ДИАЛОГ О ТАЙНАХ ПОСМЕРТНОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

О строении внутреннего человека и его делении

М. Конечно, это очень трудно, и, как вы говорите, "загадочно" правильно понимать и видеть различия между разными аспектами, которые мы называем "принципами" истинного Эго. Это тем более сложно, так как существует значительное отличие в определении числа этих принципов в разных Восточных школах, хотя в целом во всех них имеется одинаковый субстрат для обучения.

X. Вы имеете ввиду ведантистов? Я полагаю, что вместо наших семи "принципов" они выделяют пять?

М. Да, это так; но хотя я бы не осмелилась дискутировать по этому поводу с учеными ведантистами, я могу все же сказать в качестве собственного мнения, что у них есть очевидная причина для этого. Для них только сложный духовный агрегат, состоящий из .различных ментальных аспектов, называется Человеком в целом, в то время как физическое тело является чем-то презренным, и просто иллюзией. Веданта — это не единственная философия, которая придерживается такого мнения. Лао-цзы в "Дао де цзине" упоминает только пять принципов, потому что он, подобно ведантистам, избегает включать еще два принципа, а именно, дух (Атма) и физическое тело, последний из которых он кроме того называет "трупом". Далее, существует школа раджа-йоги Чараки. Это учение рассматривает только три принципа как действительно существующие; но тогда, в реальности, их Стхулопадхи, или физическое тело в своем джаграта, или состоянии пробужденного сознания, их Сукшмопадхи, то же тело в свапна, или сонном состоянии, и их Каранопадхи, или "каузальное тело", или то, что проходит через одно перерождение к другому, — все они являются дуальными в своих аспектах, и таким образом их становится шесть. Добавив к ним Атма, внеперсональный божественный принцип, или бессмертный элемент в Человеке, неотделимый от Вселенского Духа, вы получите те же самые семь, опять-таки, как в эзотерическом разделении.¹

________

1 Более подробно это изложено в "Тайной Доктрине".

X. Тогда это выглядит почти таким же, как деление у христианских мистиков: тело, душа и дух?

М. Именно таким же. Мы могли бы легче сделать тело носителем "витальной Пары"; последнюю — носителем Жизни, или Праны; Камарупу, или (животную) душу — носителем высшего и низшего разума, и получить таким образом шесть принципов, увенчивая их всех одним бессмертным духом. В оккультизме каждое квалифицированное изменение сознания предоставляет человеку новый аспект, и если он распространяется и становится частью живого и действующего Эго, ему может быть дано (и дается) специальное имя, отличающее человека, находящегося в этом особенном состоянии, от человека, который помещает себя в иное состояние.

X. Это именно то, что очень трудно понять.

М. Напротив, это кажется мне очень легким с тех пор, как я поняла важную идею, то есть то, что человек действует на этом или ином плане сознания в точном соответствии со своим ментальным и духовным состоянием. Но таков материализм нашего века, что чем больше мы объясняем, тем меньше люди становятся способны понимать то, что мы говорим. Можете разделять телесное существо на три главных аспекта, если хотите; но хотя вы делаете из него чистое животное, вы не можете сделать его меньше. Возьмите свое объективное тело; чувственный принцип в нем — который только немого выше, чем инстинктивный элемент в животном — или витальную элементарную душу; и то, что помещает его столь неизмеримо дальше и выше животного — то есть, его сознающую душу, или "дух". И если мы возьмем эти три группы, или характерные сущности, и перераспределим их в соответствии с оккультным учением, то что же мы получим?

Прежде всего, Дух (в смысле Абсолюта, и таким образом неделимого ВСЕГО), или Атма. Так как его нельзя ни поместить где-либо, ни обусловить чем-то в рамках философии, потому что он является просто тем, что ЕСТЬ в Вечности, и так как ВСЕ не может отсутствовать даже в наимельчайшей геометрической или математической точке материальной вселенной или субстанции, его на самом деле не следует называть "человеческим" принципом в общем смысле. Лучше сказать, что это та точка в метафизическом Пространстве, которую человеческая Монада и ее носитель-человек занимает в течение каждой жизни. Эта точка столь же воображаема, как и сам человек, и на самом деле является иллюзией, или майей; но для самих себя и для других личных эго мы являемся реальностью в течение этого припадка иллюзорности, называемого жизнью, и мы должны принимать во внимание самих себя — по крайней мере в нашем собственном воображении, если даже другие не делают этого. Для того, чтобы сделать это более понятным для человеческого интеллекта и решения всех человеческих тайн, оккультизм называет его седьмым принципом, синтезом шести, и предлагает его в качестве носителя для Духовной Души, Буддхи. Последнее скрывает тайну, которая никогда не давалась каким-либо людям, за исключением связанных вечным обещанием чел, по крайней мере тем, кому можно безопасно доверять. Без сомнения, было бы меньше путаницы, если бы об этом только лишь говорили; но так как его непосредственно связывают с силой продвижения чьей-либо пары, сознательно и произвольно, и так как этот дар, подобно "кольцу Гигеи", может оказаться фатальным для людей в целом и для его обладателя в особенности, его тщательно оберегали. Только адепты, которые были испытаны и никогда не могли в чем-то нуждаться, обладали всеми ключами мистерий... Пусть мы избегнем разногласий и, таким образом, останемся верными "принципам". Божественная душа, или Буддхи, — это Носитель Духа. Вместе эти два являются одним, безличным и безатрибутным (конечно, на этом плане), и создают два духовных "принципа". Если мы перейдем к Человеческой Душе (манас людей), каждый согласится с тем, что интеллект человека, по крайней мере, дуален: например, высокоразумный человек вряд ли станет человеком со слабо развитым умом; высокоинтеллектуальный и духовный человек отделен целой пропастью от тупого, глупого и материального, если не сказать, мыслящего как животное, человека. Почему тогда такой человек не может характеризоваться двумя "принципами", или, скорее, двумя аспектами? Каждый человек содержит в себе эти два принципа, один из которых более активен, чем другой, и в очень редких случаях один из них полностью приостанавливает свое развитие; тогда он, так сказать, парализуется силой и Преобладанием другого аспекта в течение жизни человека. Таким образом, существует то, что мы называем двумя принципами, или аспектами Манаса, высшим и низшим; первый, или мыслящее, сознающее Эго, испытывает притяжение в направлении Духовной Души (Буддхи); и последний, или инстинктивный принцип, стремится к Каме, вместилищу животных желаний и страстей в человеке. Таким образом, мы объяснили четыре "принципа"; три последние являются: (1) "Пара", которую мы согласились называть Протеевой, или Пластической Душой; носитель (2) жизненного принципа; и (3) физическое тело. Конечно, никакой физиолог или биолог не примет эти принципы и не сможет понять их. И, вероятно, поэтому никто из них до сих пор не понимает функций селезенки, физического носителя Протеевой Пары, или функций некоторого органа на правой стороне человека, вместилища вышеназванных желаний, или не знает кое-чего о шишковидных железах, которые мы описываем как мозолистые железы, содержащие мелкие песчинки, и которые являются ключом к высшему и божественному сознанию в человеке — его всевластному, духовному и всепроникающему разуму. Этот на первый взгляд бесполезный придаток представляет собой маятник, который, как только заводится часовой механизм внутреннего человека, переносит духовное видение эго на высшие планы восприятия, где горизонт, открывающийся перед ним, становится почти безграничным...

X. Но научные материалисты утверждают, что после смерти человека ничего не остается; что человеческое тело просто разрушается на составляющие его элементы, и что то, что мы называем душой — это просто временное самосознание, создаваемое как совместный продукт органического поведения, который испарится как пар. Не является ли странным это утверждение?

М. Не совсем странным, как мне кажется. Если они говорят, что самосознание исчезает вместе с телом, в этом их случае они просто произносят неосознанное предсказание. Ибо если они твердо убеждены в том, что они заявляют, никакое сознание после жизни невозможно для них.

X. Но если человеческое самосознание как правило переживает смерть, то почему могут быть исключения?

М. В фундаментальном законе духовного мира, который бессмертен, невозможны никакие исключения. Но существуют правила для тех, кто видит, и для тех, кто предпочитает оставаться слепым.

X. Совершенно верно, я понимаю. Существует искажение зрения у слепого человека, который отрицает существование солнца потому, что не может видеть его. Но после смерти его духовные глаза заставят его видеть?

М. Они не заставят его, и он не будет ничего видеть. Предварительно отрицая посмертное существование в течение этой жизни, он не будет способен ощутить его. Его духовные чувства, развитие которых было заторможено, не смогут развиться после смерти, и он останется слепым. Когда вы утверждаете, что он должен видеть нечто, вы очевидно имеете ввиду одно, а я другое. Вы говорите о духе из Духа, об огне из Огня, — короче, об Атма, — и смешиваете ее с человеческой душой — Манасом... Вы не понимаете меня, и позвольте мне попробовать объяснить это. Суть вашего вопроса состоит в том, чтобы понять, каким образом возможно в случае отъявленного материалиста полное исчезновение самосознания и самовосприятия после смерти? Не так ли? Я говорю: Это возможно. Ибо, твердо веря в нашу Эзотерическую Доктрину, которая рассматривает Посмертный период времени, или интервал между двумя жизнями или рождениями, как просто промежуточное состояние, я говорю: — Длится ли этот интервал между двумя актами иллюзорной драмы жизни один год или миллион лет, это посмертное состояние может, не нарушая какого-либо фундаментального закона, оказаться таким же состоянием, как у человека, находящегося в смертельном обмороке.

X. Но если вы сказали сейчас, что фундаментальные законы посмертного состояния не допускает исключений, как же это может быть?

М. Я и не сказала, что они допускают исключения. Но духовный закон продолжения приложим только к тем вещам, которые действительно существуют. Для того, кто прочитал и понял Мундака-упанишаду и Сара-веданту, все это становится ясно. Я должна сказать больше: достаточно понять то, что мы обозначаем как Буддхи и дуальность Манаса, чтобы иметь ясное понимание того, почему человек может не обладать самосознанием, сохраняющимся после смерти: потому что Манас, в своем низшем аспекте, является вместилищем земного разума, и поэтому может предоставить лишь такое восприятие Вселенной, которое базируется на основе этого разума, а не на нашем духовном видении. В нашей эзотерической школе говорят, что между Буддхи и Манасом, или Ишварой и Праджней,¹ на самом деле не больше разницы, чем между лесом и его деревьями, озером и его водой, — как учит Мундака. Одно или сотни деревьев, умерших от утраты жизненных сил или от вырывания с корнем, не способны воспрепятствовать тому, что лес все же будет оставаться лесом. Разрушение или посмертная смерть одной личности, исчезающей из длинной серии, не будет причиной даже малейшего изменения в Духовном божественном эго, и оно всегда останется тем же самым Эго. Только, вместо переживания Девачана, оно должно будет немедленно перевоплотиться.

________

1 Ишвара — это коллективное сознание проявленного божества, Брахмы, то есть коллективное сознание Воинства Дхиан Коганов; и Праджня — это их индивидуальная мудрость.

X. Но, как я это понимаю, эго-Буддхи представляет здесь равным образом и лес, и личные разумы деревьев. И если Буддхи бессмертно, как же может то, что сходно с ним, то есть Манас-тайджаси,¹ полностью утрачивать свое сознание вплоть до дня нового воплощения? Я не могу понять этого.

________

1 Тайджаси означает испускающего свет вследствие единства с Буддхи Манаса, человека, светящегося благодаря излучению божественной души. Поэтому Манас-тайджаси может быть определен как излучающий разум; человеческий рассудок, светившийся благодаря свету духа; и Буддхи-Манас — это представление божественной суммы человеческого интеллекта и самосознания.

М. Вы не можете сделать этого, потому что смешиваете абстрактное представление целого с его обусловленными изменениями формы; и поэтому вы смешиваете Манас-тайджаси, Буддхический свет человеческой души, с последней, т. е. плотской душой. Помните, что если можно сказать о Буддхи, что оно безусловно бессмертно, то же самое не может быть сказано о Манасе, и еще меньше — о тайджаси, который является атрибутом. Никакое посмертное сознание или Манас-тайджаси не может существовать отдельно от Буддхи, божественной души, потому что первый (Манас) — это, в своем низшем аспекте, характерный атрибут земной индивидуальности, и второй (тайджаси) идентичен с первым, и что это тот же самый Манас, только со светом Буддхи, отраженным от него. В свою очередь, Буддхи могло бы оставаться лишь как безличный дух без того элемента, который^он заимствует из человеческой души, которая обусловливает и делает из него в этой иллюзорной Вселенной нечто как бы отдельное от универсальной души в течение всего периода цикла инкарнации. Правильнее было бы сказать, что Буддхи-Манас не может ни умереть, ни утратить составляющее его самосознание в Вечности, или воспоминание о своих предыдущих воплощениях, в которых оба — то есть духовная и человеческая души — были тесно связаны друг с другом. Но это не так в случае материалиста, чья человеческая душа не только ничего не получает от божественной души, но даже отказывается признавать ее существование. Вы вряд ли сможете приложить эту аксиому к атрибутам и характерным чертам человеческой души, ибо это было бы все равно, что сказать, что поскольку ваша божественная душа бессмертна, румянец вашей щеки должен быть также бессмертен; хотя этот румянец, как и тайджаси, или духовное излучение, — это просто преходящий феномен.

X. Правильно ли я понял ваши слова, что мы не должны смешивать в наших умах ноумен с феноменом, причину со следствием?

М. Я говорю так и повторяю, что, ограничиваясь одним Манасом, или человеческой душой, излучение самого тайджаси становится не более чем вопросом времени; потому что бессмертие и сознание после смерти становится для земной индивидуальности человека просто обусловленным атрибутом, так как они полностью зависят от условий и верований, создаваемых самой человеческой душой в течение жизни его тела. Карма действует непрестанно; мы пожинаем в нашей последующей жизни только те плоды, которые мы сами посеяли, или, скорее, создали в течение нашего земного существования.

X. Но, если мое эго после разрушения моего тела может погрузиться в состояние полной бессознательности, то где же будет наказание за грехи моей прошлой жизни?

М. Наша философия учит, что кармическое воздаяние постигает эго только в последующем воплощении. После смерти оно получает только воздаяние за незаслуженные страдания, которые оно претерпело в течение только что прошедшего существования.¹ Наказание в полной мере, которое бывает после смерти, даже для материалистов состоит таким образом в отсутствии всякого вознаграждения и в полной потере осознаваемого блаженства и покоя. Карма — это дитя земного эго, плод деятельности дерева, представляющего собой видимую всем объективную личность, а также плод всех мыслей и даже побуждений духовного "Я"; помимо этого, карма — это также нежная мать, которая залечивает раны, причиненные ей в предыдущей жизни, прежде чем она начнет мучить это эго, нанося ему новые раны. Если можно сказать, что в жизни смертного человека не бывает ментального или физического страдания, которое не являлось бы плодом и следствием некоторых грехов в этом или предыдущем существовании, и с другой стороны, поскольку он не хранит ни малейшего воспоминания об этом в своей теперешней жизни и чувствует себя не заслуживающим такого наказания, но искренне верит, что он страдает не по своей собственной вине, — то одного этого абсолютно достаточно, чтобы дать право человеческой душе на полное утешение, покой и блаженство в своем посмертном существовании. Смерть всегда приходит к нашим духовным эго как освободитель и друг. Для материалиста, который невзирая на свой материализм был неплохим человеком, интервал между двумя жизнями будет похож на ненарушаемый мирный сон ребенка, или полностью лишенный сновидений, или со снами, о которых он не имеет ясного представления. Для верующего это будет сон, столь же живой, как сама жизнь, полный реальных видений и блаженства. Что касается дурного и грубого человека, будь он материалистом или кем-нибудь другим, он немедленно переродится и будет страдать на земле, как в аду. Возможность вхождения в Авичи — это исключительно редкое явление.

________

1 Некоторые теософы возражали против этой фразы, но это — слова Учителей, и значение, придаваемое слову "незаслуженные", таково, как оно дается выше. В "Брошюре Т. И. О." № 6 была использована фраза, впоследствии подвергнутая критике в "Люцифере", которая намеревалась выразить ту же самую идею. Однако, она была неудобной по своей форме и открытой для прямой критики; но по существу идея была в том, что люди часто страдают от последствий действий, совершенных другими людьми — и за эти страдания они конечно заслуживают компенсации. Если справедливо говорить, что все, что с нами случается, не может быть вызвано ничем, кроме кармы, — или прямым, или косвенным следствием причины, — было бы большой ошибкой полагать, что злые или добрые случаи происходят с нами только благодаря нашей личной карме (см. далее).

