Оценка норманизма в русской науке XIX – начала XX века
Так, после Ломоносова целое столетие в исторической литературе господствовал норманизм. Данной концепции придерживались не только иностранцы на службе, но и русские историки. Пассивная масса населения противопоставлялась господствующей верхушке с иной культурой. Этим норманизм привлекал сторонников официально-монархического направления в исторической науке.
Н. М. Карамзин, превознося монархическую власть, использовал для своей «Истории Государства Российского» работы Шлёцера и Байера. Особенно сильно пропагандировал норманскую теорию через лекции для студентов, составленные по Шлёцеру, Погодин, называя русское крестьянство «национальным зверем нашим». Академик, член русской археографической комиссии, А. А. Куник написал книгу о «шведских русах и славянах».
При этом с середины XIX века многие учёные стали позиционировать себя как противники норманнской теории. Данное явление считается следствием пробуждения национального самосознания русской интеллигенции после Отечественной войны с Наполеоном. В России начинается широкое революционное и освободительное движение. Многие учёные, как реакционные, так и прогрессивно мыслящие, по-новому взглянули на историю Российского государства. Так была создана почва для возрождения антинорманизма. Такие реакционные историки как Иловайский и Забелин выступали против норманнской теории. Подходя с позиций великодержавного шовинизма, они поддерживали идею о том, что русский народ вследствие врожденных качеств сам может господствовать над другими народами, повелевать ими. Историки либерально-демократических убеждений (Костомаров, Гедеонов, революционные демократы) порицали норманизм. Они видели в этой концепции проявление немецкого национализма, обоснование резкого неравенства и культурного различия между господствующей верхушкой и народными массами в России, унижение чувства национальной гордости русских. Таким образом, возникла удивительна ситуация. В лагере антинорманизтов соединились представители различных, зачастую противоположных общественно-политических учений России. Вопрос о влиянии скандинавов на культуру восточных славян, хотя и интересовал некоторых историков, но не был главным. Антинорманисты пытались доказать, что этническая принадлежность варягов не может определяться как норманнская. Слово «русь», по их мнению, не скандинавского происхождения. Центральным событием этого общественно-научного явления был публичный диспут Н. И. Костомарова с М. П. Погодиным. Погодин отстаивал норманизм, а Костомаров выступал с позиций антинорманизма. Последний, критикуя исследования Погодина, отрицал норманнскую принадлежность варягов, древней руси. Он выводил варягов-русь из литовского края – из Жмуди, где есть речка Рось. Кроме того, у литовцев есть имена, очень похожие на имена летописных варягов. Спор Погодина и Костомарова 19 марта 1860 года в Университете на Невском проспекте окончательно запутал общественность. Опровергнув аргументы друг друга и не доказав общественности правоту своей теории. Спор стал переходить на личности, и, хотя публика была в восторге, оба исследователи ушли с публичного диспута расстроенными. Теперь диспут разгорелся в печати. Несмотря на то, что демократическая общественность была теперь на стороне Погодина, на рубеже XIX и XX веков антинорманизм в консервативно-монархическом оформлении стал официальной догмой: русские школьники учились истории по Иловайскому.
