Допущение худшей альтернативы
Хорошо, допустим они так считают! Допустим они говорят: «О, черт, он неуверенный». Но Вы не знаете, что они сказали бы. Они могли бы сказать также: «Смелый парень, у него хватило храбрости подняться на сцену, а я бы испугался до смерти!» Но давайте предположим, что они говорят, что Вы неуверенный человек. Что в этом ужасного?
П: Это подтвердило бы то, что я думаю.
В: «Что я неуверенный». Хорошо, как Вы оцените свою так называемую «неуверенность»?
П: Отрицательно.
В: «Мне не нравится эта моя черта?» Но тогда Вы чувствовали бы только некоторую озабоченность. Вы бы не чувствовали себя таким смущенным или пристыженным. Вы бы просто сказали: «Да, у меня есть отрицательная черта, называемая неуверенностью». Вы согласны, что говорите себе что-то более сильное, что заставляет Вас тревожиться?
П: Возможно это опасение быть отвергнутым?
В: Да. «Потому что, если меня отвергают…?
П: В этом случае я не такой, как они.
В: «И если я не такой, как они?» К какому выводу Вы тогда приходите?
П: Я был бы одинок.
Эллис ставит С на место А чтобы показать связь А-С:
В: «Я был бы одинок». Что Вы испытываете при этих мыслях?
П: Депрессию.
Эллис суммирует комплекс А-С
В: Хорошо. Если я Вас правильно понял, Вы говорите себе: «Если бы я вел себя здесь глупо, это доказывало бы, что я не такой, как окружающие. Присутствующие здесь узнали бы, что я отличаюсь от них. Они бы стали избегать меня, а я бы это не вынес, это было бы ужасно». Верно?
|
|
|
П: Да.
Этап 4
В: Хорошо, даже если бы это произошло, а у нас такой уверенности нет, почему это было бы ужасно, если бы они считали, что Вас нужно избегать и что Вы одиноки? Почему это было бы ужасно?
П: Основание для этого — мой прошлый опыт. Меня сторонились из-за того, что я не такой, как все.
В: Но почему это было ужасно? Допустим это так и было. Вас сторонились и Вы были одиноки; почему это было ужасно?
П: Мне нужен кто-то, с кем я могу поделиться.
В: Докажите это! Докажите, что Вам кто-то нужен.
П: (Пауза) Доказательств нет.
Этап 1
В: Но если несмотря на отсутствие доказательств Вы верите в это, как Вы будете себя чувствовать?
П: Скверно.
Этап 5
В: Правильно! Вы определили эти вещи как ужасные, но если бы Вы отказались от такой оценки, Вы бы чувствовали себя нормально. Как Вы себя чувствуете находясь здесь на сцене?
П: Слегка глуповатым.
Этап 6
В: Вы осознаете, почему чувствуете себя слегка глуповатым? Вы знаете почему?
П: У меня есть другая мысль, что я мало чего заслуживаю.
Этап 7
В: Хорошо, мы неплохо поработали. При этом Вам удалось каким-то образом отвлечься от аудитории. Вместо того, чтобы сфокусироваться на аудитории, Вы сосредоточились на нашем разговоре. А сейчас какие еще проблемы Вы бы хотели обсудить?
|
|
|
Глава 7. Дискуссия: частные рекомендации
Обсуждение основных иррациональных концепций
Читатель вспомнит, что в главе 5 мы представили тринадцать вариантов иррациональных верований. Мы отметили, что этот список не охватывает все возможные иВ и у пациента могут быть свои особые иррациональные верования, не входящие в данный список. Первоначально мы хотели построить эту главу на основе этого списка иВ, как это делает Эллис в своих книгах, но наш опыт изучения и преподавания РЭПТ начинающим психотерапевтам свидетельствует о недостатках такой формы изложения материала. Неопытные врачи сообщают о чувстве растерянности от необходимости запомнить все иВ и способы их критического обсуждения. Они считают, что это задание превышает возможности их памяти, особенно когда идет напряженная работа с пациентом.
В поисках альтернативного способа изложения материала посвященного дискуссии, мы пришли к выводу, что лучше научить врачей обсуждать ключевые элементы иррациональной мысли, чем каждое конкретное иВ. Когда мы спросили себя, в чем заключается иррациональность каждого иВ из нашего списка, мы обнаружили четыре ключевых элемента этих иВ:
|
|
|
1. Выражение «должен», отражающее мнение, что существует несколько универсальных ситуаций, когда человек или мир «должен».
2. Выражение «ужасно», отражающее мнение, что существуют катастрофические и невыносимые ситуации.
3. Выражение «нуждаться», отражающее мнение, что человек должен иметь что-либо для того, чтобы жить или быть счастливым.
4. Оценка «человеческой ценности», отражающая мнение, что людям можно давать рейтинг.
Например, рассмотрим иррациональное верование 1, отражающее крайнюю необходимость любви; обратите внимание, что это иВ содержит все четыре ключевых элемента:
a. Окружающие должны меня любить.
b. Это ужасно, когда меня не любят.
c. Мне нужна любовь и страсть, чтобы существовать или быть счастливым.
d. Я никчемный человек, если меня не любят.
А сейчас посмотрите на ключевые элементы иррационального верования 2, провоцирующего реакцию гнева:
a. Окружающие должны меня любить.
b. Это ужасно, когда меня не любят.
c. Мне нужна любовь и страсть, чтобы существовать или быть счастливым.
d. Я никчемный человек, если меня не любят.
Наконец, те же четыре элемента входят в иррациональное верование 5, отражающее оценку достижений:
|
|
|
a. Окружающие должны меня любить.
b. Это ужасно, когда меня не любят.
c. Мне нужна любовь и страсть, чтобы существовать или быть счастливым.
d. Я никчемный человек, если меня не любят.
Давайте рассмотрим каждый ключевой элемент иррациональности по очереди и обсудим способы их преодоления.
Выражения долженствования
Обратите внимание на следующие слова в речи пациентов: обязан, должен, необходимо, придется, вынужден.
Эти слова можно услышать в предложениях о себе (Я должен…), о других (Тебе придется … или он должен…) или об окружающем мире ( Это должно…). Эти выражения часто употребляются при описании прошлого и обычно связаны с депрессией, гневом, чувством вины (например, «Он не должен был так поступать»), но также могут относиться к настоящему или будущему времени и тогда они отражают состояние тревоги (например, «Я не должен допустить ошибку»).
Выражения долженствования изначально алогичны и выражают скорее философию требования, чем предпочтения. Иррациональность заключается в настойчивом требовании пациентов, чтобы внешние события или поведение окружающих людей были другими. Пациенты расстраивают себя заблуждением, что «так как я хочу X, это должно быть так», или как выразился Эллис — «Моя воля должна быть выполнена!». То есть, как будто пациент считает, что он на самом деле может управлять вселенной о он готов приложить для этого свои усилия. Эти требования вызывают то, что Карен Хорни (Horney, 1945) назвала «тиранией долженствования».
