Когда она ела коробку шоколадных трюфелей.
Честно говоря, я понятия не имею,
Кто из нас довел ее до оргазма...»
Себастьян
Джеймсон в моем доме.
В моей комнате.
На моей кровати.
Она сидит у изголовья моей большой кровати, одетая в облегающую белую футболку и симпатичный розовый кардиган. Узкие джинсы. Туфли на каблуках. Они на полу у двери.
Туфли с ее сексуальных маленьких ножек.
Я смотрю, как она свешивает их с моей кровати, пальцы на ногах выкрашены в неоново-фиолетовый цвет, затем она подсовывает их под бедра, придвигаясь ближе к центру.
Она выглядит потрясающе.
Она лучезарно улыбается мне с кровати, призывая меня: — Мог бы ты сесть? Твои блуждания по комнате заставляют меня нервничать.
— Извини, ничего не могу поделать. — Я опускаюсь на край кровати и вытираю вспотевшие ладони о джинсы. Порыв вскочить на ноги очень силен. Вместо этого я хрустнул костяшками пальцев. — У меня накопилась вся эта энергия из-за того, что я просидел в автобусе всю ночь.
— Хочешь пойти на пробежку?
— С тобой?
Ее нос морщится.
— Э-э ... Нет. Я просто хотела поддержать тебя.
— Ты побежишь со мной, чтобы поддержать меня?
— Хм... нет, но я бы подержала секундомер, пока ты бегаешь по кварталу, и выплеснула бы на тебя чашку воды, когда ты пробегаешь мимо?
Боже, она идеальна.
Умная, красивая и умная. С идеальными губами и идеальными сиськами, она влезла мне в голову.
Мы друзья и анти-любовники, с сексуальным напряжением, брошенным в одну гребаную связь без отношений, это все из-за меня, потому что я сказал, что не могу взять на себя обязательства.
|
|
|
Я так сильно облажался в этом.
— Эй, Джеймсон!
— Да, Себастьян?
Боже, в последнее время она безостановочно называет меня по имени, и я не думаю, что когда-нибудь устану слышать, как мое имя слетает с ее губ.
— Я... — я нервно сглатываю. — Ты мне снилась.
Ее лицо краснеет, как пожарная машина, в тот же миг с ее губ срывается вздох.
— Ты это уже говорил.
— Ты изменяла мне.
Ее брови приподнимаются вверх в удивлении.
— Чего-чего?
Я ударяюсь спиной о матрас и закрываю лицо рукой, чтобы скрыть глаза.
— В моих снах ты моя девушка, и ты мне изменяешь. С одним из моих соседей.
В комнате тихо, за исключением сигнала уведомления на Фейсбуке на моем ноутбуке.
— Кто?
— Что именно?
— С каким соседом я тебе изменяю? Пожалуйста, скажи мне, что это не тот засранец Зик или как там его зовут, потому что этого не может быть. Даже во сне.
— Это не Зик. — Мой смех сотрясает матрас. — Это Эллиот.
— Эллиот? — Я слышу, как она улыбается. — Оооо, тот спокойный и милый?
Оооо?
Я открываю лицо и, прищурившись, смотрю на нее. Она сидит на кровати, скрестив ноги, на ее лице самодовольная улыбка.
|
|
|
— Перестань называть парней милыми. Мы ненавидим это дерьмо.
— Хорошо, что я никогда не называл тебя милым.
Джеймсон, дразня, тычетв мою руку указательным пальцем.
Я хмурюсь, когда она отстраняется.
— Я заметил.
— Ты дуешься?
— Нет.
— Потому что звучит так, будто ты дуешься.
— Пффф. Какое мне дело, если ты не считаешь меня милым? Как будто мне не насрать.
Джеймсон замолкает, глядя на меня своими большими голубыми глазами.
В конце концов, она говорит: — Лжец.
Я отказываюсь смотреть на нее. Изучаю потолок, на который нужно нанести свежий слой краски. Вентилятор, покрытый пылью, который не мешало бы вымыть. Потрескавшийся гипсокартон в углу.
Куда угодно, только не на нее.
Она толкает меня в бицепс.
— Почему ты не смотришь на меня?
Потому что ты заставляешь меня чувствовать то, что я не хочу чувствовать. Чувства, с которыми я не знаю, как управлять, не знаю, как справиться.
Избавиться.
Сохранить.
— Послушай, Оз, то, что я тебе приснилась, еще ничего не значит.
Это привлекает мое внимание.
— Ты не веришь, что сны что-то значат?
— А ты?
