Для самостоятельного изучения

Стр 1 из 9Следующая ⇒

И нститут МЕЖДУНАРОДНОГО ТРАНСПОРТНОГО МЕНЕДЖМЕНТА

Кафедра философии и культурологии

О. А. Чулков, А. В. Добин,

Л. К. Круглова, Н.И. Сербенко

ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ НАУКИ И ТЕХНИКИ

Учебное пособие

Санкт-Петербург

Издательство ГУМРФ имени адмирала С. О. Макарова

2019

ББК 72.3

УДК 091

Ч 89

Ч 89	Чулков О. А. Философские проблемы науки и техники: уч. пособие / О. А. Чулков, А. В. Добин, Л. К. Круглова, Н. И. Сербенко. — СПб.: Изд-во ГУМРФ им. адм. С. О. Макарова, 2019. – 106 с.

Учебное пособие «Философские проблемы науки и техники» подготовлено в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами направлений подготовки магистров 08.04.01 «Строительство», 20.04.02 «Природообустройство и водопользование», 26.04.02 «Кораблестроение, океанотехника и системотехника объектов морской инфраструктуры».

В пособии содержатся концептуальные основы лекционного курса по учебной дисциплине Философские проблемы науки и техники, приведены фрагменты классических и современных философских текстов, рекомендованных для самостоятельного изучения, дан расширенный список научной и учебой литературы.

Пособие рекомендуется в качестве основной литературы для самостоятельной работы студентов, обучающихся по направлениям подготовки магистров 08.04.01, 20.04.02 и 26.04.02.

Рецензент:

Ю. М. Романенко, доктор. филос. наук, проф. (ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный университет»).

СОДЕРЖАНИЕ

Введение……………………………………………………………….	4
Содержание лекций и материалы для самостоятельного изучения
Тема 1. Наука зеркале философии……………...............................	6
Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли……………	7
Лосев А. Ф. Диалектика мифа………………………………………..	14
Тема 2. Исторические типы научной рациональности……………	20
Ахутин А. В. История принципов физического эксперимента от античности до XVII века……………………………………………...	21
Тема 3. «Нормальная наука» и научные революции……………...	28
Кун Т. Структура научных революций……………………………...	29
Тема 4. Научная картина мира ……………………………………..	36
Хайдеггер М. Время картины мира…………………………………..	37
Бунге М. Философия физики…………………………………………	49
Тема 5. Наука и вненаучные формы знания……………………….	60
Капра Ф. Дао физики………………………………………………….	61
Фейерабенд П. Против метода……………………………………….	68
Тема 6. Техника как феномен культуры……………………………	75
Юнгер Г. Совершенство техники…………………………………….	76
Хайдеггер М. Вопрос о технике………………………………………	84
Тема 7. Методология научного познания………………………….	92
Пуанкаре А. Наука и метод…………………………………………..	93
Лакатос И. Методология исследовательских программ…………..	98
Список рекомендованной научной и учебой литературы	102

Введение

В учебном пособии содержатся концептуальные основы лекционного курса по учебной дисциплине «Философские проблемы науки и техники», приведены фрагменты классических и современных философских текстов, рекомендованных для самостоятельного изучения, дан расширенный список научной и учебой литературы.

В соответствии с федеральными образовательными стандартами различных направлений подготовки магистров, в результате освоения дисциплины «Философские проблемы науки и техники» обучающиеся приобретают следующие общекультурные и профессиональные компетенции:

– способность к абстрактному мышлению, анализу, синтезу;

– готовность действовать в нестандартных ситуациях, нести социальную и этическую ответственность за принятые решения;

– готовность к саморазвитию, самореализации, использованию творческого потенциала;

– способность демонстрировать знания фундаментальных и прикладных дисциплин программы магистратуры;

– способность использовать полученные теоретические и практические знания, часть которых находится на передовом рубеже науки;

– Способность анализировать и адекватно оценивать собственную и чужую деятельность, разбираться в социальных проблемах, связанных с профессией;

– Способность и готовность руководить коллективом в сфере своей профессиональной деятельности, толерантно воспринимая социальные, этнические, конфессиональные и культурные различия.

