Род имен существительных и пол живых существ
Наверное, каждый, выполняя школьные морфологические разборы, определял род существительных, мужской, женский, реже средний. Для существительных, обозначающих неодушевленные предметы, принадлежность к тому или другому роду никак не связана с их значением. Почему стена – женского рода, окно – среднего, а потолок – мужского? Земля – женского рода, небо – среднего, а горизонт – мужского? Ответы, почему это так, теряются в древнейшей истории соответствующих слов. А для современного русского языка ответить на эти вопросы невозможно, и следует воспринимать родовую принадлежность неодушевленных существительных просто как некоторую данность, никак не связанную со значением соответствующих слов. Но только определяющую их сочетаемость: город – большой и был, деревня – большая и была , а село – большое и было . Стоит вспомнить, что некоторые языки, например английский, обходятся вообще без рода, а в тех языках, где у существительных есть род, как в немецком, испанском или французском, его следует специально заучивать, чтобы избежать ошибок при говорении и письме.
По‑другому выглядит родовая принадлежность у существительных, называющих людей и животных. Здесь довольно часто представлена корреляция «мужской род существительного» – «мужской пол существа», «женский род существительного» – «женский пол существа»: отец, мальчик, студент, москвич, баран, бык и бабушка, жена, балерина, учительница, корова, курица . Однако такая корреляция представлена далеко не всегда. Например, существительное учитель мужского рода, поскольку можно сказать хороший учитель был , а хорошая учитель была по‑русски совершенно невозможно. Однако за словом учитель могут стоять лица обоего пола: Мой брат – учитель и Моя дочь – учитель . Иными словами, пол лица, названного словом учитель , неизвестен. Точно так же, как неизвестен пол лица, названных словами врач, директор, секретарь, агроном, инженер и даже президент и министр . В тех случаях, когда соответствующие профессии и/или должности занимают женщины, соответствующие слова в некоторых употреблениях меняют свой род. В новейшее время часто говорят врач пришла, министр заявила, президент выступила . А иногда даже хорошая врач или уважаемая директор . Иными словами, обсуждаемые слова как бы стремятся к переходу в общий род, к таким словам, как староста, неряха, задира, забияка, невежа, соня . Эти слова, как известно, соединяясь с показателями мужского рода в других словах, связанных с ними, обозначают лиц мужского пола: хороший староста был, ужасный соня был, первый забияка был . А со словами женского рода называют лиц женского пола: хорошая староста была, ужасная соня была, первая забияка была . Однако, стремясь в общий род, слова типа врач или президент все же не входят в него, поскольку в косвенных падежах никогда не согласуются с прилагательными женского рода. Невозможно что‑нибудь похожее на от уважаемой президента или к хорошей врачу . Таким образом, без специальных показателей женского рода в связанных словах слова типа врач или президент ничего не сообщают о поле соответствующих лиц.
|
|
|
|
|
|
Так же неясен и пол животных, называемых, например, словами собака, кошка (в отличие от слова кот , указывающего на мужской пол), слон (в отличие от слова слониха , указывающего на женский пол), бегемот, блоха, клоп, грач, куропатка и мн., и мн. др. Путать пол как характеристику живого существа и род как характеристику слова , обозначающего это существо, – грубая ошибка.
Впрочем, в художественных текстах такое переосмысление рода слова в пол существа встречается. И мы поем о тонкой рябине и высоком дубе, которые стоят на разных берегах реки. Рассказываем сказки о цапле и журавле, которые никак не могут договориться о том, чтобы жить вместе. Загадываем загадки о моркови, сравнивая ее с девицей, которая сидит в темнице, выпустив косу наружу. Или о луке, сравнивая его с дедом, который в семь шуб одет… Но это только в художественных текстах, прежде всего в фольклорных.
|
|
|
Есть что скрывать?
В отличие от языка науки русская разговорная речь дает немало примеров, когда некоторые предложения вовсе не соответствуют той ситуации, которую они должны обозначать. Когда мы, например, говорим, что купили что‑то даром , то имеем в виду не именно «без расходов», но «очень дешево».
