В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда.

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 28Следующая ⇒

Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и выселению из губернии и имущество конфисковывается. Старший работник в этой семье расстреливается без суда на месте.

Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматриваются как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно. Председатель полномочной комиссии

Антонов-Овсеенко,
Командующий войсками Тухачевский,
Председатель губисполкома Васильев,
Секретарь Лавров.

Приказ прочесть на сельских сходах”.

Так не действовали даже захватчики во все времена на оккупированных ими землях. Нормальные люди, которых родили нормальные женщины, не могли придумать такие репрессии для своего народа. Ведь изощренность приказа в уничтожении не просто старшего в семье, а старшего работника, опоры крестьянского хозяйства, по сути - обречение остальных таким путем на нищету и голод. Расстрел за милосердие, оказание помощи беженцам и предоставление им приюта. Награда предателям и отрекшимся в виде распределения имущества казненных... Вот облик комиссаров, “радетелей и борцов” за счастье народа.

К этому времени народной армии Антонова, состоявшей по свидетельству Тухачевского, “из двух десятков тысяч человек и только 8-10 тысяч вполне вооруженных”, противостояли профессиональные войска численностью 38 тысяч штыков, 10 тысяч сабель, почти 500 пулеметов и 63 орудия, не говоря уже об аэропланах и бронеавтомоблях. Командование войсками возглавил усмиритель российских мужиков, Тухачевский. Незадолго до его приезда чекисты провели операцию, которая облегчила потом разгром Антонова. В ряды восставших заслали бывшего эсера Муравьева, который вошел к ним в доверие и устроил приезд в Москву ряда руководителей восстания, якобы для встречи со “штабом повстанческих войск”. Все оказались на Лубянке. Таким образом, еще до начала операции Антонов был лишен основных своих помощников. Финал при четырехкратном численном превосходстве и мощной военной технике, был предрешен. Раненный в бою Антонов отрывается от погони. Очевидно, ему не сложно было перебраться через границу, но он остается на Тамбовщине в надежде продолжить борьбу. Однако ЧК при помощи сдавшихся его соратников - один из них Яков Сапфиров - выслеживает Антонова и поджигает дом, где он скрывается с братом. Они отчаянно сопротивляются и прорываются сквозь окружение, но бывший партизан их отряда Матюхин метким выстрелом убивает обоих...

Наиболее надежной опорой большевиков были питерские рабочие и кронштадтские моряки. Это была их цитадель, их фундамент в борьбе за власть. И вдруг фундамент дал глубокую трещину. По большевистской историографии, 1 марта 1921 года вспыхнул белогвардейский Кронштадский мятеж. Что же на самом деле произошло в Кронштаде в марте 1921 года? Обстановка того времени в стране теперь общеизвестна.

К лету 1920 года крестьянам стало ясно, что, несмотря на победы над Колчаком, Деникиным, Юденичем, большевики не собираются отменять политику продразверстки. Продотряды во главе с комиссарами и ЧК уничтожали последние очаги крепких крестьянских хозяйств, действуя с предельной жестокостью, не останавливаясь перед прямым произволом и грабежами. По всей стране вспыхивали крестьянские бунты. Уничтожая остатки рентабельных экономических структур на селе, большевики обрекали страну на голод. К началу 1921 года голодали уже не только в городах, но и в деревне. Остановился транспорт. Страх перед голодной и холодной смертью толкнул рабочих во многих, городах России и, прежде всего, в Петрограде, на массовые забастовки.

В течение января 1921 года Петроградский губком несколько раз сокращает нормы выдачи хлеба, до 100 граммов хлеба на одного ребенка в день. Потом урезают и эту норму. 11 февраля Петросовет принимает решение закрыть 93 предприятия, прекратилась подача электроэнергии. 24 февраля на улицу вышли рабочие Трубочного, Балтийского и др. заводов. Большевики бросают против них красных курсантов, наиболее надежные свои части. Вводится комендантский час, запрещаются митинги и собрания. 25 февраля ЧК производит массовые аресты, затем вводится военное положение. 26 февраля на Пленуме Петроградского Совета, Гаевский, представитель Кронштадта, выступил в защиту бастующих рабочих.

Положение моряков тоже было не из легких. Экипажи кораблей и солдаты гарнизона (более 25000 человек) с конца 1920 года не доедали, не получали обмундирования, обуви, одеял, постельного белья. Но не это вызвало недовольство моряков. Многие получали письма из дома, а в них был стон крестьянской России. Часть моряков побывала в отпусках, и сами все видели своими глазами... Обсуждение своих проблем часто заканчивалось ропотом, а на собраниях звучали призывы обратиться к правительству с требованием облегчить участь крестьян, отменить продразверстку, снять заградительные отряды красногвардейцев и комиссаров и разрешить свободную торговлю.

В конце февраля в Кронштадт приехал Калинин. Сам из крестьян и представляющий в более ранние времена интересы крестьянства, сейчас продавший эти интересы за кремлевские пайки и тридцать большевистских сребреников. Он должен был выступить 1 марта на общегарнизонном митинге. А перед этим, 28 февраля на линкоре “Петропавловск” собрался экипаж, и старший писарь линкора Степан Петриченко зачитал резолюцию с требованиями моряков: “Немедленные перевыборы Советов тайным голосованием, свобода слова для социалистических партий, предоставление права крестьянам распоряжаться землей “так, как им желательно”, свобода торговли, разрешение кустарного производства, отмена политотделов и “коммунистических боевых отрядов”, политическая амнистия...” ^[¹⁷⁵^]

Первого марта на Якорной площади Кронштадта состоялся митинг. Комиссар флота Кузьмин предоставил слово Калинину, которого все встретили бурными аплодисментами, ожидая, что он расскажет, как дальше будут решаться крестьянские вопросы, как улучшить положение крестьян. Однако Калинин начал свое выступление с восхваления подвигов и заслуг кронштадтских моряков и солдат революции, о победах на фронтах гражданской войны, достижениях Советской власти и переживаемых трудностях. Моряки не клюнули на обычную большевистскую демагогию, начали раздаваться громкие выкрики: “Хватит красивых слов! Скажи лучше, когда покончите с продразверсткой? Когда снимите продотряды? Когда перестанут душить мужика?” Калинин пытался как-то оправдаться по продразверстке, но выскочивший на трибуну широкоплечий, уже в возрасте матрос заявил: “Хватит болтовни! Вот наши требования! “ И зачитал требования, принятые матросами на линкоре “Петропавловск”. Калинин стал упрекать матросов в том, что они затевают рискованную игру с Советской властью. Затем пошли беспорядочные выступления, вплоть до призывов: “Долой коммунистов”. К концу дня все разошлись, а Калинин уехал в Петроград.

2 марта день прошел спокойно. Однако 3 марта во всех газетах было напечатано, что в Кронштадте вспыхнул белогвардейский мятеж во главе с генералом Козловским, которого матросы даже не знали и в глаза не видели. Большевики опять применяли испытанный метод политической провокации. Стало ясно, что Калинин охарактеризовал митинг как контрреволюционный белогвардейский мятеж против Советской власти. Хотя главный политический лозунг матросов и солдат Кронштадта звучал: “Власть Советам, а не партиям!” В ответ на такую провокацию большевиков 4 марта на двух новых линкорах “Севастополь” и “Петропавловск” был создан революционный комитет, который возглавил уже упомянутый матрос Петриченко. 5 марта на общем собрании представителей всех воинских частей гарнизона было принято решение разрешить конфликт мирным путем. Учитывая, что информация Калинина, мягко говоря, не была объективной, решили послать от гарнизона делегацию для переговоров.

6 марта делегация из четырех человек, возглавляемая членом ревкома, матросом линкора “Севастополь” Вершининым, пошла на встречу, намеченную на льду Финского залива. Однако вместо переговоров безоружная делегация была арестована, а впоследствии расстреляна. Тогда матросы арестовали председателя Кронштадтского Совета П. Д. Васильева и комиссара Балтфлота Н. Н. Кузьмина. Из 1116 коммунистов, 327 было арестовано (никто из них не пострадал). Коммунистам особого отдела, политотдела и трибунала дали беспрепятственно уйти из крепости той же ночью.

Тем временем большевики лихорадочно готовились жестоко покарать “предателей” рабочего дела. Для подавления кронштадтцев Ленин направил испытанных усмирителей русского народа: Л. Троцкого, И. Лепсе, главкома С. Каменева, М. Тухачевского, П. Дыбенко. В ход запускалась уже хорошо испытанная система. В Петрограде были арестованы члены семей офицеров, служивших в Кронштадте. С 7 марта по крепости начался массированный обстрел. Только за 7-8 марта по Кронштадту было выпущено более 5000 снарядов. Восставшие отвечали редкими выстрелами, так как основная часть гарнизона не хотела обострения конфликта. Открыв съезд партии - они ожидали, что скажет на их требования Ленин. Они еще верили ему, надеялись на него, как когда-то на царя...

В ночь на 8 марта по приказу Троцкого начался штурм Кронштадта, который был легко отбит. Многие солдаты сочувствовали кронштадтцам. Решено было накопить больше сил, артиллерии. Шла мобилизация коммунистов, в том числе для “цементирования” ненадежных солдат, сочувствующих восставшим матросам несмотря на аресты. Было послано 300 делегатов начавшегося Х съезда партии. Решив подавить восставших и жестоко их покарать (для урока другим) Ленин, Троцкий и другие большевистские лидеры меньше всего думали о тех тысячах солдат, которых они готовы положить на льду Финского залива. Они считали ниже своего достоинства вступить в переговоры со вчерашними мужиками, одетыми в матросские бушлаты и красноармейские шинели, протестующими против преступной и идиотской аграрной политики большевиков и комиссаров.

Напрасно они ждали понимания своих требований у Ленина. Выступая на Х съезде 8 марта, он сказал: “Я не имею еще последних новостей из Кронштадта, но не сомневаюсь, что это восстание, быстро выявившее нам знакомую фигуру белогвардейских генералов, будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы”. ^[¹⁷⁶^] Как все просто..., только где эти мифические фигуры белогвардейских генералов. Кронштадтское выступление явились той последней каплей, которая подтолкнула большевиков к экономической пропасти, ведь штыками можно решать политические, но неэкономические вопросы. Поэтому, выступая дальше на Х съезде, Ленин сказал о Кронштадтском мятеже: “Но нам необходимо взвесить обстоятельно политические и экономические уроки этого события”. ^[¹⁷⁷^] И уже 15 марта он выступает с докладом “О замене продразверстки натуральным налогом”. Х съезд принимает решение об отмене продразверстки и замене ее продналогом, о допущении свободной торговли, о снятии продотрядов, заграждения. Эта весть облетела гарнизон. Решения съезда де факто подтвердили правомерность и правильность выступления кронштадцев.

Казалось бы, вопрос решен, конфликт исчерпан. Да, но только не для большевиков. Они решают все же взять штурмом Кронштадт и наказать строптивцев, чтоб другим неповадно было на будущее. Восставшие решили начать отход. Однако на рассвете 17 марта, создав многократный перевес в численности, большевики открывают бешеный огонь из артиллерии и начинают штурм. Несмотря на мужественное сопротивление, во второй половине дня штурмующие врываются в город, где до ночи продолжаются уличные бои. Небольшая часть моряков во главе с И. Шадриным, вышедшим из партии (в мартовские дни, в Кронштадте, по данным живого участника тех событий И. Ермолаева, начался массовый выход из партии в знак поддержки действий моряков), сумела выбраться из города. Большая часть кронштадтцев ушла по льду Финского залива в Финляндию, где они были интернированы в лагере Туркинсаари. Остальные сдались и были расстреляны. Летом 1921 года была объявлена амнистия, и почти 20000 кронштадтцев вернулись на родину. Но на членов революционных троек кораблей и частей гарнизона амнистия не распространялась, и все они попали в концлагерь на Соловки.

