Какие усилия были предприняты?

 

В январе лейбл потратил существенную сумму на то, чтобы устроить выступление группы на церемонии вручения наград «American Music Awards», после которой мы организовали целенаправленную кампанию. Мы предприняли массированный промоушн в Интернете. В марте мы поддержали и оплатили выступление на рок-радиостанции в Тампе (Tampa). Я могу продолжать и продолжать, рассказывая о различных мероприятиях по продвижению, которые мы провели.

 

Что вы думаете об инциденте с охранником в Южной Каролине и о том факте, что они обозвали вас "пи**ой" со сцены?

 

Подобные высказывания не заслуживают никаких комментариев. По меньшей мере, это неразумно.

 

Повлияет ли это на то, чтобы продолжать заниматься делами группы в будущем?

 

Это не меняет моего отношения к группе. Я очень профессиональный человек.

 

Их контракт с «Электрой» истекает после выпуска двух альбомов. Вы его возобновите?

 

Сейчас мне очень трудно что-либо сказать по этому поводу.

 

Глава вторая

 

«ОТРЫВКИ ГАЗЕТНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ, ПОВЕСТВУЮЩИЕ О ПОСЛЕДНЕМ СРАЖЕНИИ НАШИХ ГЕРОЕВ, КОТОРОЕ ПРЕМЕСТИЛОСЬ СО СЦЕНЫ В СУД, А В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ В ЗАЛ КОРПОРАТИВНЫХ ЗАСЕДАНИЙ»

 

Через пару недель я планировал засесть в студию и связался с [Сильвией Рон], но она не даст мне моих денег. Я не понимаю. Она трахает фанатов, трахает себя и трахает меня. У меня четверо детей, жена. Я должен выплачивать кредиты за дом, за машину. У меня есть жизнь. Я, чёрт подери, заслужил право иметь один из самых крупных контрактов в рок-н-ролле. Я не хочу, чтобы меня трахала некая тётка, у которой какие-то свои взгляды и свои приоритеты. Она что, расист? Она мужененавистница? В чём её проблема? Мы не можем понять этого, потому что у неё на нас «стояк» с самого первого дня. Ладно, знаешь что, засранка? У тебя контракт, и если ты хочешь пойти против этой группы, то берегись. Я омрачу тебе жизнь.

 

- Никки Сикс Цитата из интервью                                                                                                                  журналу «Spin», март 1998

 

Каждый, кто читал менее чем лестные высказывания, которые басист «Motley Crue» Никки Сикс сделал в адрес «Elektra Entertainment Group» и её руководителя Сильвии Рон в мартовском номере журнала «Spin», не будет удивлен, услышать, что группа и звукозаписывающий лейбл разрывают отношения. Источники сообщили, что «Motley Crue», которые провели на «Электре» пятнадцать лет и продали более чем 35 миллионов альбомов, изучают альтернативные пути распространения материалов своего каталога. Группа, которая своим альбомом «Too Fast for Love» в 1982 году положила начало направлению глэм-метал, отправится в студию в следующем месяце, чтобы записать новые песни.

 

- « The Music Daily», 16 апреля 1998

 

«Motley Crue» намерены снова поднять свои среднемировые продажи. На сей раз средство называется «Greatest Hits», и колеса уже начали гореть, разбрасывая куски резины по всей хромающей и безжизненной музыкальной индустрии. «Электра Рекордс» была отвергнута в пользу собственного лейбла «Motley» и собственной сети распространения. В настоящее время планируется международный тур по театрам и аренам в поддержку альбома, а Томми, наконец, вышел из тюрьмы! Всё это, по их словам, не заставить себя ждать.

 

- Sound420. com, август 1998

 

Глава третья

Т О М М И

 

«ОСВОБОЖДЁННЫЙ ИЗ ТЮРЕМНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ, НАШ ГЕРОЙ СНОВА ОТКРЫВАЕТ ДЛЯ СЕБЯ ПРЕЛЕСТИ ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ, ТАБАКА И ЧУЖИХ ЖЁН»

 

Мой друг Боб Прокоп (Bob Procop), который владел собственным ювелирным магазином на Родео-Драйв (Rodeo Drive - улица в Беверли-Хиллс, на которой расположены фешенебельные магазины знаменитых торговых марок), подъехал за мной к зданию тюрьмы на своём огромном шикарном «Бэнтли» («Bentley»). "Что бы ты хотел сделать в первую очередь?", спросил он.

"Чувак, я, чёрт возьми, ужасно хочу выкурить сигарету. А затем я был бы счастлив, если бы ты отвёз меня в свой дом на побережье".

Мы спускались вниз по автостраде: движение было плотным со всех сторон. После почти четырёх месяцев одиночества, это было слишком волнительно для меня. Я закурил «American Spirit» и закрыл глаза, чтобы не видеть взглядов, которые окружающие бросали на машину.

Боб привёз меня к своему дому в Марина дель Рэй (Marina del Rey), который стоял прямо на воде. Он наполнил свою джакузи, вылив туда половину флакона пены для ванн, и сказал, "Всё это твоё, брат". Я сорвал свою чёртову одежду, плюхнулся в ванну, откинул голову назад и просто сидел там два часа, уставившись на звезды. Я и забыл, каково это - чувствовать себя погружённым в фактически, а не метафорически, горячую воду. Это была самая большая роскошь на свете.

Примерно в 4 часа утра я попросил его отвезти меня домой. Я соскучился по своему дому и по своей кровати. Памела и дети уехали, поэтому было тихо и пусто, игрушки и мебель по обыкновению были вывезены. В темноте я споткнулся о кровать, на которой родился Брэндон, и прямо на ней уснул на два дня. В тюрьме всегда было трудно спать из-за всей этой ходьбы и разговоров, грохота и стука, которые отражались от бетонных стен.

Когда я проснулся, мой дом был наполнен людьми. Все эти чуваки приехали, чтобы поздравить меня с возвращением домой. Они целовали меня, обнимали и хлопали по спине. Но я настолько отвык находиться среди людей, что не знал, что и сказать. Я улыбался, но в душе хотел заползти под камень и спрятаться. Прошло так много времени с тех пор, когда в последний раз кто-нибудь относился ко мне как-то иначе, не питал враждебности и подозрительности. Это было слишком быстро для меня - смеяться и радоваться беззаботно. Мне всё ещё было очень больно.

Я попросил суд разрешить мне выехать на Гавайи, чтобы помариноваться там. Я взял с собой Скотта Хамфри и просто сидел на пляже, ничего не делая, до тех пор, пока медленно не вернулся на планету Земля. Я снова научился общаться с людьми, и, в конце концов, улыбка вернулась на моё лицо. Мне больше не нужно было её изображать. Но мир больше не был таким, каким я его покинул. Теперь все смотрели на меня по-другому: люди проходили мимо и шептали, "Это тот самый чёртов парень, который избил свою жену". Мне было по-настоящему стыдно, и потребовалось время, чтобы понять, что весь мир не был против меня.

И вот еще что, Памела сделала всё, чтобы завершить процедуру развода до моего освобождения. Моя семейная жизнь, которая подарила мне моё самое большое счастье и самое большое страдание, казалось, закончена. Я не мог понять, почему она делает это со мной и с детьми. Но было ясно, что, несмотря на все письма и телефонные звонки, она не хотела иметь дела со мной. Не было никаких шансов на примирение, особенно ввиду того, что она встречалась с чёртовым Келли Слэйтером. Такой вот маленький поворот событий объединился с тем фактом, что я услышал, что она сменила свою татуировку, которая была у неё на пальце вместо обручального кольца, и вместо «Tommy» написала «Mommy» («Мамочка»), это так расстроило меня, что позднее я удалил своё свадебное тату. Я просто хотел убрать это дерьмо с моего пальца и изменить свою жизнь. Мне пришлось стать одиноким отцом, тем, кем я никогда не хотел быть. Мои родители прожили вместе всю мою жизнь. Мой папа, которому было семьдесят четыре, теперь был болен миеломой и раком крови. Моя мама, которая была намного моложе, дни и ночи проводила в заботе о нём. Я хотел, чтобы в моей жизни был кто-то, кто мог сделать то же самое для меня, и мне нужен был кто-то, для кого и я мог бы это сделать. Что ухудшало положение отца-одиночки, так это то, что мне не разрешалось видеться с моими детьми без назначенных судом наблюдателей для контроля надо мной. Я чувствовал себя ужасно перед Диланом и Брэндоном, потому что они понятия не имели, кто все эти люди и что происходит.