Еще один из ярких примеров такого типа связан с употреблением местоименных слов типа все, всегда, везде . Нормальное предложение Я все знаю на самом деле бессмысленно. Во‑первых, потому, что знать все, конечно же, принципиально невозможно. Во‑вторых, даже в том случае, когда говорящий, прямо этого не выражая, имеет в виду только то, что относится к конкретной ситуации, это также невозможно. Но уже по субъективным причинам, поскольку всегда остается вероятность того, что какое‑то более или менее существенное или неважное обстоятельство все‑таки ускользнуло от говорящего.
По тем же причинам вызывают сомнение и такие, например, предложения, как Он везде побывал . Неужели во всех абсолютно уголках нашей планеты, а также за ее пределами? Предложение Вы всегда так поступаете по тем же причинам также не следует понимать буквально и т. д., и т. п.
|
|
|
Очевидно, что подобные несоответствия в разговорной речи и рассчитаны скорее на эмоциональный, связанный с гиперболизацией эффект. Другое дело, когда подобные несоответствия проявляются в словах, требующих большой информативной определенности, где эмоциональное преувеличение такой определенности только вредит.
Например, монополия – «крупное объединение, возникшее на основе концентрации производства и объединения капитала» – выражается существительным, имеющим формы и единственного, и множественного числа: Самсунг – это крупная монополия и Рынок лекарств поделен между несколькими монополиями . Однако это же слово, обладая формами только единственного числа, имеет и другое значение – «исключительное право на производство, продажу, пользование чем‑либо». Подчеркну здесь слово «исключительное», т. е. принадлежащее одному‑единственному субъекту: государственная монополия на алкогольную продукцию , например. Однако в современной речи это слово употребляется и в значении «преимущественное право», т. е. принадлежащее не единственному субъекту, но неопределенной по количеству группе субъектов. И это существенно меняет дело, не позволяя различать единственного субъекта и нескольких субъектов. Очевидно, что при допущении значения «несколько» неизбежно встает множество разных вопросов об их равенстве или неравенстве, о правилах разрешения спорных ситуаций, об иерархических отношениях между субъектами и т. д. Иными словами, возникает возможность неоднозначного понимания, а следовательно, и непонимания между автором и читателем текста, а также между разными читателями.
Та же невнятность существует и при противопоставлении значений слов прерогатива и привилегия . Первое из этих слов, согласно русским словарям, обозначает и исключительное, и преимущественное право на решение определенного круга вопросов. А второе – привилегия – называет вовсе не обязательно единственного субъекта, но и некоторую ограниченную группу субъектов, имеющих какие‑либо особые права. И вновь возникает неясность в понимании: прерогатива – это вероятнее всего «один», но возможно и «несколько», привилегия – это вероятнее всего «несколько», но, быть может, и «один». Разумеется, было бы предпочтительнее для всех, пытающихся четко определить субъектов соответствующего права, иное распределение значений. А именно прерогатива – «единственный правообладатель», привилегия – «ограниченный круг правообладателей».
К сожалению, в толковых словарях русского языка разграничению значений, которые следовало бы считать нормативными или ненормативными, уделяется недостаточное внимание. Авторы соответствующих словарей скорее следуют реальному употреблению значений слов, фиксируя, в частности, и невысокую языковую культуру говорящих по‑русски людей, не утруждающих себя точным пониманием значений употребляемых слов. Нормализаторам русского языка стоило бы проявить по отношению к значениям слов такую же, если не большую жесткость, которую предписывают правила формальные. Согласно которым строго предписывается звонИт , а не звОнит, прецедент , а не прецеНдент, смеяться над кем , а не с кого … Ведь цель, смысл и оправдание существования языка в точной передаче смыслов, а отнюдь не только в формальной правильности.
Трагедия Левши
"В бой, вперед, в огонь кромешный, нипочем, что дождь, что снег, – он идет, святой и грешный, русский чудо‑человек» – это Александр Твардовский о народном любимце Василии Теркине. Среди таких же народных любимцев и другой русский чудо‑человек – лесковский Левша. И главное различие между ними не в эпохах, не в том, что один смоленский, а другой – тульский, не в том, что «Василий Теркин» – книга про бойца, а «Левша» – сказ о кузнеце. Главное различие в том, что Теркин, даже оказавшийся на том свете, ясно понимал, что же происходит вокруг. А лесковский герой такого понимания реальности и на этом свете был, увы, лишен. Жизнь его кончилась трагически. И, как это ни горько, не без вины самого народного любимца. В чем же эта вина?
