Проблема «идеологии 21» и русский консерватизм.

Важной характеристикой сегодняшней ситуации в стране является ее переходность. Данное состояние может быть идентифицировано как цивилизационный кризис. «Совокупность хозяйственного, экономического, социального, политического, культурно-идеологического кризисов, затронувших суперэтнос, - отмечает Ю.А. Агафонов, - есть кризис цивилизации. Во время последнего общество стоит перед необходимостью смены основных представлений о мире и о себе, переоценки ценностей, включающих в себя как морально-этические, адресованные непосредственно к отдельной личности, так и социальные и общечеловеческие, адресованные ко всему обществу»[344].

В приведенном выше определении общества, находящегося в состоянии цивилизационного кризиса, для нас важна акцентировка внимания на духовно-мировоззренческом аспекте. Тем самым актуализируется и проблема государственной идеологии, которая, с одной стороны, переживает кризис одновременно с общемировоззренческими установками конкретного общества, и, в то же время, обладает несомненным, порой крайне значительным антикризисным потенциалом.

Особенно значимой созидательно-мобилизующая функция идеологий может оказаться для России, которую классики «классического» евразийства определяли как типично идеократическую страну[345]. Однако крах коммунистической системы имел важным следствием недоверие со стороны широких слоев населения и интеллектуальной элиты России к государственной идеологии. Между тем, без наличия подлинно национальной объединяющей идеологии невозможно установления действенного консенсунса и согласия внутри российского общества, что ясно осознается представителями подлинной интеллектуальной элиты современной России. Как справедливо отмечает руководитель Центра изучения элиты Института социологии Российской Академии Наук Ольга Крыштановская, «Одна из причин, почему нет солидарности в нашем обществе - это отсутствие национальной идеологии (здесь и далее выделено нами – Э.П.). Наша идеология была разрушена. Эта идеология давала ответы на простые и сложные вопросы: что первично, а что вторично; или в каком обществе мы живем; или кто наш враг. После краха социализма новой идеологии не возникло. Пытались импортировать западную идеологию. И ее восприняла часть населения. Но она не укоренена в народе. Потому что для укоренения любой идеологии нужны государственная политика и долгие годы. (…) Идеология позволяет народу ориентироваться в социальном пространстве. А сейчас, выходит, наши люди дезориентированы, растеряны»[346].

Сходные оценки представлены и в работах других современных исследователей и общественных деятелей, а также отдельные научные и общественно-политические мероприятия. В частности, проблеме становления идеологии консолидации российского общества начала XXI века по публикациям В.Н. Кузнецова посвящен «круглый стол» «Формирование идеологии консолидации российского общества: актуальные проблемы и возможности их решения», проведенный МОО «Объединение социологов Сибири» на ФС АлтГУ[347]. 5 ноября 2003 года в Отделении общественных наук Российской Академии наук состоялась научная дискуссия по теме «Формирование объединяющей российской идеологии 21 как научная проблема»[348]. Этой же проблеме посвящен «круглый стол», проведенный в редакции журнала «Российская Федерация сегодня», официальном издании Федерального собрания РФ, с участием ряда видных идеологов современного русского консерватизма (таких, как В. Аверьянов, А. Савельев и др.), общественных и политических деятелей, представителей научной элиты страны[349].

Итак, то состояние бифуркации, в котором находится российское общество, может быть так или иначе преодолено лишь при условии включения активного процесса, который мы определяем как идеологотворчество. Стратегический прорыв России в XXI веке невозможен без созидания новой мобилизующей идеологии для современной России. Данную точку зрения, казавшуюся еще несколько лет назад крамольной и «нелиберальной», разделяют многие представители отечественной научной общественности. К пониманию этого кажущегося сегодня очевидным факта постепенно приходят и многие адепты российского либертарианства, которые вынуждены вносить существенные коррективы в свои идеологические построения в условиях дискредитации принципов либерализма.

Представляется несомненным, что не только от содержания «новой» идеологии, но и от механизмов идеологотворчества будут в значительной мере зависеть сроки и общий итог преодоления того цивилизационного кризиса (и геополитического коллапса), в котором продолжает пребывать сегодня Россия.

Во многом близкие подходы к решению проблемы идеологотворчества в современной России предложены рядом современных исследователей, которых мы относим к числу представителей консервативной парадигмы социально-гуманитарного знания. В рамках нашего исследования особый интерес представляет точка зрения, которой придерживается известный русский ученый, директор Института социально-политических исследований Российской Академии наук В.Н. Кузнецов. В своем фундаментальном исследовании «Идеология. Социологический аспект» В. Кузнецов оперирует понятием «идеология 21», которую определяет как необходимый компонент общенациональной стратегии – стратегии национального прорыва. В данном параграфе нашей работы мы ставим перед собой исследовательскую задачу: определить комплекс постулатов, которые должны быть положены в основу «идеологии 21» в соответствие с мировоззренческим кризисом русской цивилизации, а также внешне- и внутриполитическими вызовами, стоящими перед современной Россией. Осуществление данной задачи актуализирует изучение идеологических построений представителей современного русского консерватизма. В отличие от различных «импортируемых» западных и западнических идеологий, «неукорененных в народе» (характеристика О. Крыштановской), идеология русского консерватизма: 1) является почвенной и национальной, обладает длительной духовной и интеллектуальной традицией; 2) ставит перед собой целью не пролонгацию и усиление системного кризиса в российском обществе и государстве Российском (осуществление подобной функции возложено на комплекс идеологий «не российского происхождения» (определение В. Кузнецова), а стратегический прорыв России в условиях враждебного геополитического окружения и навязываемого идеологического стандарта американского происхождения; 3) реально востребована подавляющим большинством населения страны, что, в частности, проявилась в отмеченном в предыдущих параграфах данного раздела нашей работы появлении «социального заказа» власти на осуществление консервативного проекта. Государственная власть в современной России и глава государства В. Путин осознают востребованность подобного курса, чем обусловлен осуществляемый с конца 1990-х - начала 2000-х гг. частичный пересмотр внешне- и внутриполитической стратегии, наконец, самая реабилитация понятия «государственная идеология».

В то же время следует особо подчеркнуть, что процесс изменения государственной стратегии, который можно выразить формулой «государство возвращается, проходит весьма драматично. Это вызвано рядом причин, ставящих серьезные препятствия при осуществлении означенной цели. В их числе мы бы отметили, в первую очередь, сохраняющуюся «монополию» либертарианцев в области социально-гуманитарного знания. Стратеги внешней политики Соединенных Штатов (З. Бжезинский, С. Хантингтон, «неоконы» из администрации Дж. Буша-мл.) фактически не скрывают, что проводимая Вашингтоном политика нацелена на изменение идеологического и мировоззренческого пространства, направленного на установление единого американского стандарта власти, жизни и мышления. Стратегическую цель «новейшего либерализма» американского образца А.С. Панарин сформулировал следующим образом: «цена, которую предстоит уплатить за новый однополярный порядок, беспрецедентно высока: требуется не только демонировать все действительно самостоятельные государства и режимы, способные сопротивляться гегемонизму, но демонировать культуру и мораль, духовное измерение вообще, ибо духовны чуткие люди непременно станут тираноборцами, оспаривающими права новых господ мира»[350]. Остальной мир в построениях этих идеологов предстает пассивным объектом приложения американских усилий. Мы считаем, что процесс так называемой деидеологизации обществ – осознанно и последовательно осуществляемая политика, определяемая извне и проводимая при активном содействии проамериканских «элит» на значительной части земного шара. Посткоммунистическая Россия находится центре осуществления этого глобального проекта. Сначала в российское общество внедряется квазинаучное представление о том, что «век идеологий» - это прошедшая эпоха истории человечества (данная точка зрения изложена, в частности, в нашумевшей книге Ф. Фукуямы[351]), что грядущий или наступивший XXI век станет эпохой, свободной от идеологий. Однако, вопреки многочисленным декларациям, уже на уровне этой стадии, направленной на «деидеологизацию» обществ, проводится активная работа по насаждению единого идеологического и мировоззренческого стандарта. Наказания по отступлению от него становятся все более жесткими и жестокими, вплоть до пересмотров волеизъявлений народа (что мы наблюдали в конце 2004 г. на примере «суверенной» Украины, которой всесильный Запад при поддержке компрадорских сил в России «помогал» сделать единственно правильный выбор, тем самым лишая демократию наличия альтернативы выбора), святая святых демократии. На следующей стадии (хотя очертания данной модели просматриваются уже сегодня) следует прогнозировать окончательную трансформацию либеральной демократии в «тоталитаризм демократического типа, унифицирующего все развитые страны по американскому образцу и колонизирующему остальные как сырьевые придатки[352]. Демократический тоталитаризм открыто провозглашает свое мировое господство, чему свидетельство не только работы его… идеологов, но и официальная «Стратегия национальной безопасности США»»[353]. Уже сегодня, на начальной стадии установления «тотальной власти» (А.С. Панарин) или «власти над властью» (Ж. Аттали) в самих Соединенных Штатах, некогда самой демократической стране мира, резко сокращается количество и качество демократических свобод, завоеванием которых так гордился Запад.

Исходя из консервативной парадигмы, представляется, что наступивший XXI век даст еще более страшные – и по формам, и по масштабам, - образцы демократического тоталитаризма, чем установление тоталитарных режимов в демократических государствах и ядерная бомбардировка японских городов самой демократической страной в мире. Эту опасную тенденцию американской демократии вынуждены также признать не только современные американские консерваторы (такие, как бывший член Республиканской партии Патрик Бьюкенен[354]), но и стратеги Нового мирового порядка. Так, Зб. Бжезинский в своей последней книге с тревогой констатирует постепенное расширение возможностей государства по контролю над жизнью общества[355]. А.С. Панарин очень точно отметил «парадокс новейшего либерализма»: «Приключения либеральной идеологии завершается тем же, чем завершилось приключение идеологии социалистической: начинали требованием безграничной свободы, кончили безграничным деспотизмом»[356].

Однако ни идеологи американского образа жизни, ни их идейные или корыстные адепты за пределами Pax Americana не заинтересованы в артикуляции собственных трудностей, существующих и потенциальных. Взамен этого населению планеты навязывается глянцевая картинка «общества всеобщего благоденствия». Активными пропагандистами американского образа жизни являются либертарианцы, широко представленные в истеблишменте Запада и России. Как верно замечает русский философ М.В. Назаров, «Нынешние демократические вожди в России (типа Явлинского, Гайдара. Немцова), как и демократические СМИ, о разрушительной сущности западной демократии для всего мира даже не задумываются. Очарованные фикциями западного образа жизни, они лишь выполняют роль «пятой колонны» для идейной оккупации нашей страны»[357].

Именно с деятельностью (осознанной или неосознанной) пришедших к власти в России в начале 90-х гг. либератарианских революционеров связана в значительной степени дискредитация самого понятия государственной идеологии, что, в частности, нашло свое отражение в главном документе Российской Федерации – Конституции, к анализу которого мы вернемся ниже. Демолибералам удалось не только крайне ослабить российскую государственность, но и навязать значительной части российской элиты и определенным слоям общества мировоззренческую и идеологическую монополию. Как мы считаем, эта сохраняющаяся монополия воинствующего либертарианства является наиболее трагичным последствием событий начала 90-х гг., определение которых как «российско-американская совместная революция» было дано самим президентом Ельциным[358].