X. Насколько я помню, последовательные инкарнации Сутратмы¹ уподобляются в некоторых Упанишадах жизни человека, периодически колеблющейся между сном и бодрствованием. Это не кажется мне очень ясным, и я объясню вам, почему. Для человека, который пробуждается, начинается новый день. Но сам человек остается тем же самым, душевно и телесно, каким он был за день до того; тогда как при каждом новом перерождении происходит полное изменение не только его внешней оболочки, пола и личности, но даже его ментальных и психических способностей. Таким образом, это уподобление не кажется совершенно правильным. Человек, встающий ото сна, совершенно ясно помнит, что он делал вчера, позавчера и даже несколько месяцев и лет назад. Но никто из нас не имеет ни малейшего воспоминания о предшествующей жизни или о каком-либо факте или событии, связанном с ней... Я могу забыть утром, что я видел во сне этой ночью, но все же я знаю, что спал, и имею уверенность, что я был живым во время сна; но какое воспоминание имею я о своем последнем перерождении? Как вы можете согласовать все это?

________

1 Наш бессмертный принцип перевоплощения вместе с манасическими воспоминаниями о предыдущих жизнях, называется Сутратма, что буквально означает Нить-Душу, поскольку длинные серии человеческих жизней, нанизанных на одну и ту же нить, подобны жемчужинам. Манас должен стать тайджаси, излучающим, прежде чем он сможет "повиснуть" на Сутратме, как жемчужина на своей нити, и обрести полное и абсолютное восприятие самого себя в Вечности. Как говорилось выше, слишком близкая связь человеческой души с земным разумом приводит к полной утрате этого излучения.

М. Все же некоторые люди действительно помнят о своих последних перерождениях. Это то, что архаты называют Самма-Самбуддха, или знание о целой серии последовательных перерождений.

X. Но такие простые смертные, как мы, которые не достигли Самма-Самбуддха, как могли бы понять это уподобление?

М. При помощи изучения этого вопроса и попыток более правильного понимания особенностей трех состояний сна. Сон — это общий и неизменный закон, которому подчиняется как человек, так и животные, но существуют разные виды сна, и еще более разнообразный набор сновидений и видений.

X. Пусть так. Но это уводит нас от предмета нашего разговора. Давайте вернемся к материалисту, который, не отрицая сны, что он конечно вряд ли смог бы сделать, тем не менее отрицает бессмертие в общем, и сохранение его собственной индивидуальности — в особенности.

М. Материалист прав по меньшей мере в одном, ибо для того, у кого нет внутреннего восприятия и веры, невозможно и бессмертие. Для того, чтобы жить в мире сознания, человек прежде всего должен верить в такую жизнь во время своего земного существования. На этих двух афоризмах Тайной Науки построена вся философия посмертного сознания и бессмертия души. Эго получает всегда по своим заслугам. После разрушения тела для него наступает или период совершенно ясного сознания, или состояния хаотических сновидений, или же сон, полностью лишенный сновидений и неотличимый от уничтожения; и это — три состояния сознания. Физиологи видят причину сновидений и видений в той бессознательной подготовке к ним, которая происходит во время бодрствования; почему нельзя признать то же самое в отношении сновидений после смерти! Я повторяю, что смерть — это сон. После того, как начинается умирание, перед духовными глазами души происходит представление, соответствующее тому, что было бессознательно создано заранее нами самими; практическое доведение до конца правильных верований или иллюзий, которые мы создали сами. Последователь методистской церкви будет методистом, мусульманин — мусульманином, — конечно, лишь на время, — в совершенном иллюзорном рае, созданном каждым человеком. Таковы посмертные плоды дерева жизни. Естественно, что наша вера в бессмертие сознания или отсутствие такой веры неспособны повлиять на безусловную реальность самого этого факта, поскольку он существует; но вера или неверие в бессмертие, касающееся продолжения существование или исчезновение отдельных сущностей, не могут не повлиять на каждую из этих сущностей. Ну как, начинаете вы понимать это?

X. Я думаю, что да. Материалист, не верящий во что-либо, в чем он не может быть убежден при помощи своих пяти органов чувств или научных доводов, и отрицающий любые духовные проявления, принимает жизнь как единственное, что обладает сознанием. Таким образом, в соответствии с их верой, с ними произойдет именно это. Они утратят свои личные эго и погрузятся в сон без сновидений вплоть до нового пробуждения. Так ли это?

М. Почти так. Вспомним универсальное эзотерическое учение о двух формах сознательного бытия: земном и духовном. Последнее должно рассматриваться как реальное исходя из того факта, что это область вечной, неизменной, бессмертной причины всего; тогда как перевоплощающееся эго переодевается в новые одежды, совершенно непохожие на то, что было в предыдущем воплощении, в которых все, кроме духовного прототипа, осуждено на столь глубокое изменение, что за ним не остается никакого следа.

X. Стоп!.. Может ли сознание моих земных эго погибнуть не только на время, как сознание материалиста, но и в такой степени, чтобы не оставить никакого следа?

М. Согласно учению, оно должно погибнуть, и во всей своей полноте, — все, за исключением того принципа, который, объединившись с монадой, становится таким образом чисто духовной и неподверженной разрушению сущностью, единой с ним в Вечности. Но в случае несомненного материалиста, в личном "Я" которого нет никакого отражения Буддхи, — как же он может перенести в бесконечность хотя бы одну частицу этой земной личности? Ваше духовное "Я" является бессмертным; но из вашего теперешнего эго оно может перенести в посмертное существование лишь то, что достойно бессмертия, а именно, лишь аромат цветка, который скосила смерть.

X. Хорошо, а что же с цветком, земным "Я"?

М. Цветок, как и все прошлые и будущие цветы, которые распускаются и погибают, и снова будут расцветать на материнском растении, то есть Сутратме, как и все дети одного корня Буддхи, обратится в прах. Ваше теперешнее "Я", как вы сами знаете, это не то тело, которое сейчас сидит передо мной, и не то, что я бы назвала Манас-Сутратма, но — Сутратма-Буддхи.

X. Но это вовсе не объясняет мне, почему вы называете жизнь после смерти бессмертной, бесконечной и реальной, а земную жизнь — просто призраком или иллюзией, так как даже эта посмертная жизнь имеет границы, хотя и гораздо более широкие, чем у земной жизни.

М. Без сомнения. Духовное эго человека движется в Вечности как маятник в часах жизни и смерти. Но, если эти часы, отмечающие периоды земной и духовной жизни, ограничены в своей длительности, и если само число таких стадий между сном и бодрствованием, иллюзией и реальностью, имеет свое начало и свой конец в Вечности, то духовный "пилигрим", напротив, является вечным. Поэтому часы его посмертной жизни, когда, лишенный тела, он стоит лицом к лицу с истиной, а не иллюзией своих временных земных существований во время того странствия, которое мы называем "циклом перерождений", являют собой единственную реальность по, нашим представлениям. Такие интервалы не мешают эго, находящемуся в процессе самосовершенствования, неуклонно, хотя и постепенно и медленно, следовать по пути, ведущему к его последней трансформации, когда это эго достигнет своей цели и станет божественным ВСЕМ. Эти интервалы и стадии помогают движению к этому конечному результату, вместо того, чтобы мешать ему; и без таких ограниченных во времени интервалов божественное эго никогда не достигло бы своей конечной цели. Это эго является актером, а его многочисленные и разнообразные инкарнации — теми ролями, которые он играет. Будете ли вы называть эти роли, вместе с их костюмами, индивидуальностью самого актера? Подобно этому актеру, эго вынуждено играть в течение Цикла Необходимости вплоть до порога Пара-нирваны много ролей, и в том числе — неприятных для него. Но как пчела собирает мед с каждого цветка, оставляя его затем как пищу для личинок, так же поступает и наша духовная индивидуальность, назовем ли мы ее Сутратма или эго. С каждой земной личности, в которую карма заставляет ее переродиться, она собирает нектар, состоящий лишь из духовных качеств и самосознаний, и объединяет их всех в единое целое, которое возникает из "куколки", как победоносный дхиан коган. И тем хуже для тех земных личностей, от которых она не может собрать ничего. Такие личности наверняка не смогут сознательно продолжить свое земное существование.

X. Таким образом, отсюда следует, что для земной личности бессмертие все же условно. Не является ли тогда само бессмертие обусловленным"?

М. Вовсе нет. Однако, оно не может иметь отношения к несуществующему. Ибо для всего, что существует как Сат и постоянно стремится к Сат, бессмертие и Вечность являются абсолютами. Материя — это противоположный полюс духа, и оба они представляют собой единое. Сущность всего этого, т. е. Дух, Сила и Материя, или они трое в единстве, не имеет ни конца, ни начала; но форма, приобретаемая этим тройным единством во время его инкарнации, его внешность — это, конечно, лишь иллюзия наших личных представлений. Таким образом нам следует называть существование после смерти единственно реальным, в то время как земную жизнь, включающую земную индивидуальность, рассматривать как фантом царства иллюзий.

X. Но почему же в таком случае не называть, наоборот, сон реальностью, а пробуждение — иллюзией?

М. Потому что мы используем это выражение, чтобы помочь пониманию вопроса, и с точки зрения земных представлений оно вполне корректно.

X. Тем не менее, я не могу понять. Если будущая жизнь основывается на справедливости и является справедливым воздаянием за все наши земные страдания, то в случае материалистов, многие из которых совершенно честные и милосердные люди, от их личности не должно остаться ничего, кроме остатков увядших цветов!

М. Никто никогда не говорил этого. Никакой материалист, если он хороший человек, пусть даже и неверующий, не может навсегда умереть во всей полноте своей духовной индивидуальности. То, что было сказано, — это что сознание какой-нибудь жизни может исчезнуть полностью или частично; в случае последовательного материалиста, никакого следа этой неверующей личности не останется в сериях перерождений.

X. Но для эго это не является уничтожением?

М. Конечно, нет. Некто может спать мертвым сном в течение железнодорожного путешествия, пропустить одну или несколько станций без малейшего воспоминания или осознавания их, проснуться на какой-то станции и продолжить путешествие, вспоминая другие пункты остановки вплоть до конца своего путешествия, когда его цель будет достигнута. Нами были упомянуты три вида снов: без сновидений, с хаотическими сновидениями, и со сновидениями столь реальными, что для спящего человека его сны становятся полной реальностью. Если вы верите в последний, почему вы не можете поверить в первый? Состояние, которое человек получит после смерти, соответствует тому, во что он верит и чего он ожидает. Тот, кто не ожидает жизни после смерти, получит абсолютную пустоту, доходящую до полного исчезновения в интервале между двумя перерождениями. Это как раз выполнение той программы, о которой мы говорили, и которая создается самим материалистом. Но, как вы говорите, существуют разнообразные виды материалистов. Безнравственный эгоист, который никогда не пролил ни одной слезы о ком-то, кроме себя самого, тем самым добавляя к своему неверию еще и полное безразличие ко всему миру, должен навсегда оставить на пороге смерти свою индивидуальность. Его индивидуальность не имеет симпатии к окружающему миру, и поэтому ему нечем прицепиться к нити Сутратмы, и всякая связь между ними рвется с последним дыханием. Для такого материалиста не будет девачанского состояния, и Сутратма немедленно переродится. Но тот материалист, который не заблуждался ни в чем, кроме своего неверия, проспит лишь одну станцию. Кроме того, наступит время, когда экс-материалист почувствует себя в Вечности и, вероятно, раскается, что он отнял хотя бы один день, или станцию, от вечной жизни.

X. Все же, не будет ли более правильно сказать, что смерть — это рождение в новую жизнь, или еще одно возвращение к порогу вечности?

М. Можно, если хотите. Но только помните, что рождения различны, и что есть рождения "мертворожденных" существ, которые являются ошибками. Кроме того, в связи с вашими установившимися западными идеями о материальной жизни, слова "живущий" и "существующий" совершенно неприложимы к чисто субъективному состоянию посмертного существования. Именно благодаря таким идеям, — кроме как у некоторых философов, которых мало кто читает и которые сами не могут представить отчетливую картину этого, — все ваши представления о жизни и смерти в конце концов становятся столь ограниченными. С одной стороны, они приводили к грубому материализму, а с другой, к все еще материальным представлениям о другой жизни, которые спиритуалисты отразили в своем Саммерлэнде. Там души людей едят, пьют и вступают в браки и живут в Раю почти столь же чувственном, как Рай Мухаммеда, но даже еще менее философичном. Не лучше и обычная концепция необразованных христиан, но они еще более материальны, насколько это возможно. Что касается почти бестелесных ангелов, медных труб, золотых арф, улиц райских городов, мощеных драгоценностями, а также адского пламени, то все это выглядит как сцена из рождественской пантомимы. Ваши трудности понимания обусловлены именно этими узкими представлениями. И как раз потому, что жизнь бестелесной души, обладая всей живостью и реальностью, как в некоторых сновидениях, лишена какой-либо грубой объективной формы земной жизни, восточные философы сравнивали ее с видениями во время сна.

_____________________

МЫСЛИ О КАРМЕ И РЕИНКАРНАЦИИ

"В человеческом теле есть артерии, тонкие, как тысячекратно расщепленный волос, наполненные флюидами голубого, красного, зеленого, желтого и др. цветов. В них размещается тонкая оболочка (основа, или эфирный каркас астрального тела), которая наследует мысленные остатки переживаний прошлых воплощений (или инкарнаций), сопровождающих ее при переходе от одного тела к другому".

УПАНИШАДЫ

"Судите о человеке скорее по его вопросам, чем по ответам", — поучал хитроумный Вольтер. В нашем понимании этот совет действует лишь наполовину. Для его завершения и чтобы сделать его всеобъемлющим, нам следует добавить: "установите мотивы, которыми руководствуется вопрошающий". Один человек может спрашивать из искреннего побуждения научиться чему-либо и что-то узнать. Другой будет задавать нескончаемые вопросы с единственной целью — придраться к своему оппоненту и доказать, что он неправ.

Немалое число так называемых "интересующихся теософией", как они сами себя называют, принадлежит именно к этой последней категории. Мы встретим среди них материалистов и спиритуалистов, агностиков и христиан. Некоторые из них, хотя их и немного, говорят о себе, что они "открыты для переубеждения"; иные, полагая вместе с Цицероном, что никакой либеральный, стремящийся к истине человек никогда не обвинит в непостоянстве того, кто изменил свое мнение, — становятся действительно обращенными и вступают в наши ряды. Но имеются и такие — и они составляют большинство,— кто, выдавая себя за спрашивающих, являются в действительности придирчивыми критиками. Либо из-за ограниченности ума, либо из-за его отсутствия, они прячутся за своими собственными предвзятыми и нередко поверхностными мнениями и верованиями, и от них ни на шаг не отступят. Такой "искатель" безнадежен, так как его желание исследовать истину — это предлог, даже не мужественная маска, но всего лишь фальшивый нос. Он не обладает ни открытой решимостью убежденных материалистов, ни спокойным хладнокровием "сэра Оракула". Но —

"...скорее океану
Вы возбраните гнаться за луной
Волной прилива, чем в его уме
Разрушите заклятьем иль советом
То, что построил он воображеньем..."¹

________

1 Шекспир, "Зимняя сказка", акт I, сцена 2, в переводе К. К. Случевского.

Поэтому лучше всего оставить в одиночестве такого "искателя истины". Он неуступчив и неисправим, поскольку он либо толстокожий дилетант, претендующий на ученость, самонадеянный теоретик, либо глупец. Как правило, он уже говорит о реинкарнации, не узнав еще даже о разнице между метемпсихозом, трансмиграцией человеческой души в животную форму, и реинкарнацией, или повторным рождением того же самого эго в последующих человеческих телах. Не зная истинного значения этого греческого слова, он даже не подозревает, сколь абсурдна с философской точки зрения эта чисто экзотерическая доктрина трансмиграции в животных. Бесполезно говорить ему, что природа, движимая кармой, никогда не отступает назад, но всегда стремится вперед в своей работе на физическом плане; что она может поместить человеческую душу в тело человека, в моральном отношении в десять раз более низменного, чем любое животное, но она не станет переворачивать порядок, установленный в ее царствах; и, возведя неразумную монаду зверя высокого порядка в человеческую форму в первый час манвантары, она не станет низводить это эго, раз оно стало человеком, пусть даже и самого низменного типа, обратно в животный мир, — во всяком случае, не в продолжение этого цикла (или кальпы).¹

________

1 Оккультная наука учит, что один и тот же порядок эволюции для человека и животных — от первой до седьмой планеты цепи, и от начала до конца седьмого цикла — имеет место в каждой цепи миров в нашей солнечной системе, с самого нижнего до самого высшего. Таким образом, как самое высокое, так и самое низкое эго из монад, избранных для того, чтобы стать людьми новой цепи в Манвантаре, переходя от низшей к высшей "цеди", должно, разумеется, пройти через все животные (и даже растительные) формы. Но, вступив в свою череду рождений, никакое человеческое эго не станет животным в течение любого периода из семи циклов. — См. "Тайную Доктрину".