Один из живых еще участников тех событий, И. Ермолаев, вспоминал: “19 октября 1924 года, после 3-летней ссылки мне и моим товарищам выдали документы об освобождении. Я сразу же поехал к себе на родину на рязанщину. Прибыл в деревню в ноябре 1924 года и не узнал родной деревни. Я ее помнил захудалой, заброшенной, с ветхими избушками, а передо мною предстали новые добротные дома, я с радостью смотрел на большое стадо: сотни коров и телят... а ведь со дня отмены продразверстки прошло всего 2,5 года...” ^[¹⁷⁸^]

Жертвы народных выступлений крестьян и рабочих разных регионов страны не пропали даром. Хотя бы на короткий период, но они заставили кремлевских авантюристов, преступников и врагов нашего народа отступить от своих бредовых идей, но не ради народа, а ради спасения своей поганой власти, боясь всеобщего восстания народа по всей России.

С лозунгом - “Кто не с нами, тот против нас”, ставшим альфой и омегой их философии в достижении целей, пройдут большевики по своему кровавому пути от 1917 года к “светлому будущему” всего человечества, меняя только физические методы его реализации. Они разовьют в себе под этой философией самые гнусные пороки человеческого рода: ложь и предательство, подлоги и фальсификации, жестокость и злодейство, лесть и подкупы, злопамятность и фарисейство, подлость и вероломство...

Вышеупомянутый лозунг особенно яро проводился большевиками в жизнь во взаимоотношениях с Нестором Махно, больше известным нам по большевистской лжеистории как бандит, непримиримый враг Советской власти, анархист. Родился Нестор Иванович Махно в селе Гуляй-Поле Екатеринославской губернии в 1888 году в бедной крестьянской семье, где был пятым ребенком. Уже в 7 лет родители отдали его в подпаски, а 16 лет он уже примкнул к революционной деятельности анархистов. В 1905-1906 годах со своими единомышленниками совершает несколько налетов на местных богачей, а отобранные ценности раздает беднякам. Полиция нападает на их след, Махно и его дружков арестовывают. Им предъявляют обвинение в убийстве пристава (в одном из налетов). Махно принимает всю вину на себя и тем спасает своих напарников. Как несовершеннолетнему, смертная казнь ему была заменена на 20 лет каторги. Его ссылают на Акатуй, а после побега сажают в Бутырки. Здесь он сходится с крупными анархистами В. Волиным, П. Аршиновым и другими, которые станут сподвижниками в его крестьянской войне. Здесь же заработал он и туберкулез.

Из Бутырок он был освобожден Февральской революцией 2 марта 1917 года. Бесцельное шатание по Москве не нашло ему места в этом огромном городе. В 28 лет он не имел ничего, ни гроша за душой, ни профессии, только тюремный опыт да фанатичную веру в анархию. Он решает вернуться в родные места, в Гуляй-Поле. Там его как единственного политкаторжанина избирают председателем Крестьянского Совета. Уже 25 сентября, за месяц до Октябрьского переворота большевиков, Н. Махно подписал декрет Совета о национализации всей земли в уезде и разделе ее между крестьянами, показав таким образом как на деле, а не на словах, бескровно решается вековая мечта крестьянства.

После Брестского мира, заключенного Лениным, Украина отошла к Германии, и. была занята немцами. Махно пробирается в Москву. Ему нужно разобраться в. происходящих событиях. Здесь, по его воспоминаниям, изложенным в мемуарах, он встречается с Лениным, обсуждает с ним вопросы крестьянства, земли, власти Советов. Махно считал, что только избранные народом и подотчетные только ему Советы должны полностью определять политику на местах. Это не очень пришлось по вкусу Ильичу, ибо Махно не признавал никакой руководящей роли партии... Районный Совет - вот тот низовой уровень, по его мнению, который выражает волю народа. Резко отрицательное отношение Махно к партиям сложилось еще в декабре 1917 года, когда большевики, придя к власти, начали аресты меньшевиков, эсеров. Махно даже хотел взорвать городскую тюрьму. Закулисная возня большевиков по выборам в Учредительное Собрание полностью отвратила Махно от политических партий. Уже тогда он изрек далеко идущую истину, которую мы познали спустя десятилетия: “Не партии будут служить народу, а народ - партиям. Уже теперь... в делах народа упоминается одно лишь его имя, а вершат дела - партии”. ^[¹⁷⁹^]

Махно возвращается на оккупированную немцами Украину, создает повстанческую армию и начинает борьбу против петлюровцев и немцев. К приходу красных он с другими партизанскими отрядами освобождает большую часть восточной Украины. Поспешно сформированная большевиками и необученная Украинская Красная Армия была разбита в первом же бою. На переговоры к Махно и его атаманам едут П. Дыбенко и В. Антонов-Овсеенко. В марте 1919 года заключается соглашение, по которому армия Махно сохраняла название революционной, повстанческой, свою организационную структуру и черные знамена. Взамен получала комиссаров и вооружение и поступала в распоряжение общего командования большевиков.

Союз, однако, продлился недолго. Многие противоречия раздирали повстанческую армию Махно. Помимо местных крестьян в его армию влилось много анархистов-боевиков, уголовных элементов и прочего сброда, который, после использования их большевиками в 1917 году, оказался не у дел и потянулся в теплые края Украины, где вольница растекалась по всем весям этой благодатной земли. В сознании крестьян никак не могли ужиться коммунистические уравниловки и национализация земли с ее продотрядами и комбедами, к тому же и недоверие к интеллигенции, к “белой косточке” оставалось живучим. По мнению Махно, революция большевиков ничего не прибавила крестьянам Левобережной Украины к их собственным завоеваниям. Ведь землю они взяли еще до Декрета большевиков о земле. Вместе с тем, приход большевиков повлек за собой насаждение колхозов, создание чрезвычаек, непосильных для крестьян реквизиций, нашествие комиссаров. Конфликт назревал...

В одной из телеграмм в РВС республики Махно писал: “... заявляю вам, что я и мой фронт останутся неизменно верными рабоче-крестьянской революции, но не институтам насилия в лице ваших комиссаров и чрезвычаек, творящих произвол над местным населением”. ^[¹⁸⁰^] Как могли такие мысли нравиться сионо-большевикам, поставившим задачу покорения России? Троцкий всегда относился с недоверием к крестьянству и его вождям, а уж к Махно и к его армии тем более. Он всячески способствовал агитации и действиям против Махно. Анализируя причины разрыва Махно с большевиками, как писала об этом “Литературная газета” в 1990 году, в №6, Скачко, командарм-2 говорил: “Мелкие местные чрезвычайки ведут усиленную кампанию против махновцев и в то же время, когда те проливают кровь на фронте, в тылу их ловят и преследуют за одну только принадлежность к махновским войскам... Так дальше продолжаться не может: работа местных чрезвычаек определенно проваливает фронт и сводит на нет все военные успехи, создавая такую контрреволюцию, какой ни Деникин, ни Краснов никогда создать не могли...”

Лев Троцкий всегда был сторонником крайних мер в отношении колеблющихся и непокорных. Приехав на Украину и узнав, что Махно решил провести в Гуляй-Поле четвертый районный съезд крестьянских Советов, независимых от большевиков, Троцкий побледнел от бешенства, увидев в этом вызов. Будучи недалеким военным стратегом, но напыщенно претендуя на роль крупнейшего военного деятеля, даже не представляя себе, какую мощь собрал на фронте Деникин, Троцкий 4 июня расформировывает 2-ю Украинскую армию, куда входят части Махно. В этот день в Харьковских (тогда столице Украины) “Известиях” появилась разгромная статья “Махновщина”. На следующий день 5 июня - опять передовая: “Еще раз - долой махновщину!” - с призывом беспощадно пресечь махновщину. 6 июня - приказ Троцкого о ликвидации махновщины, запрещении съезда, предание его делегатов суду революционного трибунала и объявлении Махно вне закона. К этому времени фронт Троцким дезорганизован. Белые прорывают его и в вольном районе Гуляй-Поле вырубают наспех сформированный крестьянский полк. 7 июня - красные уже посылают Махно бронепоезд с просьбой держаться до их прихода. А Троцкий, с невидимым упрямством, невзирая на тысячи гибнущих красноармейцев, 8 июня выпускает приказ №133 “Перебежчикам к Махно - расстрел”.

Девятого июня, узнав о том, что творит Троцкий, Махно телеграфирует ему и в Москву об уходе с должности комбрига, ибо считает неотъемлемым правом рабочих и крестьян самим устраивать съезды для решения своих насущных проблем. В этот же день по приказу Троцкого несколько полков большевиков вторгаются с севера в вольный район и громят махновские коммуны и Советы. А 11 и 12 июня в бронепоезде, где был совместный штаб 14-й армии Ворошилова и махновцев, члены штаба батьки Махно были схвачены и, как изменники, казнены в Харькове.

В данном случае Троцкий бросил под сабли и штыки десятки тысяч русских и украинских мужиков во имя реализации своего бредового фанатизма и авантюризма. Земля обагрилась кровью тысяч и тысяч тружеников-землепашцев. Чтобы прикрыть свои кровавые дела и вероломство, им быстро фабрикуется очередная фальсификация. В газетах в эти дни появляется сообщение об “открытии” Махно фронта и его сговоре с генералом Шкуро. На эту “измену” сразу же списывались провалы на фронте. Именно тогда Махно и нанес удар по большевикам.

Истинную правду подтверждают и “Записки о гражданской войне” В. Антонова-Овсеенко, бывшего непосредственным участником этих событий. В своем 4-ом томе он пишет о причинах неудач на фронте: “... факты свидетельствуют, что утверждения о слабости самого заразного места - района Гуляй-Поле, Бердянск - неверны... Махно еще держался, когда бежала соседняя 9-я дивизия, а затем и вся 13-я армия... Прежде всего здесь повинен аппарат Южфронта, не умевший сохранить боеспособность (повстанческих армий) и закрепить их революционную дисциплину”.

После разгрома Деникиным Красной Армии на Украине, махновцы остались единственной силой, которая тогда стала противостоять белым частям. Огромная армия махновцев от 50 до 80 тыс. человек, в которую, кроме того, влилось много соединений 2-й и Крымской армий, совершает стремительный марш по тылам Деникина. Они сходу овладевают Александровском, берут Екатеринослав, громят артиллерийские склады, разрушают железные дороги и, наконец, разбивают деникинские силы под Перегоновкой. С. Орджоникидзе, член РВС 14-й армии, неприятно пораженный встречей повстанцев с красноармейцами, в середине декабря шлет в ЦК РКП (б) телеграмму о том, что популяризация в прессе имени Махно, который по-прежнему враждебен Советской власти, влечет в армии нежелательные симпатии к Махно...

Весной 1920 года гражданская война на внутреннем фронте разгорается с новой силой. Мощная военная группировка Махно состояла из двух частей. Основная часть - это штаб, конница порядка 2000 сабель, 800 тачанок с пулеметами, артиллерия и вспомогательная часть, в основном пехота из крестьян, собираемая по мобилизации. Из одного района Махно мог за ночь собрать от 10 до 15 тысяч бойцов. Попытки продотрядов и комиссаров реквизировать хлеб и живность в этих районах результатов не давала. Махно совершает дерзкие налеты громит комбеды и продотряды. Попытки окружить Махно ничего не дают. Население ему активно помогает, меняют лошадей, и они уходят от утомленных преследователей. Но крестьянство уже устало. Семь лет длится война, сначала мировая, потом гражданская. Трудно сказать, удержались бы большевики в Москве и вообще в стране, если бы Махно примкнул со своей армией к Деникину....

