Да я чё... Слушай, неужели сделают когда-нибудь машину времени? - Серёга рванул менять тему, видя, что я завёлся.
- Вот она и есть - машина времени, стучу я пальцем по серёгиной шапке, - если научишься ей пользоваться. В жизни может быть всё, но не больше нашей фантазии, - говорю я Серёге, но знаю, что он не поймёт, такая у него сейчас молодая фаза - физическая. Разве поверишь в двадцать лет, что жизнь прекрасное, но до жути, до безобразия короткое мгновение и ты в нём - однодневный мотылёк. Но в отличие от мотылька тебе дан какой-никакой разум и ты должен, должен успеть им воспользоваться!
По себе помню, что в Серёге, в его молодом теле, в мозгу, не обременённом пока большим опытом, борются две плохо уживающиеся друг с другом противоположности - жизнь практическая и жизнь теоретическая. Налитое соком молодости тело, словно только что лопнувший тугой цветочный бутон, требует выхода забурлившим силам, стремится скорее отдать энергию, сгореть в горячем трении жизненных коллизий, не подозревая, как быстро могут опасть свежие лепестки и что всеми этими первыми бурными стремлениями и побуждениями управляет природа, а точнее - половой гормон тестостерон...
Молодой же мозг, если в нём достаточно извилин, стремится в свою очередь отрешиться от кажущегося ему грешного низменного тела, сохранить юношескую чистоту, спеша заполнить миллиарды пустующих нейронов либо чужими мыслями и формулами, либо придумать свои.
В Серёге, кроме этого естественного процесса, соединились к тому же две совершенно разные наследственности. Мать, мечтательница и фантазёрка - теоретик. Павел - практик на двести процентов. Я до сих пор не понимаю, как могли такие разные люди объединиться пусть даже и на недолгое время. Притяжение противоположностей?
|
|
|
- Знаешь, ещё древние греки различали два рода жизнедеятельности: bios theoretikos и bios praktikos - жизнь теоретическая и жизнь практическая, - говорю я. Мне хочется всё-таки продолжить наш разговор. Я знаю, что Серёга прислушивается к моим речам и хоть что-нибудь от них у него останется. - И среди многих символов созерцательной жизни есть и "башня из слоновой кости".
Да, я что-то такое где-то уже читал, - бубнит Серёга.
И вот у подножия этой башни время от времени собираются люди действия, практики - а их большинство, и кричат, осмеивают, осыпают упрёками мечтателей, уединившихся наверху. И тем не менее, эти фантазёры, пребывающие как будто за пределами активной жизни, в мире грёз и абстракций, нужны обществу как воздух. Книги, музыка, даже наука... Это всё они, мечтатели. Понимаешь? Кстати, твой отец Павел, хотя и практик, но он много читал и библиотеку собрал приличную.
Да я понимаю...
И я уверен, что он действительно понимает. Кое в чём он намного опережает в развитии своём меня в его годы. И как теоретик, и как практик. Зато в другом проявляет полнейший инфантилизм. С пятнадцати лет я сам стираю своё бельё. За Серёгу это до сих пор делает мать. В семнадцать я ушёл из дома, потому что посчитал невозможным учиться за счёт матери, небогатой учительницы. Серёгу же мать учит, кормит, одевает, покупает иногда дорогие вещи, и он принимает это как должное.
|
|
|
Сейчас, когда жизнь и люди постоянно ставят меня в унизительное положение, когда в мои уже зрелые годы мне так остро не хватает диплома о высшем образовании, я думаю: "А может, это не Серёга, а я был чересчур инфантилен, не думал о будущем, об образовании и отказался в своё время от материнской помощи?"
Мы оба продрогли. Нас трясёт то ли от холода, то ли это нервная дрожь от философского разговора. Идти домой не хочется, всего три часа. Во мне ещё живёт утреннее настроение - ощущение праздника, подсознательная вера в необычность сегодняшнего солнечного дня. Куда пойти? Семисот тысячный город, в котором прожил тридцать пять лет, пуст. Как будто я здесь приезжий. А где-то недалеко десятки людей: друзей детства, одноклассников, знакомых и бывших лучших друзей. Но не пойдёшь к ним. Не нужно и глупо. Почему так?
|
|
|
Серёге тоже податься некуда. Он одиночка, углублён в историю.
И всё-таки... Всего лишь в двухстах метрах отсюда есть место, куда бы я мог зайти в гости и, пожалуй, я даже почти уверен в этом, мне там был бы кое-кто рад... И пока мы сидим здесь, в парке, это чувство, эта мысль, тоже тайно сидит во мне. Словно опять, как тринадцать лет назад, я ощущаю удивительные телепатические способности Наташки Лаковой и слышу, как она передаёт мне сейчас по неким телепатоволнам: "Заходи, заходи..."
Пошли, - говорю я Серёге.
Куда?
- Сначала - в "стекляшку". Тут недалеко.
Стекляшка - магазинчик рядом с домом Лаковой. Он всё такой же, как и тринадцать лет назад. Я успел прожить полжизни, столько всего впрессовано в эти годы, износился, внутренне состарился, а магазинчик всё такой же и даже, вроде бы, стал лучше, светлее. Беру бутылку символического сухого. Серёга недоумевает.
- Совершим путешествие в прошлое, - говорю я ему. "Или в будущее? Ведь я увижу её настоящее..."
Подходим к подъезду. Ни о чём не размышляю, ничего не загадываю. Дома ли её родители, муж, да и живёт ли она здесь до сих пор? Я не думаю об этом. Просто иду. Зачем, с какой целью? Кто бы мне объяснил? Алкоголь играет в крови и "пьяному море по колено"?
Подъезд, лестница, почтовые ящик. Все эти типовые атрибуты современных домов здесь выглядят для меня как-то особенно, оживают в памяти. Вдруг сердце, "тронутое холодком", начинает по-молодому громко и ощутимо колотиться. Не от выпитого, не от лестницы. Сердце колотится как т о г д а... Рефлекс?
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!