С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 93 страница
416
Ну и сбежал. Меня туда потом приглашали, и Софья Андреевна потом звала, а я не пошёл. До тех пор мечтал о Толстом, как о счастье. А тут всё как рукой сняло! И не тем он меня поразил, что Бетховен ему не понравился или что я играл плохо, а тем, что он, такой, как он был, мог обойтись с молодым, начинающим, впавшим в отчаяние, так жестоко! И не пошёл. <...> Теперь бы побежал к нему, да некуда...» (Лев Толстой и музыка. С. 182-183).
Лит.: Воспоминания о Рахманинове. — М., 1988.
Н.И. Бурнашёва
РАЧИНСКИЙ Сергей Александрович (1833-1902) – учёный-педагог, профессор Московского университета, слушал лекции по ботанике и биологии в Берлинском и Йенском университетах, владел несколькими европейскими языками, увлекался эволюционным учением Ч. Дарвина и перевёл на русский язык его книгу «О происхождении видов».
Работая за границей, Рачинский познакомился с деятельностью профессора Йенского университета К. Стоя, основателя нескольких учебных заведений, в частности школы и педагогической семинарии, которые Толстой посетил во время второго заграничного путешествия и вынес положительные впечатления. Первая педагогическая статья Рачинского была посвящена институту К. Стоя в Йене.
Толстой часто бывал у Рачинского в Москве, их сблизило задушевное педагогическое дело. Рачинский и его окружение проявили большой интерес к педагогическим занятиям Толстого и даже взялись помочь найти ему учителей.
|
|
|
Зимой 1861-1862 гг. Рачинский лечился за границей и сообщал Толстому об интересе зарубежных педагогов к журналу «Ясная Поляна». 22 мая 1862 г. он писал о встрече с профессором Стоем в Йене и его просьбе «прислать вышедшие номера». Внимание Рачинского к яснополянской школе и журналу «Ясная Поляна» было Толстому приятно, он воспринимал это как награду за неблагодарную (в смысле сочувствия публики) деятельность. Он был рад, узнав об открытии сестрой Рачинского Варварой Александровной народной школы в родовом имении Татево Смоленской губ., и просил извещать его о жизни и развитии этой школы.
О характере отношения Толстого к Рачинскому свидетельствует то, что писатель посвятил его в замысел «Войны и мира» и судьбу героев романа, о чём Рачинский сообщал своей матери в Татево.
Защитив докторскую диссертацию и получив звание ординарного профессора, Рачинский неожиданно вышел в отставку и уехал в родное Татево, стал сельским учителем. В письме Толстому 20 марта 1877 г. он подробно описывал открытие двух новых школ и то, что он «буквально с утра до вечера учит и учится». Рачинский подобно Толстому восхищался нравственной красотой крестьянских детей, старался развить их способности.
|
|
|
К 1895 г. он построил на собственные средства 10 школьных зданий, постоянно содержал 10-12 школ, добился открытия школ для девочек и в 1885 г. стал попечителем женских училищ Вельского уезда. Татевская школа превратилась в своеобразный педагогический центр, где проходили воскресные собеседования, в которых Рачинский принимал деятельное участие. Его педагогические статьи вышли отдельным сборником «Сельская школа». В 1891 г. Рачинский был избран членом-корреспондентом Российской академии наук по отделению русского языка и словесности.
В одном из писем учёному, желая подчеркнуть важность народных школ, Толстой повторил мысль, первоначально высказанную в письме А.А. Толстой в декабре 1874 г., что обучение крестьянских детей — дощечка для спасения в океане невежества будущих «Ломоносова, Пушкина, Глинки, Остроградского». «Чувствую к Вам нежность», «письма Ваши очень радостны», — писал Толстой Рачинскому.
В 80-е гг. в переписке обсуждалась идея Толстого об издании хороших дешёвых книг для народного чтения. Письмо Рачинского 19 июля 1886 г., в котором он высоко оценил народные рассказы Толстого, вызвало в душе писателя всплеск дружеских чувств. Человек «церковный», Рачинский не разделял религиозных исканий Толстого, а видел в нём величайшего писателя не только России, но и всего мира.
|
|
|
В конце 1880-х гг. Рачинский и Толстой вели борьбу с алкоголизмом, Толстого заинтересовало организованное Рачинским общество трезвости.
