Маленький Клаус и Большой Клаус 3 страница
По сравнению с народной сказкой Андерсен изменяет характер инициальных и финальных формул. Он переосмысляет традиционный зачин «жил‑был» и создает новый. Сохраняя указание на неопределенность времени и места («жил‑был однажды…»), располагающее слушателей к необычайно интересному рассказу, а зачастую и восприятию чудесных событий, писатель расширяет инициальную формулу, когда пишет: «Много лет назад жил‑был король, который так любил красивые новые платья!» Часто в зачине вместо короля или принца у Андерсена появляются необычные для народной сказки герои. «Жил‑был поэт…», «Жили‑были двадцать пять оловянных солдатиков…». Но сказочник уже не просто констатирует существование героя и не просто помещает его во времени, хотя и не уточненном. Большей частью он либо в инициальной формуле дает место действия, либо сразу же вводит читателя в суть происходящего: «В открытом море вода такая синяя…»; «Шел солдат по дороге: раз‑два! раз‑два!». Культивируя одну из основных функций финальных формул, установку на «правдивость» событий, о которых идет речь («Знай, что это истинная история!»), как бы констатируя тот или иной факт, датский сказочник и здесь остается оригинальным. В его концовках отсутствует морализация. Существенно, что, наряду с обычными неопределенными топографическими формулами как в зачинах и концовках, так и в самом тексте, у Андерсена встречаются конкретные указания места действия – Копенгаген, Королевский сад, Турция. Или театр, кунсткамера, аптека, Круглая башня.
|
|
|
Авторская индивидуальность находит яркое выражение в образе рассказчика. Закономерное отличие литературной сказки Андерсена заключается именно в постоянном присутствии рассказчика, посредника между миром сказки этого автора и ее создателем. Реплики рассказчика слышатся то в инициальных, то в финальных формулах, а то и в самом тексте. Он постоянно дает объяснение происходящим событиям, оценивает людей, их вкусы, объясняет их поступки. «За городом, у самой дороги, стояла дача; ты, верно, и сам когда‑нибудь видел ее!»; «Да, веселая была эта ночка!»; пономарь ел рыбу, «потому что любил ее»; «фи! какой скверный мальчишка этот Амур!». Причем если в русской литературной сказке второй половины XIX в. различают два основных типа сказочника – рассказчика из народа и самого автора, то Андерсену свойственна большая дифференциация этого образа. Роль рассказчика из народа исполняет у него и студент (это характерно для Дании, где основными собирателями фольклора были студенты), и старик‑сосед, и фантастическое существо Оле‑Лукойе, и цветы. В сказках второй половины 30‑х годов в роли рассказчика начинают выступать отдельные действующие лица, что было связано с изменением композиции сказок Андерсена. Писатель строил свои произведения в простой народной манере и лишь в сказки «Сундук‑самолет» и «Оле‑Лукойе» вставил одну или несколько историй. Авторский голос также постоянно звучит на страницах сказок Андерсена. Порою он говорит от своего собственного имени. В некоторых сказках автор и рассказчик сливаются воедино, отождествляются, что придает происходящему оттенок достоверности.
|
|
|
Литературная сказка Андерсена, в отличие от народной, наполняется бытовыми подробностями, точными зарисовками природы и описанием человеческих чувств. При этом в ткани сказочного повествования они не ощущаются как чуждые, неожиданные, инородные вкрапления или помехи. В обработанных писателем сказках еще нет тех бытовых полотен, которые появятся в его оригинальных сказках. Пока он лишь подробно рассказывает о бедности героев, о том, что они едят и пьют, как одеваются. Поэтичные описания в сказках Андерсена резко отличают их от народных. Воспевание природы, культ ландшафта, присущий романтикам, характерен и для датского писателя. Но в его обработках и пересказах народных произведений это пока еще реальные картины природы. Сказочник восхваляет красоту природы Дании, острова Фюн и родного города Оденсе. В сказках встречаются описания оденсейских, особенно финских природных достопримечательностей.