Вернувшись домой с Гавайев, я наглухо зашторил окна, запер двери и извлёк на свет все записи с автоответчика, которые я сделал в тюрьме. Я пригласил по этому поводу одного вульгарного парнишку, уличного рэпера по имени ТиЛо (TiLo), с которым я познакомился, когда его бывшая группа «hed (pe)» открывала выступление «Motley Crue» в туре "Swine". И мы начали работать над нашим собственным проектом - «Methods of Mayhem». Я похоронил себя в работе, хватаясь за каждую минуту, просиживая до четырёх-пяти часов утра и получая всё то, чего я всегда хотел получать от работы.

На мой день рождения друзья устроили для меня вечеринку, потому что за несколько месяцев я так и не смог прийти в себя и расслабиться. Кто-то пригласил Кармен Электру (Carmen Electra – американская модель, актриса, певица и телеведущая), мы познакомились и начали болтать о всякой всячине. Четыре месяца назад она вышла замуж за Денниса Родмэна (Dennis Rodman - американский баскетболист), но, при всех практических выгодах этого брака, к тому времени они уже расстались. Я несколько раз говорил с ней по телефону, и две недели спустя, когда я собирался отправиться с «Motley» в тур "Greatest Hits", мы начали встречаться. Она смогла сказать Родмэну, которого, по её утверждению, она поймала на измене с двумя женщинами одновременно, что собирается навестить больных бабушек и всякое такое дерьмо, а сама тем временем улизнула в тур вместе с нами. Нам пришлось тайком проводить её на шоу и обратно, а также в гостиницы, чтобы бульварная пресса не овладела информацией и не смогла над этим поглумиться. Оба мы были беженцами от двух самых сумасшедших грёбаных браков знаменитостей того года. Ко всему прочему, когда Памела закончила сниматься в «Спасателях Малибу» («Bay watch») ради своего собственного сериала под названием «V.I.P.», Кармен заняла её место.

Деннис Родмэн подал документы на развод, но это не означало того, что он хотел, чтобы кто-то другой встречался с его женой. Поэтому он начал преследовать группу и появляться на шоу. Мы вынуждены были приказать охране не пропускать его ни под каким предлогом. И как это ни странно, хоть я и пытался, начиная с момента моего выхода из тюрьмы, заставить Памелу поговорить или встретиться со мной, но как только информация о том, что я встречаюсь с Кармен, просочилась в прессу, она загадочным образом снова начала мне звонить.

ПОМИМО ВИЗИТОВ КАРМЕН РОДМЭН, я продолжал работать над своим проектом во время тура с «Motley». Я взял с собой в дорогу целую студию, после каждого концерта я запирался в своей комнате и работал с «Про-Тулс» («Pro-Tools»). Я считал, что если я буду писать без остановок, то к тому моменту, когда я вернусь домой, альбом «Methods of Mayhem» будет готов. Кроме того, это держало меня в стороне от каких бы то ни было проблем. В каждом городе перед каждым шоу я должен был сдавать мочу в лабораторию. Я целыми днями общался по телефону с надзирающими надо мной офицерами, консультантами по умению управлять своими эмоциями, психоаналитиками и прочими гуру. С таким суровым испытательным сроком, на котором я находился, было похоже, что я по-прежнему нахожусь в наручниках. Я не мог ходить в рестораны, гастрономы, бензоколонки - всюду, где продавался алкоголь, за исключением, конечно, тех мест, в которых мы играли.

С каждым выступлением мне становилось всё труднее играть со сцены наши самые великие хиты. Играя в десятитысячный раз "Girls, Girls, Girls", всё, о чём я мог думать, это вернуться в свою комнату и закончить ту песню, над которой я работал. В туре с Кораби я был намного счастливее. Даже при том, что никто не ходил на эти чёртовы концерты, я, по крайней мере, делал что-то, что мне нравилось. Я всегда говорил себе, что когда моё сердце перестанет отзываться, это и будет время, чтобы уйти. И мое сердце молчало.

Никки, однако, был просто переполнен энтузиазмом относительно «Motley Crue», прямо как в тот самый день, когда мы организовали группу в доме его бывшей подруги в Северном Голливуде, когда я джемовал на грёбаном столе, в то время как он торговал лампочками по телефону. С группой, вернувшейся к своему собственному независимому лейблу, он чувствовал себя властителем своей собственной судьбы, а «Motley Crue» готовы были снова завоёвывать мир. Я полагаю, что он, чёрт возьми, думал, что я соглашусь с ним, приму его точку зрения и останусь в «Motley Crue», выпустив «Methods of Mayhem» как сторонний проект. Но если я собираюсь что-то делать, то делаю это на 100 процентов. А я не мог дать «Methods of Mayhem» и «Motley Crue» по 100 процентов, особенно после того, как Винс ударил меня исподтишка.

Мы были в аэропорту Лас-Вегаса, возвращаясь в Лос-Анджелес после очередного отрезка бесконечного тура "Greatest Hits". Винс был очень пьян, и, как обычно, вокруг не было никаких развлечений.

Я стоял у билетной кассы, разговаривая с Эшли (Ashley), которая работала на нашу компанию звукозаписи, заботясь о наших посадочных местах, когда подошёл в жопу пьяный Винс и нечленораздельно произнёс, "Дай мне мой грёбаный посадочный талон, Эшли. А потом можешь продолжить целовать задницу Томми".

Чувак, я понятия не имею, откуда вдруг взялась вся эта грёбаная враждебность. Думаю, я не был счастлив с тех пор, как он вернулся в группу. И, конечно, он не был моим самым любимым чуваком на планете. Но я, чёрт возьми, никогда не делал ничего плохого этому парню. Просто в нём так много закупоренной боли, и он не делит её ни с кем, и я это чувствую, чувак. Но когда он сказал это дерьмо в аэропорту, это не передало мне никакого сочувственного настроения.

"Что ты сказал только что?"

"Ты меня прекрасно слышал, мать твою", его шатало.

"Чувак, что, чёрт возьми, с тобой не так?!"

"Пошёл ты…!"

"Пошёл я? Нет, это ты пошёл, брат!"

И мы вступили в одну из тех дерьмовых перепалок, которые не были редкостью для нас. "Нет, пошёл ты, ты грёбаный позёр, кусок дерьма", Винс подначивал меня, напирая своим опухшим лицом на моё. "И что ты будешь делать? Ударишь меня?"

Чёрт, он прекрасно знал, что я был на испытательном сроке, и он пытался сделать всё, что мог, чтобы заставить меня нарушить запрет, выбив из него дерьмо. Я отказался проглотить приманку и пустил в ход свои навыки управления эмоциями. "Слушай, чувак", сказал я. "Я, чёрт побери, не собираюсь тебя бить. Ты должен успокоиться, крутой парниша. Давай просто забудем об этом и разойдёмся".

После этого он, мать его, неожиданно саданул меня в челюсть. А когда вы получаете такой удар, всё управление эмоциями внезапно улетучивается в окно, и включается ваша животная защитная система. Моя мгновенная реакция была - убить нахер. Даже при том, что я буквально только что прошёл через обвинения в нападении, тюрьму и адвокатов, рвущих за меня свои задницы, я ничего не мог с этим поделать. Передо мной стоял этот козёл, ни с того ни сего вылезший откуда-то и взбаламутивший моё дерьмо. Я, чёрт возьми, схватил его, повалил на пол и занёс руку, чтобы отправить этого самодовольного мудака в больницу. Мне было насрать. Отправите меня обратно в тюрьму? Прекрасно! Но сначала мой кулак встретится с лицом Винса.

Внезапно, Крис (Chris), наш охранник, прыгнул на меня. Ему были даны строгие указания: следить за тем, чтобы со мной не случилось никаких неприятностей, и для него была бы жопа, если бы меня отправили назад в тюрьму. Он оттащил меня от Винса и сказал, "Томми, садись в самолет и улетай отсюда к чёртовой матери. Быстро!"