Перечень сомнительных "исследователей" никоим образом не исчерпывается этими безобидными искателями. Есть еще два класса — христиане и спиритуалисты, причем последние в некотором отношении ужаснее, чем кто-либо другой. Первые из них, по рождению и воспитанию верующие в Библию и сверхъестественные "чудеса" на основании авторитета, или, используя народную поговорку, "подтверждения из тридцать седьмых рук", часто вынуждены отступать перед лицом непосредственного свидетельства своего собственного разума и органов чувств; после этого они способны к вразумлению и переубеждению. Они создали априорные мнения и окаменели в них, подобно мухе в куске янтаря. Но этот янтарь раскололся и, как один из признаков этого, они задумываются об отчасти запоздалом, но искреннем поиске, чтобы либо удостоверить истинность своих старых суждений, либо расстаться с ними. Обнаружив, что их религия — подобно религии подавляющего большинства их товарищей — была построена на человеческом, а не божественном основании, они приходят к нам, как к хирургам, веря, что теософы могут удалить всю застарелую путаницу из их сбитых с толку мозгов. Иногда именно так и происходит; однажды увидев ошибочность того, что некогда они приняли и отождествили себя с какой-либо формой веры, и лишь потом, спустя многие годы, собрались проверить ее, они вполне естественно пытаются не впасть снова в ту же самую ошибку. Однажды они уже удовлетворились такими интерпретациями своих освященных временем догматов, поскольку это позволила сделать ошибочность, а часто и абсурдность последних; но теперь, прежде чем поверить, они стремятся узнать и понять.

Это правильное и совершенно теософское состояние ума; оно полностью соответствует заповеди Господа Будды, который учил никогда не верить просто на основании авторитета, но проверять последний средствами нашего личного разума и высшей интуиции. Лишь такие искатели вечной истины могут извлечь пользу из уроков древней Восточной Мудрости.

Поэтому наш долг помочь им защитить свои новые идеалы, снабдив их наиболее подходящим и серьезным оружием. Ибо им придется не только столкнуться с материалистами и спиритуалистами, но и сразиться со своими собратьями по религии. Последние используют против них весь свой арсенал, состоящий из пугачей библейской казуистики и истолкований, основанных на буквальном понимании текстов и изворотливом переводе псевдо откровения. Они должны быть готовы ко всему этому. Им скажут, например, что в Библии нет ни единого слова, которое подкрепляло бы веру в реинкарнацию или более чем однократную жизнь на этой земле. Биологи и физиологи посмеются над такой теорией и уверят их, что ей противоречит уже сам тот факт, что ни один человек не имеет ни одного даже мимолетного воспоминания о прошлой жизни. Неглубокие метафизики и сторонники беззаботной церковной этики этого века будут серьезно рассуждать, сколь несправедливым было бы наказывать в данной жизни за поступки, совершенные нами в предыдущем бытии, о котором нам ничего неизвестно. Все подобные возражения отметаются и выглядят явно ошибочными для любого человека, серьезно изучающего эзотерические науки.

Но что же нам сказать о наших яростных противниках, последователях Кардека, или реинкарнационистах Французской школы, а также анти-реинкарнационистах, т. е., о большей части спиритуалистов старой школы. Тот факт, что первые верят в повторное рождение, но с их собственной грубой, нефилософской точки зрения, делает нашу задачу еще более сложной. Они вбили себе в голову, что человек умирает, и его "дух", после нескольких утешительных визитов к тем смертным, которых умерший оставил, может по своей собственной доброй воле перевоплотиться в кого он захочет и когда он захочет. На их взгляд, девакханический период, продолжающийся не менее чем 1 000, а, как правило, 1 500 лет, — это мучительная ловушка для разума. У них ничего подобного не будет. То же самое думают спиритуалисты. Они в высшей степени философски возражают, что "сие попросту невозможно". Почему? Потому что эта перспектива неприятна для большинства из них, особенно для тех, кто знает о себе, что он персональный аватар, или перевоплощение некоего великого с исторической точки зрения героя или героини последних веков (вероятность появиться на свет от, или среди, отбросов Уайтчепела (лондонские трущобы. — Прим. редактора), для них этот вопрос не стоит). И "это так жестоко", видите ли, говорить любящим родителям, что фантазия о том, что мертворожденный ребенок, их дочка, которая, как они воображают, выросла в "детской" Саммерлэнда, а теперь спустилась вниз и ежедневно навещает их в семейной комнате для сеансов, — это абсурдная вера, независимо от того, есть реинкарнация или нет. Мы не должны оскорблять их чувства, настаивая на том, что любой ребенок, умерший до наступления разумного возраста — когда только он и становится ответственным созданием, — перерождается сразу же после своей смерти, поскольку, не имея личных заслуг или недостатков в любом из своих действий, он не может претендовать на дэвакханическое воздаяние и блаженство. Кроме того, поскольку он не является ответственным, скажем, до семилетнего возраста, вся тяжесть кармических последствий, вызванных его короткой жизнью, падает прямо на тех, кто его выращивает и направляет. Они не хотят слышать ни о каких подобных философских истинах, основанных на вечной справедливости и действии кармы. "Вы оскорбляете наши лучшие, наши самые благочестивые чувства. Прочь!" — вопиют они, — "мы не признаем ваших учений".

E pur si muove! ["A все-таки она вертится!", ит.] Такие аргументы напоминают одно из любопытных возражений против сферической формы земли и отрицание таковой некоторыми мудрыми древними отцами церкви. "Как же может земля быть круглой?" — доказывали святой умник, "достопочтенный Бэда", и манихей Августин. — "Если бы это было так, то люди внизу должны бы были ходить вниз головой, подобно мухам на потолке. Хуже всего, они не могли бы увидеть Господа, нисходящего в своей славе в день второго пришествия!" Так же, как эти очень логичные аргументы казались неопровержимыми христианам первых веков нашей эры, столь же правдоподобными выглядят и глубокие философские возражения наших друзей, теоретиков Саммерлэнда, в наш век неотеософии.

Нас могут спросить: а каковы же ваши доказательства, что действительно имеет место подобный ряд жизней, или что вообще существует такая вещь, как реинкарнация? Мы отвечаем: (1) свидетельство любого провидца, мудреца и пророка, на протяжении бесконечной череды человеческих циклов; (2) масса фактов, выведенных логически и очевидных даже для непосвященного. Правда, этот тип доказательств — хотя нередко люди опираются именно на такое логическое свидетельство — не является абсолютно надежным. Ибо, как сказал Локк: "Сделать вывод — это означает не что иное, как при помощи одного предположения, принятого за истинное, вывести истинность другого". Однако все зависит от характера и силы этого первого предположения. Те, кто верит в предопределение, могут считать истинной свою доктрину Судьбы — то милое верование, согласно которому каждому человеческому существу заранее определен нашим "Всемилостивым Отцом Небесным" либо вечный адский огонь, либо "Золотая Арфа", по принципу игры с завязанными руками. Предположение, из которого выводится и на котором утверждается истинность этого любопытного убеждения, основывается, в данном случае, всего лишь на ночных кошмарах Кальвина, которых у него было множество. Но тот факт, что его последователи насчитывают миллионы человек, не дает основания называть всеобщей и универсальной верой ни теорию тотальной вседозволенности, ни теорию предопределения. Они все же ограничиваются лишь небольшой частью человечества и о них никогда не слышали до появления этого французского реформатора.

Существуют пессимистические учения, порожденные отчаянием; верования, искусственно привитые человеческой природе, которые, поэтому, не могут служить добру. Но кто учил человечество переселению душ? Вера в последовательные перерождения человеческого эго в ходе жизненных циклов в разные тела — это универсальная вера, несомненно, укорененная в самом сердце человечества. Даже сегодня, когда теологические догмы человеческого происхождения задушили и почти что изгнали эту естественную, врожденную идею из ума христианина, даже сегодня сотни самых выдающихся западных философов, писателей, артистов, поэтов и глубоких мыслителей все же твердо верят в реинкарнацию. По словам Жорж Санд, мы:

Брошены в эту жизнь, как в перегонный куб, где, после предшествующего существования, о котором мы забыли, мы обречены переделываться, обновляться, закаляться страданием, борьбой, страстью, сомнением, болезнью, смертью. Все эти бедствия мы терпим ради наших богов, ради нашего очищения, и, так сказать, чтобы стать совершенными. Из века в век, от расы к расе, мы совершаем медленный прогресс, медленный, но очевидный, и, несмотря на все, что говорят скептики, появляются доказательства его успеха. Если все несовершенства нашего бытия и все горести нашего положения вселяют в нас ужас и повергают в уныние, то с другой стороны, все более благородные качества, которыми мы одарены, чтобы стремиться к совершенству, работают на наше спасение и освобождают нас от страха, нищеты и даже смерти. Да, божественный инстинкт, который всегда возрастает в свете и силе, помогает нам понять, что ничто во всем этом мире не умирает целиком, и что мы лишь исчезаем из одного круга вещей, окружающих нас в нашей земной жизни, чтобы вновь появиться в условиях, более благоприятных для нашего вечного возрастания в добре.

Профессор Фрэнсис Боуэн, изложение великой истины которого цитируется в "Реинкарнации; истории забытой истины",¹ пишет:

"Можно с уверенностью утверждать, что доктрина метемпсихоза является естественной и врожденной идеей человеческого разума, судя по ее широкому распространению среди народов земли и ее преобладанию во все исторические эпохи".

________

1 Мы призываем всех, кто не верит в реинкарнацию, прочитать доказательства ее существования в замечательной книге Э. Д. Уолкера. Это наиболее полное, из опубликованных, собрание доказательств и свидетельств всех времен.

Не счесть миллионы индусов, египтян, китайцев, уже ушедших с этой земли, и миллионы тех, кто верит в реинкарнацию сегодня. Та же доктрина есть и у евреев; более того, тот, кто молится личному, или поклоняется в безмолвии безличному, божеству или Принципу и Закону, скорее верит в эту доктрину, чем не верит. Вера заставляет нас считать "Бога" или "Закон" синонимом справедливости, давая маленькому и бедному человеку более чем один шанс на праведную жизнь и искупление грехов, действует он или бездействует. Наше неверие наделяет Невидимую Силу вместо справедливости дьявольской жестокостью. Она делает из нее своего рода небесного Джека Потрошителя или Нерона, соединенного с человеческим монстром. Если языческая доктрина почитает Божество, а христианская отказывает ему в почтении, какую из них следует принимать? И почему тот, кто предпочитает первую, называется — неверующим?

Но мир сегодня меняется, он менялся всегда, и вместе с ним изменяются идеи в головах консерваторов. Вопрос не в том, соответствует ли этот природный факт некоему индивидуальному хобби, или нет, но в том, действительно ли это факт, основанный, по крайней мере, на логическом доказательстве. Эти люди, увлеченные своим индивидуальным хобби, говорят нам, что это не так. Мы отвечаем: изучайте вопросы, вами отвергнутые, пытайтесь понять нашу философию, прежде чем будете отбрасывать наши учения a priori [заведомо, лат.]. Спиритуалисты жалуются, и не без оснований, на людей науки, которые, подобно Гексли, отрицают все их феномены в целом, при этом не зная о них практически ничего. Почему же они поступают точно так же с предположениями, основанными на психологическом опыте тысяч поколений провидцев и адептов? Знают ли они что-либо о законах кармы, великого Закона Воздаяния, таинственного, и все же — по своим последствиям — совершенно очевидного и ощутимого процесса в Природе, который, раньше или позже, возвращает обратно все наши хорошие и дурные поступки, как возвращается рикошетом мяч, брошенный в стену, к тому, кто его бросил? Нет, не знают. Они верят в личного Бога, которого они наделяют разумом, и который вознаграждает и наказывает, по их мнению, за каждое наше действие, совершенное в этой жизни. Они признают это гибридное божество (конечное, потому что они совершенно нефилософски наделяют его обусловленными атрибутами, упорно продолжая называть его Бесконечным и Абсолютным), не замечая тысяч ошибок и противоречий, в которые ввергают их теологические учения об этом божестве. Но когда им предлагают последовательную, философскую и логическую замену для столь несовершенного Бога, полное решение большинства неразрешимых проблем и тайн человеческой жизни, — они отворачиваются, исполнившись идиотского ужаса. Они остаются безразличными к этому нашему предложению или выступают против него лишь потому, что имя ему — КАРМА вместо Иеговы; а также потому, что это учение исходит из арийской философии — самой глубокой и мудрой из всех философий мира, — а не из семитского лукавства и интеллектуального жонглирования, превратившего астрономический символ в "единого живого Бога Богов". "Нам не нужно безличное Божество", — говорят они нам, — "негативный символ, такой как Не-Бытие, недоступен и непонятен для Бытия". Совершенно верно. "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" [От Иоанна, 1:5]. Поэтому они и будут многословно рассуждать о своих бессмертных душах, и, исходя из того же самого принципа, согласно которому они называют личного Бога бесконечным и делают его исполинским мужчиной, они будут считать человеческий фантом — "духом" полковника Цицеро Трикла, или "духом" миссис Аманды Джеллибэг,¹ со смутной идеей о том, что оба они, по крайней мере, вечны.

________

1 "Treacle" в переводе с английского означает патока, "Jelly-bag" — марлевый мешочек для процеживания желе. — Прим. редактора.

Бесполезно, вследствие этого, пытаться и убедить таких людей. Если они не могут или не хотят получить пусть даже самое общее представление о том, что содержится в термине карма, как же они смогут понять тонкие различия в доктрине реинкарнации, хотя, как показал наш преподобный брат, жрец Йалу Найду из Хайдарабада, карма и реинкарнация является, "в действительности, азбукой Религии Мудрости". Эта мысль совершенно ясным образом выражена им в январском номере "Теософиста": "Карма — это общая сумма наших действий, как в настоящей жизни, так и в прошлых рождениях". Утверждая, что карма бывает трех видов, он продолжает:

Санчита карма включает в себя человеческие заслуги и недостатки, накопленные в предыдущей жизни и во всех остальных прошлых рождениях. Та часть санчита кармы, которая предназначена влиять на человеческую жизнь ... в данном воплощении, называется прарабдха. Третий вид кармы — это результат заслуг или недостатков действий, совершенных в данной жизни. Агами распространяется на все ваши слова, мысли и поступки. То, что вы думаете, говорите, делаете, а также все те следствия, которые возникают из-за ваших мыслей, слов и поступков в вас и тех людях, на кого они воздействуют, попадают в категорию данной кармы, которая, несомненно, окажет влияние на баланс добра и зла в вашей жизни в вашем будущем развитии [или воплощении].¹

________

1 "Теософист", том X, январь 1889 г., с. 235. — Прим. редактора.

Таким образом, карма — это просто действие, цепь причин и следствий. То, что соединяет каждое следствие с его непосредственной причиной; то, что невидимо и столь же безошибочно руководит этими следствиями, чтобы они избрали для своей деятельности надлежащего субъекта в надлежащем месте, — все это мы называем законом кармы. Что же это такое? Не вернее ли будет назвать его рукой провидения? Это недопустимо, особенно в христианских странах, поскольку этот термин был связан здесь с предвидением и личным замыслом личного бога, и теологически интерпретировался как таковой; и в действующих законах кармы — абсолютной Справедливости, — основанных на Универсальной Гармонии, не существует ни предвидения, ни желания; и кроме того, именно наши собственные действия, мысли и поступки управляют этим законом, а вовсе не он управляет ими. "Что посеет человек, то и пожнет" [Послание к Галатам, 6:7]. Лишь совершенно нефилософская и нелогичная теология может говорить одновременно и о свободной воле, и о милости или проклятии, предопределенных для каждого человека от (?) вечности, как будто вечность может иметь какое-то начало, чтобы отправляться от! Но этот вопрос завел бы нас слишком далеко в метафизические изыскания. Достаточно сказать, что карма ведет нас к перерождению, и что это перерождение порождает новую карму, освобождаясь от старой, санчита кармы. Обе они неразрывно связаны друг с другом, одна из них заключена в другой. Давайте освободимся от кармы, если хотим избавиться от всех страданий перерождений, или — РЕИНКАРНАЦИИ.

