Поездка в Фергану с Фатымой Хамидовной
В 1991 г. моя сестра пригласила меня в Фергану, а подруга – на празднование в честь рождения долгожданного внука. Я немедленно решила ехать, а поскольку трудно было в ту летнюю пору с билетами, я пришла к Фатыме Хамидовне и попросила её через депутатскую комнату на вокзале помочь достать два билета на ташкентский поезд. «А кто едет вторым?» - спросила она. «Конечно, вы», - улыбнулась я. «Как?» - удивилась Фатыма Хамидовна. «Но Вы же давно хотели посетить Узбекистан, а сейчас самый подходящий момент – нас приглашают мои родные», - ответила я.
Авторитет персонального пенсионера союзного значения был непререкаем. Просьба Фатымы Хамидовны была удовлетворена, с двумя билетами я опять прибежала к ней. Тут я увидела смятение в её лице. «Как же так неожиданно?» - сказала она в нерешительности. «Время ещё есть, уезжаем сегодня, в три часа ночи, готовьтесь, много вещей не берите, нас встретят, не волнуйтесь», - успокоила я её. Пришла домой, сборы были недолгими, отдохнув до часа ночи, я зашла за Фатымой Хамидовной. Она уже была готова. Анвар довез нас до вокзала. Вскоре была объявлена посадка и только в вагоне моя апаечка (так я её называла иногда, любя) обнаружила, что у неё на ногах домашние тапочки. То ли она так волновалась, то ли спешила... Благо, Анвар ещё не успел уехать – он быстро развернулся и буквально через 15 минут привез две пары её белых босоножек. Я стояла в тамбуре вагона в ожидании Анвара, боялась, что он не успеет до отхода поезда. Когда он передавал мне босоножки, проводница спросила: «Молодой человек, вы их продаете?» Рассмеялись мы, объяснив ей ситуацию. Фатыма Хамидовна успокоилась. Вскоре поезд тронулся, и я заснула. Утром я застала Фатыму Хамидовну бодрствующей, но лицо у неё было расстроенное.
|
|
|
- Что случилось, Фатыма-апа?
- Ты не дала мне время для раздумья. Под твоим давлением я сразу согласилась. Ты-то едешь к родным, а как меня там встретят?
- Не волнуйтесь, сто раз лучше, чем меня, Фатыма-апа.
Я знала о её беспредельной скромности. Но тут она поразила меня одной фразой: «Элиза, я тебя очень прошу. Никому не говори, что я бывший министр, не говори о моих наградах – не хочу, чтобы при мне люди себя неловко чувствовали.»
Я обещала и сдержала свое слово, а сама Фатыма-апа потом каялась, когда я прочитала ей письмо подруги. (Потом в письме я сообщала подруге, с кем я приезжала.)
Подруга моя была уверена, что для неё, её родных и гостей было бы приятно узнать, какой высокий гость приезжал из Уфы. Если я обещала Фатыме Хамидовне не распространяться о ней, слово я сдержала. (Умею язык за зубами держать. За это меня всегда хвалил Биктимир Галиуллич.)
|
|
|
Нас очень хорошо встретили в Фергане. На следующий день мы гуляли по улицам моей юности, заходили в университет им.Улугбека. Ходили по его двору, благоухающему цветами. Один эпизод приятно удивил Фатыму Хамидовну. 17 августа 1991 г. В университете идут приёмные экзамены. Часть улицы перегорожена, на ней расставлены столы и стулья под сенью многовековых чинар. Тут же готовится плов в казанах, самса - в тандырах, огромные кипящие самовары, киоск с мороженым и пирожными для родителей, друзей, «болеющих» за тех, кто сдают экзамены. «Вот это сервис, вот это забота о людях», - с восторгом заметила Фатыма Хамидовна. Она вспомнила, как близкие наших абитуриентов мучаются долгими часами под палящим солнцем перед лестницами БГУ и БГМИ. «При случае я об этом поговорю на месте, с кем надо», - сказала она. Ей очень понравилась Фергана, чудный зелёный город. Платаны на тротуарах образуют коридор, машины едут в тени, ни пятнашки солнца на дорогах. Настоящую экзотику Востока она увидела на базаре – прямо на земле лежали горы дынь и арбузов, на прилавках – персики, виноград, инжир... и всё было баснословно дёшево. Вечером ужинали за обильным столом, уставленным фруктами и восточными сладостями, ароматным пловом, приготовленным моей сестрой, большой мастерицей этого дела.