|
|
|
|
|
|
Оценка норманизма в советской и постсоветской науке
Ещё в эпоху русских революций норманизм вновь поднимает голову. Серьезные и объективные ученые, которым опостылел антинорманизм в официально-монархических учебниках истории, с особой силой стали искать и систематизировать факты, подтверждающие соответствие норманизма исторической действительности. Большевицкий историк М. Н. Покровский с помощью этой концепции боролся против великодержавного шовинизма. В духе норманизма написан его учебник по русской истории. Однако идеи Покровского совсем недолго имели авторитет в советской исторической науке. Ещё до войны исторические схемы Покровского подверглись критике за резко отрицательное отношение к дореволюционной истории и «грубое упрощенчество». После этого советские историки поменяли своё отношение к вопросу о варягах. По их мнению, норманизм противоречит марксистскому пониманию истории. Так как марксизм отрицает возможность создания государства деятельностью одного или нескольких человек. Изучением вопроса о возникновении государственности на Руси, занялись академик Б. Д. Греков, профессора С. В. Юшков, С. В. Бахрушин, В. В. Мавродин и другие. Ситуацию осложняла и с каждым годом накалявшаяся внешнеполитическая обстановка. Немецкая пропагандистская машина увидела в норманнской теории историческую неполноценность русского народа, который, якобы в отличие от более развитой германской нации, не смог сам создать государственность. В свою очередь, советская власть широко разворачивает патриотическую пропаганду, берущую примеры героизма из отечественной истории. В таких условиях норманнская теория оказывалась «предательской» по отношению к национальному самосознанию советского народа. После Второй Мировой войны разгорелся спор между советскими и шведскими исследователями. Шведский археолог Туре Арне, выпустивший книги «Швеция и Восток» (1914), «Великая Швеция» (1917) и другие, выступил с интервью в газете «Дагенс Нюхетер». Арне считал: «теория о том, что в России было государство ещё до викнгов, не имеет доказательств». Любые старания доказать наличие у восточных славян государства до 862 года, до появления Рюрика, шведский археолог называет фантазией, обнаруживающей попытки советов «национализировать» историю. С ответом в «Новом времени» выступил академик Б. Д. Греков (1947). Так на глазах широкой публики, в массовых изданиях, разгорелся новый спор. Теперь центр дискуссии передвинулся в археологию. Арне ссылался на артефакты и археологические остатки скандинавской культуры в России, на раскопки российских археологов. Он и его ученик Хольгер Арбман представили обоснованные сводки скандинавских древностей, которые они усмотрели в российских археологических материалах. К таким они пречисляли норманнские украшения, надписи, мечи, погребения в обширном могильнике в Гнёздово под Смоленском, а также в Шестовицах под Черниговом. Арне трактовал это все как свидетельства завоевания скандинавскими викингами восточнославянских земель, подобного таким же завоеваниям в Англии и других местах Европы. Советские археологи – А. В. Арциховский и его ученик Д. А. Авдусин – выступили с опровержениями, стремясь доказать, что варягов на территории Киевской Руси не было или почти не было, что русская дружина была в основном славянской. А против концепции колонизации выступила филолог Е. А. Рыдзевская, ссылаясь на славянский характер Ладоги в VII – VII вв. и данные топонимики[5]. К скандинавским ученым присоединились многие историки Западной Европы и Северной Америки, а также историки-белоэмигранты. В своих работах они также, как и советские ученые, не смогли стать совершенно объективными. Так как исследования велись в условиях холодной войны, в трудах западных ученых прослеживался дух антисоветской пропаганды. В пылу спора советские историки стали некритически повторять аргументы антинорманистов прошлых эпох. Западные исследователи воспользовались этим, потому что опровергнуть их было не сложно. Подверглись критике прочные, по мнению советских историков, представления об истоках древнерусской государственности. Древние племена Северного Причерноморья ныне уже не считаются несомненными прямыми предками восточных славян Киевской поры. Вскоре группа польских историков выступила за принятие норманнской теории, поскольку она, по их мнению, хорошо обоснована фактами и вполне укладывается в рамки марксистской исторической науки. В том же году собрание советских историков в Ленинграде пришло к выводу о необходимости пересмотреть прежние взгляды советской науки на варяжский вопрос.