Чтобы показать, как вера в реинкарнацию нашла себе почву даже среди не отличающихся особой интуицией западных авторов, мы приведем здесь следующие выдержки из одного англо-индийского ежедневного издания.

МЕТЕМПСИХОЗ

________

1 Обширная статья, опубликованная в аллахабадском "Pioneer". — Прим. редактора.

...В одной претенциозной миссионерской публикации была предпринята попытка всерьез опровергнуть теорию "переселения душ", которая показывает, что неспособность к метафизическим изысканиям и невежество в области психологии обрекает на неудачу всякого, кто примется за такую задачу... Аргументы, выдвигаемые в этой статье, заслуживают того, чтобы рассмотреть их один за другим.

"Во-первых, метемпсихоз пренебрегает свидетельством памяти... Так случилось, что психологи начиная с Платона привлекали внимание к привычным ментальным феноменам, в которых люди, впервые в своей жизни попавшие в специфические обстоятельства, внезапно были поражены осознанием того, что уже испытывали такое же переживание раньше... Здесь нет никакого противоречия с высшим философским учением, или с нравственными уроками или подлинным переживанием Христа; у самого Христа, даже в зрелом возрасте, случались помрачения памяти, когда он, попадая в сложные физические условия, на время полностью забывал свое состояние до воплощения... — почему не допустить, что любой другой человек, не наделенный божественной сущностью, может забывать на более или менее продолжительные периоды времени свое состояние пред-существования, если оно у него было?.. Теологи приписывают незрелости разума то видимое отсутствие сознания у младенцев, в котором более острая интуиция может различить неизбежную пропасть между разными состояниями человеческого сознания...

Второй аргумент заключается в том, что теория метемпсихоза содержит клевету на божественную справедливость. Мнимая вера индусов в то, что страдание в одном состоянии бытия искупает грех в другом, которая, в сущности, не является несправедливой и ни на йоту не менее нравственна, чем догма об унаследованном и приобретенном грехе, может быть обоснованной, а может не быть таковой; однако первый же вопрос, который возникает — разве искупление, совершенное Христом, несовместимо с трансмиграцией?.. Каким мыслимым образом может теория о том, что человек является падшим духом или возвысившимся животным, или и тем, и другим, противоречить тому, что Христос на самом деле сказал?..

Третий аргумент состоит в том, что метемпсихоз противоречит любой здравой психологии. Девять десятых религиозных проповедников, многословно рассуждающих именно таким образом ... испытали бы большие затруднения, пытаясь объяснить, каким образом многие высшие человеческие обязанности согласовываются между их собственными психическими и духовными природами; а также, что происходит с единством индивидуальной ответственности перед лицом такого трехстороннего распределения.

Четвертый аргумент против трансмиграции состоит в том, что это противоречит здравой этике. Все, чего может требовать система со здравой этикой, — это, конечно, чтобы личная ответственность касалась любого разумного проявления индивидуальной воли... Каждый разумный человек должен осознавать возрастание собственного нравственного сознания, благодаря которому преодолевается пропасть между его прошлым и настоящим: если его индивидуальность сохраняется для его собственной идентификации, он осознает разные уровни в своей нравственной природе, к которым относятся различные степени ответственности.

Каким же образом может выступать этот факт против здравой этики?

Пятое возражение против метемпсихоза состоит в том, что он не соответствует научным данным... Но что здесь противоречит в науке этой идее, если ее можно подтвердить на примере естественного отбора, согласно которому, если вообще существует какая-либо душа, то индивидуальная душа низшего организма может перейти поэтапно в высшие организмы?"

_____________________

ПАМЯТЬ ПРИ УМИРАНИИ

В одном очень старом письме Учителя,¹ написанном много лет назад члену Теософского общества, мы находим такие наводящие на размышление элементы ментального состояния умирающего человека:

"В последний момент вся жизнь целиком отражается в нашем сознании и всплывает из всех забытых закоулков и уголков, картина за картиной, одно событие за другим. Умирающий мозг встряхивает память сильным толчком, и память правдиво восстанавливает каждое впечатление, запечатленное в ней во время активной работы мозга. То впечатление и мысль, которые были самыми сильными, естественно становятся наиболее живыми и, можно сказать, переживают все остальные, которые исчезают навсегда, но вновь появляются в девакхане. Никто не умирает в состоянии умопомрачения или бессознательности, как утверждают некоторые физиологи. Даже сумасшедший или человек в припадке белой горячки имеют вспышку полной просветленности в момент смерти, хотя они и не могут сказать об этом тем, кто находится рядом. Часто кажется, что человек мертв. Но после прекращения пульса, в период между последним ударом сердца и моментом, когда последняя капля животного тепла покидает сердце, мозг думает и эго живет, и в эти несколько коротких секунд вся жизнь человека проходит перед ним. Говорите шепотом, те, кто стоит у постели умирающего и находится в молчаливом присутствии Смерти. Особенно надо хранить спокойствие сразу после того, как Смерть положила на тело свою холодную руку. Говорите шепотом, повторяю я, иначе вы нарушите спокойное течение мысли и воспрепятствуете тому, чтобы Прошлое оставило свое отражение на покрывале Будущего..."

________

1 Имеется в виду письмо Кут Хуми, полученное А. П. Синнеттом в Симле осенью 1882 г. Это письмо явилось ответом на вопросы, заданные Синнеттом в своем письме Учителю. Оба эти письма (88 α и б) можно найти в полном объеме в сборнике "Письма махатм". — Прим. редактора.

Против этого утверждения неоднократно энергично выступали материалисты; было заявлено, что биология и (научная) психология — обе они против этой идеи; и хотя психология не имеет убедительных данных подняться до этой гипотезы, биология отрицает саму идею как пустой "предрассудок". Тем не менее, даже биология подвержена прогрессу, и вот что мы можем извлечь из ее последних достижений. Д-р Ферре сообщил недавно Биологическому обществу в Париже очень интересное наблюдение о ментальном состоянии умирающего человека, которое удивительным образом подтверждает вышеприведенную точку зрения. Поскольку речь идет о таком специфическом явлении, как воспоминание о жизни и внезапном появлении на чистых стенках памяти "картины за картиной", возникающих из "уголков и закоулков", долгое время находившихся в забвении, д-р Ферре специально привлекает внимание к этому явлению.

Достаточно отметить лишь два из довольно большого количества примеров, приведенных этим ученым в его "Докладе", чтобы показать, как корректны в научном отношении учения, которые мы получаем от наших восточных Учителей.

Первый пример — это умирающий от чахотки человек, болезнь которого развилась вследствие поражения спинного мозга. Сознание уже покинуло его, когда, возвращенный к жизни двумя последовательными инъекциями эфира, больной слегка поднял голову и начал быстро говорить по-фламандски, на языке, которого не понимали ни окружающие его, ни он сам. Получив карандаш и кусок белой бумаги, он с большой скоростью написал несколько строк на этом языке — притом довольно грамотно, как это было установлено позже, — а затем упал навзничь и умер. После перевода оказалось, что написанное им относится к очень прозаическому событию. Он писал, что внезапно вспомнил о том, что он должен какому-то человеку 15 франков с 1868 года (то есть более 20 лет) и хотел бы, чтобы эти деньги были заплачены.

Но почему он написал свое последнее желание на фламандском? Родиной покойного был Антверпен, но он покинул эту страну в младенчестве, не зная этого языка, и провел всю свою жизнь в Париже, умея говорить и писать только по-французски. Очевидно, его возвратившееся сознание, эта последняя вспышка памяти, которая представила перед ним всю его жизнь, как в ретроспективной панораме, и даже столь пустяковый факт, как то, что он одолжил у своего друга 20 лет назад 15 франков, — все это появилось не из одного физического ума, а скорее из его духовной памяти, из высшего эго (манаса перерождающейся личности). Тот факт, что он писал и говорил по-фламандски, то есть на языке, который он мог слышать лишь в те времена, когда сам еще не мог говорить, является еще одним доказательством. ЭГО обладает полным всеведением по своей бессмертной природе. Ибо все это в действительности не более чем "последняя степень и как бы тень существования", как Равесон, член Французского Института, говорит нам.

Теперь о втором случае.

Другой больной, умирая от туберкулеза легких, сходным образом приведенный в чувство инъекцией эфира, повернул голову по направлению к своей жене и быстро сказал ей: "Ты не сможешь теперь найти эту булавку; весь пол был заменен с тех пор". Это было связано с потерей булавки для шарфа восемнадцать лет назад, фактом столь ничтожным, что он был почти полностью забыт, но, тем не менее, ему удалось ожить в последней мысли умирающего человека, выразившего словами то, что он увидел, после чего он внезапно замолчал и его дыхание оборвалось. Таким образом, любое из тысячи мелких ежедневных событий и происшествий, случившихся в течение жизни, могут возникнуть в мерцающем сознании в наивысший момент его распада. Долгая жизнь, прожитая, по-видимому, еще раз за одно краткое мгновение!

Можно упомянуть третий случай, еще лучше подтверждающий то утверждение оккультизма, которое приписывает все такие воспоминания мысленной силе индивидуума, а не личного (низшего) эго. Молодая девушка, которая ходила во сне вплоть до своего двадцатидвухлетия, во время сомнамбулического сна занималась разнообразной домашней работой, о чем она совершенно не помнила после пробуждения.

Среди других психических импульсов, которые проявлялись только во время сна, была одна скрытая тенденция, совершенно не свойственная ей в бодрствующем состоянии. Во время бодрствования она была открытой и чистосердечной, и мало заботилась о том, что ей принадлежит; но в сомнамбулическом состоянии она могла брать предметы, принадлежащие ей или просто находящиеся около нее, и прятать их с большим мастерством. Поскольку эта привычка была хорошо известна ее друзьям и родственникам, и двум сиделкам, следившим за ее действиями во время ночных прогулок в течение многих лет, то ничего не пропадало или легко могло быть возвращено на положенное место. Но однажды в душную ночь сиделка заснула; девушка встала и отправилась в кабинет отца. Ее отец, знаменитый нотариус, работал этой ночью допоздна. Сомнамбула вошла в тот момент, когда отец ненадолго вышел из комнаты; она не спеша завладела завещанием, лежавшим на столе, а также суммой в несколько тысяч фунтов в бонах и банкнотах. Затем она спрятала их внутри двух фальшивых колонн, установленных в библиотеке наряду с настоящими, прокралась из кабинета прежде, чем вернулся ее отец, и добралась до своей комнаты и кровати, не разбудив сиделку, все еще спавшую в кресле.

В результате, поскольку сиделка решительно отрицала, что ее молодая хозяйка покидала комнату, подозрение с нее было снято, а деньги так и пропали. Однако потеря завещания повлекла за собой судебный процесс, который почти полностью разорил ее отца и совершенно разрушил его репутацию, так что семья попала в очень бедственное положение. Через девять лет девушка, которая в предшествующие семь лет уже не была сомнамбулой, заболела чахоткой и, в конце концов, умерла от нее. На смертном одре покрывало, висящее перед ее физической памятью, поднялось, пробудилась ее божественная интуиция; картины ее жизни стремительно пронеслись перед ее внутренним взором, и среди прочих она увидела сцену своего сомнамбулического воровства. Внезапно она пробудилась от летаргического сна, в котором пребывала несколько часов, на ее лице появились следы ужасного переживания, и она закричала: "Ох! Что же я наделала?.. Ведь это я взяла завещание и деньги... Поищите в фальшивых колоннах в библиотеке, я..." Она не закончила своей фразы, потому что ее собственные эмоции убили ее. Но, тем не менее, провели поиски, и было найдено завещание и деньги внутри дубовых колонн, как она и сказала. Однако этот случай оказался весьма странным потому, что колонны были столь высоки, что, даже встав на стул и имея в своем распоряжении больше времени, чем несколько минут, сомнамбула не смогла бы дотянуться до пустых колонн и бросить вещи в них. Однако можно отметить, что люди в экстатическом и конвульсивном состоянии (см. "Convulsionnaires de St. Medard et de Morizíne"), видимо, могут с необычайной легкостью взбираться на глухие стены и даже перепрыгивать через вершины деревьев.

Если мы примем эти факты, то не вынуждают ли они поверить в то, что сомнамбула обладает своего рода интеллектом и памятью в их грубом проявлении на физическом уровне бодрствующего низшего эго; и что эта сомнамбула заявляет о себе in articulo mortis [на смертном одре, лат.], когда тело и физические чувства личности перестают функционировать и ум, перед тем как полностью улетучиться, перебирает в сознании вереницу психических, а затем и духовных переживаний? А почему бы нет? Даже материалистическая наука начинает признавать в психологии многие факты, которые не могли быть приняты двадцать лет назад. "Истинное существование — жизнь, по сравнению с которой всякая другая жизнь лишь бледный набросок или эскиз, — это существование души", — говорит Равесон. О том, что обычные люди называют "душой", мы говорим как о "перерождающемся эго". "Быть — значит жить, а жить — значит хотеть и думать", — говорит один французский ученый.¹ Но, если физический мозг действительно является более ограниченным, чем область, в которой возникают мгновенные вспышки неограниченной и бесконечной мысли, можно сказать, что ни воля, ни мысль не могут быть созданы внутри него, и непроходимая пропасть между материей и сознанием признается даже в соответствии с материалистической наукой Тиндалем и многими другими. Факт заключается в том, что человеческий мозг является просто каналом между двумя планами — психо-спиритуальным и материальным, — по этому каналу просачивается каждая абстрактная и метафизическая идея от манасического до более низкого человеческого сознания. Поэтому идеи о бесконечном и абсолютном не находятся, и не могут находиться, внутри нашего мозга. Они могут правдиво отражаться лишь нашим духовным сознанием, и оттуда в ослабленном виде проецируются на плоскости нашего восприятия на этом плане. Так, хотя из нашей памяти часто исчезают даже очень важные события, никакой даже самый никчемный поступок в нашей жизни не может исчезнуть из памяти "души", поскольку для нее это не ПАМЯТЬ, но постоянно присутствующая реальность на этом плане, который находится вне наших представлений о пространстве и времени. "Человек есть мерило всех вещей", — сказал Аристотель; и конечно он не имел в виду человека, состоящего из мяса, костей и мускулов!

Наилучшим образом из всех глубоких мыслителей эту идею выразил Эдгар Кине, автор "La Création".²Говоря о человеке, полном чувств и мыслей, которые он либо вообще не осознает, либо ощущает как туманные и смутные впечатления, он показывает, что человек реализует лишь малую часть своего духовного существа. "Мысли, которые мы создаем, но не можем определить и сформулировать, изгоняясь, находят убежище в самой глубине нашего существа"... Постоянно преследуемые нашей волей, "они отступают перед ней все дальше и глубже — кто знает, куда — в самые фибры души, где они сохраняют свою власть и влияют на нас так, что мы этого не замечаем..."

________

1 "Rapport sur la Philosophie en France au XIX-me Siècle".

2 "Творение", том II, стр. 377-378. — Прим. редактора.

Да, они становятся невоспринимаемыми и недостижимыми для нас, так же как колебания звука и света, выходящие за пределы нашего восприятия. Невидимые и неуловимые, они, тем не менее, работают, и таким образом лежат в основе наших будущих действий и мыслей, приобретая власть над нами, хотя мы, возможно, никогда не думаем о них и часто игнорируем само их наличие. Нигде Кине, виднейший естествоиспытатель, не кажется более правым в своих наблюдениях, чем тогда, когда он говорит о тайнах, которыми мы все окружены:

"Тайнами не земли или неба, а тайнами, содержащимися внутри наших костей, в клетках нашего мозга, в наших нервах и волокнах. Нет никакой нужды в том", — говорит он, — "чтобы в поисках неведомого забираться в мир звезд, поскольку именно здесь, около нас и в нас самих, есть столько недостижимого... Как наша земля состоит большей частью из невоспринимаемых сущностей, которые в действительности и образуют ее континенты, так же и человек".

Истинно так; хотя человек является пучком темных, им самим неосознаваемых, ощущений, неопределенных чувств и неправильно понятых эмоций, забытых воспоминаний и знания, которое становится на поверхности этого плана — неведением. Все же, хотя физическая память у здорового человека часто затемнена, и более сильные воспоминания вытесняют более слабые, в момент великого изменения, которое человек называет смертью, то, что мы называем "памятью", по-видимому, возвращается к нам во всей своей силе и свежести.