|
|
|
В шесть часов утра на машине «шестерка» взяли курс на Андижан. В 7.30 подъехали к воротам дома моей подруги Мадины. А в это раннее утро со двора дома выходили человек сорок аксакалов в новых тюбетейках, подпоясанных шелковыми платками, с дастарханами в руках. Это расходились гости, приглашенные на утренний намаз с шести утра до жары и на празднование обрезания сына – суннат-туй. Совершив намаз, обряд обрезания мальчика, с подарками они уходили домой. А мы как раз приехали. При виде нас Мадина со слезами обняла нас, была рада, что мы приехали с утра, не задерживаясь долго в Фергане. Тут наши разговоры были прерваны громким сурнаем, это прибыли артисты с длинными трубами – карнаями, с флейтами, барабаном, на трех фаэтонах. Нарядного виновника торжества Тимура усадили на первый фаэтон с его четырьмя двоюродными сестрами. Ребятишки разместились на остальных фаэтонах, и их повезли кататься. Детей было около тридцати, им давали подарки, обхаживали, как почетных гостей.
Тут на сури (деревянные помостки для приёма и угощения сидящих) разложили дастарханы, угощали нас и других гостей. Потом мы отдыхали до двух часов дня.
|
|
|
Мы проснулись от голосов женщин, прибывших на праздник со своими дастарханами. Прибыли сорок женщин, они пели, плясали. Одна играет на домбре, другая – на бубне... Шутки, смех, танцы... Так продолжалось до 4-х дня. Потом мы пошли гулять – осмотрели парк, вокзал, арыки, архитектуру зданий, новых мечетей – город очень изменился в лучшую сторону.
В пять часов пригласили нас на чай – полдник.
Главу махалли избирают аксакалы. У него хранятся общественные столы, скамейки, самовары, которые используют в дни свадеб, торжественных мероприятий. С пяти часов до 6-ти человек десять парней со двора старосты махалли таскали столы, скамейки и стулья - устанавливали на месте праздника. Выдернуты помидоры, полито, вытоптано, создано уютное место для оркестра. По подсчётам Фатымы Хамидовны, присутствовало около трёхсот человек гостей. Не переставая, играла музыка. Звучала узбекская, иранская (Миша – иранец), русская, турецкая, цыганская, армянская, татарская, молдавская, украинская мелодии. С 6-ти вечера до 6-ти утра ни на минуту не умолкала музыка. Первым на круг вывели деда виновника торжества Мишу – Мишэкэ (Миша-ака) по-узбекски. Кто-то на его седые кудри надел тюбетейку. Взмахнув руками, он плавно прошелся по кругу. От одаривателей не было отбоя – приподнимая край его тюбетейки, каждый оставлял там 50, 25, 100 рублевки... Он деньги эти сгребал и бросал музыкантам, там тоже быстренько их подбирали и укладывали под ковер, на котором стоял главный оркестрант, руководитель музыкантов. Такой обычай продолжался на каждом танцовщике и танцовщице.
У них – огромный двор. Столов около шестидесяти, скамеек - больше ста. Столы ломились от изобилия разных видов угощения. Четыре повара колдовали над котлами. Один готовил плов, другой – фаршированные перцы, третий лепил самсу-пирожки, четвертый крутился около шашлыка, а женщина следила за кипящим многоведёрным самоваром. Видавшая виды Фатыма Хамидовна была потрясена этим зрелищем. И как-то невольно у неё вырвалось: «Сколько же лет они копили денег на такое торжество?» Гости были шумные, веселые, было много подарков. Подарки относили в отдельную комнату.
Виноградников полно, разные сорта спелых гроздьев висят прямо над столами. Почему такой праздник? Это в честь первого внука Тимура Алиева. А дед - секретарь партийной организации в Строймаше, уважаемый человек. Иранец - персиянин, до революции – «чараз изюм» - «человек, растивший изюм».
