Путь к Берлину с Запада и Востока
К началу июня 1944 года англо-американские союзники сосредоточили на Британских островах 86 дивизий, большей частью американских. Им противостояли 59 немецких дивизий. Генерал Омар Брэдли признавал, что немецкие дивизии «были крайне неоднородны. Семнадцать дивизий являлись полевыми и предназначались для контрударов. Однако большинство из них давно уже остались без транспорта, за исключением самого необходимого. Поэтому они не обладали подвижностью, требующейся в маневренной войне. Двадцать четыре дивизии береговой обороны также были крайне неоднородны по своему составу и обладали еще меньшей подвижностью из-за недостатка транспорта. Остальные восемь дивизий являлись учебными соединениями, укомплектованными главным образом новобранцами».
В то же время союзники имели в своем распоряжении огромный парк тяжелой техники и автомашин: 137 000 колесных и полугусеничных машин, 4217 гусеничных машин и 3500 единиц артиллерии.
Английский историк Д. Эрман писал: «Вера американцев в свое техническое превосходство оказывала существенное влияние как на стратегическую мысль, так и на ее осуществление, в то время как их широко распространенный высокий уровень жизни был частично ответственен за то количество оснащения, которое другим могло бы показаться экстравагантным». Американские солдаты получали гораздо более весомые продовольственные пайки, чем немецкие. Английский историк Макс Хастингс писал: «Ежедневный рацион каждого американского солдата в Нормандии составлял шесть с половиной фунтов против трех фунтов с небольшим у немецкого солдата». При этом у американцев был определен «размер сладостей в одну унцию, бисквитов в две унции и один пакет жевательной резинки для каждого человека». В результате американским солдатам было трудно проходить со своими туго набитыми вещевыми мешками там, где расстояние между стенами было невелико, и они ругали английские вагоны за слишком узкие двери.
|
|
|
Правда, забота о том, чтобы американский солдат не оголодал, привела к сокращению боеприпасов, которых он должен был таскать на себе. Хастингс замечал: «Количество боеприпасов для стрелкового оружия в немецкой пехотной роте более чем в два раза превышало аналогичный комплект в американской пехотной роте: 56 000 патронов и 21 000».
Как это было и раньше, обеспечению материально-технического перевеса в военных действиях придавалось в американской армии большее значение, чем военному искусству. Объясняя заметное отставание американской военной мысли от европейской, многие английские историки указывали на то, что служба в армии никогда не считалась престижным делом в США, в отличие от Великобритании. Хастингс подчеркивал, что, оказавшись в вооруженных силах, все, кто мог себе это позволить, старались устроиться в те рода войск, которые не были связаны с действиями на поле боя. Он писал: «Во время Второй мировой войны молодые англичане из привилегированных слоев общества все еще тяготели к пехотным и танковым полкам, в то время как их американские двойники предпочитали более престижные назначения в авиации, в управлении стратегических служб, на административные должности в армии или в дипломатическом ведомстве. Служба в качестве офицера в боевых подразделениях на фронтах так и не стала модной среди молодых американцев… Это дает основание считать, что «зубы» американской армии были серьезно затуплены, так как в армии отсутствовала определенная часть наиболее способных и подходящих для военного дела солдат и офицеров».
|
|
|
Обратил внимание Хастингс и на плохую военную и психологическую подготовку американских солдат и офицеров к боевым действиям. Он писал: «С первого и до последнего дня войны американскую армию никогда нельзя было принять за что-либо другое, чем она была на самом деле, — гражданские люди в военной форме… Там, где в немецкой армии офицеры составляли только 2,86 % личного состава, в американской армии их было 7 %, причем многие из них ни разу не побывали даже вблизи от фронта». После своего посещения американского военного лагеря британский коммандор Бутчер говорил: «Меня беспокоит отсутствие стойкости и расторопности у молодых американских офицеров, которых я видел сегодня… Это такая зелень, точно прорастающая пшеница. Как они будут вести себя в бою?»
|
|
|
Американцы же полагались на сокрушительную мощь авиаподготовки, которая должна была смести противника перед началом наступления. К началу вторжения они имели 5049 истребителей, 1467 тяжелых бомбардировщиков, 1645 средних и легких бомбардировщиков, включая самолеты-торпедоносцы, 2316 транспортных самолетов и 2591 планер. Им противостояли лишь 500 немецких самолетов, из которых всего 90 бомбардировщиков и 70 истребителей были в полной боевой готовности.