Наконец осенью 1920 года большевики в лице командующего фронтом М. Фрунзе, заключают последнее соглашение о совместных боевых действиях против Врангеля. Большевики за помощь посулили обсудить вопрос об автономии “вольного района”. Бедный Махно, сколько раз они его вероломно обманывали, а он опять поверил... Большевики решили одним ударом убить двух зайцев: использовать махновцев при взятии Крыма, а затем, захлопнув мышеловку, всех их уничтожить. При взятии Перекопа бойцы Махно были брошены на самый тяжелый участок, они брали “в лоб” Турецкий вал и были почти полностью перебиты. Оставшиеся в живых около 5000 махновцев были тут же по приказу Троцкого расстреляны. Чудом удалось прорваться лишь командиру махновской конницы крестьянину Марченко. Во главе отряда в 200 сабель он сумел уйти обратно через Перекоп.

Сам Махно в это время лежал тяжело раненый в Старобельске (всего за войну Махно был ранен 12 раз, потерял ногу). Кровь закипела в жилах Махно, когда он узнал о вероломстве Троцкого, о том, как большевики “отблагодарили” его за службу. Собрав оставшихся в живых, Махно начал мстить, и жестокость его уже не знала предела. Сионо-большевики наклеили ему ярлык антисемита, что было откровенной ложью. Махно, как анархист, был за равенство и свободу всех народов. Среди его окружения было немало евреев, в том числе и один из его ближайших помощников, начальник контрразведки армии Л. Задов (Зиньковский). След своей мести Махно оставил на Украине и в России, уничтожая продотрядчиков, чекистов, коммунистов и комиссаров, и не его вина в том, что палачами русского народа, комиссарами, чекистами в своем подавляющем большинстве были лица еврейской национальности. За геноцид русского и украинского народов он имел полное моральное право на уничтожение евреев на русской земле. Но он не ставил перед собой такой цели, не опускался до уровня варварства сионо-большевиков и уничтожал только палачей своего народа. Поэтому обвинения его в антисемитизме - шаблонный прием сионистов скрыть преступления своих соплеменников против нашего народа. После взятия Крыма все освободившиеся части Красной Армии были брошены против Махно.

В июне 1921 года Махно в последний раз вступил в открытый бой с большевиками под Полтавой. Его отряд в 600 сабель был встречен красными в лоб и разбит. Через три месяца преследований Махно, раненный в голову, с горсткой соратников перешел румынскую границу... За границей Махно жил скромно. Посланный им в Россию, чтобы раскопать клады, “верный” начальник контрразведки Л. Задов продался сионо-большевикам и перешел на службу в НКВД. Махно тяжело болел и умер во Франции в 1934 году. На его скромном памятнике, по его просьбе, было начертано: “Советский коммунар Нестор Махно”.

Главная вина за оставленный кровавый след мщения лежит на Троцком и прочих большевистских лидерах, которые спровоцировали Махно на эти действия своим вероломством, предательством, обманом и подлостями. Они распяли христианские ценности невиданными доселе человечеством на земле насилием и жестокостями, заменив их суррогатом бредовых классовых концепций, создав лжеидеологию, оправдывающую любые преступления. “Кто не с нами, тот против нас!” Лозунг интернациональных подонков и убийц. Забыв русскую пословицу: “Посеешь ветер, пожнешь бурю”, утопив в крови миллионов невинных жертв сопротивление своим преступлениям, они сами потом падут в жестокой междоусобной схватке за власть, сполна испив чашу мучений. А пока на смену борьбе с сопротивлением, наступал новый виток борьбы, борьбы с любым инакомыслием. Уничтожить мысль сложней, чем стоящего перед тобой человека. Здесь нужны не боевые действия, а тотальное уничтожение любого инакомыслия. Для этого сионо-большевики устроили русскому народу ГЕНОЦИД.

Террор

Террор - одна из сторон геноцида. Энциклопедический словарь так дает толкование геноцида: “Одно из тягчайших преступлений против человечества, истребление отдельных групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам, а также умышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этих групп”. ^[¹⁸¹^] Международная конвенция “О предупреждении преступления геноцида и наказания за него” устанавливает международную уголовную ответственность лиц, виновных в совершении геноцида.

Генеральный план большевиков и их явных и тайных “вождей” за океаном по разрушению Российского государства основывался на геноциде и имел несколько фундаментальных направлений. Первое - это уничтожение всех нравственно-политических ценностей, то есть того, что объединяло Россию и ее народы в единое мощное государство того времени: церковь, монархия, культура и история. Второе - это уничтожение тех сословий, которые способны объединить народ, просветить и обучить его, разъяснить народу преступные замыслы сионо-большевиков, облаченные в бредово-философские словеса: дворянство, военных, интеллигенцию - то есть интеллектуальный фонд России, то, чего не купить ни за какое золото, то, без чего немыслимо нормальное развитие любого государственного образования, то есть, образно говоря, кастрировать русскую нацию. Третье - беспощадный террор и мор голодом любого инакомыслия, противоречащего всемирным замыслам уголовных фанатиков, как главная составляющая ГЕНОЦИДА русского народа, уничтожение наиболее трудоспособной и предприимчивой части населения: с одной стороны , для невозможности воссоздания основ, цементирующих любое государство и делающих его богатым, а с другой стороны, чтобы смертельно запугать остальную часть населения и сделать её податливым строительным материалом для своих глобальных замыслов. Четвертое - завоевать и оккупировать Россию, чтобы на её земле начать свои бредовые эксперименты с целью последующего завоевания всего мира и управлять им из единого сионо-коммунистического центра.

Даже у дураков невольно напрашивается вопрос. Если Запад действительно свободен от такой же оккупации и не враждебен России, то почему Европа, осудив фашизм и казнив гитлеровских преступников, совершавших свои злодеяния с 1939 по 1945 год, молчит по поводу преступлений против России и её народа, совершенных сионистами с 1917 года по настоящее время? Где же твоя хваленая цивилизованность, Европа? Ведь жертв сионизма тысячекратно больше, чем фашизма. И совершались они не только в России. Безусловно наступит на земле момент, когда мировой сионизм будет не только сокрушен, но и беспощадно уничтожен, и тогда люди напишут всемирную историю из сотен томов о преступлениях сионистов против человечества.

Особо необходимо сказать о тех попытках, которые делаются сионистами, чтобы приписать авторство террора и всех злодеяний в России Сталину. Это очень коварный ход увода общественного мнения от истины, который безостановочно осуществляют новые сионо-демократы, потомки сионо-большевиков, осуществлявших геноцид русского народа. Эти выкормыши тоталитарной сионо-большевисткой системы были не только выпестованы ею, но и всегда были обласканы благами и привилегиями правящей номенклатурой приводимой сионистами к власти в нашей стране, начиная с 1917 года. Поэтому надо четко разделять, что именно Ленин, Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Урицкий, Дзержинский и их соратники тех лет, были теоретиками и практиками, авторами и исполнителями тотального ГЕНОЦИДА против нашего народа. Молотовы, Кагановичи, Берии, Менжинские, Ягоды и прочие были лишь их способными последователями.

Довольно часто можно услышать ложные сионистские сентенции о жестокости русских, как исторически сложившейся черте нашего народа. Распространителям этой клеветы видимо есть резон для такой фальсификации.

Ведь обычно громче всех кричит: “Держи вора!” - сам вор. Михаил Глинка в своей статье “Человек на коленях” приводит интересный исторический факт: “Когда в 1826 году понадобился конкретный исполнитель, чтобы вешать пятерых декабристов, так обыскались. Больше пятидесяти лет в России никого не казнили. Исполнителя все-таки нашли, да он ничего не умел делать - веревок не догадался проверить”. ^[¹⁸²^] При царствовании Николая I провинившихся прогоняли сквозь строй и тогда некоторых забивали насмерть, но чтобы конкретный человек получил приказ убить как профессионал-убийца другого человека, произошло только в 1861 году. Крестьянин Петров А. был казнен за организацию крестьянского бунта.

Русский народ всегда был достаточно религиозен, чтобы преступать основные христианские постулаты. Одна из основных христианских заповедей “не убий” чтилась особо высоко. И, тем не менее, по документальным данным мы знаем, что вакханалия преступлений, когда жизнь человека не стоила копейки, охватила Россию с 1917 года. Предтечей этой вакханалии беспрецедентного насилия был терроризм, развязанный “революционерами”, в основном иудеями, в последней четверти XIX и начале XX века. Наглотавшись, как опия, бредовых сионистских идей вдохновителей террора и насилия, Маркса и прочих авантюристов Европы, которые у себя на родине почему-то к террору не призывали, и доморощенных российских демагогов - уголовные элементы, вышедшие из среды неудачников и опустившихся люмпенов общества, распяли народ и в прямом и в нравственном отношении.

Для того, чтобы толкнуть российские народы на братоубийство необходимо было основательно подточить те нравственные основы, которые не позволяли ему преступить этот рубеж. Большевикам и комиссарам это успешно удалось сделать. О том, что террор большевики развязали сразу после захвата власти, имеются тысячи свидетельств. Поэтому утверждения коммунистов о том, что красный террор был ответом на покушение на Ленина и убийство Урицкого (в обоих случаях это осуществили иудеи) является обыденной для них ложью с целью сокрытия и оправдания своих преступлений. Создание уже в декабре 1917 года ВЧК говорит само за себя. Образован карательный орган с неограниченными полномочиями, когда ни о каком еще сопротивлении и речи нет. А организация уже в начале 1918 года концентрационных лагерей? То есть заранее создавалась СИСТЕМА, которая сможет развернуть реализацию ГЕНОЦИДА, запугать народ и защитить сионо-большевиков и комиссаров от возмездия за те преступления, которые они уже готовили для нашего народа.

Мы знаем коронную практику Троцкого. Трудно было заставить русских убивать своих же невинных мирных соотечественников. Поэтому широко применялись для террора и карательных акций племя соотечественников Троцкого и интернациональное отребье птенцов сионизма: венгры, австрийцы, латыши, китайцы, чехи и др. Почти повсеместно комиссарами на Украине, России и в других районах страны были евреи. От зверств, творимых ими на нашей земле, кровь стыла в жилах свидетелей.

Вот что вспоминает академик АН СССР, Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Госпремии СССР А. Дородницын о тех временах: “... как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК... Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов - жертв ЧК - еще не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного...” ^[¹⁸³^] Да гитлеровские палачи во время войны, по сравнению с этими иудейскими подонками-палачами, были просто невинными детьми.

Нарком юстиции в первом большевистском правительстве, Штейнберг, свидетельствовал: “Нельзя отрицать, что террор составляет не случайную черту, а самую сущность советской системы”. ^[¹⁸⁴^] Штейнберг признает, что еще до августа 1918 года террор был “фактическим”, и только после убийства Урицкого и покушения на Ленина в конце августа 1918, он стал “официальным”. Появилась мотивировка красного террора как месть за белый террор. Если о покушении на Ленина Фаины Каплан достаточно информации, то об убийстве Урицкого данных немного. Как свидетельствуют документы бывшего Московского Охранного отделения, Урицкий Моисей Соломонов, мещанин города Черкасс, комиссионер по продаже мяса - не производит впечатления серьезного человека... Как жестоко ошибались жандармы Охранного отделения, если бы они могли предположить, сколько безвинных русских людей уничтожит этот уродливый выродок... Небольшого роста, по-утиному переваливающаяся на кривых тонких ногах фигура, смазанный проборчик, лицо без бороды и усов с огромным пенсне на огромном носу грибом. Этот комический персонаж творил далеко не комические акции.