В условиях набирающих силы оборотов глобализации в зарубежной и отечественной социально-философской литературе на серьезном научном уровне рассматриваются возможные «альтернативы» (если можно говорить об альтернативах применительно к антигуманной философии современного либертарианства, новейшей формы социал-дарвинизма, колониализма и расизма), которые можно обозначить как Консервативный Проект для России и всего мира. В нашей стране сформировалась перспективная исследовательская традиция, представленная именами А.С. Панарина, Н.И. Моисеева, Н.А. Нарочницкой, Ю.С. Пивоваров, В.Н. Кузнецова, Ю.Г. Волкова и рядом других ученых. Основное содержание этой «новой» (а на самом деле, основанном на «классической» консервативной парадигме представлении о множественности мировых культур и принципах традиционной духовности и социального государства) идеологии Сопротивления сформулировано профессором Ю.Г. Волковым: «Чтобы выстоять под натиском американизма, его экономической мощью и дегуманизированной культурой…, в России и других странах мира должна быть создана противостоящая американской бездуховной экспансии новая идеология… Все это говорит о том, что главной проблемой начала XXI века должна стать проблема идеологии, ориентированной на формирование и развитие творческой духовной сущности человека (выделено нами – Э.П.)»[359]. Духовные и мировоззренческие основания этой «новой идеологии» имеют, как справедливо отмечает ученый, «автохтонное» происхождение в традициях русской духовности, православной в своей основе культуре: «Исконная русская духовность святой Руси, проявляющаяся, в отличие от утилитаризма и прагматизма Запада, в соборности, равенстве, справедливости, с одной стороны, была препятствием на пути превращения России в западную капиталистическую страну, а с другой стороны, предполагала, что Россия имеет более высокое предназначение в истории человечества, чем погрязший в коммерческом угаре Запад»[360]. Главная опасность, которую видит для России Ю.Г. Волков, заключается в некритическом перенесении очередной «прогрессивной» идеологии западного происхождения (социал-демократической идеологии, неолиберализм, неоконсерватизм и т.д.) на российскую почву. Нельзя не согласиться с точкой зрения Ю.Г. Волкова, что «Все они основываются на чуждых русскому менталитету западных, протестантских по своему происхождению, ценностях либерализма со всеми негативными последствиями для православной России (выделено нами – Э.П.)»[361].

Антидуховную и антигуманистическую сущность современного либерализма, трансформировавшегося в либертарианство, идущей в разрез не только с русскими духовными и социокультурными традициями, но и с основами самой великой западной цивилизации подчеркивают все значимые философы современной России, свободные от идеологического диктата «общемировой цивилизации». Один из ведущих специалистов в области международных отношений, доктор исторических наук, депутат Государственной думы Н.А. Нарочницкая обращает внимание, что «либерализм - мировоззрение, производное от идеи Просвещения об автономности человека от Бога, которая неизбежно приводит к утверждению автономности человека от всех высших ценностей - сначала религиозных, затем вытекающих из них нравственных, далее - национальных, наконец, семейных»[362]. Исследователь отмечает духовное родство двух идеологий воинствующего модернизма – марксизма и либертарианства: «Марксизм и либертарианство - кузены, версии безрелигиозного, безнационального глобального сверхобщества, соперничавшие в XX веке за лидерство в глобальном управлении униформным миром. (…) Либерализм и марксизм - двоюродные братья, две ветви одной философии прогресса. У марксистов субъект истории не нация, а класс; у либералов - не нация, а индивид. От обеих доктрин христианское мировоззрение отстоит далеко»[363]. По мнению Нарочницкой, современное либертарианство утратило изначально присущий «классическому» либерализму комплекс христианских по своему происхождению идей, в том числе христианскую идею о достоинстве человеческой личности, без которой не было бы и самого либерализма: «По сравнению с либертарианцами великие либералы прошлого - консерваторы, готовые взойти на эшафот за идеи. Для них, выросших в христианском, а не в коммунистическом мире, был чужд тезис о том, что физическая жизнь - высшая ценность. Вера, отечество, честь, долг, любовь для человека всегда были выше жизни. Ведь человек без когтей и клыков встал над природой вовсе не потому, что взял палку, как учил Фридрих Энгельс, а потому, что был способен к самопожертвованию за идеалы»[364]. Так же безосновательны претензии либертарианства на обладание монополией на демократию или правую идеологию, которую Н.А. Нарочницкая и ряд других авторов (М.В. Назаров, А.Н. Савельев и др.) в соответствии с исторической конкретикой и философской традицией считают тождественной христианско-монархическому мировоззрению. Термин «правые» исторически возник в период Французской революции для обозначения христианско-монархического спектра. Французские правые – католики-роялисты – противопоставляли себя различным направлениям «левого», в то время еще не оформившегося в виде либералов и социалистов, и возводили свою преемственность от христианской традиции.

На проблему пересмотра идеологии Модерна и «классической» научной картины мира и включения в нее религиозного измерения неоднократно указывал известный отечественный философ Александр Сергеевич Панарин (1940-2002), представитель так называемого неоевразийства. Целям идеологического обеспечения Нового мирового порядка, по мнению философа, служит современный либерализм, точнее, либертарианство. Последнее, подчеркивает А.С. Панарин, утратило «прогрессивную», в определенной мере, эмансипационную сущность первоначального либерализма (разрушение сословных страт феодального общества) и трансформировалось в «реакционную», антигуманистическую идеологию нового колониализма и социал-дарвинизма. Именно с либертарианством связана пессимистическая картина настоящего, которую нарисовал Панарин и которая является зеркальной противоположностью либерталианской утопии «открытого общества» Карла Поппера: «…Мы являемся свидетелями нового процесса формирования глобальной власти, отличающейся от ее традиционных форм принципиально новыми технологиями дистанционного воздействия и латентными формами проявления»[365].

Принадлежность, с некоторыми незначительными оговорками, А.С. Панарина к консервативной парадигме подтверждается и постоянным подчеркиванием общей генетической и мировоззренческой связи, существующей между марксизмом и либерализмом[366], которую ранее обнаружили представители русской консервативной «школы». В соответствии с данной парадигмой находится и обоснованная Панариным альтернатива грядущему Новому Мировому Порядку («глобальной власти» или «наднациональному тоталитаризму»), системообразующим принципом которой является восходящая к теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского идея множественности человеческих цивилизаций. Последняя является антитезой либертарианской (и, шире, общемодернистской) идеи линейного исторического процесса и европоцентризма. Актуальность этой консервативной по происхождению идеи лишь возрастает, поскольку «…в глобальном мире перед каждым народом возникает жесткая дилемма: либо ему удастся выстроить собственную эффективную стратегию будущего, либо эту стратегию выработают за него другие в соответствии с собственными интересами»[367]. Важно отметить, что речь идет не столько о корректировке социально-политического развития (хотя и эту задачу А.С. Панарин считал первоочередной применительно к России), сколько к пересмотру самого кода современности: «Возникает необходимость смены социокультурной парадигмы, формирующей нравственный и поведенческий код современного человечества (выделено нами – Э.П.)»[368].

На необходимость более глубинного и масштабного, чем выстраивание новой государственной идеологии (что не снимает необходимость осуществления данной задачи) ответа в условиях установления единого, обязательного для всех мировоззренческого стандарта указывает также известный философ В.А. Бачинин, на высказывании которого, ввиду его принципиальной важности, мы хотим отдельно остановиться. «…Секулярное мышление – главное препятствие к тому, чтобы говорить сегодня о сути объединяющей идеи (здесь и далее выделено нами – Э.П.). (…) Здесь нужен иной язык – не светской идеологии и даже не политической социологии, а политической теологии. Ведь речь в данном случае идет о том, что неизмеримо глубже идеологии. Даже более того: речь идет о том, что вообще не является идеологией. (…) Для России есть только одна объединяющая идея, которая может быть ценностной, смысловой, нормативной доминантой в ее социальной и духовной жизни. Это христианская идея…»[369].

Итак, в русском научном сообществе оформилось отдельное направление, представленное многими видными учеными – философами, социологами, историками, политологами, - которые пришли к осознанию созидания новой государственной идеологии, противостоящей духовной экспансии американского гегемонизма и призванной объединить российское общество в целях осуществления национального прорыва России в XXI веке. В.Н. Кузнецов определяет ее как «идеологию 21», подчеркивая, тем самым, ее новаторский характер и, в то же время, локализованные во времени функции. Исследователь отдельно останавливается на определении смыслового ядра «новой идеологии»: «В смысловом «ядре» идеологии я особо выделяю духовность. В ее основе могут быть выделены: общенациональная цель, социальный идеал, основные ценности, смысл жизни, российская мечта, надежда, вера (доверие), историческая память, патриотизм, культура патриотизма. Отсюда – сохранение и развитие образа жизни, гармоничное соотношение прав и свобод человека и его ответственность. И отсюда – солидарность, терпимость, ориентированность на согласие и сотрудничество»[370]. Тем самым, в основе смыслового ядра «новой идеологии», как ее понимает В.Н. Кузнецов, лежат консервативные ценности патриотизма, традиционной духовности, ориентированной на честный труд личности и социальной справедливости.

В. Кузнецов отмечает, что данная идеология является охранительной (в позитивном смысле этого слова) и противостоит внешним и внутренним угрозам, перед которыми стоит сегодняшняя Россия. «Главный итог моего исследования, - резюмирует исследовать, – динамика и мотивы острого интереса в российском обществе к идеологическому процессу обусловлены началом тотального интеллектуального сражения российских и международных миллиардеров с народами России за овладение результатами начавшегося подъема российской экономики»[371]. В. Кузнецов специально подчеркивает, что цели, которые ставят перед собой разработчики импортируемых в Россию идеологий, имеют под собой конкретный политический интерес (то, что в международных отношениях принято обозначать англосаксонским термином real politic): «Именно нероссийские идеологии становятся наиболее эффектным средством овладения инфраструктурой, интеллектуальным капиталом, энергоресурсами, российскими землями»[372]. Полностью солидаризируясь с точкой зрения ученого, отметим, что под «нероссийскими идеологиями» следует иметь в виду главным образом идеологию современного либертарианства, наиболее мощное идеологическое оружие современности, направленное против России и «остального» неамериканского мира. В то же время единственной почвенной («российской», в терминологии В.Н. Кузнецова), идеологией является консерватизм.

В.Н. Кузнецовым также отмечается необходимость разработки новой идеологии «только при участии миллионов сознательных и сомневающихся граждан. (…) Только так можно в сжатые сроки осуществить гуманитарный стратегический прорыв для ощутимого и значительного продвижения к благополучию и безопасности всех граждан, к возрождению Отечества»[373]. Тем не менее, правящая элита так и не продемонстрировала полной готовности вступить в диалог с идеологами консервативного большинства населения страны. Формируемая властью синкретическая идеология обладает явными признаками «идеологической химеры», рискует превратиться в очередной искусственный конструкт очередной «партии власти», не воспринимаемой обществом. Власть по-прежнему пребывает в плену бюрократического самомнения, считая общество послушным объектом идеологотворчества, а саму идеологию понимая как чистый лист бумаги, на который можно наносить любые тексты, отвечающие сиюминутным потребностям власти. Между тем, подчеркивает современный консервативный философ А.Н. Кольев, «Идеология не создается внезапно. Она может возникнуть только на базе мощной мыслительной традиции. Единственная национальная традиция - русская философия XIX-XX в.»[374]. И, самое главное, власть должна осознать, что основная причина неуспеха навязываемой обществу идеологии заключается в расхождении между патриотическими декларациями и реальной социально-политической стратегией.

Принципиально важный вопрос о механизмах и субъектах идеологотворчества, наряду с В.Н. Кузнецовым, рассматривают и другие представители консервативной парадигмы социально-гуманитарного знания. Пожалуй, наиболее четко эту позицию сформулировал А.С. Панарин. «…На первое место в современной национальной борьбе за выживание объективно выдвигаются интеллектуалы-гуманитарии. От них требуется дать отпор современной атаке стратегического противника на духовные твердыни нации. Выступая в роли западнических эпигонов, это невозможно сделать в принципе… Требуется вполне осознанное и решительное размежевание среди интеллигенции. Прежние недомолвки и увертки более недопустимы. (…) Защитникам нашей большой традиции – а без нее нет и не может быть самостоятельной большой России – предстоит выработать адекватную стратегию… Она состоит в том, чтобы заново переосмыслить современные проблемы глобализирующегося мира с позиций нашей большой духовной традиции, сформулировать альтернативные варианты ответа на мироустроительные вопросы нашей эпохи, не сверяясь с западными «метрами», помня их «партийно-цивилизационную» пристрастность и ограниченность, их новый «цивилизационный расизм»»[375]. Все русские консерваторы, в том числе, неоевразиец Панарин, сходятся во мнении, что стержнем этой «большой духовной традиции» является Православие. Русскими консерваторами отчетливо осознается (и, напротив, консерваторами-охранителями всячески затушевывается), что православное мировоззрение и православные жизненные ценности находятся в глубокой оппозиции Духу времени. Как отмечал один из наиболее авторитетных консервативных мыслителей современности, Митрополит С.-Петербургский и Ладожский Иоанн, «Заявляя о стремлении воплотить в жизнь религиозно-нравственные святыни веры, Россия неизбежно становилась поперёк дороги тем, кто, отвергая заповеди о милосердии и братолюбии, рвался устроить земное бытие человека по образцу звериной стаи, жестокой, алчной и беспощадной»[376]. Православный характер государственной идеологии будущей России подчеркивает М.В. Назаров, который использует понятие автаркии не только применительно к экономической сфере, но и к сфере духовной и идеологической: «Автаркия – это… необходимая государственная оборона, основанная на православном учении о сопротивлении злу. Ведь мы обязаны не только бороться с внутренним злом лично в себе, но и ограждать себя и своих близких, свой народ от внешнего зла как в открытых войнах – силою оружия, так и в скрытых – силою законодательства. Такая государственная идеология ставит своей целью защиту добра и противодействие злу во всех сферах общественной жизни…»[377].