1895 г. Толстой и Рачинский стали родственниками: сын Толстого Сергей Львович женился на племяннице Рачинского - М.К. Рачинской.
Лит.: Антюфеева И.Н. «Мне радостно читать Вас и издали любить» // Поиски и находки. — Смоленск: СГПУ, 2000; Антюфеева И.Н. «Живые трепетные нити». — Смоленск, 1991.
Н.В. Кудрявая
417
РЕАД Николай Андреевич (1793 - 1855) — генерал-адъютант, командовал третьим пехотным корпусом в Крымской армии. Участвовал во многих сражениях (в т.ч. Бородинском) в 1812-1814 гг.; в 1854 г. временно управлял Кавказом. В Крымской армии был человеком новым, хотя имел репутацию воина «храбрости несомненной» (оценка Д.А. Столыпина — в журнале «Русский архив». 1874. Кн. I. С. 1364). В сражении на речке Чёрной 4 августа 1855 г. командовал правым флангом атакующей русской армии. Опасаясь пропустить удобный момент для начала атаки, генерал Реад без специального приказания вступил в сражение, что в конечном итоге и привело к неразберихе и полному разгрому русских войск. Генерал Реад был убит во время сражения. Откровенно сатирически изображён в севастопольской песне Толстого «Как четвёртого числа...».
|
|
|
Н.И. Бурнатёва
РЕЗУНОВЫ — старейший крестьянский род в Ясной Поляне. Фамилию в XIX в. получили, видимо, из-за драчливого характера, которым отличались некоторые из этого рода. В жизни и творчестве Толстого оставили след Резуновы нескольких поколений.
Семён Сергеевич (1847-1917) — внук Ф.Н. Резунова. Ученик школы Толстого 1860-х гг. Вырос в большой семье Резуновых. С детства Семён был шаловлив; в школе за ним установилось прозвище по деду — Федька Резун. Ученики сами приводили его в чувство, если он в шалости не мог остановиться, порой и колотили. Семён был большим весельчаком. На Пасху в 1860 г. у Толстых для ребят были подготовлены подарки: Семён выбрал себе гармонь. Много лет спустя, смеясь, Толстой и седовласые одноклассники Семёна вспоминали его шалости. Весельчаком Резунов остался до старости. Школа ему вспоминалась всегда как отрадное и приятное время. С присущим ему юмором он рассказывал об этом в 1910 г. при открытии народной библиотеки в Ясной Поляне: «’’Ученье было хорошее! Утром приедешь — кататься, а потом блины есть — блины хорошие!.. А на стене написано: гуляй, ребята, Масленица!..” — Кругом все смеются. А Семён, с лицом артиста Артёма из Художественного театра, продолжал рассказывать о блинах, о каком-то дьячке и ещё о чём-то.
Лев Николаевич вышел на крыльцо и слушал улыбаясь.
— А ведь ты, Семён, теперь бойчее стал, чем в школе-то был! — заметил он» (Булгаков. 31 января).
В дневнике Толстой упоминал о «радостных» встречах с Резуновым. Он поддерживал отношения с ним до конца своих дней: Резунов рассказывал, что Толстой часто заходил к нему поговорить о жизни, вспоминал, как косили вместе, как пили у Толстых чай с ромом. Молитвенную, благоговейную память сохранил он о своём учителе.
Сергей Фёдорович (1819-1895) — старший сын Ф.Н. Резунова. От отца унаследовал буйный характер, но был весельчаком, остроумным, самостоятельным в суждениях, большим спорщиком. В одном из таких споров с отцом дело дошло до драки и сын сломал руку отцу. Тот хотел отправить его в Сибирь, но Толстой убедил не делать этого, и на суде отец простил сына.
