕ. СЛЕДЫ БИМА НА ЗЕМЛЕ. ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА



 

 

В воскресный день в городе оказывается гораздо больше людей, чем в

обычные дни: идут, едут, бегут, покупают, продают, набиваются в поезда,

автобусы, троллейбусы, трамваи, как сельди в бочку, спешат из города как

угорелые. В середине дня толчея несколько утихает, а вечером снова: одни

возвращаются из сел и лесов в город, другие уезжают из города к себе, в

села и леса.

Не удивительно поэтому, что в один  из воскресных дней и Христиан

Андреевич приехал в город вместе с Алешей. Оба договорились, что Алеша

попробует поискать Черноуха, пока отец распродаст на базаре продукты.

Хрисан Андреевич и раньше брал с собой сына и отпускал погулять по городу

без всякой опаски (номер трамвая знает, "свою" автобусную остановку знает,

а чтобы набаловать чего - ни в жизнь). В таких случаях Алеша получал на

руки три рубля и мог купить себе что угодно и поехать в любое место города

- хоть в кино, хоть в цирк. На этот раз Хрисан Андреевич засунул сам в

"нутряной карман" Алеши пятнадцать рублей и сказал:

- Случаем, попадется Черноух, а отдавать не будут - давай десятку. Не

отдают - давай двенадцать. Не отдают - ложи все пятнадцать. А если и тогда

не желают, пиши себе адрес и - ко мне: сам поеду. Допоздна не ходи: к

четырем часам к автобусу. День стал короткий - по темному поедем. Да

спрашивай про Черноуха культурно: "Вопрос можно, товарищ?" А уж потом

докладывай: так, мол, и так - из деревни мы, пастухи, и без собаки нам

невозможно, а пропала. Убег, мол, в город. Добрых людей много: ты

спрашивай, знай свое.

...По городу шел степенный мальчик крепыш и изредка обращался к

встречным, к тем, кто, по его мнению, заслуживает доверия:

- Вопрос можно, товарищ? Мы, стало быть, пастухи...

Жирных встречал неимоверно много, особенно женщин, но пропускал таких

(должно, не работают, оттого и толсты без предела). Но именно жирный-то

товарищ, услышав вопрос мальчика, не к нему - к другому, остановился и

посоветовал пойти на вокзал (там, дескать, за день вся молодежь пройдет

через ворота - уж кто-нибудь да знает). Мальчишек же Алеша не пропускал ни

одного.

В то же самое время и Толик вышел из дому на очередные поиски Бима.

Он искал настойчиво уже три дня, но - после уроков, а сегодня решил начать

с утра: воскресенье - в школу не идти.

Шел по городу чистенький мальчик из культурной семьи, шел,

вглядываясь в лица, как-бы изучая прохожих, и спрашивал по выбору:

- Дяденька, скажите, пожалуйста, не видели ли вы собаку с черным

ухом?.. Белая, в желтом крапе?.. Нет, не видели! Жаль. Извините.

Толик уже однажды был у Степановны, несмотря на запрет родителей, уже

отдал Люсе чешские карандаши, каких не бывает ни в одном магазине, и

альбом для рисования, уже рассказал, что Бим был у него, ночевал, а потом

пропал узнал он от Степановны и то, что Иван Иваныч, которого он никогда в

жизни не видел, прислал письмо - скоро приедет.  Сегодня Толик к вечеру

обязательно зайдет еще раз - нет ли каких новостей о Биме, к тому же Люся

обещала ему подарить свою картину "Наш Бим".

На одной из улиц, поблизости от вокзала, к Толику подошел мальчик лет

тринадцати, загорелый, прочный, в новом костюмчике, сшитом по взрослому, и

спросил:

- Вопрос можно, товарищ?

Такое обращение, как к большому, Толику понравилось, и он охотно

ответил:

- Можно. - В свою очередь спросил: - А что ты хотел?

- Пастухи мы. А собака пропала - в город ушла. Случаем, не видал?

Белая, с желтыми крапинками, а ухо черное-черное... И нога...

- Как зовут собаку? - вскрикнул Толик.

- Черноух, - ответил Алеша.

- Бим, - сказал Толик. - Он!

Нетрудно понять, как мальчики объяснились: Толик установил, когда и

где куплен Бим, когда он ушел из села. Алеша понял, что приходил к Толику

именно Черноух, а не кто-либо другой. Все сходилось: Бим был где-то в

городе. Оба они даже и не подумали о том, кому из них достанется Бим, если

найдут. Главное, искать, скорее искать.

