ИСКУССТВА СЛЕДОПЫТА, НАМЕРЕНИЯ И СНОВИДЕНИЯ 1 страница
Карлос КАСТАНЕДА
КНИГА 7. ВНУТРЕННИЙ ОГОНЬ.
«Я хотел бы выразить свое восхищение и благодарность великолепному учителю... за помощь в восстановлении моей энергии и обучении иному для нас пути к полноте и благополучию».
ПРОЛОГ
Я издал обширные описательные отчеты о своих отношениях как ученика с индейским колдуном из Мексики доном Хуаном Матусом. Из-за чуждой для меня концепций и практики, которые я должен был понять и усвоить, по мысли дона Хуана, у меня не было другого выбора, как передать его учения в форме рассказа — повествования о том, что случилось и как это происходило.
Организация инструкций дона Хуана основывалась на том, что у человека есть два типа сознания: он называл их «правосторонним» и «левосторонним». Первое он описал как состояние обычного сознания, необходимого для повседневной жизни. О втором он говорил как о таинственной стороне человека — таком состоянии, которое необходимо для деятельности колдуна и видящего. В соответствии с этим он разделил свои инструкции на учение для правой стороны и учение для левой стороны.
Свои учения для правой стороны он передавал, когда я находился в состоянии обычного сознания, и эти учения описаны в моих предыдущих отчетах. В этом моем состоянии он сказал мне, что он колдун. Он даже познакомил меня с другим «колдуном», доном Хенаром Флоресом, и в связи с характером наших отношений я пришел к логическому выводу, что они приняли меня в ученичество.
|
|
|
Это ученичество закончилось непостижимым актом, к исполнению которого привели меня они оба: они заставили меня прыгнуть в пропасть с вершины плоской горы. В последней, разыгранной там драме учений для правой стороны участвовали: сам дон Хуан, дон Хенаро, еще два ученика — Паблито, Нестор и я. Паблито, Нестор и я прыгнули с вершины в бездну.
В течение нескольких лет после этого я думал, что только моего полного доверия к дону Хуану и дону Хенаро было достаточно для отклонения всех моих рациональных страхов перед лицом настоящего уничтожения. Теперь я знаю, что это не так: я знаю, что секрет этого таился в учениях дона Хуана для левой стороны, а также то, что для проведения этих учений в жизнь от дона Хуана, дона Хенаро и их компаньонов потребовались громадная дисциплина и упорство..
Чтобы собрать вновь то, что происходило при обучении для левой стороны и что позволило мне выполнить этот непостижимый акт — прыжок в пропасть — мне потребовалось десять лет. Именно в своих учениях для левой стороны дон Хуан изложил то, что он, дон Хенаро и их компаньоны делали со мной и кто они такие. Они обучали меня вовсе не колдовству, а тому, как овладеть тремя аспектами древнего знания, которыми они владели: сознанием, искусством следопыта и намерением. Они оказались вовсе не колдунами, они — видящие, а дон Хуан не только видящий, но и нагваль.
|
|
|
В своих учениях для правой стороны дон Хуан уже многое объяснил мне относительно нагваля и видения. Как я понял, видение является способностью людей расширять свое поле восприятия настолько, что они становятся способными оценивать не только внешнюю видимость, но и саму суть всего. Он также объяснил мне, что видящие видят человека, как в поле энергии, которое выглядит подобно светящемуся яйцу. Он сказал, что у большинства людей это поле разделено на две части, однако у некоторых мужчин и женщин оно разделено на четыре, а иногда на три. Из-за своей большой сопротивляемости, по сравнению со средними людьми, эти люди, после обучения видению могут стать нагвалями.
В своих учениях для левой стороны дон Хуан объяснил мне сложность видения и бытия нагваля. Стать нагвалем, сказал он, гораздо более сложно и многообещающе, чем быть просто прочным человеком, научившимся видеть. Быть нагвалем означает быть вождем, учителем и проводником.
