Человек в языке (проблема антропоцентризма в современном языковом пространстве)
А.В. Белова
Кубанский государственный университет
Краснодар, Россия
ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ НОМИНАЦИИ КАК ЗНАЧИМАЯ ЧАСТЬ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА Н.В. ГОГОЛЯ
В статье рассматриваются современные подходы и методы исследования художественного текста. Приводятся разные точки зрения современных лингвистов, в которых текст раскрывается как иерархическое единство высшего ранга, многоаспектное и многомерное образование, совмещающее характеристики системного объекта, сложного знака и коммуникативного целого. Производится анализ манеры маркировки Н.В. Гоголем лиминальных пространств.
Ключевые слова: художественный текст; текстология; прагматика; лингвистика текста; лингвокультурный аспект, языковой маркер; номинации имплицитной хтонической окраски; контекстуальные синонимы; «пороговое», лиминальное, «заколдованное» пространство.
Во второй половине XX века увеличивается интерес лингвистов к изучению текста, где особое внимание уделяется вопросам раскрытия ресурсов трансформации значения в знаковых макрообразованиях. Текст получает статус понятия, ключевого для доминирующих научных парадигм, и попадает в поле зрения многих наук. Некоторые из них являются данью времени, иные изучают текст на протяжении не одного столетия. Понимание текста в рамках этих наук определяется их спецификой. Уже в этимологии термина «текст» прослеживается его значимость для текстологии, герменевтики и поэтики. Текстология изучает рукописные и печатные тексты, предназначенные для издания и интерпретации, т.е. имеет дело с расшифровкой, датировкой и атрибуцией текста. Особенность человеческого мировосприятия проявляется в его языковой картине мира, ведущую роль в формировании которой играет лексика. Этот факт давно установлен лингвистами, к примеру Н. Н. Гончаровой [5]. Следовательно, изучать язык художественного произведения без обращения к анализу лексики, значимой для понимания мировоззрения автора, невозможно.
|
|
|
Убежденность Н.В. Гоголя в существовании двух противоборствующих вселенных, силы которых неизбежно влияют на человеческую сущность, нашла отражение в его индивидуально-авторской мифологизированной языковой картине мира. Специфика мифопоэтического восприятия действительности писателем, особенно выразительно проявившаяся в цикле повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки», отчётливо раскрывается в изображении пространства, как истинно потустороннего, так и обладающего амбивалентной природой.
Манера предъявления Н.В. Гоголем в романтических повестях территорий, наделённых инфернальными характеристиками, становится объектом наблюдений не только для литературоведов, но и для лингвистов. К вопросу двойственности «заколдованных мест» исследователи подходят по-разному.
|
|
|
Так, Т. А. Волоконская называет особенности «порогового» пространства: оно может навсегда остаться нечистым местом, избавиться от которого невозможно («развалившийся шинок»), или стать «местом испытания человеческой души», откуда герой возвращается духовно обновлённым (Вакула, Левко) либо порабощённым нечистью (Петрусь, отец Катерины) [3, с. 63].
Е.В. Черкашина и И.И. Чумак-Жунь классифицируют пространственные номинации, наделённые в художественном мире Н.В. Гоголя ирреальными свойствами. Исследователи выделяют лексемы, называющие собственно-инфернальное пространство (ад – пекло); границу (шинок); «убежище» демонического персонажа, маркирующееся эпитетами «бедный», «старый», «страшный»; открытое пространство, которым может оказаться любое место рядом с человеком (ярмарка, овраг, пруд, горы, ночное небо, яр, лес). Тип такой территории локализации нечистой силы, считают лингвисты, преподносится рассказчиком с точки зрения носителя украинской культуры [11, с. 21–25].