Рано утром 19 августа 1991 года мой зять отвез нас в город Ош.
Мы прибыли к обеду. Во время обеда, узнав о нашем приезде, зашли соседи, мои земляки из деревни Новомуслюмово Мечетлинского района, которые жили здесь более 30-и лет. Они хорошо обосновались, работают в геологоразведке, построили дом, вырастили большой фруктовый сад. Жена хозяина Кашифа интересовалась жизнью в Башкирии. По её расспросам было понятно, как они соскучились по родной Башкирии и как они мечтали о возвращении туда.
И так весело прошёл вечер. Устали от дороги, затянувшегося застолья. Собирались ложиться спать, но включили телевизор. Вместо программы «Время» по ТВ показывали балет «Лебединое озеро». Мы недоумевали, какая-то смутная тревога обуяла нас. Наконец узнали о ГКЧП - чрезвычайном положении в Москве. На экране появились Павлов, Язов... 4 человека. То, что они сообщили, естественно, сильно нас встревожило. Наутро мы хотели уехать, но нас остановили на несколько дней, переждать новые события. И действительно, на третий день с ГКЧП было покончено. Зять изо всех сил старался нас отвлечь от мрачных и грустных мыслей о судьбе СССР, от упавшего настроения и повез нас в город Узген. Что нас больше всего удивило – низкие цены на товары ширпотреба. Детская одежда и обувь стоили по ценам 80-х годов. Фатыма Хамидовна купила внукам школьные формы, белые рубашки, обувь (несколько пар). А сыну и племяннику – по два свитера, джемпера прибалтийского производства (очень дешево). А я купила своим племянницам, внучкам Мадины школьные формы. Удачные покупки несколько успокоили нас. Довольные, мы вернулись в Ош. Здесь мы узнали о заложнике – Горбачёве, о самоубийстве Пуго, о самоубийстве генерала-маршала и других более грустных новостях.
Тахир (так звали зятя) отвёз нас в Андижан. В пути он рассказывал о кровавых событиях в Оше, когда киргизские джигиты на конях спускались с гор в город Ош, убивали узбеков, жгли их дома, вода в арыках была красного цвета от крови. Горная речка называется «сай» по-киргизски - по ней плыли трупы людей. Газеты пестрели потрясающими заголовками: «Сына выкрали, 8-миклассника отвезли к бабушке (родители убиты)», «Сартам дома не продавать!» Сартами киргизы называли узбеков. Кровопролитие было остановлено в кратчайший срок с помощью российских силовиков.
Когда мы возвращались из Оша в Андижан, на местном базаре Тахир купил традиционные заготовки к плову – баранье мясо, бараний жир, нарезанные лук и морковь. И в доме Мадины, сказав: «Я в своем доме не смог вас угостить пловом... своими руками хочу приготовить узбекский плов для Фатымы Хамидовны (чем очень польстил ей. Как говорится, доброе слово и кошке приятно.)
Конечно, смутная тревога не покидала нас. Мадина, её муж и дети просили нас остаться ещё погостить, но мы решили вернуться домой. Миша купил нам обратные билеты. Оскорбился, когда мы за них давали деньги (вот это настоящее узбекское гостеприимство, мы ощутили это всей душой и были очень тронуты). Невзирая на наши отказы, Миша нам в дорогу преподнес и гостинцы: по две 8-килограммовые коробки винограда сорта «дамские пальчики» и лиловые «египетские» и в сетках по два огромных арбуза и ещё больше дынь. Он не реагировал на наш протест. Сказал только, махнув рукой: «А, на дороге много хороших людей - помогут!» И добавил ещё одну сетку с баклажанами. Он то и дело подходил к казану, помешивая там что-то шумовкой... Потом в большую 3-литровую миску сложил жареное мясо – нам на дорогу. Дал лепешек с чесноком, с помидором, огурцами... «Не вздумайте питаться в ресторане – отравитесь! Пейте чай, ешьте мясо!» - напутствовал он нас на дорогу.
По дороге мы делились впечатлениями, разговаривали... Фатыма-апа сказала, что после стольких прекрасно проведённых дней ей тяжело возвращаться домой, где её гнетёт тягостная обстановка. Невестка Асия не ладила никак с Анваром.