Не может ли это быть связано просто с вышеупомянутым фактом, что, по крайней мере, на несколько секунд обе наши памяти (а скорее, два состояния сознания, высшее и низшее) соединяются вместе и образуют, таким образом, одно, и что умирающий человек оказывается на плане, где нет ни прошлого, ни будущего, но лишь одно настоящее? Память, как известно, сильнее всего проявляется в отношении наиболее ранних ассоциаций, возникающих тогда, когда будущий человек является всего лишь ребенком, и в нем больше души, чем тела; и если память — это часть нашей души, тогда она необходимым образом должна быть вечной, как сказал где-то Теккерей. Ученые отрицают это; мы, теософы, утверждаем, что это так. Они обосновывают свои взгляды лишь отрицательными доказательствами; мы же, напротив, имеем в нашу поддержку многочисленные факты подобного рода, как те, что содержались в трех вышеизложенных случаях. Звенья цепи причин и следствий, связанных с разумом, являются terra incognita [неизвестной землей, лат.] и останутся таковой навсегда для материалистов. Ибо если они уже приобрели глубокое убеждение в том, что, как говорит Поп:

"До времени забытые в бесконечных закоулках мозга Звенья наших мыслей сплетаются в единую невидимую цепь..."

— и все еще неспособны обнаружить эти цепи, то как же они могут надеяться раскрыть тайны высшего, духовного разума!

_____________________

ЕСТЬ ЛИ ДУША У ЖИВОТНЫХ?

I

Постоянно насыщаемая кровью, вся земля —
это всего лишь огромный алтарь,
на котором должно приноситься в жертву,
беспрестанно и бесконечно, все, что живет...

Граф Жозеф де Местр, "Петербургские вечера...", I-II, 35, 1821

Много есть "устарелых религиозных предрассудков" Востока, которые западные народы часто и неразумно осмеивают; но ни над чем не смеялись столь много и ничто не подвергалось такому полному пренебрежению, как уважение восточных народов к жизни животных. Любители мяса не могут симпатизировать тем, кто абсолютно отказывается от него. Мы, европейцы, представляем собой нацию цивилизованных варваров, и между нами и нашими предками, жившими в пещерах, которые высасывали кровь и костный мозг из невареных костей, лежит всего лишь несколько тысячелетий. Таким образом, вполне естественно, что те, кто столь мало ценит человеческую жизнь во время частых и несправедливых войн, не обращают никакого внимания на смертельную агонию животных и на ежедневное принесение в жертву миллионов невинных безобидных жизней; ибо мы слишком большие эпикурейцы, чтобы поглощать жаркое из тигров или крокодиловые котлеты, но желаем есть нежных ягнят и фазанов с золотыми перьями. Все это — единственное, чего следует ожидать в нашу эру крупповских пушек и научных вивисекторов. И совсем не удивительно, что дерзкий европеец будет смеяться над мягким индусом, который содрогается при одной только мысли об убийстве коровы, или же откажется симпатизировать буддисту или джайну, которые уважают жизнь любого чувствующего существа, от слона до комара.

Но если мясная пища становится жизненной необходимостью — "довод тиранов!" — среди западных народов; если в каждом большом городе, пригороде и деревне цивилизованного мира ежедневно должно погибать множество жертв в храмах, посвященных тому божеству, которое отрицал св. Павел и которому поклоняются люди, "чьим Богом является их желудок", — если всего этого и многого другого нельзя избегнуть в наш "век Железа", то кто же будет настаивать на том же "оправдании" в случае спортивной охоты? Рыбная ловля и охота — наиболее привлекательные "удовольствия" цивилизованной жизни — конечно являются наиболее предосудительными с точки зрения оккультной философии, и наиболее греховными в глазах последователей тех религиозных систем, которые имеют прямое отношение к эзотерической доктрине, то есть индуизма и буддизма. Есть ли какое-либо основание у приверженцев этих двух старейших в мире религий рассматривать представителей животного мира — от огромного четвероногого до бесконечно малого насекомого — как своих "младших братьев", сколь смехотворной ни казалась бы эта идея европейцу? Этот вопрос и будет подробно рассмотрен далее.

Сколь бы преувеличенным ни казалось это мнение, тем не менее ясно, что лишь немногие из нас способны без содрогания вообразить те сцены, которые каждое утро происходят на бесчисленных бойнях так называемого цивилизованного мира, или даже те сцены, которые ежедневно разыгрываются во время "охотничьего сезона". Первый солнечный луч еще не пробудил спящую природу, когда со всех сторон света приготовляются мириады гекатомб, чтобы приветствовать восходящее светило. Никогда языческий Молох не радовался таким крикам агонии своих жертв, как жалостные вопли, которые во всех христианских странах звучат каждый день с утра до вечера, подобно долгому гимну страдающей природы. В древней Спарте — чьи суровые граждане вряд ли были чувствительны к деликатным проявлениям человеческого сердца — ребенка, обвиненного в том, что он мучил животное для своего удовольствия, подвергали смерти, как того, чья природа до такой степени испорчена, что ему нельзя позволить жить. Однако в цивилизованной Европе, быстро прогрессирующей во всем, кроме христианских добродетелей, "сила" до сих пор остается синонимом "правоты". Абсолютно бесполезная грубая практика убийства с чисто спортивной целью бесчисленного количества птиц и зверей нигде не сопровождается большей горячностью, чем в протестантской Англии, где милосердное учение Христа вряд ли сделало человеческие сердца более мягкими, чем во времена Нимврода, "великого охотника перед Богом". Христианская этика столь же легко перешла к парадоксальным силлогизмам, как и этика "язычников". Один спортсмен однажды сказал автору, что поскольку "ни один воробей не упадет на землю без воли Отца", тот, кто убивает ради спорта, скажем, сотню воробьев, сотню раз действует по воле своего Отца!

Жалкий жребий для бедных животных, превращенный рукой человека в неумолимую неизбежность. Разумная душа человеческого существа рождается, по-видимому, для того, чтобы стать убийцей неразумной души животного — в полном смысле этого слова, так как христианская доктрина учит, что душа животного умирает вместе с его телом. Не может ли легенда о Каине и Авеле иметь двойной смысл? Взглянем еще на одно бесчестье нашего культурного века — научные бойни, называемые "комнатами для вивисекции". Войдем в одно из таких помещении в Париже и посмотрим на Поля Берта или кого-либо другого из тех людей — которых так справедливо называют "учеными мясниками института" — за их ужасной работой. Я могу привести убедительное описание, сделанное очевидцем, который тщательно изучал modus operandi [способ действия] таких "экзекуторов", хорошо известным французским писателям:

Вивисекция, — говорит он, — это специальность, в которой пытка, научно используемая нашими палачами-академиками, применяется в течение дней, недель и даже месяцев к жилам и мышцам одной и той же жертвы. Он (мучитель) использует любой вид оружия, проводит свой анализ перед безжалостной аудиторией, каждое утро распределяет свою задачу сразу между десятью учениками, один из которых работает с глазом, другой — с ногой, третий — с головным мозгом, четвертый — с костным мозгом; и их неопытным рукам удается тем не менее к ночи, после тяжелой дневной работы, обнаружить целостность живого трупа, который им приказали расчленить, и вечером его тщательно убирают в погреб для того, чтобы с раннего утра с ним снова можно было работать, если в жертве сохранится, конечно, хотя бы капля жизни и чувствительности. 'Мы знаем, что сторонники закона защиты животных пытались протестовать против этой мерзости; но Париж показал себя более безжалостным, чем Лондон и Глазго.¹

И все же эти джентльмены хвастаются тем, какую великую цель они преследуют, и какие огромные тайны открываются с их помощью.

Ужас и ложь! — восклицает тот же автор. — Относительно таких тайн (за исключением того, что касается локализации способностей и движений в головном мозгу) мы знаем лишь об одной тайне, которая принадлежит им по праву: тайна увековеченного мучения, по сравнению с которым ужасный естественный закон аутофагии [взаимного поедания], ужасы войны, жертвы спортивной охоты, страдания животного под ножом мясника, — все это ничто! Слава нашим людям науки! Они превзошли все известные формы мучений и останутся навсегда, без какого-либо соперничества, королями искусственного страдания и отчаяния!²

________

1 "De la Resurrection et du Miracle" Э. де Мирвиля.

2 Там же.

Обычное оправдание убийства и даже легального мучения животных — такого как вивисекция, — это один-два стиха из Библии и их плохо усвоенный смысл, искаженный так называемой схоластикой, представленной Фомой Аквинским. Даже де Мирвиль, этот горячий защитник прав церкви, называет такие тексты "наполненные библейской терпимостью, навязанными, как и многое другое, Богом после потопа и вызванными упадком нашей силы". Как бы то ни было, такие тексты откровенно противоречат другим текстам той же Библии. Человек, который ест мясо, спортсмен и даже вивисектор (если последний верит в творение и Библию), — все они обычно цитируют для своего оправдания тот стих из Бытия, где Бог дает дуальному Адаму власть "над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всякими животными, пресмыкающимися по земле" (Бытие, I, 28), и таким образом, как это понимает христианин, он дает ему власть над жизнью и смертью каждого животного на земном шаре. Более философичные брахман и буддист могли бы ответить на это: "Это не так. Эволюция начинает лепить будущие человечества внутри самых низших ступеней бытия. Поэтому, убивая животное или даже насекомое, мы останавливаем прогресс единого целого по направлению к его конечной цели в природе — ЧЕЛОВЕКУ"; и на это изучающий оккультную философию может сказать "Аминь", добавляя, что это не только задерживает эволюцию единого целого, но и мешает тому, чтобы возникла последующая, более совершенная человеческая раса.

Кто из оппонентов прав, кто из них более логичен? Ответ зависит, конечно, прежде всего от личных верований посредника, избранного для решения этого вопроса. Если он верит в (так называемое) творение, то в ответ на простой вопрос: "Почему убийство человека должно рассматриваться как самый ужасный грех против Бога и природы, а убийство миллионов живых существ просто как спорт?" — он выдаст ответ: "Поскольку человек создан по образу Бога и смотрит вверх на своего Творца и место своего рождения — небеса (os homini sublime dedit), a взор животного направлен вниз, на место своего рождения — землю; ибо сказал Бог: "Да произведет земля душу живую по роду ея, скотов, и гадов, и зверей земных" (Бытие 1:24)". И кроме того, "поскольку человек имеет бессмертную душу, а немая тварь не обладает бессмертием, и после смерти не проживает даже малого времени".

На это неискушенный мыслитель мог бы ответить, что если Библия должна быть авторитетом для нас в этом деликатном вопросе, то в ней не в большей степени содержится доказательство того, что место рождения человека находится на небесах, чем то же в отношении земных тварей, — как раз наоборот: в Бытие мы находим, что если Бог создал "человека" и благословил "их" (Бытие 1:27-28), то он же создал "огромных рыб" и "благословил их" (21-22). Более того, "создал Господь Бог человека из праха земного" (2:7); и "прах" — это, конечно, размельченная земля? Соломон, король и проповедник, является общепризнанном авторитетом и мудрейшим из библейских мудрецов; и он высказывает ряд истин в Екклезиасте (гл. III), которые следует использовать до сих пор при любом обсуждении этого вопроса.

"Чтобы они [сыны человеческие] видели, что они сами по себе — животные" (стих 18) ... "участь сынов человеческих и участь животных — участь одна ... и нет у человека преимущества перед скотом" (стих 19) ... "Все идет в одно место: все произошло из праха, и все возвратится в прах" (стих 20). "Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?" (стих 21).

Воистину, "кто знает"! Во всяком случае, не наука и не "божественная школа".

Если бы целью этих строк была проповедь вегетарианства на основании авторитета Библии или Вед, то это было бы очень легкой задачей. Ибо, если это верно, что Бог дал дуальному Адаму — "мужчине и женщине" главы I Бытия, — (который имел мало общего с нашим "предком-подкаблучником" из главы 2) "власть над всяким живым существом", однако нигде мы не найдем, чтобы "Господь Бог" повелел Адаму, или кому-либо другому, поедать живые творения или убивать их из спортивного интереса. Как раз наоборот. Ибо указывая на растительное царство и "плод древесный, сеющий семя", Бог говорит совершенно ясно: "вам [людям] сие будет в пищу" (1:29).

Первые христиане столь ревностно воспринимали эту истину, что в течение первых веков нашей эры они никогда не ели мяса. В "Octavio" Тертуллиан пишет Минуцию Феликсу: "нам не позволено ни быть свидетелями, ни даже слушать рассказы об убийстве, мы — христиане, и отказываемся пробовать пищу, к которой могла быть примешана кровь животного".

Автор этих строк не проповедует вегетарианство, просто защищая "права животных", но пытается показать ошибочность непризнания таких прав, опираясь на авторитет Библии. Кроме того, спорить с теми, кто рассуждает исходя из целого ряда ошибочных интерпретаций, было бы совершенно бесполезно. Тот, кто отрицает учение об эволюции, всегда будет идти по дороге, вымощенной препятствиями; поэтому мы никогда не согласимся с тем, что это в большей степени согласуется с фактами и логикой, чем рассмотрение физического человека просто как сознательный образец животного, а духовное эго, которое информирует его, — как принцип, находящийся на полпути между душой животного и божеством. Было бы бесполезно говорить ему, что если он не примет не только те стихи, которые он цитирует в качестве своего доказательства, но и Библию в целом в свете эзотерической философии, которая примиряет целый ряд противоположностей и положений, кажущихся абсурдными в ней, он никогда не получит ключ к истине, ибо он не поверит ей. Библия, в целом, изобилует милосердием к людям и добротой и любовью к животным. Оригинальный еврейский текст главы 24 книги Левит переполнен этим. Вместо стихов 17 и 18, так переведенных в Библии: "Кто убьет скотину, должен заплатить за нее, скотину за скотину" в оригинальном тексте говорится: "жизнь за жизнь", или, скорее, "душу за душу", нефеш такхат нефеш.¹ И если суровость закона не доходила до такой меры, как убийство (как в Спарте, человеческая "душа" за "душу" скота), все же, хотя он и заменял убитую душу душой живущего существа, на виновного налагалось тяжелое добавочное наказание.

________

1 Сравните, также, переводы этих же стихов в Вульгате и текстах Лютера и де Ветте.

Но это еще не все. В Исходе покой праздного дня распространялся на скот и других животных:

"День седьмой — суббота ... не делай в оный никакого дела ни ты, ни ... скот твой" (20:10); и праздный год "...в седьмой [год] оставляй ее [землю] лежать в покое ... чтобы отдохнул вол твой и осел твой" (23:10,12),

— эта заповедь, если она что-либо означает, показывает, что даже животные не были исключены древними евреями из участия в поклонении их божеству, и что это участие во многих случаях происходило наравне с самим человеком. Многие вопросы происходят из непонимания, что "душа", нефеш, совершенно отлична от "духа", руах. И все же ясно утверждается, что "Бог вдохнул в ноздри (человека) дыхание жизни и человек стал живой душой", нефеш, не в большей и не в меньшей степени, чем животное, ибо душа животного также называется нефеш. И только благодаря развитию душа становится духом, и оба они являются ступенями, более низкой и более высокой, одной и той же лестницы, основа которой — Универсальная Душа, или дух.

Это утверждение испугает тех добрых мужчин и женщин, которые, хотя многие из них и могут любить своих кошек и собак, все же слишком привержены учениям своих уважаемых церквей, всегда признающих его ересью. "Неразумная душа собаки или лягушки божественна и бессмертна так же, как и наши собственные души?" — безусловно, воскликнут они, но именно так и обстоит дело. И сказал так не скромный автор сей статьи, но такой авторитет для всех добрых христиан, как король проповедников — св. Павел. Наши оппоненты, которые с таким негодованием отказываются выслушивать аргументы современной или эзотерической науки, все же могли бы с большей доброжелательностью прислушаться к тому, что сказали по этому вопросу их собственные святые и апостолы; кроме того, правильная интерпретация их слов должна быть дана не теософами и не их оппонентами, но тем, кто был столь же добрым и набожным христианином, таким как, например, другой святой — Иоанн Златоуст, тот, кто объяснил и прокомментировал послания Павла, и кто пользуется высшим уважением у богословов обеих церквей, римско-католической и протестантской. Христиане уже обнаружили, что экспериментальная наука не на их стороне; они могли бы быть еще в большей степени неприятно удивлены, обнаружив, что никакой индус не мог бы защищать жизнь животных серьезнее, чем это делает св. Павел в послании к римлянам. Индус, по существу, призывает к милосердию к бессловесному животному только исходя из доктрины о перевоплощении и, следовательно, из сходства принципа, или элемента, который одушевляет и человека, и животное. Св. Павел идет дальше: он показывает животное надеющимся и живущим в ожидании такого же "освобождения от оков разложения", как и любой добрый христианин. Это ясное выражение великого апостола и философа будет цитироваться в дальнейшем, и будет показано его истинное значение.