Немецкий генерал-лейтенант Б. Циммерман указывал: «Превосходство западных союзников в авиации превратилось весной 1944 года в полное господство их в воздухе. Наступило такое время, когда авиация англо-амери-канцев стала разрушать не только военные объекты, но и промышленные предприятия. В груды развалин превратились все наиболее важные железнодорожные узлы; вся транспортная система западных областей пришла в невообразимый хаос. Сообщение теперь удавалось поддерживать только при помощи различных ухищрений и временных мер. Внешнее кольцо парижского железнодорожного узла подвергалось таким ударам с воздуха, что иногда на несколько дней полностью выходило из строя… Действия истребителей-бомбардировщиков противника, проникавших далеко в глубь страны, исключали всякую возможность движения по дорогам днем и вызывали большие потери среди войск и гражданского населения».
|
|
|
К началу десанта в Англии было построено 4600 специальных десантных судов. Уже после высадки англичане и американцы стали сооружать искусственные порты, использовав для этого 60 специально оборудованных торговых пароходов, 146 гигантских 6000-тонных плавучих кессонов и до 100 плавучих волноломов и пристаней. Все это было опущено на дно неподалеку от берега и превращено в искусственный заслон длиной 8 км.
Преобладание в военной технике и материальном обеспечении, постоянные многомесячные тренировки, в ходе которых солдаты были ознакомлены с условиями десанта, убеждали многих из них, что победа над немецкими войсками будет быстрой и сокрушительной. Рядовой Линдли Хиггинс вспоминал, что до начала вторжения «мы действительно считали, что в любой момент весь рейх вот-вот рухнет. Мы верили, что стоит нам только высадиться на тот берег, как все фрицы поднимут руки»».
Уверенность в скорой победе разделяли и генералы. Они, кроме того, полагали, что эта победа должна была привести к установлению американской гегемонии над миром. Как вспоминал О. Брэдли, в марте 1944 года генерал Джордж Паттон, поддержав предложение о создании англо-американских клубов, сказал: «Идея, положенная в основу организации таких клубов, как нельзя своевременна, ибо, несомненно, нам предначертано судьбой править всем миром». Учитывая же, как это следует из содержания книги Уоррена Кимболла, что США исходили из того, что после войны Великобритания ослабеет и с ней можно будет не считаться, можно с уверенностью сказать, что в то время многие верили в «предначертание судьбы»: «Америка должна стать хозяйкой мира».
6 июня началось вторжение. Несмотря на явное преобладание англо-американских сил, немцы сумели организовать контратаки. Благодаря этому, как отмечал Типпельскирх, «американцы в своих районах высадки в течение всего дня не вышли за пределы захваченных узких плацдармов. Особенно тяжело пришлось двум полкам, наступавшим в районе Вьервиля: они натолкнулись здесь на 352-ю дивизию… Наступавшие американцы понесли тяжелые потери, и временами даже казалось, что они не смогут удержаться».
В течение июня и большей части июля союзники накапливали силы и неспешно расширяли свои плацдармы в Нормандии. Лишь когда у них оказалось 30 пехотных и 13 танковых дивизий, они развернули наступление 25 июля. Им противостояло около 20 пехотных и 8 танковых дивизий противника, насчитывавших, по словам Тип-пельскирха, не более «50 % штатной численности и не располагавших к тому же сколько-нибудь значительной авиационной поддержкой». В середине августа был осуществлен десант на юге Франции и, быстро подавив сопротивление сравнительно слабых немецких частей, союзники двинулись на север. 24 августа англо-американские войска вошли в Париж.
3 сентября союзники взяли Брюссель. 13 сентября американские танки перешли германскую границу в 16 километрах южнее Ахена. Перед союзниками лежала короткая дорога к Берлину, и, казалось, ничто уже не могло их остановить на их победоносном пути. Однако, как признавал генерал Брэдли, «сентябрь 1944 года отмечен в наших календарях как месяц большого банкротства. Но банкротству обычно предшествует бум… К 1 сентября на Западном фронте осталась жалкая горстка деморализованных солдат противника… Мы победно шествовали по дорогам Европы, исполненные оптимизма и радужных надежд… Поражение противника восточнее Парижа было столь сокрушительным, что наши войска, несущиеся стремительно вперед на 2,5-тонных грузовиках, начали считать столь стремительное наступление предвестником скорой переброски на китайско-бирманско-ин-дийский театр военных действий. Это чувство оптимизма охватило даже и штабы, офицеры которых без устали учитывали транспортные средства и вели разговоры относительно возможности попасть домой к Рождеству».
