ПРИВЕТСТВИЕ ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 17 страница

Совершенно аналогичные задачи преследуют правительство и правящие классы при переселении крестьян в Сибирь; и в этом случае, преследуя политические цели, совер­шенно не считаются ни с интересами переселенцев, ни с правами старожилов.

На местах выселения, в России, ведать переселенческое дело поручено теперь зем­леустроительным комиссиям, земским начальникам и губернаторам. Кровно заинтере­сованные в том, чтобы разредить местное малоземельное и безземельное крестьянство, чтобы оставить его на местах лишь в мере, потребной для нужд крупного землевладе­ния (в качестве поставщиков наемной силы), землеустроительные комиссии настолько энергично «выселяли» бедняков, что даже возбуждали ропот переселенческого управ­ления. «Землеустроительные комиссии, — протестовал один переселенческий чинов­ник, — образуют партии совершенно нищих, нуждающихся с места в путевом пособии, в ссуде не на домообзаводство, а на прокормление; но если, как исключение, и встреча­ется переселенец с небольшими денежными запасами, то он весь расходуется на проезд и прокормление».

ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЙ ВОПРОС__________________________ 333

И эти «слабые» пасынки земельной политики, объявившей своим девизом «ставку на сильных», целыми тучами сплавляются в Сибирь в неприспособленных скотских ваго­нах, битком набитых стариками, детьми, беременными женщинами. В этих же скотских вагонах (с знаменитой надписью 40 человек, 8 лошадей) переселенцы готовят пищу, стирают белье, здесь же лежат часто заразные больные, которых переселенцы имеют обыкновение скрывать, из боязни, что их высадят и они отстанут, таким образом, от партии. На конечных пунктах и на станциях переселенцев высаживают, в лучшем слу­чае, под специально устроенные палатки, в худшем случае, прямо под открытое небо, под солнце и дождь. Депутат Войлошников рассказывал в Думе, как он сам наблюдал на Сретенском пункте тифозных больных, лежавших без защиты под дождем. И такие-то условия путешествия переселенцев, цитированные выше, два министра (Столыпин и Кривошеий) находили «сносными»: «санитарные условия передвижения переселенцев сносны, — всеподданнейше докладывают они, — в пути многие находят непривычные даже удобства». Поистине, нет границ бюрократическому благодушию!

Претерпевая такие мытарства по пути «в землю обетованную», беднейшие пересе­ленцы не находят счастья и в Сибири. Вот, например, как характеризовал их устройст­во на новых местах цитатами из официальных донесений депутат Войлошников.

Один чиновник (чиновник особых поручений переселенческого управления) пишет: «Большинство участков разбросано в урманных местах, без воды, без посевов, без вы­гона». Другой добавляет: «Ссудное дело совершенно утратило свой характер домообза-водственного значения; размер ссуд сам по себе слишком мал для оказания существен­ной домообзаводственной помощи. Установившийся порядок выдачи ссуд обратил это дело в чистейшую филантропию, обзавестись и прокормиться года два на 150 р. ссуд­ных денег невозможно».

А вот, для примера, описание санитарного положения новоселов в тех же официаль­ных донесениях.

334_______________________________ В. И. ЛЕНИН

«После тифа, — пишет один чиновник , — не меньшие размеры приняла здесь цинга; почти во всех поселках, во всех избах есть больные этой болезнью или кандидаты к ней. Часто в одной избе лежат больные той и другой болезнью. На участке Окур-Шаском мне пришлось видеть такую картину: хозяин дома лежит в тифе в периоде шелушения, его беременная жена крайне слаба от недостатка питания; сын, мальчик лет 12-ти, с опухшими железами и цингой; сестра жены в цинге, ходить не может, у нее грудной ребенок; ее десятилетний мальчик в цинге, кровоизлияние из носа и слабость в ногах, и только ее муж здоров из всей семьи.