Многие люди, возможно включая наших читателей, считают, что в поведении человека на самом деле существуют свои «должен». Во всяком случае, как насчет десяти заповедей, не говоря уже о законах рабовладельчества царя Вавилонии Хаммурапи? РЭПТ не оспаривает желательность соблюдения норм поведения, но подчеркивает, что эти законы придуманы людьми; из того, что желательно придерживаться законов поведения, логически не следует, что мы обязаны их соблюдать. Несомненно все мы иногда нарушаем эти законы («Пусть тот, кто безгрешен, первый бросит камень»). Если бы эти правила поведения были бы частью «человеческой природы», их написали бы не философы-моралисты, а этологи — специалисты в области поведения человека. Люди автоматически следовали бы моральным принципам, поскольку к этому обязывала бы их внутренняя сущность и тогда высоконравственное поведение не считалось бы «благородным». Большинство религий, выступая за соблюдение нравственных принципов, признают право личности на свой собственный выбор. Рационально-эмоционально-поведенческая теория проводит различие между желательностью конкретного поведения и правом выбора; человек может решить не делать то, что желательно во всех отношениях. Рационально мыслящий человек даже десять заповедей оценивает как относительные требования, а не абсолютные. Это зависит от вас, если вы хотите обрести счастье на небесах или чтобы легче жилось на земле, тогда вы должны почитать отца и мать.
Вспомните наше разграничение между абсолютистскими и относительными «должен». Пациенты путают их в своих житейских заботах (например, «Я должен пойти на работу», «Я должен принять лекарство» или «Я должен позвонить матери»). Можно объяснить пациентам, что люди редко делают что-либо, если не приняли соответствующее решение. Такие слова, как «должен», «обязан», «необходимо» создают иллюзию, что нас в какой-то степени заставляют сделать то, что в действительности мы решили сами сделать. Используя эти слова, мы ставим себя в позицию жертвы и позволяем проявлять жалость к себе. Вместо этого мы могли бы подобрать более точные фразы, такие как «Я хочу…». или «Я решил…»… Например, если пациент говорит: «Я должен ходить на работу», врач может возразить:
«Нет, Вы не должны. Вы могли бы отправиться на рыбалку или на стадион, могли бы остаться в постели, если бы Вы действительно захотели. Если Вы ходите на работу, то делаете это потому, что Вы сами выбрали это, независимо от того, как Вы к этому относитесь. Возможно, Вы просто не хотите расплачиваться за последствия прогула. Но у Вас почти всегда есть выбор. Даже когда кто-то направляет на Вас пистолет, у Вас всегда есть выбор умереть!»
Когда вы слышите иррациональные «должен», вызывайте пациента на дискуссию такими вопросами, как:
Почему так и хочется сказать себе «должен»? Какой закон гласит, что это «должно» быть? Объясните мне, почему он «должен»? Каким образом Ваше желание доказывает, что оно «должно» быть исполнено?
Я должен
Высказывание «Я должен» обычно предполагает требование к себе быть совершенным; пациенты с такими требованиями бывают очень нетерпимы к своим человеческим слабостям и ошибкам. В этих случаях разумно начать с объяснения, что человеку свойственно ошибаться. Говоря техническим языком, мы не делаем ошибки, мы просто делаем выбор. И только получая необходимую ретроспективную информацию, мы можем оценить выбор как ошибку, если последствия оказались не очень хорошими. Хотя можно стремиться к лучшему, совершенства еще никто не достигал. В конце концов, не случайно же в карандаш встраивают ластик! Когда пациенты очень расстраиваются при неудачах в каких-то начинаниях, врач может возразить следующим образом:
В: Вы не должны были так неудачно действовать? Хорошо, но почему Вы обязаны были добиться успеха? Было бы хорошо добиться успеха; это мы могли бы доказать. Но нет никаких доказательств, что Вы обязаны добиться успеха. Конечно, это было бы предпочтительнее; но почему Вы всегда должны действовать безупречно? Во вселенной нет такого закона, который бы утверждал, что Вы должны».
Мы очень рекомендуем психотерапевтам во время дискуссии использовать прием контраста, как в следующем диалоге:
В: Разве это не естественно ошибаться или делать неудачный выбор? Черт возьми, я сотни раз принимал ошибочные решения! А теперь скажите, когда Вы ошибаетесь, не называете ли Вы себя ослом?
П: Называю.
В: Если бы я оказался на вашем месте, был бы я ослом?
П: Нет!
В: Тогда получается, что существует двойной стандарт в этом мире? Кто придумал эти два набора правил: одни для себя, другие для окружающих?
П: Думаю, что я.
В: Если Вы придерживаетесь одних правил, можете ли Вы сделать и другие правила справедливыми по отношению к себе, чтобы Вы могли жить по тем же правилам, что и все окружающие?
В подобных случаях важно объяснить пациентам, что они являются по выражению Эллиса «глубокими должнонанистами». Наша культура предлагает нам определенные стандарты поведения; однако «должнонанизм» превращает эти стандарты в ригидное ДОЛЖЕН. А теперь познакомимся со следующим отрывком лечебного сеанса:
В: Это явное требование к себе. Почему Вы должны быть любимцем? Почему Вы должны пользоваться успехом у женщин?
П: Потому, что я так хочу!
В: Я должен иметь все, что захочу? Видите, Вы берете положительное качество и превращаете его в сумасшедшее требование. «Потому, что от этого мне может стать лучше, я должен это делать». А разве было бы не заманчиво и чувствовать себя лучше, и не забивать себе голову такими несуразными мыслями?
Последний вопрос можно адресовать и молодой женщине, запутавшейся во внутреннем конфликте в связи с внебрачной связью:
В: Что Вы говорите себе, чтобы чувствовать вину?
П: Я делаю что-то аморальное.
В: Понятно. Вы делаете что-то неправильно согласно Вашим собственным стандартам и испытываете чувство вины. Почему Вы должны чувствовать вину, когда ошибаетесь? Многие люди ошибаются и не испытывают вины.
П: Потому, что у меня такие хорошие отношения с мужем. Я не должна это делать.
В: Не так: «Я лучше не буду это делать». В мире нет абсолютных «должен». В Вашей ситуации есть три варианта выбора: Вы можете изменить ценности, изменить поведение или изменить отношение к ситуации. Эти три варианта не являются взаимоисключающими. Другими словами, у Вас нет оснований для такого сильного чувства вины.
Важно подчеркнуть пациентам, что у них есть веские причины отказаться от философии «должнонанизма», которая ведет не только к эмоциональным расстройствам, но и снижает эффективность деятельности в целом. Давайте посмотрим как три разных врача работают с этой проблемой:
В1: В природе не существует этого ДОЛЖЕН. Представьте, Вы говорите себе: «Я должен быть рациональным! Я должен быть рациональным! Я должен быть рациональным!» Это было бы иррационально и как бы Вы себя чувствовали в такой ситуации?