Когда я повернулся, чтобы идти к выходу, Винс встал и заорал что есть мочи охранникам аэропорта. "Полиция! Полиция! На меня напали". Чёртов парень только что подло ударил меня, а теперь он хотел, чтобы меня арестовали и вернули в тюрьму. Если бы меня арестовали, это могло потянуть лет на десять тюрьмы. Никогда не делайте такое другому человеку – особенно, если это ваш коллега по группе – как бы он вас ни бесил.

Я вбежал в самолет и сказал Никки, "Брат, я ухожу. Завтра ты меня не увидишь. И послезавтра тоже. Вам, парни, лучше поискать себе другого барабанщика. Этот тур закончен!"

 

Глава четвёртая

В И Н С

 

«ПОЕДИНОК МЕЖДУ ДЖЕНТЛЬМЕНАМИ, НАБЛЮДАЕМЫЙ С ДРУГОГО РАКУРСА, ГДЕ РАССМАТРИВАЮТСЯ ВОЗМОЖНОСТИ УВЕЛИЧЕНИЯ МОЛОЧНЫХ ЖЕЛЕЗ У ОДНОЙ ИЗ ПРОТИВОБОРСТВУЮЩИХ СТОРОН»

 

Я беседовал с Эшли Смит (Ashley Smith), менеджером по рекламе нашей звукозаписывающей компании, когда Томми, как это ему свойственно, встрял в наш разговор. То, о чём мы говорили, его совершенно не касалось.

Когда я сказал ему, чтобы он помолчал, он схватил меня за шею. "Сейчас же убери от меня свои грёбаные руки!" приказывал я ему.

Мы стояли посреди переполненного аэропорта, где вокруг были тысячи свидетелей. Если бы он не уследил за собой, то его могли отправить обратно в тюрьму. Поэтому я снова предупредил его: "Убери от меня свои чёртовы руки".

И когда он этого не сделал, я ударом повалил его на пол. Так что я бы не сказал, что это был удар исподтишка. Я бы сказал, что это был просто сосунок, которому дали по морде.

Томми может быть самым весёлым парнем в мире. Единственная его проблема состоит в том, что он ужасно боится, что другие люди не будут его любить, поэтому он лжёт, чтобы выглядеть лучше в их глазах. Он всегда так поступает, и всегда будет так поступать. Он - хамелеон. Где бы он ни находился, он вынужден это делать. Он никогда по-настоящему не врубался чему же он всем обязан, что он такое, а ведь это рок-н-ролл. Если вокруг хип-хоп, он - хип-хоппер. Если вокруг панк, он - панк-рокер. Если бы у Томми были грёбаные сиськи, он был бы "Spice Girl".

 

Глава пятая

Н И К К И

 

«В КОТОРОЙ РАЗДУМЬЯ О ДВАДЦАТИ ГОДАХ ДРУЖБЫ И ДОСАДА ПРИВОДЯТ К ТРАГИЧЕСКОМУ РАССТАВАНИЮ»

 

 

Когда Томми вышел из тюрьмы, он не позвонил никому из группы. Только три дня спустя я узнал, что его уже выпустили. А узнал я об этом потому, что кто-то видел его на улице. Я был в ярости. Я навещал его почти каждую неделю. Я сделал всё, что мог, чтобы он не сошёл там с ума, даже начал кампанию по сбору подписей для его досрочного освобождения. И теперь, когда он даже не сообщил мне о своём выходе из тюрьмы, это было похоже на пощёчину.

Я позвонил ему и сказал, "Что происходит? Почему ты не сказал мне, что тебя выпустили?"

"А в чём проблема?" ощетинился он. "Это не моя работа - докладывать тебе".

В продолжение всего тура "Greatest Hits" он был холоден и замкнут. Он был бомбой негодования с часовым механизмом. И это был всего лишь вопрос времени - когда она взорвётся. Поэтому, когда все восстали против Винса после драки в аэропорту, я увидел, как это было на самом деле: Томми сам подлил масла в огонь. Несомненно, Винс вёл себя как придурок по отношению к нашей сотруднице. Но в то же самое время Томми влез в плохую ситуацию и сделал её ещё хуже, схватив Винса за шею. После этого в самолёте Томми очень разнервничался и начал кричать, в то время как Винс сел как можно дальше, мрачный и возмущенный. Они были похожи на двух маленьких детей.

Я наблюдал миллион раз, как такие вещи случались между кем-либо из нас. Но когда пыль оседала, мы снова становились группой. Каждый совершал ошибки. Каждый иногда вёл себя, как последний засранец.

В самолете я рассказал им о новых замыслах: "Слушайте, мы теперь вправе делать всё, что захотим: теперь у нас есть свой собственный лейбл. Поэтому мы можем переиздать наши старые альбомы со всеми этими нереализованными треками, о чём так просят наши фанаты, записать новый по-настоящему улётный роковый альбом и к сентябрю 2001-го взять тайм-аут и поработать над своими сольными проектами".

Но Томми ничего из этого не устроило. По возвращении в Лос-Анджелес он отказался поговорить с Винсом и помириться. А Винс отказался разговаривать с Томми. Они оба были не правы, но ни один из них не хотел этого признать, и я знал, что, если бы они просто сели, как мы с Винсом после нашей драки в туре "Swine", они смогли бы уладить свои проблемы. Но лучшее, что я мог сделать, это поговорить с Томми по окончании тура.

"Отлично", сказал он мне. "Но я хочу свой личный гастрольный автобус. И я хочу свою собственную гримёрку. И даже не думайте о том, чтобы сажать меня в один самолёт с этим дурачком. Я не хочу видеть этого козла, пока не зажгутся софиты. А когда мы возвращаемся за кулисы, то лучше, чёрт подери, везите его в одном направлении, а меня в другом. Я не хочу с ним даже встречаться, мать его. Потому что, чувак, я за себя не ручаюсь".

Когда мы вернулись домой из тура, мне позвонил один друг и сказал, чтобы я включил радио «KROQ», потому что там шло интервью с Памелой Андерсон. Она сказала, что они с Томми снова вместе, и что Томми решил покинуть «Motley Crue», чтобы записать свой сольный альбом.

Именно так я узнал о том, что Томми покинул группу: от Йоко Оно (Yoko Ono - так остальные участники группы прозвали Памелу) на «KROQ». Я звонил Томми, но он не отвечал на мои звонки. Я заезжал к нему домой, но он не открывал дверь. Я писал ему письма и имейлы, но он так мне и не ответил. Он просто ушёл, как будто последних двадцати лет дружбы и музыки вовсе не существовало. Это ужасно больно. Но теперь уже нет.

 

Глава шестая

М И К

 

«ОБ ОДНОМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ ПРИКЛЮЧЕНИИ, КАСАЮЩЕМСЯ ТАКИХ ФАНТАСТИЧЕСКИХ СУЩЕСТВ, КАК ПРИВИДЕНИЯ, ПРИШЕЛЬЦЫ И ПСИХИАТРЫ»

 

Я сказал своему врачу, что тяжело засыпаю и с трудом выползаю из кровати по утрам. Он сказал, "У вас депрессия".

Возможно, я рассказывал ему об этом. Я пребывал в депрессии уже много лет. Каждый день я испытывал боль и был измотан поездками за 780 миль на каждое выступление с группой, которая по-прежнему ссорилась из-за всякой ерунды, как грудные младенцы. Это становилось просто невыносимым. Когда Томми ушёл из группы, я подумал: если тебе безразлично то, чем ты занимаешься, то ты перестаёшь прикладывать к этому усилия. А потом ты начинаешь обижаться на людей, которые, как тебе кажется, сдерживают твой рост, поэтому каждая мелочь выводит тебя из равновесия, как это произошло в аэропорту с Винсом. Поэтому, если Томми хочет покинуть группу, нужно отпустить его, чтобы он лично мог убедиться в том, прав он был или не прав. Точно так же, когда я был в «White Horse», они постоянно твердили мне, что я играю хуже всех, поэтому я положился на свою интуицию и ушёл, чтобы делать то, что я действительно хочу. В конце концов, я оказался тем, кто смеётся последним. Поэтому, кто знает, что произойдёт с Томми?

