Александра Ивановна Коховцева, 8 страница
Николай Иванович. Я оставил тебе письмо. Я не хотел говорить. Мне слишком тяжело. Но если ты хочешь, я постараюсь спокойно сказать тебе это.
Марья Ивановна. Нет, я не могу понять. За что ты ненавидишь и казнишь жену, которая тебе все отдала? Скажи, что я ездила по балам, наряжалась, кокетничала? Вся жизнь моя отдана была семье. Всех сама кормила, воспитывала, последний год вся тяжесть воспитанья, управленья делами, все на мне…
Николай Иванович (перебивая). Да ведь тяжесть эта оттого на тебе, что ты не захотела жить, как я предлагал.
Марья Ивановна. Да ведь это невозможно. Спроси у всего света. Невозможно оставить детей безграмотными, как ты хотел, и мне самой стирать и готовить кушанье.
Николай Иванович. Я никогда не хотел этого.
Марья Ивановна. Ну, все равно, в этом роде. Нет, ты христианин, ты хочешь делать добро, говоришь, что любишь людей, за что же ты казнишь ту женщину, которая отдала тебе всю свою жизнь?
Николай Иванович. Да чем же я казню? Я и люблю, но…
Марья Ивановна. Как же не казнишь, когда ты бросаешь меня, уходишь? Что же скажут все? Одно из двух: или я дурная женщина, или ты сумасшедший.
Николай Иванович. Да пускай я сумасшедший, я не могу так жить.
Марья Ивановна. Что же тут ужасного, что я во всю зиму один раз… и именно потому, что боялась, что тебе это будет неприятно, сделала вечер. И то какой, – спроси Маню и Варвару Васильевну, все мне говорили, что без этого нельзя, что это необходимо. И это преступленье, и за это я должна нести позор. Да и не позор только. Самое главное то, что ты теперь не любишь меня. Ты любишь весь мир и пьяного Александра Петровича, а я все‑таки люблю тебя; не могу жить без тебя. За что? За что? (Плачет.)
|
|
|
Николай Иванович. Ведь ты не хочешь понимать моей жизни, моей духовной жизни.
Марья Ивановна. Я хочу понимать, но не могу понять. Я вижу, что твое христианство сделало то, что ты возненавидел семью, меня. А для чего, не понимаю.
Николай Иванович. Другие понимают же.
Марья Ивановна. Кто? Александр Петрович, который выпрашивает у тебя деньги.
Николай Иванович. И он, и другие, и Тоня, и Василий Никанорович. Да мне все равно. Если бы никто не понимал, это не изменило бы.
Марья Ивановна. Василий Никанорович покаялся и опять поступил в приход. А Тоня сейчас танцует и кокетничает с Степой.
Николай Иванович. Это жалко, но это не может сделать того, что черное будет белым, не может и изменить моей жизни. Маша! Я не нужен тебе. Отпусти меня. Я пытался участвовать в вашей жизни, внести в нее то, что составляет для меня всю жизнь. Но это невозможно. Выходит только то, что я мучаю вас и мучаю себя. Не только мучаю себя, но гублю то, что я делаю. Мне всякий, этот же Александр Петрович, имеет право сказать и говорит, что я обманщик, что я говорю, но не делаю, что я проповедую евангельскую бедность, а сам живу в роскоши под предлогом, что я отдал все жене.
|
|
|
Марья Ивановна. И тебе пред людьми стыдно? Неужели ты не можешь стать выше этого?
Николай Иванович. Не мне стыдно, но и стыдно, но я гублю дело божие.
Марья Ивановна. Ты сам говорил, что оно делается, несмотря на наше противодействие ему. Но не в том дело. Скажи, чего ты хочешь от меня?
Николай Иванович. Ведь я говорил.
Марья Ивановна. Но, Nicolas, ведь ты знаешь, что это невозможно. Подумай только, теперь Люба выходит замуж, Ваня поступил в университет, Миша, Катя учатся. Как же все оборвать?
Николай Иванович. Так мне‑то как же быть?
Марья Ивановна. Делать то, что ты проповедуешь: терпеть, любить. Что тебе трудно? Только переносить нас, не лишать нас себя. Ну, что тебя мучает?
Вбегает Ваня.
Явление четвертое
Те же и Ваня.
Ваня. Мамá, зовут тебя.
Марья Ивановна. Скажи, что не могу. Иди, иди.
Ваня. Да приходи же. (Уходит.)
Явление пятое
Николай Иванович и Марья Ивановна.