В2: Вы говорите, что в чем-то ошиблись и Вас следует за это осудить. Хорошо, мы еще вернемся к первой части этого Вашего утверждения, но в данный момент предположим, что Вы действительно в чем-то ошиблись. Почему же Вы должны из-за этого осуждать и принижать себя? Разве чувство вины помогает изменить ситуацию? Это чувство заставляет Вас только искать оправдания и защищаться, оно никак не помогает решать проблему.
В3: Если Вы плохо водите машину и говорите себе: «Какой я придурок!» Как это может помочь Вам лучше управлять машиной?
Другим аспектом перфекционизма является требование пациентов находить идеальные решения своих проблем. Пациенты часто обращаются к врачу когда испытывают затруднения в принятии решений, выражаясь психологическим языком, когда возникают конфликты избегания принятия решений и конфликты выбора подхода. Пациенты надеются найти идеальное бесконфликтное решение, когда не удается найти такое решение, они обращаются к психотерапевту. В такой ситуации врачу не стоит предлагать пациенту варианты решений, поскольку это может укрепить мнение пациента, что люди могут находить идеальные решения. Кроме того, в этом случае пациент не овладеет важными навыками: (1) техникой принятия решений (такой как взвешивание аргументов за и против и «гедонистское исчисление»); (2) пониманием причин затруднений в принятии решений (например: «Я мог бы принять неверное решение и это было бы ужасно»); (3) умением принимать неидеальные решения.
С проблемой выбора решения часто сталкиваются пациенты, жалующиеся на крайне неудачную личную жизнь и ощущающие себя в ловушке. Например, женщина сообщала, что она несчастна в браке и хотела бы развестись с мужем, но этому препятствует, по ее мнению, несколько обстоятельств:
Она может позднее обнаружить, что сожалеет о разводе. Она может обидеть мужа. Она сама это сделать не может из-за больших эмоциональных переживаний. Она, возможно, никогда не найдет другого мужчину.
Кроме того, она считала грехом расторжение брака («Разве в брачной клятве не спрашивают: «Расстанетесь ли Вы раньше своей смерти?»»), т.е. это также был конфликт ценностей.
Существует несколько вариантов дискуссии с женщиной о ее обязательствах. Во-первых, врач мог бы убедить ее, что она не может нести полную ответственность за эмоциональное состояние других, так как если она думает иначе, то тогда у нее есть только один выход из положения -посвятить свою жизнь мужу, чтобы обеспечить ему полное счастье. Обсуждая моральные аспекты ее поведения врач может подчеркнуть, что такие понятия, как «правильно» и «ошибочно» не являются полезным индикатором поведения; что действительно важно — это результат. Здесь уместно вспомнить притчу Эллиса о двух дзен-буддистах:
Два дзен-буддиста вышли на прогулку. Один из них был старым священником в возрасте около девяноста лет, второй был молодым послушником. Они подошли к полноводному ручью с затопленными берегами. У ручья стояла красивая возбуждающая воображение девушка. Она обратилась к священникам: «Послушайте отцы, ручей вышел из берегов. Не могли бы вы помочь мне перебраться на другую сторону?» Молодой послушник в ужасе убежал, так как ему пришлось бы взять ее на руки и нести. Но старый священник спокойно взял ее на руки, перенес через ручей и опустил девушку на землю. Затем священники продолжили прогулку. Молодой послушник долго не мог успокоиться и в конце концов сказал: «Отец! Мы давали обет воздержания. Нам не разрешается прикасаться к молодым красивым девушкам. Как могли Вы взять на руки такую очаровательную девушку и разрешить ей обнять Вас за шею, как могли Вы нести ее через ручей ощущая ее близкое дыхание?» И тогда пожилой священник ответил: «Сын мой, ты все еще несешь ее!».
Итак, можно как старый священник согрешить и не испытывать чувства вины (или как молодой священник не согрешить и так при этом мучить себя). Хочет ли пациентка придерживаться своих принципов и быть несчастной или же она хочет быть счастливой, даже если для этого нужно изменить свою систему ценностей. Можно воспользоваться также техникой дистанцирования. Пациентку спрашивают: «Что бы Вы посоветовали своей лучшей подруге, если бы она оказалась точно в такой же ситуации? Посоветовали бы Вы ей остаться в семье и сделать себя несчастной?»
В конечном итоге, однако, пациентке лучше всего переосмыслить и изменить свое требование, чтобы ее решение было идеальным — абсолютно правильным и без всяких отрицательных последствий. Совершенно очевидно, что в реальной жизни редкие решения будут соответствовать этим условиям. У пациентки есть три возможных варианта поведения:
1. Решить остаться в семье и быть несчастной.
2. Решить остаться в семье и поработать над тем, чтобы не быть несчастной.
3. Решить развестись.
Никакой выбор гарантий не дает; даже если бы у врача было особое удостоверение с золотым тиснением «Гарантия счастья», оно бы не помогло. Какое бы решение пациентка ни приняла, оно предполагает некоторый риск и пациентка может либо стараться избегать риска, либо с вызовом пойти на риск. Итак, подчеркнем еще раз, что идеальных решений не бывает.
Окружающие должны
Второе направление иррациональных требований пациентов касается требования идеального поведения от окружающих. В дебатах на эту тему у врача есть три важных аргумента:
(1) окружающие нас люди имеют свободу выбора и у нас нет возможности управлять ими;
(2) попытки управлять поведением окружающих часто имеют для нас нежелательные последствия;
(3) если настаивать, чтобы окружающие поступали так, как нам бы хотелось, то это отрицательно сказывается на нашем эмоциональном состоянии.
Пациенты обычно в этой дискуссии задают два вопроса: «Как могут они себя так вести?» и «Почему они так себя ведут?» Ответ на первый вопрос очень прост и красноречив. Как могут они себя так вести? Очень легко! Почему они так себя ведут? Этот вопрос ведет к интересному спору о том, почему люди грешат и совершают ошибки. Возможно вследствие незнания, заблуждений, отсутствия способностей, вследствие психического заболевания или просто потому, что плохое поведение позволяет рассчитаться с кем-либо. Мы можем обозначить эти причины как глупость, незнание, болезнь, преднамеренность. Понимание этих причин важно для выработки терпимости пациентов к поведению окружающих.
Когда пациент требует от кого-то изменения своего поведения, врач может возразить:
В: Где доказательства, что X не должен так поступать? Доказательств нет. Он поступает как раз именно так. Глупо настаивать, что люди не должны что-то делать. Они решают сами, делать что-то или нет. Намного полезнее разобраться, почему на самом деле X должен поступать так, как он поступает:
В: Какой смысл злиться, когда кто-то поступает так, как свойственно поступать людям. Мы не удивляемся, когда собака ведет себя как собака. Мы не удивляемся, когда кошка ведет себя как кошка. Почему Вы удивляетесь, когда Ваш муж ведет себя, как ваш муж? У него своя история жизни. Это не означает, что он не может измениться. Но почему мы должны удивляться его обычному поведению, особенно, когда он не заинтересован в изменении. Мы можем попросить другого человека изменить свое поведение, но требовать это глупо.
Ниже мы даем пример ведения Эллисом дискуссии на эту тему:
П: Он не должен так поступать!
В: Почему Вы так считаете?