От депрессии врач назначил мне антидепрессанты «Золофт» и «Веллбуртин». Уходя домой, я притворился, что смогу развеять свою апатию, брошу курить, стану активным, буду гулять и выполнять все предписания. Чёрта с два! Я принял таблетки и мгновенно переместился в другое измерение. Ночью я проснулся в панике, думая, что меня похитили инопланетяне или что за мной наблюдают привидения. Но я огляделся вокруг, ничего этого не было. Вдруг какое-то странное дерьмо начало капать с потолка и подниматься с пола.

Я позвонил врачу и рассказал ему о том, что произошло, но он сказал, чтобы я продолжал придерживаться лечения, потому что мой организм скоро привыкнет. Три недели подряд я испытывал бесконечные галлюцинации. С каждым днём я путешествовал всё дальше и дальше от своего сознания. Когда я ходил по своему бежевому ковру, я видел следы от своих ботинок, которые пылали фосфоресцирующим оранжевым светом. Я был уверен, что в один прекрасный момент что-нибудь щёлкнет у меня в голове, и я либо покончу с собой, либо достану один из своих пистолетов и перестреляю всех соседей. Я знал, что мой мозг работает неправильно, но я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Наконец, я пошёл на приём к психиатру, и он поставил мне диагноз - шизофрения. Депрессия казалась ничем по сравнению с шизофренией. Психиатр прописал мне ещё одну таблетку для того, чтобы контролировать действие других лекарств. А затем он позвонил моему ортопеду и сказал ему, что необходимо прервать приём обезболивающих препаратов, которые я принимал от болей в спине, так как он беспокоится, что я стану наркоманом. Я никогда не был наркоманом - за последний месяц я прошёл только десятидневный курс приёма лекарств. Но теперь, благодаря всем этим врачам, я стал шизофреником и испытывал постоянные боли от прогрессирующей болезни костей, которая длилась вот уже тридцать лет. Ко всему прочему, как побочный эффект от приёма одной из их таблеток, мои руки начали распухать, и я не мог играть на гитаре.

Мой брат переехал ко мне, чтобы ухаживать за мной. И той же ночью, мой матрац начал колыхаться и извиваться подо мной. Я думал, что это снова была игра моего воображения, но утром мой брат спросил меня, что такое я засунул в кровать, чтобы заставить её сотрясаться подобным образом. Теперь я понятия не имел, что было реальностью, а что - иллюзией. Я всегда знал, что те вещи, о которых говорят нам учёные и правительство, - неправда, но теперь я впервые видел тому свидетельство. Эти лекарства открыли окно в мир духов, и, несомненно, некоторые вещи, которые я наблюдал, существовали на самом деле; но, чтобы функционировать в повседневном мире, наш разум должен сузить область восприятия до узенькой полоски действительности и исключить всё остальное. К сожалению, как житель планеты Земли я должен был возвратиться к проживанию на ней. Поэтому я снова позвонил врачу и попросил его избавить меня от приёма таблеток. Он посоветовал мне быть терпеливым и ждать, пока мой организм адаптируется.

В тот день я начал очень слабо слышать радио из другой комнаты. Но когда я затыкал уши, музыка и голоса становились громче. Они находились в моей голове. Последней каплей стало, когда я лежал в кровати, вязкий серый призрак придавил меня к матрацу. Я начал орать на него: "Отпусти меня или я сломаю тебе грёбаную шею". Но он держал меня так целый час. Следующей ночью серый призрак вернулся. Но на этот раз уже я схватил его, и он исчез. Когда на следующее утро я проснулся с обычными болями во всех суставах, то даже едва смог подняться с кровати, тогда я понял, что серый призрак - это мой анкилозный спондилит во плоти. Это то, что мешало мне всю мою жизнь.

В тот день я снова позвонил своему врачу, и он уверил меня, что это нормальные побочные эффекты.

"Я так не думаю", сказал я. "Они больше напоминают путешествие в прошлое под действием ЛСД".

  "Ладно", вздохнул он. "Тогда приезжайте".

Когда я вошёл в кабинет, то увидал испуг в его глазах. Я был похож на смерть в ботинках.

 

Глава седьмая

Т О М М И

 

«В КОТОРОЙ НАШ ГЕРОЙ, ПРЕВРАТИВШИСЬ ИЗ МАЛЬЧИКА В МУЖЧИНУ, ПРИХОДИТ К СВОЕМУ ПОСЛЕДНЕМУ ОТКРЫТИЮ: ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТОГО, КТО ПРИЧИНЯЕТ ТЕБЕ БОЛЬ»

 

Думаю, группа всегда обвиняла Памелу в том, что именно она повлияла на моё решение уйти. Они прозвали её чёртовой Йоко и повесили мишень для игры в дартс с её портретом в своей гримёрке. Но она никогда не говорила мне, чтобы я ушёл. Да, она видела разлад в группе. Но каждое решение, касающееся музыки, которое я когда-либо принимал, я всегда принимал самостоятельно. Тот факт, что я покидаю группу, никогда не был неожиданностью для Никки; я сто раз говорил ему об этом, но, думаю, он просто не хотел по-настоящему в это поверить после всего того, через что нам пришлось вместе пройти.

По каким-то причинам Никки никогда не нравилась Памела, что всегда раздражало меня, потому что именно она познакомила его с Донной. Она пустила свою Купидонову стрелу, ранила их обоих, что обернулось самой сентиментальной любовью всей его жизнь. Думаю, у Винса тоже были проблемы в отношениях с Памелой, потому что он утверждал, что они трахались, хотя она говорит, что этого никогда не было. Но он не был так зол на неё, как Никки, который до сих пор люто ненавидит Памелу.

Вот, что я тогда чувствовал: после развода и неловкого бездействия, в то время пока она кадрилась со своим бывшим бойфрендом, я решил, что у меня нет никаких грёбаных шансов. Со всей вежливостью, на которую я только был способен, я принял тот факт, что меня уволили. Всякий раз, когда я заезжал повидать мальчиков, оказывалось, что с ними всю неделю сидит няня, а сама она притворялась, будто её нет дома.

Но, как и с Бобби Браун, мы с Памелой не могли оставаться вдали друг от друга. Сначала она вдруг снова начала мне звонить, когда я встречался с Кармен. Затем, однажды днём, когда я приехал забрать мальчиков, там не оказалось няни, а вместо неё вышла сама Памела. Тотчас, несмотря на всё, что с нами происходило, мы почувствовали волшебство, то первоначальное притяжение, которое свело нас вместе в ту новогоднюю ночь пять лет назад. После этого каждый раз, когда я приезжал за детьми, мы начали понемногу сближаться - пока в один прекрасный день не оказались в её кровати. Затем я начал оставаться на ночь и проводить с нею всё больше времени, пока мы фактически не были снова женаты. Я попросил её переехать ко мне, и в тот же день она пошла в суд, брат, и забрала, наконец, ордер на ограничение моих родительских прав. Мы даже планировали снова пожениться на День Святого Валентина.

Но мы быстро скатились к старым образам мышления, потому что мы никогда по-настоящему не старались исправить свои проблемы. Её было трудно заставить говорить о них, что сводило на нет все наши попытки взаимной терапии. Вместо того, чтобы работать над этим, она любила ставить ультиматумы, что-то вроде, "Я не могу быть с тобой, когда ты пьян". Маленький мальчик, которым я был до тюрьмы, ненавидел ультиматумы, но теперь я пытался воспринимать их как часть её натуры. Однако, в то же самое время, в наших отношениях существовало так много мин, которые мы не обезвредили, что всё закончилось тем, что мы оба ходили на цыпочках друг возле друга, чтобы, не дай бог, ни одна из них не рванула, к чёртовой матери.