|
|
|
Народной сказке, как известно, не свойственно описание настроения героев, показа их внутреннего мира. Герои фольклорной сказки не ведают душевной борьбы и любовного смятения. И хотя они по‑своему любят и страдают, но описания чувств этих героев, их сомнений и колебаний в народной сказке отсутствуют. Линия действия такой сказки ясна, и в этом плане, например, андерсеновское «Огниво» близко народной. Романтическая же литературная сказка исходит как раз из внутренней жизни героя. В литературных сказках Андерсена герои испытывают глубокие потрясения, они колеблются и сомневаются. И хотя многие критики, начиная с Сёрена Киркегора и Георга Брандеса, не считали Андерсена, автора пяти романов, великим романистом, некоторые из его сказочных произведений напоминают камерные, любовные мини‑романы, облеченные в форму сказки. В датских народных сказках, где часто встречается мотив самоотверженной любви – сестры к братьям, сына к отцу, отца и матери к детям, – не дается изображения такого возвышенного, самозабвенного чувства, какое испытывает Элиза к братьям, а король к неизвестной немой девушке, на которой он женится («Дикие лебеди»).
|
|
|
Для мировоззрения Андерсена характерна глубокая и органическая социальность; из многих сказок писателя явствует, что жизнь, лишенная духовных интересов, искажает человеческую психологию. В сказке «Принцесса на горошине» король и королева маленького, почти игрушечного государства, где король сам отпирает ворота, необычайно дорожат своими королевскими правами, и потому им необходима только настоящая принцесса. За маленьким сказочным государством, король которого, по существу, выступает в роли дворника, видится маленькое королевство Дания. Но его властители истосковались по настоящему величию. И то, что к ним забрела изнеженная чувствительная принцесса, поднимает королевскую семью в собственных глазах. Так удивительно, социально‑психологически интерпретировал Андерсен народный источник, указать который пока не смог ни один андерсеновед. Ключом к решению этой загадки является, скорее всего, то, что буквального сходства искать не следует. Датский писатель вовсе не стремился к точному копированию фольклорных текстов. И по всей вероятности, свободно воспроизвел сюжет многочисленных датских народных сказок, где богатый крестьянин или просто состоятельный человек предъявляет к будущей невесте непременные требования: поменьше есть, а то и воздухом питаться, не болтать зря и т. д. Не менее вольно в плане социально‑психологическом трактует писатель старую датскую народную сказку «Нищий» и ее варианты «Эсбен‑трубочист», «Оборванец» и др. Сам Андерсен говорил, что в таком виде, в каком эту сказку рассказывали ему в детстве, он пересказать ее подобающим образом не мог. Поэтому, воспользовавшись целиком первой частью сказки, писатель убрал из нее черты грубости, эротики и создал в своей знаменитой сказке «Свинопас» резкую сатиру на королевскую власть и придворные нравы. Но самое главное – то, что гордую принцессу Андерсен сделал ничтожной и никчемной. Ее образ обрастает множеством чисто мещанских черт. И если в народной сказке принц исправляет принцессу, то у Андерсена он отвергает ее.
Датский писатель – носитель прогрессивных демократических традиций датской культуры – создавал сказку своего времени. То, что в произведениях Андерсена отразились политические и литературно‑эстетические взгляды писателя, и делает его сказку авторской, андерсеновской. Изменяя народные источники, он создавал произведения, отмеченные глубокими симпатиями к народным героям, которые добиваются счастья и богатства. Используя частично народную сказку «Принцесса и двенадцать пар золоченых туфелек», а также различные варианты этой фольклорной истории о солдате, который женится на королевской дочери, Андерсен подчеркивает социальный смысл свадьбы простолюдина и знатной девушки. Героем литературной сказки «Огниво» оказывается народ. Обработав известный фольклорный источник, убрав отдельные черты присущей ему жестокости, Андерсен делает основной темой сказки «Большой Клаус и Маленький Клаус» не вражду двух братьев, пусть даже богатого и бедного, а сословное неравенство и борьбу богача и бедняка.