Методология консервативного подхода к проблеме идеологотворчества очень рельефно проявляется в брошюре Д.О. Рогозина “Мы вернем себе Россию”: «“Национальная идея существует для России, какой ее Бог дал в нашей истории. История сложила российские народы в единую гражданскую нацию, объединенную признанием основных нравственных ценностей”. Поэтому “настоящую идеологию достаточно усвоить, взяв главное из сокровищницы интеллектуальной традиции России (выделено нами – Э.П.)”»[378]. Как отмечалось в литературе, «Рогозин назвал альтернативные национальному бытию России проекты своими именами – утопиями, отрицающими отечественные традиции, игнорирующими достижения отечественной общественно-политической и экономической мысли. Национальной идеей России в противовес этим выдумкам должен был стать национальный эгоизм, сочетающий в себе приверженность к традиции, традиционным ценностям русского народа. (…) Либеральные и “левые” идеологии должны быть отодвинуты в сторону волей нации и властью государства – только таким образом может быть открыт простор стратегическим инициативам. Либерализм и коммунизм – из этих “двух зол” Рогозин предложил “не выбирать ни одного”»[379].

Принципиально важным является вопрос о субъектах идеологотворчества. Выше мы уже приводили мнение А.С. Панарина о необходимости включения в данный процесс широких кругов гуманитариев, которые должны четко размежеваться по отношению к либертарианству. В этой связи большие надежды большинство идеологов современного русского консерватизма возлагает на правящую элиту (точнее, национально ориентированную ее часть). В. Попов, один из участников «круглого стола» в редакции журнала «Российская Федерация сегодня», отмечает: «Реальным деятелем в России может быть только власть. Поэтому индикатором прорыва было бы создание партии власти, ориентированной на национальные ценности и формируемой из людей, чье сознание не развращено либерализмом (выделено нами – Э.П.)»[380]. Другой участник дискуссии детализируя это утверждение, несколько по-иному расставляет акценты: «Очевидно, что субъектом прорыва в России может быть только власть. Других субъектов нет. Патриотическая интеллигенция в этих условиях должна не анализировать, что и почему произошло (власть этим не занимается, она не пишет историю). Она должна в своих интеллектуальных ходах имитировать прорыв. В ролевой игре могут быть найдены ходы власти и публичные формулировки, обозначающие эти ходы. Патриотическая интеллигенция должна предлагать власти тот вариант идеологического оформления ее ходов, который максимально усиливал бы власть в ее патриотической составляющей»[381]. А.С. Панарин также высказывал надежды на перерождение (или оздоровление) в национальном духе правящей элиты. «Сегодня правящая российская элита видит главную угрозу своей «новой собственности» внутри страны, в лице своего «загадочного народа». Этим и определяется ее нынешний откровенно компрадорский, проамериканский курс. Но вполне может случиться, - высказывает надежду философ, - что перед новым натиском США на Россию, который уже непрерывно усиливается, произойдет давно ожидаемый в народе раскол элиты: на компрадоров… и представителей «национального капитала»… (…) тогда новой элите предстоит весьма напряженная работа, направленная на объединение того, что сегодня так далеко разошлось в стороны: защиту собственности и защиту Отечества»[382].

В других группах консервативной контрэлиты акценты расставлены несколько по-иному. Акцент делается не на идеологическую составляющую, а на восстановление прерванной исторической традиции и возрождение духовности русского народа. Первое связано, прежде всего, с вопросом о преемственности с исторической (дореволюционной) Россией и с болезненным для консерваторов вопросом об отношении к советскому историческому прошлому[383]. Устранение разрыва в цепи исторической и духовной преемственности признается всеми консерваторами одной из ключевых проблем современного патриотического движения[384]. Напомним, подобную точку зрения высказал В.А. Бачинин, который утверждает приоритет «политической теологии» над «светской идеологией». Такие консервативные мыслители современности, как Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, М.В. Назаров и др. делают основную ставку на воцерковление народа, не отвергая при этом важной задачи работы с патриотической частью правящей элиты.

Все русские консерваторы сходятся, что стержнем будущей государственной идеологии должно стать Православие. Процесс идеологотворчества должен опираться на интеллектуальные наработки русских консервативных и национальных мыслителей прошлого. Только в этом случае будет соблюдена необходимая для консерваторов воспреемственность от Традиции, от которой дистанцируются идеологии «партии власти».

В тезисном виде содержание государственной идеологии для национальной России, несмотря на достаточно широкий разброс мнений среди консерваторов, можно свести к ряду положений. В качестве иллюстрации процитируем одно из посланий Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна:

«– отказ от разделения властей, единство власти, сосредоточение ее в одних руках, разделение функций власти между различными органами;

– отказ от договорных отношений внутри России и государственного статуса национально-территориальных образований, построение жесткой иерархической властной вертикали;

– сословно-профессиональный или сословно-территориальный характер народного представительства;

– отказ от атеистического характера государства, государственная поддержка РПЦ в сочетании с поддержкой традиционных конфессий на местном уровне, пресечение религиозной экспансии из-за рубежа;

– восстановление традиционных религиозно-нравственных ценностей в качестве правовых норм жизни общества;

– восстановление Российского государства в его естественных границах, постепенное возвращение Украины и Белоруссии в состав единой державы;

– возрождение тесных дружественных отношений с традиционными, прежде всего православными и славянскими, партнерами России;

– добрососедские отношения со всеми континентальными соседями, обеспечение прочного тыла при сдерживании давления Запада;

– разумный изоляционизм»[385].

Сходные цели формулирует «Манифест национального строительства», разработанный Конгрессом русских общин (руководитель – Д.О. Рогозин):

«1.Воссоздание национального единства, как условия существования России в качестве суверенного государства и великой мировой державы. Пресечение всех форм проявления сепаратизма и этнической исключительности, разрушающих государство.

2.Восстановление территориальной целостности страны на основе неделимости Российского государства и единообразной административной автономии ее регионов. Аннулирование всех межгосударственных договоров, унижающих достоинство России или создающих угрозу ее суверенитету.

3.Восстановление влияния в обществе и государстве Православия, а на местном общинном уровне - традиционных религий народов России. Ограничение деятельности иностранных миссионеров и религиозных сект.

4.Обеспечение Российским государством условий для достойной жизни его граждан и реализации их прав: защиты их духовных, политических и имущественных интересов независимо от места жительства. Государственное обеспечение старости, сиротства, вдовства и инвалидности.

5.Забота о национальном самосознании русских: возрождение православной веры, как веры национальной; возвращение народу его истинной истории; сохранение русских национальных святынь, возвращение и возрождение русских культурных ценностей; очищение, сохранение и развитие великого русского языка.

6.Охрана генетического фонда русской нации: содействие здоровому образу жизни, борьба с курением, пьянством и наркоманией.

7.Возрождение элементов здорового социального уклада русских: восстановление семьи как основы русской государственности, воспитание детей и молодежи в русской традиции общения и традиции уважения старших; борьба с безнравственными тенденциями - проституцией и порнографией.

8.Особая забота об уровне образования русских, содействие освоению русскими наиболее наукоемких профессий, перспективных в рамках международного сотрудничества, содействие притоку грамотных кадров в медицину, юстицию, банковское дело, гимназию и высшую школу, предпринимательство, милицию.

9.Воссоздание высокопрофессиональной русской армии, ее исторических традиций; изживание уголовных нравов в армии, восстановление достоинства солдата и чести офицера.

10.Обеспечение действительной свободы печати при безусловной цензуре нравов. Недопустимость содержания российских печати, телевидения и радио за счет иностранных источников финансирования, а также управления государственных средств массовой информации людьми, чуждыми русской культуре»[386].

Все русские консерваторы солидарны во мнении о необходимости смены государственного строя, что предлагается начать с Конституции РФ. В частности, цитируемый нами А. Кольев утверждает: Конституция «ссылается на “общепризнанные принципы и нормы международного права”, пренебрегая русской историей, национальным мировоззрением, национальной безопасностью. (…) Даже сама возможность национально-государственной идеологии, без которой не живет и не может существовать более или менее долго ни одно государство, Конституцией отрицается (выделено нами – Э.П.)»[387]. Последний постулат либеральной ельцинской конституции предлагается заменить старой православной идеей симфонии светской и духовной властей. Как утверждает М.В. Назаров, «Православие де-факто является исторической религий державообразующего народа, создавшего Российское государство, а значит и единственной государственной, что необходимо признать официально (как это сделано, например, в Греции и даже в Грузии). Так называемое «отделение Церкви от государства» глупо и опасно, поскольку в мире не бывает нравственного вакуума: отказ от истинной религии ведет лишь к подпаданию государства под воздействие религии ложной, которая ныне заключается в узаконенном неразличении добра и зла»[388].

В тезисном виде консервативные постулаты в области идеологии и национальной стратегии можно сформулировать следующим образом:

Первое. Построение идеократического государства. С точки зрения всех русских консерваторов в современной РФ, вопреки Конституции, существует, пусть и не официально, государственная идеология. Несмотря на все пертурбации «партии власти» таковой остается либерализм. Консерваторы настаивают на том, что либеральная идеология прямо противоречит интересам и духовным и историческим традициям России является одним из вариантов «нероссийских идеологий» (В. Кузнецов). В основу государственной идеологии возрожденной России должны быть положены ценности Православия и принципы русского консерватизма.

Второе. Сказанное предполагает отказ от либертарианского принципа отделения Церкви от государства, следствием которого является падение нравственного уровня населения и забвение государством своих обязанностей «ограждать доброе от злого». В условиях России должна быть признана господствующей Русская Православная церковь, благодаря которой возник сам русский народ, менталитет и культура которого возникли и развились на основе Православия.

Третье. Русский консерватизм русоцентричен и признает державообразующую роль русских, подлинных строителей великого государства, осколком которого является РФ. Русских в РФ насчитывается 84%, что по методологии ООН позволяет считать нынешнюю Россию унитарным государством. Между тем русские в РФ являются дискриминируемым большинством, не имеющим собственной государственности (каковой обладают представители многих нацменьшинств, проживающие в «титульных» республиках) и даже правом называться собственным именем, которое подменяется нивелирующим термином «россияне». Русские являются расколотой нацией, ставшей национальным меньшинством во вновь образованных странах СНГ, искусственных образованиях, возникших в результате передела исторической русской государственности русофобами-большевиками и русофобами-«демократами». Поэтому консерваторы не признают произвольных постсоветских границ, проведенных по телу русского народа.

Четвертое. Русские консерваторы настаивают на замене национально-федеративного (не имеющего аналогов во всем мире) принципа государственного устройства унитарным. Этим будет не только частично восстановлена историческая справедливость в отношении русского народа, объекта русофобских экспериментов большевиков и их духовных и физических потомков-либертарианцев, но и укреплено государство Российское.

Пятое. Необходимо покончить с наследием ельцинского режима – олигархией, которая захватила три четверти национального богатства страны и обрекает на бедность и нищету подавляющее большинство ее жителей. Без пересмотра итогов приватизации Россия обречена на окончательное превращение в сырьевую колонию Запада и вымирание собственного населения. Современная Россия должна превратиться в сильное социальное государство и, тем самым, выступить «со слабыми против сильных» (А.С. Панарин).

