ТРОПА. СЛЕДЫ ЧЕЛОВЕКА. СЛЕДЫ ЗВЕРЕЙ. УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ. ДЫМ КОСТРА.
Как найти дорогу в незнакомом месте и не заблудиться — это, пожалуй, самое главное.
Начинал я свою трудовую деятельность в Алтайском заповеднике научным сотрудником. В сентябре 1959 года вместе с наблюдателем Хлобыстовым отправился в тайгу для учета марала на реву. Нам предстояло пройти около двадцати километров. Сначала — от берега Телецкого озера вверх по долине реки Баскон, а потом через перевал спуститься по речке Чири обратно к Телецкому озеру. Шли мы, естественно, без всяких троп, человеком проложенных. Хлобыстов, ходивший когда-то через Абаканский хребет (а мы были как раз под ним) к тем самым Лыковым, знал этот район прекрасно. Первую ночь, ясную и холодную, мы слушали и считали ревущих маралов. К концу второго дня перед самым перевалом нас накрыл сильнейший снегопад. Снега сразу навалило выше колена. Сутки мы сидели на одном месте у костра, пережидая непогоду, но потом всё же решили двигаться вперёд. И тут мой наблюдатель немного подзаблудился. При переходах в горах есть одно правило. Никогда не спускаться в русла речек, потому что там всегда упрёшься либо в отвесные скалы, либо в непроходимые завалы, либо в какие-нибудь другие препятствия, которые уготовила тебе тайга. Надо идти или по террасам, прилавкам, или по водораздельным хребтикам, а если и спускаться к руслу, то только для того, чтобы пересечь 
речку или ручей и выйти на более удобное место.
|
|
|
Так вот. В сплошном, буквально ливневом снегопаде Хлобыстов, что говорится, утянулся вверх по хребтику, и мы чуть не перевалили на другую сторону Абаканского хребта в верховья Абакана. Этого нам делать ни в коем случае нельзя было, потому что тогда мы бы ушли, наверное, до самой Лыковской заимки. Однако опыт таёжника все-таки не подвёл. Как-то почувствовал мой проводник, что идём мы куда-то не туда, смог справиться и выйти на верный путь. И не видно было никаких ориентиров, а шли мы фактически в облаках, которые навалились на все окружающие нас горы.
Заблудиться и в тайге, и в подмосковном лесу, как видим, не проблема. Если это и случилось, перво-наперво не впадать в панику. Именно паника сгубила многих заблудившихся. Всегда следует помнить — раз вы вошли в лес, то и выход из него есть. Главная задача — найти его, этот выход, найти к нему дорогу.
Вот пример. Вы отправились в лес по грибы, сошли на какой-то станции и — вот он, лес. Запомните, в каком направлении относительно сторон света идёт железная дорога. Предположим, на северо-запад, а вы пересекли её, сойдя с поезда. Пока слышен шум проходящих поездов, проблемы выйти снова к железной дороге нет. Но вот вы уже так далеко, что поездов совсем не слышно, а выходить пора, дело к вечеру. Вспомним, что дорога осталась от нас к северо-востоку, раз мы её перешли и снова не пересекали. Следовательно, надо определить по компасу или местным признакам направление на северо-восток и шагать в ту сторону, не сворачивая. Рано или поздно, но к дороге мы выйдем.
|
|
|
Так же следует поступать в любом другом случае, запомнив основное направление дороги или реки, а также хорошо заметные ориентиры и сторону, в какую мы пошли от дороги. Достаточно определить направление, перпендикулярное этой дороге, и по нему двигаться — дорога или река встретятся нам непременно.
Это самый простой случай. Однако бывают ситуации и посложнее.
Может быть, что человек, пройдя по мало тореной тропе какое-то расстояние, вдруг обнаруживает, что тропа потерялась. Общее направление тропы, своего пути он знает и, казалось бы, должен принять самое простое решение — пересечь по перпендикуляру это общее направление сначала по одну сторону, а если тропа не обнаружена, то в другую. Однако тайга и горы — это не подмосковный лес, хотя и он бывает достаточно большим. Лучше вернуться своим следом до тропы к месту, где вы уже были, чем ломиться напрямую, через чащу и завалы. И неизвестно, где уйдет больше времени и сил. Если вы возвращаетесь своим следом, идти надо рядом с ним, чтобы не затаптывать и без того чуть заметные следы.
|
|
|
Вообще умение находить следы, оставленные либо собственными ногами, либо ногами своих спутников, достигается большой практикой. Вспомните хотя бы Дерсу Узала, который не только мастерски находил след, но и рассказывал по нему историю человека, который прошёл здесь несколько дней тому назад.