В результате освоения дисциплины магистрант должен:

Знать:

– правилалогического вывода и теории аргументации;

– основные стратегии научно-технического творчества;

– основные методы научных исследований и границы их применимости;

– методы организации научных исследований и основные принципы научной организации труда;

Уметь:

– использовать методы абстрагирования, анализа и синтеза в научных исследованиях;

– находитьсущественные эвристически значимые направления научного поиска;

– эффективно использовать методологическую базу современной науки для решения практических задач в рамках профессиональной компетенции;

– учитывать в профессиональной деятельности социальные, этнические, конфессиональные и культурные различия;
Владеть:

– навыками аналитического мышления;

– приемами творческой самореализации;

– навыками консультационной и экспертной деятельности, связанной с анализом проблем современной науки и техники;

– навыками использования НОТ в профессиональной деятельности;

Обучающимся следует обратить внимание на то, что в соответствии с требованиями федеральных государственных образовательных стандартов, приоритетное значение для всех направлений подготовки магистров имеет самостоятельная работа обучающихся, изучение учебной и научной литературы по темам изучаемых дисциплин, подготовка и активное участие в практических (семинарских) занятиях в форме выступления с докладами и защиты рефератов. В учебном пособии приведены в достаточном объеме фрагменты классических и современных философских текстов, описывающих динамику исторического развития науки и техники, их метафизические и социокультурные основания. Соответствующие тесты приведены непосредственно после изложения концептуальных основ соответствующей лекции, что, с одной стороны, делает их содержание долее доступным для восприятия обучающимися, с другой стороны, дает достаточный объем информации для подготовки к очередному семинарскому занятию.

СОДЕРЖАНИЕ ЛЕКЦИЙ И МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ

Тема 1. Наука в зеркале философии

Наука, сопряженная с техническим прогрессом является одной из ключевых проблем современной культуры, при этом, сам факт ее возникновения и исторического развития, сопряжен с серьезнейшими проблемами метафизического характера.

Наука является особым видом познавательной деятельности, имеющим своей целью выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире. Научное знание развивается в тесном взаимодействии с другими формами знания: обыденным, художественным, религиозно-мифологическим, философским. Принципиальное отличие между научными и вне-научными формами знания состоит в том, что развитие науки предполагает критическое отношение к наличному знанию и его экспериментальную проверку, тогда как убедительность мифа и действенность магии обеспечиваются доверием к устойчивой культурной традиции..

Возникновение науки в Древней Греции в VI в. до н.э. – результат проецирования порядка полисной демократии на структуры природного мира (космоса). Дальнейшее развитие науки привело к разделению двух комплексов научных знаний – гуманитарного (науки о Духе) и естественного (науки о Природе).

Отличительными особенностями научного знания являются присущий ей особый тип рациональности, специфическая структурно-функциональная организация научной деятельности и особый институциональный статус науки.

Развитие науки предполагает разработку специальных методов, обеспечивающих возможность исследования новых объектов безотносительно к возможностям их практического освоения. Такие объекты, как правило, не известны заранее, поскольку выходят за их границы повседневной практики и не фиксируются ее методами.

Для самостоятельного изучения

Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли[1]

Чтобы в полной мере оценить размах интеллектуальной революции, произведенной милетцами, необходимо в первую очередь проанализировать творчество Анаксимандра. Материалы доксографии дают о нем менее скудные сведения, чем, скажем, о Фалесе и Анаксимене. Кроме того, что очень важно, Анаксимандр ввел в употребление такой основополагающий термин, как archē. Далее, отказавшись от поэтической традиции теогоний, он предпочел писать прозой, положив тем самым начало новому повествовательному стилю – «осведомленности о природе» (historia peri physeōs). И, наконец, именно у него выражена с наибольшей определенностью новая космологическая схема, которая окажет глубокое и длительное влияние на греческую концепцию мира.

Эта схема по-прежнему имеет свою историю. Так же, как природа (physis) и генезис (genesis), archē сохраняет свое временное значение в качестве первоначала, истока. «Физики» пытаются ответить на вопрос, откуда и каким образом мир начал свое существование. Но в их интерпретации эта генетическая реконструкция объясняет формирование порядка, представленного теперь уже в пространственном аспекте. Здесь следует особенно подчеркнуть один пункт. Милетцы, бесспорно, были в долгу перед вавилонской астрономией. У нее они заимствовали наблюдения и методы, которые, если верить легенде, позволили Фалесу предсказать затмение солнца; они обязаны ей также применением таких приборов, как гномон, который, по преданию, Анаксимандр установил в Спарте. Возобновление контактов с Востоком оказало благотворное влияние на возникновение греческой науки, в которой астрономические вопросы на первых порах играли решающую роль. Тем не менее геометрическая направленность греческой астрономии, ее светский, свободный от всякой астральной религии характер с самого начала позволяют ей развиваться в иной плоскости, нежели вдохновившая ее на первых порах вавилонская наука. Милетцы размещают миропорядок в пространстве. Организацию вселенной, ее местоположение, размеры и движение звезд — все это они представляют в виде геометрических схем. Кроме того, они рисуют на карте (pinax) план земли, помечая на ней обитаемый мир, его страны, моря и реки; они сооружают механические модели вселенной, вроде той сферы, которую изготовил, по сообщениям некоторых древних авторов, Анаксимандр. Имея, таким образом, возможность «увидеть» космос, они в точном смысле слова обозревают, созерцают его, создают теорию (theōria от theōreō — «смотреть», «обозревать», «созерцать», «наблюдать» ).