За цингой и тифом следует куриная слепота. Можно встретить поселки, в которых буквально все пе­реселенцы, без исключения, слепы. Группы участков по р. Емне образованы из сплошного урмана, где нет ни пашни, ни сенокосов, и за два-три года новоселы едва могли разработать свои усадьбы и постро­ить жалкие избенки. О своем хлебе не могло быть и речи; питались исключительно ссудой, и когда по­следняя была использована, ощутился страшный недостаток в хлебе; многие буквально голодали. К не­достатку хлеба надо прибавить недостаток питьевой воды».

Такие донесения попадаются на каждом шагу. Как ни ужасны эти официальные со­общения, видимо, они все же не договаривают того, что есть, и, таким образом, при­крашивают действительность. Например, посетивший Дальний Восток уполномочен­ный общеземской организацией, князь Львов, человек, как известно, умеренных взгля­дов, так характеризует колонизацию в Приамурском крае:

«Отрезанность от мира, как на необитаемом острове, среди болотных кочек глухой тайги, заболочен­ных долин и заболоченных гор, совершенно дикие условия жизни, труда и пропитания естественно по­давляют слабого духом и нищего переселенца. Он впадает в апатию, истощив свой небольшой запас энергии в самом начале борьбы с суровой природой, устраивая себе убогое жилище. Цинга и тиф захва­тывают истощенный организм и уносят его на кладбище. Во многих поселках 1907 года прямо невероят­ная смертность, в 25 и 30 проц. В них сколько дворов, столько и крестов, и не мало поселков обречено на сплошное переводворение на новые участки или на кладбище. Сколько горьких слез несчастных семей, какие дорогие похороны на государственный счет на далекой окраине, вместо колонизации! Не скоро станут на ноги разбитые тайгой остатки прошлогодней усиленной волны переселенцев. Многие еще вымрут, многие

«Записка», стр. 8.

ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЙ ВОПРОС__________________________ 335

убегут, вернутся в Россию, обесславят край рассказами о своих бедствиях, запугают и задержат даль­нейшее переселение. Недаром нынешний год происходит небывалых размеров обратное движение из Приморской области и в пять раз меньший прилив в нее переселенцев».

Князь Львов справедливо ужасается оторванности и заброшенности переселенца в необъятных сибирских тайгах, в особенности при сибирском бездорожье. Можно пред­ставить себе, с каким блеском там идет теперь насаждение отдельных хуторских хо­зяйств и нарезка отрубных участков, ибо те же руководители аграрной политики про­возглашали «необходимость решительного поворота (!) в земельной политике в Сиби­ри», «создание и укрепление частной собственности», «укрепление за отдельными кре­стьянами их участков на основании указа 9 ноября 1906 г.», «отвод переселенческих участков, по возможности с распределением земли на отруба» и т. д.

Вполне естественно, что при таких условиях колонизации, по данным переселенче­ского управления, из числа устроившихся за 1903—1905 годы переселенцев, 10 проц. не имели ни одной рабочей скотины, 12 проц. имели только по одной голове рабочего скота, 15 проц. не имели коровы и 25 проц. не имели плуга (из речи депутата Гайдарова в 1-ую сессию, выступавшего тогда от имени с.-д. фракции). С полным правом поэтому депутат Войлошников, опираясь на те же официальные сообщения, подвел следующий итог переселенческой политике за 1906—1908 годы.

«В течение трех лет, 1906, 1907 и 1908 гг., за Урал было переброшено 1 552 439 душ обоего пола, на­половину нищих, завлеченных правительственной рекламой в неведомые края, обреченных на произвол судьбы. Из них устроилось, — как пишет переселенческое управление, — 564 041 чел., вернулось обрат­но 284 984 душ обоего пола. Таким образом, известно по сведениям переселенческого управления о 849 025 чел., куда же девались остальные? Где же те 703 414 чел.? Гг., правительство отлично знает об их горькой участи, но оно об них не скажет; часть из них приписалась к старожильческим деревням, часть пополнила ряды сибирского пролетариата и ходит с протянутой рукой.