Всякий читатель встречает в тексте «Левши» множество слов, которые можно найти только в словаре языка самого Лескова. Лесковские изобретения не имеют своей целью заменить иностранные слова русскими – бульвар гульбищем, калоши – мокроступами . Цель автора в том, чтобы заменить непонятное слово на понятное. Иными словами, вместо бульвар не гульбище , а гульвар . Здесь первая часть слова явно намекает на тот же корень, что и в глаголе гулять . И таким образом позволяет понимать это слово как «место для гуляния». Что, строго говоря, не совсем точно, поскольку для гуляний в городе предназначено и много других мест (парк, сад, пешеходная зона, например). А бульвар , согласно словарю, это «широкая аллея посреди городской улицы или вдоль набережной». Добавлю, не обязательно предназначенная для гуляния. Подобные изобретения в русском языке не редкость. Спинжак вместо непонятного пиджак пытается устранить эту непонятность за счет какой‑то связи со спиной. Плитуар вместо непонятного тротуар также пытается объяснить непонятное слово, связав его с плитой , которая, конечно, имеет некоторую связь с тротуаром . Однако значения этого слова отнюдь не объясняет.
Именно это стремление как‑то объяснить непонятные слова (преимущественно иностранные по происхождению, но не только) и является целью лесковского словотворчества. Само желание понять значение непонятного слова более чем похвально. Абсолютно неразумно и бесперспективно вообще не задумываться над точным значением слов. Еще хуже часто встречающееся желание сделать вид, будто слово понято. Хотя на самом деле оно в лучшем случае понято весьма приблизительно (а вот, скажем, электронный адрес или номер телефона знать приблизительно бессмысленно). Заслуживает восхищения творческий языковой талант, с которым Лесков пытается сделать непонятное понятным. Вот только результат усилий этого таланта бывает разным.
Когда в лесковском тексте вместо непонятного микроскоп появляется мелкоскоп , то это все же делает слово более понятным, намекая на то, что с помощью этого прибора можно иметь дело с мелкими вещами. То же самое происходит и в случае замены барометра буриметром . Это слово «подсказывает», что прибор предназначен уже для того, чтобы «мерить бурю». И даже долбица умножения вместо таблица умножения , акцентируя необходимость долбить («постоянно повторять»), приводит к более или менее успешному (хотя и не совсем точному!) пониманию значения этого словосочетания.
Увы, безудержный языковой творческий талант успешен не всегда. Превращение вестовых казаков в свистовые приводит к потере существа дела (вести ) и к акцентированию формальной стороны (свист ). Твердиземное море вместо Средиземного ставит вопрос о самой связи между твердью земной и морем. А замена праотцов правотцами, может быть, и симпатична, поскольку позволяет считать наших праотцов всегда и во всем правыми. Однако едва ли такое утверждение выдержит проверку действительностью. Именно это весьма субъективное, иногда не совсем точное, а иногда и совсем неверное, понимание значений слов в конце концов делает судьбу Левши трагической.
Зачем подковали блоху, в результате чего она потеряла наиважнейшее свое достоинство – способность танцевать? Зачем расписались на каждой подковке так мелко, если это «ни в какой мелкоскоп разглядеть нельзя»? Зачем Левша рисковал жизнью, чтобы лично «сказать государю, что англичане ружья кирпичом не чистят"? Нет удовлетворительных ответов на все эти вопросы, составляющие сюжет шедевра Николая Лескова. А началось все с непонимания значений слова.
К сожалению, многочисленные интерпретации «Левши» в театре и в кино делают акцент исключительно на народном таланте и верности Отечеству, с одной стороны, и на бесчеловечности российской власти – с другой. Конечно, и одно и другое верно, но не следовало бы забывать и о третьей составляющей лесковского сказа. Она – в предпочтительности адекватного осмысления окружающего мира. Этому, в частности, помогают, пусть и от противного, придуманные Лесковым слова. И толковые словари русского языка.