Подобная геометризация физического мира приводит к коренному переустройству космологических перспектив, способствует появлению форм мышления и систем объяснения, не имеющих аналогов в мифе. Анаксимандр, например, локализует землю в центре мира, добавляя при этом, что если она пребывает неподвижной в определенном месте, не нуждаясь в какой-либо опоре, то это происходит потому, что, будучи равноудаленной от всех точек в пространстве, она не нуждается в том, чтобы двигаться вниз или вверх, в ту или другую сторону. Анаксимандр, следовательно, помещает космос в математизированном пространстве, определяемом чисто геометрическими отношениями. Тем самым устраняется унаследованный от мифа образ иерархического мира, где «верх» и «низ» в их абсолютной противоположности обозначают различные космические уровни божественных сил и где пространственные направления (т. е. «верх» и «низ») имеют противоположные религиозные значения. Кроме того, все попытки мифа объяснить устойчивость земли, «всеобщий приют безопасный» (Гесиод), оказываются ненужными, ибо земля не нуждается больше в «опоре», «корнях»; ей больше не нужно ни плавать (как у Фалеса) на воде, из которой она, по его учению, возникла, ни опираться на воздух, как бы «оседлав» его (как у Анаксимена). С тех пор как была создана первая геометрическая модель вселенной, все встало на свои места. Для того чтобы понять, почему люди могут вполне безопасно ходить по земле, почему земля не падает, как и все предметы, находящиеся на ее поверхности, достаточно знать, что все радиусы небосвода равны между собой.

Геометрическая структура космоса предполагает такую его организацию, которая прямо противоположна организации, приписываемой космосу мифической традицией. Никакая стихия или часть мира не находятся в более привилегированном положении по сравнению с другими, никакая физическая сила не занимает доминирующего положения басилевса, осуществляющего всюду свою власть, господство (dynasteia). Если земля расположена в центре вселенной, имеющей форму правильной окружности, она может пребывать неподвижной вследствие равного расстояния отовсюду, т. е. без того, чтобы подвергаться какой-либо власти, «...ничем не поддерживаемая» (hypo methenos kratoumene). Эта формулировка Анаксимандра, которая вводит понятие «власть» (kratos), свидетельствует об устойчивости словаря и политических понятий в космологической мысли милетцев… Анаксимандр в этой области намного опередил своего ученика – Анаксимена. Согласно Анаксимену, земля, будучи плоской, держится на воздухе, который господствует над нею, сдерживает (synkratei) ее, подобно тому, как душа, будучи воздухом, сдерживает нас. Для Анаксимандра же наоборот: ни одна стихия, ни одна часть мира не могут господствовать над другой. Новый порядок природы характеризуется равенством и симметрией различных сил, составляющих космос. Превосходство принадлежит исключительно закону равновесия. Режим равновесия, равноправия (isonomia) замещает единовластие (monarchia) как в природе, так и в полисе.