Как нагваль дон Хуан был руководителем группы видящих, известных как «партия нагваля», которая состояла из восьми женщин: Сесилии, Делии, Гермелинды, Кармелы, Нелиды, Флориды, Зулейки и Зойлы; троих мужчин-видящих: Висенте, Сильвио Мануэля и Хенаро, а также четверых «курьеров» или посланников: Эмелито, Хуана Тумм, Марты и Терезы.
|
|
|
Кроме руководства партией нагваля дон Хуан занимался также обучением и руководством группой учеников-видящих, известной как «новая партия нагваля». Она состояла из четырех молодых людей: Паблито, Нестора, Элихио и Бениньо, и пяти женщин: Соледад, ла Горды, Лидии, Жозефины и Розы. Я был номинальным лидером новой партии нагваля наряду с женщиной-нагвалем по имени Кэрол.
Для того, чтобы дон Хуан мог передать мне свои учения для левой стороны, я должен был входить в уникальное состояние перцептуальной ясности, известное как «повышенное сознание». В течение многих лет моей связи с ним он попеременно вводил меня в такое состояние с помощью удара, который он наносил своей ладонью в верхней части моей спины.
Дон Хуан объяснил, что в состоянии повышенного сознания ученики могут вести себя почти так же естественно, как и в повседневной жизни, однако оно позволяет фокусировать свой ум на чем угодно с необычайной силой и ясностью. И все же особым качеством состояния повышенного сознания является то, что оно не поддается обычному воспоминанию. То, что происходило в этом состоянии, становится частью повседневного сознания ученика только через потрясающее усилие восстановления.
|
|
|
Мое взаимодействие с партией нагваля является примером этой трудности воспоминания: я был в контакте с ними, за исключением Хенаро, только в состоянии повышенного сознания, и, следовательно, в своей повседневной жизни я не мог вспомнить их даже как неясные тени сновидений. Образ моих встреч с ними всякий раз был почти ритуалом: я должен был приезжать на машине к дому дона Хенаро в маленький городок на юге Мексики. Дон Хуан обычно немедленно присоединялся к нам, и мы уже втроем занимались затем учениями дона Хуана для правой стороны. После этого дон Хуан заставлял меня изменить уровень сознания, а затем мы ехали на машине в большой близлежащий город, где жил он и другие пятнадцать видящих.
Всякий раз, входя в состояние повышенного сознания, я не мог не изумиться различию своих двух сторон. Я чувствовал себя всегда так, как если бы с моих глаз была снята пелена, как если бы я был до этого частично слеп, а теперь прозрел. Свободу и чистую радость, которые обычно овладевали мной в этих случаях, нельзя было сравнить ни с чем, что я испытывал прежде. Однако вместе с этим присутствовало тревожащее чувство печали и какого-то томления, которые шли рука об руку с радостью. Дон Хуан объяснил мне, что не было бы полноты без печали и томления, поскольку без них нет трезвости и доброты, а мудрость без доброты, как он сказал, и знание без трезвости бесполезны.
Организация обучения для левой стороны требовала также, чтобы дон Хуан, совместно со своими товарищами-видящими, объяснил мне три аспекта их знания: управление сознания, искусство следопыта и искусство намерения.
В этой работе я изложил искусство управления сознанием, которое является частью целой системы его учений для левой стороны-системы, которую он использовал для того, чтобы подготовить меня к удивительному акту прыжка в бездну. Ввиду того, что пережитый мною опыт, о котором я здесь рассказываю, не имеет характера повседневной жизни, я постарался снабдить его нужными деталями, все же не переходя границ документальной повести. В состоянии повышенного сознания мало сознаешь окружающую обстановку, поскольку все внимание сосредоточено на деталях совершаемого в данный момент действия.