Органичная пошлость
Недавно одна телеведущая решила ответить тем, кто обвиняет ее в пошлости. «Пошлость – это то, что неорганично. Пошлость – это то, что выглядит натужно, тяжело… В том, что делаю я, а я на себя смотрю достаточно объективно, ничего пошлого не вижу. У меня хорошие, достойные проекты. Интересная работа. Остроумные интервью, реплики». Оставим в стороне объективно малосодержательные и несущие субъективную оценку прилагательные хороший, достойный, интересный . Постараемся понять, что же означают слова пошлый, пошлость, пошляк.
В современном русском языке, как сообщают толковые словари, прилагательное пошлый в первую очередь обозначает особенности поведения человека. Общей же чертой всех этих особенностей является их несоответствие высокому, духовному, нравственному предназначению Человека с большой буквы. Среди этих несоответствий на первом месте – отсутствие духовной жизни, благородных целей, моральных ограничений. Иными словами, полная погруженность в частные бытовые дела, собственные физиологические проблемы, невозвышенные эгоистические интересы. Русские писатели конца XIX века много писали на эту тему. А рассказ Чехова «Ионыч» можно считать классической иллюстрацией того, как человек превращается в пошляка. Теряет всякие жизненные интересы, кроме сводящихся к бытовым удобствам, приобретательству, удовлетворению своего желания возвышаться над другими людьми. Пошлый и пошлость в этом значении применимы не только к столичным мещанам или провинциалам «интеллигентных» профессий XIX века. Эти слова, в частности, актуальны и по отношению к современным бизнесменам, деятелям шоу‑бизнеса или медиаиндустрии. Если их интересы и цели замыкаются только на собственном обогащении, удовлетворении эгоистических неблагородных желаний. Таких, например, как известность, ощущение превосходства перед другими, физиологическая распущенность. Добавлю, что в этом случае слова пошлый, пошлость не акцентируют «плохие» аспекты подобного поведения. Они просто сообщают, что здесь нет ничего «хорошего» из того, что словом человек (его поведение, поступок) предполагается.
Другое значение слов пошлый, пошлость обозначает нечто неоригинальное, банальное, всем известное. Или иначе – не содержащее ничего нового, талантливого, личностного. В этом значении обсуждаемые слова применимы уже не столько к самому человеку и его поведению, сколько к различным «продуктам» человеческой деятельности. А именно: к словам, «художественным» произведениям, конкретным предметам… Вспомним Онегина, который, танцуя с Ольгой, «ей шепчет нежно какой‑то пошлый мадригал». И здесь пошлый означает «плохой лишь тем, что в нем нет ничего, на что он претендует». Дальнейшим развитием этого значения является уже «безвкусный, грубый, вульгарный». Оно обычно реализуется в словосочетаниях, обозначающих не очень удачное стремление к красоте (костюм, прическа, украшение и т. п.). И, наконец, наиболее категоричное в этом ряду значение обсуждаемых слов «неприличный, непристойный, относящийся к «телесному низу». Например, таким образом обозначается употребление нецензурных слов, любовь к шуткам на тему отношений полов, сексуальные намеки и т. п. При этом из контекста не всегда ясно, имеется ли в виду банальность или непристойность: пошлый рассказ, пошлое ухаживание, пошлое выражение.
Итак, в словах пошлый, пошлость при всей разветвленности их значений нет компонента «неестественный, вымученный» или даже близких к нему. Напротив того. Пошлый – это слишком органичный, более чем естественный, всеобщий, не требующий личностных усилий. Идущий, так сказать, от самых приземленных инстинктов и частей тела. Поэтому говорить «пошлость – это то, что неорганично» значит просто не понимать значение слова пошлость . Так что, употребляя слова с неясным для автора значением или встречая их в чужой речи, стоит ориентироваться на существующие словарные толкования. И не давать словам собственное, сугубо индивидуальное осмысление. В последнем случае трудно рассчитывать на содержательную беседу с более или менее грамотной аудиторией. Русский язык – достояние всех, кто им пользуется. И если, говоря по‑русски, разные люди будут совершенно по‑разному понимать значения одних и тех же слов, то это в конце концов разрушит взаимное понимание. А это вещь столь же печальная для жизни, как и ее пошлость.