Шестое. Вторым важнейшим социально-политическим итогом ельцинского безвременья консерваторы считают диктатуру бюрократии, которая наряду с олигархией установила дуумвират власти в «демократической» России. Пути выхода видятся консерваторам в восстановлении «путей, а не форм» дореволюционной России с ее развитыми институтами низовой демократии и самоуправления (сельские миры, артели, земско-городские организации, университетская автономия и др.).

Седьмое. На основе развитой системы местного самоуправления предлагается построить институты национальной («творческой») демократии. Существующая в России либерально-демократическая модель реально является «формальной» демократией (определение И.А. Ильина), которая посредством выборов отстраняет народ от участия в принятии решений. Консерваторы предлагают заменить партийный принцип выборов, позволяющим широко манипулировать мнениями избирателей, профессионально-корпоративным, который, по их мнению, позволит создать подлинно народное представительство. Все консерваторы выступают за сильную исполнительную власть, большинство в идеале предпочитает видеть Россию монархической страной. Однако даже у монархистов возможности восстановления в России «народной монархии» вызывают серьезные сомнения. На первом этапе главная цель, которую ставят перед собой православные монархисты, заключается в установлении в России сильной национальной власти.

Идеологические постулаты русского консерватизма и методологические подходы русских консерваторов к проблеме идеологотворчества крайне актуальны в свете проблемы «идеологии 21», проекте патриотической научной элиты страны. Позитивное решение данной проблемы невозможно без решительного идейного размежевания в среде отечественной интеллигенции и, прежде всего, решительного отказа от диалога с «нероссийскими идеологиями» (либерталианство и др.). Субъектом идеологотворчества должны выступить миллионы представителей консервативного (патриотического) большинства страны. «Социальный заказ» населения страны на проведение консервативного курса должен быть сформулирован интеллектуальной и духовной элитой страны (в том числе, научной общественностью) и реализован властью в виде «стратегии национального прорыва в XXI веке».

Консерватизм в современной России – отдельный, самостоятельный этап развития русского консерватизма. Подчеркнем, что речь идет именно о русском, а не российском консерватизме. Так называемый российский («россиянский») консерватизм является идеологическим продуктом либерального происхождения, который навязывается российскому обществу как подлинная консервативная идеология. Та или иная идеология или политическая сила, претендующая на статус консервативной, в той или иной мере декларируют преемственность от консервативной традиции в России. Если этой преемственности нет (как в случае с «россиянским» консерватизмом, который апеллирует к западноевропейскому либо североамериканскому опыту), исследователь имеет дело с псевдоконсервативной идеологией.

Консерватизм в современной России представлен двумя направлениями: «идеологическим» (то есть, консерватизмом в подлинном значении этого термина, который подпадает под видовые характеристики русского консерватизма) и «политическим» («прагматическим»), в котором акцент сделан на «прикладных» постулатах консерватизма: патриотизме, державничеству, идее державообразующей роли русского народа в государстве Российском, социально ориентированном государстве и др. Носителями идеологии «идеологического» русского консерватизма в современной России являются православно-монархические партии и интеллектуалы-традиционалисты. «Политический» («прагматический») консерватизм не институциализирован, его адепты представлены в различных провластных и оппозиционных политических партиях (от «Единой России» до КПРФ), в среде научной общественности. Позиции данного направления консерватизма более прочны и популярны в российском обществе, что объясняется его идеологической «всеядностью», склонностью к идейному компромиссу (в частности, по принципиальному вопросу отношения к советской эпохе) и нацеленностью на осуществление прагматичных, волнующих всех граждан страны проблем. Консервативные предпочтения свойственны большинству населения страны, что, в частности, проявляется в электоральном поведении российских избирателей, голосующих за кандидатов и партии, декларирующих приверженность сугубо консервативным ценностям. Характерно, что один и тот же консервативно настроенный российский избиратель отдает предпочтение порой противоположным силам, голосуя и за КПРФ. И за «партию власти» (особенно после прихода к власти В. Путина). Тем самым консервативный избиратель «разбросан» по различным электоральным группам в отсутствие подлинно консервативной политической силы.

Идеологические постулаты русского консерватизма и методологические подходы консерваторов к идеологотворчеству представляют несомненный интерес в свете проблемы «идеологии 21». По сути, данные методологические подходы сходятся в наиболее существенном: в признании приоритетов патриотизма и традиционной национальной духовности как основы идейного фундамента «новой» идеологии для России; в констатации опасности, исходящей со стороны «нероссийских идеологий» (и, прежде всего, либерталианства, идеологического продукта американского гегемонизма). Общей является также установка на включение в процесс идеологотворчества рядовых граждан страны, на заключение своего рода договора между властью и обществом.

Однако объективно назревшие процессы могут быть запущены лишь при наличии политической воли у руководства страны, что ни в коей мере не снимает с повестки дня проблему построения «идеологии 21», мобилизующей нацию на осуществление восстановительного проекта, от которого без преувеличения зависит будущее страны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Русский консерватизм представляет собой сложное, многогранное явление. В то же время он выступает составной частью (видом) консерватизма общеевропейского (христианского), обладая всеми родовыми характеристиками последнего. Консерватизм является единственной политической идеологией современности, апеллирующей не к будущему (на пафосе построения «светлого будущего» основаны все идеологии прогрессизма), а к прошлому, или, по определению самих консерваторов, к Вечному в Прошлом. Консерватизм, в то же время, не является синонимом реакции, а свойственный ему интерес к Средневековью – апологией феодализма. Ценность средневекового опыта в представлении западноевропейских и русских консерваторов обусловлена их представлениями об этой эпохе «темных веков» как о наиболее напряженной попытке христианского мира к воплощению универсальных законов, выраженных в представлении о Граде Божьем, в Граде Земном. Или, точнее, в переводе языка религиозной литургии на язык социальной практики.

Консерватизм принципиально отличен от других идеологий современности не только в силу разнонаправленности векторов их устремленности. Консерватизм выступает антитезой прогрессизма не только как идеология, но и как «стиль мышления» (К. Манхейм). Оппонирующие друг другу идеологии либерализма и социализма, в то же время, с равными основаниями претендуют на наследство философии Прогресса, являясь интеллектуальным порождением рационалистической философии Просвещения, которая, по диалектическому закону «вызова-ответа», стала катализатором возникновения консерватизма. Не отвергая рационализм, последний отвергает претензии «рассудочного разума» (А.С. Хомяков) на доминирующее и даже монопольное выражение человеческого духа. Особенно характерно это для русского консерватизма, основанном на православном святоотеческом учении «цельного Разума», совокупности всех духовных и душевных сил человеческой природы.

В русском консерватизме, как в консерватизме западноевропейском, можно выделить «доидеологический» период, который В.А. Гусев определяет как предконсерватизм. Мы определяем хронологические рамки предконсерватизма несколько иначе, чем автор данного термина. Консерватизм в нашем понимании сам по себе не является Традицией. Консерватизм – это идеология и соответствующая ей социально-политическая практика, которая апеллирует и обосновывает ценности и идеалы традиционной культуры и государственного и общественно-политического творчества. Период русской истории X – первой половины XVII века следует обозначить как период формирования, развития и постепенного закостенения Традиции. Обоснование и защита этой традиции в рамках идеологических систем началось позднее, в Новое время, отсчет которого в России начался в 1666 году («идеальная» дата конца Русского Средневековья). Поэтому мы считаем целесообразным «сдвинуть» начальную хронологическую планку русского предконсерватизма с X на вторую половину XVII века.

В своем «высоком» варианте русский консерватизм означал апеллирование к этой утраченной Традиции, - традиции христианского общества, христианской государственности, христианской культуры. Идеал национальной культуры становится предметом апологии позднее, поскольку понимание христианства первоначально было неотделимо от конкретной национально-исторической формы его выражения. Тем самым национализм существовал – как форма выражения религиозного идеала – задолго до манифестации национализма (на этот раз в виде секуляризированной идеологии) в начале XIX века. 

Вместе с тем, существовал и «низкий», сословно-классовый вариант консерватизма, в частности, феномен дворянского консерватизма в России. В то же время этот подвид русского консерватизма апеллировал не только к узкокорыстным интересам «благородного сословия». Сословная гордость была одновременно и формой выражения патриотического и даже, в сильно трансформированном виде, религиозного чувства, как социальная проекция небесной иерархии, о которой писал Дионисий Ареопагит.

Один из «парадоксов» русского консерватизма как социального феномена заключается в том, что наиболее прочными позициями он обладал (при этом в более приближенном к «высокому» образцу виде) в самом непривилегированном сословии дореволюционного русского общества – крестьянстве. Советские историки сильно преувеличили классовую детерменированность дворянского консерватизма и, в то же время, не смогли дать аргументированное обоснование причин возникновения и многовекового существования «крестьянского консерватизма». Объяснение феномену крестьянского консерватизма можно дать, лишь подходя к консерватизму как мировоззренческому, автономному  от социальной среды явлению. Или, по крайней мере, находящемуся в гораздо более сложных с ней взаимоотношениях, чемпредставлено в несколько вульгаризированной социологической теории К. Манхейма. Этот вывод подтверждают и другие многочисленные примеры, иллюстрирующие действие совершенно иных социальных законов, чем те, которые были постулированы в социоцентристской концепции К. Манхейма, в которой ощутимо сказалось влияние марксизма.

Итак, первый «парадокс» русского консерватизма – носителями консервативного мировоззрения являются, прежде всего, самые непривелегированные страты традиционного общества, - различные «состояния» русского крестьянства. Те же, кто наиболее заинтересован в поддержке консерватизма, официальной идеологии дореволюционной России, - дворянство и, особенно, аристократия, - в значительно меньшей степени разделяют приверженность консервативным ценностям.

Второй «парадокс» - русский консерватизм не является коллективистской идеологией. В центре консервативной идеологии находится принцип воцерковленной и социализированной личности. Ключевой для многих идеологов русского консерватизма институт сельской общины оправданно или неоправданно апологетизировался именно в силу их персоналистского пафоса, как оптимальная форма сохранения достоинства и интересов личности в социуме. Социально-философская антропология русского консерватизма может быть выражена формулой: «Человек – для общества, общество – для человека».

Если в социально-философской антропологии русский консерватизм противопоставил либеральному индивидуализму принцип персонализма, то консервативной антитезой либерального «общегражданского государства» (Б.Н. Чичерин) стала концепция «социального слоя» (Л.А. Тихомиров). Сущность последней сводилась к известному органицистскому представлению об обществе, состоящем не только единичных, но также из «коллективных членов» (Д.А. Хомяков). Тем самым, общество представлялось консерваторам как совокупность множества социальных и иных страт. На обвинения либералов в ущемлении свободы отдельных индивидов в таком стратифицированном обществе консерваторы приводили систему аргументации, согласно которой сословия, общины и иные социальные страты традиционного общества более эффективно выполняют функции социальной защиты интересов отдельного индивида, чем «общегражданское государство» либералов. Хотя у самих консерваторов мы не обнаружили положения об этатизме либеральной идеологии и социально-политической практики, подобный вывод прямо напрашивается из консервативных тезисов. Консерватизм, что может показаться парадоксальным, в большей степени персоналистичен, чем социоцентричен; и, в то же время, проблематика общества занимает в нем более важное место, чем проблематика государства. Л.А. Тихомиров в полном соответствии с внутренней логикой консервативного стиля мышления определил государство как «доразвившееся общество». Именно поэтому консерваторы уделяли столь пристальное внимание «правильной» социальной организации общества в условиях атомизации последнего. Они были вынуждены заняться столь не свойственным им теоретизированием, во-первых, для обоснования «социальной инженерии» (до недавнего времени, приписываемой исключительно прогрессистам), а во-вторых, для разработки оптимальной модели, достаточно подготовленной, чтобы быть реализованной на практике. Этой моделью стала знаменитая доктрина монархического корпоративного государства Л.А. Тихомирова, как известно, оставшаяся лишь на бумаге. Содержание последней, напомним, сводилось к предложению юридически оформить уже существующие новые социальные страты – корпорации, на основе которых реорганизовать существующую систему местного самоуправления и народного представительства. Л.А. Тихомирова и К.Н. Леонтьева, первым из русских консерваторов обосновавшим идею корпоративизма, можно назвать одними из первых теоретиков европейского корпоративизма. Принципы социального (корпоративного) представительства, в представлении консерваторов, были и остаются реальной альтернативой партийной системы представительства, существующей сегодня и в России.