Тот факт, что столь многие толкователи — отцы церкви и средневековые схоластики — пытались обойти истинное значение слов св. Павла — это доказательство, направленное не против их внутренней интуиции, но скорее против уверенности теологов, чья непоследовательность и будет показана в этом разделе. Но некоторые люди до конца поддерживают их предположения, какими бы ошибочными они ни были. Другие, осознав свою ранее допущенную ошибку, как Корнелий Лапид, приносят бедным животным amende honorable [публичное извинение]. Рассуждая о той области, которая отведена природой животным в великой драме жизни, он говорит: "Цель всех творений — это служба человеку. Следовательно, вместе с ним (своим хозяином), они ожидают своего воскресения" — cum homine renovationem suam expectant.¹"Служение" человеку, конечно, не может означать пытки, убийства, бессмысленные расстрелы и другого рода злодеяния; в то же время совершенно не нужно объяснять слово "воскресение". Христиане понимают под ним телесное воскресение после второго пришествия Христа; и ограничивают его людьми, исключая животных. Изучающие Тайную Доктрину объясняют его как последующее воскресение и усовершенствование форм на шкале объективного и субъективного бытия, и в течение длинной серии эволюционных трансформаций от животного к человеку и выше...

________

1 Commen. Apocal., гл. V, 137.

Это положение, конечно, будет снова с негодованием отвергнуто христианами. Нам будут говорить, что это совсем не то, что объясняет им Библия, и что это утверждение никогда не будет иметь смысла. Бесполезно настаивать на этом. Много было повлекших горькие последствия ошибочных интерпретаций того, что люди приветствовали как "Слово Божье". Предложение "проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих" (Бытие 9:25), породило столетия страданий и незаслуженных мучений несчастных рабов — негров. Именно духовенство Соединенных Штатов противостояло борьбе против рабства с Библией в руках. Однако доказано, что рабство всегда было причиной упадка любой страны; и даже гордый Рим пал, поскольку "большинство в древнем мире составляли рабы", — как справедливо отмечает Геер. Но во все времена даже лучшие и наиболее образованные христиане были столь сильно пропитаны множеством ошибочных толкований Библии, что даже один из их величайших поэтов, защищая право человека на свободу, лишает бедных животных такого права.

Бог дал нам власть над царствием природы: Животные На суше, рыбы в море и птицы в небе Служить нам будут вечно по воле высшей;

Но власть над человеком человеку Он не дал,
За собой оставив право карать и миловать,
И кроме Бога над нами быть не может никого.

— говорит Мильтон.

Но, подобно убийству, ошибка "всплывет", и неизбежно обнаружится несоответствие, независимо от того, говорят ли ошибочные заключения за или против относительно этого заранее осужденного вопроса. Оппоненты восточного филозоизма дают своим критикам сильное оружие, опровергающее их аргументы посредством такого несовпадения между предпосылками и заключениями, между постулированными фактами и сделанными выводами.

Наша задача состоит в том, чтобы пролить луч света на этот исключительно серьезный и интересный предмет. Писатели католической церкви для того, чтобы подтвердить множество чудесных воскрешений животных, произведенных их святыми, сделали их предметом бесконечных дебатов. По мнению Боссюэ "душа в животных — это наиболее трудный и наиболее важный из всех философских вопросов".

Противостоя церковной доктрине о том, что животные, хотя и не являющиеся бездушными, не имеют в себе постоянной или бессмертной души, и что принцип, который оживляет их, умирает вместе с телом, — интересно понять, каким образом ученые и церковные богословы согласуют это утверждение с тем, что животные могут быть воскрешенными, и часто были воскрешены чудесным образом.

Будучи лишь слабой попыткой (ибо более полная потребовала бы написания многих томов), данный очерк имеет целью убедить людей, показывая непоследовательности схоластических и теологических интерпретаций Библии, в преступности отбирания жизни у животных, особенно со спортивными целями и ради вивисекции. Его цель состоит в том, чтобы, во всяком случае, показать, что как бы абсурдно не было мнение о том, что человек или животное могут быть воскрешены после того, как жизненный принцип навсегда покинул тело, такие воскрешения — если они действительно происходили — были бы не в большей степени невозможны в случае бессловесного животного, чем в случае человека; ибо или оба они наделены природой тем, что неопределенно называется нами "душой", или ни один ни другой не обладают ею.

II

Что за странное существо — человек! что за хаос, что за субъект всяческих противоречий! опытный судья всего сущего и в то же время слабый земной червь! величайшее хранилище и страж истины, и в то же время простое скопище неопределенностей! слава и скандал вселенной!

Блез Паскаль

Перейдем далее к тому, каковы взгляды христианской церкви на природу души в животном, и рассмотрим, каким образом она примиряет противоречия между воскрешением умершего животного и предположением, что его душа умирает вместе с ним, и опишем некоторые чудеса, связанные с животными. По-видимому, прежде чем будет нанесен последний и решительный удар по тому эгоистическому учению, которое стало столь отягощенным грубой и немилосердной практикой по отношению к бедным животным, читатель должен познакомиться с колебаниями самих отцов церкви в отношении правильной интерпретации слов, высказанных по этому вопросу апостолом Павлом.

Любопытно отметить, как карма двух из наиболее неутомимых защитников латинской церкви — Муссо и де Мирвиля, в работах которых содержатся записи о нескольких чудесных событиях — снабдила их оружием, используемым сейчас против их же искренних, но исключительно ошибочных взглядов.¹

________

1 Было бы справедливым отметить здесь, что де Мирвиль был первым, кто признал ошибку церкви в этом вопросе, и кто защищал жизнь животных, насколько он на это осмеливался.

Поскольку в будущем предстоит великая битва между "сотвористами", или христианами, а также всеми, верящими в особое творение и личного бога, и эволюционистами, или индусами, буддистами, всеми свободомыслящими и, наконец, большинством людей науки, то разумно было бы пересмотреть их позиции.

1). Христианский мир постулирует свое право на жизнь животных: во-первых, исходя из вышецитированных библейских текстов и более поздних схоластических интерпретаций этих текстов; и во-вторых, основываясь на предполагаемом отсутствии у животных чего-либо подобного божественной или человеческой душе. Человек переживает смерть, а животное — нет.

2). Восточные эволюционисты, исходящие в своих выводах из своих великих философских систем, считают греховным по отношению к деятельности природы убивать какое-либо живое существо по причинам, изложенным на предыдущих страницах.

3). Западные эволюционисты, вооруженные последними открытиями науки, не обращают внимания ни на христиан, ни на язычников. Некоторые ученые верят в эволюцию, другие — нет. Тем не менее все они соглашаются в одном: в том, что физическое точное исследование не дает оснований предполагать, что человек наделен бессмертной божественной душой в большей степени, чем собака.

Таким образом, тогда как азиатские эволюционисты ведут себя по отношению к животным в точном соответствии со своими научными и религиозными взглядами, ни церковь, ни материалистическая школа науки, не обнаруживают логики при практическом применении своих теорий. Первая из них поучает, что каждое живое существо специально создано Богом, так же как создается человеческий ребенок, и что от рождения до смерти оно находится под неустанной заботой мудрого и благого Провидения, и в то же время позволяет низшим творениям иметь лишь временную душу. Последняя, рассматривая и человека, и животное, как бездушный продукт до сих пор неоткрытых естественных сил, все же на практике создает пропасть между ними обоими. Человек науки, наиболее последовательный материалист, занимающийся вивисекцией на живом животном с полным бесстрастием, все же содрогнулся бы при мысли о том, чтобы нанести увечье (не говоря уже о том, чтобы замучить до смерти) своему собрату. Среди тех крупных материалистов, которые имели наклонность к религии, нельзя найти никого, кто показал бы себя последовательным и логичным в определении истинного, морального статуса животного и прав человека на него.

Далее следует привести ряд примеров для подтверждения выдвинутых обвинений. Обращаясь к серьезным и образованным умам, следует отметить, что взгляды разных авторитетов, цитируемых здесь, не являются незнакомыми читателю. Поэтому будет достаточно дать лишь короткие извлечения из некоторых выводов, к которым они пришли, начиная с представителей церкви.

Как уже отмечалось, церковь требует веры в чудеса, совершенными ее великими святыми. Среди различных чудес мы выберем сейчас лишь те, которые непосредственно относятся к нашему вопросу, то есть чудесные воскрешения умерших животных. Тот, кто наделяет человека бессмертной душой, независимой от тела, которое она одушевляет, легко может поверить, что посредством некоторого божественного чуда душа может быть вызвана и погружена обратно в то жилище, которое она оставляет, по-видимому, навсегда. Но как он может принять ту же возможность в случае животного, поскольку его вера учит его, что животное не имеет независимой души, так как она исчезает вместе с телом? В течение двухсот лет, начиная с Фомы Аквинского, церковь авторитетно учила, что душа животного умирает с его организмом. Что же тогда вызывается обратно в тело и оживляет его? Именно в этом самом месте схоластики включаются в решение проблемы и примиряют непримиримое.

Они начинают с того, что чудеса воскрешения животных многочисленны и так же хорошо документированы, как "воскрешение Господа нашего Иисуса Христа".¹ Болландисты приводят бесконечное число примеров такого рода. Отец Бьюрини, агиограф² 17 века, шутливо замечает о дрофах, воскрешенных св. Реми:

Мне могут сказать, без сомнения, что я сам — гусь, если я доверяю таким историям о "синей птице". В таком случае я отвечу шутнику и скажу, что если он оспаривает это, то он должен вычеркнуть их жизни св. Исидора Испанского утверждение о том, что он воскресил после смерти лошадь своего хозяина; из жизнеописания св. Николая Толентинского — то, что он вернул жизнь куропатке вместо того, чтобы съесть ее; из биографии св. Франциска — то, что он вытащил из печи ягненка, которого жарили, и оживил его, и что варившиеся рыбы, которых он оживил, начали плавать в кипятке", и т. д., и т. д. Кроме того, этот скептик должен был бы обвинить более ста тысяч очевидцев — среди которых, по крайней мере, немногие должны были иметь здравый смысл — в том, что они или лжецы, или простофили..

Гораздо более высокий авторитет, чем отец Бьюрини, — папа Бенедикт (Бенуа) XIV, подтверждает вышеприведенные высказывания. Кроме того, имена очевидцев воскрешения — св. Сильвестра, Франсуа де Поля, Северина из Кракова и множества других — упоминаются у болландистов. "Он лишь добавляет", — говорит кардинал де Вентура, цитирующий его, — "что для того, чтобы это можно было полностью признать воскрешением, требуется идентичное и количественное воспроизведение формы,³ а также материала умершего существа; а поскольку эта форма (или душа) животного исчезает вместе с его телом, в соответствии с учением св. Фомы, то в каждом таком случае Бог должен создать для совершения чуда новую форму для воскрешаемого животного; отсюда следует, что воскрешенное животное не полностью идентично с тем, кем оно было до смерти (поп idem omnino esse)".⁴

________

1 "De Beatificatione, etc" папы Бенедикта XIV.

2 Составитель жизнеописаний святых. — Прим. ред.

3 В схоластической философии слово "форма" применяется к нематериальному принципу, который оживляет тело.

4 "De Beautificatione, etc" I, IV, с. XI, Art. 6.

Все это выглядит очень похожим на одну из магических иллюзий. Хотя проблема и не становится совершенно ясной, можно сделать следующее заключение: принцип, который одушевляет животное в течение жизни, называемый душой, умирает или разрушается после смерти тела, и другая душа — "некий вид бесформенной души", как говорят нам папа и кардинал — создается с целью совершения чуда Богом; кроме того, эта душа отличается от души человека, которая представляет собой "независимую, эфирную и вечно длящуюся сущность".

Помимо естественного возражения по поводу того, что "чудо" совершается святым, поскольку это просто Бог стоит за его спиной и "создает" с целью своего прославления совершенно новую душу так же, как и новое тело, — все учение томистов¹ открыто для возражений. Ибо, как разумно замечает Декарт: "Если душа животного столь отлична (в своей нематериальности) от своего тела, мы полагаем, что едва ли возможно не рассматривать ее как духовный принцип — то есть, как нечто разумное".

________

1 Последователи учения Фомы Аквинского. — Прим. ред.

Вряд ли нужно напоминать читателю, что Декарт рассматривал животное просто как автомат, "хорошо заведенный часовой механизм", согласно Мальбраншу. Поэтому тот, кто принимает теории Декарта о животных, должен одновременно принимать и взгляды современных материалистов. Ибо, поскольку такой автомат способен иметь чувства, такие как любовь, благодарность и т. д., и, несомненно, наделен памятью, — все такие качества должны быть "свойствами материи", как учит нас материализм. Но если животное является "автоматом", то почему не человек? Точные науки — анатомия, физиология и т. п. — не находят ни малейшей разницы между телами животных и человека; и кто знает, — справедливо вопрошает Соломон, — поднимается ли дух человека кверху намного выше, чем дух животного? Таким образом, метафизика Декарта столь же непоследовательна, как и всякая другая.

Но что скажет на это св. Фома? Позволяя животному иметь душу (anima) и объявляя ее нематериальной, он в то же самое время отказывается признать духовные качества в ней. Он говорит: "В таком случае, следовало бы предполагать в ней разумность — специфическое свойство, присущее только душе человека". Но поскольку на четвертом Латеранском Соборе было решено, что "Бог создал две отдельные субстанции — телесную (mundanam) и духовную (spiritualem)", и что нечто невещественное должно быть по необходимости духовным, св. Фома должен был прибегнуть к помощи некоего компромисса, который можно не называть уловкой только потому, что это было сделано святым. Он говорит: "Эта душа животного — не дух, и не тело; она имеет промежуточную природу".¹ Это очень неудачное, утверждение. Ибо в другом месте св. Фома говорит, что "все души — даже души растений — имеют субстанциональную форму своих тел"; и если это верно для растений, то почему не для животных? Очевидно, что она не является ни "духом", ни чистой материей, но состоит из того вещества, которое св. Фома называет "промежуточной природой". Но почему, находясь на правильном пути, надо отрицать ее возможность переживания смерти, не говоря уж о ее бессмертии? Это противоречие столь вопиющее, что де Мирвиль в отчаянии провозглашает: "Здесь мы находимся в присутствии трех субстанций, а не двух, как это установлено Латеранским Собором!"; и он продолжает спорить, в той мере, насколько осмеливается, с "Ангельским Доктором".

________

1 Цитата из "Философии христианства" кардинала де Вентуры, т. И, стр. 386. См. также "Воскрешение животных" де Мирвиля.

Великий Боссюэ в своем "Трактате о познании Бога и себя самого" анализирует и сравнивает систему Декарта и св. Фомы. Никто не может обвинить его в том, что он оказывает предпочтение логике Декарта. Он считает, что "открытие" Декарта, касающееся автоматов, "позволяет лучше преодолеть трудность, чем учение св. Фомы, полностью принятое католической церковью; отец Вентура чувствует возмущение против Боссюэ, совершившего "такую несчастную и ребяческую ошибку". И, хотя он верен своему учителю, св. Фоме, признавая у животных душу, обладающую всеми способностями чувств и ощущений, он также отказывает им в разуме и способности к рассуждению. "Боссюэ", — говорит он, — "должен быть осужден тем более, что сам он говорил: "Я предвижу, что готовится великая война против церкви, под знаменем картезианской философии". В этом он прав, ибо из "чувствующей материи" мозга животного естественно происходит мыслящая материя Локка, а из нее — все материалистические школы нашего столетия. Но в чем он неправ, так это в поддержке учения св. Фомы, которая полна слабых мест и противоречий. Ибо, если душа животных, как учит Римская католическая церковь, является бесформенным нематериальным принципом, то становится очевидным, что, будучи независимой от физического организма, она может "умереть вместе с животным" не в большей степени, чем в случае человека. Если же мы примем, что она сохраняется и переживает смерть, то в чем же она будет отличаться от души человека? И она является вечной — как только мы признаем авторитет св. Фомы по этому вопросу, хотя он и противоречит сам себе. "Душа человека является бессмертной, а душа животного погибает", — говорит он ("Summa" т. 5, стр. 164), — и это после того, как на вопрос, заданный в томе 2 того же труда (стр. 256): "Имеются ли какие-нибудь существа, которые вновь могут появиться в небытии?" — он отвечал самому себе: "Нет, ибо в Екклезиасте сказано: "То, что делает Бог, пребывает вечно" [3:14]. "У Бога нет никаких изменений" [Иаков, 1:17]". "Поэтому", — продолжает Фома, — "ни естественным путем, ни посредством чуда никакое существо не может перейти в небытие (быть уничтожено); нет ничего в живом существе, что бы исчезало, ибо то, что обнаруживает божественная доброта с великим сиянием, — это постоянное сохранение живых существ".¹

________

1 "Summa" — издание Дрио в 8-ми томах.