В нашем случае совершаемое в данный момент действие естественно было освещением искусства овладения сознанием. Дон Хуан принимал искусство овладения сознанием как современную версию чрезвычайно древней традиции, которую он называл традицией древних толтеков-видящих. И хотя он чувствовал себя неразрывно связанным с этой древней традицией, он считал себя одним из видящих нового цикла. Когда я спросил его однажды, каковы же существенные черты характера видящих нового цикла, он ответил, что это воины полной свободы, что они такие же мастера сознания, искусства следопыта и намерения, что не ловятся смертью, как остальные смертные, а избирают сами момент и путь своего исхода из этого мира. В этот момент они поглощаются внутренним огнем и исчезают с поверхности земли, как если бы они никогда не существовали.
НОВЫЕ ВИДЯЩИЕ
Я прибыл в город Оаксаку на юге Мексики по пути в горы, чтобы поискать дона Хуана. На пути из города рано утром у меня возникло сильное желание проехать через главную площадь, и там я нашел его сидящим на своей любимой скамейке и как бы ожидающим моего приезда.
Я присоединился к нему. Он сказал, что в городе по делам и остановился в местном пансионате, и что он приглашает меня поселиться вместе с ним, поскольку должен остаться в городе еще на два дня. Мы поговорили немного о моей деятельности и проблемах академического мира.
Как уже стало обычным для него, он неожиданно ударил меня по спине, когда я этого меньше всего ожидал, и этот удар сместил меня в состояние повышенного сознания.
Мы долго сидели в молчании. Я с нетерпением ждал, когда он начнет говорить, и все же, когда он заговорил, я был поражен неожиданностью.
— Несколько веков до того, как испанцы пришли в Мексику, — сказал он, — там жили необычные толтеки-видящие, люди способные на непостижимые действия. Они были последним звеном в цепи знания, которая протянулась через тысячелетия.
Толтеки-видящие были необычайными людьми — могущественными колдунами, мрачными преследователями, разгадавшими тайны и владеющими тайным знанием, которое они использовали для влияния на людей и превращения их в жертву путем фиксации сознания своих жертв на всем, что изберут.
Он остановился и пытливо посмотрел на меня. Я чувствовал, что он ожидает от меня вопроса, но я не знал что спросить.
— Я должен подчеркнуть важный факт, — продолжал он, — что те колдуны знали, что фиксировали сознание своих жертв. Ты не обратил на это внимания: когда я упомянул об этом, оно для тебя ничего не значило. И это не удивительно: одна из труднейших для признания вещей та, что сознанием можно манипулировать.
Я сконфузился. Я знал, что он подводит меня к чему-то. Мне уже было знакомо это чувство опасения — оно всегда возникало при начале нового раунда его учений. Я сказал ему как себя чувствую. Он неопределенно улыбнулся. Обычно, когда он улыбался, он излучал счастье, но на этот раз он определенно был озабочен. Казалось, он соображает, продолжать ли дальше беседу. Он опять пытливо уставился на меня, медленно переводя взгляд вдоль всего моего тела. Затем, очевидно удовлетворенный, он кивнул и сказал, что я готов к своему последнему испытанию, к чему-то, через что все воины проходят перед тем, как стать на собственные ноги. Я был заинтригован этим более, чем когда-либо раньше...
— Мы собираемся говорить о сознании, — продолжал он. — толтеки-видящие знали искусство управления сознанием. Фактически они были в этом искусстве верховными мастерами. Когда я сказал, что они знали как фиксировать сознание своих жертв, я имел в виду, что их тайные знания и тайные приемы позволяли им вторгаться в тайну сознания. Значительная часть их приемов дожила до наших дней, но, к счастью, в измененном виде. Я сказал «к счастью» потому, что эти приемы не вели древних толтеков-видящих к свободе, а лишь к их роковой судьбе.
— Знаешь ли ты сам эти приемы? — спросил я.
— Почему же нет? Конечно, — ответил он. — у нас не было способа обойти эти методики, однако это не означает, что мы сами используем их. У нас другие взгляды, мы принадлежим к новому циклу.