Николай Иванович. Ты не хочешь видеть и понимать меня.
Марья Ивановна. Не не хочу, но не могу.
|
|
|
Николай Иванович. Да, не хочешь понимать, и мы расходимся все больше и больше. Ты вникни в меня, на минутку перенесись, и ты поймешь. Ну, первое: жизнь здесь вся развращенная. Ты сердишься на это слово, но я не могу иначе назвать жизнь, всю построенную на грабеже, потому что деньги, на которые вы живете, это деньги с земли, которую вы грабите у народа. Кроме того, я вижу, что эта жизнь развращает детей: «горе тому, кто соблазнит единого из малых сих», а я вижу, как на моих глазах они гибнут и развращаются. Не могу я видеть, как люди взрослые, как рабы, наряженные во фраки, служат нам. Каждый обед для меня страданье.
Марья Ивановна. Да ведь это все было. Ведь это у всех и за границей и везде.
Николай Иванович. Не могу я, с тех пор как я понял, что мы все братья, я уже не могу не видеть этого и не страдать.
Марья Ивановна. Вольно же. Все можно выдумать.
Николаи Иванович (горячо). Вот это‑то непонимание ужасно. Ну вот нынче. Утро я провожу в Ржановом доме среди золоторотцев, вижу, как там прямо от голода умер ребенок, как мальчик стал алкоголиком, как прачка чахоточная едет полоскать белье; потом прихожу домой, и лакей в белом галстуке отворяет мне дверь, вижу, как мой сын, мальчишка, требует от этого лакея, чтобы он принес ему воды, вижу эту армию прислуги, работающих для нас. Потом я иду к Борису, человеку, жизнью своей отстаивающему истину, и вижу, как его, чистого, сильного, твердого человека, умышленно доводят до сумасшествия и гибели, чтобы отделаться от него. Я знаю, они знают, что у него порок сердца, и они раздразнивают его и тащат в отделение бешеных. Нет, это ужасно, ужасно. И тут я прихожу домой и узнаю, что та одна из нашей семьи дочь, которая понимала – не меня, а истину, что она заодно отреклась и от жениха, которому обещала любовь, и от истины и выходит за лакея, лгуна…
|
|
|
Марья Ивановна. Как это по‑христиански!
Николай Иванович. Да, это скверно, я виноват, но я только хочу, чтобы ты перенеслась в меня. Я только говорю, что она отреклась от истины…
Марья Ивановна. Ты говоришь: от истины; а другие, и большинство, говорят: от заблуждения. Ведь вот Василий Никанорович думал, что он заблуждался, а теперь вернулся же к церкви.
Николай Иванович. Да не может быть!
Марья Ивановна. Он писал Лизаньке, она покажет тебе письмо. Все это очень непрочно. Также и Тоня. Я уже не говорю про Александра Петровича, который находит это только выгодным.
Николай Иванович (сердится). Ну, все равно. Я только прошу меня понять. Я все‑таки считаю истину истиной. Так мне это больно. И тут дома, вхожу, вижу елка, бал, трата сотен, когда люди мрут с голода. Не могу я так жить. Пожалей меня, я измучился. Отпусти меня. Прощай.
Марья Ивановна. Если ты уйдешь, я уйду с тобой. А если не с тобой, то уйду под тот поезд, на котором ты поедешь. И пропадай они все – и Миша и Катя. Боже мой! Боже мой! Какое, какое мучение. За что? За что? (Плачет.)
Николай Иванович (в двери), Александр Петрович, идите к себе. Я не поеду. Я останусь, хорошо. (Раздевается.)
Марья Ивановна (обнимает его). Недолго нам жить осталось. Не будем портить после двадцативосьмилетней жизни. Ну, я не буду делать вечеров, но не наказывай меня.
Явление шестое
Те же, Ваня и Катя.
Ваня и Катя (вбегают). Мамá, иди скорей.
Марья Ивановна. Иду, иду. Так будем прощать друг другу. (Уходит.)
Явление седьмое
Николай Иванович один.
Николай Иванович. Ребенок, совсем ребенок, или хитрая женщина. Да, хитрый ребенок. Да, да. Видно, не хочешь ты, чтобы я был твоим работником в этом твоем деле; хочешь, чтобы я был унижен, чтобы все могли на меня пальцами указывать: говорит, но не делает. Ну, пускай. Ты лучше знаешь, что тебе нужно. Смирение, юродство. Да, если бы только возвыситься до него!
Входит Лизанька.