Так как он воевать не любил, а трибун из него был никудышный, его назначают Председателем Чрезвычайной комиссии Петрограда - вот где раскроются его “таланты”. Одурманенный неограниченной властью над жизнями людей, в тюрьме которого сидели великие князья, генералы, почти неограниченные средства для выполнения его палаческой работы, огромный штат сотрудников, он, становится Торквемадой большевизма в Петрограде. За короткий срок пребывания на этой должности Урицкий пролил реки крови. “Секретарь датского посольства Петерс рассказывал X., как ему хвастался Урицкий, что подписал в один день 23 смертных приговора”. ^[¹⁸⁵^] Леонид Каннегисер, студент-социалист за расстрел Урицким своего друга Перельцвейга, вынес ему свой смертный приговор. Главный палач петроградцев Зиновьев после этого убийства дает указание - и в одну ночь расстреливают 500 заложников, ни в чем не повинных людей. Он посвящает статью в “Известиях” убитому Урицкому, создавая ему ореол ангела и кроткого агнца. “Урицкий, - пишет Зиновьев, - был одним из гуманнейших людей нашего времени. Неустрашимый боец, человек, не знавший компромиссов, он вместе с тем был человеком добрейшей души и кристальной чистоты”. ^[¹⁸⁶^] Сколько тысяч невинных людей было убито большевиками в те последние дни августа 1918 года?

Английский военный священник Lombard, как свидетельствует С. П. Мельгунов в своей книге “Красный террор в России” (с. 21), сообщил лорду Керзону: “...в последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе. Многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой”. И далее: “...в Петрограде в эти дни число казненных достигло 1300 человек. В одном только Кронштадте за ночь расстреляли 400 человек”.

В Москве другой чекистский палач - Петерс, грозит в эти дни: “Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову (какое отношение иудейка, эсерка Ф. Каплан и иудей, социалист А. Каннегисер имели к русской буржуазии?... этому ублюдку просто нужен был любой повод для уничтожения русского народа..., - Ю.К.), встретит такой отпор и такую расправу, перед которой поблекнет все, что понимается под красным террором”. В Москве тогда, по показаниям М.П. Арцыбашева Лозанскому суду, было казнено 500 человек, среди них министры, офицеры, служащие, студенты, священники и другие. Садисты в других городах также приняли широкое участие в казнях безвинных людей. В Нижнем Новгороде расстрелян 41 человек и взято 700 заложников, в Иваново-Вознесенске взято 194 заложника, в Перми расстреляно 50 человек, в Смоленске - 38 помещиков, Пошехонской губернии - 31. Псковской - 31, Ярославской - 38, Себежской - 17, Вологодской - 14 и так далее... ^[¹⁸⁷^]

Террор большевиков, развязанный ими после захвата власти в 1917 году, можно классифицировать по трем основным видам. Террор классовый, который нарастал от месяца к месяцу и станет потом повседневной работой комиссаров и чекистов. Террор против вооруженной “контрреволюции” - в которую большевики зачисляли всех недовольных их политикой и беззаконием. И террор против белого, ответного на преступления большевиков, террора. Если бы террор красных сионо-уголовников заключался только в расстрелах!... Пытки, которые применяли большевики к своим жертвам, не поддаются человеческому осмыслению. Это были даже не палачи в обычном понимании смысла этого слова, даже не хищные звери - это были сатанисты, недоношенные выродки человеческого племени, ибо даже жестоким палачам во всем мире не снились такие изощренные зверства над живыми людьми, которые осуществляли эти недоноски над русским народом по всей России.

Павел Николаевич Милюков, министр иностранных дел России после Февральской революции, посол России в Париже (1917 год) так описывает садизм комиссаров и ЧК того периода в своей книге “Россия на переломе”: “Освобожденные от всяких юридических норм, следователи изощрялись в изыскании способов получить признание всевозможными средствами пытки, а палачи устроили из казни своеобразный спорт опьяненных вином и кокаином людей, кончавших нередко свою карьеру в доме сумасшедших. У каждого провинциального отдела “Че-Ка” были свои излюбленные способы пытки. В Харькове скальпировали череп и снимали с кистей рук “перчатки”. В Воронеже сажали пытаемых голыми в бочки, утыканные гвоздями, и катали, выжигали на лбу пятиконечную звезду (Соломона - Ю.К.), а священникам одевали венок из колючей проволоки. В Царицине и Камышине пилили кости пилой. В Полтаве и Кременчуге сажали на кол. В Полтаве таким образом были посажены на кол 18 монахов и сожжены на колу восставшие крестьяне. В Екатеринославе распинали и добивали камнями. В Одессе офицеров жарили в печи и разрывали лебедками пополам. В Киеве клали в гроб с разлагающимся трупом, хоронили заживо, потом через полчаса откапывали...” ^[¹⁸⁸^]

Там же приводится статистика красного террора. Комиссия генерала Деникина, расследовавшая материалы по красному террору только за 1918-1919 Годы, пришла к ужасающей цифре - 1766118 уничтоженных большевиками россиян за эти годы. Цифра эта, по сообщению, напечатанному в “Таймc” в марте 1922 года, составилась из следующих слагаемых: 28 епископов, 1215 священников. 6775 профессоров и учителей, 8800 докторов, 54650 офицеров, 260000 солдат, 10500 полицейских офицеров, 48500 полицейских агентов, 12950 помещиков, 355250 представителей интеллигенции, 193350 рабочих, 815000 крестьян. ^[¹⁸⁹^]

Конечно, вряд ли эти цифры, взятые только на небольшой части европейской территории России, где действовали комиссии Деникина, отображают истинные масштабы зверств сионо-большевиков. Ведь остаются без подсчета массовые убийства и казни в дни вступления красных в города и на территориях, занимаемых до этого белыми, когда шли массовые расстрелы тут же на улицах, и жертвы закапывались или же их топили в реках и прорубях. То есть фактическое количество жертв террора ЧК и комиссаров за первые два года Советской власти значительно превышает приведенные выше числа. В городах, которые занимались белыми, тотчас же создавались комиссии, которые определяли количество загубленных большевиками людей. А на территориях и в городах, где большевики были постоянно с 1917 года, никто ведь не мог пересчитать жертвы их террора, и потому приводимые цифры занижены.

ЧК постоянно фабриковал документы, приводя в них смехотворно низкие цифры своих жертв. Так, Лацис за вторую половину 1918 г. приводил цифру расстрелянных по постановлениям ЧК в 6185 человек, а за 1919 год - 3456. Но общеизвестно, что более 90% жертв большевиков уничтожались без суда и следствия. Так, только в одном Киеве, в шестнадцати киевских “чрезвычайках” погибло не менее 12000 человек, в Одессе только за три месяца 1919 года - 2000 жертв комиссаров. В Астрахани при усмирении рабочей забастовки за март и апрель было уничтожено свыше 4000 человек, в Туркестане, при усмирении восстания в январе 1919 года только за одну ночь было перебито свыше 2500 человек. В Петрограде, в связи с наступлением генерала Юденича, расстреляно в 1920 году почти 5000 человек. Около Архангельска после ухода английских войск было уничтожено около 8.000 человек. Только в одной Екатеринодарской тюрьме с августа 1920 по февраль 1921 года, т.е. за 7 месяцев, большевики расстреляли почти 3000 человек. В Крыму, после ухода армии Врангеля, численность расстрелянных определяют в 120000 человек. ^[¹⁹⁰^] Свидетельствам, фактам и цифрам жертв большевиков несть числа...

Такие же массовые расправы творятся не только в Центральной части России, Украины. То же самое происходит в Сибири, Грузии, Казахстане, Туркестане, везде, куда проникает чума сионо-большевизма. По мере расширения территории, захватываемой советской властью, вся Россия заливается кровью ее жертв. Уже в первые месяцы 1918 года на Политбюро рассматривался вопрос о положении в концентрационных лагерях. Создавалась долговременная система с далеко идущими целями. Так что и здесь большевики опередили фашистов. Ленин был одним из самых ярких вдохновителей этой кровавой вакханалии над русским и другими народами России. Вот образчик одного из его приказов председателю Нижегородского губсовета Г. Федорову: “Надо напрячь все силы... навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п.” ^[¹⁹¹^]

Попытки отдельных лиц, наделенных властью, поставить, вопрос о контроле за деятельностью ВЧК - успеха не имели. Так, например, известный опытный юрист Владимир Жданов, близкий к большевистским кругам (это он в1905 г. защищал на суде убийцу московского генерал-губератора И. Каляева) в середине 1918 года обратился в Совнарком с докладной запиской о грубейших злоупотреблениях, творимых ВЧК. В ней в частности говорилось: “... Отсутствие контроля, право решения дел, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокаций неизбежно приводит и будет приводить Комиссию к тому, что в ней совьют гнездо люди, которые под покровом тайны и безумной, бесконтрольной власти будут обделывать свои личные или партийные дела. И практика Комиссии подтверждает все это... Я утверждаю, что деятельность Чрезвычайной Комиссии необходимо будет являться сильнейшим дискредитированием Советской власти. Единственное средство уничтожить вредные стороны деятельности Комиссии - это лишить Комиссию права самостоятельно решать дела, обязав ее каждое дело в определенный срок представлять в соответствующий трибунал для главного разбирательства и допустить защиту к участию в дознаниях, производимых Комиссией. 11 июля 1918 года. Влад. Жданов”. ^[¹⁹²^]

Каких-либо следов обсуждения этого вопроса на Совнаркоме не обнаружено. Нарком юстиции Петр Стучка безуспешно пытался проникнуть за “плотно закрытые двери” ВЧК. В протоколах Совнаркома сохранилась неясная запись о поднятом 15 июля П. Стучкой вопросе о работнике ВЧК Ржевском. Но даже и после известных событий июля 1918 г. - выступление левых эсеров, попытки контроля встречали мощное противодействие со стороны ЧК. Созданная под руководством П. Стучки комиссия по расследованию убийства посла Мирбаха, оказалась в чрезвычайно сложных условиях по ведению следствия, т.е. ВЧК игнорировала ее законные требования “о доставлении необходимых сведений”.

Особенно страшные зверства творили чекисты на Украине, когда с 16 февраля по 30 августа 1919 года в Киеве большевики во второй раз установили свою диктатуру. А поскольку отношение народа к новым властям было понятным, то и первое советское учреждение, созданное ими в городе, - это Губернская Чрезвычайная Комиссия. Карать она начала безотложно и беспощадно.

Сразу взялись искоренять “русский национализм”. С памятника Богдану Хмельницкому сбили слова: “Волим под царя Московского, православного”. Улицу им. Столыпина переименовали в улицу маньяка-убийцы, иудея Гершуни... Казни начали с расстрела 68 профессоров и интеллигенции. Волна конфискаций и реквизиций, а попросту грабежей прокатилась по всему Киеву. Срочно требовался жилой фонд для новых чиновников советской власти, их учреждения росли как грибы. Из наиболее понравившихся им домов и особняков стали изгоняться их владельцы и просто жители. Один только Совнарком Украины захватил для своего аппарата 3.000 комнат.

Как в далекие средневековые времена, или в наши современные, рекетирские, банда сионистских завоевателей наложила на город 200-миллионную контрибуцию, которую большевики востребовали с киевской “буржуазии” под страхом расстрела. Большая часть ценностей осела в руках сотрудников Губчека. Как вспоминал бывший следователь Киевской ЧК Михаил Болеросов: “... Чекисты в это время производили обыски и аресты, неприкрыто грабя население. Особенной любовью пользовалось у них золото, бриллианты и спирт. Служба превратилась в беспредельный кутеж, сопровождаемый и изнасилованием женщин и истязанием арестованных” (“На чужой стороне”; Сборник. Прага, 1925, т. 9, с. 118).