Ходкий товар
Посетителя книжного магазина теперь обычно встречает список «лидеров продаж», то есть тех книг, которые в данный период наиболее успешно продаются. Не станем придираться к тому, что словосочетание лидер продаж звучит по‑русски несколько непривычно. Ведь слово лидер обозначает обычно отдельных людей, политиков, спортсменов и др., а также их группы, партии, команды. А в переносном значении – производителей, а отнюдь не объекты действия. Может быть, в данном случае это способ привлечь внимание? Давайте разберемся, что же именно хотят непременно внушить потенциальному покупателю.
Слово бестселлер обозначает в русском языке наиболее активно продаваемые, а следовательно, и издающиеся большими тиражами книги. Пользующиеся шумным успехом кинофильмы по‑русски называются боевиками . При этом в значение слова боевик входят обычно еще и другие компоненты: остросюжетность, разнообразные кинематографические эффекты и т. д. Наиболее популярные в определенный период времени мелодии и песни называют у нас шлягерами . Толкуя слово шлягер , словари добавляют «обычно эстрадные». Довольно сложно точно определить, чем же именно от значения слова шлягер отличается значение слова хит . В последнем случае речь скорее идет не просто о мелодии, но о законченном произведении. Именно такое значение содержит хит‑парад , представляющий собой список наиболее популярных в определенный период музыкальных произведений. Причем не только самих произведений, но и их исполнителей тоже.
Нетрудно видеть, что в основе всего этого разнообразия именований лежит один‑единственный признак. А именно – высокая популярность у читателей, зрителей, слушателей. Только обозначается этот признак по‑разному, в зависимости от того, к чему он относится. Такого типа формальное разнообразие при содержательном тождестве в русском языке встречается очень часто. Допустим, что‑то представлено в своем высшем проявлении. Для мороз это сильный или трескучий , для жара – сильная или невыносимая , для дурак – круглый или полный , для тьма – кромешная , для мошенник – отпетый или законченный , для красавица – писаная или первая , для негодяй – последний и т. д. Один и тот же человек в банке – клиент , в театре – зритель , в музее – посетитель , на транспорте – пассажир , в хорошем ресторане или гостинице – гость и т. п.
Однако вернемся к литературе, кино и музыке. Все отмеченные выше именования настойчиво приглашают присоединиться к большинству, не отстать от прогресса. Между тем вопрос об истинных достоинствах рекламируемого таким образом продукта вообще не ставится. Иными словами, и книга, и кинофильм, и песня выступают исключительно как предмет купли‑продажи: чем больше покупают, тем лучше. При этом не надо задумываться над тем, сам ли товар лучше или для продавца лучше, что этот товар покупают. И в этом смысле из всех искусств самое «откровенное» – кино: уже нормой стало сообщать о количестве денег, вырученных за тот или иной фильм.
Универсально отражать мощный народный интерес и любовь к произведениям искусства могут слова модный, популярный , а в молодежном сленге – ломовой , то есть «такой, за которым (на, в который) люди ломятся». Эти слова ассоциируются со скоротечностью, упрощенностью, невзыскательным вкусом.
Хочу обратиться не к «потребителям» бестселлеров, боевиков, шлягеров и хитов – они, наверное, уже давно поняли, что я сильно сомневаюсь в справедливости оценок, опирающихся исключительно на «лидерство в продажах». Призываю задуматься создателей любимых всеми произведений. Конечно, народная любовь – это замечательно. Все мы работаем для народа. Весь вопрос в том, с какой целью. Создавая свои шедевры, профессиональные русские литераторы – Пушкин, Гоголь, Достоевский, Чехов – стремились отнюдь не к тому, чтобы угодить как можно большему числу потенциальных покупателей книг. Но при этом вовсе не стеснялись торговаться со своими издателями за каждый рубль авторского гонорара. Если автору удается создать шедевр, это обогащает народное сознание и в конце концов обессмертит имя самого автора. Хотя немедленная популярность и любовь ему вовсе не гарантированы. При изначальном же стремлении к популярности шедевра обычно не получается. Как говорил один из героев Достоевского, «если бы открытие Америки было пущено на голоса, она до сих пор не была бы открыта».