Вторым важным компонентом консервативных программ, наряду с проблемой «социального строя», понимаемой в духе сословно-корпоративной природы общества – антитезы атомизированному обществу либералов, - стал принцип русского национализма. В социокультурных условиях Нового времени национальное стало формой выражения традиционной культуры, ранее выражаемой преимущественно в религиозных формах. Русский национализм, по-разному понимаемый в русском консерватизме (по всей видимости, речь идет скорее об уровнях, чем о принципиально различных подходах), имел духовное, культурное и политическое измерения. Все они фокусировались в личности монарха, который являл собой, в представлении консерваторов, «персонификацию духа нации» (Д.А. Хомяков), являлся носителем и олицетворением ее культурного и политического идеалов. Русский национализм в его консервативном выражении следует понимать положительно, как явление, направленное на защиту и развитие духовного, культурного и политического идеалов нации. В своем наиболее высоком выражении он совпадал с русским мессианством, - выражением идеи о призвании России и русских в мире.

В посткоммунистической России имеется несколько разновидностей консерватизма. Правильней говорить об одной форме подлинного консерватизма и нескольких вариациях псевдо-консерватизма («консерватизм» нынешних «правых», «консерватизм» правящей бюрократии, «консерватизм» КПРФ и др.). Сущностные различия между консерватизмом и псевдо-консерватизмами проявляются уже на уровне используемого понятийного материала: в том случае, если речь идет о «российском» консерватизме, перед нами эрзац-консерватизм. Акцентуация внимания на «российскости» не в дополнении или синонимичности «русскости», а в антиномичности с ней, по сути, означает, что идеологи этого «консерватизма»: во-первых, не осознают, святой для консерваторов преемственности с исторической традицией (в данном случае – с традицией русского дореволюционного и эмигрантского консерватизма); во-вторых, вычеркивают из своей стратегии русских – и как предмет приложения усилий, и как культурно-исторический феномен, без которого невозможно созидание подлинно консервативной идеологии.

Тем самым, мы определяем так называемый «российский консерватизм» (в зависимости от вариаций последнего) как «превращенную форму» либерализма или коммунизма или, точнее, как форму антирусской идеологии. Если подобный «консерватизм» действительно защищает какую-либо национальную традицию, то со всей очевидностью можно сделать вывод, что эта традиция не является русской. Для страны, построенной вековыми усилиями русской нации, в которой русские составляют порядка 84% населения подобный консерватизм не может не быть не только антинациональным, но и антигосударственным.

Современный, подлинный русский консерватизм, сохраняя преемственность с интеллектуальной традицией дореволюционного и эмигрантского консерватизма и исходя из представления о монархии как оптимальной форме государственного устройства для России, выступает, в то же время, с обоснованием подлинной, а не формализованной демократии. Власть народа понимается его идеологами как единственная реальная альтернатива политического диктата олигархическо-бюрократического слоя.

Основной вектор приложения усилий значительной части современного русского консерватизма направлен на создание влиятельного патриотического слоя в правящей элите страны. В этой связи одной из центральных является проблема идеологотворчества. Русский консерватизм претендует на роль общенациональной идеологии. Эти претензии обусловлены, в том числе, явно обозначившимся «консервативным поворотом»: сначала произошедшем в политическом сознании населения страны (первая половина-середина 1990-х гг.), затем (рубеж 1990-х - 2000-х гг.) власти. По мнению идеологов современного русского консерватизма, консерватизм большинства населения страны, пусть недостаточно артикулированный и «сознательный», используя терминологию К. Манхейма, носит более устойчивый характер, в то время как «консерватизм» правящей группы в значительной мере обусловлен сугубо охранительными мотивами.

Идеология современного русского консерватизма – тема, заслуживающая отдельного диссертационного исследования. Поэтому в своей работе мы ограничились анализом проблем идеологотворчества и, в частности, перспектив задействования идеологических постулатов и методологических подходов русских консерваторов к построению «идеологии 21», с проектом которой выступила часть патриотической научной элиты страны. Консервативное большинство рядовых граждан и консервативно ориентированная часть научной, духовной, культурной, военной, хозяйственной элиты страны должны включиться в процесс созидания этой «новой» идеологии, основанной, в то же время, на многовековой национальной Традиции. Должен быть поднят вопрос о новом «договоре» между властью и обществом. Легитимность нынешней политической власти основана, в значительной степени, на высоком уровне доверия к главе государства В. Путину. Однако непоследовательность государственной стратегии, реализация ряда антисоциальных мер, пролонгация либерального экономического курса – эти и другие факторы постепенно сужают пространство для диалога общества и власти. Власть должна, наконец, реализовать социальный заказ населения на проведение консервативного курса и пойти «со слабыми против сильных» (А.С. Панарин). Это будет крайне сложное решение, которое будет резко негативно воспринято определенными кругами внутри страны и за ее пределами. Однако в этом случае власть может реально опереться на действительную и широкую поддержку населения страны, то есть, на практике опробовать механизм, уже не раз в истории России позволявший выходить из глубокого кризиса и даже неминуемого коллапса.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ПРЕДИСЛОВИЕ	.............................................................................................	3
ГЛАВА 1.	КОНСЕРВАТИЗМ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ	21
1.1.	История понятия консерватизма: основные подходы ....................	5
1.2.	Теоретико-познавательная модель консерватизма ...................................................................	21
ГЛАВА 2.	РУССКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ – СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ СРЕДА И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ .......................	78
2.1.	Социокультурная природа и сущность русского консерватизма .......................................................	48
2.2.	Проблема человека в социальной философии и теоретико-познавательной модели русского консерватизма .....	65
ГЛАВА 3.	СОЦИАЛЬНОЕ И НАЦИОНАЛЬНОЕ В ИДЕОЛОГИИ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ РУССКОГО КОНСЕРВАТИЗМА	94
3.1.	Природа и структура социального в идеологии русского консерватизма. Принципы социально-политической практики	94
3.2.	Национализм в идеологии и социально-политической практике русского консерватизма	123
ГЛАВА 4.	КОНСЕРВАТИЗМ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ И БУДУЩЕЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ	147
4.1.	Проблема определения идейного ядра консерватизма в современной России	147
4.2.	Современный русский консерватизм: социальные «адреса» и субъекты социально-политической практики	170
4.3.		196
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ........................................................................................		226

 

 

 

[1] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000.

[2] Гросул В.Я. Консерватизм истинный и мнимый. // Россия в условиях трансформации. Историко-политологический семинар. М. 2000. Вып.2. С. 31.

[3] Литературу вопроса см. в: Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь. 2001. С. 25-30; Чернавский М.Ю. Два подхода к определению консерватизма // Традиционализм и консерватизм на юге России. Южнороссийское научное обозрение. Ростов н/Д. 2002. Вып. 9.

[4] Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма). СПб. 2002. С. 7.

[5] Манхейм К. Указ. соч. С. 593.

[6] Либеральный консерватизм: история и современность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 25-26 мая 2000 г. М. 2001.

[7] Консерватизм // Русская философия: Словарь. М. 1999. С. 236.

[8] Моро Г. Ключевые принципы консервативного мировоззрения. // http://www.edin.ru/user/index.cfm?open=658%2C624&tpc_id=624&msg_id=2319

[9] См., напр.: Мигранян А.М. Переосмысливая консерватизм // Вопросы философии. 1990. №11. С.114-122.

[10] Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. Париж. 1975. С. 97.

[11] Консерватизм // Современная западная социология. Краткий энциклопедический словарь. М. 1990.

[12] Чернавский М.Ю. Два подхода к определению консерватизма. // Традиционализм и консерватизм на юге России. Южнороссийское научное обозрение. Ростов н/Д. 2002. Вып. 9. С. 31.

[13] Попов Э.А., Кисиль А.С. Русский национализм и российский консерватизм: дореволюционный опыт взаимоотношений. // Традиционализм и консерватизм на юге России. Южнороссийское научное обозрение. С. 117.

[14] Huntington S.P. Conservatism as an Ideology. // The American Political science review. 1957. Vol. LI.

[15] Мельвиль А.Ю. Консерватизм // Философский энциклопедический словарь. М. 1983; Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем (О социальных корнях консервативной волны). М. 1987; Гаджиев К.С. Современный консерватизм: опыт типологизации // Новая и новейшая история. № 1. 1991; Филиппова Т.А. Мудрость без рефлексии (Консерватизм в политической жизни России) // Кентавр. № 6. 1993; Туронок С.Г. Консерватизм в идеологическом процессе (теоретико-методологический аспект). Дис... канд. полит. наук. М. 1995; Гарбузов В.Н. Консерватизм: понятие и типология (историографический обзор) // Полис. № 4. 1995; Попов Э.А. Разработка теоретической доктрины русского монархизма в конце XIX – начале XX в. Дис… канд. ист. наук. Ростов-на-Дону. 2000 и др.

[16] Huntington S.P. Conservatism as an Ideology // American Political Science Review. 1957. Vol. LI.

[17] Рахшмир П.Ю. Аналитик широкого профиля // Новый компаньон. №45 (151) 26.12.2000.

[18] Чернавский М.Ю. Два подхода к определению консерватизма. С. 35.

[19] Там же.

[20] Мусихин Г.И. Указ. соч. С. 8.

[21] Третьяков В. Русская многопартийность. Есть все, кроме консерваторов // Российская газета. 19 июня 2003.

[22] Руткевич А.М. Что такое консерватизм? М.-СПб. 1999. С. 78.

[23] Дугин А.Г. Философия политики. М. 2004. С. 320-356.

[24] См., напр.: Кармизова С.Т. Российский консерватизм как философско-политическая идея // Дис. …канд. философ. наук. Ростов-на-Дону. 1999.

[25] Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. С. 27.

[26] Руткевич А.М. Указ. соч. С. 60.

[27] Чернавский М.Ю. Сверхкраткие тезисы о консерватизме // Научный поиск в решении проблем учебно-воспитательного процесса в современной школе. Тезисы докладов конференции студентов, молодых ученых и учителей (Москва, 1997 г.). Выпуск III. М. 1998. С. 312‑314.

[28] Дугин А.Г. Указ. соч. С. 44-71.

[29] Киреевский И.В. Полное собрание сочинений. Т. 2.  М. 1911. С. 26.

[30] Аксаков К.С. О внутреннем состоянии России // Ранние славянофилы. М. 1910. С. 117.

[31] Хомяков А.С. Полное собрание сочинений в 8-ми тт. М. 1900. Т.8. С.21.

[32] Тихомиров Л.А. Борьба века. М. 1896. С. 38. Цит. по: Сергеев С.М. «Мои идеалы в вечном…». Творческий традиционализм Льва Тихомирова. Вступительная статья к кн.: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. 1998. С. 11.

[33] Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. С. 97.

[34] Тихомиров Л. К чему приводит наш спор? // Русское обозрение. 1894. №2. С. 913-914. Цит. по: Сергеев С.М. Указ. соч. С. 11.

[35] Бердяев Н.А. Новое Средневековье // Избранное. М. 2005. С. 241.

[36] Блок М. Апология истории или ремесло историка. М. 1973. С. 136.

[37] Руткевич А.М. Возможен ли консерватизм в России? // НГ-Сценарии. 12.01.2000.

[38] Манхейм К. Указ. соч. С. 613.

[39] Там же. С. 577.

[40] Там же. С. 614.

[41] Там же. С. 623.

[42] Манхейм К. Консервативная мысль. С. 584.

[43] Там же. С. 614.

[44] Там же. С. 588.

[45] См., напр.: Киреевский И.В. Избранные статьи. М. 1984. С. 120.

[46] Девизом консервативного отношения к проблеме «Разум-Жизнь» могут послужить известные строки из «Фауста» Гёте, которого К. Манхейм называет в числе идеологов консерватизма: «Серо познание, мой друг, Но древо жизни вечно зеленеет».

[47] Манхейм К. Указ. соч. С. 615.

[48] Кольев А.Н. Русская идея и политический консерватизм // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Konserv/konser1.htm

[49] Манхейм К. Указ. соч. С. 615-616.