О.Н. Болотникова акцентирует внимание на манере изображения Гоголем человеческого жилища, превратившегося во вместилище демонических сил. Маркерами хтонической природы такого пространства является, во-первых, отсутствие в нём быта, во-вторых, «репрезентация обстановки помещения через отстраняющее восприятие героя / повествователя», т.е. описание места, увиденного как бы извне (например, представление сатанинской обители колдуна в повести «Вечер накануне Ивана Купала») [1, с. 156].
|
|
|
Однако нет исследования, в котором специфика обозначения Гоголем «лиминальных» пространств (термин О.Н. Болотниковой) была бы подробно рассмотрена на примере отдельной повести из цикла «Вечеров…», поэтому цель нашей работы – обозначить и прокомментировать манеру маркировки Гоголем пороговых территорий в повести «Пропавшая грамота».
Призрачность границ между потусторонним и посюсторонним миром в названном произведении Н.В. Гоголя особенно выразительно проявляется на лексическом уровне, отличительной особенностью которого являются слова имплицитной хтонической окраски, раскрывающие своё вторичное мифологическое содержание только при взаимодействии с контекстом повести. К таким номинациям мы относим семы со значением «вино», выполняющие в данном произведении функцию маркеров лиминальных пространств.
|
|
|
Ярмарка в представлении Н.В. Гоголя – место нечистое. Там царствует обман, а люди предаются пьянству и разгулу, превращая эту территорию в межвселенский портал. По народным убеждениям, «к изобретениям дьявола относятся многие могущественные средства совращения людей, прежде всего вино, водка, табак» [7, с. 170], а значит, ярмарка – место испытания человека бесовскими соблазнами. Не случайно, находясь на её территории, один из персонажей повести, дед, поддавшись демоническому искушению («Попойка завелась, как на свадьбе перед постом великим»), сбивается с истинного пути («Совсем уж было позабыл про путь свой») [4, с. 60].
Ярмарка – скрытое за реальной действительностью окно в иной мир. Она оказывается не только местом, предназначенным для купли-продажи человеком нужных ему товаров. Маркируя рынок запорожцем, продавшим душу дьяволу, Гоголь интерпретирует торговую площадь как бесовскую территорию купли человеческих душ. Подписав договор с нечистым, запорожец до выхода срока своей земной жизни вынужден находиться в пограничном пространстве между мирами: «В “запорожце” этимологизирован порог, переступаемый героем по пути в загробное запорожье», – справедливо замечает М.Я. Вайскопф [2, с. 106].
В мировоззрении славян поле – одно из мест локализации нечистой силы. Н. В. Гоголь маркирует инфернальную природу данного пространства, указывая на шинок, там расположенный, повернув направо от которого можно попасть в загробный мир: «близко шинка будет поворот направо в лес. Только станет в поле примеркать, чтобы ты был уже наготове. Там и увидишь кого нужно… – рассказывает деду шинкарь» [4, с. 61–62].
Шинок – истинно дьявольская территория жатвы бесами человеческих душ, обольщённых напитком, придуманным Сатаной (по народным убеждениям, «души опившихся вином поступают в полное распоряжение дьявола») [6]. Маркером паранормальной природы питейного заведения помимо его аскетического месторасположения и дьявольской сущности является всезнающий шинкарь, мифологическая роль которого перекликается в повести «Пропавшая грамота» с функцией Бабы-Яги как хранительницы «сторожевой заставы в царство смерти» – так раскрывает роль ведьмы в русских народных сказках В.Я. Пропп [8, с. 152].
Как и в сказке, где герой ночует в избушке лесной ведьмы, дед проводит ночь в шинке. Однако в отличие от фольклорного персонажа, который, пройдя испытание смекалки и находчивости, получает от Бабы-Яги желанное сакральное знание о дороге в потустороннее царство, дед, попадая в питейный дом, продолжает попойку, начавшуюся на ярмарке («спросивши треть ведра на троих, отправился в сарай») [4, с. 61]. В результате он теряет как послание к царице, так и духовную грамоту, приобретая взамен смертельно опасное и жизненно необходимое теперь для него демоническое знание о дороге в загробный мир.