— Но ты же не считаешь себя колдуном, дон Хуан, не так ли? — спросил я.
— Нет, не считаю, — ответил он. — я — воин, который видит. Фактически все мы «лос нуэвос видентес» — новые видящие. А древние видящие были колдунами.
— Для среднего человека, — продолжал он, — колдовство — это определенное дело, однако оно, все же, восхитительно. Вот почему я вдохновил тебя в твоем нормальном сознании, думать, что мы колдуны. Рекомендуется поступать именно так, это служит для привлечения интереса. Для нас же стать колдуном все равно, что выйти на смертельно тупиковую улицу.
Я захотел узнать, что он под этим подразумевает, но он отказался обсуждать это. Он сказал, что остановится на этом вопросе по мере продвижения в вопросе сознания. Я спросил затем относительно источника толтекских знаний.
— Способ, которым толтеки вышли на путь знания, было вначале потребление растений силы, — ответил он. — побуждаемые любопытством или голодом, они по ошибке ели их, а поскольку растения силы оказывали на них свое воздействие, то было только вопросом времени, когда некоторые из них стали анализировать свои переживания. По моему мнению, первый человек на этом пути знания был очень смелым, но он очень ошибся.
— Не является ли все это предположением с твоей стороны, дон Хуан?
— Ничуть, это не мои предположения. Я видящий, и когда я фиксирую свое видение на том времени, я знаю все, что происходило.
— Можешь ли ты видеть детали событий прошлого? — спросил я.
— Видение — это особое чувство познания, — ответил он, — познания чего-либо без тени сомнения. В этом случае, однако, я знаю, что делали те люди, не только благодаря своему видению, но еще и потому, что мы так тесно связаны.
Дон Хуан затем объяснил, что его использование термина «толтек» не соответствует тому, что я подразумеваю под этим. Для меня это означало культуру — империю толтеков, для него же термин «толтек» означал «человек знания».
Он сказал, что в то время, о котором он говорит, за несколько столетий, а может быть и за тысячелетие до испанского нашествия, все такие люди знания жили в обширной географической области к северу и югу от долины мехико и занимались особой работой: были лекарями, сказителями, танцорами, оракулами, приготовляли пищу и питье. Эта линия деятельности создавала в них особую мудрость, отличающую их от средних людей, тем не менее эти толтеки были людьми, вплетенными в ткань повседневной жизни, подобно тому как в наше время это происходит с врачами, учителями, священниками и дельцами. Они занимались своей профессиональной деятельностью под строгим контролем организованных братств, и стали опытными и влиятельными настолько, что доминировали даже над группами, живущими вне их географической области.
Дон Хуан сказал, что после того, как некоторые из них научились, наконец, видеть-после столетий приема растений силы, наиболее предприимчивые из них стали учить других знанию, как видеть. И это стало началом их конца. Со временем число видящих увеличивалось, а их привязанность к тому, что они видели, наполнившая их почтением и страхом, стала такой сильной, что они перестали быть людьми знания. Они стали чрезвычайно опытными в видении и начали оказывать большое влияние на странные миры, свидетелями которых они оказались. Однако все это было бесполезно: видение подрывало их крепость и привело к тому, что они попали в зависимость от того, что видели.
— Были, однако видяшие, избежавшие этй судьбы, — продолжал дон Хуан, — великие люди, которые, несмотря на то, что были видящими, никогда не переставали быть людьми знания. Некоторые из них научились положительно использовать видение и стали учить этому своих собратьев. Я убежден, что под их руководством население целых городов уходило в другие миры и никогда не вернулось.
Те же видящие, которые занимались только видением, потерпели фиаско, и вся страна, в которой они жили, подверглась нашествию завоевателей, они были так же беззащитны, как и любой человек.
— Эти завоеватели, — продолжал он, — захватили мир толтеков, они присвоили все, но никогда не научились видеть.
— Почему ты думаешь, что они не научились видению? — спросл я.