Отсюда – нежелание присвоить воде (Фалес), воздуху (Анаксимен) или какой-либо другой стихии значение «начала», «главенства» (archē). Первую субстанцию – «бесконечную», «вечную», «божественную», «всеобъемлющую» и «управляющую всем» – Анаксимандр понимал как особую реальность, отличную от всех других стихий, образующую их общее начало, неисчерпаемый источник, равно питающий всех. Аристотель объясняет такой выбор следующим образом: если бы одна из стихий обладала бесконечностью, свойственной апейрону, то она уничтожила бы все другие. Действительно, стихии определяются их взаимной противоположностью; следовательно, надо, чтобы «противоположности уравновешивали друг друга» (isazei aei tanantia) или, как сказал Аристотель в другом месте, имели «равенство силы» (isotes tes dynameos). Поскольку у нас нет оснований сомневаться в адекватности рассуждений Аристотеля и отвергать предложенное им истолкование мысли Анаксимандра, мы видим, что аристотелевская интерпретация учений его предшественников констатирует радикальное изменение отношения к власти и порядку в мире. Царская власть (basileia), единовластие (monarchia), которые в мифологической традиции почитались как силы, создающие и поддерживающие мировой строй, в трактовке Анаксимандра становятся разрушителями этого строя. Отныне миропорядок утратил иерархический характер и стал служить поддержанию равновесия между силами, ни одна из которых не должна обрести окончательное господство над другими, ибо это повлекло бы за собой распад космоса. Если апейрон обладает властью (archē) и управляет всем, то именно потому, что его власть исключает для любой стихии возможность господства, власти (dynasteia). Примат апейрона гарантирует постоянство равновесия сил во взаимоотношениях между природными стихиями; будучи выше всех стихий, апейрон подчиняет их общему закону.

Впрочем, это равновесие сил отнюдь не статично; его динамика следует из наличия бинарных противоположностей и является результатом их конфликтов. Это значит, что поочередно каждая из сил захватывает власть, точнее, берет верх над своей противоположностью, но затем уступает эту власть в пользу своей противоположности соразмерно со своим первоначальным превосходством. Во всем космосе, в том числе в чередовании времен года и человеческом организме, происходит смена преобладания одной из противоположных сил над другой, связывая воедино господство и подчинение, расширение и сжатие, рождение и смерть всех стихий – тех самых стихий, которые, согласно Анаксимандру, «следуя порядку времени, выплачивают друг другу компенсацию (tisis) и возмездие (dike) за совершенную несправедливость (adikia)».

Образуемый противостоящими и постоянно конфликтующими силами (dynameis) мир подчиняет их закону справедливой компенсации, порядку, поддерживающему между ними равенство (isotes). Под давлением этого одинакового для всех справедливого закона (dike) силы связываются между собой, координируются, уравновешиваются с тем, чтобы, вопреки их множественности и различиям, составить единый космос.

Новая картина мира, достаточно четко представленная Анаксимандром, является общей основой развития философской мысли досократиков и медицинских исследований. В начале V в. до н. э. Алкмеон представил эту картину в терминах, столь ясно свидетельствующих о ее политических истоках, что нам нет необходимости останавливаться на этом. Итак, Алкмеон определяет здоровье как равновесие сил – isonomia ton dynameon – влажного и сухого, холодного и теплого, горького и сладкого и т. д. Болезни есть следствие «единовластия» (monarchia) одного из этих элементов над остальными, ибо исключительное господство отдельно взятого элемента губительно.

Но социальный опыт дал космологической мысли не только модель равного для всех закона и порядка, сменившего всемогущее господство монарха. Режим полиса предстает перед нами соотнесенным с новой концепцией пространства; институты полиса представляют собой проекцию и воплощение того, что можно назвать «политическим пространством». В этой связи следует отметить, что первые урбанисты, такие, например, как Гипподам из Милета, были на самом деле политическими теоретиками; организация городского пространства является лишь одним из моментов их более общего стремления упорядочить и рационализировать человеческий мир. Связь между пространством города и его институтами наиболее четко представлена в произведениях Платона и Аристотеля.

В новом социальном пространстве, которое ориентировано на центр, власть, господство (kratos , archē, dynasteia) не располагаются более на вершине социальной лестницы, а помещены в центре (es meson), в середине человеческой группы. Теперь этот центр котируется высоко, ибо зависит от тех, кого называют «средними» (oi mesoi), так как, находясь на равном от крайностей расстоянии, они составляют фиксированную точку равновесия города. По отношению к центру все индивиды и группы занимают симметричное положение. Агора образует центр общего для всех пространства. Все, кто сюда попадают, тем самым одинаково определяются как равные (isoi). Присутствуя в этом политическом пространстве, как отдельные индивиды, так и группы людей, вступают в определенные взаимоотношения. Учреждение общего Очага (Hestia koine) символизирует это политическое сообщество. Установленный в Пританее (вообще говоря, на агоре), общий Очаг, связанный с многочисленными домашними очагами, находится как бы на равном расстоянии от различных семей, населяющих полис; он представляет их всех, не уподобляясь ни одному из них конкретно. Центрированное пространство, пространство общее, уравнивающее и симметричное и вместе с тем светское, предназначенное для столкновения мнений, дебатов и аргументаций, противопоставляется религиозному пространству, символизируемому Акрополем.