- Сперва станем-ка у вокзала, - предложил Алеша. - Человек мне

посоветовал.

- Народу тут тьма, кто-то уж обязательно видел Бима, - согласился и

Толик.

Наивность такого поиска была очевидна, но не Алеше, и не Толику. Они

просто почувствовали дух товарищества, объединились одним желание, одной

любовью к Биму, они верили - вот в чем и гвоздь их поведения. А

воображение уже рисовало, что Бим и сам может попасться им на глаза.

- А потом зайдем к твоей Степановне, - уже на ходу решил Алеша. - Ее

он не минует. Фактически он туда и идет, обязательно туда. Стало быть, ему

иначе нельзя: дом.

- Зайдем, - согласился Толик.

Ему положительно нравился Алеша своей степенной речью и в то же время

наивностью и простотой. Подобные знакомства остаются на всю жизнь. И

хорошо тому мальчику, которому улица подарит доброго товарища, а не

жулика.

Ребята уже расспросили не меньше сотни людей и все продолжали

выбирать тех, кому следует задавать вопрос.

В то же утро в общую вокзальную толчею, опираясь на палочку, вышел из

вагона скорого поезда седой человек в коричневом пальто. Пройдя вокзал, он

приостановился и осмотрелся вокруг. Так человек, надолго разлучавшийся с

родными местами и возвратившийся обратно, смотрит - все ли на мете, не

изменилось ли что. В этот момент к нему и подошли два незнакомых мальчика.

Один из них, явно сельский, спросил:

- Вопрос можно, товарищ?

Седой, чуть склонив голову на сторону и пряча улыбку, ответил:

- Конечно, можно, товарищ.

Второй, явно городской, продолжил вопрос:

- Скажите, пожалуйста, вы не видели собаку с черным ухом, белая, с

кра...

Седой сжал плечо мальчика и с нескрываемым волнением воскликнул:

- Бим?!

- Да, Бим. Видели? Где?

Все трое сели на скамейку привокзального скверика. И все трое

доверяли друг другу без каких либо сомнений, хотя мальчики абсолютно не

знали этого старого человека, не знали, что это и был Иван Иваныч, хозяин

Бима, даже не сразу бы и догадались, если бы он сам не сказал о себе.

Пожалуй, и знакомые не вдруг узнали бы его. Он стал чуть сутулее,

лицо худее, морщин прибавилось (операция близко от сердца - не курорт), но

глаза остались такими же - внимательными, сосредоточенными, смотрящими как

бы внутрь человека. Только по этим густо карим глазам и можно было бы

определить, что когда-то обладатель их был брюнетом. Теперь  же он стал

окончательно белым, как снег.

Толик рассказал все, что знал о Биме, даже и то, что он хромой и

больной. Алеша толково и коротко поведал о жизни Черноуха в селе.

Ребятам всё нравилось в Иване Иваныче: разговаривает он с ними как со

взрослыми, иногда положив ладонь на плечо собеседника, нравилось и то, как

он слушает не перебивая, и то, что он белый-белый, и имя, и отчество у

него хорошее, а главное, он любит их, незнакомых мальчиков, - это уже

яснее ясного. Иначе к чему же он сказал в заключение:

- Хорошие вы ребята. Будем друзьями, по настоящему... А теперь - ко

мне. Судя по всему, Бим уже пришел домой.

Дорогой он осторожно расспрашивал мальчиков и без труда установил,

кто они, откуда, из каких семей, кто чем занимается, кому и что нравится.

- Овец пасешь - это хорошо, Алеша. И учишься в школе? Трудно небось?

- Овцу, её накормить - уметь надо, - отвечал, как и отец, Алеша. -

Дело трудное. Распустить отару фронтом, не топтать корм под ногами -  это

не раз плюнуть, намотаешься так, что ноги гудят. И обратно же: вставай

чуть свет. Хлопотно. С собакой хорошо - помогает лучше человека, если он

ни шиша не понимает в этом деле. А без собаки нам никак невозможно.

Пастухи мы. Куда ж денешься?

- А ты, Толик, чем занимаешься? - спросил Иван Иваныч.

- Я? - удивился Толик. - Я учусь в школе.

- Скотина у вас есть какая дома-то? - спросил Алеша у Толика.