В многочисленных сказках середины 30‑х годов уважаемые в обществе люди, даже короли и принцессы, с точки зрения Андерсена, вовсе не достойны уважения. Положительными героями, людьми в андерсеновском смысле слова выступают чаще всего бедняки и обездоленные – носители большого человеческого достоинства («Дюймовочка»). Во второй половине 30‑х годов эта тема особенно развита в сказках «Стойкий оловянный солдатик» и «Ромашка». Их герои – воплощение мужества, постоянства и внутренней человеческой красоты.
В основе литературных сказок Андерсена, имеющих как бы несколько уровней, лежат не только народные сказки, но и народные предания, поверья, пословицы, а также литературные произведения, иногда иностранные. Порой мотивы народных сказок и преданий выступают в одной и той же литературной сказке. Причем в произведениях Андерсена, построенных на преданиях, поверьях, пословицах и т. д., еще более свободно реализуется индивидуальная авторская воля. Такого рода литературные сказки являются как бы переходной ступенью между андерсеновскими обработками народных сказок и его оригинальными литературными сказками. Датские народные предания и поверья с их сухой, лаконичной, зачастую афористичной формой, лишенной каких бы то ни было художественных элементов, предоставляют талантливому писателю широкое поле деятельности.
Весьма плодотворными для создания литературной сказки Андерсена в 30‑е годы оказались народные поверья. Очаровательное датское поверье о старом боге снов Оле‑Лукойе, который усыпляет малышей, рассказывая им сказки, помогает Андерсену написать новое произведение, содержащее множество аллюзий на современное ему буржуазное общество. В основе сказки «Русалочка» лежит народное поверье о том, что лишь верная любовь человека подарит русалке бессмертную душу. Вместе с тем «Русалочка» – оригинальная литературная сказка, в центре которой тончайшие описания движений человеческой души. В литературных сказках, основанных на народных преданиях, пессимистические нотки объясняются обычно тем настроением ужаса, страха перед потусторонним миром, который царит в этих народных произведениях. Пессимистический исход сказки «Русалочка» связан у Андерсена и с его романтическим представлением о невозможности счастья, о неосуществимости прекрасной мечты и истинной любви.
Отчетливей же всего подобная идея проявляется в сказках, основанных на иностранных сюжетах, расширивших круг источников литературной сказки Андерсена. В произведениях «Скверный мальчишка» и «Эльф розового куста», где сказочник использовал античный и итальянский сюжеты, трактуются этические проблемы.
В сказке «Новое платье короля» Андерсен дает обработку испанской новеллы XIV в., в которой повествуется о том, что приключилось с одним королем и тремя обманщиками. Андерсен, решив, по его словам, придать своему произведению сатирический характер, изменил чудесное свойство платья, которое в испанском источнике разоблачало незаконнорожденных. В его знаменитой сказке «Новый наряд короля» ткань, выдуманная обманщиками, становилась невидимой для всякого человека, который занимает не свое место или непроходимо глуп.
* * *
Новым этапом на пути Андерсена‑сказочника явился сборник «Новые сказки», самое выдающееся его произведение 40‑х годов. В этот период и начинается, по словам Андерсена, великое признание сказок. Однако популярность сказок и похвалы в их адрес отнюдь не означали, что они были оценены по достоинству. Правда, актуальность этих произведений отмечалась в декабре 1845 г. немецкой прессой, справедливо назвавшей их «сказками нашего времени». Датский писатель и журналист Мейр Арон Гольдшмидт, всегда строго судивший произведения Андерсена, нашел на этот раз верные слова для характеристики его своеобразной художественной манеры, когда писал в 1849 г.: «Он находит поэзию там, где другие едва осмеливаются искать ее, в предметах, которые считают некрасивыми, в погребе, где ель лежит в обществе крыс и мышей, в мусорном ведре, куда служанка выбросила пару старых воротничков, и т. д.»[23] Современники сказочника, да и многие исследователи его творчества почти не обратили внимания на изменение названия сборника «Новые сказки». Между тем Андерсен назвал эти сказки «новыми», потому что они значительно отличались от произведений 30‑х годов не только своим настроением, источниками и содержанием, но и характером художественных средств.