— Да. — Я приподнимаюсь на локтях и принимаю сидячее положение. — Вся эта затея дерьмо. Вставай.
|
|
|
Она сморщивает нос, словно я ее оскорбил.
— Почему? Потому что я была в твоем сне, а не какая-то фанатка-блондинка? Кто-то с огромными сиськами, с которой не требует усилий? Прости, что разочаровала тебя.
Она все еще не понимает.
— Нет, Джеймс, это потому, что мне приснилось, будто ты моя девушка и изменяешь мне.
Слова застревают у меня в горле, стягиваются так же крепко, как нарастающий узел в животе.
Чертовы узлы.
Меня сейчас вырвет.
— Ты считаешь кошмаром, что я была твоей девушкой? — Ее голос звучит медленно. Тихо.
Обиженная и сбитая с толку, она цеплялся за самую незначительную деталь.
Типичная женщина.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Нет. Я не это имел в виду. Сон был кошмаром, потому что ... черт. Я даже не знаю, что, черт возьми, я говорю. — Она молчит, поэтому я заполняю тишину болтовней. — Это все тот же повторяющийся сон: я возвращаюсь домой из поездки в другой город и вижу, как ты трахаешься с моим соседом по комнате. Жестко. Мы спорим и ссоримся, потом ты плачешь, и я тебя выгоняю. В первый раз, когда это случилось, Меня разбудил в автобусе товарищ по команде; он услышал, как я плачу, как чертов ребенок. Насколько это хреново?
— Ты плакал? Потому что я была твоей фальшивой девушкой, которая фальшиво тебе изменяла? — Ее голова слегка качается в замешательстве. — Почему это тебя расстроило?
|
|
|
— Потому что сон не казался фальшивым, — ною я.
— Я не понимаю. Я тебе даже не нравлюсь в этом плане, почему я тебе вообще снилась?
Говоришь так, будто я могу это контролировать.
— Разве ты не понимаешь? Вот что я пытался тебе сказать. — Я поднимаю глаза к потолку, и из груди вырывается поток воздуха. — Может быть, нравишься.
Эти три маленьких слова пульсируют в воздухе, напряжение сгущает атмосферу.
— Но, конечно... не так, — растягивает она слова, осторожно и с сомнением, неуверенность выгравирована на ее красивых, идеальных бровях.
Я бросаю на нее острый взгляд.
— Почему ты так говоришь?
— Понятия не имею.
— Как ты можешь не знать?— С искренним любопытством спрашиваю я. — А если ты мне нравишься, это будет самое худшее в мире? Знаешь, я отличная партия.
— Хочешь знать правду? Вот она: меня иногда беспокоит, что ты только и делаешь, что говоришь о сексе. Это отбивает у меня всякую охоту. Отпусти уже, мы все поняли, что ты ходячий стояк.
— Это твое единственное впечатление обо мне?
— Ты это серьезно? — подразнивает она. — Ты половину времени, проводимого вместе, треплешься о сексе, и все же ожидаешь, что я отнесусь к тебе серьезно. — Джеймсон вскидывает руки, бормоча в потолок: — Что это с парнями?
Ладно, но ...
— Серьезно, ты думаешь, это все, что я хочу от тебя? Секс?
Ее смех саркастичен и лишен энтузиазма.
— А что еще? Ты правда просто хочешь быть моим другом?
— Нет, я не просто хочу быть твоим другом. — Больше нет; теперь я хочу быть ее другом, и я хочу трахнуть ее. Неоднократно. — Ты просто хочешь быть друзьями?
— Сначала была против. Я имею в виду, ты вульгарный и отчасти свинья. Не знаю, с чего начать с таким парнем, как ты. Ты как набор Лего с миллионом крошечных кусочков и ужасными инструкциями, и я не знаю, куда их засунуть. А потом я наступаю на острые края посреди ночи, и это чертовски больно.
О чем она говорит?
— Я хочу сказать... я думаю, что ты очень веселый и замечательный, но ты мне можешь причинить боль.
Я почесываю подбородок.
— Я не знаю, как относиться к тому, что меня сравнивают с набором Лего.
— Вот почему я не спала с тобой. — Она сильно прикусывает нижнюю губу. — Но ты мне нравишься, и я это ненавижу. — Она качает головой, зажмурив глаза. — Ненавижу это.
— Значит, мои острые края...?
— Другие девушки.
Я медленно, осторожно выговариваю каждое слово.
— Иногда секс — это просто секс, Джеймс, и это все для меня. Физический акт для снятия стресса.
Господи, произнося эти слова, я словно со стороны слышу, как дерьмово это звучит; я только что сравнил секс с тренировкой в спортзале. Я проклинаю мать за то, что она не научила меня хорошим манерам.