- Скотины нет никакой, - ответил тот. - Морские свинки были - мама

запретила... Пахнут.

- Ты приезжай ко мне - покажу: Милка у нас - золотая корова, под пузо

лезь, и ногой не шевельнет. Шапку лижет тоже... И ладони. Петух у нас -

всем петухам петух, заводила называется, первым кричит на заре, а другие

уж - за ним. Таких петухов - редкость... А вот собаки нету. Была -

померла. Черноух был - убёг. - Алеша вздохнул: - Жалко. Такой ласковый...

Иван Иваныч позвонил к Степановне. Она вышла вместе с Люсей и

запричитала:

- Ой, Иван Иваныч! И как я теперь отвечать буду? Нет Бима. Вот был у

Толика три дня назад, а домой не пришел.

- Не пришел, задумчиво повторил Иван Иваныч. Но, ободряя мальчиков,

добавил: - Найдем, обязательно найдем.

Степановна отдала ключи хозяину, и все пятеро вошли к нему. В комнате

было все так же, как оставил Иван Иваныч: та же стена книг, удивившая

теперь Алешу, тот же письменный стол, даже стало чище (Степановны

хлопоты), но пусто-пусто - не было Бима. На его лежаке чистый лист писчей

бумаги - письмо Ивана Иваныча Степановна сохранила даже и это. Иван Иваныч

стал спиной к гостям и смотрел в окно, потупившись. Степановне показалось,

что он тихонько простонал.

- Полежал бы, Иван Иваныч, с дороги, - посоветовала она.

Тот прилег на постель, полежал при общем молчании, глядя в потолок, а

Степановна пыталась заговорить ему боль:

- Выходит, благополучно операция-то? Раз уж сам приехал, то все будет

хорошо.

- Все хорошо, Степановна, все хорошо. Спасибо вам, милая, за все.

Дай-то бог чтобы родные так относились друг к другу, как вы к чужим.

- Вона! Об чем завел! Глупости одни говоришь. Невелик труд - помочь

соседу. Было бы только все по доброму. (Степановна даже как-то стеснялась,

когда ее хвалили.)

Через несколько минут Иван Иваныч встал, посмотрел на ребят и сказал:

- Такой план, ребятишки: вы ищите здесь, в нашем районе, спрашивайте

смелее - Бим должен быть где-то недалеко. А я... - Он чуть подумал. - Я

поеду в одно место... Не пристал ли он к сторожевым собакам... где-нибудь.

При выходе Люся передала Толику картину "Наш Бим". Толик показал ее

Алеше, а тот удивился:

- Сама?

- Сама, - ответила Люся.

- Ты художница?

- Не-ет, - рассмеялась Люся. - Я в пятый перешла.

На картинке Бим был очень похож: черное ухо, черная нога, желтенькие

точки по белому и большие глаза. Только одно ухо, пожалуй, подлиннее

другого, но это вовсе не важно.

Итак, Алеша и Толик отправились вновь на поиски. Они так же выбирали

по лицу прохожего (теперь уже советуясь основательно), так же задавали

один и тот же вопрос и поясняли приметы Бима.

А Иван Иваныч, еще на постели, решил: скорее в карантинный участок!

Предупредить собаколовов, рассказать приметы, дать денег, чтобы сообщили

ему, если увидят. А может быть, Бим уже там. Ушёл он от Толика в ночь на

четверг... Три дня. Скорее, скорее!

Он взял такси и вскоре был у ворот карантинного участка. Кроме

сторожа, никого не оказалось (выходной). Но он на вопросы Ивана Иваныча

охотно и многословно отвечал:

- В четверг и пятницу собак не ловили, а вчерашние есть - сидят в

фургоне. Сколько их, нечистый их знает, не ведаю, но есть. Завтра придет

врач и скажет: какую - в науку, какой - укол усыпительный и на шкуру, а

бывает, зарывают со шкурой. На то и врачи. А как же! Бывает, и жгут

начисто.

- А охотничьи попадают? - спросил Иван Иваныч.

- Редко. Этих не расходовают и в науку не отдают на растерзание, а

сперва пождут хозяина или звонят в союз охотников - так и так, мол,

разберитесь. А как же! На то и врачи. Одна такая там есть, охотницкая, -

Иван говорил, белая запаршивленная, бесхозная, говорит, сама хозяйка

сдала. А как же! Может, у нее муж помер.