Писатель присматривался к этому крестьянину, общался часто с ним, о чём говорят записи дневника. Резуновы были люди шумливые, но гордые. Об этой черте, в частности у Сергея Фёдоровича, говорит запись Толстого 27 ноября 1858 г.: «Нынче Резун лгал, я взбесился и по мерзкой привычке сказал: высечь. Я ждал, что он придёт. Послал остановить, его не догнали. <...> Просил прощенья, дал 3 рубля. Но мучало» (48: 18-19).
Степан Евстигнеевич (1828-1908) — пасынок Ф.Н. Резунова. С Толстым был хорошо знаком: вместе косили, работали, многое обсуждали. В дневнике Толстого не только упоминается его имя, но записаны его суждения, мнения, взгляды. Когда он начинал шуметь и озорничать, только Толстой мог его утихомирить. Толстой часто заходил к нему, помогал во всём, особенно в последние годы. Они со Степаном ровесники: вспоминали прошлое, особенно, как вместе косили. Толстой приглашал Степана для беседы в апреле 1906 г. о земельной реформе Столыпина. 11 октября 1908 г. он навестил тяжело больного Резунова, и, хотя беседа не вышла, он восхищался душевной стойкостью Степана, хотел бы умереть так же спокойно, не доставляя хлопот другим.
Фёдор Николаевич (1803-1861) — яснополянский крестьянин Волконских-Толстых. Характер его, человека крутого и жёсткого, дравшегося с собственным сыном Сергеем, и др. факты и детали из жизни Резуновых отразились в произведениях Толстого. Резунов появляется в романе «Декабристы»; в рассказе «Поликушка» на сходке крестьян, где обсуждалась очерёдность рекрутства, «громче всех кричал Фёдор Резун, плотник». В «Дневнике помещика» Резун — умный и смелый мужик, не раз вступал в споры с самим барином. От отца он воспринял умение выделять
418
главное, понять его. Яснополянцы ценили Резунова, несмотря на сложность его характера. Он был дружен со многими односельчанами и был главной фигурой рода Резуновых в первой половине XIX в.
Н.И. Шинкарюк
РЕНАН Жозеф Эрнест (1823-1892) — французский писатель, филолог, историк религии, член Французской академии (1878). Книга «Жизнь Иисуса» (1863) сделала его имя популярным не только во Франции, но и в Европе.
Мировоззрение Ренана изложено в трактате «Будущее науки», в «Философской исповеди», в философских драмах. Ренан верил в идею прогресса, в конечное торжество разума и знания. По его мнению, мировой процесс, конечной целью которого является сверхчеловек, предполагает разумное начало. Он верил в науку и мечтал о том времени, когда упразднится всякая вера и останется одно знание и когда люди посредством науки приобретут неограниченную власть над природой. Ренан делил человечество на аристократов духа и простой народ, мечтал о господстве избранных. Мораль, искусство, наука, философия существуют только для избранных, для аристократов духа.
Толстой хорошо знал сочинения Ренана «Будущее науки», «Жизнь Иисуса», «История народа Израиля», «Марк Аврелий и конец античного мира», «Апостол Павел», философскую драму «Жуарская аббатисса». Более всего Толстого заинтересовала «Жизнь Иисуса», первое издание которой сохранилось в яснополянской библиотеке с многочисленными его пометами. Эту книгу, тогда запрещённую в России, критик Н.Н. Страхов купил для Толстого из дублетов Публичной библиотеки и послал ему в декабре 1877 г.
В связи со смертью Ренана Страхов написал статью «Несколько слов об Ренане» (Русский вестник. 1892. № 11); он высоко оценил литературные достоинства сочинений Ренана, но отмечал в них «недостаток нравственной серьёзности, недостаток прямоты и искренности». Статья очень понравилась Толстому, она, видимо, отражала и его точку зрения.
Ренан упоминается в драме «И свет во тьме светит», в статье «Так что же нам делать?», в религиозно-философских трактатах «В чём моя вера?», «Царство Божие внутри вас», в трактате «Что такое искусство?». Имя Ренана встречается в «Анне Карениной» при обсуждении картины Михайлова (ч. V, гл. IX). В черновиках романа перед самоубийством Анна вспоминала, как после чтения Ренана ей стало ясно что вера в Бога — это «смешной, ненужный обман».