И все же это ее не беспокоит.
— Это может быть правдой, Себастьян, но я не собираюсь делиться или постоянно интересоваться, вдруг мой пар..., парень, с которым я сплю, сует свой сам-знаешь-что в чужой сам-знаешь-что. Это нарушает условия сделки, и ты сказал, что не хочешь быть связанным, так что…
— Может быть, я передумал.
— Ты сказал своему фан-клубу? — Ее великолепные надутые губы заставляют мое сердце сбиться с ритма, а пульс ускориться, никакого, блядь, блефа. Это значит, что ей не все равно.
— Джеймсон Кларк, я бы никогда не подумал, что ты ревнива.— Даже я сам не верю в свой следующий вопрос. — Ты ведь не ревнуешь к другим девушкам?
Потому что это было бы так здорово. В прошлом у меня был ревнивый, злой ненавистнический секс, и, поверьте мне, когда я говорю, это реально круто.
— Да, наверное. — Джеймсон небрежно пожимает плечами, шокировав меня своей честностью. — Я просто знаю, что каждый раз, когда ты говорил, что хочешь трахнуть меня, — она морщится, — это отталкивало меня ... нет, не так. Это не отталкивало меня, но это заставляло меня чувствовать... — она борется со своим следующим выбором слов. — Обыкновенной? Наверное, как чувствуют себя все остальные. Как девушка в коридоре с рыжими волосами.
Я хмурюсь.
— Ты не похожа на других девушек.
Джеймсон закатывает глаза и выпаливает: — Пфф, я это знаю.
Это неожиданное заявление удивляет нас обоих, и то, как она это произносит, заставляет нас смеяться. Я падаю на кровать, перекатываюсь на бок и приподнимаюсь на локте, изучая ее.
Я очень внимательно изучаю ее.
— Ты совсем не похожа на этих девушек. Ничем.
Я хочу, чтобы она это поняла. Используя единственный инструмент, который у меня есть, чтобы общаться, я показываю ей своим телом. Вытянув свое большое тело поперек кровати, я перекатываюсь через кровать, таща ее вниз так, чтобы она легла на спину. Балансируя локтями по обе стороны от ее лица, я смотрю ей в лицо.
Она действительно красива.
Я всегда считал ее милой, но с ее волосами, разметавшимися по моему темно-синему одеялу, смотрящей на меня широко раскрытыми и доверчивыми глазами, она просто сногсшибательна.
Мне хочется обернуть ее блестящие локоны вокруг кулака и потянуть, поэтому я закручиваю их в локон пальцем.
— Прости, Джим. Я не знаю, как это делается.
— Что именно?
— Пригласить тебя на свидание. Встречаться с тобой. Я никогда не буду относиться к тебе… — я замолкаю, не зная, как закончить свою мысль. — Джеймсон.
— Себастьян. — Ее губы приподнимаются в терпеливой улыбке.
— В тебе нет ничего простого…
Ее тихий смех наполняет комнату: — Слава Господу, за это.
— Не могу, блядь, поверить, что говорю это, но для того, кто начинал просто как партнер по учебе, ты — это все, о чем я могу думать в последнее время. — Ее блестящие волосы выскальзывают из моих пальцев, жадные руки перебирают волосы, рассыпанные по кровати. — Днем и ночью. Быть в дороге и не видеть тебя убивало меня. Такого раньше не случалось. Не говорить с тобой убивало меня. Сны о тебе…
— Убивали тебя?
Я, все еще, прищурившись, смотрю на нее.
— В тот день, когда мы впервые встретились, ты не выглядела такой всезнайкой.
Джеймс поднимает бровь.
— О, да? И как я выглядела?
— Умной и сексуальной.
Уверенной и сложной.
Джеймсон хихикает.
— Тебе не показалось, что я выгляжу сексуально. Ты думал, что я чудик, не ври.
В ответ я поднимаю брови и понижаю голос.
— Я собираюсь встречаться с тобой, и в один прекрасный день, Джеймсон, я сорву все чертовы пуговицы с твоего кардигана, одну за другой, и трахну тебя до потери сознания, и на тебе не будет ничего кроме твоего жемчужного ожерелья.
— На этом кардигане нет пуговиц, — шепчет она.
Я наклоняюсь ближе, губы касаются ее уха.
— Я знаю.
— Это несправедливо, — жалуется она, беспокойно ерзая подо мной.
— Что несправедливо?— Кончики наших носов соприкасаются, пока я тереблю вырез ее мягкого розового свитера. Он нежный, красивый и очень похож на Джеймсон.