«Но известие о переходе германской границы, — писал О. Брэдли, — не могло скрыть того факта, что наше наступление выдохлось. Не успели наши войска перейти границу, как мы вынуждены были остановиться… Наши танки застряли в стальных зубах линии Зигфрида… В течение последующих двух месяцев мы были вынуждены топтаться на месте перед «линией Зигфрида»… Наш рывок к Рейну оказался неудачным, и вместе с ним развеялась наша заветная мечта на скорую капитуляцию Германии». Развеялась и мечта американских генералов: в ближайшие недели объявить себя главными победителями Германии, а заодно хозяевами планеты.
К тому времени немецкие войска остановили продвижение союзников и в северной части Италии. За полтора года боевых действий на Апеннинском полуострове союзные войска так и не сумели занять Италию.
Правда, на Тихом океане во второй половине 1944 года американцы добились известного успеха в освобождении центральных островов Филиппинского архипелага. 17 октября американские войска начали сражения за остров Лейте. Несмотря на огромную помощь американцам со стороны партизанского движения Хукбалахап, упорные бои за остров продолжались до конца декабря. К концу боев из 50 тысяч японских офицеров и солдат в плен было захвачено только 400 человек. Удалось американцам овладеть и островом Миндоро. Однако к высадке на главный остров страны — Лусон, американцы не приступили.
Одновременно американские подводные лодки продолжали топить японские торговые суда. Адмирал Мар-шалль отмечал: «В течение 1944 года тоннаж японского торгового флота сократился еще на 3,7 миллиона тонн; в то же время все японские верфи сумели за этот период построить только 1,7 миллиона тонн! Эти потери отразились на перевозках войск и снабжении страны. На островах самой Японии население было посажено на голодный паек, подвоз горючего для флота и авиации был почти приостановлен, а ввоз стратегического сырья для промышленности весьма затруднен. Стало ясно, что недалеко то время, когда Япония, как менее сильная на море держава, будет окончательно задушена!»
Осенью военные действия на западноевропейском фронте продолжались. После долгих и упорных боев союзники взяли Аахен 23 октября. С середины ноября союзники предприняли наступление, которое ставило задачей лишь ослабить немецкую оборону.
Типпельскирх констатировал: «Даже при таких ограниченных целях ожидания союзных командующих не оправдались. Не подлежало сомнению, что полностью разгромленная в августе немецкая оборона была вновь восстановлена… На отдельных участках бои принимали позиционный характер. Американская пехота непрерывно несла значительные потери, к тому же многие выбывали из строя по болезни».
К этому времени немцы уже имели ясное представление о том, каковы американские солдаты в бою. Характеризуя боевые сражения летом и осенью 1944 года, Макс Хастингс писал: «Очень немногие немецкие солдаты, даже из посредственных частей, испытывали уважение к боевым качествам своих противников. Сержант Гейнц Хикман из парашютной дивизии люфтваффе говорил: «Мы не видим в американском солдате достойного противника»… Ефрейтор Хоенштейн докладывал, что его солдаты все время удивлялись нежеланию американцев использовать наметившийся успех до конца: «Мы не могли понять, почему они не идут на прорыв нашей жидкой обороны. Солдат союзников, видимо, никогда не был обучен так, как учили нас, — всегда пытаться сделать больше, чем требовалось от нас». Полковник Кауфман из учебной танковой дивизии мрачно заметил: «Американцы начинали утром не слишком рано, им слишком нравился комфорт».
К началу зимы силы союзников на Западном фронте существенно превышали немецкие: по личному составу соотношение равнялось 2: 1, по бронесилам — 4: 1, по авиации — 6:1. И все же в этих условиях германская армия начала 16 декабря 1944 года наступление на бельгийском плато Арденны. Объясняя мотивы немецких действий, английский историк Честер Уилмонт утверждал: «Германское наступление в Арденнах было военным по своей природе и являлось ответом Гитлера на провал попыток союзников использовать свои возможности осенью. Но оно имело и политическую цель, так как Гитлер стремился расколоть Великий Союз, заставить союзников подписать компромиссный мир и не пустить русских в Германию».