Сопоставление некоторых текстов наводит на мысль о том, что эти новые пространственные представления содействовали геометрической ориентации, характеризующей греческую астрономию; эти же представления свидетельствуют о глубокой структурной аналогии между институциональным пространством, в котором находит свое выражение человеческий космос, и пространством физическим, на которое милетцы проектируют природный космос. Согласно древним авторам, Анаксимандр полагал, что земля покоится в силу центрального положения, занимаемого ею, вследствие равной удаленности ее от всех крайних точек, словом, вследствие «равновесия» (homoiotes). Пребывая в центре, земля не подчинена какому-либо господству (kratoumene) над собой. Эта связь между центральным положением и отсутствием «господства» кажется парадоксальной. Однако в политических текстах Геродота мы обнаруживаем такой же словарь и то же концептуальное сходство. Геродот рассказывает, что после смерти тирана Поликрата Меандрий, назначенный покойным в качестве его преемника и носителя скипетра (skeptron), созывает всех граждан на собрание и объявляет им о своем решении упразднить тиранию. «Я, – заявляет он им кратко, – не одобрял владычества Поликрата над людьми, равными ему... Я передаю всю власть (archēe) народу и провозглашаю свободу и равенство (isonomia)».

Это сопоставление представляется тем более знаменательным, что у самих милетцев концепция физического пространства, симметрично организованного вокруг центра, соответствует некоторым представлениям общественного характера. Согласно Агафемеру, Анаксимандр из Милета, ученик Фалеса, первым начертил обитаемую землю на дощечке для записей (pinax), как это сделал после него, но более тщательно Гекатей из Милета. Добавим, что ранние греческие «физики» представляли себе обитаемую землю круглой; в центре земли – Греция, а в центре Греции – Дельфы. Известно, что эта концепция вызвала ироническую оценку у Геродота. «Смешно видеть, – пишет он, – как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. А Азию они считают величиной, равной Европе». В другом пассаже Геродот раскрывает нам институциональную и политическую подоплеку такой, на его взгляд, слишком далеко заходящей геометризации физического пространства. После перенесенного ионийцами поражения они собрались в Панионе. Биант из Приены, один из мудрецов, посоветовал им «всем вместе отплыть в Сардон и там основать один общий для всех ионян город». Затем выступил Фалес из Милета. Он предложил построить один общий дом для совещаний (en bouleyterion) именно в Теосе, так как Теос лежит «посередине Ионии» (meson I onies); другие города, сохраняя самостоятельность, будут отныне на положении местных демов, включенных в единый полис.

Между прочим, мы располагаем еще одним доказательством взаимодействий, которые могли происходить между политическими, геометрическими и физическими значениями центра, понимаемого как фиксированная точка, вокруг которой упорядочивается пространство, образуемое симметричными и обратимыми отношениями в обществе и природе. Очаг (Hestia), символизирующий на агоре новый человеческий порядок, у Филолая будет означать центральный космический огонь, у других философов – землю, пребывающую неподвижно посередине вселенной.

Эти соответствия между структурой природного космоса и организацией космоса социального вполне отчетливо представлял себе Платон в IV в. до н. э. Философ, который велел начертать над входом в Академию: «Негеометр да не войдет!», свидетельствует о наличии связей между мыслью геометрической и мыслью политической, которые установились и долго поддерживались у греков. В диалоге «Горгий», бичуя в лице Калликла и устами Сократа всех тех, кто отказывается изучать геометрию, Платон тесно связывает познание геометрических равенств, являющихся основой физического космоса, с политическими представлениями, на которых покоится новый порядок города – справедливость (dikaiosyne), благоразумие и сдержанность (sophrosyne): «Мудрецы учат, Калликл, что небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость... Ты же, мне кажется, этого в расчет нисколько не принимаешь, несмотря на всю свою мудрость, ты не замечаешь, как много значит и меж богов, и меж людей равенство - я имею в виду геометрическое равенство... Это оттого, что ты пренебрегаешь геометрией».

Лосев А.Ф. Диалектика мифа[2]

Я категорически протестую против лженаучного предрассудка, заставляющего утверждать, что мифология предшествует науке, что наука появляется из мифа, что некоторым историческим эпохам, в особенности современной нам, совершенно не свойственно мифическое сознание, что наука побеждает миф.