Всё снова рухнуло в канун Нового года. Мы сидели и пялились в телевизор, когда я сказал, "Знаешь что, сегодня Новый год. Это пятая годовщина с тех пор, как мы познакомились, и завтра наступает новое долбаное тысячелетие. Давай выпьем «Гольдшлягера» («Goldschlager» - крепкий коричный ликёр, которым Памела угостила Томми при их первой встрече) в память о прошлом, залезем в джакузи и хорошенько оттянемся". Она согласилась. Не прошло и нескольких дней, как, оставшись на какое-то время одни, мы уже вместе втихаря потягивали спиртное и наслаждались жизнью.

Но после этого она вдруг учудила, потому что, выпив, мы наступили на одну из тех самых мин. "Боже мой", запричитала она. "Я поверить не могу, что пила с тобой. Я даже в мыслях не могла этого допустить". Таким образом, когда вернулось чувство вины, за ним пришла и прошлая драма. Как раз в то самое время, когда всё это происходило, я должен был отправиться в тур с «Methods of Mayhem». Когда я вернулся домой, её не было в городе, она была на съёмках на телевидение. Мы постоянно отсутствовали, и расстояние и нехватка общения уничтожали нас. А затем, в День Святого Валентина, меня снова уволили. Как гром среди ясного неба она вдруг заявила, "Я больше не в состоянии это выносить". Взяла детей и сбежала. Она абсолютно исчезла: я звонил её семье и друзьям, но никто так и не сказал мне, где она.

Когда неделю спустя она, наконец, позвонила, речь сразу же зашла об опеке над Диланом и Брэндоном. Она хотела, чтобы я подписал одностороннее соглашение, которое, по существу, предоставляло бы ей полный контроль над детьми. Я сказал ей, что этому не бывать, и как только я это сделал, окружной прокурор позвонил моему адвокату и сказал, что у неё есть свидетель, который готов дать показания о том, что я выпивал, нарушив тем самым условия испытательного срока. Но мы-то знали, кем был этот свидетель. Я провёл ещё пять дней в тюрьме, но я добился того, чтобы остаться со своими мальчиками.

В прошлый раз, сидя в одиночной камере, я заглянул внутрь себя и решил проблемы моего грёбаного скудного умственного развития. Затем я выглянул наружу и решил проблемы моего слабого музыкального развития, т.к. тюрьма была одним из тех мест, где никто не мог влезть мне в голову и начать мною манипулировать. На сей раз, я использовал время пребывания в одиночке, чтобы найти последнюю отсутствующую часть головоломки: мою запутанную личную жизнь.

Я дал себе три обещания: первое - никогда больше не жениться, спустя всего лишь четыре дня после знакомства. Второе - я должен быть уверен, что познакомлюсь с её матерью прежде, чем женюсь на ней, что спасло бы меня от многих горестей с Памелой и Хизер, потому что обе они в значительной степени оказались молоденькими копиями своих матерей. И третье состояло в том, что моя будущая подруга не будет кем-то, кто когда-либо снимался в кино, в журналах, и, если уж на то пошло, даже бывал в Голливуде: она будет стоять за прилавком магазинчика косметики где-нибудь в Нортбруке, штат Иллинойс (Northbrook, Illinois - городок с 35-титысячным населением) или будет работать в адвокатской конторе в Роли, штат Северная Каролина.

Когда я покинул тюрьму, я был уверен, что не будет никакого третьего раза с Памелой. Я не собирался злиться или мстить ей. Фактически, я всё ещё любил её, и всегда буду любить. У нас двое общих детей, и мы оба всегда будем присутствовать в жизни друг друга, поэтому с таким же успехом мы могли бы попробовать быть друзьями. Также я пообещал себе, что не буду продавать своё жильё, потому что я хотел, чтобы наши дети всегда могли прийти в дом, где они родились и выросли.

В день, когда я вернулся, я наладил у себя дома новую студию и начал работу над следующим альбомом «Methods of Mayhem». Как-то на днях, я решил сделать перерыв и пошёл за продуктами на рынок, который находится рядом с моим домом. Пока я делал покупки, так вышло, что я столкнулся с бывшей женой Никки - Брэнди. Мы немного поболтали, а потом она позвонила нашему общему другу, чтобы взять у него мой номер телефона. Вчера она позвонила и сказала, что живёт прямо за углом. Так что, наверное, мне стоило бы, чёрт возьми, плотнее этим заняться. В конце концов, я сейчас - мистер Холостяк. И, кроме того, я только что пролистал главы Никки в этой книге и прочёл всё о нём и о Хани.

 

Глава восьмая

Н И К К И

 

«О ПОСЛЕДНЕМ ПРИКЛЮЧЕНИИ, КОТОРОЕ СЛУЧАЕТСЯ С НАШИМ НЕСЧАСТНЫМ ГЕРОЕМ, И О ДРУГИХ ТЯГОСТНЫХ СОБЫТИЯХ, НЕОБХОДИМЫХ ДЛЯ ЯСНОГО ПОНИМАНИЯ ЭТОЙ ИСТОРИИ»

 

К моему удивлению, с уходом Томми, впервые на моей памяти группа вступила в период стабильности, и мы записали альбом, который должен был стать преемником «Dr. Feelgood» - «New Tattoo». Гневные и мрачные эмоции эры «Generation Swine» начали себя изживать: я по-своему разобрался со своим отцом, отстоял в суде совместную опеку моих с Брэнди детей, поставил группу обратно на рельсы и переиздал наши старые альбомы на лейбле «Motley Records», где они разошлись тиражом в пять раз большим, чем продала «Elektra».

Но затем я получил телефонный звонок от своего брата Рэнди. Он узнал, где жила наша сестра Лиса (Lisa): в пансионе в Санта-Круз (Santa Cruz - город на западе штата Калифорния). Я твёрдо решил повидать её. После всего этого героина, кокаина и алкоголя я, наконец, осознал, кто же я есть на самом деле. Я позвонил моей маме и спросил её, почему она всегда держала меня на расстоянии от Лисы, но всё, что она могла, это повторять снова и снова, "Тогда всё было совсем по-другому".

Я был одержим этой идеей, и позвонил в клинику. "Что бы вы ни говорили, меня это не волнует", начал угрожать я. "Я приеду туда и увижусь со своей сестрой".

"О чём вы говорите?" дружелюбно спросила медсестра. "Кто вам сказал, что вы не можете повидать Лису? Вы можете приезжать, видеться с нею всякий раз, как только пожелаете".

"Но моя мать сказала мне, что Лиса не хотела видеться с семьёй".

"Вы могли навестить её в любое время, когда захотели бы. Мы всегда ждали вас. Мы удивлялись, почему вы никогда не звонили".

"Вы не могли бы оказать мне любезность? Я хочу знать о ней больше".

Они рассказали мне, что она родилась 12-го ноября, что у неё синдром Дауна, что она слепая и немая и была прикована к инвалидному креслу. У неё было очень слабое сердце, и весила она менее 27-ми кг. "Однако у неё полноценный слух", сказали они. "И странно, что вы выбрали для неё такую жизнь. Потому что она любит музыку. Все, что она делает целыми днями, - сидит возле радиоприёмника".

Я почувствовал, что со мной сейчас случится нервный срыв. Я не мог поверить, что у меня была такая удивительная сестра, которую я мог бы видеть в любое время за все последние сорок лет. Через несколько дней я должен был отправиться в следующую часть тура "New Tattoo", поэтому я сказал медсестре, что я навещу Лису, когда вернусь.

Спустя три дня после того, как я приехал домой из тура, мне позвонил Джефф Варнер (Jeff Varner) из моего управляющего офиса и сказал, "Здесь полиция. Они хотят узнать твой адрес".

"Ну, передай им от меня сообщение", начал я обычный свой ответ. "Скажите им, чтобы шли в жопу. Если они приедут ко мне домой, то только впустую потратят своё время. Меня там не будет".

"Слушай, им на самом деле очень нужно тебя видеть", сказал Варнер.

"Да мне насрать! Я устал от этих арестов и поездок в тюрьму. Кроме того, я ничего не сделал". На самом деле, было много чего, что я сделал. За два дня до этого у меня конфисковали машину, а меня бросили в тюрьму за то, что я ехал без водительских прав. А перед этим на выступлении в Гринсборо (Greensboro) в туре "Swine" я поцапался с охранником, который выдвинул против меня обвинения, так что, возможно полицейские, хотели экстрадировать меня в Южную Каролину (South Carolina).