А. Виноградов в своей статье “Бойня”, опубликованной в журнале “Молодая гвардия” №11, 1990 г., с. 136-143, приводит целый ряд фактов о злодеяниях большевиков и чекистов в Киеве и на Украине. Большую роль в укреплении власти большевиков на Украине и особенно на Киевщине сыграли части “интернационалистов” (венгров, китайцев, румын и др.) которые формировались для разжигания “пожара мировой революции” в Европе, но в связи со сложностями установления власти большевиков были приданы ЧК и служили для подавления крестьянских выступлений. Командующий Украинским фронтом Красной Армий Антонов-Овсеенко вынужден был доложить в Москву - 17 апреля 1919 года: “...В правобережной Украине работа “чрезвычаек” и продэкспедиторов, опирающихся на “интернациональные” отряды, возрождает национализм, поднимая на борьбу с “оккупантами” все население без различия...”

Глава Украинского Совнаркома, “палач в белых перчатках” X. Раковский, лично инструктировал эти “интернациональные” банды: “Первое условие в борьбе с бандитизмом (так называли они крестьян, сопротивляющихся грабежам - Ю.К.) - это считать деревню коллективно ответственной за “бандитские” действия, которые происходят в ее районе”. После ухода красных из города на некоторых трупах нашли следы невероятных истязаний половых органов. Их только и могли приписать “деятельности” китайской роты Ли Сю-Ляна из особого отряда ЧК... Мобилизованные рядовые красноармейцы не могли выдержать свидетельства тех зверств, которые творили чекисты, и весной они штурмовали ГубЧК и освободили их узников. Части Киевского гарнизона, по сообщению Антонова-Овсеенко, стали требовать всефронтового съезда под антисемистскими и античекистскими лозунгами... Однако эти выступления были жестоко подавлены с участием “интернационалистов”. Как свидетельствует вышеупомянутый бывший чекист Болеросов, командный состав Губернского ЧК был исключительно - еврейский, а волостных ЧК - латышский. Главным палачом в Киевской губернской ЧК были: Сорин-Блувштейн, лично казнивший многих невинных людей, Яков Лившиц - зав. оперативным отделом, Фаерман-Михайлов комендант ЧК. Шварцман Яков, Рубинштейн - любитель смаковать агонию своих жертв, в одну из которых он выпустил более 30 пуль. Характерным типом женщины-чекистки (если этих лахудр можно назвать женщинами...) была Эда Шварц. Бывшая актриса еврейского театра, затем проститутка, начала карьеру в ЧК с обычного доноса на клиента, а кончила личным участием в расстрелах.

Расстреливали они свои жертвы в ВУЧК, в Особом отделе 12-й армии, в ГУБЧК, и ГорЧК, в многочисленных комендатурах, разбросанных по всему Киеву. Например, только на одной Елизаветинской улице их было пять. В ГорЧК не успевали убирать трупы, когда ввели усовершенствование: “... был заготовлен ящик в рост человека и такой длины, что в него могли лечь рядом 6 человек. Обреченные клались в него ничком и пристреливались выстрелом из револьвера в голову, сверху клался еще ряд живых, опять пристреливался и так до тех пор, пока ящик не заполнялся трупами, затем он вываливался в Днепр или прямо на свалку” (свидетельство чиновника Н.Б. - “На чужой стороне”, т. 10, с. 221).

Когда 30 августа 1919 года деникинцы под Броварами разбили красных, и те спешно покидали Киев, многие жители, несмотря на то, что в городе рвались снаряды (это Днепровская флотилия большевиков в бессильной ярости обстреливала Киевские церкви) бросились к дверям ЧК искать родных и близких. Жуткое, леденящее зрелище представилось их глазам. Как писала свидетельница Екатерина Гауг, стенографистка нарвоенкома: “Сильный трупный запах ударила лицо. Все стены были забрызганы кровью... Пол на несколько вершков был залит кровью. На полу, точно на прилавках мясной лавки, лежали человеческие мозги. Посреди гаража было углубление, куда раньше-обычно спускался шофер во время починки автомобиля (так называемая яма - Ю.К.)... Перед отверстием стоял огромный сруб дерева, весь окровавленный. На нем лежала шашка, тоже вся в крови. Здесь рубились головы или применялись какие-то кровавые пытки... Отверстие же, точно водою было заполнено кровью. На стене огромная петля и лежал кусок железа - как оказалось, это было орудие пытки каленым железом”.

Е. Гауг свидетельствовала: “При нас так же откопали труп девушки лет 17-й. Совершенно нагая, лежала эта девушка, почти ребенок, перед нами. Голова ее изувечена до неузнаваемости, все тело было в ранах и кровоподтеках. А руки! Эти руки носили следы дикого зверства. С них до локтя была снята кожа и белела пристегнутая каким-то изувером бумажка. На ней было написано: “Буржуазная перчатка”... “Изувеченные трупы родные пытались опознать хотя бы по зубам - но золотые зубы и мосты были вырваны чекистами... на лбу жертв-мужчин были вырезаны офицерские значки, на груди портупея, на плечах погоны”. Среди жертв были интеллигенты, буржуазия, гимназистки, крестьяне окрестных сел, рабочие завода “Греттера и Криванок”', восставшие против диктатуры пролетариата...” Старики, женщины, даже 12-летние дети. В числе последней партии расстрелянных заложников были русские, украинцы, поляки, евреи, ...так было по всей Украине.

Немудрено, что при такой “работенке”, кроме золота и бриллиантов, палачей ЧК интересовали спирт и особенно кокаин, накачавшись которым можно было быть хладнокровным во время пыток и расстрелов. Комендант Всеукраинской ЧК (ВУЧК) Анохин признался одной из сестер Красного Креста: “Спать не могу. Всю ночь мертвецы лезут...” А один из палачей Харьковской ЧК говорил: “... мучился, да товарищ научил выпить стакан крови. Выпил - сердце как каменным стало”. (“Архив Русской Революции”. Берлин, 1922, т. 6, с 338).

Но одному из главных палачей России - Троцкому - этих зверств было явно недостаточно. Приехав в Киеве инспекцией - в царском поезде, с охраной из 300 латышей, председатель РВС Троцкий, выступая на митинге 19 мая, заявил: “... здесь у вас на улицах Киева буржуазия не чувствует себя еще опрокинутой и представляет собой тот бульон, в котором усиленно развариваются микробы всяких заговоров”. А чуть позже, когда большевиков начали гнать с Украины, а захваченная ими территория таять, Троцкий в ярости бросил: “По колено в крови контрреволюционеров уйдем из Киева!” (Воспоминания Б. Гауг. Сб. “Белое дело”, Берлин, 1927, т. 2, с. 204). Люди, вспомните всех тех подонков, которые уже в наши дни пытались оправдать этого палача, изображая его невинной жертвой Сталина... Вот они-то и являются нашими главными врагами, пятой колонной внутри страны, не ждущие, а день ото дня приближающие время финала нового ГЕНОЦИДА против нашего народа.

Сионо-большевики беспощадно расправлялись не только с интеллигенцией, но и с рабочими, от имени которых и провозгласили свой террор. В мае 1919 года в Астрахани произошла большая забастовка рабочих. Десятитысячный их митинг, на котором шло мирное обсуждение тяжелейшего, на грани рабства, положения, был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатчиками.

После отказа рабочих разойтись затрещали пулеметы, в плотную массу людей полетели гранаты. Взрывы и пулеметную трескотню забивали предсмертные крики и стоны умирающих... Город затих. Более двух тысяч жертв осталось лежать на земле, остальные разбежались. Но это был только первый акт трагедии. Уже 12 марта многие рабочие были арестованы и размещены в шести комендатурах города, по баржам и пароходам. Особенно жестокие пытки претерпели узники парохода “Гоголь”. В Москву полетели телеграммы о “восстании”. В ответ было получено короткое и устрашающее указание Троцкого: “Расправиться беспощадно”. Участь пленных была решена. Кровавая вакханалия царила на суше и в воде.

Расстреливали везде: в подвалах ЧК и комендатур, просто во дворах, бросали с пароходов прямо в Волгу, привязав камни на шею несчастным. Число расстрелянных было таково, что трупы не успевали свозить на кладбище. Чрезвычайный комендант Чугунов издал распоряжение, которым под угрозой расстрела запрещалось растеривание трупов по дороге к кладбищу. Каждое утро астраханцы находили на улицах полураздетых, залитых кровью застреленных рабочих. Потом спохватились, ведь нельзя же эти убийства свалить на восставшую “буржуазию”. Но большевики решили, лучше позже, чем никогда. Нагота расстрелов рабочих была прикрыта новой акцией, решили взять первых попавшихся под руку “буржуев”. Схема операции была упрощена до предела: брали каждого домовладельца, рыбопромышленника, предпринимателя, владельца мелкой торговли - итог известен, расстрел. К 15 марта в Астрахани не осталось ни одного дома, где бы не оплакивали отца, брата, мужа. Страшная жертва сионо-большевистской колесницы террора сделала улицы города безлюдными.

Массовая вакханалия террора кровавым покрывалом накрыла не только Центральную часть Российской империи, но и ее окраины. Так в далеком Туркестане происшедшее восстание русской части населения против деспотичного режима большевиков было утоплено в крови. Все казармы, железнодорожные мастерские были переполнены арестованными. В ночь с 20 на 21 января были проведены массовые расстрелы. Груды тел были свалены на железнодорожное полотно. За одну только ночь было уничтожено свыше 2500 человек. Но этого палачам показалось мало, и они 23 января создают военно-полевой суд, который в течение 1919 года продолжал аресты и казни.

Расстрел - это был самый легкий исход классовых жертв большевиков. И даже такие акции, как, например, казнь 70 человек в Бутырской тюрьме за одну ночь накануне открытия в 1921 году II конгресса Коминтерна, как жертвоприношение своим сатанинским идолам, было ничто по сравнению с тем кошмаром варварских пыток и зверств, которые творили иудокомиссары и сионо-большевики на нашей земле.

Говоря о ТЕРРОРЕ большевиков, нельзя не привести факты из известной всему миру книги С. П. Мельгунова “Красный террор в России”. Сергей Павлович Мельгунов (1879-1956) талантливый историк, профессионал высокого класса. Им написаны многие работы по истории общественного движения в России. За рубежом он издал множество книг, в том числе и “Красный террор в России”.

Свои зверства большевики оправдывали демагогией о том, что к террору они вынуждены были прибегнуть под давлением рабочего класса... Гиммлер строительство концентрационных лагерей и заключение в них евреев обосновывал тем, что таким образом он спасал евреев от народного гнева. Не правда ли, способные ученики у сионо-большевиков были не только в России... В ответ на книгу Каутского “Терроризм и коммунизм” Троцкий дал идейное обоснование применения террора: “Устрашение является могущественным средством политики и надо быть лицемерным ханжой, чтобы этого не понимать”. ^[¹⁹³^] Известно выражение Бухарина: “Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрела... является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи”. Что ж, любимец партии видел формирование нового коммунистического человека только на основе насилия и террора... Народ для него был лишь “человеческим материалом” для лепки этого “героя” светлого будущего. От этого “героя” он и нашел свой закономерный и трагический конец.

С приходом к власти, большевики в пропагандистских целях отменят смертную казнь, о чем 28 октября 1917 года оповестила газета правительства в своем первом номере. Однако, уже 8 января 1918 года в объявлении Совнаркома говорилось о “создании батальонов для рытья окопов из состава буржуазного класса мужчин и женщин под надзором красногвардейцев. Сопротивляющихся расстреливать”. То есть смертная казнь без суда и следствия. Но наряду с террором “неофициальным” надо было создавать для оправдания казней и судебные процессы. В этом плане широко известно заседание так называемого Верховного Революционного Трибунала в Москве, в мае 1918 года, по делу контр-адмирала Щасного. Обвиненный в измене за то, что не сдал немецкой эскадре корабли русского флота в Балтийском морей привел их в Кронштадт, он был расстрелян. Главным обвинителем был Троцкий. Нашли и нужную формулировку: “Щасный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти”.