Прежде всего, что значит, что мифология предшествует науке? Если это значит, что миф проще для восприятия, что он наивнее и непосредственнее науки, то спорить об этом совершенно не приходится. Также трудно спорить и о том, что мифология дает для науки тот первоначальный материал, над которым она будет в дальнейшем производить свои абстракции и из которого она должна выводить свои закономерности. Но если указанное утверждение имеет тот смысл, что сначала существует мифология, а потом наука, то оно требует полного отвержения и критики.

Именно, во-вторых, если брать реальную науку, т. е. науку, реально творимую живыми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука решительно всегда не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, почерпая из нее свои исходные интуиции .

Декарт – основатель новоевропейского рационализма и механицизма, а стало быть, и позитивизма. Не жалкая салонная болтовня материалистов XVIII века, а, конечно, Декарт есть подлинный основатель философского позитивизма. И вот оказывается, что под этим позитивизмом лежит своя определенная мифология. Декарт начинает свою философию с всеобщего сомнения. Даже относительно Бога он сомневается, не является ли и Он также обманщиком. И где же он находит опору для своей философии, свое уже не сомненное основание? Он находит его в «я», в субъекте, в мышлении, в сознании, в «ergo», в «cogito». Почему это так? Почему вещи менее реальны? Почему менее реален Бог, о котором Декарт сам говорит, что это яснейшая и очевиднейшая, простейшая идея? Почему не что-нибудь еще иное? Только потому, что таково его собственное бессознательное вероучение, такова его собственная мифология, такова вообще индивидуалистическая и субъективистическая мифология, лежащая в основе новоевропейской культуры и философии. Декарт – мифолог, несмотря на весь свой рационализм, механицизм и позитивизм. Больше того, эти последние его черты только и объяснимы его мифологией; они только и питаются ею.

Другой пример. Кант совершенно правильно учит о том, что для того, чтобы познавать пространственные вещи, надо к ним подойти уже в обладании представлениями пространства. Действительно, в вещи мы находим разные слои ее конкретизации: имеем ее реальное тело, объем, вес и т. д., имеем ее форму, идею, смысл. Логически идея, конечно, раньше материи, потому что сначала вы имеете идею, а потом осуществляете ее на том или другом материале. Смысл предшествует явлению. Из этой совершенно примитивной и совершенно правильной установки Платон и Гегель сделали вывод, что смысл, понятие – объективны, что в объективном миропорядке сплетены в неразрывную реальную связь логически различные моменты идеи и вещи. Что же теперь выводит отсюда Кант? Кант из этого выводит свое учение о субъективности всех познавательных форм, пространства, времени, категорий. Его аргументы уполномочивали его только на констатирование логического предшествия форм и смыслов – текучим вещам. На деле же всякая «формальность», оформление, всякое осмысление и смысл для него обязательно субъективны. Поэтому и получилось то, чего можно было бы и не доказывать и что являлось его исходным вероучением и мифологией.

Рационалистически-субъективистическая и отъединенно-индивидуа-листическая мифология празднует в кантовской философии, быть может, свою максимальную победу. Также и ранний Фихте первоначальное единство всякого осмысления, до разделения на практическое и теоретическое наукоучение, почему-то трактует не как просто Единое, что сделал Плотин, а как Я. Тут тоже мифология, которая ничем не доказана, ничем не доказуема и которая ничем и не должна быть доказываема. И тут удивляться нечему. Так всегда и бывает, что доказуемое и выводное основывается на недоказуемом и самоочевидном; и мифология только тогда и есть мифология, если она не доказывается, если она не может и не должна быть доказываемой. – Итак, под теми философскими конструкциями, которые в новой философии призваны были осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология.