"Никки", умолял Варнер. "Поверь мне, ты должен сказать им, где ты живёшь, и позволить им приехать".

"Нет, я не вернусь в тюрьму. Знаешь что, избавься от них и закажи мне билет на самолёт, хорошо бы куда-нибудь в Южную Америку. В любом случае мне необходим отпуск".

"Хорошо, Никки", вздохнул он. "Я сейчас тебе перезвоню".

Мой телефон молчал в течение часа. Когда он зазвонил, на другом конце провода оказался Винс. Он говорил, как обдолбанный, но он не был пьян. Он плакал.

"Никки, мужик, я не знаю, как тебе это сказать", начал он.

"Ну же! Что такое?"

"Просто они нашли твою сестру мертвой".

"Кого? Какую сестру?" я не был уверен, шла ли речь о Лисе или о моей единокровной сестре Сэси.

"Я не знаю. Но именно поэтому полиция сейчас в офисе. Они пытаются сообщить тебе об этом".

Я позвонил в офис и узнал, что Лиса тем утром умерла от сердечного приступа. Я тут же впал в депрессию. Я был зол на самого себя за то, что отложил свой визит к ней, и я был в гневе на своих родственников за то, что, когда я родился, они заставили меня держать её в тайне. Но, своим отказом произносить это имя, будучи подростком, я низверг и свою семью, и своё прошлое. Теперь, когда мне сорок один, я хочу это восстановить. Поэтому мы с Донной выбрали имя для девочки: Фрэнки Джин (Frankie Jean). (Джин взяли от имени матери Донны, Дженетт [Jeanette].) Я смотрю на это так: мы взяли наши семьи, склеил их вместе и, в конце концов, замкнули круг на моем отце. В то время как я пишу эти строки, я стою на полу на коленях и молюсь о том, чтобы я смог сохранить этот круг единым и нерушимым, навсегда.

 

Глава девятая

М И К

 

«О ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯХ, КОТОРЫЕ ЧУВСТВОВАЛ МИК МАРС, ВХОДЯ В КАБИНЕТ ВРАЧА, И О ДРУГИХ ФАКТАХ, КОТОРЫЕ УКРАСЯТ И ПОДТВЕРДЯТ ЭТУ ДЛИННУЮ ИСТОРИЮ»

 

Как только врач увидел меня, он тут же отменил приём «Золофта» и «Веллбуртина». Но я продолжал испытывать галлюцинации от болей и напряжения в моих костях. Я по-прежнему слышал радиоголоса, и кровать продолжала колыхаться подо мной каждую ночь.

Я пошел к своему ортопеду, чтобы попросить возобновить мой курс приёма болеутоляющих. Я сказал ему, что мои плечи и шея больше не двигаются, и что я вынужден до предела склоняться над своей гитарой, когда играю, а также, что теперь мне необходимо перемещать всё тело, чтобы просто откинуть голову назад. Ему и не нужно было всё это выслушивать. Он просто посмотрел на меня решительней, чем когда-либо, и сказал, "Вы проигрываете сражение".

И он был прав: анкилозный спондилит брал верх. Серый призрак побеждал. Врач снова назначил мне болеутоляющие таблетки и прописал лекарство, которое служило лёгким антидепрессантом - Валиум (Valium). Серый призрак смог бы завладеть моим телом, но спасибо на том, что мне удалось сохранить свой мозг. Постепенно, голоса в моей голове стихли, и моя кровать перестала трястись по ночам. Теперь, половину времени я просто ощущаю безумие; а другую половину - что я безумен.

Несколько лет назад я познакомился с худенькой, загадочной девушкой по имени Робби (Robbie), подводным фотографом, которая повредила своё ухо во время погружения на 60-ти метровую глубину, и теперь работала в конторе, которая организовывала туры по наблюдению за поведением морских животных. Она говорила с умом и рассудительностью сорокалетней, хотя ей было всего двадцать. Она так вела беседу, как я никогда не мог: всё, что она говорила, звучало спокойно и вдумчиво. Я был так очарован ею, что после тура я записал её телефонный номер, оставил ей сообщение и, в итоге, полетел в Теннеси, чтобы навестить её. Я вернулся не один.

По мере того как мы с Робби проводили всё больше времени вместе, она стала моим единственным другом, и я понял, что она была женщиной, которую я искал всю свою жизнь, но, к сожалению, всё время терпел неудачу. Она не пила, не принимала наркотики и прочую гадость, и поэтому помогала мне отаваться нормальным. К тому же, она не охотилась за моими деньгами, т.к. у неё была своя собственная компания, «Nature Films», которая поставляла фотографии и фильмы для моих любимых после с гитары вещей: телевизионных каналов «Discovery Channel», «Learning Channel» и «National Geographic». У Винса есть Хайди, у Никки - Донна, а у меня теперь есть Робби. Всякий раз, когда я вижу её снимки по телевидению, я улыбаюсь и говорю, "Это моя старушка".

Теперь я старый пердун, поэтому мне тяжело ездить в туры с группой. Но я не так подавлен, как во времена «Generation Swine», потому что я понял что делает меня счастливым - играть так, как я написал в том оригинальном объявлении в «Ресайклер», которое впервые свело меня с «Motley» - "громко, грубо и агрессивно". Никки тоже постарел, но он по-прежнему хочет, чтобы «Motley Crue» правили миром. В этом его не переделать. Он всегда говорит, "Я хочу победить". И я знаю, что он всё ещё может победить. Если бы я так не думал, то был бы с Томми.

Когда я вернулся домой из тура «New Tattoo», Робби посмотрела на меня и улыбнулась.

"В чём дело?" спросил я её.

"Он возвращается", сказала она.

"Кто возвращается?"

"Пожиратель лиловых человечков".

Необузданная пурпурная аура, которую первым увидел Том Зутот и которую я потерял во время тура «Girls», вернулась. Только теперь она в чёрных тонах, как будто фиолетовый потускнел.

 

Глава десятая

В И Н С

 

«В КОТОРОЙ НАШ ГЕРОЙ УСВАИВАЕТ УРОК, ЧТО НИКАКОГО УРОКА ВОВСЕ НЕТ; ЕСТЬ ТОЛЬКО ЖИЗНЬ»

 

Во время нашего тура по Японии мне позвонила Хайди. Было 5 часов утра, поэтому я сразу понял, что что-то случилось. Она сказала, что мой менеджер Берт отчаянно пытается связаться со мной из своего дома в Нэшвилле (Nashville). Я позвонил ему, он с трудом мог произносить слова.

"Ты единственный, с кем я могу поговорить", сказал он. "Когда я видел, как ты проходил через это, я никогда не думал, что это случится со мной".

Минувшим днём сын Берта играл в баскетбол с друзьями, когда он внезапно рухнул на пол. Кровоизлияние в мозг убило его на месте без всяких предварительных симптомов и предпосылок. После Японии я полетел прямо в Нэшвилл, чтобы быть с Бертом. Когда умерла Скайлэр, он был рядом со мной. Теперь была моя очередь, потому что я очень хорошо знал, что ему приходилось испытывать.

Томми, Никки и Мик могут пилить меня сколько угодно по любому поводу. Но они не знают, они даже не способны понять, на что это похоже - наблюдать, как умирает твой ребёнок. Если бы они хотя бы на секунду поставили себя на моё место, они бы этого просто не перенесли. Они бы никогда не смогли пройти через эту боль. Возможно, тогда бы они поняли, почему я так пил, мать их.

Моё время, проведённое с Бертом, стало ещё одним напоминанием о том, что жизнь коротка, а любовь редка. Когда я вернулся в Лос-Анджелес, я поклялся, что женюсь на Хайди. После семи лет наших отношений, которые продолжались дольше, чем любой из моих браков, я понял, что она была моим самым сердечным другом. Другие женщины встречались со мной только в хорошие времена - «Феррари», «Порши», особняки, не говоря уже о невероятном сексе - но в плохие только Хайди оставалась рядом со мной, пройдя через смерть, депрессию и денежные проблемы. Хайди всё знала и не ждала никакой рок-н-ролльной сказки, банковских чеков по двадцать тысяч долларов в месяц на текущие расходы или мужа, который сможет прожить всю жизнь без глубоких душевных травм, чувства вины и гнева от того, что убил хорошего друга в автомобильной катастрофе и потерял четырехлетнюю дочь, умершую от рака. Возможно, восемьдесят пять процентов пар даже не смогли бы пережить смерть ребёнка, независимо от того, настоящие они его родители или нет. Но каким-то образом мы с Хайди пришли к другому исходу и не как любовники, а как лучшие друзья.