П: Но он был неправ!
В: Давайте предположим, он был неправ. Почему тем не менее говорить Вам об этом некорректно?
П: Я не знаю.
В: Потому, что Вы не управляете всей вселенной. У него есть право ошибаться; у каждого человека есть такое право!
Как отмечалось выше, не существует абсолютной правоты и неправоты, просто ситуация диктует выбор. Кроме того, РЭПТ утверждает, что независимо от того, прав человек или неправ, у него есть право выбора; человек даже может осознанно выбрать ошибочное действие.
Психотерапевт может также подчеркнуть, что упорные попытки контролировать поведение других создают дополнительные трудности:
В: Что это значит управлять людьми? Обычно мы используем для этого отрицательные средства, такие как наказание, плач, пассивное сопротивление, вспышки гнева и т.д. Но независимо от применяемого способа мы точно знаем о человеческом поведении следующее: любой человек, находящийся во власти другого, будет иметь склонность ненавидеть этого другого человека. Итак, чем больше Вы пытаетесь заставить мужа любить Вас, тем менее вероятно, что Вы добьетесь от него того, что хотите. В действительности человек никем не может управлять наверняка, кроме самого себя:
П: Но она так несправедлива!
В: Хорошо, она несправедлива. В этом Вы правы. Но где это написано, что она обязана быть справедливой? Вы говорите: «Она должна… она должна… она должна…» Разрешите Вас спросить, в какой степени Вы управляете ею? И в чем польза от того, что Вы сидите здесь и заживо себя съедаете? Давайте согласимся, это несправедливо. Вы можете управлять только одним человеком. Что Вы намерены в связи с этим делать?
И, наконец, психотерапевт отмечает, что до тех пор, пока пациент придерживается философии требования, у него будут сохраняться эмоциональные расстройства.
В: У Вас есть право попросить кого-либо изменить свое поведение. Но Вы можете не добиться того, что хотите. Ваша задача — перестать оценивать себя в зависимости от успешности своих попыток управлять поведением окружающих.
Мир должен
Пациенты также требуют контроля над неодушевленными предметами, социальными явлениями и над самой судьбой. Как часто мы слышим от пациентов причитания: «Это не должно случиться со мной — это несправедливо!» Дискуссию с пациентом начинают с объяснения, что мир не обязан быть таким, каким хочет его видеть пациент. В действительности мир и вселенная имеют собственные сложные, часто неизвестные нам, законы и не нуждаются в каких-то изменениях. Для разъяснения этого положения часто применяется следующая аналогия:
В: Давайте предположим, что я сижу в своем рабочем кабинете в жаркий солнечный летний день и фантазирую, как здорово было бы сейчас покататься на лыжах вместо того, чтобы работать. Если бы я подошел к окну и стал требовать, размахивая руками, чтобы на улице был холод со снегом, Вы бы подумали, что я немного не в себе. Вы, должно быть, сказали бы мне, что глупо сейчас требовать снег и холод. И Вы были бы правы; глупо требовать, чтобы мир был таким, как хочу я. Совершенно очевидно, что физические, астрономические и метеорологические факторы определяют сейчас жаркую погоду и вспышка гнева не может ничего изменить. Не напоминает ли это Вам ваше отношение к своей проблеме? Разве Вы тоже не предъявляете такие же требования?
Эту аналогию можно применять в спорах по поводу любых требований пациента, например:
В: Если глупо требовать полного контроля над погодой, то в такой же степени глупо требовать полного контроля над другими людьми и даже над самим собой.
Если пациент требует такого контроля над собой, он может возразить:
П: Я понял что Вы имеете в виду в отношении внешних событий, но я должен быть способным управлять собой.
В: Хорошо, но Вы умеете управлять собой в определенной степени. Ваша ошибка заключается в том, что Вы настаиваете на полном контроле, хотя Вы, как любой человек, подвержены ошибкам. Это то же самое, как и попытки управлять погодой, Вы согласны?
Драматизация
Обсуждение этой иррациональной концепции строится на критике понятия «ужасно», означающего, что событие является плохим на все 100%, если не больше. Так как люди довольно свободно употребляют такие слова, как «ужасно», «жутко», «страшно», Эллис сначала согласовывает с пациентом определение самого термина; слово «ужасно» имеет ряд значений: плохо на 100%; худшее, что только могло с вами случиться; эквивалент состояния, когда человека медленно мучают до смерти. В сущности этот термин предполагает 101% плохого, сильное преувеличение плохого. Правильнее было бы поэтому сказать, что не бывает ужасных событий, даже если это зубная боль.
Когда психотерапевт выясняет, является ли описываемое пациентом событие действительно очень плохим, многие пациенты защищают свои взгляды следующим образом:
В: Хорошо, допустим Вас отвергли и Вы остались в одиночестве. Почему это было бы ужасно?
П: Я бы всем своим нутром ощущал подавленность; я чувствовал бы себя просто жутко.
В: Все наоборот! Причиной плохого самочувствия является оценка ситуации как ужасной. Представьте, что Вы восприняли бы следующую фразу просто как небольшую боль в мягком месте: «Разве не ужасно то, что я ей не нравлюсь?» Ощущали бы Вы такую же подавленность?
П: Нет.
В: Видите, если бы Вы перестали драматизировать ситуацию, Вы бы избавились от подавленности. Вы были бы огорчены и испытывали сожаление, но не были бы так депрессивны. Итак, где доказательства, что было бы ужасно оказаться отвергнутым и одиноким?
Можно убедить пациента, что X не является ужасным с помощью сравнения: «Можете ли Вы представить что-либо худшее?» или «Если это так невыносимо, покончили бы Вы с собой из-за этого?» Более конкретное упражнение, помогающее перестать драматизировать ситуацию, заключается в составлении «Шкалы ужасных событий» с делениями от 0 до 100. Итак, если 100 баллов — это худшее из того, что только можно себе представить (например медленное умирание от рака после ампутации рук и ног), то как по этой шкале пациент оценил бы свою проблему. Вполне возможно, например, что наличие вспыльчивого супруга будет оценено по этой шкале всего в 20-30 баллов.
В работе с детьми Рэй ДиГусепп и Гингер Уотерс часто используют сходный прием — «Список катастроф». На доске или на большом листе бумаги дети составляют список всех возможных катастроф (это сделать легко, если вспомнить о потоке фильмов ужасов). После того, как перечислены жуткий ад, наводнение, пришествие иноземцев, землетрясение и атомная война, психотерапевт «вспоминает» еще одну катастрофу — проблему ребенка (например, «Томми сел на мое место»). Возможно, вам не придется объяснять ребенку, что одно из перечисленных событий не относится к катастрофам. Это упражнение с успехом применяется также при работе со взрослыми.
Пациенты и сами могут проделывать работу, направленную на прекращение драматизации, если врач направит их с помощью следующих вопросов: «Каковы реальные и ожидаемые последствия этой неблагоприятной ситуации?», «Как долго будут сохраняться эти последствия?», «Каким образом Вы будете справляться с ними?», «Давайте обсудим ваш план в деталях». Предложить пациенту такие вопросы намного полезнее, чем просто призывать его перестать преувеличивать тяжесть ситуации. Данный прием помогает не только уменьшить масштаб «катастрофы», но и дает пациенту возможность более объективно взглянуть на реальность и продумать защитные меры.