В сборник «Новые сказки», в отличие от сборника «Сказки, рассказанные детям», вошли в основном произведения, придуманные самим Андерсеном. Обработанных фольклорных сюжетов в его творчестве 40‑х годов гораздо меньше, чем в 30‑х («Снежная королева», «Холм лесных духов», «Прыгуны», «Хольгер Датчанин», «Тень»).
В сказке «Снежная королева» писатель сохранил фабулу народного предания и стихотворной сказки 20‑х годов. Из их простого ядра вырастает глубоко философское произведение, в котором Андерсен проводит идею победы подлинного чувства над холодным разумом. В сказке «Тень» писатель показывает ученого, образ, естественно, не свойственный народной сказке, как, впрочем, и образ поэта. В этом глубоко философском литературном произведении сказочник неизмеримо далек и от изданной Винтером народной сказки «Человек и его тень», и от повести Шамиссо «Необычайные приключения Петера Шлемиля». «Тень» – повесть о современном Андерсену обществе, где мудрый и благородный человек погибает и где ценится лишь хорошее платье. Андерсен расширяет рамки своих произведений и по сравнению с народными. Сказка «Хольгер Датчанин» содержит намеки на тогдашние политические события, в частности на сложные отношения Дании со Швецией. Одним из важных средств расширения мира сказки Андерсена в 40‑х годах является введение в нее элементов национальной истории и ряда исторических персонажей: Людвига Хольберга, Тихо Браге, Бертеля Торвальдсена и т. д.
Обличение мещанства и аристократии («Гадкий утенок», «Счастливое семейство», «Штопальная игла», «Воротничок», «Ель», «Пастушка и трубочист», «Тень»), судьбы искусства в буржуазном обществе («Соловей», «Старый дом»), жизнь большого города («Девочка со спичками») – вот далеко не полный перечень новых актуальных тем в творчестве Андерсена этого периода. Во всех этих произведениях, наряду с правдивым изображением жизни бедняков, ощущается стремление к религии как единственному средству спасения несчастных, нищих, заблудших и высокомерных. В сказках «Девочка со спичками» и «История одной матери» Андерсен утверждает, что лучший исход для бедняков – смерть. Единственное, что может спасти Карен, тщеславную героиню сказки «Красные башмаки», – ее примирение с Богом.
Однако сентиментально‑религиозные нотки присущи только отдельным и сравнительно немногим произведениям Андерсена.
40‑е годы XIX в. – период появления таких мудрых социальных сказок Андерсена, как «Гадкий утенок», «Снежная королева» и «Тень», сказок, в которых своеобразная новаторская художественная манера писателя приобретает более углубленный характер. С одной стороны, в них по‑прежнему, как в 30‑х годах, заметно «приземление» фантастических образов, уменьшение элементов волшебства, но одновременно появляется еще больше животных, растений и предметов. Создание особого, андерсеновского мира происходит в этот период в основном путем огромного расширения диапазона сказки, куда широким потоком хлынула будничная жизнь. Одним из важнейших законов литературной сказки, как уже указывалось, является то, что автор ее – индивидуальный творец. Интересен поэтому индивидуальный, специфический путь Андерсена, создателя оригинальной сказки, представляющей собой не правило, а скорее исключение.
Некоторые из особенностей творчества датского сказочника стали ясны уже при сравнении его сказок с народными и ярко проявились в самостоятельно придуманных сказках писателя. В обработках народных и других источников он по‑своему использовал этот материал; в оригинальных сказках – предметом художественного освоения Андерсеном становится весь мир, который он как бы ассимилирует, введя в литературную сказку.