[50] Моро Г. Ключевые принципы консервативного мировоззрения // http://www.edin.ru/user/index.cfm?open=658%2C624&tpc_id=624&msg_id=2319

[51] Манхейм К. Указ. соч. С. 615-616.

[52] Данилова М.И. Индивидуализм: история и современность (философско-культурологический аспект). Автореф. дисс. … доктора философ. наук. Ростов-на-Дону. 2001. С. 15.

[53] Баллестрем К. Г. Homo oeconomicus? Образы человека в классическом либерализме // Вопросы философии. 1999. №4. С. 43-44.

[54] Руткевич А.М. Указ. соч.

[55] Вощинин И. Солидаризм. Рождение идеи. Данденонг. 1990. С. 25.

[56] Данилова М.И. Индивидуализм: история и современность. (Философско-культурологический анализ). Краснодар. 2000. С. 140.

[57] Баллестрем К.Г. Указ. соч. С. 44.

[58] Манхейм К. Указ. соч. С. 586.

[59] Василенко И.А. "Очарованный странник" против "экономического Человека". Москва. 1998. №4.

[60] Леонтьев К.Н. Избранное. М. 1992. С. 126.

[61] Волков Ю.Г. Манифест гуманизма (Идеология и гуманистическое будущее России). М. 2000. С. 12.

[62] Бахтин М.М. Проблемы творчества/поэтики Достоевского. Киев. 1994. С. 161.

[63] Токвиль де, А. Демократия в Америке. М. 2000. С. 497.

[64] Бергер П. Капиталистическая революция. М. 1994. С. 142. Цит. По: Волков Ю.Г. Манифест гуманизма (Идеология и гуманистическое будущее России). С. 90.

[65] См. об этом: Панарин А.С. Политология. М. 1999. С. 83-102.

[66] Габитова Р.М. СВОБОДА. АВТОРИТЕТ. ПОРЯДОК (Политическая философия современного неоконсерватизма). // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии). М. 1994. С. 103.

[67] Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М. 2000. С. 281.

[68] Величко А.М. Христианство и социальный идеал (философия, право, социология индустриальной культуры). М.; СПб. 2000. С. 493.

[69] См., напр.: Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М. 1996; Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М. 1998; Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М. 1991; Райх В. Психология масс и фашизм. СПб.-М. 1997.

[70] Данилова М.И. Указ. соч. С. 80.

[71] Федорова М.М. Модернизм и антимодернизм во французской политической мысли XIX века. М. 1997.

[72] Генезис идеи так называемого личностного суверенитета берет истоки в идее народа-суверена. После борьбы за завоевание всевозможных политических и экономических свобод, которая вдохновлялась прометеевской верой в Человека, человек либерального общества устремился не к завоеванию Космоса (на что был настроен пафос социализма), а к освоению «внутреннего пространства» - освобождению самого себя от опеки культуры и морали. Тем самым Человек-Суверен, вооруженный автономной моралью, является прямым потомком либерального революционера, борющегося за политические права индивидуума и суверенитет народа.

[73] См. об этом: Токвиль А. Указ. соч. С. 199-200.

[74] Манхейм К. Указ. соч. С. 616.

[75] Там же. С. 604.

[76] Об особенностях консервативной идеологии в России. Интервью с Панариным А.С. // http://www.edin.ru/user/index.cfm?open=658%2C624&tpc_id=624&msg_id=2319

[77] Там же.

[78] Цит. по: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. 1998. С. 300.

[79] Габитова Р.М. Указ. соч. С. 102.

[80] Либеральное понимание принципа свободы изложено в кн.: Мизес Л. Либерализм в классической традиции М. 1994. С. 23-25. Характерно, что в этом классическом исследовании основной акцент сделан на экономической проблематике, а решение сугубо гуманитарных вопросов, по сути, сводится к задаче достижения свободы хозяйственной конкуренции. См. также: Боуз Д. Либертарианство: история, принципы, политика. Челябинск. 2004. С. 106-118.

[81] Волков Ю.Г. Указ. соч. С. 12.

[82] Следует отметить, что современный либерализм вынес определенные уроки из опыта ХХ столетия, который показал, как на демократической почве возникают тоталитарные государства. В современной либеральной демократии резко возрос и диктат государства над обществом и личностью, и, в то же время, оказались забыты классические либеральные принципы laissez fair и рыночной свободы: современные западные демократии в экономическом отношении представляют плановые хозяйства.

[83] Там же. С. 631.

[84] Там же. С. 609.

[85] Лотман Ю.М. КАРАМЗИН. Сотворение Карамзина. Статьи и исследования. 1957-1990. Заметки и рецензии. СПб. 1997. С. 590.

[86] Гуревич П.С. Диагноз исторического космоса. В кн.: Манхейм К. Указ. соч. С. 676.

[87] Там же. С. 626.

[88] Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. С. 32. Цит. по: Гуревич П.С. Указ. соч. С. 679. См. также: Флоровский Г.В. Указ. соч. С. 295; Блок М. Указ. соч. С. 138.

[89] Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Киев. 1991. С. 57.

[90] См.. напр.: Манхейм К. Консервативная мысль // Диагноз нашего времени. М. 1994. С. 584-588.

[91] См., напр.: M. Chamot. Later Icon Painting in Russia // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк. 1982. Т. XV; Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи; Два мира в древнерусской иконописи // Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв.: Антология. М. 1993; Флоренский П. Иконостас // Там же. С. 267.

[92] Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь. 2001. С. 40.

[93] Там же.

[94] «О повреждении нравов в России» князя Щербатова и «Путешествие» А.Радищева. Факсимильное издание. М. 1985.

[95] Русская философия: Словарь. М. 1999. С. 626-627; Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000. С. 26-29; Польской С.В. Переводы и публицистические сочинения князя М.М. Щербатова конца 1750 – начала 1760-х гг. // Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт. Самара. 2002.

[96] Манхейм К. Указ. соч. С. 572.

[97] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000. С. 29.

[98] Ряд теоретиков русского консерватизма называют XVIII и, в меньшей степени, первую половину XIX века эпохой господства дворянского сословия («средостением аристократии»). См., напр.: Хомяков Д.А. Православие. Самодержавие. Народность. Монреаль. 1983; Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. 1998; Солоневич И.Л. Народная монархия. Минск. 1997.

[99] Реконструкция мировоззрения дворянского сословия рассматриваемого периода проведена, в частности, в одной из работ Ю.М. Лотмана. См.: Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). СПб. 2002.

[100] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. С. 29.

[101] См. подробнее: Шакирова О.С. Теория и практика реформирования России в учении славянофилов и общественная мысль второй половины XIX – XX века. Дисс. … канд. историч. наук. Ижевск. 1996; Сергеев С.М. Идеология творческого традиционализма в русской общественной мысли 80-90-х гг. XIX в. Дис. ... канд. историч. наук. М. 2002.

[102] Гусев В.А. Указ. соч. С. 37.

[103] Минаков А.Ю. Земщина: возможно ли ее восстановление // Москва. 1996. №8.

[104] Достоевский Ф.М. Дневник писателя. Избранные страницы. М. 1989. С. 39.

[105] В русской общественно-политической мысли первыми подняли данную проблему консерваторы: адмирал А.С. Шишков, славянофилы. Ф.М. Достоевский, К.Н. Леонтьев и др. Позднее феномен русского дворянства и разночинской интеллигенции - беспочвенных слоев русского общества – анализировался в культурологических работах П.Н. Милюкова, и, особенно, в знаменитом сборнике «Вехи», специально посвященном русской интеллигенции. Из современных исследований следует назвать, в первую очередь, известную работу А.С. Ахиезера, написанной на основании методологии П.Н. Милюкова: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. М. 1991. Т.1.

[106] См., напр.: Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М. 1912.

[107] Лотман Ю.М. «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Карамзина – памятник русской публицистики начала XIX века // КАРАМЗИН. Сотворение Карамзина. Статьи и исследования 1957-1990. Заметки и рецензии. СПб. 1997. С. 594.

[108] Любищев А.А. Проблемы формы систематики и эволюции организмов. М. 1982. С. 3-5.

[109] См.: Лубский А.В. Неклассическая модель исторического исследования. // Esse quam videri. Памяти Юзефа Иосифовича Серого. 1922-1986. Ростов-на-Дону. 2003. Указ. соч. С. 628-637; Лубский А.В. Неклассическая модель исторического исследования // Esse quam videri. Памяти Юзефа Иосифовича Серого. 1922-1986. Ростов-на-Дону. 2003.

[110] Гусев В.А. Русский консерватизм // Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт // www. conservatism. ssu. ru

[111] Честнейшин Н.В. Проблема человека в социальной философии русского консерватизма. Автореф. дис… канд. философ. наук. Архангельск. 2004.

[112] Там же. С. 3.

[113] Там же. С. 4.

[114] Чернавский М. Контуры нового мировоззрения // www.nationalism.org/rnsp/Nacia/Chernavsky2.htm

[115] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000. С. 29.

[116] Честнейшин Н.В. Указ. соч. С. 4.

[117] «О повреждении нравов в России» князя Щербатова и «Путешествие» А.Радищева. Факсимильное издание. М. 1985. См. также: Щербатов. // Русская философия: Словарь. М. 1999. С. 626-627.

[118] Развернутый анализ идеологических построений А.С. Шишкова см. в: Прокофьев А.В. Моразилирующий традиционализм адмирала Шишкова (страница из российской истории идей начала XIX века) // Вопросы философии. 1999. №4; Минаков А.Ю., "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка" А.С.Шишкова как манифест русского консерватизма // Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт: Материалы международной научной конференции. Самара, 26-29 апреля 2002 года. Самара. 2002.

[119] См. подробнее: Зорин А. «Кормя двуглавого орла». Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII – первой трети XIX века. М. 2001; Попов Э.А., Кисиль А.С. Русский национализм и российский консерватизм: дореволюционный опыт взаимоотношений // Консерватизм и традиционализм на юге России. Сборник научных статей. Ростов-на-Дону. 2002.

[120] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 590.

[121] Егоров Б.Ф. Биография души. Вступит. статья к кн.: Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 7.

[122] Лубский А.В. Неклассическая модель исторического исследования // Esse quam videri. Памяти Юзефа Иосифовича Серого. 1922-1986. Ростов-на-Дону. 2003.

[123] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 596.

[124] См., напр.: Баллестрем К. Г. Homo oeconomicus? Образы человека в классическом либерализме // Вопросы философии. 1999. №4.

[125] Архиепископ Виталий. Предисловие к кн.: Хомяков Д.А. Православие. Самодержавие. Народность. Монреаль. 1982. С. 5-6.

[126] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 344.

[127] Вестник Европы. 1802. № 15. С. 173.

[128] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 347.

[129] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 339.

[130] Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. С. 74.

[131] Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 596.

[132] Флоровский Г.В. Указ. соч. С. 52-53. См. также: Евг. Иванова. К.Н. Леонтьев: судьба и идеи // Литературная учеба. 1992. №№1-3. С. 138.

[133] Киреевский И.В. Избранные статьи. М. 1984. С. 64.

[134] Там же. С. 120.

[135] Там же. С. 120-121.

[136] Там же. С. 206.

[137] Там же. С. 221.

[138] Хомяков А.С. Сочинения в двух томах. М. 1994. Т. 2.

[139] Чернавский М.Ю. Указ. соч.

[140] Самарин Ю.Ф. Сочинения. М. 1994. С. 135.

[141] Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории // www.narochnitskaya.ru

[142] Флоровский Г.В. Указ. соч. С. 249-250.

[143] Киреевский И.В. Полное собрание сочинений. М. 1911. Т. I. С. 278.

[144] Лосский Н.О. Указ. соч. С. 32.

[145] Киреевский И.В. Указ. соч. С. 76.

[146] Киреевский И.В. Избранные статьи. С. 228.

[147] Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 304.

[148] Флоровский Г.В. Указ. соч. С. 250.

[149] Суслов М.Д. Указ. соч.

[150] Зеньковский В.В. История русской философии. Том I. Часть 2. С. 14.

[151] Цит. по: Свящ. Иосиф Фудель. Культурный идеал К.Н. Леонтьева // Литературная учеба. 1992. №№3-4. С. 164.

[152] Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского. Событийное. Временное. Вечное. М. 1991. С. 21.

[153] Бахтин М.М. Проблемы творчества/поэтики Достоевского. С. 14.