В одной из наших последних женских групп, участница семинара спросила: «Что РЭПТ предписывает делать в действительно тяжелых ситуациях? Ожидается ли, что вы будете себя хорошо чувствовать в плохой ситуации?» Это очень распространенный вопрос, который задают не только новички, но и профессионалы. Понятно, что мы отвечаем «Нет!». В отличие от «позитивного мышления», РЭПТ не считает, что каждое облако имеет серебряные контуры, бывают и штормовые облака. У нас не всегда есть возможность выбора между хорошими и плохими событиями, но есть выбор между двумя плохими альтернативами. Как может здесь помочь РЭПТ? Рационально-эмоционально-поведенческая терапия помогает пациенту не делать плохое событие еще более худшим за счет катастрофизации. Предположим, что А действительно тяжелое (повреждение спинного мозга, потеря конечности, смерть ребенка); что может сделать в такой ситуации специалист по РЭПТ? Прежде всего признать, что А является действительно очень болезненным событием, что большинство людей тяжело переживали бы такие события и находились бы в состоянии горя. Однако, через несколько недель или месяцев приходит время формирования нового отношения к случившемуся и новой философии, которые помогают человеку справиться с тяжким необратимым А.
Психотерапевт постарается убедить пациентов, что страдание в их ситуации является не лучшим выходом. И вновь, у пациентов может не быть выбора между плохим и хорошим, а только между плохим и худшим. Добавляя ненужные страдания к тяжелой ситуации мы делаем страдания еще хуже. Вот конкретный пример: нашим пациентом был молодой мужчина с повреждением спинного мозга и параличом, осложнившимся пролежнями с язвами и мышечными спазмами. Повреждение спинного мозга было необратимым, но из-за сильного переживания по поводу своего заболевания у молодого человека значительно усилились спазмы. В создавшейся ситуации преодоление депрессии, вызванной переживаниями по поводу основного заболевания, могло бы заметно улучшить общее состояние больного. У него и так было много серьезных проблем со здоровьем и, конечно, не требовалось добавлять к ним еще и депрессию.
Вероятно существует сходство в оказании помощи пациентам в принятии болезни (например какого-либо инвалидизирующего заболевания) и принятии смерти. Как отмечал Кюблер-Росс (Kubler-Ross, 1969), принятие ситуации — это не простой процесс, а многоступенчатый. В ходе этого процесса возникает много различных эмоций (например гнев и страх), может наблюдаться сильно выраженное отрицание. Схема стадий принятия это лишь гипотетическая концепция; не все пациенты проходят через все стадии и не обязательно в определенном порядке. Однако, РЭПТ может помочь ускорить продвижение по этим стадиям.
Многие психотерапевты склонны преувеличивать тяжесть психологического состояния пациентов с тяжелыми увечьями или неизлечимыми заболеваниями. Однако, эти состояния сами по себе не являются причиной эмоциональных потрясений. В действительности, как показали исследования последних лет, большинство больных с неизлечимыми заболеваниями не имеют хронических эмоциональных расстройств, наоборот, они умело мобилизуют собственные защитные механизмы (Sobel, 1978). Поэтому нет оснований считать дистресс в таких случаях нормальной реакцией.
Признавая реальность и болезненность неблагоприятного события врачу лучше сконцентрировать внимание пациента на его сохраняющихся способностях, чем на утраченных возможностях. В начале лечения этот маневр может оказаться преждевременным, но по ходу лечения будет важно обсудить с пациентом его возможности: «Как Вы можете пользоваться тем, что у Вас осталось?» Пациенты могут прийти к иррациональному заключению, что из-за их тяжелой ситуации жизнь закончена и не осталось возможности для получения какого-либо удовольствия. Важно, чтобы вынужденные ограничения в существовании пациента касались лишь отдельных конкретных сторон жизни и не распространялись на всю жизнь. В этом отношении специалист по РЭПТ может сделать больше, чем психотерапевт другой ориентации: признать, что ситуация действительно тяжелая, но не ужасная, потому что всегда могло бы быть еще хуже. Если пациент неизлечимо болен и знает об этом, ему можно было бы дать понять, что порой люди умирают медленнее и с большими страданиями. Если умерла возлюбленная, то могло бы случиться и так, что пациент потерял бы одновременно и возлюбленную, и лучшего друга. Всегда может произойти нечто худшее, чем то, что случилось на самом деле. Хотя такая информация может быть не очень утешительной, она помогает пациентам более трезво воспринимать реальность.
Помимо философских диспутов, можно выдвинуть и прагматические основания для прекращения драматизации. Во-первых, высокий уровень тревоги, вызванной драматизацией ситуации, затрудняет решение проблем. Снижая тревогу пациенты повышают свои возможности в разрешении неблагоприятных ситуаций. Если пациент драматизирует приближающуюся проблемную ситуацию, психотерапевт может подчеркнуть, что тревога только усугубляет ситуацию, поскольку пациент в этом случае дважды переживает травмирующую ситуацию — заранее и в тот момент, когда это происходит. Если дискомфорт в связи с приближающимся событием неизбежен, пациент мог бы хотя бы не расстраиваться до тех пор, пока это не произойдет.
Драматизация событий обычно ассоциируется с высоким уровнем тревоги, типичным результатом которой бывает избегающее поведение. Проблема избегания заключается в том, что хотя эта мера временно снижает тревогу, избегающее поведение способствует еще большему избеганию вследствие отрицательного подкрепления. Как свидетельствует современная литература по бихевиориальной терапии страхи могут легко генерализоваться.
Например, если у человека есть необоснованный страх наступить на одуванчик, он может легко избежать проблем, если будет ходить вокруг единственного одуванчика без ущемления собственной свободы. Однако, один маленький заброшенный одуванчик может быстро превратиться в множество проблем и вскоре страх загонит человека в угол, каждая тропинка в поле будет блокирована огромным количеством одуванчиков. (Walen, Hauserman & Lavin, 1977)
Не попадайтесь на крючок избегающего поведения; иногда пациенты избегают благоприятных событий с тем, чтобы оградить себя от ожидаемого дистресса в будущем. Наглядным примером этого парадокса являются пациенты, избегающие интимных отношений, даже если очень хотят этого. Они отказываются от любовных отношений из-за страха, что когда-нибудь эти отношения могут закончиться. Так как они считают ужасным окончание близких отношений в будущем , они лишают себя удовольствия в настоящем. Драматизация в таких случаях дорого обходится пациентам.
Для преодоления драматизации в РЭПТ используется следующий важный поведенческий прием: пациента готовят встретить проблему во всеоружии с тем, чтобы опровергнуть его оценку события как невыносимого. Эллис считает, что пациент в такой ситуации может «рискнуть».