Наступление немцев на Западном фронте было неожиданным. Ч. Уилмонт называет его «Пёрл-Харбором войны в Европе». Оборона союзников была прорвана, а американские части в Бастони были окружены. Большое число американских самолетов было уничтожено на земле. Было захвачено немало пленных, среди которых оказался и будущий американский писатель Курт Воннегут. 1 января 1945 года немцы перешли в наступление в Эльзасе.
6 января 1945 г. У. Черчилль обратился с посланием к И.В. Сталину, в котором сообщал о том, что «на Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы». Черчилль спрашивал Сталина, «можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть».
' На следующий день И.В. Сталин ответил: «Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».
Генерал армии С.М. Штеменко подчеркивал, что «верные своим союзническим обязательствам, советские войска перешли в решительное наступление 12 января — на 8 дней раньше запланированного срока». Немецкий генерал Хассо фон Мантейфель вспоминал, что последствия советского наступления сразу же почувствовались на Западном фронте. «Тут же стала осуществляться переброска войск на восток… Убыла 6-я танковая дивизия СС, вместе с ее пехотными частями и четырьмя танковыми дивизиями, а также артиллерией и саперными частями. В условиях хронической нехватки сил массовый уход с фронта этих частей и их снаряжения нанес такой урон, который даже трудно себе представить». Наступление немцев на Западном фронте прекратилось.
В результате успешного наступления Красной Армии к началу Ялтинской конференции глав трех великих держав (4–11 февраля 1945 г.) советские части оказались в 70 километрах от Берлина. С доклада начальника советского Генерального штаба А.И. Антонова началась деловая часть первого заседания второй встречи Большой тройки. Из доклада начальника Генерального штаба американской армии Д.К. Маршалла следовало, что, хотя последствия немецкого наступления в Арденнах ликвидированы, войска союзников лишь начинают концентрацию своих сил для будущего наступления. К этому дню войска союзников еще стояли у «линии Зигфрида» и лишь кое-где перешли границу Германии.
И все же, по-прежнему стремясь опередить Красную Армию в ее движении в глубь Европы, Черчилль предложил перебросить войска союзников на Любляну навстречу советским войскам. Таким образом, англо-американские войска получили бы возможность первыми войти в Австрию и Чехию. Однако это предложение осталось без ответа. В то же время Сталин поставил вопрос о необходимости лучше координировать действия вооруженных сил трех держав и счел целесообразным, чтобы военные СССР, США и Англии обсудили планы летних операций.
Главы трех держав уверенно исходили из того, что в ходе этих операций Германия будет разбита, и они приступили к обсуждению общей политики в отношении побежденной страны. Сталин как глава советской делегации явно удерживал инициативу в своих руках на Ялтинской конференции. Созданная в эти дни Ялтинская система позволила нашей стране впервые за ее тысячелетнюю историю обрести безопасную западную границу в Европе почти на всем ее протяжении. За исключением небольшой советско-норвежской границы, СССР в течение 45 лет имел в качестве западных соседей либо союзников, либо дружественно нейтральную Финляндию. Даже быстро летящие самолеты и ракеты были отдалены от западных рубежей нашей страны поясом из дружественных государств. Войскам потенциального агрессора на Западе противостояли мощные военные группировки советских войск в Центральной Европе. Советский военно-морской флот получил возможность базироваться в портах стран Юго-Восточной Европы. В Ялте Сталин добился также признания за Советским Союзом права на создание безопасных границ нашей страны на Дальнем Востоке, которые с начала XX века постоянно подвергались нападениям со стороны соседей. Так интересы безопасности СССР оказались надежно и надолго обеспечены.
Хотя позже позиция западных лидеров, и особенно Рузвельта, подвергалась критике за недопустимую уступчивость Сталину, те, кто знал ситуацию того времени, понимали, что единственным реалистичным решением для США и Великобритании было признание тех изменений в мире, которые произошли в результате победоносного наступления Красной Армии к началу 1945 года.