Еще осенью 1918 года правительственный Комитет общественного осведомления США издал много документов под общим названием “Немецко-большевистская конспирация”. Из документа под номером 28 явствовало, что 24 февраля 1918 года германский Генштаб в секретном письме (с пометкой “доверительно”) на имя Троцкого ставит вопрос о продаже Германии кораблей Балтийского флота. Секретарь Троцкого Маркин на полях письма против абзаца о продаже флота написал: “Отослать Раскольникову” - который в то время был заместителем наркома по морским делам. Фактически, в свете Брестского мира, речь шла о том, чтобы сдать немцам Балтийский флот. Командный состав Балтфлота во главе с контр-адмиралом Щастным сделал невероятное и предотвратил это преступление большевиков. В ледовой обстановке февраля-апреля 1918 года моряки совершили беспримерный в военно-морской истории переход из Ревеля (Таллина), Гельсингфорса (Хельсинки) и Аландских островов в Кронштадт и спасли более 250 боевых кораблей и вспомогательных судов, в том числе 6 новейших линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, и 12 подводных лодок. Наградой за этот подвиг был расстрел сионо-большевиками. 29 мая 1918 года контр-адмирал А.М. Щастный был арестован, а 21 июня Революционный трибунал при ВЦИК приговорил его к расстрелу.

Было бы ошибкой считать начало преступлений большевиков с даты выхода постановления о создании ВЧК 7 декабря 1917 года. Еще до этой даты, после взятия Зимнего Дворца большевиками был сброшен в Неву помощник военного министра, князь Туманов. Главнокомандующий красными войсками Муравьев на следующий день после взятия Гатчины выпустил официальный приказ расправляться “на месте самосудом” с офицерами, оказавшими противодействие. По личному разрешению Ленина в Петрограде были расстреляны студенты - братья Ганглез - лишь за то, что на плечах у них оказались нашитые погоны... Палач Лацис в “Красном терроре” от 1 ноября 1918 года (и в “Правде” 25 декабря) писал: “Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и “сущность красного террора”. ^[¹⁹⁴^] Четкая инструкция большевиков по Геноциду, обращенная ко всем отбросам России и интернациональным подонкам, была своего рода индульгенцией по отпущению грехов в совершении любых преступлений против лучших представителей русского народа.

Особую ненависть к большевистским преступникам вызывают материалы “Особой Комиссии”, созданной А. Деникиным по расследованию преступлений большевиков в период 1918-1919 года, которые изложил в своей книге “Красный террор в России” Сергей Павлович Мельгунов. Остановимся на некоторых из них:

“В ночь на 18 января 1918 г. в г. Таганроге началось выступление большевиков, состоящих из проникших в город частей Красной армии Сиверса... 20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города. Однако большевики их обманули и начали исключительную по жестокости расправу со сдавшимися. Их ловили по городу и тут же расстреливали... не щадили ни больных, ни раненых. Над умирающими и трупами еще всячески глумились...” ^[¹⁹⁵^] (с.88).

“Большинство арестованных “контрреволюционеров” отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом. Балтийский заводы. Там они убивались, причем большевиками была проявлена такая жестокость, что рабочие заявили им протест. На металлургическом заводе красноармейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им руки и ноги. Около заводов производились массовые расстрелы... тела некоторых обезображивались до неузнаваемости. Убитых оставляли валяться на месте расстрела, не позволяя родственникам убирать тела близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.

После изгнания большевиков из Таганрогского округа, полицией в присутствии лиц прокурорского надзора, с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытие трупов погибших и произведен медико-полицейский осмотр и освидетельствование трупов, допрошены свидетели. На многих трупах, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения... иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы многих были совершенно разможжены и превращены в бесформенные массы; были трупы с отрубленными конечностями и ушами...” ^[¹⁹⁶^] (с.89),

“В Евпатории красные появились 14 января, начались массовые аресты офицеров, зажиточных лиц и вообще всех, на кого указывали как на контрреволюционеров... Казни происходили на транспорте “Трувор”. Жертву, вызванную на палубу, под конвоем выводили на так называемое “лобное место”. Тут жертву раздевали, связывали веревками и укладывали на палубу, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде бросали жертву в воду. Казни продолжались целую ночь. На каждую казнь уходило 15-20 минут”. В материалах Деникинской Комиссии перед нами проходят города Харьков, Полтава и др. И повсюду “трупы с отрубленными руками и размозженными костями и оторванными головами, с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами. (с. 90, 92).

“Когда генерал Боровский, по стратегическим соображениям оставил Арвамир, туда возвратились большевики. За то, что армяне за свой счет похоронили убитых офицеров, начались массовые казни. Прежде всего, изрублено было 400 армян-беженцев из Персии, Турции, ютившихся у полотна железной дороги, изрублены были тут женщины, дети. Затем казни перенеслись в город. Заколото штыками, изрублено шашками и расстреляно из пулеметов более 500 мирных арвамирских жителей”. (с. 92).

“В Благовещенске, - пишет Нокс в военное министерство, - были найдены офицеры и солдаты отряда Торболова с грамофонными иглами под ногтями, с вырванными глазами, со следами гвоздей на плечах, на местах эполет. Вот сообщение Эльстона Бальфуру 18 января 1919 года о событиях в Киеве. “... Даже турецкие варварства в Армении не могут сравниться с тем, что теперь делают большевики в России... Во время боев в Уссурийском районе в июле 1918 г. доктор Т. нашел на поле сражения ужасно изуродованные трупы чешских солдат. У них были отрезаны половые органы, вскрыты черепа, изрублены лица, вырваны глаза и вырезаны языки...” (с. 94).

“Тот же Эльстон пишет Бальфуру 14 января 1919 г.: “...Число зверски убитых в уральских городах неповинных граждан достигает нескольких сот. Офицерам захваченным тут большевиками, эполеты прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие - без носов; двадцать пять священников были расстреляны в Перми, а епископ Андроник заживо зарыт. ..” (с. 95).

Большевики не только разнуздывают стихию страшных преступлений, но и систематически подпитывают ее своей демагогией, направляя ее в только им ведомое русло... Мартовские события на Кубани в 1918 году происходят под резолюцией большевиков в Пятигорске: “Да здравствует красный террор!” А известный уже нам палач Лацис 23 августа 1918 года, то есть еще до покушения на Ленина, формулирует в “Известиях” новые законы гражданской войны: “Вырезать всех раненых в боях против тебя - вот закон гражданской войны”. (с. 96). Особенно усердствовали палачи из латышских отрядов, китайцев или интернациональных батальонов - этих любимцев Троцкого. Оно и понятно, иначе кому же истреблять этих славянских гоев, русских, украинцев, белорусов...

“Кошмарное преступление произошло в Шацком уезде Тамбовской губернии, о котором поведал Штейнберг. Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божьей матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крестный ход, за что местной ЧК были арестованы священники и сама икона... Крестьяне узнали о глумлении, произведенном в ЧК над иконой: “Плевали, шваркали по полу”, - и пошли “стеной выручать Божью Матерь”. Шли бабы, старики, ребятишки. По ним ЧК открыла огонь из пулеметов. “Пулемет косит по рядам, а они идут, ничего не видят, по трупам, по раненым, лезут напролом, глаза страшные, матери детей вперед, кричат: “Матушка, Заступница, спаси, помилуй...” (с. 103).

Пытки и истязания, которые “изобретали” и применяли сионо-большевики против мирного русского народа, неисчислимы. Таких выродков не могли родить нормальные женщины. Нет, наверное, ни в одном языке мира таких эпитетов, которые можно было бы применить к этим шизоидным отбросам человечества... “В Екатеринодаре например, пытки производились следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, а двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания... В одиночной камере истязали учительницу Домбровскую за то, что нашли у нее чемодан с офицерскими вещами, оставленные случайно проезжавшим офицером, ее родственником... Ее предварительно изнасиловали, а потом пытали. Насиловали по старшинству чина. Первым насиловал, чекист Фридман, затем остальные. После ее подвергали пыткам, допытываясь, где у нее якобы спрятано золото. Сначала у голой надрезали тело ножом, затем железными щипцами, плоскогубцами отдавливали конечности пальцев... вечером ее расстреляли”. (с. 120).

“В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, которые скоро покрываются гноем. В газете “Общее дело” корреспондент рассказывал: “В Симферополе применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла, и ставят горящие свечи под половые органы. В Царицине имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковородку....” (с. 121).

“Нилостонский в своей книге “Кровавое похмелье большевиков” рассказывает о внешнем виде одной из Киевских чрезвычаек, “боен” как их называли, после занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года в момент ознакомления с ней комиссии. “...Весь цементный пол большого гаража (дело идет о “бойне” губернской ЧК) был залит уже не бежавшей, вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью... Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни... Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов были разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались а.... отрывались... Все трупы были голы.” (с. 127).

“Такое творилось почти во всех городах, где бесчинствовало ЧК. В Одессе широко была известна палач, молодая девушка Вера Гребеннюкова (Дора). О ее тиранстве ходили легенды. Она буквально терзала свои жертвы: вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и т.д. Достаточно сказать, что в течение двух с половиной месяцев ее службы в чрезвычайке ею одной было расстреляно более 700 человек. В Вологде свирепствовала Ревекка Пластинина (Майзель), бывшая фельдшерица, собственноручно расстреляла более 100 человек. Эта бывшая жена Кедрова затем свирепствовала в Архангельской губернии. Газета “Голос России” в 1922 году сообщала, что Майзель-Кедрова расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателей, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера. В Одессе главным палачом была женщина-латышка со звероподобным лицом и т.д. и т.п. Как правило все эти недоноски употребляли кокаин, это облегчало им в состоянии невменяемости терять человеческий облик. А главный московский палач Мага расстрелял на своем веку 11000 человек...” (с.141-142).

“Не перечесть зверств и надругательств над женщинами - насилование, пытки, надругательства... Одну молодую женщину, приговоренную к расстрелу за спекуляцию, начальник контрразведки Кисловодской ЧК изнасиловал, затем зарубил и глумился над ее обнаженным трупом. Многих женщин комиссары ЧК вынуждали к сожительству, других заставляли идти на это ради спасения своих близких. “Каждый матрос имел 4-5 любовниц, главным образом жен расстрелянных и уехавших офицеров” - рассказывал свидетель на Лозанском процессе о Крымской эпопее. “Не пойти, не согласиться - значит быть расстрелянной. Сильные кончали жизнь самоубийством...”, “пьяные, осатаневшие от крови, вечером, во время оргий, в которых невольно участвовали сестры милосердия, жены арестованных и уехавших офицеров и другие заложницы - брали список и ставили крест против непонравившихся им фамилий. “Крестики” ночью расстреливались...” (с. 153).

Так реализовывалась угроза Троцкого России и русскому народу, о которой свидетельствовал в своей книге “Воспоминания” Арон Симанович, секретарь Григория Распутина. Он писал: “Лейба Давидович Троцкий, который стремился к развалу величайшей в мире державы - России, - по этому поводу говорил: “Мы должны превратить ее в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побелеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния... А пока наши юноши в кожаных куртках - сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, - о, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть все русское! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию - офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!...” И они сделали это с Россией, с русским народом... Вопрос лишь в том, какую цену они и их потомки рано или поздно, но должны будут заплатить за все свои преступления....

Гигантская армия ЧК, созданная сионо-большевиками, опутала всю Россию. Только в Москве, как пишет С.П. Мельгунов, числилось “в общем чуть ли не 20000 их агентов с привилегированным пайком. Только в одной ВЧК непосредственных служащих в 1919 году было более 2000, из них три четверти латышей”.

Многие знали о чудовищных преступлениях, творимых ВЧК, но их робкие попытки приоткрыть завесу секретности над творимыми ими злодеяниями, не имели успеха.