Это предложение комментируется и подтверждается в аннотации аббата Дрио, его переводчика. "Нет", — отмечает он, — "ничто не уничтожается; это принцип, который стал аксиомой благодаря современной науке".

Если это так, то почему же должно быть сделано исключение из этого неизменного закона природы, признаваемого и наукой, и теологией? — исключение, касающееся только души животного. Только потому, что она не обладает разумом! — предположение, которое беспристрастный мыслитель будет постоянно оспаривать.

Посмотрим, однако, переходя от схоластической философии к естественным наукам, каковы же возражения натуралистов относительно того, что животные имеют в себе разумную, и поэтому независимую душу.

"Чем бы ни было то, что думает, понимает и действует, — это нечто небесное и божественное, и потому с необходимостью должно быть вечным", — писал Цицерон примерно две тысячи лет назад. Мы должны понять, вопреки Гексли, что Фома Аквинский, "король метафизиков", твердо верил в чудеса воскрешения, совершенные св. Патриком.¹

________

1 Считается, что св. Патрик христианизировал "наиболее сатанинскую страну земного шара — Ирландию, невежественную во всем, кроме магии", превратив ее в "остров святых", посредством воскрешения "шестидесяти человек, умерших задолго до того". "Suscitavit sexaginta mortuos" (Lectio I, ii из "Roman Breviary", 1520). В рукописи, представляющей из себя знаменитую исповедь этого святого, сохранившейся в кафедральном соборе в Солсбери (Descript. Hibern. I. ii, c. 1), св. Патрик пишет: "Мне, последнему из людей, величайшему грешнику, Бог, тем не менее, дал дар совершать чудеса, какой не был дан даже величайшим из наших апостолов, так как Он (Бог) допустил, чтобы среди прочего (такого, как воскрешение животных) я мог воскрешать мертвые тела, превращенные в золу много лет назад, для того, чтобы преодолеть магическую практику этого варварского народа". Поистине, перед таким чудом воскрешение Лазаря кажется незначительным событием.

Поистине, когда делаются такие потрясающие заявления, как эти вышеприведенные чудеса, и когда церковь призывает верить в них, то теологи должны как следует позаботиться о том, чтобы высшие церковные авторитеты по крайней мере не противоречили сами себе, обнаруживая невежество в некоторых вопросах, поднятых тем не менее до уровня учения.

Таким образом, животному отказывают в прогрессе и бессмертии, поскольку оно является автоматом. Согласно Декарту, оно не имеет разума, что соответствует представлениям средневековых схоластов; оно не имеет ничего, кроме инстинкта, под которым имеются ввиду непроизвольные импульсы, как это считают материалисты, но отрицает церковь.

Однако, уже Фредерик и Жорж Кювье широко обсуждали разум и инстинкты у животных.¹ Их взгляды на эту тему были собраны и опубликованы Флоуренсом, ученым секретарем Академии наук. Вот что писал в журнале "Jardin des Plantes" (Париж) Фредерик Кювье, который в течение тридцати лет был директором Зоологического отделения и музея естественной истории. "Ошибка Декарта, или скорее общее заблуждение состоит в отсутствии должного разделения между разумом и инстинктом. Сам Бюффон впал в такое заблуждение, вследствие чего всякое положение его "Философии зоологии" содержит в себе противоречие. Признавая у животного чувство, более высокое, чем наше собственное, также как осознавание своего реального существования, он отрицал у него в то же время мысль, рефлексию и память, и соответственно — всякую способность к размышлению" (Бюффон, "Трактат о природе животных", VII, стр. 57). Но, поскольку он вряд ли мог остановиться на этом, он принял, что животное имеет некий вид памяти, активной, экстенсивной и более точной, чем наша (человеческая) память (там же, стр. 77). Таким образом, после того, как он отказал ему в разуме, он тем не менее признал, что животное "советуется со своим хозяином, задает ему вопросы и прекрасно понимает все, что он хочет" (том X, "История собаки", стр. 2).

________

1 Совсем недавно д-р Романес и д-р Батлер прекрасно осветили этот вопрос.

Вряд ли можно было бы ожидать от великого ученого более великолепного набора противоположных заявлений.

Знаменитый Кювье прав, замечая в свою очередь, что "этот новый механизм Бюффона еще менее понятен, чем автомат Декарта".¹

________

1 "Biographie Universelle". Статья, написанная Кювье о жизни Бюффона.

Как отмечает критик, следует производить разграничение между инстинктом и разумом. Постройка улья пчелами, возведение дамбы бобрами как в реке, так и на сухом полу, — все это результаты инстинктивной деятельности, совершенно не подверженной изменениям, тогда как разумные акты следует искать в действиях, очевидно обдуманных животным, в которых вступает в игру не инстинкт, а разум, и которые вызваны обучением и доступны к усовершенствованию и развитию. Взрослый человек наделен разумом, а новорожденный ребенок — инстинктами; молодое животное проявляет и то и другое в большей мере, чем ребенок.

На самом деле, каждый из тех, кто спорит, знает так же хорошо как и мы, что это так. Если какой-либо материалист отказывается верить в это, то причина этому лишь в гордости. Отрицая душу и у человека и у животного, он не хочет признать, что последнее наделено разумом как и он сам, хотя бы и в бесконечно меньшей степени. В свою очередь, церковник, религиозно настроенный натуралист, современный метафизик, отказываются от того, чтобы признать, что и человек и животное наделены душой и способностями, которые, хотя и неравны по своему развитию и совершенству, но, по меньшей мере, одинаковы по своему названию и сути. Каждый из них знает, или должен был бы знать, что инстинкт и разум — это две способности, полностью противоположные по своей природе, два врага, находящиеся в постоянном конфликте друг с другом, и что если они не признают наличия двух душ или принципов, то они, во всяком случае, должны принять наличие двух потенций в душе, имеющих различные местоположения в мозгу, хорошо известные им, поскольку они могут выявить их и временно вывести из строя, — в зависимости от того, какой орган : или какую часть органа им удается подвергнуть мучениям во время их ужасных вивисекционных опытов.

То, что за всем этим стоит лишь человеческая гордость, побудило Попа сказать:

Спроси, зачем и для чего цветет прекрасная земля;
И звезды светят для кого?
Гордыня скажет: Для тебя.
Лишь для тебя природы гений лелеет каждый лепесток,
И распускаться заставляет лишь для тебя любой цветок.

* * *

Рудник откроет древний клад, что для меня в земле зарыт;
Источник чистый твою жажду, когда захочешь, утолит;
Тебя разбудит солнца свет, откроет море сто дорог;
Трава — для ног твоих ковер, а небо — голубой полог!

И та же самая бессознательная гордость побудила Бюффона высказать свои парадоксальные замечания о различиях между человеком и животным. Это различие, говорит он, состоит в "отсутствии рефлексии, поскольку животное не чувствует то, что оно ощущает". Откуда Бюффон знает это? "Оно не думает о том, что оно думает", — добавляет он после того, как он сообщил аудитории, что животное вспоминает, часто произвольно, сравнивает и выбирает!¹ Кто когда-либо претендовал на то, чтобы считать корову или собаку создателем идей? Но животное может думать и знать, что оно думает, и тем более сильно, что оно не может выражать свои мысли. Как может Бюффон или кто-либо еще знать об этом? Однако, кое-что известно благодаря точным наблюдениям натуралистов, а именно то, что животное наделено разумом; и как только это установлено, мы должны лишь повторить определение разума — прерогативы бессмертной души человека — данное Фомой Аквинским, чтобы понять, что то же самое присуще животному.

________

1 "Discours sur la nature des Animaux".

Но, отдавая должное истинной христианской философии, мы можем показать, что первоначально христианство никогда не поклонялось таким ужасным доктринам, которые явились причиной отпадения столь многих лучших и высокоинтеллектуальных людей от учения Христа и его учеников.

III

О, философия, ты — путеводитель жизни, ты — открыватель добродетели!

Цицерон

Философия — это скромная профессия, это истинность и прямота; я терпеть не могу важности и претенциозности, в основе которых нет ничего, кроме спеси.

Плиний

Удел человека — и самого грубого, звероподобного, и в высшей степени святого — это быть бессмертным, согласно теологическому учению; а какова же судьба бесчисленных представителей животного царства? Различные католические писатели (кардинал Вентура, граф де Местр, и многие другие) говорят нам, что "душа животного — это Сила".

Хорошо установлено, — говорит их "эхо" де Мирвиль, — что душа животного создана землей, ибо так учит Библия. Всякая живая движущаяся душа ("нефеш", или жизненный принцип) происходит из земли; но, пусть я буду правильно понят, не только из праха, из которого сделаны тела животных, так же как и наши, но и из силы, или потенции земли, то есть из ее нематериальной силы, какими являются и все другие силы — а именно силы океана, воздуха и т. д., представляющие собой те Элементарные Принципы (princippautes élémentaires, о которых мы говорили в другом месте.¹

________

1 "Esprits", 2m. mem., Ch. XII, Cosmolatrie.

Под этим термином маркиз де Мирвиль понимает то, что каждый "элемент" природы — это область, заполненная и руководимая своими невидимыми духами. Западные каббалисты и розенкрейцеры называли их сильфами, ундинами, саламандрами и гномами; а христианские мистики, такие, как де Мирвиль, дают им еврейские имена и распределяют их среди различных видов демонов под руководством Сатаны — конечно, с разрешения Бога.

Он, также, восстает против решения св. Фомы, согласно которому душа животного разрушается вместе с телом. Он говорит: "Нас призывают уничтожить некую силу, наиболее существенную силу на земле, называемую животной душой", которая, согласно преподобному отцу Вентуре, является "наиболее достойной уважения душой после души человека".¹

Он только что назвал ее нематериальной силой, и теперь он же называет ее "наиболее существенной вещью на земле".²

Но что такое эта "сила"? Жорж Кювье и академик Флоуренс раскрывают нам ее секрет.

Форма, или сила тел (отметим, что форма в этом случае означает душу), — пишет Кювье, — гораздо более существенны для них, чем материя, поскольку последняя постоянно меняется (не разрушаясь по существу), тогда как форма сохраняется вечно.

Флоуренс добавляет к этому:

Во всем, что имеет жизнь, форма является более устойчивой, чем материя; ибо то, что образует Сущность живого тела, его идентичность и его сходство с самим собой — это его форма.³

Как замечает в свою очередь де Мирвиль, поскольку форма является "основным принципом, философским основанием нашего бессмертия",⁴ то отсюда следует, что под этим вводящим в заблуждение термином понимается душа человека или животного. Я предполагаю, что скорее это то, что мы называем Единством Жизни.

________

1 Там же.

2 "Esprits", стр. 158.

3 "Longevity", стр. 49 и 52.

4 "Воскрешения", с. 62, 1.

Как бы там ни было, как мирская, так и религиозная философия подтверждает утверждение о том, что души человека и животного идентичны. Лейбниц, философ, которого любил Боссюэ, по-видимому в некоторой степени верил в "воскрешение животных". Поскольку смерть для него — это "просто временное сворачивание личности", он сравнивает ее с сохранением идей во сне или с бабочкой, содержащейся в гусенице. "Для него", — говорит де Мирвиль, — "воскрешение¹ — это общий закон природы, но если оно совершается чудотворцем, то сразу становится большим чудом из-за своей преждевременности, окружающих обстоятельств и способов, которыми он действует". В этом отношении Лейбниц является истинным оккультистом, хотя и не подозревает этого. Рост и распускание цветка или растения за пять минут вместо нескольких дней или недель, усиленное развитие растения, животного или человека, — эти факты содержатся в записях оккультистов. Они только по видимости являются чудесами; естественные силы ускорили и во много раз усилили эти процессы при помощи особых условий и под воздействием оккультных законов, понятных для посвященного. Ненормально быстрый рост осуществляется силами природы, слепыми или обладающими незначительным разумом, подчиняющимся оккультной силе человека, силами, совместно действующими на развитие чего-либо из хаотических элементов. Но почему нужно одно называть божественным чудом, а другое — сатанинской уверткой или просто обманным действом?

И все же, как истинный философ, Лейбниц даже в этом опасном вопросе о воскрешении мертвых чувствует себя обязанным включить сюда все животное царство в целом, говоря: "Я верю, что души животных неразрушаемы... и я думаю, что это лучше всего способно доказать нашу собственную бессмертную природу".²

________

1 Оккультисты называют это "трансформацией" в течение последовательных жизней, а конечный этап — нирваническим воскрешением.

2 Лейбниц, "Opera philos., etc.".

Дан, викарий Мидлтона, опубликовал по этому вопросу два небольших тома, в которых он поддержал Лейбница. Подводя итог своим взглядам, он говорит, что "священные тексты содержат намеки на то, что животные будут жить в будущей жизни. Эта доктрина поддерживалась рядом отцов церкви. Разум, говорящий нам, что животные имеют душу, одновременно учит нас, что они должны переходить в будущее состояние. Взгляды тех, кто верит, что Бог уничтожает души животных, не имеет никаких прочных оснований", и т. д. и т. п.¹

Немало ученых последнего столетия защищало гипотезу Дана, объявляя ее в высшей степени вероятной, и прежде всего — протестантский теолог Шарль Боннэ из Женевы. Сейчас этот теолог является автором исключительно интересной книги, названной им "Палингенезис",² или "Новое рождение", которое имеет место, как он старается доказать, благодаря невидимому зародышу, существующему в каждом; и, как и Лейбниц, он не может понять, почему животных следует исключить из этой системы, ибо в таком случае она утратит свое единство, а система означает "собрание законов".³

________

1 См. том XXIX "Научной библиотеки", 1-й квартал 1768 г.

2 Образовано от двух греческих слов: genesis — происхождение и palin — опять.

3 См. том II "Палингенезиса", а также "Воскрешения" де Мирвиля.

Животные, — пишет он, — это удивительные книги, в которых творец собрал самые потрясающие черты своего верховного разума. Анатом должен изучать их с уважением, и даже если он слабо наделен чувством деликатности и способностью к рассуждению, характерными для нравственного человека, он никогда не будет представлять себе, что имеет дело с грифельной доской или с булыжником. Он никогда не забудет, что все то, что живет и чувствует, имеет право на его милосердие и жалость. Человек стал бы избегать риска идти на компромисс со своим этическим чувством, если бы он познакомился со страданиями и кровью животных. Эта истина настолько очевидна, что правительства никогда не должны упускать ее из виду... Что касается гипотезы об автоматизме животных, то я склонен рассматривать ее как философскую ересь, которая была бы очень опасна для общества, если бы она не противоречила столь сильно здравому смыслу и чувствам, становясь тем самым безопасной, ибо она никогда не может быть признана.

Что касается предназначения животных, то, если моя гипотеза верна, провидение предусматривает в их будущих состояниях крупные компенсации за их теперешнюю жизнь...¹ Для меня их воскрешение — это следствие той души или формы, наличие которой мы обязаны признать у них, ибо душа является простой субстанцией, которая не может быть ни разделена, ни разложена на составные части, ни уничтожена. Нельзя избегнуть такого заключения без того, чтобы не впасть в автоматизм Декарта; а в этом случае каждый быстро и неизбежно перешел бы от автоматизма животных к автоматизму человека...

________

1 Мы также верим в "будущие состояния" для животного, от самого высокоорганизованного до инфузории, но путем серии перерождений, причем каждое последующее — в более высокой форме, вплоть до человека, а затем — выше человека, — короче говоря, мы верим в эволюцию в самом полном значении этого слова.