Ялтинские решения вызвали ярость у тех на Западе, кто рассчитывал стать хозяевами планеты после короткого победоносного похода к Берлину. Видимо, узнав о границах будущих оккупационных зон, военные руководители союзников решили нанести удар по немецким городам, которые входили в советскую зону оккупации, хотя они и не имели военного значения. Через два дня после завершения Ялтинской конференции 13 февраля англоамериканская авиация устроила массированный налет на город-музей Дрезден, в результате которого погибло 130 тысяч человек. В своем романе «Дом для бойни номер пять» Курт Воннегут, оказавшийся в дрезденском лагере для военнопленных, лаконично писал: «Дрезден представлял собой один большой костер. Этот костер съел все органическое, все, что может гореть… Когда американцы и их охранники вышли наружу, небо было черным от дыма. Солнце было крохотной сердитой точкой. Дрезден теперь был таким как Луна, на нем ничего не было, кроме минералов. Камни были горячими. Все остальное вокруг было мертвым».
Одновременно США и Великобритания стали прилагать усилия, чтобы обойти принятые в Ялте решения. Активизировались тайные переговоры американской разведки с руководством СС, чтобы добиться сепаратного мира.
После того как в Москве стало известно о переговорах в Берне генерала СС Вольфа с представителями армии США и Великобритании относительно возможной капитуляции в Северной Италии, Советское правительство стало настаивать на участии в этих переговорах, но его представителям было в этом отказано. В связи с этим Сталин писал Рузвельту 29 марта 1945 г.: «Я не только не против, а, наоборот, целиком стою за то, чтобы использовать случаи развала в немецких армиях и ускорить капитуляцию на том или ином участке фронта, поощрить их в деле открытия фронта союзным войскам. Но я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт». Сталин замечал, что немецкие войска в Северной Италии «не окружены и им не угрожает истребление. Если немцы в Северной Италии, несмотря на это, все же добиваются переговоров, чтобы сдаться в плен, то это значит, что у них имеются какие-то другие, более серьезные цели, касающиеся судьбы Германии».
В своем ответе Сталину от 1 апреля Рузвельт старался рассеять его подозрения и уверял, что переговоры в Берне, по сути, и не начинались. Сталин опровергал это утверждение в своем послании 3 апреля. Он писал: «Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на Западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия. Я думаю, что мои коллеги близки к истине… И вот получается, что в данную минуту немцы на Западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — с союзницей Англии и США».
5 апреля Рузвельт вновь отвергал обвинения Сталина и заверял его в том, что «имеющиеся у Вас… сведения, должно быть, исходят из германских источников, которые упорно старались вызвать разлад между нами». Одновременно Рузвельт высказывал свое «крайнее негодование» в отношении Ваших информаторов Сталина, «в связи с таким гнусным, неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных подчиненных».
В своем ответе Рузвельту от 7 апреля Сталин защищал своих информаторов от обвинений американского президента и призывал действовать так, чтобы исключалась «всякая возможность взаимных подозрений». Вместе с тем он писал: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления немцев на Западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на Восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с Восточного фронта 15–20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на Западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».
Сомнения Сталина по поводу намерений союзников были обоснованны. К этому времени стало очевидным, что англо-американцы стремятся ослабить представление о решающей роли Красной Армии в разгроме Германии и добиться таких успехов на последнем этапе войны, которые бы создавали впечатление об их решающем вкладе в победу, 1 апреля Черчилль писал Рузвельту: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».
Однако дискуссиям между Сталиным и Рузвельтом о переговорах в Швейцарии, а также между Черчиллем и Рузвельтом о планах прорыва союзников в Берлин раньше советских войск не суждено было завершиться, так как 12 апреля президент США внезапно скончался. Новым президентом США стал Гарри С. Трумэн. По иронии этот 33-й президент США имел такой же номер степени посвящения в масонской организации — 33-й, то есть он обладал высшей степенью посвящения в тайны этой всемирной засекреченной организации.
Внезапная кончина Рузвельта породила новые надежды в нацистских верхах. Сообщая эту новость фюреру, Геббельс уверял его в том, что Германия находится на пороге такого же чудесного поворота событий, как и тот, что испытал Фридрих Великий, когда внезапная кончина русской императрицы Елизаветы и приход к власти в России сторонника Пруссии — Петра III спасли прусского короля от, казалось бы, неминуемой катастрофы. Однако 16 апреля началось мощное наступление Красной Армии на Берлин, которое вскоре положило конец надеждам гитлеровцев и интригам западных политиков.