Мы назначили день свадьбы, а затем отпраздновали помолвку походом на хоккейный матч с участием «Kings» («Los Angeles Kings» - лос-анджелесская хоккейная команда). После игры, мы столкнулись с Томом Арнольдом (Tom Arnold – американский актёр), который познакомил нас с некоторыми игроками. Все они хотели поехать потусоваться где-нибудь, поэтому я предложил «Havana Room», приватный сигарный клуб в Беверли-Хиллс, где собирались в основном продюсеры, актёры, адвокаты и один или два пластических хирурга. Думаю, что я единственный рокер, который является членом этого клуба.

Мы все хорошенько там поддали - за исключением Тома Арнольда, который не пьет, - когда Мэл Гибсон, который сидел один в баре, спросил, нельзя ли ему присоединиться к нам. В конце концов, вечеринка свелась к тому, что в 3 часа утра остались только я, Мэл и Хайди. Персоналу нужно было закрывать заведение, но они не хотели выгонять нас. Так что они разрешили нам остаться там одним и курить сигары.

Мы покинули клуб час спустя и поехали ко мне домой, где до шести утра играли на бильярде и фотографировали друг друга на Полароид, корча рожи. Я отрубился, но Мэл всё ещё хотел зажигать. Хайди разбудила меня в полдень, смеясь, "Я поверить не могу, мне пришлось выставить за дверь самого Мэла Гибсона". В какой-то момент после того, как солнце взошло, она вызвала ему такси, чтобы отвезти его в отель «Four Seasons». Тем вечером мы с Хайди включили новости, где передавали сюжет о том, как клуб «Havana Room» сгорел дотла. Они сказали, что два джентльмена оставались в клубе допоздна и бросили свои непотушенные окурки в мусорное ведро, которое загорелось и подожгло всё здание. Теперь, ко всему прочему, я стал ещё и поджигателем.

Вскоре после этого у нас с Хайди состоялась скромная, но красивая свадьба в Беверли-Хиллс под мелодию «Van Morrison» "Crazy Love" в кругу подружек невесты, почти сплошь состоящего из фотомоделей. После того, как я потерял всё, я нашёл женщину, которая была самой красивой невестой, самым удивительным человеком как внутри, так и снаружи, которую я когда-либо встречал. Она была единственной женщиной, которую я знал, которая с таким же успехом могла бы быть парнем, начиная с того, как она засовывала деньги в стринги стриптизёршам на нашем первом свидании, и заканчивая курением дешёвых сигар с Мэлом Гибсоном в нашу последнюю встречу, будучи ещё не женатыми. Я попросил одного из моих самых близких друзей на всём белом свете быть шафером на нашей свадьбе: Никки Сикса. Позднее мы с Хайди вернулись в наш дом в Беверли-Хиллс и завели двух немецких овчарок, которые так любят кусать Никки.

Полагаю, что остальная часть группы могла смеяться надо мной за мое членство в сигарном клубе, за то, что я живу в Беверли-Хиллс, за гоночные автомобили и за то, что я пытаюсь быть кем-то вроде магната индустрии развлечений (недавно я создал компанию с Марко Гарибальди [Marco Garibaldi – голливудский сценарист]; его женой Присциллой Пресли [Priscilla Presley - актриса, бывшая жена Элвиса Пресли]; и кое-какими биржевыми маклерами из Чикаго - мы смогли даже нанять Дуга Талера [Doug Thaler - бывший менеджер «Motley Crue»] для работы с почтой). Но они не понимают того, что я занимаюсь тем же, чем и всегда. Вместо того чтобы напиваться с Томми и Никки и их драгдилерами, я делаю то же самое с Мэлом Гибсоном. Вместо того чтобы расслабляться и жить полной жизнью на побережье, я живу полной жизнью в «Havana Room». Важно быть честным с самим собой и не терять свою индивидуальность в попытке слишком усердно соответствовать ожиданиям и принципам других людей.

После безумств тура «Girls», я думаю, мы потеряли из виду самих себя. «Motley Crue» стала трезвой группой, потом мы стали группой без ведущего вокалиста, затем мы стали альтернативной группой. Но за что все всегда любили «Motley Crue», так это за то, что она была грёбаной декадентской группой: за способность войти в комнату и поглотить весь алкоголь, девочек, таблетки и неприятности, которые попадут в наше поле зрения. Полагаю, что счастливым концом было бы сказать, что мы усвоили наш урок, и что всё это было ошибкой. Но пошло все к чёрту.

Я люблю иногда выпить, и я люблю неприятности. Я не был бы вокалистом «Motley Crue», если бы не делал этого. Я прошёл через судебные процессы, развод, зависимость, попытки самоубийства и больше смертей, чем только возможно себе представить. Пришло время снова повеселиться.

Именно поэтому, когда мы наняли моего старого приятеля Рэнди Кастилло, чтобы он занял место Томми за барабанами, и заперлись в студии, чтобы записать «New Tattoo», это было так легко. Не было никакой головной боли, никакого двухнедельного ожидания, чтобы подобрать нужный тембр гитары или заставить рабочий барабан звучать так, как надо. Мы вернулись к корням и, наконец, осознали тот факт, что мы - «Motley Crue». Мы не рэп-группа, не поп-группа. Мы просто группа, которая поёт о радостях выпивки, секса и автомобилей. Мы группа, которая процветает в состоянии полной неуравновешенности. Мы процветаем, когда трое ополчились против одного. Мы процветаем, когда я уволен, Томми ушёл, у Никки передозировка, а Мик - психованный старикашка. Всё, что должно было убить нас, только сделало нас ещё более опасными, сильными и решительными.

Если бы я был на «MTV», когда они спросили группу о тёлках, огне и лаке для волос, я бы не стал защищаться, как Никки. Я бы сказал, "Знаете что, мы - это грёбаный огонь, мы - это тёлки, и мы - это лак для волос. И это гораздо лучше, чем нагонять на всех тоску".

 

Глава одиннадцатая

T O М М И

 

«О КОНЦЕ, НОВОМ НАЧАЛЕ И ЗАРЫТОМ ТОПОРЕ»

 

Я поднимался по ступенькам, чтобы отвести своих детей на первый день в школу, когда я поднял глаза и увидел силуэт Никки, который возвышался на вершине лестничного пролёта. Это было похоже на сон, который я часто видел о нём. Прошёл год с тех пор как я не виделся и не разговаривал с Никки.

Я встретил его наверху лестницы и сказал: "Привет". Он кивнул мне в ответ.

"Твои дети тоже ходят сюда?" – спросил я.

"Да", ответил он. "Они вон там. В том классе".

"Ну и дела! Наши дети учатся в одном классе, брат".

Мы оба были одеты в широкие брюки и застёгнутые на все пуговицы рубашки. Для нас это было неестественно, но мы не хотели, чтобы наши дети смущались из-за своих грязных рок-н-ролльных папаш. Никки улыбнулся мне, и мы крепко обнялись. Это было прикольно: два парня, которые вместе на хрен уделали всю планету, встретились снова на ступеньках грёбаной начальной школы.

"Я никогда не был здесь раньше", сказал я Никки. "Как мне найти этот класс?"

Он провёл меня в здание и указал на коридор. Я сказал ему, что вернусь через минуту; я хотел удостовериться, что моему сыну нашлось место за партой и что он в порядке. Никки сказал, что он будет ждать, и когда я закончу, мы, может быть, позавтракаем вместе и поболтаем о былых временах.