Наша современная биологическая школа дошла до теории "человека-автомата", но ее последователи могут иметь свои собственные схемы и заключения. То, чем я в настоящее время занимаюсь, это окончательное и полное доказательство того, что ни Библия, ни ее наиболее философские интерпретаторы (хотя бы по другим вопросам у них и не было ясных взглядов) никогда не отрицали, исходя из библейского авторитета, наличия бессмертной души у животных, более того, они находили в ней убедительное доказательство существования такой души у человека. Следует прочесть некоторые стихи в книге Иова и Екклезиасте (3:17-22), чтобы придти к этому заключению. Суть дела состоит в том, что там ни единого слова не говорится о будущем состоянии ни животного, ни человека. Но если в Ветхом Завете содержится лишь негативное свидетельство относительно бессмертной души животных, то в Новом Завете это утверждается так же прямо, как и для самого человека; и именно для пользы тех, кто насмехается над индусским филозоизмом, кто утверждает свое право убивать животных по собственному произволу и для своего удовольствия и не признает у них бессмертной души,. — дается сейчас окончательное и определенное доказательство такого рода.

В конце 1-й части упоминался св. Павел как защитник бессмертия всякого животного творения. К счастью, это утверждение не из тех, которыми христиане могут пренебречь как "богохульными и еретическими интерпретациями святого писания группой атеистов и свободомыслящих". Если бы каждое из в высшей степени глубоких и мудрых слов апостола Павла — посвященного в той мере, в какой он мог быть таковым — было понято столь же ясно, как и те отрывки, которые относятся к животным! Ибо тогда было бы показано, что неразрушимость материи, о которой говорит материалистическая наука; закон вечной эволюции, резко отрицаемый церковью; вездесущность Единой Жизни, или единства Единого Элемента и его наличие во всей природе, как это проповедуется эзотерической философией, и тайный смысл послания к римлянам св. Павла (7:18-23), — все это, очевидно, одно и то же. Поистине, что еще мог иметь ввиду этот великий исторический персонаж, столь явно пропитанный неоплатонической александрийской философией, говоря то, что я расшифровываю и комментирую в духе оккультизма, чтобы дать более ясное понимание моих взглядов?

Апостол начинает, говоря (Рим. 8:16,17): "Сей Самый Дух (Параматма) свидетельствует духу нашему (атман), что мы — дети Божий", и "если дети, то и наследники" — наследники, конечно, вечности и неразрушимости вечной или божественной сущности в нас. Далее он говорит нам:

Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (стих 18).

Под "славой" мы имеем ввиду не "новый Иерусалим", символическое представление будущего в каббалистическом Откровении св. Иоанна, но девачанские периоды и серии рождений в последовательных расах, когда после каждого нового перерождения мы будем обнаруживать себя выше и совершеннее как физически, так и духовно, и когда в конце концов мы все действительно станем "сыновьями" и "детьми" Бога при "последнем воскрешении", назовут ли его люди христианским, нирваническим или парабрахмическим, поскольку все это одно и то же. Так как воистину:

Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих (стих 19).

Под тварью здесь имеется ввиду животное, как это будет показано далее исходя из авторитета св. Иоанна Златоуста. Но кто эти "сыны Бога", появления которых страстно желают все твари? Являются ли они "сыновьями Бога", с которыми "пришел также Сатана" (см. кн. Иова), или это "семь ангелов" из Откровения? Имеют ли они отношение только к христианам, или же к "сынам Бога" по всему миру?¹ Такое появление обещается в конце каждой манвантары,² или мирового периода, писаниями каждой великой религии, и хранится в эзотерических интерпретациях всех их, но наиболее ясно — в Ведах. Ибо здесь говорится, что в конце каждой манвантары наступает пралайя, или разрушение мира — лишь одно из которых известно христианам и ожидается ими, — когда будут оставлены сишты, или останки, семь риши и один воин, а также все семена для будущей "приливной волны следующего цикла".³

________

1 См. "Изиду", том I.

2 То, что на самом деле подразумевалось под "сынами Бога" в древности, сейчас полностью раскрывается в 1 -и части "Тайной Доктрины", в разделе "Архаический период".

3 Эта версия настолько же ортодоксально индуистская, сколь и эзотерическая. В своей лекции в Бангалоре "Что такое индуистская религия" Деван Бахадур Рагхунат Pao, из Мадраса, говорит: "В конце каждой манвантары происходит уничтожение мира, но один воин, семь риши и семена избегают разрушения. Им Бог (или Брахм) сообщает основной Закон, или Веды ... как только начинается манвантара, эти законы оглашаются и становятся обязательными ... до конца этой манвантары. Эти восемь называются сиштами, или останками, поскольку только они остаются после разрушения всего остального. Их действие и наставление известно поэтому как "Сиштакар". Они обозначаются также "Садакхар", поскольку такие действия и наставления — это единственное, что существует всегда".

Такова ортодоксальная версия. Тайная говорит о семи посвященных, достигших состояния дхиан коганов к концу седьмой расы, которые остаются на земле во время ее "помрачения", вместе с зародышами всех минералов, растений и животных, которые не имели времени для того, чтобы эволюционировать в человека в предыдущий мировой период. См. "Эзотерический буддизм" А. П. Синнетта, 5-е издание, аннотации, стр. 146, 147.

Но главное, чем мы сейчас заняты, состоит не в том, чтобы показать, какая из теорий, христианская или индуистская, более верная; но в том, чтобы доказать, что брамины, которые учат, что семена всех существ сохраняются, несмотря на периодическое полное разрушение всех видимых вещей, вместе с "сыновьями Бога", или риши, которые должны проявить себя для будущего человечества, — говорят не больше и не меньше того, что проповедует сам св. Павел. Оба учения рассматривают жизнь животных с надеждой на новое рождение и переход в более совершенное состояние, когда каждая тварь, которая сейчас "ожидает", будет радоваться "появлению сынов Божиих". Как объясняет св. Павел:

"Сама [ipsa] тварь освобождена будет от рабства тления", то есть можно сказать, что зародыш, или неразрушимая душа животного, которая не достигла Девачана, пребывая в элементарном или животном состоянии, будет переходить в более высокую форму вместе с человеком, достигая еще более высоких состояний и форм, и как человек, так и животное, достигая "свободу славы" детей Божиих (стих 21).

Эта "свобода славы" может быть достигнута только путем эволюции, или кармического прогресса всех живых существ. Бессловесное животное, развившееся из наполовину чувствительного растения, постепенно превращается в человека, духа, Бога — et seq. и ad infinitum [и так далее, и до бесконечности]! Ибо св. Павел говорит:

Мы знаем ["мы", посвященные], что вся тварь (omnis creatura или животное в Вульгате) совокупно стенает и мучится [при рождении ребенка] доныне¹ (стих 22).

________

1 "...ingemiscit et parturit usque adhuc" в оригинальном латинском переводе.

Это прямое признание того, что человек и животное уравнены между собой на земле в том, что касается страдания, и в своих эволюционных усилиях достигнуть цели в соответствии с кармическим законом. "Доныне" — означает до пятой расы. Чтобы сделать это еще более ясным, великий христианский посвященный дает следующее объяснение:

Не только она [тварь], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (стих 23).

Да, это мы, люди, "имеющие начаток Духа", или прямой парабрахмический свет, нашу атму, или седьмой принцип, благодаря усовершенствованию нашего пятого принципа (манаса), который гораздо менее развит у животного. Как компенсация этого, их карма, однако, гораздо легче, чем наша. Но это не является основанием для того, чтобы они не могли однажды достигнуть того усовершенствования, которое дает полностью развитому человеку форму дхиан когана.

Ничто не может быть более ясным — даже для несведущего, непосвященного критика — чем эти слова великого апостола, независимо от того, интерпретируем ли мы их в духе эзотерической философии, или средневековой схоластики. Надежда на искупление или переживание духовной сущности, освобожденной от "рабства тления", или от ряда временных материальных форм, существует для всех живых существ, а не только для одного человека.

Но нельзя ожидать от "образца" для животных, как известно, неоднозначного, что он легко согласился бы разделить свои надежды со своим домашним скотом и домашней птицей. Знаменитый комментатор Библии, Корнелий Лапид, впервые отметил и обвинил своих предшественников в том, что они сознательно сделали все возможное, чтобы избежать применение понятия creatura к низшим созданиям в этом мире. Мы узнаем у него, что св. Григорий Нисский, Ориген и св. Кирилл (вероятно, единственный, кто отказывался видеть человеческое существо в Ипатии и обращался с ней так, как если бы она была диким животным) настаивали на том, что слово creatura в цитированных выше стихах применялось апостолом просто к ангелам! Но, как отмечает Корнелий, обращаясь за поддержкой к св. Фоме, "это мнение является слишком искаженным и произвольным (distorta et violenta); кроме того, оно обесценивается тем фактом, что ангелы как таковые уже освобождены от рабства тления". Не более удачно и предложение св. Августина, ибо он выдвигает странную гипотезу, что "существа", о которых говорит св. Павел, это "неверные и еретики" всех времен! Корнелий возражает против уважаемого отца церкви так же хладнокровно, как и против его более ранних святых собратьев. "Ибо", — говорит он, — "в цитируемом тексте те создания, о которых говорит апостол — это безусловно создания, отличные от людей: и не только они, но и мы сами отличны от них; и тогда это означает не освобождение от греха, но освобождение от грядущей смерти".¹Но даже храбрый Корнелий в конце концов пугается общего сопротивления и решает, что термином "создания" ев. Павел мог обозначать — как утверждают св. Амвросий, св. Илларион и другие — элементы (! !), то есть солнце, луну, звезды, землю, и т. д., и т. п.

________

1 Корнелий, I. IX, стр. 114.

К сожалению для святых мыслителей и схоластиков, и к счастью для животных, — если вообще бывает польза от полемики, — их взгляды были опровергнуты еще более великим мыслителем, чем они сами. Это — св. Иоанн Златоуст, упоминавшийся выше, которого, по утверждению епископа Прокла, бывшего его секретарем, особенно высоко почитает римско-католическая церковь. На самом деле, св. Иоанн Златоуст был "медиумом", если такое светское в наши дни слово можно употребить в отношении святого, апостола "для язычников". В отношении своих комментариев к посланиям св. Павла, св. Иоанн ведет себя так, как если бы он был непосредственно вдохновлен самим апостолом, другими словами, как если бы он написал свои комментарии под диктовку св. Павла. Вот что мы читаем в этих комментариях к 3-ей главе Послания к Римлянам.

"Мы должны постоянно страдать из-за промедления в нашем исходе (смерти); ибо, как сказал апостол, если существо, лишенное разума (mente, а не anima, то есть "души") и речи (пат si hoec creatura mente et verbo carens), страдает и ожидает, тем больше стыд для нас, если мы не делаем так".¹

К сожалению, мы так и поступаем, и ведем себя исключительно бесславно в этом желании исхода в неизвестные земли. Если бы люди изучали древние тексты всех народов и толковали бы их значение в свете эзотерической философии, то не осталось бы того, кому бы не удалось стать безразличным по отношению к смерти, если не перестать вообще бояться ее. Тогда мы нашли бы более полезный способ использования времени, которое мы проводим на этой земле, спокойно подготавливая себя к будущему рождению путем накопления доброй кармы. Но человек является софистом по своей природе. И даже после знакомства с мнением св. Иоанна Златоуста — человека, который ставит вопрос о бессмертной душе животных, или мог бы, во всяком случае, поставить его в сознании каждого христианина, — мы опасаемся, что бедные бессловесные животные не много выиграют благодаря этому уроку. Действительно, изощренный казуист, осужденный своими собственными словами, может сказать нам, что какова бы ни была природа души у животного, он все же совершает благо и делает похвальный поступок, убивая бедное животное, поскольку таким образом он кладет конец его "страданиям о промедлении с исходом" в вечную славу.

________

1 "Homélie" XIV, "О Послании к Римлянам".

Автор не настолько прост, чтобы воображать, будто весь Британский музей, заполненный трактатами, направленными против мясной диеты, мог бы хотя бы в малейшей степени остановить цивилизованные нации от того, чтобы они культивировали бойни, или заставить их отказаться от своего бифштекса и рождественского гуся. Но если эти скромные строки позволили бы кому-либо из читателей осознать истинное значение благородных слов св. Павла, и таким образом всерьез обратить свои мысли ко всем ужасам вивисекции, тогда автор получил бы удовлетворение. Ибо поистине, когда мир убедится (и невозможно избежать того, чтобы однажды он не пришел к такому убеждению) в том, что животные — такие же вечные существа, как и мы сами, тогда возникнет волна проклятий и угроз со стороны общества против вивисекции и других мучений, ежедневно совершаемых над бедными животными, и это заставит все правительства положить конец этой варварской и постыдной практике.

_____________________

ПОЧЕМУ ЖИВОТНЫЕ СТРАДАЮТ?

Вопрос. Возможно ли для меня, любящего животных, узнать, как получить больше силы, чем у меня есть, чтобы облегчить их страдания?

Ответ. Врожденная бескорыстная ЛЮБОВЬ, объединенная вместе с ВОЛЕЙ, — это "сила" сама по себе. Тем, кто любит животных, необходимо проявлять свое чувство более мудро и умело, чем украшать своих любимцев ленточками и посылать их выть и царапаться на выставках.

Вопрос. Почему благороднейшие животные так сильно страдают в руках человека? Мне не нужно распространяться или пытаться объяснить этот вопрос. Города являются местами мучения для животных, которые могли бы быть использованы человеком для дела или для удовольствия! и это касается самых благородных животных.

Ответ. В Сутрах, или Афоризмах кармапы, секты, являющейся боковой ветвью великой гелугпы (желтых шапок) в Тибете, чье название объясняет ее принципы ("верящие в силу кармы", то есть действия, или добрые дела), один упасака спрашивает своего Учителя, почему судьба бедных животных так изменилась за последнее время? Поблизости от буддийских или других храмов в Китае в старые времена животное никогда не убивали и не обращались с ним плохо, а сейчас их мучают и свободно продают на рынках разных городов, и так далее. Ответ наводит на размышления:

"...Не обвиняйте природу в этой беспримерной несправедливости. Не ищите понапрасну кармические следствия для объяснения грубости, ибо тенбрел кхугний (причинная связь, нидана) не будет учить ничему подобному. Нежелательный приход пелинга (христианского чужестранца), три свирепых бога которого отказались предоставить защиту слабым и малым (животным), в ответе за непрестанные и душераздирающие страдания наших бессловесных товарищей..."

Ответ на вопрос, поставленный выше, содержится здесь как бы внутри ореховой скорлупы. Он может быть полезным (и в то же время неприятным) для некоторых религиозных людей, утверждая, что ответственность за это универсальное страдание полностью падает на западную религию и начальное образование. Каждая восточная философская система, каждая религия и секта в древности —брахманическая, египетская, китайская и, наконец, самая чистая и благородная из всех этических систем, буддизм — внушает доброту и защиту каждого живого существа, от зверей и птиц до пресмыкающихся. Одна лишь западная религия находится в изоляции, как памятник наибольшего эгоизма человека, когда-либо созданного человеческим мозгом, не содержащий ни одного слова для блага бедного животного. Как раз наоборот. Ибо теология, подчеркивающая одно предложение в иеговистической главе "Творения", истолковывает его как доказательство того, что животные, как и все остальное, были созданы для человека! Ergo [следовательно, лат.] — спорт стал одним из благороднейших развлечений верхушки общества. Отсюда — бедные невинные птицы, которых ранят, мучают и убивают каждую осень миллионами для отдыха людей во всех христианских странах. И отсюда же жестокость, и часто хладнокровная грубость, по отношению к молодым лошадям и быкам, грубое безразличие к их судьбе, когда годы делают их непригодными для работы, неблагодарность к ним после многих лет тяжелого труда на службе у человека. В какую бы страну не приходили бы европейцы, там начинается мучение животных и их бессмысленное уничтожение.

"Убивал ли когда-либо заключенный животное для своего удовольствия?" — спросил буддийский судья у человека, обвиненного в убийстве своей сестры, в пограничном китайском городе, зараженном благочестивыми европейскими церковниками и миссионерами. И, получив утвердительный ответ, поскольку заключенный был слугой русского полковника, "могущественного охотника перед Господом", судья не потребовал какого-либо дополнительного доказательства, и убийца был признан "виновным" — и справедливо, как показало его последующее признание.

Должно ли христианство или средний христианский обыватель нести ответственность за это? Никоим образом. Пагубная теологическая система, многие века теократии и ужасный, всевозрастающий эгоизм в западных цивилизованных странах повинны в этом. Что можем мы сделать?

_____________________

---

Дата добавления: 2019-08-31; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!