Не менее того мифологична и наука, не только «первобытная», но и всякая. Механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства. Мир не имеет границ, т. е. не имеет формы. Для меня это значит, что он – бесформен. Мир – абсолютно однородное пространство. Для меня это значит, что он – абсолютно плоскостен, невыразителен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира. Прибавьте к этому абсолютную темноту и нечеловеческий холод междупланетных пространств. Что это как не черная дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и то и другое все-таки интереснее и теплее и все-таки говорит о чем-то человеческом. Ясно, что это не вывод науки, а мифология, которую наука взяла как вероучение и догмат. Не только гимназисты, но и все почтенные ученые не замечают, что мир их физики и астрономии есть довольно-таки скучное, порою отвратительное, порою же просто безумное марево, та самая дыра, которую ведь тоже можно любить и почитать. Дыромоляи, говорят, еще и сейчас не перевелись в глухой Сибири. А я, по грехам своим, никак не могу взять в толк: как это земля может двигаться? Учебники читал, когда-то хотел сам быть астрономом, даже женился на астрономке. Но вот до сих пор никак не могу себя убедить, что земля движется и что неба никакого нет. Какие-то там маятники да отклонения чего-то куда-то, какие-то параллаксы… Неубедительно. Просто жидковато как-то. Тут вопрос о целой земле идет, а вы какие-то маятники качаете. А главное, все это как-то неуютно, все это какое-то неродное, злое, жестокое. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной, «яже не подвижется»… А то вдруг ничего нет, ни земли, ни неба, ни «яже не подвижется». Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту, да еще и матерщину вслед пустили. «Вот-де твоя родина, – наплевать и размазать!» Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из собственного дома и еще готов плюнуть в физиономию. А за что?

Итак, механика Ньютона основана на мифологии нигилизма. Этому вполне соответствует специфически новоевропейское учение о бесконечном прогрессе общества и культуры. Исповедовали часто в Европе так, что одна эпоха имеет смысл не сама по себе, но лишь как подготовка и удобрение для другой эпохи, что эта другая эпоха не имеет смысла сама по себе, но она тоже – навоз и почва для третьей эпохи и т. д. В результате получается, что никакая эпоха не имеет никакого самостоятельного смысла и что смысл данной эпохи, а равно и всех возможных эпох, отодвигается все дальше и дальше, в бесконечные времена. Ясно, что подобный вздор нужно назвать мифологией социального нигилизма, какими бы «научными» аргументами ее ни обставлять. Сюда же нужно отнести также и учение о всеобщем социальном уравнении, что также несет на себе все признаки мифологически-социального нигилизма. Вполне мифологична теория бесконечной делимости материи. Материя, говорят, состоит из атомов. Но что такое атом? Если он – материален, то он имеет форму и объем, например, кубическую или круглую форму. Но куб имеет определенной длины сторону и диагональ, а круг имеет определенной длины радиус. И сторону, и диагональ, и радиус можно разделить, например, пополам, и, следовательно, атом делим, и притом до бесконечности делим. Если же он неделим, то это значит, что он не имеет пространственной формы, а тогда я отказываюсь понимать, что такое этот атом материи, который не материален. Итак, или никаких атомов нет как материальных частиц, или они делимы до бесконечности. Но в последнем случае атома, собственно говоря, тоже не существует, ибо что такое атом – «неделимое», которое делимо до бесконечности? Это не атом, а бесконечно тонкая, имеющая в пределе нуль пыль разбросавшейся и развеявшейся в бесконечность материи. Итак, а обоих случаях атомизм есть ошибка, возможная только благодаря слепой мифологии нигилизма. Всякому здравомыслящему ясно, что дерево есть дерево, а не какая-то невидимая и почти несуществующая пыль неизвестно чего, и что камень есть камень, а не какое-то марево и туман неизвестно чего. И все-таки атомистическая метафизика была всегда популярна в новое время вплоть до последних дней. Это можно объяснить только мифологическим вероучением новой западной науки и философии.

Итак: наука не рождается из мифа, но наука не существует без мифа, наука всегда мифологична.

… Однако тут надо устранить два недоразумения.

Во-первых, наука, говорим мы, всегда мифологична. Это не значит, что наука и мифология – тождественны. Я уже опровергал это положение. Если ученые-мифологи и хотят свести мифологию на науку (первобытную), то я ни в каком случае не сведу науку на мифологию. Но что такое та наука, которая воистину немифологична? Это – совершенно отвлеченная наука как система логических и числовых закономерностей. Это – наука-в-себе, наука сама по себе, чистая наука. Как такая она никогда не существует. Существующая реально наука всегда так или иначе мифологична. Чистая отвлеченная наука – не мифологична. Немифологична механика Ньютона, взятая в чистом виде. Но реальное оперирование с механикой Ньютона привело к тому, что идея однородного пространства, лежащая в ее основе, оказалась единственно значимой идеей. А это есть вероучение и мифология. Геометрия Евклида сама по себе не мифологична. Но убеждение в том, что реально не существует ровно никаких других пространств, кроме пространства евклидовой геометрии, есть уже мифология, ибо положения этой геометрии ничего не говорят о реальном пространстве и о формах других возможных пространств, но только об одном определенном пространстве; и неизвестно, одно ли оно, соответствует ли оно или не соответствует всякому опыту и т. д. Наука сама по себе не мифологична. Но, повторяю, это – отвлеченная, никуда не применяемая наука. Как же только мы заговорили о реальной науке, т. е. о такой, которая характерна для той или другой конкретной исторической эпохи, то мы имеем дело уже с применением чистой, отвлеченной науки; и вот тут-то мы можем действовать и так и иначе. И управляет нами здесь исключительно мифология. – Итак, всякая реальная наука мифологична, но наука сама по себе не имеет никакого отношения к мифологии.