Кризис
К сожалению, мы часто употребляем это слово. Постараемся точно понять, что же оно обозначает. Кризис – это состояние. То есть не лицо, не предмет, не признак и не действие, а именно «состояние». Состояния могут быть разными и могут обозначаться и существительными (процветание, скука, застой, паника и т. п.), и глаголами (спать, радоваться, тосковать, болеть и т. п.), и словами, близкими к наречиям (мне холодно, страшно, весело, противно). Слово.
Очевидно, что когда речь идет о «состоянии», необходимо понимать, кто и/или что находится в этом состоянии. Наши толковые словари показывают, что в таком состоянии могут быть и отдельные лица (у писателя – кризис ), и группы лиц (партия переживает кризис ), и целые сферы жизни общества (политический кризис ), и даже сами другие состояния (кризис в течении болезни ). При этом, обозначая «плохое состояние», слово кризис оценивает это состояние как «плохое» по отношению к более или менее длительному предшествующему периоду, состояние во время которого представляется как «нормальное». Кризис обозначает, что прежнее состояние либо серьезно изменилось на новое, «плохое», либо просто никак не устраивает тех, кто оказался теперь в новых обстоятельствах. Никаких других элементов, составляющих значение слова кризис , в нем нет. В нем нет сообщений о том, что же (или кто же) именно изменил «состояние» с «нормального» на «плохое». Ничего не сообщается словом «кризис» и о том, как долго продлится это «плохое состояние». В отличие от иероглифа, переводящего на китайский язык слово кризис , в нашем слове нет никаких сообщений о том, что все кончится хорошо.
Более того, оставляя вопрос об исходе конкретного кризиса открытым, это слово допускает возможность и неблагоприятного конца: правительственный кризис вполне может закончиться и отставкой этого правительства, кризис в течении болезни не гарантирует выздоровления пациента.
Итак, кризис – это «плохое состояние кого‑либо или чего‑либо по сравнению с предшествующим периодом их существования». Изменение в явно худшую сторону того, к чему привыкли. Ощутимое ухудшение. Значительное снижение эффективности. Появление серьезных сбоев в системе.
Можно сколько угодно ерничать (часто весьма талантливо) над попытками официальной пропаганды запретить слово кризис , приуменьшить характер изменений к худшему. Однако, устанавливая точное значение слова кризис , я хочу обратить особое внимание на исключительно обобщенный характер его значения. Вряд ли, например, в семье, материальное положение которой серьезно ухудшилось, будут часто употреблять слово кризис . Там будут называть более конкретные вещи, такие, например, как потеря работы, рост цен в магазинах, расходы на медицину и образование, долг по кредиту и/или ипотеке и т. п.
И такая конкретизация вместо абстрактного кризис вполне понятна. Что толку бесконечно повторять, что ситуация ухудшилась, причем не известно ни то, как долго она протянется, ни то, чем кончится! Надо думать о конкретных возможностях для выправления ситуации в каждом конкретном случае. Слова с обобщенным значением, такие как кризис , здесь только мешают. Зато помогают слова со значением более конкретным: не мебель , но стул, стол, шкаф или буфет , не овощ , а капуста, морковь, лук или свекла , не одежда , а пальто, брюки, рубашка или пиджак , не посуда , а кастрюля, сковорода, тарелка или чашка , не болезнь , а ангина, радикулит, стенокардия или язва . Слово кризис в том же ряду обобщенных слов, что и мебель, овощ, одежда, посуда, болезнь, оно носит совсем не мобилизующий характер. Напротив, ассоциируется со злой силой, борьба против которой бесперспективна.