— Потому что они копировали процедуры толтеков — видящих, не имея их внутренних знаний. В наши дни по всей Мексике полно колдунов, потомков тех завоевателей, которые следуют путями толтеков, но не знают, что они делают или о чем говорят, потому что они невидящие.
— Кем же были эти завоеватели, дон Хуан?
— Другими индейцами, — ответил он. — к тому времени, когда пришли испанцы, древние видящие ушли — еще за столетия до них, но были новые поколения видящих, которые начали работать над своей безопасностью в новом цикле.
— Что ты называешь «новым поколением видящих»?
— После того, как мир древних толтеков был разрушен, выжившие видяшие отступили и начали серьезное исследование своих приемов. Первое, что они сделали — это выделили искусство следопыта, сновидения и намерения в качестве ключевых процедур и умерили использование растений силы. Это, возможно, позволяет понять то, что случилось с ними в связи с растениями силы.
— Новый цикл только начал набирать силу, когда испанские конкистадоры заполонили страну. К счастью, к тому времени новые видящие уже тщательно подготовились к встрече с опасностью: они уже были экспертами в искусстве следопыта.
Дон Хуан сказал, что последующие столетия порабощения создали для этих новых видящих идеальные условия для совершенствования их мастерства.
Как это ни странно, но именно предельная суровость и принуждения того периода дали им толчок для совершенствования их новых принципов. И благодаря тому факту, что они никогда не популяризировали свою деятельность, они были оставлены в покое при картографировании своих находок.
— Было ли много новых видящих во времена конкисты? — спросил я.
— Вначале было много, но к концу только горстка. Остальные были истреблены.
— А что в наши дни, дон Хуан? — спросил я.
— Сейчас их немного, они повсюду рассеяны, понимаешь?
— Знаешь ли ты их? — спросил я.
— На такой вопрос труднее всего ответить, — сказал он. — есть некоторые, кого мы знаем очень хорошо, но они не совсем такие, как мы, поскольку сосредоточились на других специфических аспектах знания, таких как танец, лечение, заклинание, а не на том, что рекомендуют новые видящие — искусстве следопыта, сновидения и намерения.
Те же, кто подобны нам, не пересекаются с нами. Видящие, жившие в период конкисты, установили это правило для того, чтобы избежать истребления в столкновении с испанцами. Каждый из тех видящих основал свою линию, но не все из них имеют последователей, так что линий не много.
— Знаешь ли ты какую-либо, которая была бы точно как наша? — спросил я.
— Несколько, — ответил он лаконично.
Я попросил его тогда дать мне об этом всю информацию, какую он может, поскольку я жизненно заинтересован в этом вопросе: для меня чрезвычайно важно узнать имена и адреса с целью убеждения и подтверждения. Дон Хуан, очевидно, не хотел угодить мне.
— Новые видящие прошли через такое подтверждение, — сказал он. — половина из них оставила свои кости в камере подтверждения, так что теперь они вольные птицы. Оставим это. Все, о чем мы можем говорить, это наша линия: об этом и ты и я можем говорить сколько душе угодно.
Он объяснил, что линии видящих начались в одно время и одинаковым образом: примерно в конце XVI века каждый из нагвалей намеренно изолировал себя и свою группу видящих от каких-либо открытых контактов с другими видящими. Следствием этого жесткого разделения, как сказал он, было формирование индивидуальных линий. Наша линия, сказал он, состоит из 14 нагвалей и 126 видящих. Некоторые из этих 14 нагвалей имели с собой не более 7 видящих, другие-11, а некоторые до 15.
Он сказал мне, что его учителем, или «благодетелем», как он называл его, был нагваль Элиас. Я спросил его, знает ли он имена всех 14 нагвалей. Он назвал и пронумеровал их мне так, что я узнал кто они. Он сказал мне также, что лично знал 15 видящих, которые входили в партию его благодетеля, и знал учителя своего благодетеля нагваля Элиаса, а также 11 видящих из его партии.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!