* «Записка», стр. 60, 61, 62.

336_______________________________ В. И. ЛЕНИН

Но громадной части правительство устроило дорогие похороны, и вот почему правительство умалчи­вает об них».

Так оправдываются надежды Маркова 2-го путем переселения «решить аграрный вопрос». Перед лицом подобных фактов даже октябристские представители крупного капитала вынуждены были признать «дефекты переселенческого дела». Еще в 1-ую сессию октябристы выразили пожелание (и Дума приняла это пожелание) «изменения и улучшения условии передвижения переселенцев», «создания в районах водворения ус­ловий, необходимых для культурно-экономического развития их», «соблюдения при отводе земель и водворении переселенцев интересов и прав местного крестьянства и инородческого населения». Разумеется, эти осторожные и нарочито двусмысленные пожелания так и остались до сих пор «гласом вопиющего в пустыне». И октябристские дятлы терпеливо повторяют их из года в год...

«Невская Звезда» №11,                                                                Печатается по тексту

3 июня 1912 г.                                                                     газеты «Невская Звезда»

Подпись: В. И.

Объявление о реферате В. И. Ленина «Революционный подъем российского пролетариата». — 13 июня 1912 г.

Уменьшено

337

339

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДЪЕМ ¹²³

Грандиозная майская забастовка всероссийского пролетариата и связанные с ней уличные демонстрации, революционные прокламации и революционные речи перед толпами рабочих ясно показали, что Россия вступила в полосу революционного подъе­ма.

Подъем этот вовсе не явился как снег на голову. Нет, он подготовлялся всеми усло­виями русской жизни уже давно, и массовые стачки в связи с ленскими расстрелами и с 1-м мая лишь окончательно определили его наступление. Временное торжество контр­революции было неразрывно связано с упадком массовой борьбы рабочих. Число ста­чечников дает хотя и приблизительное, но зато безусловно объективное и точное пред­ставление о размерах этой борьбы.

За десять лет перед революцией, в 1895—1904 годах, среднее число стачечников бы­ло 43 тысячи в год (с округлением). В 1905 году — 2³/4 миллиона, в 1906 — 1 миллион, в 1907 — ^ЪЦ миллиона. Трехлетие революции отличается невиданным нигде в мире подъемом стачечной борьбы пролетариата. Падение ее, начавшееся с 1906 и 1907 го­дов, окончательно определилось в 1908 году: 175 тысяч стачечников. Государственный переворот 3 июня 1907 года, восстановивший самодержавие царя в союзе с Думой чер­носотенных помещиков и торгово-промышленных тузов, явился неизбежным результа­том упадка революционной энергии масс.

340__________________________ В. И. ЛЕНИН

Трехлетие 1908—1910 годов было эпохой разгула черносотенной контрреволюции, либерально-буржуазного ренегатства и пролетарского уныния и распада. Число стачеч­ников все падает, доходя до 60 тысяч в 1909 и до 50 тысяч в 1910 году.

Но с конца 1910 года начинается заметный поворот. Демонстрации в связи с смер­тью либерала Муромцева и Льва Толстого, а также студенческое движение, ясно ука­зывают, что повеяло иным ветром, наступил известный поворот в настроении демокра­тических масс. 1911 год дает нам медленный переход в наступление со стороны рабо­чих масс: число стачечников доходит до 100 тысяч. С разных сторон идут указания на то, что усталость, оцепенение, порожденные торжеством контрреволюции, проходят, что потянуло опять к революции. Всероссийская конференция РСДРП в январе

1912 года, подводя итог своей оценке момента, констатировала, что «в широких кру­гах демократии и в первую голову среди пролетариата замечается начало политическо­го оживления. Рабочие стачки 1910—1911 годов, начало демонстраций и пролетарских митингов, начало движения среди городской буржуазной демократии (студенческие забастовки) и т. д. — все это есть проявления нарастающего революционного настрое­ния масс против режима 3-го июня» (см. «Извещение» о конференции, стр. 18) .