“16 февраля 1923 года в Москве на Никитском бульваре, по сообщению корреспондента “Последних Новостей”, покончил с собой выстрелом в висок один из ревизоров правительственной комиссии по обследованию Госполитуправления (то есть ВЧК, переименованного в ГПУ - Ю.К.) Скворцов (бывший рабочий). При нем найден незапечатанный пакет с запиской на имя президиума ЦК РКП следующего содержания: “Товарищи! Поверхностное знакомство с делопроизводством нашего главного учреждения по охране завоеваний трудового народа, обследование следственного материала и тех приемов, которые сознательно допускаются нами по укреплению нашего положения как крайне необходимые в интересах партии, по объяснению товарища Уншлихта, вынудили меня уйти навсегда от тех ужасов и гадостей, которые применяются нами во имя высоких принципов коммунизма и в которых я бессознательно принимал участие, числясь ответственным работником Компартии. Искупая свою вину, я шлю вам последнюю просьбу: опомнитесь, пока не поздно и не позорьте своими приемами нашего великого учителя Маркса, и не отталкивайте массы от социализма”. (с. 186). Комментарии, как говорится, излишни!

Голодомор

Общеизвестно, чтобы обеспечить себе поддержку крестьянской России в установлении своей власти, большевики украли из Программы эсеров лозунг “Земля - крестьянам”. В декабре 1919 года Ленин признавался, что“большевики ни слова своего не вставили в “Декрет о земле”, а списали его, слово в слово, с тех крестьянских наказов.., которые были опубликованы эсерами в эсеровской газете”. Эсеры были страшно возмущены тем, что “большевики украли их программу”. Об этом писал Ленин в работе “Выборы в Учредительное Собрание и диктатура пролетариата”, но дело было сделано. Однако мало кто знает, что уже в январе 1918 года в развитие Декрета был опубликован закон о социализации земли, который, вводя плату за землю, по сути дела стал первым шагом к отчуждению земли от крестьян.

Растерзанная мировой и гражданской войной, распятая большевистским террором Россия приблизилась вплотную к своему экономическому краху. К чему могли привести страну большевики, уничтожая интеллектуальную часть ее населения, опираясь на безграмотного в своей массе мужика и рабочего, дорвавшегося наконец до власти комиссара, уничтожая наиболее трудолюбивое и зажиточное крестьянство, обеспечивавшее богатство страны, заменяя разум и знания коммунистическими догмами, внедряя классово-разделительную систему, замешанную на кровавых зверствах?

Утопические по смыслу и преступные по методам реализации замыслы инородных вождей мирового “пролетариата”, захвативших Россию, могли осуществляться только с использованием массового террора и уничтожением любого инакомыслия их замыслам покорения и ограбления России. Для этого требовалась серая люмпенская безграмотная масса, которой легко манипулировать в своих интересах. Рядовым явлением становилось назначение злобствующего матроса директором завода, малограмотного рабочего - управляющим местным банком, безграмотному крестьянину вверялись судьбы людей целой деревни. Даже значительно позже низкая грамотность руководящих кадров оставалась массовой. В 1926 году только в партии полностью безграмотные составляли более 3%, а к началу 40-х годов, несмотря на то, что искусственно, за счет выпускников заведений системы партийной учебы был повышен уровень образования, начальное образование имели 70% секретарей райкомов и горкомов партии и 40% секретарей обкомов, крайкомов и секретарей ЦК компартий союзных республик. ^[¹⁹⁷^]

За годы мировой и гражданской войн погибли миллионы хлебопашцев, миллионы были уничтожены комиссарами и ЧК, основная тягловая сила в деревне - быки, волы, лошади - за счет военных реквизиций и в ходе боевых действий сократилась более чем наполовину, производство сельскохозяйственных орудий труда и механизмов вследствие разрухи было сведено почти к нулю, прекратился ввоз химудобрений из Германии. И в это страшное лихолетье большевики во главе с Лениным для того, чтобы окончательно поставить народ на колени, начинают реализацию зверского по своим замыслам плана против народа России - создание хлебной монополии.

В статье “Сумеют ли большевики удержать власть”, написанной Лениным еще до Октябрьского переворота, многие последующие акции, осуществленные на практике, были заранее теоретически предопределены. Вот одна из основных мыслей Ленина из этой статьи: “Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность является в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов самым могучим средством учета и контроля... Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов Конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление, нам этого мало. Нам надо не только запугать капиталистов в том смысле, чтобы чувствовали всесилие пролетарского государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломать и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление. Нам надо заставить работать в новых организационных государственных рамках, и мы имеем средство для этого... Это средство - хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность” ^[¹⁹⁸^]. Все предельно ясно. Захватить весь хлеб в свои руки, а затем распределять его таким образом, чтобы униженный, голодный и умирающий человек был готов за кусок хлеба на любое преступление...

Глубоко ошибочно мнение тех, кто опирается на большевистскую историографию о гражданской войне и ее сроках. Гражданская война по сути была войной большевиков против русского народа, война интернациональных захватчиков против России, которая закончилась не в 1920-1922 годах, а продолжалась все время коммунистического правления. Народ не мог примириться с античеловечной, антинародной политикой комиссаров, обрекавших целые регионы на голод и вымирание. Народные восстания крестьян в деревнях и выступления рабочих в крупных промышленных центрах потрясают Россию и ставят на повестку дня вопрос - удержат ли большевики свою власть над Россией.

С одной стороны, им нужно было принять какое-то политическое решение, чтобы выиграть время, с другой стороны - дать ход давно задуманной акции, которая без оружия поставит на колени всех непокорных. И началась еще одна страшная страница нашей истории того времени - продовольственная диктатура.

Для того, чтобы сосредоточить хлеб в своих руках, нужен был удобный повод. Почему бы его не создать? И вот уже два крупнейших города России, Петроград и Москва, поставлены на голодный паек. Норма - сто граммов в день. Обезумевшие голодные люди в огромных очередях. А раз голод, значит объявляется поход за хлебом, борьба за хлеб во имя спасения голодающих. Голод был инспирирован большевиками, а в это время, как пишет в журнале “Родина” (№ 10, 1989) В. Солоухин, комиссарша Красной Армии Лариса Рейснер, занимая особняк с прислугой, принимала ванны из шампанского и устраивала званые вечера.

О том, что голода фактически нет, говорил неоднократно и сам Ленин. Там же В. Солоухин приводит слова Ленина: “Сейчас надвигается голод, но мы знаем, что хлеба вполне хватит и без Сибири, Кавказа, Украины. Хлеба имеется достаточное количество до нового урожая в губерниях, окружающих столицу, но он весь запрятан кулаками”. “Недалеко от Москвы, в губерниях, лежащих рядом: в Курской, Орловской, Тамбовской, мы имеем по расчетам осторожных специалистов еще теперь до 10 млн. пудов избытка хлеба” Ленин призывает: “Необходим военный поход против деревенской буржуазии, удерживающей излишки хлеба и срывающей монополию” ^[¹⁹⁹^]. Так для чего же на самом деле нужен хлеб в действительности? Чтобы накормить голодных или для получения монополии? Эта проговорка Ленина все объясняет. Большевики страшно боялись, чтобы хлеб стихийно не попал в Москву и Петроград и не сорвал задуманную ими операцию по созданию массового голода. Под благовидным предлогом борьбы с мешочниками на железных дорогах были поставлены заградительные отряды Красной Гвардии, чтобы не допустить в города ни одного пуда хлеба. Самым опасным в это время для большевиков становится тот союз, который они ложно провозгласили, преследуя свои далеко идущие цели, - Союз рабочих и крестьян. Что произошло бы для большевиков в случае превращения этого Союза из фиктивного в реальный, надеюсь, понятно. Значит, нужно натравить одну часть этого “союза” на другую. И вступает в действие дьявольский план инспирирования голода. Эта акция, по замыслам большевиков, позволит им решить целую цепь крупномасштабных задач по укреплению гегемонии своей личной, а не рабоче-крестьянской, власти и выйти на оперативный простор по разжиганию пожара всемирной пролетарской революции.

Эта цепь задач заключалась в следующем:

1. инспирировать в промышленных городах голод, что явится поводом для реализации плана хлебной монополии, которая потом, как удавка, сломит любое сопротивление;

2. озлобить и натравить рабочих на крестьян, столкнуть их лбами как ярых врагов. Организованный голод легко вписывается в организацию крестового похода за хлебом, в общую генеральную схему. Таким образом будет подорвана мощь огромной крестьянской массы, которая всегда пугала большевиков;

3. тотальный голод даст хороший повод для реквизиции последних, еще не разворованных и не разграбленных ценностей у церкви (к этому времени интеллигенцию, зажиточное население, музеи, частные коллекции уже успели полностью ограбить), что даст возможность часть средств направить на финансирование экспансии Октябрьской революции в мировую;

4. реквизиции ценностей монастырей, храмов и церковнослужителей, естественно, вызовут резкую реакцию со стороны народа, что даст возможность не только выявить затаившихся “врагов” Советской власти, но и уничтожить тех, до кого еще не успели добраться;

5. и, наконец, на голоде можно сыграть перед Западом, используя их гнилую сентиментальность и милосердие, “подоить” их в части пожертвований и отправки продовольствия в Россию голодающим, а там видно будет, кто эту помощь получит.

Все эти звенья одной цепи позволят, наконец, сломить последнее сопротивление и окончательно ЗАВОЕВАТЬ РОССИЮ!!! Погибнут миллионы, возможно, десятки миллионов... Что же, цели партии, мировой революции требуют жертв, тем более что эти жертвы, в основном, будут патриотами России, а значит, наиболее опасными врагами партии... Таковы были замыслы тех, кому мы в течение почти 75 лет слепо поклонялись, кого славили и боготворили...

И вот уже дополнительно к карательным войскам красногвардейцев, латышских стрелков и интернациональных отбросов Европы в спешном порядке формируются из рабочих продотряды. Комиссары в кожаных тужурках агитируют рабочих, внушая им, что голодают рабочие, их семьи с детишками по вине мироедов-кулаков, крестьян, прячущих хлеб. Ненавистью горят рабочие, записывающиеся в продотряды. Доведенные до крайности голодом и науськанные комиссарами, рабочие действуют против мужиков с невиданным озверением. Насильственное изъятие хлеба волной прокатилось по всем губерниям Украины, Дона, Поволжья, Северного Кавказа, Алтая, Казахстана и другим местностям, где только могла родить земля. Грабители из продотрядов ставили крестьянские семьи с поднятыми вверх руками под стволы ружей и револьверов к стене дома и выгребали последний хлеб, даже семенной. Жестокость грабителей не знала границ. Попытки сопротивления грабежам или прятать хлеб от продотрядчиков заканчивались жестокими казнями.

Даже Ленин вынужден признать это: “Отряды красногвардейцев уходят из центра с самыми лучшими стремлениями, но иногда, прибыв на место, они поддаются соблазну грабежа и пьянства”. Возможно ли пьянство в регулярной армии, да еще возглавляемой комиссарами? Грешит здесь вождь мирового люмпенства, на пьянство нужно было свалить те дикие зверства, которые творили продотрядчики в деревнях и селах. Не отвергая этих зверств, наш “добрый” Ильич пишет, оправдывая их: “В этом виновата четырехлетняя бойня, которая на долгое время посадила людей в окопы и заставила их, озверев, убивать друг друга. Озверение это наблюдается во всех странах, пройдут годы, пока люди перестанут быть зверями и примут человеческий образ” ^[²⁰⁰^]. Ссылка на другие страны вообще представляется дикой, так как то, что творили сионо-комиссары, невозможно было представить даже в очень больших фантазиях не только в других странах, но и в истории человечества.