Поосторожнее и ответственнее надо употреблять это обобщающее и грозное слово и яснее осмысливать реальность, стоящую за ним, если слово кризис встретилось в чужой речи и/или тексте! Ведь о неэффективности использования обобщающих слов предупреждали еще Ильф и Петров, призывая перестать бороться за чистоту, а начать подметать.
Люди масштабные и мелкие
Со словом масштаб непременно соотносится географическая карта. Если мы готовимся к путешествию на другой континент, то нам нужна карта крупного масштаба, т. е. такая, которая отражает в одном своем сантиметре несколько сот километров земного пространства. Разумеется, такая карта совершенно не годится для однодневного пешего похода. Здесь нам понадобится карта гораздо более мелкого масштаба, в одном сантиметре которой всего 1–2–3 километра.
От существительного масштаб образуется прилагательное масштабный , которое обозначает не просто признак, имеющий связь с масштабом , т. е. отношением «длины на карте или чертеже к длине в реальной действительности». Слово масштабный характеризует то, что его определяемое по своим параметрам значительно превосходит обычные предметы такого рода: масштабное произведение, масштабная стройка, масштабное событие, масштабная личность . Иными словами, масштабный – это «крупный», «большой», «превосходящий обычную норму». Его антонимами будут мелкий, незначительный, маленький, не заслуживающий внимания, ничтожный и т. п., т. е. такие признаки, параметры которых также отличаются от обычных, «нормальных», но уже в противоположную, меньшую сторону.
Такое явление, когда слово, строго говоря, обозначает общее понятие, но часто употребляется для обозначения той ситуации, когда это понятие превышает обычный размер, в русском языке встречается нередко. У больного температура означает «повышенная». Требуется калорийное питание значит «высококалорийное». Человек в возрасте означает «в почтенном, большом, пожилом». Важно заметить, что характеристика «больше нормы», с отсутствием формального выражения которой мы столкнулись, легко может быть по‑русски выражена и формально: сверхпрочный, ультрамодный, мощнейший, исключительный, архиважный, милый‑премилый и т. п.
Вернемся к слову масштаб в его общем значении. Понятие масштаба важно не только в географии, но, осмелюсь утверждать, во всякой человеческой деятельности. В физике и математике операции с несколькими величинами можно производить лишь тогда, когда все они представлены в одинаковом масштабе. Вспомним хотя бы сложение простых дробей, которое осуществимо только после приведения их к общему знаменателю.
И народная мудрость, и государственная практика требуют различать задачи краткосрочные и долгосрочные. Планируешь на один год – сей пшеницу, на несколько лет – сажай дерево, на всю жизнь – расти детей. В военном деле и в политике принято различать задачи крупные, дальние – стратегические и мелкие, сиюминутные – тактические . Такое же принципиальное противопоставление существует и между словами в языке: овощи – морковь, свекла, огурец, лук, мебель – стол, стул, диван, кровать, водоем – река, озеро, бассейн, головной убор – шляпа, кепка, картуз, бейсболка и т. д. и т. п. Эта простая мысль очень важна и для читающего/слушающего, и для пишущего/говорящего. Если наша цель соотносима с картой для однодневного пешего путешествия, нам нужны слова конкретные, мелкомасштабные типа бутерброд, кроссовки, ручей, велосипед, рюкзак . А если наша цель долгосрочная, достаточно общая, то нам уже не до частностей и деталей, нам нужны обобщенные понятия, выражаемые такими, например, словами, как жилище, средство, возможность, изменение, создавать, усовершенствовать, энергетический, проблемный и т. п. Не забудем, однако, как раздражают нас авторы устных и письменных текстов, где выступают т. н. общие слова: Предприняты меры (кто именно и что именно сделал?) для обеспечения безопасности (от чего именно?) населения (всего поголовно? а если частей, то каких именно?) в будущем (завтра или через годы, века?).
Заканчивая рассуждения о важности размера и, соответственно, слова масштаб в этом общем значении и в значении «большой размер», осмелюсь утверждать, что этот параметр применим и к человеческой личности. Как физически люди бывают большими и маленькими, высокими и низкими, так же в принципе и личностный потенциал может варьироваться. И сегодня мы не столько нуждаемся в эффективных менеджерах, способных организаторах, талантливых управленцах, сколько в крупных масштабных личностях, способных видеть те далекие, манящие рубежи, к которым должно устремляться наше общество, его организация и культура, его наука и образование.