Эллис настойчиво отстаивает мнение, что очень желательно убедить пациентов не бояться риска. Этим он предвосхитил целое направление поведенческой терапии. Подвергая себя риску, заставляя себя делать вещи, которые выглядят «слишком трудными» или «слишком страшными» пациенты будут иметь самые благоприятные возможности для прекращения драматизации. На самом деле Эллис зашел так далеко, что утверждает, что такие традиционные мягкие техники поведенческой терапии, как систематическая десенситизация и релаксационный тренинг, могут иногда оказаться ятрогенными в том смысле, что они поощряют избегание пациентом дискомфорта и усиливают низкую фрустрационную толерантность. Он утверждает, что мы в сущности продолжаем нянчить пациентов и помогаем им оставаться детьми в эмоциональном плане. Лучший и самый эффективный способ преодоления страхов и избегающего поведения — это «закрыть глаза и заставить себя прыгнуть в ситуацию двумя ногами». Другими словами, РЭПТ рекомендует использовать техники наводнения и взрыва, начиная с самых сильных страхов, а не самых слабых. Недавние исследования (Marks et al., 1971; Rachman et al., 1973) подтверждают эту точку зрения и происходящее смещение акцента с десенситизации на уровне воображения к десенситизации in vivo и переход от принципа постепенности к наводнению показывают, что бихевиориальная терапия развивается в направлении, указанном РЭПТ. В главе 11 будут подробно описаны упражнения, связанные с риском, которые предлагаются пациентам в качестве домашнего задания.
Человеческая ценность
В своих работах Эллис, касаясь проблемы очернительства («Я никчемный болван» или «Он полное ничтожество»), анализирует философию оценки человека следующим образом; Логически или научно невозможно доказать, что какой-то один человек имеет большую ценность в масштабе вселенной, чем любой другой. Так как нет способа обосновать различия в человеческой ценности, остается только принять нулевую гипотезу, что все люди имеют равную ценность. Однако сохраняется проблема формулировок, так как термин «ценность» предполагает существования противоположного понятия «никчемность». Позднее Эллис внес уточнения в свою теорию и отказался от понятия ценность, заменив его термином самопринятие.
Верования людей о своей ценности относятся к разряду одних из самых стойких. Принятие себя может оказаться трудным для детей, поскольку их окружают взрослые, имеющие склонность к глобальной оценке ребенка (например, «хорошая девочка» вместо того, чтобы сказать «хорошее поведение»). Но часто еще труднее убедить подростков в том, что они не нуждаются в лестной оценке своих сверстников. В этом отношении важно, чтобы пациенты усвоили, что мнение людей о ценности кого-либо не является фактом. Понять это легче на внеличностном примере.
Психотерапевт показывает на свои наручные часы и говорит, что это лучшие часы в мире. Делает ли такое утверждение часы действительно лучшими в мире? На этом примере врач учит понимать различия между мнением и фактом. Данное верование правильнее понимать так: «Я считаю эти часы лучшими в мире». Если пациент усвоил это различие между мнением и фактом, то далее можно перейти к оценкам, касающимся личностей. Например:
В: Допустим ваш друг считает Вас ослом. Что это, мнение или факт? Если бы все ваши друзья назвали Вас ослом, стали бы Вы от этого ослом на самом деле?
Другими словами, признание своей ценности не должно зависеть от поддержки и восхищения окружающих или даже божества («Иисус любит меня, я достойный человек»). Мы можем спокойно относиться к оценкам окружающих и просто принимать себя такими, какие мы есть.
Фактически все верования, касающиеся пониженной самооценки, являются чрезмерными обобщениями; эта логическая ошибка исправляется в следующем диалоге:
П: Я полное ничтожество.
В: Вы ничтожество? Кажется Вы плохо разбирается в выражениях. Вы навесили себе ярлык, означающий, что в самом вашем существе есть что-то отталкивающее, а не в поступках. Вы дали себе определение омерзительного человека. Если бы это было правдой, Вы должны бы были всегда и в течение всей жизни совершать только омерзительные поступки. Это было бы вашей судьбой. Не кажется ли Вам, что Вы преувеличиваете?
Посмотрите еще раз на высказывания врача. Важно научить пациентов различать понятия «быть плохим» и «поступать плохо». Иначе говоря пациенты и их поведение не являются одним и тем же. Этому можно научить, если помочь пациентам следить за своей речью и не пользоваться ярлыками. Так, вместо фразы «Я плохая мать» правильнее сказать: «Я кое в чем плохо воспитываю ребенка». Первое утверждение безусловно является чрезмерным обобщением, поскольку было бы невозможно найти мать, которая все делала только плохо в отношении своего ребенка. Даже обезьяны с прозвищем «мать-чудовище» иногда ласкают своих детей (Harlow, 1958). Мы убеждаем пациентов превращать свои оценки-ярлыки в более нейтральные фразы потому, что ярлыки всегда являются чрезмерным обобщением. Глагол «быть» в английском языке предполагает единство между подлежащим и сказуемым. В предложении «Я психолог» слова «я» и «психолог» воспринимаются как единое неделимое целое; хотя большинство из нас выполняет еще много других дел помимо профессиональных обязанностей. То есть, человек слишком многогранен чтобы можно было отнести его полностью к какой-то одной категории. Вследствие этой многогранности невозможно дать человеку рейтинг. Люди слишком сложны чтобы можно было оценивать их в целом. Поэтому Эллис предлагает пациентам «отказаться от своего «Я», не в смысле собственных действий, а в смысле самооценки.
Специалисты по РЭПТ часто используют следующую аналогию для демонстрации сложности человека:
Представьте, что Вам только что прислали большую корзину фруктов. Вы заглянули в нее и достали красивое красное яблоко, спелую сочную грушу, затем Вам попался гнилой апельсин, затем Вы взяли великолепный банан и гроздь винограда с несколькими испорченными ягодами. Как бы Вы оценили фрукты? Просто: одни хорошие, другие плохие. Некоторые из них Вы бы захотели выбросить. А как бы Вы оценили всю корзину? Обратите внимание, эта корзина немного напоминает Вас, и разнообразные фрукты, отличающиеся по степени зрелости и по испорченности, являются как бы вашими чертами. Так вот, оценивать себя по отдельным чертам то же самое, что сказать: «Корзина плохая, потому что в ней попадаются испорченные фрукты». Ричард Уэсслер построил схематичную диаграмму, показывающую абсурдность оценивания себя. Обратите внимание на диагональную линию иррациональности:
|
Многие люди оценивают себя пропорционально успехам по горизонтальной оси. Когда дела идут хорошо, они оценивают себя высоко (точка 1); когда дела идут плохо, они оценивают себя низко (точка 2). Ошибочность этой концепции заключается в том, что конкретному действию пациенты дают общую оценку; однако в целом самовосхваление так же иррационально, как и самоочернительство. Оценивание себя -занятие глупое, потому, что как только внешняя ситуация ухудшается вы скатываетесь вниз по диагонали иррациональности. Более рационально было бы оставаться в нулевой точке по вертикали независимо от положения по горизонтальной оси. Итак, поскольку завышенная оценка себя предполагает возможность заниженной оценки, то лучше всего вообще отказаться от оценивания себя.