"Он или не он?" - Думал Иван Иваныч и стал просить:

- Пропустите к фургону, пожалуйста. Ищу свою собаку, замечательную.

Может быть, она сидит там. Пустите.

Сторож был неумолим:

- Замечательных не сажают. Сажают вредных, чтобы не заражала, -

безапелляционно утвердил он убежденно. И тут же лицо его изменилось: он

вздернул подбородок и отмахнул рукой, как бы отстраняя просителя от ворот,

по другую сторону которых тот стоял, потому он и сказал строго: - Видишь?

"Вход запрещен". Читай и понимай, - указал он на рамку под стеклом, где

золотыми буквами было написано: "Вход воспрещен - опасно для здоровья".

Иван Иваныч уже потерял надежду проникнуть во двор, но все же сказал:

- Эх, ты! Человек, человек!.. Операция была. От войны осколок носил

вот тут. Приехал, а Бим пропал.

- Как так? Более двадцати годов носил осколок? Вот тут? - Сторож

неожиданно стал самим собой, таким, как был в начале встречи. - Ты

смотри-ка! Расскажи кому - не поверит. То-то ты... - Он не договорил фразу

и примирительно пригласил, открывая засов: - Заходи. Да только никому не

говори.

Иван Иваныч отпустил такси, в надежде на то, что поведет Бима на

поводке, и пошел к фургону. Шел он действительно с огромной надеждой: если

Бим здесь, то он сейчас его увидит, приласкает, если же Бима нет, то,

значит, он тоже жив, найдется.

- Бим, мой милый Бимка... Мальчик... Дурачок мой, Бимка, - шептал он,

идя по двору.

И вот сторож распахнул дверь фургона.

Иван Иваныч отшатнулся и окаменел...

Бим лежал носом к двери. Губы и десны изодраны о рваные края жести.

Ногти передних лап налились кровью...

Он царапался в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнего

дыхания. И как мало он просил. Свободы и доверия - больше ничего.

Лохматка, забившись в угол, завыла.

Иван Иваныч положил руку на голову Бима - верного, преданного,

любящего друга.

Запорхал редкий снежок. Две снежинки упали на нос Бима и... Не

растаяли.

...А тем временем Алеша и Толик, еще теснее сдружившись, шли по

городу. Спрашивали они, спрашивали да и попали на тот ветеринарный

участок, куда Толик когда-то водил Бима. Там они узнали у дежурного, что

никаких собак тут нет и что если собака пропала, то ее надо искать прежде

всего в карантинном участке, потому что там собаколовы.

Наши два мальчика были вовсе не теми, что могут написать адрес "На

деревню дедушке". Потому они через час, не больше, спешили от автобусной

остановки по пустырю на карантинный двор.

Навстречу им вышел из ворот Иван Иваныч. Увидев ребят, он

заторопился, а подойдя, спросил:

- И вы сюда?

- Направили нас, - сказал Алеша.

- Здесь нет Бима? - спросил Толик.

- ...

- Не было его тут? - переспросил Алеша.

- Нет, мальчики... Бима тут нет... И не было. - Иван Иваныч старался

скрыть тяжесть на душе и боль сердца. Это в его состоянии оказалось очень

и очень трудно.

И тогда Толик, приподняв густые черные бровки и собрав гармошку на

лбу, сказал:

- Иван Иваныч... Не обманывайте нас... Пожалуйста.

- Бима здесь нет, мальчики, - повторил Иван Иваныч уже более твердо и

уверенно. - Искать его надо. Искать.

Снег порошил.

Тихий снег.

Белый снег.

Холодный снег, прикрывающий землю до следующего, ежегодно

повторяющегося начала жизни, до весны.

Седой как снег человек шел по белому пустырю, рядом с ним, взявшись

за руки, два мальчика шли искать своего общего друга. И у них была

надежда.

И ложь бывает святой, как правда. Так умирающий человек, улыбаясь,

говорит любимым: "Мне совсем стало хорошо". Так мать поет безнадежно

больному ребенку веселую песенку и улыбается.

А жизнь идет. Идет потому, что есть надежда, без которой отчаяние

убило бы жизнь.

Весь день мальчики продолжали искать Бима. А вечером, уже в сумерках,

Толик проводил Алешу на трамвае до "нашей" автобусной остановки.

- А это - мой папаня, - познакомил Толика Алеша. Перед поездкой Алеша

отдал папе пятнадцать рублей.

- Все целы. Не потребовалось.