[154] Бахтин М.М. Указ. соч. С. 161.

[155] Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений в стихах и прозе. М. 2000. С. 141.

[156] Аксаков И.С. Федор Иванович Тютчев // Ф.И. Тютчев в документах, статьях и воспоминаниях современников. М. 1999. С. 305.

[157] Круговой Г. «Эвклидов метод» в композиционных построениях и идеологическом замысле романов Ф.М. Достоевского // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк. 1971. Т. V. С. 61.

[158] Бахтин М.М. Указ. соч. С. 67.

[159] Там же. С. 43.

[160] Василенко И.А. "Очарованный странник" против "экономического Человека" // Москва. 1998 .№4.

[161] Хомяков Д.А. Православие. Самодержавие. Народность. Монреаль. 1982. С. 152.

[162] Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. 1998.

[163] Ильин И.А. О монархии и республике // Собрание сочинений в десяти томах. М. 1994. Т. 4. С. 455.

[164] Там же. С. 461.

[165] Там же. С. 459.

[166] Ильин И.А. О монархии и республике. С. 462.

[167] См., напр.: «В формуле Леонтьева одинаково важны два момента: с одной стороны, уяснение закона, которому подчинена в своем развитии всякая индивидуальность, - и здесь выступает у Леонтьева та же тема «борьбы за индивидуальность»…, - иначе говоря, тема персонализма». Зеньковский В.В. История русской философии. Т. I. Ч. 2. С. 261.

[168] Хомяков А.С. Полное собрание сочинений в 8 тт. М. 1900. Т. 1. С. 161.

[169] Там же.

[170] Зеньковский В.В. История русской философии. Том I. Часть 1. Л. 1991. С. 203.

[171] Соловьев В.С. Соч.: в 2 т. М. 1988. Т. 2. С. 552.

[172] Леонтьев К.Н. Избранное. М. 1993. С. 126.

[173] См.: Белов А.В. Культура глазами философов-органицистов. Ростов-на-Дону. 2002.

[174] Круговой Г. Философская и политическая мысль русской национальной интеллигенции первой половины ХХ в. (Отзыв на книгу Н.П. Полторацкого «Россия и революция») // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк. 1988. Т. XXI. С. 348-349.

[175] Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма). СПб. 2002. С. 197.

[176] См., напр.: Гусев В.А. Консервативные идеологии.// Социс.1994. 11. С.129.; Консерватизм. Материалы «круглого стола» // Социс. 1993. 1. С.43 – 49.

[177] Цит. по: Кольев А.Н. Нация и государство (теория консервативной реконструкции) // М. 2005. С. 184-185.

[178] Пайпс Р. Русский консерватизм во второй половине XIX в. Доклад на XIII Международном конгрессе исторических наук. М. 1970.

[179] См. об этом: Немцев И.А. Славянофильство в истории российского консерватизма XYIII – начала XX века. Дисс. … канд. историч. наук. Пермь. 1996. С. 151.

[180] Ионов И.Н. Российская цивилизация IX – начала XX века. М. 1995. С. 270-272.

[181] Репников А.В. Консервативная модель переустройства России // Россия в условиях трансформаций. Историко-политологический семинар. Материалы. Выпуск 2. М. 2000. С. 13.

[182] См., напр.: Кошелев А.И. Записки. М. 1991; Милюков П.Н. Славянские и русские «космополиты». // Русская социально-политическая мысль XIX- первой половины XX в. К.Н. Леонтьев. М. 2000.

[183] Шакирова О.С. Теория и практика реформирования России в учении славянофилов и общественная мысль второй половины XIX – начала XX века. Дисс. … канд. историч. наук. Ижевск. 1996.

[184] Немцев И.А. Указ. соч.

[185] Сергеев С.М. Идеология творческого традиционализма в русской общественной мысли 80-90-х гг. XIX в. Автореф… дисс. канд. историч. наук. М. 2002. С. 11.

[186] Там же.

[187] Самарин Ю.Ф. Статьи. Воспоминания. Письма. М. 1997. С. 109.

[188] Хомяков А.С. О старом и новом. М. 1988.

[189] Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 306.

[190] Зеньковский В.В. История русской философии. Т. I. Ч. 1. С. 218.

[191] Соловьев Э.Г. Указ. соч.

[192] Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 304.

[193] Там же.

[194] См., напр.: Попов Э.А. А.С. Хомяков о русской общине. // Советский менталитет: источники и тенденции развития (социальный и педагогический аспекты). Материалы межвузовской конференции. Армавир. 1994. С. 73-75.

[195] Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М. 1996. С. 682.

[196] См.: Зайончковский П.А. Русское самодержавие в конце XIX столетия. М. 1970. С. 198.

[197] Там же. С. 257.

[198] Там же. С. 198.

[199] Леонтьев К.Н. Избранное. М. 1993. С. 297.

[200] Леонтьев К.Н. Избранное. С. 126.                               

[201] Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). С. 682.

[202] Там же.

[203] Там же. С. 474.

[204] Леонтьев К.Н. Избранное. С. 148 -149.

[205] См.: Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000. С. 295.

[206] Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). С.392.

[207] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. С. 295.

[208] Хомяков Д.А. Указ. соч. С. 51.

[209] Там же. С. 49.

[210] Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. 1998. С. 476.

[211] Там же. С. 481.

[212] Проблема корпоратизма рассмотрена в.: Качалян А.С., Лубский А.В. Горнопромышленники юга России (конец XIX – начало XX века). Ростов-на-Дону. 2004. С. 45-48.

[213] Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 476.

[214] Тихомиров Л.А. Апология веры и монархии. М. 1999. С.346.

[215] Там же. С. 350.

[216] Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М. 1999. С. 554-555.

[217] Сергеев С.М. Рабочий вопрос и русские идеалы // Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М. 1999. С. 554 - 555.

[218] Тихомиров Л. А. Апология веры и монархии. С. 323.

[219] Там же.

[220] Тихомиров Л. А. Христианство и политика. М. 1999. С. 555.

[221] См. об этом: Спиридович А.И. Записки жандарма. М. 1991.

[222] Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М. 2003. С. 266-273.

[223] См.: Сергеев С.М. Комментарии // Тихомиров Л.А. Христианство и политика. С. 556.

[224] Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. С. 499.

[225] Там же. С. 359.

[226] Политические партии России в контексте ее истории. Ростов-на-Дону. 1998. С. 68.

[227] Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 446.

[228] Назаров М.В. Лекции о русской эмиграции, прочитанные в Российской Академии Наук. М. 1993. С. 7.

[229] Суслов М.Д. Консервативная утопия в России. Автореф. дис. … канд. историч. наук. Пермь, 2003.

[230] Так, корпоративистская концепция П.И. Новгородцева исследуется в: Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь. 2001. С. 108-114.

[231] См., напр.: Монархический манифест (Париж, 1932) // Имперский вестник. 1992. Апрель. №18. С. 4-6; Краткий конспект Программы Российского Имперского Союза (Париж, 1934) // Там же. С. 9-12; Окороков А.В. Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.). М. 2002.

[232] См., напр.: Минаков А.Ю. Особенности становления русского консервативного национализма в первой четверти XIX века // Ф.И. Тютчев (1803-1873) и проблемы российского консерватизма. Материалы Всероссийской научно-практической конференции г. Ростов-на-Дону 13-14 декабря 2003 г. Ростов-на-Дону. 2004. Т.1; Дьяченко А.Н. Русский национализм как идеология и социально-политическая практика: социально-философский анализ. Автореф. … дисс. …канд. философ. наук. Ростов-на-Дону. 2004.

[233] Кольев А.Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. М. 2005.

[234] Кольев А.Н. Указ. соч. Глава 6. Этнос, нация, национализм. С. 359-483.

[235] Литературу вопроса см.: Коротеева В. Существуют ли общепризнанные истины о национализме? // Pro et Contra. 1997. 2 (3).

[236] Национализм. // http: //www.encycloped.narod.ru/ encyclopedia.htm

[237] Национализм. // Философский энциклопедический словарь. М. 1989.

[238] Хрох М. Ориентация в типологии. // Ab imperio. 2000. 3-4; Роджерс Брубейкер. Мифы и заблуждения в изучении национализма. // Там же; Суни Р. Империя как она есть: имперская Россия, "национальное" самосознание и теории империи. // Там же.

[239] Махнач В. Историко-культурное введение в политологию. // www.makhnach.ru

[240] Волкогонова О., Титаренко И. Этническая идентификация и искушение национализмом // www.nationalism.org

[241] Коротеева В. Указ. соч.

[242] Кольев А.Н. Указ. соч.

[243] Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. М. 1993. Т. 2. Кн. I. С. 366.

[244] Этому выдающемуся персонажу русской истории и русской мысли посвящена работа современного исследователя О.М. Журавлевой. См.: Журавлева О.М. Епархиальная практика и церковно-государственная деятельность московского митрополита Филарета (Дроздова). 1821-1867. Автореф. дисс. … канд. историч. наук. СПб. 2003.

[245] См. об этом: Зорин А. «Кормя двуглавого орла». Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII – первой трети XIX века. М. 2001. С. 261-262.

[246] Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений в стихах и прозе. М. 2000. С. 406-409.

[247] Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). С. 512.

[248] Дебольский Н.Г. Начало национальностей в русском и немецком освещении // Русское самосознание. 1995. Вып. 2. См. также: Ильин Н.П. Этика и метафизика национализма в трудах Н.Г. Дебольского (1842-1918) // Там же.

[249] Сергеев С.М. Идеология творческого традиционализма в русской общественной мысли 80-90-х гг. XIX в. Автореф. дисс. …канд. историч. наук. М. 2002. С. 11.

[250] Славянофильство, разумеется, не сводимо к идее «нации-суверена», пусть и консервативно понимаемой. Хорошо известно, сколь пристальное внимание уделяли идеологи данного направления собственно культурному аспекту жизнедеятельности нации. Однако политический аспект в их национальной программе несомненно присутствовал, что и дало нам основание отнести славянофилов к первому, политическому направлению русского национал-консерватизма.

[251] Дебольский Н.Г. Указ. соч.

[252] Лурье В.М. Примечания к: Хомяков А.С. Сочинения в двух томах. Т. 2. Работы по богословию. М. 1994. С. 338-343.

[253] Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев. Литературная учеба. 1992. 1-3. С. 153.

[254] Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев. С. 156.

[255] «…Национализм политический вреден национализму культурному». Леонтьев К.Н. Указ. соч. С. 530.

[256] Sharp K. Politics&Ideas in the early Stuarts England. New York-Oxford. 1995. P.

[257] Тихомиров Л.А. Апология веры и монархии. М. 1999.

[258] См.. напр.: Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911-1917 гг. М. 2001; Степанов С.А. Черная сотня. М. 2005; Рылов В.Ю. Деятельность правоконсервативной организации «Русское собрание» (1900-1917). // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Воронеж. 2005.

[259] Программы политических партий и организаций России конца XIX-XX века. Ростов-на-Дону. 1992. С. 107.

[260] См.. напр.: Никифорова С.М. Политическая борьба правых партий за сохранение самодержавия в России (1905-1917 гг.). Автореф. дисс. …канд. историч. наук. Орел. 1999.

[261] Коцюбинский Д. Всероссийский национальный союз // Политические партии России. Конец XIX - первая треть ХХ века: Энциклопедия. М. 1996; Он же: Русский национализм в начале ХХ столетия. М. 2001; Дьяченко А.Н. Указ. соч. С. 22-23, 25-27.

[262] Меньшиков М.О. Из писем к ближним. М. 1991; Он же: Письма к русской нации. М. 1999; Он же: Национальная империя. М. 2004.

[263] Данное определение в применении к И.А. Ильину мы обнаружили в работе В. Аверьянова. См.: Аверьянов А.В. О смысле русского неоконсерватизма. // htpp: // www.pravoslavie.ru/analit/rusideo/rusneoconservatism.htm

[264] См., напр.: Гуральник У.А. Достоевский, славянофилы и «почвенничество» // Достоевский – художник и мыслитель. Сборник статей. М. 1972. С. 427-462.

[265] Хомяков А.С. О старом и новом. М. 1988. С.; Достоевский Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях. // Достоевский Ф.М. Избранное М. 1992.