25 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились в районе Кетцина, западнее германской столицы. Берлин оказался окруженным. В тот же день части 1 — го Украинского фронта встретились с разведывательными группами 1-й армии США в районе Торгау и Стрела на реке Эльба. Немецкие войска оказались рассеченными на северную и южную группировки. Это событие было отмечено приказом Верховного Главнокомандующего и салютом в Москве. И.В. Сталин, У. Черчилль и Гарри С. Трумэн заранее приурочили к этому ожидавшемуся событию свои выступления по радио 27 апреля 1945 года.
Через три дня Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством, а новый канцлер германского правительства Йозеф Геббельс сразу же предложил советскому правительству начать переговоры. Геббельс подчеркивал, что переговоры о мире должны начать страны, вынесшие наибольшую тяжесть войны. Однако Сталин из Москвы дал четкие указания: никаких переговоров с новым правительством Германии; только — безоговорочная капитуляция. Эти условия были переданы генералами В.И. Чуйковым и В.Д. Соколовским эмиссару Й. Геббельса генералу Гансу Кребсу. Советское правительство оставалось верным союзническим обязательствам и отвергло попытки немцев вести сепаратные переговоры о мире с СССР. Через несколько часов Геббельс и Кребс совершили самоубийства, а вскоре остатки войск в Берлине капитулировали.
В схожей ситуации союзники повели себя по-иному. 6 мая новый глава германского государства Карл Дёниц направил генерала Альфреда Йодля в штаб Дуайта Эйзенхауэра для ведения переговоров о перемирии на Западе. Вечером того же дня в штаб Д. Эйзенхауэра был вызван глава советской военной миссии генерал H.A. Сус-лопаров. Эйзенхауэр заявил советскому генералу, что он потребовал от Йодля безоговорочной капитуляции перед всеми союзниками и подписание капитуляции уже назначено в Реймсе на 2 часа 30 минут 7 мая. Пока Суслопаров направил в Москву телеграмму с просьбой дать инструкции, наступила полночь. К моменту подписания капитуляции в 2 часа 41 минуту ответ из Москвы еще не пришел и тогда Суслопаров решил подписать акт о безоговорочной капитуляции. Только после этого прибыл ответ из Москвы: никаких документов не подписывать! Тем временем правительство США сообщило в Москву о своем намерении объявить о капитуляции Германии 8 мая в 16.00 по московскому времени, «если маршал Сталин не выразит свое согласие на более ранний час».
7 мая в Кремле состоялось совещание Политбюро с участием представителей Генштаба. Как вспоминал С.М. Штеменко, «Верховный Главнокомандующий… заметил, что союзники организовали одностороннее соглашение с правительством Дёница. Такое соглашение больше похоже на нехороший сговор. Кроме генерала И.А. Суслопарова, никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал. Выходит, что перед нашей страной капитуляции не происходит, и это тогда, когда именно мы больше всего потерпели от гитлеровского нашествия и вложили наибольший вклад в дело победы, сломав хребет фашистскому зверю. От такой «капитуляции» можно ожидать плохих последствий».
Под давлением Сталина немцы и союзники согласились вновь засвидетельствовать факт капитуляции Германии. В ночь с 8 на 9 мая в Карлсхорсте, в восточной части Берлина Акт о безоговорочной капитуляции Германии был подписан начальником штаба Верховного Главнокомандования Германии генерал-фельдмаршалом В. Кейтелем. Капитуляцию принял от СССР Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, от США — командующий их стратегическими воздушными силами генерал К. Спаатс, от Великобритании — маршал авиации британских вооруженных сил Артур В. Теддер, от Франции — главнокомандующий французской армии генерал Делатр де Тас-синьи. Берлин, который в течение всей войны олицетворял нацистскую Германию и в котором до последних дней находилось правительство Гитлера, стал местом, где война была юридически завершена.
Попытки США и Англии, воспользовавшись своей нерастраченной людской силой и огромными материальными резервами, добиться решающей победы над гитлеровской Германии, провалились. Стремление западных союзников максимально оттянуть время для накопления своих сил и истощения Германии и СССР, в конечном счете, привело к тому, что они не сумели воспользоваться тем обстоятельством, что на Западном фронте против них сражалось меньшее количество немецких войск, к тому же ослабленных. Провалились и попытки заключить сепаратный мир между державами Запада и Германией. Эти обстоятельства в значительной мере повлияли на характер послевоенного мирового устройства.
Глава 23
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 169; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!