- Тоже понятно, - с грустинкой сказал отец.

Толик помахал вслед отъезжающему автобусу. Было и грустно

расставаться с новым другом, и радостно оттого, что он есть. Теперь Толик

будет жить еще и ожиданием встречи с Алешей. А ведь это Бим оставил такой

четкий след на земле...

 

 

Дома Толик сказал папе уверенно:

- Где-то в городе обязательно найдем. Мы найдем.

- Кто это мы?

- Алеша, Иван Иваныч и я...

- Кто - Алеша, кто - Иван Иваныч? - спросила мама.

- Алеша - мальчик из деревни, отец у него - дядя Хрисан, а Иван

Иваныч - не знаю кто... Добрый он... Хозяин Бима.

- А зачем же тебе Бим, если нашелся хозяин? - спросил папа.

Толик не мог ответить, он не понимал вопроса в виду крайней его

неожиданности и сложности.

- Не знаю, - тихо произнес он.

А поздно вечером, когда Толик спал и видел во сне, как Алешина корова

лизала его шапку, папа и мама спорили в дальней комнате.

- Безнадзорный растет у тебя сын, - строго говорил папа.

- А ты где? - отпарировала мама.

- Я - на службе.

- А я - еще хуже, чем на службе. Ты ушел из дому и все. А мне... Одна

чистота всю душу съела.

- Кто бы где бы ни служил - у него есть обязанности, которые он

должен выполнять честно. Я говорю о другом: кто же будет воспитывать

Толика? Ты или я? Или оба? Тогда нам надо найти общий язык.

- Наверно ни ты и ни я.

- Кто же? - нажимал папа.

- Вся надежда на школу, - ответила мама уже более мирно.

- И улица, - добавил папа.

- Хотя бы и улица. Что в том плохого? Все дети на улице.

- А честность, я спрашиваю, честность кто будет воспитывать? -

повысил теперь голос папа.

- На вот читай. Впрочем, я сама. Слушай. - Мама читала, вырывая

отдельные фразы из газеты: - Организованность, неусыпный надзор, строгий

учет, взыскательность - вот чем воспитывается в людях честность!..

Честного человека надо поднимать на щит! Слышишь: на щит. Да ну вас к

лешему - мама упала на кушетку лицом вниз.

Папа уже не хотел углублять спор. Он любил маму, и она его любила, а

мирился он всегда первым. Да и долгие разногласия у них почти не бывали. И

на этот раз он примирительно сказал:

- Что ж, придется разобраться. Попробую я найти Бима. Попробую.

Хозяин нашелся, сюда Толик уже не притащит собаку, а если мы найдем её, то

наш авторитет возрастет в глазах Толика.

Нет, не те слова сказал он, что вертелись на уме, не те. В тот вечер

Семен Петрович уже не был спокойным и уверенным: сын подрастал и шел мимо

отца, а он, родной отец, не заметил этого в текучке. Семен Петрович думал.

Семен Петрович вспомнил, как видел однажды у пивной на берегу реки юношу,

еще безусого. Тот стоял у стены, покачиваясь и путаясь ногами, и кричал, и

плакал с надрывом...

Жутко стало от такого воспоминания. Семен Петрович с ужасом

представил у пивной своего Толика лет через пять, и от этого сдавило  в

груди. Он подошел к жене, сел около нее и спросил тихо, примирительно и

для нее неожиданно:

- А может быть купим Толику хорошую собачку?.. Или выпросим Бима у

хозяина, а? Хорошо заплатим. Как думаешь ты?

- Ох не знаю, Семен, не знаю. Давай купим что-ли.

Конечно, Семен Петрович не учел маленького обстоятельства, что дружба

и доверие не покупаются и не продаются. Не знал он и того, что Бима ему не

найти, если бы он и захотел. Но Бим, наш добрый Бим оставил след и в душе

папы Толика. Может быть это был укор совести. От нее никогда и ни кому не

уйти, если она не похожа на идеальную прямую хворостину: такую можно

согнуть в дугу и, отпустивши по желанию, выпрямить как вам угодно. Но Бим

тревожил Семена Петровича и ночью.

В ту ночь Бим лежал все еще там же, в фургоне, обитом жестью. Завтра

же папа Толика организует поиски Бима. Найдет ли он, постигнет ли тайну

железного фургона, поймет ли всю силу и непобедимость стремлений Бима к

свету и свободе, к дружбе и доверию?