«Смотрите, Фатыма-апа, не будем пока грустить! Смотрите, за окнами вагона остаются такие мавзолеи, каких я раньше никогда не видела, - говорила я, показывая на кладбища. – Люди опомнились и стали оказывать знаки внимания своим усопшим близким и родственникам, воздвигая надгробья причудливой архитектуры.» Это была казахстанская земля. Ночью я крепко уснула и не слышала, как Фатыма Хамидовна сошла с вагона и прошлась по перрону, она заглянула в вокзальное помещение станции «Туркестан» (стоянка поезда была более получаса). Во время завтрака она мне рассказала, что в голодные 20-е годы её отец забрал свою семью из деревни Дингизбай, чтобы спасти от голодной смерти, и они отправились в тёплые среднеазиатские края. В поезде отец заболел тифом. На подходе к станции Туркестан им сообщили, что их семью высадят. Отца увезли в больницу. Мама (Газза-асай) с двумя детьми осталась на перроне. Этот же Туркестанский перрон пробудил в ней столько воспоминаний...
Мы ехали в вагоне три дня с пересадкой в Кинеле. Билетов на Уфу не было. Я подошла к кассиру с документами персонального пенсионера союзного значения, чтобы купить билет. До чего же было обидно от грубости и хамства кассира, который заявил, что нет билетов ни для каких особых лиц... Как быстро люди умеют «перекрашиваться»... Ещё недели не прошло со дня ГКЧП, и уже даже «маленькие наполеончики» возомнили о себе, о своем праве оскорбить члена партии даже в таком высоком статусе пенсионера союзного значения. На наше счастье началась пересмена. Другой кассир, более пожилого возраста, русская женщина (мы всю дорогу произносили ей благодарственные слова) дала нам два билета в 8-й вагон без места. Стоянка прибывшего поезда «Куйбышев-Нижневартовск» всего три минуты. А если вы помните, у нас ведь было много коробок и сеток с гостинцами. Нашлись всё–таки добрые люди. Помогли нам забросить вещи в первый попавший вагон, а то мы не дотащились бы до своего вагона. И время ночное, тёмное... Помогли сначала Фатыме Хамидовне забраться в вагон, я же полезла сама, когда поезд уже трогался с места. Оставив Фатыму Хамидовну в тамбуре с вещами, я по наитию открыла дверь первого купе (это был спальный вагон). Извинившись, попросила разрешения оставить у них наши вещи. Очень добрые люди вошли в наше положение, согласились, и я несколькими «рейсами» перетаскала свои коробки к ним в купе. У них глаза полезли на лоб, вырвалось удивлённое: «Ох!». Попросила у них разрешения, чтобы моя тётя посидела у них, пока я найду ей место в 8-м вагоне.
Обычно я трусиха, когда бываю пассажиркой поезда – никогда не позволяю себе переход из вагона в вагон, а тут откуда смелость взялась, до сих пор сама удивляюсь. Вагоны были переполненные, я еле добралась до 8-го вагона, нашла проводника. Слёзно умоляла его найти одно свободное место для моей пожилой тёти 78 лет, страдающей сердечными недугами. Проводник – добрый малый, армянин, студент Куйбышевского железнодорожного техникума (к сожалению, не помню имени) внял моей просьбе, уговорил кого-то из молодых пассажиров освободить нижнюю боковую полку. А я была бесконечно рада, что сумела в этих условиях создать своей уважаемой спутнице хоть какой-нибудь комфорт. Благо, летние ночи коротки (август), так что моё бодрствование не было утомительным. (Я пыталась отблагодарить паренька-проводника, предлагала ему деньги, а он наотрез отказался принять их.)
В 6 часов утра наш поезд прибыл в Уфу. Я помогла Фатыме Хамидовне спуститься на перрон, сама побежала в 3-й вагон и долго не могла попасть – люди выходили. Эти же добрые пассажиры помогли мне вынести вещи из вагона. Тут подоспели Анвар с Азаматом (старший внук Фатымы-апа) и долго удивлялись количеству нашего багажа...
Так мы оказались в родных пенатах.
Эта наша поездка сблизила нас ещё больше.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!