— То, что ты заставляешь меня чувствовать.
— Как ты себя чувствуешь? Скажи мне, — умоляю я.
Я не против попрошайничества.
Я должен знать, о чем она думает, надеясь, что это поможет разобраться в запутанном дерьме, которое творится у меня в голове.
— Ты заставляешь меня думать о том, чтобы не учиться, — шепчет она, выгибаясь ко мне, утыкаясь носом в местечко на шее, ведущее к местечку под ухом.
Ого!
Я двигаю руками, упираясь ими в ее бедра, и наклоняю голову, чтобы дать ей лучший доступ к моей шее.
— Это хорошо или плохо?
— Оба варианта. — Она принюхивается. — Мммм. Ты хорошо пахнешь, хотя половину времени я хочу задушить тебя голыми руками.
— А как насчет второй половины?
Джеймсон притворно вздыхает мне в ухо, так блаженно и сладко, что это посылает разряд прямо к моему члену. Я борюсь с желанием забраться на нее и зажать ее под собой.
— А вторую половину, я хочу, чтобы ты сделал все те грязные вещи, которые ты всегда угрожаешь сделать со мной. Как сейчас, я хочу, чтобы ты снял рубашку. Я хочу прикоснуться к тебе, почувствовать твою плоть на кончиках пальцев.
— Да? — хриплю я.
— Да. — Она все еще водит кончиком носа по моей шее, вверх и вниз, вверх и вниз, вдыхая меня. — Эллисон говорит, что я должна позволить тебе затрахать меня до состояния комы.— Ее язык касается мочки моего уха, и она слегка дует. — Что ты об этом думаешь?
— Черт возьми, да. — Я тяжело выдыхаю, член официально твердый в моих спортивных штанах, что так мучительно. Моя все возрастающая эрекция натягивает тонкую ткань. — Я знал, что Эллисон мне понравится.
— Но я думаю, что должна сделать вот что.…
— Что?
— Уйти.
— Уйти? Почему? Мы только начали.
Джеймсон отстраняется, нежно обхватывая мое лицо ладонью.
— Если мы не остановимся, а мы не остановимся, но я не хочу, чтобы наши отношения были основаны на сексе. Это имеет смысл, верно? Оз, скажи мне, что это имеет смысл.
— В этом есть смысл, — с несчастным видом повторяю я, скрестив руки на груди.
Конечно, она права: эти отношения не должны основываться на сексе. Или оргазмах. Или минетах. Или круглых, дерзких сиськах. Это должно быть основано на том, чтобы узнать ее личность, ее симпатии и антипатии. Ее надежды, мечты и ...
Черт возьми, что я вообще несу?
Ее губы шевелятся, она что-то говорит, но твердый член в моих штанах сердито напрягается, перекрывая доступ крови к мозгу и делая невозможным сосредоточиться.
— Так ты согласен?— говорит Джеймсон, облизывая губы. Ее блестящие, сочные, надутые губы…
Я резко киваю.
— Что бы ты ни сказала, я согласен. Окей. Я сделаю это. — Я судорожно выдыхаюи сглатываю свое яростное разочарование. — Постой. С чем я только что согласился?
— Если ты собираешься встречаться со мной, я настаиваю на правиле номер десять: никакого секса до пятого свидания. — Она прикусывает нижнюю губу, осторожно выбираясь из-под меня и подвигается к изголовью, где она, облокотившись, натягивает туфли. — Или третьего или четвертого, в зависимости от того, как пойдет дело.
Никакого секса до пятого свидания! Она что, с ума сошла?
— Оз? Мы договорились?
Мои глаза изучают каждый из восхитительных изгибов, которые я не увижу обнаженными по крайней мере пять свиданий. Три, если все пройдет хорошо. Три, три, нужно сосредоточиться на трех. Сосредоточиться на ее промежности, ее плоском животе, ее сиськах, ее разочарованном рте…
— Оз?
Она мне нравится. Я могу это сделать. Мы просто быстренько провернем эти свидания, одно за другим, как из пулемета.
Я снова киваю, изогнув губы в несчастной усмешке.
— Да, конечно. Отлично.
Она лучезарно улыбается мне, и я чувствую себя на миллион футов выше, провожая ее до машины. Я целомудренно целую ее в макушку, чтобы она захотела большего.
Я стою и смотрю, как ее светящиеся задние фонари скользят по пустой улице, останавливаются на светофоре и исчезают из виду, как только она поворачивает налево.
— Держись, Джим, я собираюсь встречаться с тобой.
Глава 32.
«По шкале от 1 до 10,
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!