Но кончилось тем, что я остался с Брэндоном ещё на полчаса, потому что он был слишком взволнован и напуган. Когда я вернулся в вестибюль, там уже никого не было. Я выбежал из здания и с вершины лестницы и оглядел всё вокруг. Никки исчез. Я спустился по ступенькам и заглянул в окно класса, чтобы убедиться, что Брэндон с кем-нибудь подружился. И он действительно подружился: он сидел там, смеясь над чем-то. Я сделал ещё один шаг вперёд, чтобы посмотреть, над чем же он смеётся, и увидел сына Никки, Дэкера (Decker), который снимал с себя свою рубашку. Целое новое поколение Сиксов и Ли – а также Нейлов и Марсов – готовилось выйти в мир.

 

ТАКИМ ВОТ ОБРАЗОМ, НАШИ ГЕРОИ ЗАКОНЧИЛИ СВОЮ ДВАДЦАТИЛЕТНЮЮ ОДИССЕЮ ГАРМОНИИ И АНИМАЛИСТСКИХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, УСВОИЛИ УРОКИ, БОЛЬШИЕ, МАЛЕНЬКИЕ ИЛИ ВООБЩЕ НИКАКИХ УРОКОВ. ТЕПЕРЬ МЫ ОСТАВИМ ИХ ПРОДОЛЖАТЬ КОЛЕСИТЬ ПО СВОИМ ПЁСТРЫМ ДОРОГАМ: СТАНОВИТЬСЯ МУДРЕЕ, ЛЮБИТЬ СВОИХ ЖЁН И ПЛАТИТЬ ВСЕ СВОИ АЛИМЕНТЫ; ПРОЧЕСТЬ СВОИМ ДЕТЯМ ЭТУ ИСТОРИЮ, ИГРАТЬ ДЛЯ ТОЛП ЛЮДЕЙ В ЗЕНИТЕ СВОЕЙ СЛАВЫ, И СНОВА И СНОВА ВОЗВРАЩАТЬСЯ В ФЕДЕРАЛЬНЫЕ ИСПРАВИТЕЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ. ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ, ОГЛЯНИСЬ, ЧТОБЫ ЕЩЁ РАЗ ВГЛЯДЕТЬСЯ В ИХ СПИНЫ, И ТЫ УВИДИШЬ, КАК ОНИ ИСЧЕЗАЮТ ИЗ ВИДА, НЕСЯСЬ ВО ВЕСЬ ОПОР В ЛУЧАХ ЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА, ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ НОВЫЕ ЗЕМЛИ, НАПЕВАЯ НОВУЮ МЕЛОДИЮ, КОТОРАЯ НАВСЕГДА ОСТАНЕТСЯ ПРЕЖНЕЙ МЕЛОДИЕЙ. И ЗВУЧИТ ЭТО ПРИМЕРНО ВОТ ТАК:

 

Истратить миллион на наркоту,

Иль расфигачить множество машин,

Переебать тупых старлеток Голливуда –

Я это мог легко. Мы все, не я один.

 

Вы любите не ставить нас ни в грош.

Смешно из ваших частных самолетов

Брюзжание нам слышать и скулеж.

Вы стали жирными, богатыми мешками,

Когда я сдохну, на моем могильном камне

Вы сможете одно лишь начертать.

 

Я – шарлатан,

Я – маленький поганец,

В говне по жизни и всегда в говно.

Но ты же веришь в этот плоский глянец.

Вранье. Для вас я – маленькая блядь.

Я – всё. И даже больше, так сказать.

Кругом обман, я весь из пустоты –

Насквозь фальшивый. Вот совсем как ты.

 

Был сорок миллиардов наш тираж.

Мы выжили. Но "Грэмми" нам зажали.

Сто лет мы в Голливуде не играли.

А стоило б явить им свой кураж.

 

В кольце блестит бриллиант, лежат в кокосе лица,

Всех дивно прет от этих чудо-шприцев.

Мы продавали души, вы – кассеты,

Нас в рабство взяв до окончанья света.

 

Ты – просто выдумка.

Ты – маленький поганец.

Один из многих безнадежных пьяниц.

За правду принимаешь ты вранье.

Мы схожи. Всё мое – теперь твое.

 

Я не ожесточился. Я стал лучше.

 

ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ

 

Если делать что-либо таким образом, как это обычно делают «Motley», - значит обречь себя на жуткий геморрой. И эта книга была сделана именно так, по мотливски. Этот бесконечный путь к опубликованию всех этих запутанных споров, драк, вендетт, болезней, адвокатов, тюрем, разводов, наркотиков, выстрелов, стрип-клубов и, в особенности, электронных писем, целиком написанных заглавными буквами (E-mails written in all capital letters – не знаю, о чём идёт речь). Фактически вы сейчас даже не держали бы «Грязь» в своих грязных лапах, если бы не следующие люди:

В «Left Bank Organization» благодарность размером с Бульвинкля всем и каждому (судя по всему, имеется ввиду статуя гигантского Бульвинкля, которая находится в Лос-Анджелесе), особенно Аллену Ковачу (Allen Kovac), который позаботился о том, чтобы «Грязь» осталась грязной; Джордану Берлианту (Jordan Berliant), который свернул горы и совершил множество других по-настоящему невероятных чудес, например, как это произошло с человеческим самомнением (расспросите его о том, как он время от времени посещал Томми Ли в тюрьме); Джеффу Варнеру (Jeff Varner), который, пытаясь утихомирить наших детей, заимел собственного первенца (who had his first kid while trying to keep us kids in line); могучей юридической команде Джима Козмора (Jim Kozmor) и Джастина Уолкера (Justin Walker) плюс адвокату группы Дугу Марку (Doug Mark), которые оказались поистине всемогущими; Кэрол Слоат (Carol Sloat), которая многого от нас натерпелась и почти не жаловалась; также Сью Вуд (Sue Wood), которой так нравилось превращать сотни часов аудиоплёнки в печатный текст, что она даже записала одну из реплик Никки Сикса на свой автоответчик: "Привет, я когда-нибудь рассказывал вам о том, как Оззи лизал мою мочу?" Громадная похвала также Рэнди Кастилло (Randy Castillo) и Саманте Мэлони (Samantha Maloney), чьи голоса можно будет услышать в «Грязь. Книга вторая»: о нет, никогда больше.

В «ReganBooks» особая благодарность Джереми Руби-Стросс (Jeremie Ruby-Strauss), которого мы виним в том, что он заварил всю эту кашу (starting this whole mess); Дану Амбарелла (Dana Albarella), которая неутомимо её расхлёбывала; Лорэн Бойл (Lauren Boyle), которая терпеливо сносила всё это; Андреа Молитор (Andrea Molitor) за то, что сделал(а) это чтиво настолько профессиональным, коим оно изначально не являлось; и Джудит Риган (Judith Regan), нашему неутомимому надзирателю и контролёру качества. Дополнительная благодарность Джону Пелози (John Pelosi), пожалуй, единственному адвокату, который знает, в чём разница между «Monster Magnet» (американская хард-рок-группа) и «The Monster Mash» (песня Бобби Пикета 62-го года).

Также благодарим всех в «Deluxe Management», а именно, Карла Стабнера (Carl Stubner), Джейд МакКуин (Jade McQueen) и Блэйн Клосен (Blain Clausen). А также двух книжных агентов - Сару Лэйзин (Sarah Lazin) и Айру Силверберг (Ira Silverberg), которые, наверное, будут счастливы, если никогда больше не услышат словосочетание «Motley Crue».

Самая большая благодарность от всех нас неутомимым легионам «крюхэдов» (Crueheads), особенно Полу Майлзу (Paul Miles) - автору «Chronological Crue», чей список внесённых корректив был почти такой же длины, как сама эта книга; Бренту Хорилуку (Brent Hawryluk), который днём и ночью корпел над своим видеооборудованием, записывая классику телевизионных материалов «Crue», в обмен на эту мелкую благодарность; также Лоре Арройо (Laura Arroyo) и Кэйтлин "Кэт" Уекер (Caitlin "Cat" Uecker), которые "зажигали" (who rock).

Что же до тех, кого мы забыли упомянуть, идите к чёрту (fuck you).

 

КОНЕЦ

2.07.09

Антон Асадчев

---

Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 132; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!