|
|
|
|
|
|
На славяно-варяжском семинаре 24 декабря 1965 года на историческом факультете Ленинградского университета разгорелся спор между Л. С. Клейном и И. П. Шаскольским. Точнее, как позже не без доли презрения выразился С. В. Томсинский, первый публично подверг критике работу оппонента. Иронизируя, Л. С. Клейн назвал книгу Шаскольского «прогрессом в исторической науке», так как в ней последний назвал норманизм не просто «фальсификация истории», а «направление в буржуазной науке» (Клейн поправил: направление в советской марксистской науке). С другой стороны И. П. Шаскольский действительно провел значимую работу. В своей книге он выявил недостатки тезисов, выдвигаемых антинорманистами в прошлом (в особенности его внимания заслуживает Д. А. Авдусин из-за ошибочного положения о незначительном присутствии норманнов на территории Восточной Европы). Используя авторитет К. Маркса, который прямо заявлял, что Рюрик – норманн, и тезисы В. И. Ленина о том, что новая советская наука должна перенять некоторые достоинства буржуазной, Л. С. Клейн убедил участников дискуссии в том, что норманизм не «умер» в 1930-х гг. (умер «прежний норманизм», как и «прежний» антинорманизм). Даже И. П. Шаскольский признал, что Нестор был первым норманистом. Указывая на значимость археологических данных в разрешении спора, Л. С. Клейн предлагает рассматривать теорию норманизма в его развитии вместе с историческими процессами в самой России (внешне- и внутриполитическими). Ученый формулирует цельную концепцию «нового» норманизма.
Так в 1960-е годы «норманисты» вернули позиции, признавая существование славянского протогосударства во главе с русью до прихода Рюрика. Сам Л. С. Клейн считал, свое выступления на семинаре успешным. Многие молодые участники семинара признавали значимость этой дискуссии в формировании новых кадров для российской исторической науки.
Современные исследователи, В. Я. Петрухин и Е. А. Мельникова, создали отдельную концепцию возникновения государства Древней Руси. Она раскрывает роль скандинавских торговых дружин в катализации социального расслоения и развития общества восточных славян и финно-угорских народов. Данная теория признает варягов-русь выходцами из Скандинавии. Однако от старого норманизма концепция отличается умеренностью в оценке роли норманнов в создании древнерусской государственности и комплексным анализом различных источников: письменных, лингвистических и археологических. Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин рассматривают «призвание» как отражение «ряда» (договорных отношений) между восточнославянской (а также финно-угорской знатью) и дружиной варяга Рюрика в фольклоре[6].
В настоящее время идет спор между антинорманистами и «неонорманистами». С. В. Томсинский в статье «Ленинградский неонорманизм: истоки и итоги» подвергает критике концепцию «ленинградских неонорманистов». Это направление в отечественной археологии, по мнению исследователя, зародилось в 1960-е гг. Его основоположником С. В. Томсинский называет М. И. Артамонова, основателем и организатором – Л. С. Клейна. Исследователь считает норманизмом признание скандинавского происхождения, как династии Рюриковичей, так и древнерусской государственности. С. В. Томсинский указывает на европоцентризм «неонорманистов»: они склонны в своих работах сравнивать появление норманнов в Восточной Европе с прибытием их в Западную, считают русскую государственность изначально подобной европейской. Рассказ о призвании варягов в летописи исследователь называет одной из интерпретаций событий IX века с политических позиций XII века. Рюрик и Олег Вещий для него – легендарные личности. С. В. Томсинский отмечает и то, что критика «неонорманизма» сторонниками южно-балтийского происхождения варягов также ведет в тупик отечественную историческую науку. Он считает, что «неонорманизм» в современное время теряет свою актуальность.[7]
А. Е. Мусин, в свою очередь, критически относится к антинорманизму, обвиняя его в «научном провинциализме». Он видит в нём некоторые черты лженауки, соглашается с Л. С. Клейном в том, что корни норманизма в политике, психологии и ложном патриотизме. А. Е. Мусин выдвигает ещё одну прагматическую причину «живучести антинорманизма» – это стремление быстро набрать имидж зарубежного исследователя в той нише, где это требует минимума интеллектуальных затрат. Сравнивая антинорманизм XIX века и антинорманизм современный, исследователь отмечает, что это – «эпигонство, выразившееся в исследовательской стагнации и фактическом отсутствии научного преемства». К критике С. В. Томсинского прибегает и Н. И. Платонова. Она не признает его определение норманизма, как «экспорта государства норманнами в восточнославянские земли». Н. И. Платонова также отрицает наличие такого направления в отечественной науке как «ленинградского неонорманизма». Это она аргументирует тем, что в 1970-х гг. существенных различий между позицией ленинградских и московских археологов не было.[8]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, можно сделать вывод о том, что норманнская теория претерпела существенные изменения ещё с самого её формирования в отечественной науке. В ходе ожесточенных споров между представителями различных направлений в историографии стали отвергаться те или иные положения теории происхождения Древнерусского государства. И в то же время норманизм стал дополнять свою систему фактической аргументации, иначе толковать те или иные положения теории. Сами споры, к сожалению, имели не научный характер, а, по большей части, политико-идеологический.