Среди его оригинальных, самостоятельно придуманных сказок различаются прежде всего произведения о явлениях природы, растениях и животных, вещах и предметах, построенные внешне как бы по законам фольклора. Затем реальные истории со сказочными мотивами борьбы Добра и Зла, характерные для творчества писателя 50–70‑х годов.
В путевом очерке «Базар поэта», своеобразном творческом манифесте начала 40‑х годов, Андерсен теоретически осмысляет отношение к источникам своей литературной сказки. Он утверждает, что окружающий человека мир прекрасен, что любое его явление, любая вещь может стать предметом сказки. Как бы иллюстрируя это положение, писатель включает в путевой очерк сказки, герои которых – ожившая скульптура, бронзовый кабан, украшающий фонтан во Флоренции, роза с могилы Гомера, собственные сапоги Андерсена. Одновременно в письмах, дневниках и т. д. он непрестанно говорит о новых источниках своих сказок, о том, как они рождаются: «Теперь я рассказываю только о том, что теснится в собственной груди… у меня множество материалов, больше, чем для какого‑либо другого жанра творчества! Часто мне кажется, будто каждый дощатый забор, каждый цветок говорит мне: «Ты только взгляни на меня, и тогда моя история перейдет к тебе; и стоит мне захотеть, как у меня сразу же появляются истории»[24]. А в сказке «Бузинная матушка», опубликованной в 1845 г. в журнале «Гея», писатель заявил, что именно из действительности вырастают прекраснейшие сказки.
Природа, ее явления, вещи и предметы – основные элементы, за счет которых происходит расширение оригинальной литературной сказки Андерсена. В ней он воссоздает луга, леса, сады Дании, необозримые просторы Лапландии. Герои сказок – ели, березы, цветы, олени, кошки, соловьи, утята, утки, куры, индюки, улитки, навозные жуки, мотыльки и т. д. При этом произведения писателя сохраняют неповторимый датский колорит.
Расширение мира сказки датского писателя за счет многочисленных вещей и предметов, естественно, усиливает элемент бытописания, помогающий воссоздать картины жизни того времени. Литературная сказка Андерсена – своего рода этнографический музей, так как писатель еще более подробно рисует обстановку дома в Дании конца XVIII – начала XIX в., нежели в 30‑е годы в сказке «Сундук‑самолет» («Старый дом», «Пастушка и трубочист»), каморки сторожа («Старый уличный фонарь»). Быт у писателя чаще всего не сельский, как могло бы быть в сказке, связанной с народной, а городской, зачастую мещанский. Бытописание, точное воспроизведение примет того времени, нашедших отражение в обстановке, мебели, утвари, также придает произведениям писателя своеобразный национальный колорит.
В сказках Андерсена, созданных в 30‑е годы при обработке народных и других источников, встречались и даже вели беседы на политические темы спички, корзинка для провизии и котелок. Самостоятельно придуманные сказки датского писателя наполнились множеством вещей и предметов. Штопальная Игла, Воротничок, Мяч, Подвязка, Ножницы, Уличный Фонарь и другие – лишь немногие герои оригинальных сказок, сохраняющие присущие им «естественные» черты. Но вместе с тем они одушевленны и так же очеловечены, как растения, животные и явления природы. Однако антропоморфизм был свойствен в какой‑то мере и народной сказке. Более того, своеобразие немецкой народной сказки, сохраненной братьями Гримм, состоит в том, что в ней человеческими свойствами – говорить, мыслить и действовать – наделены не только животные и растения, но совершенно неодушевленные предметы, которые к тому же передвигаются с места на место. В немецких народных сказках, по словам Гейне, можно было встретить чудесные и вместе с тем абсолютно понятные вещи: «иголка с булавкой уходят из портняжного жилья и сбиваются с дороги в темноте; соломинка и уголек переправляются через ручей и терпят крушение». Но немецкая народная сказка о растениях и животных, вещах и предметах обыгрывает исконные их свойства. Она объясняет, например, отчего совы видят ночью или почему у боба вокруг «туловища» темный поясок, т. е. объясняют родовую особенность, свойственную всем совам и всем бобам.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 275; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!