[266] Хомяков А.С. Заметки по всемирной истории // Сочинения в 2 тт. М. 1994. Т. 1.

[267] Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М. 1912. См. также: Попов Э.А. Историософия А.С. Хомякова в оценке Н.А. Бердяева. // Н.А. Бердяев как философ и историк. Материалы региональной научной конференции 28 апреля 1994 г. Ростов-на-Дону. 1995. С. 81-85.

[268] Достоевский Ф.М. Бесы. Л. 1989. С. 245.

[269] Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. М. 1993. Т. 2. Кн. I. С. 362-363.

[270] Там же. С. 364-365.

[271] Там же. С. 372.

[272] См., напр.: Гаджиев К.С. Американский консерватизм: проблемы типологизации // Проблемы американистики. 1990. Вып. 8; Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. М. 1987.

[273] См., напр.: Национальная правая прежде и теперь. СПб. 1992. Чч. 1-2.

[274] См.: Третьяков В. Русская многопартийность. Есть все, кроме консерваторов // Российская газета. 19.06.2003.

[275] Россия: партии – выборы - власть. М. 1996. С. 138.

[276] Там же.

[277] Там же. С. 139.

[278] Власов А. Лицо НДР – здоровый консерватизм. // Невское время. 20 августа 1999 г.

[279] Вопросы к губернатору В.Е. Позгалеву. Быть среди людей, а не умничать в кабинетах. // http://www.krassever.ru/archiv/1999/31-08/6.html

[280] Наш дом – Россия. Передача программы радио Свобода // http://www.svoboda.org/programs/RYTT/1999/RYTT.110699.asp и др.

[281] Там же.

[282] Кольев А.Н. Консервативные планы и либеральные страхи // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Konserv/expert.htm.

[283] Третьяков В. Указ. соч.

[284] Моро Г. К вопросу о становлении консервативной идеологии в России // http://www.edin.ru/user/index.cfm?open=658%2C624&tpc_id=624&msg_id=2319

[285] Там же.

[286] Там же.

[287] Об особенностях консервативной идеологии в России. Интервью с Панариным А.С. // http://www.edin.ru/user/index.cfm?open=658%2C624&tpc_id=624&msg_id=2319.

[288] Единая Россия – Единство и Отечество. Программа // Общественно-политические движения и политические партии России. Справочник. М. Март 2002. Вып. 1.

[289] Панарин А.С. Указ. соч.

[290] Моро Г. Консерватизму дан шанс проявить себя. // Там же.

[291] Панарин А.С. Указ. соч.

[292] Морозов А. Политический консерватизм и церковный опыт. В какой сфере лежит их сегодняшняя реальная проблематика? // НГ-сценарии. 2000. 18 октября.

[293] Там же.

[294] Третьяков В. Указ. соч.

[295] Руткевич А.М. Возможен ли консерватизм в России? // НГ-Сценарии. 12.01.2000.

[296] Там же.

[297] Есть ли будущее у российских консерваторов? // Независимая газета. 2000. 12 января.

[298] См.: Дугин А.Г. КПРФ и евразийство // Основы евразийства. М. 2002. С. 579-589.

[299] См., напр.: Машенцев Д.А. Демократия в интеллектуальной традиции российского консерватизма и перспективы неоконсерватизма в политических процессах современной России. Дисс. … канд. полит. наук. Ростов-на-Дону. 2003.

[300] Аверьянов В. О смысле русского неоконсерватизма // www.pravoslavie.ru/analit/rusideo/rusneoconservatism.htm

[301] Кольев А. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. М. 2005. С. 710.

[302] Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь. 2001. С. 187.

[303] Там же. С. 161.

[304] Кольев А.Н. Русская идея и политический консерватизм // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Konserv/konser1.htm

[305] Там же.

[306] Гусев В.А. Указ. соч. С. 153.

[307] См. об этом: Чертков А.Н. Политическая власть и патриотизм: от правящей группы к политической элите // Властные элиты современной России в процессе политической трансформации. Ростов-на-Дону. 2004.

[308] Сам Л. Бородин, как и другие представители оппозиционной «русской партии», не причисляет себя и своих сторонников к диссидентскому движению, считая последнее западническим явлением.

[309] Гусев В.А. Указ. соч. С. 157.

[310] Андрушкевич И.Н. Великая смута. Буэнос-Айрес. 1996.

[311] См., напр.: Иоанн, высокопреосвященнейший, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Битва за Россию. СПб. 1993. Он же: Самодержавие духа: Очерки русского самосознания. СПб. 1996.

[312] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Информационный бюллетень ОВЦС МП. 2000. №8. См. также: Мчедлов М.П. О современной православной социальной доктрине. (К принятию «Основ социальной доктрины РПЦ») // Призвание историка. Проблемы духовной и политической истории России. Сборник статей. К 60-летию профессора В.В. Шелохаева. М. 2001.

[313] См., напр.: Белов В. Незамеченная книга // Наш современник. 1997. №1; Бородин Л. Невостребованные пророчества. Жизнь России будет наполнена национальным действом // Наш современник. 1992. №8. С.147-151.

[314] Россия: партии, выборы, власть. М. 1996. С. 169.

[315] Кольев А.Н. Потенциал русского наступления // http://kolev3.narod.ru/Stat/Etnos/pasp_duh.htm

[316] См.: Монархи Европы. Судьбы династий. М. 1996. С. 466-470.

[317] Данной проблеме посвящена целая литература. См.. напр.: Назаров М.В. Кто наследник Российского престола? М. 1997.

[318] О монархических настроениях в России // http://bd.fom.ru/report/cat/policy/party_rating/oz02061906

[319] Там же.

[320] Там же.

[321] Программа действий избирательного блока "Родина" (народно-патриотический союз) "Социальная справедливость и экономический рост" // program_www_rodina-nps_ru; С. Глазьев и блок "Родина" (Данные соцопроса ФОМ 21 ноября 2003г.) // http://www.fom.ru/topics/202.html

[322] См.: Либеральная империя (Данные соцопроса ФОМ 27 октября 2003г.) // http://www.fom.ru/topics/173.html

[323] Кольев А.Н. Идеологическая борьба в современной России // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Konserv/konser1.htm

[324] Руткевич А.М. Указ. соч.

[325] См., напр.: Жириновский В.В. Последняя битва России. М. 1996.

[326] Кольев А.Н. Указ. соч.

[327] Что начертать на знаменах? (Опрос ФОМ 23.10.2003) // http://bd.fom.ru/report/cat/man/patriotizm/of034106

[328] Кольев А.Н. Указ. соч.

[329] Кольев А.Н. Почему русские молчат // http://kolev3.narod.ru/Stat/Etnos/pasp_duh.htm

[330] Россияне и национальный вопрос // http://bd.fom.ru/report/cat/societas/nation/tb021610

[331] Славянский мир и славянское братство // http://bd.fom.ru/report/cat/man/patriotizm/d012710

[332] См., напр.: Основы евразийства. М. 2002. С. 564-574; Евразийский взгляд (основные принципы доктринальной евразийской платформы). М. 2002.

[333] “Граждане России: взгляд на самих себя”. НГ-сценарии. №12. Сент.-окт. 1998. Цит. по: Кольев А.Н. Потенциал русского наступления // http://kolev3.narod.ru/Stat/Etnos/pasp_duh.htm

[334] Память // Программы политических партий и организаций России конца XIX-XX века. Ростов-на-Дону. 1992. С. 230-234.

[335] Русское национальное единство. Программа // www.rne.ru

[336] Дьяченко А.Н. Русский национализм как идеология и социально-политическая практика: социально-философский анализ. Автореф. дисс. … канд. философ. наук. Ростов-на-Дону. 2004. С. 28.

[337] Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М. 1994. С. 205-211.

[338] Русский общенациональный союз. М. 2004.

[339] Россия: партии, выборы, власть. С. 139.

[340] Там же. С. 137.

[341] Там же. С. 169.

[342] Панарин А.С. Указ. соч.

[343] Программа действий избирательного блока "Родина" (народно-патриотический союз) "Социальная справедливость и экономический рост" // program_www_rodina-nps_ru

[344] Агафонов Ю.А. Становление нового социального порядка в России: институциональные и нормативно-правовые аспекты. Дисс. …докт. философ. наук. Ростов-на-Дону. 2000. С. 275.

[345] Трубецкой Н.С. Об идее-правительнице идеократического государства // Основы евразийства. М. 2002. С. 194-200.

[346] Крыштановская О. Вертикальная страна (беседа с Виталием Ярошевским) // Новая газета. 2004. № 74, 07.10 – 10.10. С. 8-9. Цит. по: Кузнецов В. Идеология. Социологический аспект. Учебник. М. 2005. Информационное письмо №1. С. 15.

[347] Кузнецов В. Идеология. Социологический аспект. Учебник. М. 2005. Информационное письмо №1. С. 20.

[348] Там же.

[349] Русский прорыв. Возможен ли он в XXI веке? // Российская Федерация сегодня. 2002. №4.

[350] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М. 2002. С. 198.

[351] Фукуяма Ф. Конец истории. М. 2002.

[352] См., напр.: Безопасность и будущее мира в проекции Трехсторонней комиссии. // Кадетская перекличка. Нью-Йорк. Июнь 2000. №№ 68-69.

[353] Назаров М.В. Вождю Третьего Рима. М. 2004. С. 38.

[354] Бьюкенен П. Смерть Запада. СПб. 2002.

[355] Бжезинский Зб. Выбор: мировое лидерство или мировое господство. М. 2004. С. 213.

[356] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. С. 196.

[357] Назаров М.В. Указ. соч. С. 39.

[358] Заявление Б. Ельцина на пресс-конференции 14 января 1994г. в связи с визитом в Москву президента США Б. Клинтона // Русская мысль. 1994. 20-26 янв. С. 7. Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. С. 474.

[359] Волков Ю.Г. МАНИФЕСТ ГУМАНИЗМА (Идеология и гуманистическое будущее России). М. 2000. С. 11.

[360] Там же. С. 15.

[361] Там же. С. 21.

[362] Нарочницкая Н.А. О нашем либерализме, правом и левом // http://www.narochnitskaia.ru/cgi-bin/main.cgi?item=1r200r050607140833

[363] Там же.

[364] Там же.

[365] Панарин А.С. Указ. соч. С. 5.

[366] См., напр.: Панарин А.С. Указ. соч. С. 17-18.

[367] Там же. С. 13-14.

[368] Там же. С. 6.

[369] Бачинин В.А. О консолидирующем универсализме христианской идеи. // Социологические исследования. 2005. №1. С. 142. Цит. по: Кузнецов В. Указ. соч. С. 17.

[370] Кузнецов В. Указ. соч. С. 24.

[371] Там же. С. 23.

[372] Там же.

[373] Кузнецов В. Указ. соч. С. 18.

[374] Кольев А.Н. Разоблачение демократии // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Nazdem/razobl.htm

[375] Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. С. 203.

[376] Иоанн, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Битва за Россию. С. 43.

[377] Назаров М.В. Указ. соч. С. 800.

[378] www.rogozin.ru

[379] Кольев А.Н. Указ. соч. С. 750.

[380] Русский прорыв. Возможен ли он в XXI веке?

[381] Там же.

[382] Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. С. 228.

[383] См. подробнее: Гусев В.А. Указ. соч. Часть третья. Современный русский консерватизм.

[384] См., напр.: Солженицын А.С. Как нам обустроить Россию? // www.conservatism.narod.ru; Андрушкевич И.Н. Великая смута. Буэнос Айрес. 1995; О Всероссийском соборном движении (подготовлено Проблемной группой Всероссийской партии монархического центра. СПб., 3 мая 1992г.) // Имперский вестник. 1994. Январь. №25; Антонов Ю.Ф. Учредительное собрание или Всероссийский земский Собор? // Имперский вестник. 1995. Январь №29 и др.

[385] Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. Послание. Цит. по: Кольев А.Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. С. 711-712.

[386] Манифест национального строительства. Цит. по: Кольев А.Н. Указ. соч. С. 714-715.

[387] Кольев А.Н. Мерзость либеральной Конституции // http://kolev3.narod.ru/Stat/Ideol/Nazdem/razobl.htm

[388] Назаров М.В. Указ. соч. С. 821-822.

---

Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 207; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!