Однако даже на сегодняшний день события столь далекой от нашего времени исторической эпохи не получили однозначной трактовки среди деятелей исторической науки, как отечественных, так и зарубежных. Прежде всего это связано с невозможностью абсолютно достоверного исследования источников русского раннего средневекового мира, как письменных, так и археологических. Последние помогли совершить настоящую революцию в сфере исследования норманнской теории происхождения Древнерусского государства. И в настоящее время археология, по большей части, стоит за данную историческую концепцию. Многие аспекты норманнской теории в результате трудности исследования столь отдаленных событий еще не исследованы. Следует отметить, что в научном сообществе ещё академиком Б.Д. Грековым была выдвинута мысль о том, что столь ожесточенные споры представителей различных исторических концепций не оправданы с точки зрения значимости самого вопроса этнической принадлежности княжеской династии Рюриковичей (или, как правильно было бы говорить, Игоревичей). Само первое столь долговечное государственное образование восточных славян, как можно убедиться из выше представленного, образовано, в первую очередь, за счет внутреннего длительного развития славянского общества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб.: Евразия, 2009. 395 c.
2. Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу. Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси // Известия Академии наук СССР. 1934. №7. C. 505-617.
3. Шлёцер А. Л. Нестор. Рускiя лѣтописи на древле-славенскомъ языкѣ. Часть 1. Перевелъ съ нѣмецкаго Дмiтрий Языковъ. СПб.: Императорская типография, 1809. 708 c.
4. Ломоносов М. В. Полное Собрание сочинений, т. 6. Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1952. 685 [1] с.
5. Норманнская теория. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Норманская_теория.
6. Томсинский С. В. Ленинградский неонорманизм: истоки и итоги / С. В. Томсиниский // Stratum plus. 2014. №5. С. 357-370.
7. Рецензия на статьи: Мусин А.Е. «Столетняя война» российской археологии; Платонова Н.И. «Неонорманизм», постмодернизм и Славяно-варяжский семинар: размышления археолога // Ex Ungue Leonem: Сборник статей к 90-летию Л.С. Клейна / отв. ред. Л.Б. Вишняцкий. СПб.: Нестор-История, 2017. С. 223-244;.
[1] Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб.: Евразия, 2009. С. 45 – 46.
[2] Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб.: Евразия, 2009. С. 17.
[3] Шлёцер А. Л. Нестор. Рускiя лѣтописи на древле-славенскомъ языкѣ. Часть 1. Перевелъ съ нѣмецкаго Дмiтрий Языковъ. СПб.: Императорская типография, 1809. С. 178.
[4] Ломоносов М. В. Полное Собрание сочинений, т. 6. Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1952. С. 31.
[5] Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу. Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси // Известия Академии наук СССР. 1934. №7. С. 505.
[6] Норманнская теория. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Норманская_теория
[7] Томсинский С. В. Ленинградский неонорманизм: истоки и итоги / С. В. Томсиниский // Stratum plus. - 2014. - №5. - С.357-370.
[8] Рецензия на статьи: Мусин А.Е. «Столетняя война» российской археологии; Платонова Н.И. «Неонорманизм», постмодернизм и Славяно-варяжский семинар: размышления археолога // Ex Ungue Leonem: Сборник статей к 90-летию Л.С. Клейна / отв. ред. Л.Б. Вишняцкий. – СПб.: Нестор-История, 2017. С. 223-244; 203-222.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 170; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!