Явление восьмое
Николай Иванович и Лизанька.
Лизанька. Простите. Я несла вам письмо от Василия Никаноровича. Он пишет мне, но просит сообщить вам.
Николай Иванович. Неужели это правда?
Лизанька. Да, прочесть?
Николай Иванович. Прочти, пожалуйста.
Лизанька (читает). «Пишу вам, прося вас передать это Николаю Ивановичу. Я очень сожалею о том заблуждении, в котором явно отступил от святой православной церкви, и радуюсь, что вернулся к ней. Желаю вам и Николаю Ивановичу того же. Прошу простить меня».
Николай Иванович. Замучили его, бедного. Но все‑таки это ужасно.
Лизанька. А еще я пришла сказать вам, что приехала княгиня и в ужасно возбуждением состоянии пришла ко мне наверх и хочет вас непременно видеть. Она сейчас была у сына. Я думаю, лучше отказать ей. Что же может выйти из вашего свидания?
Николай Иванович. Нет, зовите ее. Видно, нынче такой ужасный день испытаний.
Лизанька (уходит). Так я позову.
Явление девятое
Николай Иванович один.
Николай Иванович. Да, да, только бы помнить, что жизнь только в служении тебе. Помнить, что если ты посылаешь, испытание, то потому, что считаешь меня способным выдержать его, что оно по силам мне. Иначе бы оно и не было испытанием… Отец, помоги, помоги мне делать не свою, а твою волю.
Входит княгиня.
Явление десятое
Николай Иванович и княгиня.
Княгиня. Приняли меня, удостоили. Мое почтение. Я не подаю руки вам, потому что ненавижу, презираю вас.
Николай Иванович. Да что случилось?
Княгиня. А то, что его переводят в дисциплинарный батальон. И это вы сделали.
Николай Иванович. Княгиня, если вам что нужно, то скажите, а если только для того, чтобы бранить меня, то вы только вредите себе. Меня же вы не можете оскорбить, потому что я всей душой сочувствую вам, жалею вас.
Княгиня. Какое милосердие, христианская высота! Нет, господин Сарынцев, меня‑то вы не обманете. Знаем вас теперь. Сына моего вы погубили, вам все равно, а сами задаете балы, и невеста моего сына, ваша дочь, выходит замуж, партию делает, какая вам приятна. А вы здесь притворяетесь, что опростились, столярничаете. Как вы мне отвратительны с своим фарисейством новым!
Николай Иванович. Княгиня, успокойтесь. Скажите, что вам нужно. Ведь не только то, чтобы ругать меня.
Княгиня. И это. Нужно мне излить наболевшее. А нужно мне вот что. Его переводят в дисциплинарный батальон, и я не перенесу этого. И вы довели его до того. И это вы сделали. Вы, вы, вы!
Николай Иванович. Не я, бог сделал это. И бог видит, как мне жаль вас. Не противьтесь воле бога. Он хочет испытать вас. Несите покорно.
Княгиня. Не могу я нести покорно. Вся жизнь моя была один сын мой, и вы отняли у меня его и погубили. Не могу я быть спокойна. Я приехала к вам, последняя моя попытка сказать вам, что вы погубили его, вы и должны спасти его. Поезжайте, добейтесь, чтобы его выпустили. Поезжайте к начальству, к царю, к кому хотите. Только вы обязаны это сделать. Если же вы не сделаете этого, я знаю, что я сделаю. Вы мне ответите за это.
Николай Иванович. Научите, что я должен делать. Я все готов.
Княгиня. Я опять повторяю: вы должны спасти его. Если вы не спасете – помните! Прощайте. (Уходит.)
Явление одиннадцатое
Николай Иванович один.
Николай Иванович ложится на диван. Молчание. Отворяются двери. Музыка слышнее, гросфатер. Входит Степа.
Явление двенадцатое
Николай Иванович и Степа.
Степа. Папá нет, идите.
Входят пары, маленькие с большими.
Явление тринадцатое
Николай Иванович, Степа и пары.
Люба (узнает). Ах, ты тут, извини.
Николай Иванович (встает). Ничего.
Пары проходят.
Явление четырнадцатое
Николай Иванович один.
Николай Иванович. Василий Никанорович вернулся, Бориса я погубил, Люба выходит замуж. Неужели я заблуждаюсь, заблуждаюсь в том, что верю тебе? Нет. Отец, помоги мне!
Занавес
Живой труп
(Драма в шести действиях, двенадцати картинах)
Действующие лица
Федор Васильевич Протасов (Федя).