Для Толстого Ренан — неверующий, свободный толкователь учения Христа («В чём моя вера?»). В действительности же Ренан — религиозный человек по своему воспитанию, образованию, которое он получил в духовных семинариях. Атеизм всегда отталкивал его. Но он перестал верить в христианство как воплощение вечных истин. Аббату Конья 5 сентября 1846 г. он писал: «Я избрал себе на долю истину; она для меня — сокрытый Бог; я посвятил себя её служению...» (Ренан Э. Собр. соч.: В 12 т. Т. 10. Киев, 1902. С. 207). Тем же путём шёл Толстой, о чём он рассказал в «Ответе на определение Синода». Для Ренана христианство сначала совпадало с истиной. Затем он перестал верить в безусловную истинность христианства. Для Ренана Бог — истина, для Толстого — любовь. Ренан, как и Толстой, порвав с церковью, остался глубоко верующим человеком.
Для Ренана христианство — один из этапов познания Бога. Например, к «недочётам христианства» он относил то, что оно не рассматривает такое важное понятие, как красота. Красота — тоже дар Божий. Критика Ренаном христианства за непонимание им женской красоты в книге «Марк Аврелий и конец античного мира» вызвала иронию Толстого в «Предисловии к сочинениям Гюи де Мопассана». В вариантах к «Послесловию к “Крейцеровой сонате”» упоминался Ренан, который «называет наряд женщин великим искусством», не думая о том, какой женская мода приносит обществу вред, разжигая чувственность мужчин (27: 429).
Толстому очень нравилось раннее сочинение Ренана «Будущее науки. Мысли 1848 г.» (Paris, 1890). «Будущее науки» — это исповедь молодого учёного, который верил, что «в науке заключается будущее человечества» (Ренан Э. Собр. соч. Т. L Киев, 1902. С. 37). В письме к Страхову 7 января 1891 г. Толстой делился своими впечатлениями об этой книге, которую он в то время читал: «Я прочёл треть, и, по-моему, никогда Ренан не писал ничего умнее: вся блестит умом и тонкими, верными, глубокими замечаниями о самых важных предметах, о науке, философии, филологии, как он её понимает, о религии». Толстой оговорился, что Ренан нравственно ограничен, «как и все учёные» того времени, «но зато светлая голова и замечательно умён».
«Жизнь Иисуса» написана в жанре биографии великого человека. Образ Иисуса
419
в Евангелиях, по мнению Ренана, неестественен. Такой исторический Иисус существовать не мог. Это чисто легендарный образ. Ренан прежде всего имеет в виду то, что Иисус в Евангелиях творит чудеса. Христос Ренана — лучший из людей. Но он такой же смертный, как и все. Толстой не относился к Евангелиям как к священным книгам. Он тоже отрицал Божественность Христа, видел в Христе только величайшего проповедника нравственных законов. Но для него неприемлемо, что у Ренана Христос — человек, который «непременно потел и ходил на час», как писал Толстой Страхову 18 апреля 1878 г.
Более всего Толстого отталкивало от Ренана то, что последний считал христианские истины «очень возвышенными изречениями, но лишёнными всякой возможности приложения к жизни». Толстого явно раздражала вера Ренана в «прогресс и эволюцию». Толстому чуждо, что Ренан смотрит на христианство с исторической точки зрения, тогда как оно воплощает вечные истины, существующие вне времени, а также то, что Ренан больше говорит о внешней стороне жизни Христа, а не о сути христианского учения. В том же письме к Страхову Толстой критиковал «Жизнь Иисуса» за то, что автор приводит различные «человеческие унижающие реалистические подробности», т.е. «песок, который не нужен, промыт; осталось золото».