Зимой, конечно, найти след нетрудно. Однако на открытых пространствах, в степи или тундре даже след снегохода исчезает очень быстро. В то же время в таёжной полосе, в горах, где постоянные снегопады, казалось бы, тоже накроют след человека, лыжню, тоже быстро, найти её всё равно можно.
В Алтайском заповеднике в конце зимы я сопровождал группу киношников, снимавших о нём фильм. Мы ушли в горы, хотя снега были великие, и предвидели определённые трудности, потому что никто из киногруппы не то что на камусных лыжах не стоял, но и в зимней горной тайге не бывал никогда. Еле-еле к концу первого дня мы поднялись до избушки, где и заночевали. На следующий день решили подниматься до подгольцовья, чтобы с открытого места отснять потрясающую панораму алтайской тайги. С подъемом больших проблем не было. Проводник наш, алтаец Алексей Телеков, и я торили попеременно лыжню, а режиссёр и оператор брели следом. Добрались до места, откуда можно было уже снимать, во второй половине дня, а начали спуск, когда начало смеркаться.
|
|
|
Для того, кто умеет катиться по заснеженному склону между кедров и пихт, спуск до избушки занял бы не более получаса. Бедные «киньщики» умели катиться только на пятой точке. И началось! Наверное, путь наш был отмечен сплошной бороздой. Оператор умудрился при очередном падении отломить электромотор у дорогущей импортной кинокамеры и искал детали, разгребая снег, уже в густых синих сумерках.
В итоге мы сбились со своей собственной лыжни, укатились в русло какой-то речки к замёрзшему водопаду и потеряли направление на избушку. Знали только, что она где-то слева. Хорошо хоть, что ночь была полнолунная. Когда мы уже готовились ночевать под кедром, я вдруг заметил странное углубление вдоль поляны. Косой лунный свет словно бы проявил его на совершенно ровном снегу. Это был след очень старой, заваленной снегом лыжни. Раз лыжня, то где-то рядом и избушка, что и подтвердилось через двадцать минут.
Я хочу сказать этим, что при поиске следа надо обращать внимание на любые мелочи. Перевернутый листок на тропе, едва надломленная ветка, мутная вода в отстоявшейся луже могут очень много рассказать о том, кто, когда и в какую сторону здесь прошёл.
В тайге можно встретить и заплывшие, и свежие затеси на стволах деревьев. Иногда они расположены так редко, что увидеть их сможет сразу только тот, кто их ставил. Заблудившемуся стоит помнить, затеси ставил тот, кто уже здесь ходил и, вероятно, не один раз. Просто так затесей в глухих местах не делают. Они обязательно ведут либо к жилью, либо к зимовейке, либо к реке.
Следы на росной траве хорошо видны, но только до той поры, пока не высохла роса. Если прошёл караван (кони с вьюками, люди, собаки), то путь его прослеживается очень хорошо. Его можно даже найти после того, как караван перебродил реку с галечниковыми косами.
Опасно спутать звериную тропу с проложенной человеком. Звериная может завести в такие дебри и на такие кручи, что не зарадуешься. Встретив тропу, обратите внимание на следующие признаки звериной. Ветки деревьев и кустов, перекрывающие тропу и к тому же не надломленные, всегда расположены достаточно низко. Зверь лезет под ними и те, что выше груди человека, не задевает. На звериной тропе вы не найдете отпечатка каблука или подковы. Звериная тропа может неожиданно повернуть в самом неподходящем месте в таком направлении, где ни человек, ни тем более конь никогда не пройдут. На ней почти всегда можно найти помёт зверя. На хорошо проторенных и поэтому заметных тропах маралов на Алтае очень часто навалены и медвежьи кучи, и насыпаны кабарожьи орешки, все почти что рядом. Если же и есть остатки конского помета, то, значит, когда-то этой тропой пользовались и люди, верховые. Скорее для того, чтобы добраться до добычи. Не стоит лезть по такой тропе вверх. Она наверняка ведет в никуда и скоро исчезнет. Идти можно только вниз, всё время проверяя признаки человеческого пребывания. Может быть, она и приведёт к жилью.