Уже ко второй четверти текущего года это настроение наросло настолько, что про­явилось в действии масс и создало революционный подъем. Ход событий за последние полтора года показывает с очевидностью, что в этом подъеме нет ничего случайного, что наступление его совершенно закономерно и с неизбежностью обусловлено всем предыдущим развитием России.

Ленский расстрел явился поводом к переходу революционного настроения масс в революционный подъем масс. Нет ничего более лживого, как либеральная выдумка, повторяемая вслед за ликвидаторами Троцким в венской «Правде», будто «борьба за свободу коа-

См. настоящий том, стр. 137. Ред.

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДЪЕМ__________________________ 341

лиций является основой как ленской трагедии, так и ее могучего отголоска в стране». В ленской стачке вовсе не было ни специфического, ни главного требования свободы коалиций. В ленском расстреле обнаружилось вовсе не отсутствие свободы именно коалиций, а отсутствие свободы... от провокации, от общего бесправия, от огульного произвола.

Ленский расстрел, как мы уже выяснили в № 26 «Социал-Демократа», явился точ­нейшим отражением всего режима 3-июньской монархии. Вовсе не борьба за одно из прав, хотя бы самых кардинальных, самых важных для пролетариата, характерна для ленских событий. Характерно для них полнейшее отсутствие элементарнейшей закон­ности во всех отношениях. Характерно вступление провокатора, шпиона, охранника, слуги царя на путь массовых расстрелов без всяких политических поводов. Именно это общее бесправие русской жизни, именно безнадежность и невозможность борьбы за отдельные права, именно эта неисправимость царской монархии и всего ее режима вы­ступили из ленских событий так ярко, что зажгли массы революционным огнем.

Если либералы из кожи лезли и лезут, стараясь придать ленским событиям и май­ским стачкам характер профессионального движения и борьбы за «права», то для вся­кого, не ослепленного либеральными (и ликвидаторскими) спорами, человека ясно иное. Ясен революционный характер массовой стачки, особо подчеркнутый петербург­ской предмайской прокламацией разных групп с.-д. (и даже одной рабочей с.-р. груп­пы!), которую мы перепечатываем полностью в отделе хроники¹²⁴ и которая повторяет лозунги, брошенные Всероссийской конференцией РСДРП в январе 1912 года.

Да и не в лозунгах даже заключается главное подтверждение революционного ха­рактера ленских и майских стачек. Лозунги формулировали то, что говорят факты. Факт массовых, перекидывающихся из района в район забастовок, — громадный рост их, — быстрота распространения, — смелость рабочих, —

342__________________________ В. И. ЛЕНИН

учащение митингов и революционных речей, — требование отменить штраф за празд­нование 1 мая, — знакомое нам по первой русской революции сочетание политической и экономической стачки, — все это с очевидностью указывает на истинный характер движения, состоящий в революционном подъеме масс.

Припомним опыт 1905 года. События показывают нам, что среди рабочих жива традиция революционной массовой стачки и что рабочие сразу подняли, оживили эту традицию. Невиданный в мире стачечный подъем 1905 года дал 810 тысяч стачечников в 1-ую и 1277 тысяч в последнюю четверть года, при сочетании и экономической и по­литической стачки. По приблизительному подсчету, ленские забастовки охватили до 300 тысяч рабочих, майские до 400 тысяч, а забастовки все растут и растут. Каждый номер газет — даже либеральных — сообщает о том, как разрастается стачечный по­жар. Вторая четверть 1912 года еще не совсем истекла, а уже теперь вырисовывается определенно тот факт, что начало революционного подъема в 1912 году по размерам стачечного движения не меньше, а скорее больше, чем то же начало в 1905 году!