Елизавета Андреевна Протасова (Лиза), его жена.
Миша , мальчик, их сын.
Анна Павловна , мать Лизы.
Саша , сестра Лизы.
Виктор Михайлович Каренин .
Анна Дмитриевна Каренина , мать его.
Марья Васильевна Крюкова , подруга Лизы.
Сергей Дмитриевич Абрезков , князь.
Маша , цыганка.
Иван Макарович старый цыган, отец Маши.
Настасья Ивановна , старая цыганка, мать Маши.
Приятели Феди: Михаил Андреевич, Афремов ,
Стахович, Буткевич, Коротков .
Иван Петрович Александров .
Петушков , художник.
Артемьев .
Вознесенский , секретарь Каренина.
Судебный следователь .
Письмоводитель судебного следователя.
Мельников .
Петрушин , адвокат.
Молодой адвокат.
Доктор .
Офицер у цыган.
Музыкант .
Цыганки: Катя, Гаша
Цыганка .
1‑й цыган .
2‑й цыган .
Дама в суде.
Офицер в суде.
Судейский .
Няня Протасовых.
Дуняша , горничная Протасовых.
Лакей Протасовых.
Лакей Карениных.
Женщина в трактире.
Половой в трактире.
Городовой .
Курьер .
Хозяин трактира.
Господин в суде.
Судьи, зрители, свидетели .
Цыгане и цыганки (хор).
Действие первое
Картина первая
Явление первое
Анна Павловна, полная седая дама, в корсете, сидит одна за чайным столом.
Явление второе
Анна Павловна и няня с чайником.
Няня. Можно у вас водицы?
Анна Павловна. Можно. Что Мишечка?
Няня. Да беспокоен. Нет хуже, как сама барыня кормит. У них свои там горести, а ребеночек страдает. Какое же молоко может быть, когда ночи не спят, плачут.
Анна Павловна. Да, кажется, теперь успокоилась.
Няня. Хорошо спокойствие. Смотреть тошно. Что‑то писали и плакали.
Явление третье
Те же и Саша.
Саша (входит. К няне). Лиза в детской вас ищет.
Няня. Иду, иду. (Уходит.)
Явление четвертое
Анна Павловна и Саша.
Анна Павловна. Няня говорит, что она все плачет. Как это она не может успокоиться.
Саша. Нет, вы, мама, удивительны. Оставить мужа, отца своего ребенка, и вы хотите, чтобы она была спокойна.
Анна Павловна. Не спокойна, – а что сделано, то сделано. Если я, мать, не только допустила, но радуюсь тому, что моя дочь бросает мужа, значит, стоит он того. Надо радоваться, а не печалиться, что можешь освободиться от такого дурного человека, освободиться от такого золота.
Саша. Мама, зачем вы говорите так? Ведь вы знаете, что это неправда. Он не дурной, а, напротив, удивительный, удивительный человек, несмотря на его слабости.
Анна Павловна. Ну, именно удивительный человек. Как только деньги в руках – свои ли, чужие ли…
Саша. Мама, он никогда чужих не брал.
Анна Павловна. Все равно, женины.
Саша. Да ведь он же отдал все свое состояние жене.
Анна Павловна. Еще бы не отдать, когда он сам знает, что он все промотает.
Саша. Промотает ли, не промотает, я только знаю, что нельзя разлучаться с мужем, особенно с таким, как Федя.
Анна Павловна. По‑твоему, надо ждать, пока он все промотает и приведет в дом своих цыганок‑любовниц?
Саша. Нет у него любовниц.
Анна Павловна. Вот то и беда, что он всех вас чем‑то обворожил. Только не меня, нет, шалишь; я его вижу, и он знает это. На месте Лизы я бы не теперь, а уж год тому назад бросила его.
Саша. Как вы это говорите легко.
Анна Павловна. Нет, не легко. Мне, матери, видеть дочь разведенной не легко. Поверь, что очень не легко. Но все лучше, чем загубить молодую жизнь. Нет, я бога благодарю, что она теперь решилась и что все кончено.
Саша. Может быть, и не кончено.
Анна Павловна. Только бы он дал развод.
Саша. Что же будет хорошего?
Анна Павловна. Будет то, что она молода и еще может быть счастлива.
Саша. Ах, мама, это ужасно, что вы говорите; не может Лиза полюбить другого.
Анна Павловна. Отчего не может? если она будет свободна. Найдутся люди в тысячу раз лучше вашего Феди и будут счастливы жениться на Лизе.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!