Старику удаётся вернуться из пекла живым, однако факт общения человека с нечистым не может пройти бесследно. Данную мысль Н. В. Гоголь передаёт через контекстуальные синонимы «дом» – «душа», объединённые инфернальной семантикой «охраны», «преграды», «оберега». Дом – «средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода» [9]. Человек, заботящийся о чистоте, порядке и мире в своём жилище, поддерживает его защитную функцию. Душа – вместилище сакрального христианского знания, которым человек может оградить себя от нечистой силы только в случае сохранения своего внутреннего мира светлым, незапятнанным дурными мыслями и поступками.
Дед, побывав в аду, пережив временную духовную смерть, по возвращении домой побеспокоился только о чистоте внешней. Сначала он перекрестился, а после умылся водой: «Обмывшись хорошенько, входит он потихоньку в хату» [4, с. 65]. Однако старик не позаботился о том, чтобы отмолить тяжкий грех со своей души в церкви, не обезопасил своего жилища от демонического вторжения, дав лишь обещание: «Нужно, вижу, будет освятить нашу хату» [4]. Сакральная сила старика ослабла, и то, что ежегодно творится в его доме точно в день пребывания гонца в пекле, является, на наш взгляд, не только наказанием, но и напоминанием о могуществе чёрта над человеком, обладающим слабым духом.
Посредством образа дедовского дома, сменившего функцию оберега от потусторонних сил на характеристику «заколдованного» места, маркером которого становится его хозяин, сумевший вернуть грамоту, но не восстановить свою духовную защиту, убеждение Гоголя проявляется отчётливо: нечистая сила вовсе не всемогуща, однако она очень коварна. Единожды оступившегося человека, позволившего лукавому себя одурачить, чёрт будет искушать постоянно.
Таким образом, можно заключить, что человеческая душа в течение всей своей земной жизни является объектом постоянной борьбы тёмных и светлых миров. Это абсолютное убеждение писателя выразительно раскрывается в его манере изображения лиминальных пространств, оказавшись в которых люди, сами того ещё не ведая, вступают в борьбу с нечистым за собственный внутренний мир (ярмарка как территория купли человеческих душ, как окно в другой мир; шинок как место искушения человеческих душ «дьявольскими» напитками и т.д.). Однако человек, обладающий светлым разумом и чистой душой, в представлении Гоголя, непременно разглядит демоническую мету «пороговых» территорий.
Библиографический список
1. Болотникова О.Н. Дом, дверь и окно в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя и восточнославянская семиотика жилища // Имагология и компаративистика. 2016. № 1 (5).
2. Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М., 2002.
3. Волоконская Т.А. Мотив заколдованного места в малороссийских циклах Н. В. Гоголя: от описаний к поискам первопричины // Известия Саратовского университета. Серия «Филология. Журналистика». 2012. Т. 12. № 4.
4. Гоголь Н.В. Повести. Ревизор. Женитьба. М., 1984.
5. Гончарова Н.Н. Языковая картина мира как объект лингвистического описания // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2012. № 2.
6. Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки URL: http://www.upyr.net/blog
/zelenin-1995/
7. Новичкова Т.А. Русский демонологический словарь. СПб., 1995.
8. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2000.
9. Топорков А.Л. Дом // Дом Сварога: словарь. URL: http://pagan.ru/slowar/d/dom0.php.
10. Хлебникова М.В. Переходные явления в сравнительных конструкциях, их отражение в синонимии (на материале русских и английских художественных текстов) // Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2008. № 8 (15): в 2 ч. Ч. 2.
11. Черкашина Е.В., Чумак-Жунь И.И. Языковые механизмы создания образа ирреального пространства в индивидуально-авторской картине мира (на материале ранних произведений Н. В. Гоголя) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Русский и иностранные языки и методика их преподавания». 2012. № 3.
Инь Лу
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 248; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!