Русская революция впервые развила в широких размерах этот пролетарский метод агитации, встряхивания, сплочения и вовлечения в борьбу масс. И теперь пролетариат снова и еще более твердой рукой применяет этот метод. Никакая сила в мире не могла бы осуществить того, что осуществляет этим методом революционный авангард проле­тариата. Громадная страна с 150-миллионным населением, разбросанным на гигант­ском пространстве, раздробленным, придавленным, бесправным, темным, отгорожен­ным от «зловредных влияний» тучей властей, полиции, шпионов, — эта страна вся приходит в брожение. Самые отсталые слои и рабочих и крестьян приходят в прямое и косвенное соприкосновение с забастовщиками. На сцене появляются сразу сотни тысяч революционных агитаторов, влияние которых бесконечно усиливается тем, что они не­разрывно связаны с низами, с массой, остаются в их рядах, борются за самые насущные нужды всякой рабочей

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДЪЕМ__________________________ 343

семьи, соединяют с этой непосредственной борьбой за насущные экономические нуж­ды протест политический и борьбу с монархией. Ибо контрреволюция внесла в мил­лионы и десятки миллионов острую ненависть к монархии, зачатки понимания ее роли, а теперь лозунг передовых столичных рабочих — да здравствует демократическая рес­публика! — тысячами каналов идет да идет, вслед за каждой стачкой, в отсталые слои, в глухую провинцию, в «народ», «во глубину России». Крайне характерно рассуждение о стачке либерала Северянина, радушно принятое «Русскими Ведомостями» и с сочув­ствием перепечатываемое «Речью».

«Имеется ли у рабочих какое-либо основание к первомайской забастовке примешивать экономиче­ские или какие-либо (!) требования? — вопрошает г. Северянин и отвечает: Смело думаю, что их не име­ется. Всякая экономическая забастовка может и должна быть начинаема лишь после серьезного взвеши­вания шансов... Вот почему связывать такие забастовки с моментом именно 1 мая чаще всего неоснова­тельно... Да и странно как-то: празднуем день всемирного рабочего праздника и по этому случаю требу­ем прибавки в 10% на миткаль таких-то сортов».

Так рассуждает либерал! И эту беспредельную пошлость, низость и гадость прини­мают с сочувствием «лучшие» либеральные газеты, претендующие на звание демокра­тических!

Самая грубая корысть буржуя, самая подлая трусость контрреволюционера, вот что кроется за эффектными фразами либерала. Он хотел бы целости хозяйских карманов. Он хотел бы «чинной» и «безвредной» демонстрации в пользу «свободы коалиций»! А пролетариат вместо этого втягивает массы в революционную стачку, неразрывно связы­вающую политику с экономикой, стачку, привлекающую самые отсталые слои успехом борьбы за немедленное улучшение рабочей жизни и в то же время поднимающую на­род против царской монархии.

Да, опыт 1905 года создал глубокую и великую традицию массовых стачек. И не на­до забывать, к чему приводят эти стачки в России. Массовые упорные стачки нераз­рывно связаны у нас с вооруженным восстанием.

Пусть не перетолковывают этих слов. Речь идет совсем не о призыве к восстанию. Такой призыв был бы крайне

344__________________________ В. И. ЛЕНИН

неразумен в настоящий момент. Речь идет об установлении связи между стачкой и вос­станием в России.

Как росло восстание в 1905 году? Во-1-х, массовые стачки, демонстрации и митинги учащали столкновения толпы с полицией и войском. Во-2-х, массовые стачки подняли крестьянство на ряд частичных, дробных, полустихийных восстаний. В-З-х, массовые стачки очень быстро перекинулись в войско и во флот, вызвав столкновения на эконо­мической почве («гороховые» и т. п. «бунты»), а затем восстания. В-4-х, контрреволю­ция сама начинала гражданскую войну погромами, избиениями демократов и т. п.

---

Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!