В 1848 г. у Ренана возник замысел написать «Критическую историю начал христианства». Аналогичный замысел был и у Толстого, когда он в 1880-е гг. занялся соединением и рациональной проверкой четырёх Евангелий. И.М. Ивакин, учивший в те годы детей Толстого греческому и латинскому языкам, рассказывал: «Историческую, чудесную, легендарную сторону в Евангелии, как известно, он совершенно устранил, считал неважной, ненужной. “Какой интерес знать, что Христос ходил на двор? — говорил он. — Какое мне дело, что он воскрес? Воскрес — ну и Господь с ним! Для меня важен вопрос, что мне делать, как мне жить?” Он очень не жаловал Ренана, да, кажется, и Штрауса за то, что они обращали своё внимание именно на фактическую сторону в Новом Завете». По словам Ивакина, «Евангелие должно было лишь подтвердить уже составленные взгляды, иначе Л.Н. не церемонился и с текстом» (ЛН. Т. 69. Кн. 2. С. 39-40). Нехлюдов в заключительной главе «Воскресения» тоже «поправляет» учение Христа, как «поправлял» его сам Толстой. Хотя Толстой критически отнёсся к «Жизни Иисуса», с Ренаном у него было немало общего. Не случайно современники, особенно церковники, видели сходство между Толстым и Ренаном. Ренан в «Жизни Иисуса» не признаёт чудеса, считает веру в чудеса абсурдом. В предисловии к «Соединению и переводу четырёх Евангелий» Толстой говорит: «Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесённая свечка» (24: 17). Аналогичную мысль Толстой высказывал в записной книжке: «Утверждать учение Христа чудесами — всё равно что свечу держать перед солнцем, чтобы оно виднее было» (48: 325).
А.П. Тусинишный
РЕПИН Илья Ефимович (1844-1930) — художник, живописец и рисовальщик, пробовал свои силы в скульптуре. Родился в г. Чугуеве Харьковской губ. Учился в Чугуевской школе военных топографов и у живописца И.М. Бунакова. Затем в рисовальной школе Общества поощрения художников (1863), в Академии художеств (1864—1871). Много ценных советов давал ему И.Н. Крамской. Пенсионер Академии (1873—1876) в Италии и Париже. Преподавал в Высшем художественном училище при Академии художеств (1894— 1907). Автор картин «Бурлаки на Волге», «Не ждали», «Иван Грозный и сын его Иван», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и др. всемирно известных полотен.
Л.Н. Толстой и И.Е. Репин. 1908 г.
Репин и Толстой познакомились в 1880 г. в Москве; тридцать лет продолжалась их дружба. Позднее в книге «Далёкое близкое» Репин написал воспоминания о Толстом. «Для меня духовная атмосфера Льва Николаевича всегда была обуревающей, захватывающей. При нём, как загипнотизированный, я мог только подчиняться его воле. В его присутствии всякое положение, высказанное им, казалось мне бесспор-
420
ным», — признавался художник (Толстой и художники. С. 192).
В свой первый приезд в Ясную Поляну в августе 1887 г. Репин сделал несколько набросков с Толстого, пахавшего поле вдовы Анисьи Копыловой. Он об этом вспоминал: «Лев Николаевич необыкновенно искренне и горячо увлекается всяким занятием. Я был свидетелем его неутомимой трудной работы в поле. От 1 часу дня до самых сумерек...» (там же. С. 204). Позднее В.Г. Черткову из Петербурга Репин писал: «В Ясной Поляне я прожил 17 дней, и так светло и весело, что готов это время считать лучшей страницей в моей жизни. Много работал, много видел Льва Николаевича, много надоедал ему своей назойливостью художника и много, много полюбил этого гениального человека! Для меня каждая формочка в его лице так дорога, интересна и знакома!.. Знаете, после его лица всякое другое лицо — сколько я здесь ни смотрю — скучно и нелюбопытно» (Репин И.Е. Письма к писателям и литературным деятелям. М., 1950. С. 77). Об этом своём пребывании он сообщал также и Т.Л. Толстой: «Как мне хорошо жилось в Ясной Поляне! Эти семнадцать дней были такие чистые, светлые, ясные, наполненные интересным трудом и симпатичным, отрадным отдыхом. Столько было разнообразных людей, впечатлений и мыслей. Столько особенных эпизодов, так западающих в душу, настойчиво преследующих, побуждая выразиться в какой-нибудь художественной форме. И всё это только аксессуары, только фон для главной фигуры. Маститый человек с нависшими бровями всё сосредоточивает в себе и своими добрыми глазами, как солнцем, освещает всё» (там же. С. 217-218).
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!