 Нет, этого не произошло по самой простой причине. Утром следующего

дня, в понедельник, Иван Иваныч взял ружье в чехле и поехал на карантинный

участок. Там встретился с теми двумя собаколовами, с горечью и болью узнал

от них, что изловили они Бима около дома. Оба они возмущались тёткой и

ругали ее нещадно, обзывая всяческими словами. Тяжко было Ивану Иванычу

оттого, что Бим пал жертвой предательства и наговора. Он не винил этих

двух рабочих, исполняющих свою обязанность, хотя молодой парень, как

видно, чувствовал себя виноватым, хотя бы уже потому, что поверил тетке.

- Да если бы я знал... - Он не договорил и стукнул кулаком по капоту

автофургона. - Вот и поверь такой гадюке.

Иван Иваныч попросил их отвезти Бима в лес и предложил за это пять

рублей. Они охотно согласились. Поехали втроем в кабине того же фургона.

На полянке, где перед каждой охотой Иван Иваныч садился на пенечек и

слушал лес, на той полянке, где в тоскливом ожидании Бим терся мордой о

палые листья, в нескольких метрах от того пенечка, зарыли Бима, а поверх

засыпали легонько, тоненько, желтыми листьями, перемешанными со снежком.

Лес шумел ровно и негромко.

Иван Иваныч расчехлил ружье, вложил в него патроны и, как бы чуть

подумав, выстрелил вверх.

Лес, из-за шума, глухо, без ропота, по осеннему, отозвался печальным

эхом. Вдали оно замерло коротким, оборвавшимся стоном.

И еще раз выстрелил хозяин. И еще ждал, когда простонет лес.

Оба его спутника недоуменно смотрели на Ивана Иваныча. Но он, не

сходя с места, заложил еще два патрона и так же размеренно, с абсолютно

равными промежутками, определяемыми по замиранию звука вдали, выстрелил

еще дважды. Затем зачехлил ружье и пошел к пенечку.

Старший спросил:

- Это к чему же - четыре-то раза?

- Так полагается, - ответил Иван Иваныч. - Сколько лет было собаке,

столько раз и стрелять. Биму было... Четыре года. Любой охотник в такие

минуты снимает шапку и постоит молча.

- Ты смотри-ка! - тихо удивился молодой парень. - Как при напасти...

Как в беде... - Он отошел к фургону, сел в кабину и закрыл за собой

дверцу.

Иван Иваныч присел на свой пенечек.

Лес шумел, шумел, шумел, однотонно, почти по зимнему, шумел холодно,

голо и неуютно. Снега было всего чуть-чуть. Давно уже пора бы ему, а

запоздал надолго. Может быть, потому и шум леса стал теперь ворчливо

нудным, сонливым, казалось, настолько безнадежным, что вроде бы и зимы не

будет, и весны не будет.

Но вдруг Иван Иваныч ощутил в себе, в той пустоте, что осталась после

потери последнего друга, теплоту. Не сразу он догадался, что это такое. А

это были два мальчика, их привел к нему, сам того не ведая, Бим. И они

опять придут, придут не раз.

Странным, очень странным показался Иван Иваныч двум простецким

собаколовам, когда, садясь в кабину, он сказал как бы самому себе:

- Неправда. И весна обязательно будет. И будут подснежники... В

России бывают и зимы, и весны. Вот она какая, наша Россия, - и зимы, и

весны обязательно.

На обратном пути молодой парень неожиданно остановил автомобиль

против небольшой деревни, неподалеку от шоссе, открыл дверь фургона и

выпустил Лохматку.

- Не желаю. Не хочу! - воскликнул он. - Беги, собака, в деревню,

спасайся, - там цела будешь.

- Что ты? Что ты?! Знают же - было две собаки, - крикнул из кабины

старший.

- Одна покончилась, другая убежала - и весь сказ. Не хочу. Ничего не

хочу. Не желаю. И весь сказ!

Лохматка отбежала от шоссе, села, в удивлении проводила взглядом

фургон, потом осмотрелась и побежала сама по себе, побежала в деревню, к

людям. Смышленая собачка.

Еще в лесу Иван Иваныч узнал, что молодого парня зовут Иваном и

старшего - тоже Иваном. Все трое - Иваны, редчайшее совпадение. Это их

сблизило еще больше, и расставались они добрыми знакомыми. А и всего-то

между ними было только одно: втроем зарыли собаку, которая не вынесла

собачьей тюрьмы. Бывает, люди сходятся в больших делах и расходятся, а

бывает, сходятся в малых делах, и надолго, на всю жизнь.