Мы рекомендуем следующую тактику, согласующуюся с основными принципами РЭПТ: вместо того, чтобы доказывать, что пациенты не являются неудачниками или ничтожеством, пусть они сами попробуют доказать, что являются ими. Этот прием не только облегчает задачу врача, но и помогает пациентам глубже осознать, что сам человек и его поведение — это не одно и то же. Отметим еще раз, важно научиться не оценивать себя, а принимать и быть терпимым к себе.
В: Хорошо Джек, докажите мне, что Вы неудачник.
П: Но я только что рассказал Вам обо всех своих неудачах.
В: Это верно Джек, но каким образом все это делает Вас неудачником?
П: Но я испортил столько много дел!
В: Я знаю это Джек, но разве Вы не видите, что Вы делаете, когда называете себя неудачником? Вы даете прогноз. Быть неудачником означает иметь такие черты, что вы всегда обречены на провал, что бы ни пытались сделать.
П: Это меня и расстраивает, что у меня всегда будут неудачи.
В: Но Вы не можете быть неудачником, потому что мы не знаем будете ли Вы всегда проваливаться и у нас есть факты, что в прошлом у Вас не все было так плохо. Видите ли, если бы Вы были яблоком, Вы бы всегда имели и сохраняли черты яблока. Тогда действительно Вы не могли бы измениться. Итак, докажите мне, что Вы все время проваливаетесь и так будет всегда!
П: (смеется) Кажется не могу.
В: Хорошо, итак Вы видите, время от времени Вы совершаете неудачные действия; но сами то Вы не являетесь неудачником.
Многие пациенты не могут примириться со своими физическими данными, к удивлению, эта проблема так же распространена среди мужчин, как среди женщин. Попытки убедить пациентов в том, что они ошибочно воспринимают свои физические данные, кажутся бесполезным занятием.
Когда пациенты смотрят в зеркало и им не нравится свое изображение, они делают эстетическую оценку. О личных вкусах спорить трудно. Однако проблема заключается в том, что в дополнение к признанию своего изображения несимпатичным, пациенты драматизируют ситуацию и не хотят принимать себя. Ниже мы дает пример лечебного обсуждения ситуации, когда пациентка отказывается принять себя; обратите внимание на то, что психотерапевт не опровергает восприятие пациентки:
В: Хорошо, у Вас запавшие глаза. Что Вы делаете с этой информацией? Вы говорите себе, что должны быть несчастны из-за запавших глаз?
П: Я могла бы всегда найти человека, кому нравятся запавшие глаза (смеется).
В: А что Вы говорите себе сейчас? Вы вновь ищите внешней поддержки. Можете ли Вы принять себя такой, какая Вы есть с запавшими глазами?
Вначале пациентка признала, что примирилась бы с запавшими глазами, если бы нашла человека, кому понравились бы ее глаза. Но это был бы не лучший выход из ситуации, потому что это означало бы лишь условное принятие. Психотерапевт побуждает пациентку продолжить работу и принимать себя независимо от одобрения окружающих.
Итак, внешность человека может быть такой областью, где бесполезно пытаться изменить А. Принятие качеств, которые нельзя изменить, очень важно. Хотя, учитывая, что какие-то отдельные недостатки внешности можно устранить (например с помощью пластической хирургии), психотерапевт может, конечно, и поддержать пациента в желании изменить то, что можно изменить.
Особой разновидностью иррациональности является проблема соперничества; некоторые пациенты считают, что они должны быть не просто высококомпетентными, но и более компетентными, чем окружающие. Поэтому они могут чувствовать себя комфортно только в том случае, если в сравнении с другими они преуспевают больше. Они оценивают не только себя, но и окружающих. Если они встают рядом с кем-то и оказываются ниже ростом, они испытывают не только депрессию, но и зависть. Процесс сравнения в социальной сфере является нормальной частью жизни и может быть желателен для самосовершенствования. Однако проблемы возникают когда пациенты имеют склонность к чрезмерным обобщениям и используют сравнение для унижения себя. Таким пациентам можно сказать, что они не изменятся от того, что будут сравнивать себя с кем-либо. Например: «Допустим ваш рост 170 см, Вы встретили кого-то с ростом 180 см, станете ли Вы от этого ниже, чем есть?» или «Если кто-то другой получил более высокое образование чем Вы, каким образом это может сделать Вас глупым?» Однако еще лучше поработать над тем, чтобы пациенты перестали оценивать как себя, так и других. Психотерапевт может подчеркнуть, что, в конце концов, основная цель в жизни — получать удовольствие, а не доказывать собственную ценность себе, окружающим или небесным силам.
Мы включили два примера дискуссии по проблеме самооценки. Первый пример дидактический, построен в виде монолога, вторая дискуссия представлена в виде диалога.
Дискуссия в виде монолога:
Я сейчас скажу нечто удивительное для Вас. Знаете что это? Вы не являетесь замечательным, одаренным, чудесным, интеллигентным человеком, но Вы и не жуткий, ужасный, глупый, безответственный или дурной человек.
Вы не являетесь ни тем, ни другим. Вы человек. Вы принадлежите к человеческому роду. Быть человеком означает иметь свои сильные и слабые стороны. Вы можете быть очень умным, но вместе с тем Вы не застрахованы от ошибок. Потому что человеку свойственно ошибаться.
Если мы хотим помочь чтобы Вам стало лучше, нам полезнее всего заняться вашими взглядами. Вы придерживаетесь мнения, что нужно оценивать себя по типу «плохой — хороший», «глупый которую можно положить в один или другой ящик.
А я считаю, что нет такого ящика, который мог бы охарактеризовать Вас исчерпывающе. Вы сложный человек; все люди таковы. Вы можете написать первоклассный рассказ, однако из этого не следует, что Вы прекрасный, одаренный, интеллигентный, идеальный человек. Это не так.
Если бы Вы отнесли свой рассказ в редакцию и там выяснилось бы, что рассказ неудачен, Вы могли бы отреагировать по крайней мере двумя способами. Вы могли бы сказать: «О боже, я глуп. Я знал это, я знал это, мне никогда не следовало относить рассказ в редакцию. Я убедился в том, о чем всегда думал, я никчемен. Меня нужно положить в ящик «глупость». Или Вы могли бы сказать: «Хорошо, я только учусь писать рассказы. Именно поэтому я нахожусь здесь. Я еще далек от совершенства, иначе я был бы профессором. Профессор тоже несовершенен, иначе он был бы знаменитым писателем! Но это не значит, что он не может меня ничему научить. Я постараюсь следующий рассказ написать лучше».
«НУ И ЧТО?» — вот очень полезная фраза, запомните ее и на следующей неделе произнесите ее себе 100 раз. « Ну и что из того, что это не суперкласс?» Что это значит, если рассказ несовершенен? Просто это означает, что это несовершенный рассказ и ничего больше. Однако фраза «НУ И ЧТО» означает не «Это совершенно неважно», а «Это не является вопросом жизни и смерти».