Неплохо договориться со своими спутниками о системе оповещения друг друга о своём местонахождении. Это могут быть сигнальные ракеты («звёздки»), костры, выстрелы, а также отметки своего пути палочками, надломленными веточками, кусками берёсты. Все это может сослужить вам хорошую службу в критической ситуации. Системой опознавательных и «говорящих» знаков всегда пользовались таёжные и лесные племена. Вот, например,условные знаки североамериканских индейцев. Я нашёл их в книге ДжонаТеннера «Тридцатьлет среди индейцев».
Умение ориентироваться, знать лесные приметы, хладнокровно оценивать критическую ситуацию и, главное, предвидеть её дается многолетней практикой. Никакие пособия её не заменят. Они лишь могут помочь в приобретении навыков обитания в дикой природе, в тайге.
НАМ НЕТ ПРЕГРАД
В предисловии я писал о том, что своими очерками мне хочется пробудить интерес к жизни наших охотников-промысловиков в прошлом, да и не только промысловиков. Как ладили костёр при ночёвках в снегу, как строили таёжную избушку, как делали лодки и лыжи. Со многими этими ремёслами, как я их называю, мне пришлось столкнуться вплотную, живя рядом с таёжниками, слушая их рассказы, наблюдая за их умелыми руками.
Однако старина стариной, а на дворе-то век двадцать первый, и охотнику, таёжнику надо осваивать ремёсла новые. Например, ориентироваться на местности не только с помощью примитивного компаса-матки, но и с топокартой, и GPS навигатором. Без современных средств в тайге можно выжить, но они всё же облегчают жизнь и дают чувство уверенности.
Не менее важно умение охотника уберечь себя от всяких опасностей, которые подстерегают его, возможно, на ровном месте где-нибудь в подмосковном лесу. А уж в тайге да на горных реках таких опасностей множество. Поэтому стоит, думаю, напомнить о них, попробовать рассказать о том, как их избежать, а если уж и случилось ЧП, то, что делать. Как, например, было со мной в Горном Алтае. А произошло вот что.
Мы возвращались из Улагана в Чодро, на кордон Алтайского заповедника. Нам предстояло преодолеть брод на Чулышмане. Когда мы тропой спустились с перевала к его левому берегу, то увидели, что прибрежная полоса мелкой гальки и песка скрыта под водой. Видно, ночью где-то в горах прошёл дождь и вода поднялась. Впрочем, этот брод и в другое, относительное сухое время был довольно глубок. Однако чтобы попасть на более мелкий, который назывался Инек-кечу («Коровий брод» по-алтайски), нам пришлось бы потерять часа три, не меньше.
Нас было пятеро, и все мы были молоды, поэтому долго не стали раздумывать. Лесничий Николай Двоеглазов сказал: «Ну-ка, я на своём Эринате попробую разведать». Он посильнее ваших коняшек». Когда его рыжий иноходец был почти на середине реки, а вода уже била в седло, Николай развернул коня навстречу течению и что-то крикнул. Главврач Улаганской больницы Вера Доровских, самый неопытный из нас наездник, решила, что пора двигаться, и понукнула свою кобылу, к боку которой жался жеребёнок. Кобыла зашла в воду, жеребёнок — за ней. Но тут же его сбило течением и понесло. Он жалобно заржал. Кобыла повернула за ним и почти сразу же всплыла. Я ударил Чалку плетью и направил его вслед за вериной кобылой. Мне пересёк дорогу Николай. Он нахлёстывал Эрината, а тот, словно катер, рассекал воду грудью. Николай кричал Вере: «Не слезай с седла! Держись!» Боковым зрением я увидел, что медсестра Юля Кочеева и главный лесничий заповедника Саша Каляев тоже пересекают уже реку, а юлин конь поплыл. Тут и мой Чалый оказался на глубоком месте. Я не стал испытывать судьбу и свалился с седла. Надо было разгрузить коня, чтобы он плыл свободнее. Но не тут-то было! Ружьё, висевшее у меня за спиной вниз стволами, зацепилось за скатку спальника, притороченного за седлом. Оно оказалось под правой ногой, а сам я — под водой. Хорошо хоть не выпустил из рук ни узду, ни луку седла. Даже не помню, как извернулся, но уцепился за седло, и Чалка выволок меня на мелкое место.
К счастью всё обошлось. Правда, до пояса вымокли все, а я так полностью. Перемётные сумы, арчимаки, свисали, словно вёдра, полные воды. В моих была двухмесячная зарплата лесникам, и денежки потом пришлось сушить в огороде на солнышке.
Все это происшествие могло закончиться куда как более серьёзно. Кони успели выплыть к берегу до того, как их утащило в порог. Но что молодым такие вещи! Только приключение да развлечение! Молодость!
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!