Когда Иван Иваныч вышел из кабины и подал обещанные пять рублей

молодому Ивану, тот отстранил его руку и сказал те же самые слова:

- Не желаю. Не хочу. И весь сказ!

Стало окончательно ясно, что он считает себя тоже виноватым в гибели

Бима. Видимо, он испытывал укор мертвого. Что ж, укор  мертвых - самый

страшный укор, потому что от них не дождаться ни прощения, ни сожаления,

ни жалости к сотворившему зло кающемуся грешнику.

Но молодой Иван слишком уж близко принял к сердцу свою маленькую

ошибку. И это делает ему честь. Вот и еще один след на земле доброй,

преданной и верной собаки. Кстати, старший Иван не испытывал особых

душевных неудобств - он взял пятерку из рук Ивана Иваныча и положил ее в

боковой карман - с благодарностью. Обвинять его абсолютно не в чем: он

получил договорную плату за труд, а ловя Бима, всего лишь исполнял свою

обязанность.

 

 

...В тот же день Семен Петрович организовал поиски. Во первых, в

газете появилось объявление: "Пропала собака - сеттер, белый с черным

ухом, кличка Бим, выдающегося ума ученая собака. Местонахождение просим

сообщить за хорошее вознаграждение по адресу..."

Большой город заговорил о Биме. Трещали телефонные звонки, шли

сочувственные письма читателей, сновали в поисках гонцы.

Так Бим прославился дважды: один раз при жизни - как бешеный, второй

раз после смерти - как "выдающегося ума собака". В последней славе Бима

заслуга Семена Петровича была несомненна.

Но следов Бима так-таки и не нашли, ни в течение всей зимы, ни после.

Да и кто мог знать? Молодой Иван рассчитался с карантинного двора и, по

понятным причинам, не откликнулся на объявление. Ивана старшего

предупредил Иван Иваныч - чтобы ни гугу! А больше ни один человек не

ведал, что Бим лежит в лесу, в свежей промерзшей земле, запорошенной

снегом, и что его уже никто никогда не увидит.

Зима в тот в год была суровой, с двумя черными бурями. После них

белый снег в полях стал черным-черным. Но на той, знакомой нам полянке в

лесу он оставался чистым и белым. Ее защитил лес.

 

               17. ЛЕС ВЗДОХНУЛ (ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ)

 

И вновь пришла весна.

Солнце выталкивало зиму вон. Она улепетывала, раскисшая, на

полурастаявших и немощных ногах, а вслед за нею, помаленьку, но не

отставая, прибавлялись и прибавлялись теплые дни, поджигали старуху

пятнами, разрывали на грязно белые клоки. Весна всегда безжалостна к

умирающей зиме.

И вот ручьи уже успокоились, не торопятся, становятся все меньше и

меньше, все тоньше и тоньше, а ночью почти совсем замирают. Весна пришла

поздняя, ровная.

- Такая весна - к урожаю, - сказал Хрисан Андреевич на днях, когда

ночевал с Алешей у Ивана Иваныча.

Скоро они выгонят овец на выпас, но Алеша теперь до самых каникул

будет только "выпроваживать" с отцом стадо утром и "встревать" за селом

вечером.

Алеша и один приезжал несколько раз. В такие дни они с Толиком

неразлучны и вновь ищут Бима, милые мальчишки. Но однажды, когда все

вместе пили чай у Ивана Иваныча, Хрисан Андреевич рассудил так:

- Раз уж в газетах пропечатали, да не объявился, то, стало быть, его

кто да нибудь увёз далеко. Россия велика, матушка, - пойди найди. Ежели бы

он загиб, то обязательно кто-то заявил бы по объявлению: так, мол, и так -

покончилась ваша собака, видал там-то и там-то. Главное дело - жив, вот в

чем вопрос. Не каждый находит свою собаку. И тут, фактически, ничего не

поделаешь. - Он понимающе переглянулся с Иваном Иванычем и добавил: - Так

что искать его, ребята, бесполезно. Правильно я говорю, Иван Иваныч?

Тот согласился кивком головы.

С этого дня поиски прекратились. Осталась только память, и осталась

она у мальчиков на всю жизнь до конца дней.