Говорите правильно! И не только по форме
Как известно, слово киллер отличается от слова палач , в частности, тем, что в нем пишется две буквы л. Однако у обоих этих слов есть не только форма, буквенная и звуковая. У них есть еще и содержание. И по содержанию слово киллер отличается от слова палач тем, что обозначает не любого наемного профессионального убийцу, но именно тайного. К сожалению, наше общество, резко осуждая формальные нарушения языковой нормы, склонно не замечать нарушений содержательных.
Включив телевизор, попадаю на экономические новости. Ведущий сообщает об ажиотаже на бирже. Как известно, слово ажиотаж во всех своих значениях содержит семантический элемент «искусственный, специально организованный». И этим существенно отличается, например, от слова паника , которое, обозначая возбуждение еще более сильное, ничего не говорит о его причинах. Примерно по тому же основанию противопоставлены такие, например, слова, как образ и имидж, журналист и пиарщик, выздороветь и вылечить . Жду комментария о том, кто же и зачем устроил этот ажиотаж, но тщетно. Может быть, ведущий просто не подозревает о нормативном, словарном значении употребленного им слова?
Переключаюсь на другой канал. И, как и следовало предполагать, попадаю на очередной конкурс. Зрителям представляют членов жюри. Последнее слово еще недавно очень возбуждало нашу общественность, гневно отвергавшую весьма обоснованное предложение изменить его написание на менее экстравагантное. Но сейчас я не о форме, а о содержании. Слово жюри обозначает группу экспертов, определяющих победителей различных соревнований. Именно экспертов! А таковыми никак нельзя стать благодаря высокой административной должности, узнаваемости в лицо или полезным связям в мире шоу‑бизнеса. В моем случае среди раздающих награды ни одного эксперта (ударение на втором слоге!), т. е. «специалиста в предмете конкурса», не было. А следовательно, группу этих уважаемых лиц нельзя было называть словом жюри .
Принципиальную важность противопоставления профессионала и любителя каждый давно осознал на собственном жизненном опыте. Может быть, футбол отвлечет меня от профессиональных огорчений? Не тут‑то было! Комментатор почему‑то постоянно называет штрафную площадку штрафной площадью. А ведь слова площадка (вратарская площадка, спортивная площадка ) и площадь (площадь треугольника, Красная площадь ) отнюдь не взаимозаменяемы. Они обозначают весьма различные вещи и близки только по форме.
Похожими наблюдениями делится и заведующая кафедрой русского языка Санкт‑Петербургского педагогического университета имени А.И. Герцена профессор Валентина Черняк. Ее кафедра уже много лет внимательно и глубоко изучает речевой портрет современного студента. Этот портрет характеризируется, с одной стороны, расширением компьютерной, экономической и специфической медицинской лексики. А с другой стороны, заметным оскудением словарного запаса, связанного с базовыми представлениями, позволяющими человеку ориентироваться в окружающем мире. Это оскудение проявляется, в частности, в том, что молодые люди не понимают, что же именно значат якобы известные им слова. Валентина Черняк приводит примеры такого непонимания: декламировать – это рекламировать наоборот, декада – это три месяца в году, некролог – это научная статья. Подчеркну, что речь идет не о произношении мягкого д в первых двух словах и не об ударении на третьем слоге в последнем. Дело не в нарушении норм произношения, а именно в незнании значений слов. А ведь в процессе речевого общения люди имеют дело прежде всего со значениями. Они никогда не совершают речевое действие ради соблюдения норм, но всегда – ради передачи содержания.
Говорящего или пишущего можно сравнить с водителем автомобиля. Он, конечно, обязан соблюдать правила дорожного движения. Но человек садится за руль вовсе не ради этого, а ради перемещения в другое место. А это абсолютно невозможно без знания дороги и умения управлять автомобилем. Точно так же и в языке. Если у человека большие проблемы с содержанием употребляемых им слов, его просто не поймут. Со всеми вытекающими последствиями.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 1169; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!