Наибольшую ненависть у Ленина вызывали мелкие собственники, даже большую, чем крупная буржуазия и капиталисты. Тех легко было уничтожить, тем более что их численность в России была незначительной. Хуже обстояло дело с мелким собственником, которого одурачить было нелегко, еще тяжелей сделать послушным механизмом, и численность их была в десятки миллионов, по сути, все самодеятельное население России. В. Солоухин, исследуя работы Ленина по этому вопросу, писал в журнале “Родина” (№ 10, 1989): “Итак, главный враг социализма - это самодеятельные и самостоятельные люди. Кто же они? Ответ Ленина недвусмыслен. “Большинство, и громадное большинство земледельцев - мелкие товарные производители”: “Мелкие буржуи имеют запас деньжонок в несколько тысяч, накопленных “правдами” и особенно “неправдами”... Не дают вождю покоя деньжонки в чужих карманах... К людям, накопившим деньжонок, можно было отнести златошвеек, кружевниц, шорников, овчинников, кожемяк, сапожников, краснодеревщиков, чеканщиков, иконописцев, пильщиков, угольщиков, стеклодувов, кровельщиков, печников - короче говоря, все самодеятельное население России”. И все это объединялось одним названием - мелкобуржуазные собственники.

Против этой громадной массы населения и была направлена ленинская хлебная монополия. И далее В. Солоухин приводит выражение Ленина, которое раскрывает подлинную суть его фразеологии: “Если вы будете называть трудовым крестьянином того, кто сотни пудов хлеба собрал своим трудом и даже без всякого наемного труда, а теперь видит, что, может быть, что если он будет держать эти сотни пудов, то он может продать их не по шесть рублей, а дороже, такой крестьянин превращается в эксплуататора, хуже разбойника”.

Вот теперь точки над “и” поставлены. Если крестьянин тяжким трудом вырастил и сам собрал хлеб, но не хочет его отдать бесплатно, а хочет продать - он преступник. То есть не те преступники, кто пришел в деревню с оружием в руках отбирать хлеб, убивает и грабит, а те, которые не хотят его бесплатно отдать. Зверства продотрядов и поголовная реквизиция хлеба, даже семенного, привели к страшным последствиям. К 1921 году, по свидетельству краткого курса истории ВКП(б), уровень сельского хозяйства упал на 40% по сравнению с дореволюционным, посевы сократились: хлебов на 25%, техкультур - на 56%.

Крестьяне на преступные замыслы большевиков ответили сопротивлением двойного характера. С одной стороны, путем экономического сопротивления: сокращения запашки, укосов, количества скота; с другой стороны - по многим губерниям прокатились крестьянские восстания. Голод, как оспа, раскинулся по городами деревням России, Украины и других регионов. Умирали сотни тысяч, миллионы людей. Во многих населенных пунктах наблюдалось людоедство. В архивах хранится документ: “Группа граждан в голодном 1921 году попросила официального разрешения у областного военкомата, исполкома... УБИТЬ своих детей, чтобы их СЪЕСТЬ” ^[²⁰¹^].

Уместно и даже необходимо задать вопрос, особенно людям грамотным, интеллигенции: “Так кто же мы”? Те, которые славили и поклонялись палачам России и ее народов? Те, которые назвали города, улицы и площади именами этих извергов? Те, которые воздвигали памятники уголовным преступникам, и заставляли детей возлагать к их подножию цветы? Те, которые продолжают оболванивать людей, провозглашая величие самой страшной трагедии не только России, но и человечества? Те, которые распространяли заразу сионо-коммунизма на другие континенты земли, принеся их народам горе, разорение, смерть и нищету?..

Страшные последствия голода углубились принятыми большевиками еще ранее мерами. В годы гражданской войны, когда голод уже начал косить сотни тысяч россиян, когда люди, обезумевшие от голода, превращались в зверей, а людоедство приобретало уже далеко не единичный характер, Совнарком в лице его руководителей, Ленина и других, начинает поход против личных подсобных хозяйств, против кур и огородов. В марте 1919 года, в разгар первой волны голода, Ленин со всей жестокостью, несмотря на умирающих от голода людей, защищал закон, по которому: “никто из рабочих и служащих не имеет права заводить в хозяйствах собственных животных, птиц и огороды... А если снова заводить отдельные огороды, отдельных животных, птиц и т. д., то, пожалуй, все вернется к мелкому хозяйству, как было и до сих пор. В таком случае стоит ли и огород городить? Стоит ли устраивать советское хозяйство”. ^[²⁰²^] Голодом было охвачено более 35 миллионов человек. В задачу большевиков входило как можно больше уничтожить не просто нелояльных, а вообще русских, коренного народа России. Как уже упоминалось ранее, опубликованные в 1913 году прогнозы русских демографов о том, что 150-миллионное население России в 1985 году увеличится до 400 миллионов человек, в том числе русских в стране станет 260 миллионов, на фоне мощного экономического рывка России в последние 20 лет перед первой мировой войной, ошеломили врагов России и мировой сионизм, давно готовивший кровавую баню нашему народу и нашей стране. Поэтому и главной задачей для интернационального отребья было как можно больше уничтожить русских, украинцев, белорусов...

В первую очередь с этой целью “нетрудовые и буржуазные” элементы, то есть так называемые кулаки и интеллигенция, были лишены пайков. Более того, реквизированное продовольствие, собранное на многих станциях, гнило, чтобы не попасть к населению. Так, на железнодорожные станции только Курской губернии было свезено 1 млн. 380 тыс. пудов ржи и овса, и весь этот хлеб погиб из-за отсутствия вагонов. То же было на десятках железнодорожных станций от Алтая до Днепра. В это же время по указанию Совнаркома “Внешторг” распорядился о вывозе за границу русского зерна до 500 млн. пудов Германии (по Брестскому миру) ^[²⁰³^]. В целом же Германии было выплачено контрибуций на 1 млрд. рублей золотом, зерном, другими товарами, которые затем ушли на оплату Германией контрибуций странам Антанты. В 1920 году удалось реквизировать 65 млн. пудов картофеля, т. е. в два раза больше, чем в 1919 году. Но если в 1919 году не дошло до населения 8 млн. пудов, то в 1920 году - все 60 млн. Сваленный в кучи на станциях картофель померз и сгнил. Только в окрестностях голодной Москвы в декабре 1920 года скопилось несколько сот вагонов мороженого картофеля, который затем передали спиртовому тресту. ^[²⁰⁴^]

Жатва большевиков от акции голодомора была ужасной. Потери от голода 1921-1922 годов, по книге С.Н. Прокоповича “Народное хозяйство в СССР” в томе 1 со ссылкой на данные ЦСУ, составили 5 033 000 человек. А с учетом голода в 1918-1920 годах, эта цифра увеличивается до 8.000.000 человек, к ним нужно добавить около 3.000.000 человек, умерших от тифа, который сопровождал голод. В результате зверств продотрядов и подавления военной силой выступлений крестьян против большевистских грабежей по всей России погибло еще около 3 100 000 человек. Например, к марту 1923 года, как пишет Ф. Шипунов в своей статье “Великая замятня” (“Наш современник”, № 12, 1989, с. 153), только за два года было истреблено 2 500 000 донских казаков...

Страшная ситуация в России начинает получать политический резонанс за границей. Но как Запад и США смогут помочь и пожелают ли помогать стране, которая призывает к мировой революции, к свержению капиталистов, к штурму “отжившего” строя. Ведь совсем недавно Г. Зиновьев в журнале “Коммунистический интернационал” писал:

“...Через год в Европе забудут о борьбе за коммунизм, ибо вся Европа будет коммунистической, потом начнется борьба за коммунизм в Америке, возможно, в Азии и на других континентах”. ^[²⁰⁵^]

2 августа 1921 года парижские газеты известили, что Ленин обратился с просьбой о помощи России, ставшей “жертвой” голода! Европейская печать того времени уже точно знала, что причиной такого несчастья является преступная политика Советов. Тем не менее, государственный секретарь США А. Гувер предложил помощь для одного миллиона детей и инвалидов при условии освобождения американских граждан, находившихся в заключении в России. В Москву для организации Комитета международной помощи прибыл норвежский дипломат Нансен. Поступило сообщение о создании в Берлине Комитета международной помощи трудящимся, который основали всемирно известные деятели науки и литературы А. Эйнштейн, Б. Шоу, А. Франс и другие.

При содействии М. Горького в конце июля 1921 года силами виднейших представителей российской интеллигенции В.Г. Короленко, К. Станиславского, П. Бирюкова, В. Булгакова, А. Толстого, Б. Зайцева, президента Академии наук А. Карпинского, академика П. Лазарева, В. Ипатьева, А. Ферсмана, Н. Куранкова, А. Чаянова и других был создан Всероссийский комитет помощи голодающим - “Помгол”, председателем которого был назначен председатель Московского Совета Лев Каменев, а почетным председателем - В.Г. Короленко. Этот Комитет, созданный решением ВЦИКа, получивший широкие полномочия и рекламу, просуществовал менее 6 недель, и уже в первых числах сентября 1921 года официоз большевиков “Правда” опубликована сообщение об аресте ряда его членов.

Членов Комитета обвиняли в связях с “антоновщиной”, в антиправительственной агитации, преступных сношениях с заграницей. Однако истинные причины были в другом. Одной из них было обращение Комитета за помощью к патриарху Тихону, что в корне могло поломать планы большевиков по проведению на волне голода акций по ограблению церквей, монастырей и церковнослужителей. Другой весьма весомой причиной было опасение, что распятая, лишенная всякого политического влияния, своих структур и прессы, но не умершая оппозиция в лице Комитета получит ту организационную форму, с которой в условиях полной дискредитации власти большевиков, придется считаться. Создаваемая Лениным административная система усмотрела для себя опасность в эффективных действиях Комитета, вызов своему существованию.

Уже нескольких дней работы Комитета было достаточно, чтобы в голодные губернии пошли поезда ржи, картофеля, пошли возы овощей. Из Сибири и других концов России потекли в Комитет деньги, которые не хотели давать официальным большевистским органам. Большую помощь оказали разбитые, но еще не до конца уничтоженные кооперативы. И это Комитет, не облаченный никакой властью, опорой которого был лишь нравственный авторитет лиц, которые его образовали. Такое большевики стерпеть не могли, тем более что им нужны были миллионы трупов, население России нужно было максимально уменьшить...

В еженедельнике “Совершенно секретно” (№ 6, 1990) была опубликована статья “Прожить проклятый год” о беседе в ВЧК одного из бывших членов “Помгола” Михаила Осоргина, пришедшего туда хлопотать за арестованных членов Комитета, где были приведены такие факты: “Вы говорите, что Комитет не сделал ни одного нелояльного шага. Это верно. Но он является центром притяжения для так называемого русского общества... Этого мы допустить не можем. Знаете, когда нераспустившуюся вербу опустят в стакан с водой, она быстро начинает распускаться. Так же быстро начал обрастать старой общественностью и Комитет... Вербу надо выбросить из воды...”

27 августа 1921 года члены “Помгола”, не бывшие большевиками, были арестованы ВЧК. Исключение сделали для М. Горького и В. Фигнер. А 28 августа ВЦИК своим постановлением ликвидировал Всероссийский Комитет помощи голодающим. Ленин в эти дни инструктировал: “Изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев”. Имеются свидетельства, что от смертной казни активистов Комитета спасло вмешательство одного из организаторов международной помощи голодающей России, известного полярного исследователя Ф. Нансена.

Страшные жертвы голода 1920-1921 годов и массовые выступления крестьян и рабочих против политики коммунистов отрезвили многие головы даже одураченных большевиками людей. Нужно было срочно принимать какие-либо политические решения. На решения, которые могли бы подорвать или поколебать захваченные большевиками позиции, они бы не пошли никогда, даже если бы счет жертв пошел на десятки миллионов человек. