Ланкастер, Калифорния, 1968 год 7 страница
Голоса затихли. Мне не хотелось, чтобы Рут и Нил обнаружили, что я подслушал их разговор. Я вернулся ко входу в магазин, снова открыл дверь и позвал их по именам. Может, так они ни о чем не догадаются?
– Вы здесь? – крикнул я. – Рут, я пришел.
Рут вышла из подсобки. Ее глаза были красными, как у моей мамы, и я сразу понял, что она плакала.
– Джим, ты опоздал.
– Простите. Случилась небольшая неприятность по дороге сюда.
Рут осмотрела меня с ног до головы.
– Это кровь у тебя на футболке?
– Да. Но не моя. Не беспокойтесь.
Рут рассмеялась:
– Вот теперь я точно начала беспокоиться. Ладно, пойдем.
Нил поздоровался сквозь зубы и даже не взглянул на меня. Я ломал голову над тем, что же такого натворил. Должно быть, что-то плохое. Похоже, теперь он меня ненавидит.
В подсобке я уселся на стул, под руководством Рут проделал упражнение на релаксацию, после чего начал было распевать мантру, но бесконечно проигрывал в голове подслушанный разговор. Какую ошибку Нил совершил со мной? Наверняка что-то ужасное, иначе Рут не плакала бы. Неизвестность была невыносимой, из-за нее у меня никак не получалось обуздать мысли.
– Что случилось? Что я натворил? Почему Нил злится на меня? – Я выпалил все три вопроса зажмурившись, а затем открыл глаза и увидел, что Рут озадаченно смотрит на меня.
– С чего ты взял, будто что-то натворил? – спросила она.
– Я слышал, как вы с Нилом спорили из-за меня. Я слышал через дверь. Он меня ненавидит.
|
|
|
Некоторое время Рут смотрела на меня, а потом кивнула.
– И ты все это слышал?
– Да, – ответил я жалким тоном. Я знал, что все это – Нил и Рут – слишком хорошо, чтобы быть правдой, и был уверен, что этот день в лавке чудес станет для меня последним.
– Правда? И что именно Нил сказал о тебе?
– Он сказал…
Я задумался, но не смог вспомнить, что же Нил сказал обо мне.
– Ну? – Рут ждала моего ответа.
– Он сказал что-то вроде… что-то вроде того, что ошибся и сделал что-то не так.
– И ты слышал свое имя?
– Нет, вообще-то нет. – Никто из них не произнес моего имени, но я был уверен, что речь шла обо мне. Я почувствовал себя еще более жалким. Неужели Рут соврет, заявив, что они спорили не обо мне?
– Джим, – начала она ласково, – мы говорили не о тебе. Мы говорили о моем внуке.
– Вашем внуке?
– Да, у Нила есть сын. Это запутанная и грустная история… Я так по нему скучаю!
– А сколько ему?
– Он примерно твоего возраста.
– И где он сейчас?
– Со своей мамой. Но это неважно. Важно то, почему ты подумал, будто мы ссоримся из-за тебя. Почему ты решил, будто Нил тебя ненавидит.
Я и сам толком не знал. Просто решил, что они говорят обо мне, вот и все.
– Джим, у каждого в жизни возникают ситуации, причиняющие боль. Ситуация, в которой оказались мои сын и внук, причиняет боль моему сердцу. Как и любая рана. Теперь скажи, что нужно делать, если разобьешь колено? Можно уделить ему немного внимания: промыть рану, наложить повязку, следить, чтобы колено заживало. А можно не обращать на рану внимания, притвориться, что ее нет, что ничего не болит и не жжет, – просто надеть штаны в надежде, что все пройдет само собой. Разве так правильно?
|
|
|
– Нет.
В очередной раз я не мог уловить, к чему она клонит.
– Точно так же обстоит дело с сердечными ранами. Им нужно уделять внимание, чтобы они нормально зажили, иначе они будут и дальше причинять боль. Причем порой еще очень долго. Мы все иногда испытываем боль. По-другому не бывает. Но вот что удивительно: эта боль способствует достижению одной важной цели. Когда в сердце появляется рана, оно раскрывается. Преодолевая боль, мы растем. Каждая сложная ситуация, с которой мы сталкиваемся, помогает нам совершенствоваться. Вот почему нужно радоваться любой трудности, встретившейся на жизненном пути. Мне жаль людей, в чьей жизни нет проблем. Они лишены дара. Они лишены волшебства.
Я кивнул. Немалую часть жизни я потратил на сравнение себя с приятелями, у которых, как мне казалось, есть все. Им не приходится стоять в очереди в продуктовом, а потом сгорать от стыда под взглядом кассира, которому мама протянула продовольственный талон; или дожидаться своей очереди в благотворительной организации, чтобы получить горсть сухого молока, пачку сливочного масла и кусок безвкусного белого сыра. Их родители не ссорятся, не напиваются и не злоупотребляют таблетками. Эти люди не ложатся спать с мыслью о том, что виноваты во всех бедах. У них есть машины, и деньги, и подружки, и красивые дома. И Рут хочет сказать, что жалеет их?
|
|
|
– Джим, следующий секрет, которому я тебя научу, – умение раскрывать свое сердце. Некоторым этот трюк дается сложно. Но тебе будет проще.
– Почему?
– Потому что жизнь уже начала раскрывать твое сердце. Тебе не все равно. Тебе не наплевать на свою семью. На брата, на маму и даже на отца. Тебе не было все равно, когда ты подумал, что Нил злится на тебя. Не просто так ты приходишь сюда каждый день. Я не сомневаюсь в твоей способности заботиться о других, а без этого сердце не раскрыть.
Мне вспомнился паренек, которого избивали сегодня утром. Я его и не знал толком, но не смог проехать мимо. Мне было не все равно, и я остановил велосипед. А все потому, что я мог оказаться (и бывал не раз) на месте этого паренька. Мне было не все равно, потому что я миллион раз переживал боль и унижение, а это неприятно. Чертовски неприятно.
|
|
|
Мы сами решаем, какое отношение к себе будем считать позволительным. С чем ты готов смириться? А с чем нет? Приходится выбирать, приходится отстаивать свои интересы.
– Следующий шаг на пути к тому, чтобы раскрыть свое сердце, – научиться заботиться о себе. И тебе придется хорошенько потренироваться.
Я и так заботился о себе. Что тут сложного?
– Ты ведь неспроста решил, что мы говорим о тебе, Джим. Ты многое домыслил, чтобы от слов, сказанных Нилом, прийти к выводу, будто он тебя ненавидит.
– Я просто неправильно понял.
– Да. – Рут засмеялась. – Мы все неправильно понимаем. Друг друга. Себя. Разные ситуации. Это очень полезный урок: не все на свете касается нас. Полагаю, мне и самой не помешает усвоить этот урок, чтобы разрешить проблему с внуком.
Я кивнул в знак того, что понимаю.
– Каждый из нас сам выбирает, что считать приемлемым в своей жизни. Пока мы еще маленькие, у нас нет выбора. Мы рождаемся в определенной семье и при определенных обстоятельствах и ни то ни другое не можем контролировать. Но чем старше мы становимся, тем чаще нам приходится выбирать. Сознательно или бессознательно, мы решаем, какое отношение к себе будем считать позволительным. С чем ты готов смириться? А с чем нет? Приходится выбирать, приходится отстаивать свои интересы. Никто другой не сделает этого за тебя.
* * *
Мне так и не представился случай рассказать Рут о драке, свидетелем которой я стал, и я больше не слышал, чтобы Рут ссорилась с Нилом. Всю следующую неделю она учила меня раскрывать сердце. Как она объяснила, диалог, который звучит у нас в голове, чаще всего носит негативный, осуждающий характер. Под его влиянием мы нередко идем против собственных интересов. Он заставляет снова и снова переживать те или иные события либо о чем-то глубоко сожалеть, желая, чтобы все было по-другому, причем настолько интенсивно, что большую часть времени мы мысленно пребываем не здесь и сейчас, а где-то в другом месте.
Тем утром занятие началось с того, что Рут попросила меня сказать самому себе что-нибудь приятное. Как странно. Снова и снова я повторял: «Я хороший, это не моя вина, я хороший человек». Складывалось такое впечатление, будто я сам стал диджеем, но таким, который говорит только приятные и подбадривающие фразы. Когда же я ловил себя на том, что слушаю другого диджея, сразу принимался мысленно произносить собственную жизнеутверждающую мантру.
«Я достойный человек. Меня любят. Обо мне заботятся. Я забочусь об окружающих. Я выбираю для себя только хорошее. Я выбираю только хорошее для других. Я люблю себя. Я люблю окружающих. Я раскрываю свое сердце. Мое сердце открыто».
Рут велела мне записать эти десять утверждений и повторять их каждое утро, каждый вечер, да и вообще каждый раз, как я о них вспомню, особенно после того, как выполню упражнение на релаксацию и обуздаю мысли. Все фразы звучали банально, но я все равно сделал, как Рут сказала, и был благодарен за то, что она не попросила произносить их вслух.
В качестве следующего задания Рут попросила меня с любовью подумать о себе, о своей семье, о своих друзьях и даже о тех, кто мне не нравится или не заслуживает доброго отношения. Идея о том, чтобы желать добра людям, которые мне несимпатичны, смутила меня, и Рут это заметила. С глубокой нежностью она посмотрела на меня.
– Джим, зачастую тем, кто причиняет людям боль, больнее всего.
Это оказалось нелегко. Было сложно думать о здоровяке, избивавшем меня, так, словно я на него не злюсь. Я по-прежнему злился и ненавидел его, как и остальных людей, которые плохо со мной обращались и причиняли мне боль. Но я продолжал тренироваться. Через некоторое время я обнаружил, что желать им добра гораздо проще, если представить, что им больно, что их избили и они плачут от боли. Другими словами, если вообразить, что они оказались на моем месте. Еще проще стало после того, как я осознал, что обычно злюсь на кого-то, когда сам испытываю душевную боль. Когда из-за чего-то злюсь на самого себя. Раньше я этого не понимал. Фраза «Зачастую тем, кто причиняет людям боль, больнее всего» постоянно всплывала в моей памяти. А ведь Рут права. В этом и заключается смысл. Если залечить собственные раны, то они прекращают болеть и ты перестаешь причинять боль окружающим. Ух ты! Неужели общение с Рут помогло залечить мои раны?
Неделей раньше Рут сообщила, что на прощание поделится со мной секретом того, как получить все, чего захочется. Я готов был приступить хоть сейчас! Меня слегка утомили разговоры о сердце. Мне становилось больно, когда я думал о нем чересчур долго. Всплывало слишком много неприятных мыслей и застарелых воспоминаний, которые я пытался похоронить, чтобы избавиться от страданий. Вместе с тем я заметил, что пускай подобные мысли и доставляли настоящую боль, она с каждым разом становилась все менее острой и уже не казалась такой мучительной. И наконец мои эмоциональные реакции, связанные с воспоминаниями о том или ином событии, кардинально изменились: боль и страдания больше не захлестывали меня. Я больше не винил себя во всем случившемся. Я принял свое прошлое. Мой диджей никуда не исчез, но я перестал обращать на него внимание или же громкость, с которой он вещал, значительно снизилась.
Рут распиливала мое сердце пополам – и пусть временами мне было больно, одновременно я испытывал облегчение.
* * *
У всех людей на свете есть кое-что общее: самый первый звук, который слышит каждый из нас, – это сердцебиение матери. Этот монотонный ритм – первая наша связь с внешним миром. И осуществляется она не посредством разума, а с помощью сердца. Именно сердце дарит нам утешение в тяжелые времена. Именно оно объединяет нас – и разбивается, когда мы расстаемся. Сердце наделено собственной магией, которая называется любовью.
Когда Ричард Дэвидсон из Висконсинского университета начал изучать чувство сострадания, он обратился за помощью к тибетским монахам, давно практиковавшим медитацию. Испытуемым сказали, что на них наденут специальные шапки со множеством электродов, чтобы снять электроэнцефалограмму[12], которая должна была измерить их чувство сострадания. Услышав это, они дружно засмеялись. Исследователи подумали, что причина в шапке, которая выглядела весьма причудливо: электроды и присоединенные к ним провода делали ее похожей на экстравагантный парик. Но один из монахов объяснил истинную причину веселья:
– Всем известно, что сострадание рождается не в мозге, а в сердце.
Сердце наделено собственной магией, которая называется любовью.
Исследования демонстрируют, что сердце является мыслительным органом. Оно не просто контролируется мозгом, а способно воздействовать на сам мозг, на наши эмоции и мышление, на принимаемые нами решения. Сердце не ждет покорно инструкций от мозга, а думает самостоятельно и посылает сигналы всему остальному организму. Блуждающий нерв, начинающийся от ствола головного мозга и сильно разветвляющийся в сердце и других внутренних органах, является частью вегетативной нервной системы (ВНС).
Закономерность изменения пульса, известная как вариабельность сердечного ритма (ВСР), служит отражением нашего внутреннего эмоционального состояния и определяется вегетативной нервной системой. В моменты эмоционального напряжения и страха тонус блуждающего нерва снижается и наиболее активно начинает проявлять себя часть ВНС под названием симпатическая нервная система (СНС).
СНС – самая примитивная часть человеческой нервной системы, предназначенная для реагирования на угрозу или чувство страха путем повышения кровяного давления и увеличения частоты сердечного ритма, а также снижения вариативности сердечного ритма.
Если же человек спокоен, тонус блуждающего нерва, напротив, повышается и активизируется парасимпатическая нервная система (ПСНС). Она стимулирует реакцию «отдыхай и переваривай», тогда как СНС отвечает за реакцию «бей или беги». Измеряя вариабельность сердечного ритма, исследователи анализируют реакцию сердца и нервной системы на стресс и различные эмоции. Любовь и сострадание связаны с повышением ВСР, а тревога, злость или недовольство снижают этот показатель: он становится более ровным и регулярным. Многих людей это сбивает с толку: кажется логичным, что при стрессе и ускоренном пульсе ВСР тоже должна становиться более хаотичной, нерегулярной и непостоянной. И наоборот, стабильность ВСР должна быть максимальной, когда мы абсолютно расслаблены и спокойны. Тем не менее ВСР обманывает наши ожидания.
Любопытно, что одна из самых распространенных причин внезапной смерти – низкая вариативность сердечного ритма, ставшая результатом хронического возбуждения в ответ на внешнюю угрозу и снижения тонуса блуждающего нерва. Стресс, тревога, постоянный страх, негативное мышление – все они заставляют кровь вливаться в сердце с дополнительным усилием. Такая реакция организма подобна крику «Пожар!» в битком набитом театре. В конечном счете кого-нибудь неминуемо растопчут в давке.
Рут помогала сформировать новые связи между нейронами моего мозга. Как я уже упоминал, именно таким было мое первое знакомство с нейропластичностью, произошедшее задолго до того, как этот термин стал общеупотребительным. Хотя американский психолог Уильям Джеймс высказал эту теорию более ста двадцати лет назад, ученые признали существование нейропластичности лишь ближе к концу XX века. Кроме того, Рут учила меня контролировать тонус блуждающего нерва и тем самым влиять на эмоциональное состояние, сердечный ритм и кровяное давление. Она лишь интуитивно понимала, как действуют ее трюки, и не имела ни малейшего представления о физиологических процессах, которые стоят за всем этим волшебством, но, несмотря на это, помогла мне стать более внимательным, сосредоточенным и спокойным, а также укрепить иммунную систему, понизить уровень стресса и даже давление. Однажды мама спросила, не принимаю ли я наркотики, хотя я ни разу ничего подобного не пробовал. Алкоголь и наркотики пугали меня. А вот мама не раз пыталась покончить с собой при помощи таблеток. Она сказала, что я выгляжу не раздраженным или нервным, а куда спокойнее и счастливее, чем обычно. Рут научила меня лучше контролировать эмоции, усилила мое чувство сострадания и социальную вовлеченность, сделала меня более оптимистичным. Она изменила мое восприятие самого себя и мира в целом.
А это изменило абсолютно все.
* * *
Самые искусные фокусники умеют контролировать внимание зрителей, манипулировать их воспоминаниями и влиять на принимаемые ими решения, причем делают это так, что публика ни о чем не догадывается. Наряду с умениями расслаблять тело и усмирять разум в лавке чудес я приобрел способность контролировать свое внимание. Рут обучила меня величайшему фокусу всех времен и народов – иллюзии, превосходящей даже сложнейшие трюки Гудини, – демонстрировать который мне к тому же предстояло перед крайне скептически настроенной аудиторией, славящейся своими критическими замечаниями: перед моим собственным разумом.
Размышляя над своими мыслями, я учился отделять себя от них. Во всяком случае, так сказала Рут. В то время я не был уверен, что понимаю все правильно. К тому же после знакомства с Рут и ее волшебством я не заметил особых изменений в своей жизни. Я по-прежнему жил в крохотной квартирке в той части города, где по доброй воле никто селиться не станет. Я по-прежнему был бедным. У меня было мало друзей, а развлечений и того меньше. Теперь я знал, что родители любят меня, но жизнь моя оставалась неблагоустроенной. Я верил, что у того, кто родился богатым, все на мази, а тот, кто родился бедным, сродни простофиле, которого гипнотизер вызвал на сцену и ввел в транс, внушив, что он птица. Сколько бы бедолага ни махал «крыльями», ему не суждено взлететь по-настоящему. Все, на что он способен, – смешить людей. Я трудился над тем, чтобы раскрыть сердце. Я день-деньской зачитывал десять позитивных утверждений. Но я так и оставался ребенком из бедной семьи, которому часто не хватало еды и любви.
Я прекрасно знал, кем являюсь и какое будущее меня ждет. И я пока что не был готов воспринимать боль как дар небес. Но я был готов к тому, чтобы Рут научила меня последнему трюку. Она занималась со мной каждый день вот уже пять недель и всего через неделю собиралась вернуться в Огайо.
– Джим, – начала Рут, – я понимаю, тебе кажется, будто трюки, которым ты научился, ничего не изменили. Но это не так. Изменили. И гораздо сильнее, чем ты можешь сейчас представить.
Я кивнул и попытался ответить, что многое уже изменилось, но Рут не дала мне вставить ни слова.
Я верил, что у того, кто родился богатым, все на мази, а тот, кто родился бедным, сродни простофиле. Сколько бы он ни махал «крыльями», ему не суждено взлететь по-настоящему.
– У нас с тобой не так уж много времени до моего отъезда. В оставшиеся дни я хотела бы научить тебя могущественнейшему из известных мне трюков. Только ты должен очень внимательно слушать все, что я тебе говорю. Все без исключения. Почему это важно? Потому что в отличие от остальных трюков, на которые мы с тобой потратили столько времени, с помощью последнего фокуса ты сможешь заполучить все, чего, как тебе кажется, ты желаешь. К сожалению, в нем кроется и опасность, ведь то, чего ты, как тебе кажется, хочешь, далеко не всегда будет полезно самому тебе и окружающим. Ты должен раскрыть свое сердце и узнать, чего хочешь на самом деле, прежде чем использовать магию. Если же ты не будешь уверен, чего хочешь в действительности, и заполучишь то, чего, как тебе кажется, ты хочешь, в конечном итоге у тебя появится то, что тебе не нужно.
«Что? Можно еще раз, только помедленнее?»
Впрочем, я не особенно вникал в смысл того, что говорила Рут. Я слышал лишь одно: «Ты заполучишь все, что хочешь».
Наконец-то! Я верил, что этот трюк изменит мою жизнь, как и обещала Рут. Я принялся уговаривать ее как можно быстрее приступить к учебе. Я уверял, что мое сердце раскрылось дальше некуда и что можно начинать немедленно. Но в ответ на мои просьбы она лишь качала головой.
– Джим, – предупредила она, – нельзя пропускать шаг с раскрытием сердца. Это самый важный этап. Верь мне. Пообещай, что всегда будешь выполнять его, прежде чем приступишь к последнему этапу. Я знаю, ты воспринимаешь все это как фокусы. И в определенном смысле ты прав. Но тебе следует помнить: в этих фокусах заключена великая сила. Если ты не воспримешь мои слова всерьез, то в будущем поплатишься за это. Лучше усвоить все здесь и сейчас, чем учиться позже на собственном горьком опыте.
Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!