Во-вторых, мне могут возразить: как же наука может быть мифологичной и как современная наука может основываться на мифологии, когда целью и мечтой всякой науки почти всегда было ниспровержение мифологии? На это я должен ответить так. Когда «наука» разрушает «миф», то это значит только то, что одна мифология борется с другой мифологией. Раньше верили в оборотничество, вернее – имели опыт оборотничества. Пришла «наука» и «разрушила» эту веру в оборотничество. Но как она ее разрушила? Она разрушила ее при помощи механистического мировоззрения и учения об однородном пространстве. Действительно, наша физика и механика не имеет таких категорий, которые могли бы объяснить оборотничество. Наша физика и механика оперирует с другим миром ; и это есть мир однородного пространства, в котором находятся механизмы, механически же движущиеся. Поставивши вместо оборотничества такой механизм, «наука» с торжеством отпраздновала свою победу над оборотничеством. Но вот теперь воскресает новое, вернее очень старое, античное учение о пространстве. Оказалось возможным мыслить, как одно и то же тело, меняя место и движение, меняет также и свою форму и как (при условии движения со скоростью света) объем такого тела оказывается равным нулю, по известной формуле Лоренца, связывающей скорость и объем. Другими словами, механика Ньютона не хотела ничего говорить об оборотничестве и хотела убить его, почему и выдумала такие формулы, в которые оно не вмещается. Сами по себе, отвлеченно говоря, эти формулы безупречны, и в них нет никакой мифологии. Но ученые отнюдь не пользуются только тем одним, что в этих формулах содержится. Они пользуются ими так, что не остается ровно никакого места для прочих форм пространства и соответствующих математических формул. В этом и заключается мифологизм европейского естествознания, – в исповедании одного излюбленного пространства; и от этого и казалось ему всегда, что оно «опровергло» оборотничество. Принцип относительности, говоря о неоднородных пространствах и строя формулы относительно перехода от одного пространства к другому, снова делает мыслимым оборотничество и вообще чудо, а отказать в научности по крайней мере математической стороны этой теории может только неосведомленность в предмете и невежество в науке вообще. Итак, механика и физика новой Европы боролась с старой мифологией, но только средствами своей собственной мифологии; «наука» не опровергла миф, а просто только новый миф задавил старую мифологию, и – больше ничего. Чистая же наука тут ровно ни при чем. Она применима к любой мифологии, – конечно, как более или менее частный принцип. Если бы действительно наука опровергла мифы, связанные с оборотничеством, то была бы невозможна вполне научная теория относительности. И мы сейчас видим, как отнюдь не научные страсти разгораются вокруг теории относительности. Это – вековой спор двух мифологий.

Тема 2. Исторические типы научной рациональности

Для каждого исторического типа научной рациональности характерен особый набор методологических принципов, исходя из которых, из всего многообразия феноменов жизненного мира человека выделяются определенные предметные области, которые становятся объектом научного исследования. Возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не влечет за собой полное исчезновение представлений и методологических установок предшествующего периода. Между ними можно обнаружить известную преемственность. Новый тип рациональности не отменяет предшествующие, но лишь ограничивает сферу их применения.

В классическом типе научной рациональности, внимание исследователя всецело сосредоточено на объекте. Для этого этапа истории науки характерно стремление при теоретическом объяснении и описании объектов элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы выделения предметных областей всегда определяются в соответствии с доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но в классической науке социо-культурные детерминанты не отслеживаются и не подвергаются критической рефлексии.

Неклассический тип рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и операциональными средствами научной деятельности. Описание этих связей рассматривается как одно из условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социо-культурными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний.

Постнеклассический тип научной рациональности учитывает зависимость научных знаний не только от средств и операций деятельности, но от ценностных установок и целевых ориентаций, характерных для данной социо-культурной парадигмы.

Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 241; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!