Дискуссия в виде диалога:
В: Вы действительно считаете себя совершенно никчемным человеком. Это значит, чем бы Вы не занимались, Вы все делаете плохо. Можете ли Вы доказать мне, что это так и есть?
П: Но я провалил так много дел.
В: Как много?
П: Я потерял работу, жена угрожает оставить меня, с детьми у меня не ладятся отношения, вся моя жизнь — одни неприятности!
В: Разрешите сделать два замечания. Во-первых, Вы перечислили не все стороны вашей жизни. Во-вторых, Вы возлагаете всю ответственность за эти события на себя, хотя Вы можете нести лишь частичную ответственность.
П: Даже если я не несу полную ответственность, я все равно неудачник.
В: Нет. Вы потерпели неудачу в этих вопросах, но Вы справляетесь с другими делами.
П: Какими например?
В: Вам удается подниматься каждое утро, следить за внешностью, Вы управляетесь с финансами, хорошо продумываете свои экономические шаги. Существует много вещей, с которыми Вы хорошо справляетесь.
П: Но это неважно!
В: Это неважно для Вас в данный момент, потому что Вы сверхозабочены своими проблемами, но на самом деле это очень важно. Много людей с этими вещами не справляются. Они что — неудачники?
П: Нет, но…
В: Джек, Вы один из самых высокомерных людей, которых я когда-либо встречал.
П: Что Вы имеете в виду. Я лишь говорил Вам, какой я никчемный человек!
В: Дело в том, что ваше отношение к себе и окружающим говорит мне насколько Вы высокомерны. В собственной жизни Вы ориентируетесь на значительно более высокие стандарты, чем окружающие, что предполагает, что Вы считаете себя намного лучше других. Пусть эти мелкие людишки имеют проблемы, но это не для такой исключительной персоны как Вы. Разве это не противоречит вашему мнению, что вы никчемны?
П: Это звучит разумно.
В: А сейчас давайте займемся какой-либо из ваших проблем и посмотрим, как мы могли бы исправить ситуацию…
Потребности
Свои желания люди часто высказывают в виде требований из-за неумения отличать желаемое от необходимого для выживания и благополучия. Когда начинается терапевтическая дискуссия по поводу выражения пациентами своих потребностей важно научить пациентов серьезно относиться к своему языку и воспринимать свои высказывания буквально. Фактически в мире не так много вещей, в чем мы действительно нуждаемся; пища, вода, воздух и убежище относятся к биологическим потребностям, все это нам необходимо для выживания. Никто не знает, в чем нуждается человек для психологической адаптации, хотя пациенты с трудностями социальных контактов уверенно заявляют, что «единственное, что нужно человеку — это любовь». В литературе по психологии есть указания, что дети и молодые животные развиваются лучше, если ощущают любовь и привязанность, но у нас нет доказательств, что хотя бы один взрослый человек умер от отсутствия любви. Любить и быть любимым, безусловно, очень желательно, но в буквальном смысле мы в этом не нуждаемся. Если пациенты считают, что нуждаются в этом и говорят об этом, то они и вести себя будут соответствующим образом, а это уже будет создавать им проблемы. Поэтому первое, что важно сделать — помочь пациентам научиться выражаться более четко.
Наше общество не учит умению различать желания и потребности, хотя этому можно научить даже ребенка. В предлагаемом отрывке лечебного сеанса пациенткой является семилетняя девочка. Основная ее проблема заключается в том, что она не умеет приобретать друзей в школе:
В: У тебя есть потребность играть с детьми?
П: Что означает слово «потребность»?
В: Потребность — это то, в чем мы нуждаемся и без чего мы не можем обойтись. Человек нуждается в воде. Что произойдет, если у человека не будет воды?
П: Он умрет.
В: Правильно. Что произойдет, если исчезнет воздух? То же самое.
П: Можно умереть.
В: Правильно. Что произойдет, если человека лишить пищи?
П: Умрет.
В: Правильно. Можно ли сказать, что мы нуждаемся в пище?
П: Да.
В: А в воде?
П: Да.
В: А в воздухе?
П: Да.
В: Правильно. Ты нуждаешься в телевизоре?
П: Нет.
В: Но иногда ты говоришь, что тебе нужно посмотреть телевизор, разве не так?
П: Да, потому что мне нравится смотреть телевизор.
В: Тебе нравится и ты хочешь смотреть, но это не потребность, правильно?
П: Правильно.
В: Конечно это не потребность. Ты нуждаешься в конфетах и мороженом?
П: Нет.
В: Ты не нуждаешься, хотя хочешь и то> и другое, правильно?
П: Да.
В: Но не нуждаешься?
П: Нет.
В: Хорошо, ты нуждаешься в новом велосипеде?
П: Нет, у меня уже есть.
В: Но если бы твой велосипед сломался, ты нуждалась бы в новом?
П: Да.
В: Нет. Ты бы хотела иметь новый велосипед, но ты бы не нуждалась в нем. Это значит, что ты бы не умерла без него, не так ли?
П: Нет, не умерла бы.
В: Ты могла бы жить без нового велосипеда?
П: Да.
В: Без нового велосипеда у тебя наверное было бы меньше радости, но ты могла бы жить без него. Ты будешь нуждаться в новых кроссовках, если старые прохудятся?
П: Нет.
В: Итак, видишь ли ты разницу между желанием и потребностью? В чем разница? Попробуй объяснить мне.
П: Потребность — это то, без чего нельзя жить.
В: Да, потребность — это то, что ты имеешь и в чем нуждаешься для сохранения жизни.
П: А желание — это то, что тебе хочется.
В: Правильно, это то, что нам нравится. А сейчас ответь мне: Лайза хочет чтобы дети в школе любили ее. Это желание или потребность?
П: Желание.
В: Желание?
П: Да.
В: Итак, мы познакомились с желаниями и потребностями. Что произойдет если ты скажешь себе: «Я испытываю потребность, чтобы такая-то девочка играла со мной в школе. Мне нужно, чтобы я ей понравилась». Как ты себя будешь чувствовать, если ты ей не понравишься?
П: Буду грустить.
В: Будешь грустить сильно или чуть-чуть?
П: Сильно.
В: Сильно. А если бы ты сказала: « Я должна понравиться Кэйт. Я нуждаюсь в ее дружбе».
П: Я хочу быть ее подругой.
В: «Я хочу быть ее подругой». О, это совсем другое дело. А если бы ты сказала: «У меня потребность быть ее подругой», а она бы не захотела дружить, как бы ты себя чувствовала?
П: Она бы не захотела дружить?
В: Не захотела бы. А ты бы сказала: «Я нуждаюсь в ее дружбе другой». Как бы ты себя чувствовала?
П: Было бы грустно.
В: Было бы очень грустно. А что, если бы вместо этого ты сказала себе: «Я хотела бы понравиться Кэйт. Я хочу быть ее подругой, но если она не собирается дружить со мной, я могу обойтись без ее дружбы». Тебе было бы очень грустно или чуть-чуть?
П: Чуть- чуть.
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!