Может быть, через много-много лет они, наши мальчишки, расскажут

своим детям про Бима. Ведь любой отец или дедушка, если у него был друг

собака, не преминет рассказать детям и внучатам о забавных или печальных

историях, происшедших с нею. И тогда подростку захочется иметь свою

собаку.

Уходя, Хрисан Андреевич положил за пазуху месячного щенка овчарки -

подарок Ивана Иваныча. Алеша был в восторге.

...В комнате забавляется со старым ботинком новый щенок, тоже - Бим,

породистый, типичного окраска английский сеттер. Этого Иван Иваныч

приобрел "на двоих" - себе и Толику.

Но старого друга он уже никогда не забудет. Не забыть ему охотничьих

зорь, подаренных Бимом, не забыть его доброты и всепрощающей дружбы.

Память о верном друге, о его печальной судьбе тревожила старого человека.

Именно поэтому он и оказался на той самой полянке и сел на тот же пенечек.

Осмотрелся. Он пришел послушать лес.

Был неимоверно тихий весенний день.

Небо густо забрызгало полянку подснежниками (капельки неба на

земле!). Много раз в жизни Ивана Иваныча повторялось такое чудо. И вот оно

пришло вновь, тихое, по могучее в своей истинной простоте и каждый раз

удивительное в неповторимой новизне рождения жизни - весна.

Лес молчал, только-только пробуждаясь ото сна, окропленный небом и

уже тревожимый теплыми солнечными зайчиками на блестящих и таких

томительно нежных язычках еще не развернувшихся листочков.

Ивану Иванычу показалось, что сидит он в величественном храме с

голубым полом, голубым куполом, с колоннами из живых дубов. Это было

похоже на сон.

Но вдруг... Что бы это значило? По лесу прокатился короткий шум -

глубокий вздох. Было очень похоже на вздох облегчения от того, что после

длительного ожидания жизнь деревьев началась с распустившихся почек. Иначе

почему же ветви шевельнулись, и вслед за этим засвиркала синица, а дятел

бодро застрочил барабанной музыкальной дробью, призывая подругу, оповещая

лес о начале любви? Он ведь одним из первых, как и вальдшнеп, подает

сигнал к торжественной симфонии весны: но только вальдшнеп зовет тихо, в

сумерках, осторожно, зовет сверху: "Хор-хор! Хор-хор!" - То есть хорошо

хорошо! А дятел, найдя свое сухое дуплецо на заветном суку, неистово,

смело, решительно возвещает на первозданном инструменте радости:

"Кр-р-р-р-р-р-р-р-р-расота!"

Ясно: потому и вздохнул лес облегченно, что чудо началось и наступило

время исполнения надежды.

И птицы откликнулись ему, могучему богатырю и спасителю. Иван Иваныч

слышал это отчетливо. Ведь он и пришел сюда затем, чтобы послушать лес и

его обитателей.

И он был бы счастлив, как и каждый год в такие часы, если бы на  краю

полянки не выделялось пятно - пустое, не заполненное голубым, обозначенное

лишь свежей землей, смешанной с палыми прошлогодними листьями.

Грустно смотреть на такое пятно весной, да еще в самом начале

всеобщего ликования в природе.

Но зато снизу вверх добрыми, наивными, ласковыми и невинными

глазенками смотрел на Ивана Иваныча новый Бим. Он уже успел покорить

Толика, он так и начал жить - с доброты, маленький Бимка.

"Какова-то будет его судьба? - подумал Иван Иваныч. - Не надо, нет,

не надо, чтобы у нового Бима, начинающего жизнь, повторилась судьба моего

друга. Не хочу я этого. Не надо".

Иван Иваныч встал, выпрямился и почти вскрикнул:

- Не надо!

Лес коротким эхом повторил несколько раз: "Не надо... Не надо... Не

надо..." И замолк.

А была весна.

И капли неба на земле.

И было тихо-тихо.

Так тихо, будто и нет нигде никакого зла.

Но... Все-таки в лесу кто-то... Выстрелил! Трижды выстрелил.

Кто? Зачем? В кого?

 Может быть, злой человек ранил того красавца дятла и добивал его

двумя зарядами...

А может быть, кто-то из охотников зарыл собаку и ей было три года...

"Нет, не спокойно и в этом голубом храме с колоннами из живых дубов"

- так подумал Иван Иваныч, стоя с обнаженной белой головой и подняв взор к

небу. И это было похоже на весеннюю молитву.

Лес молчал.

 


Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 153; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!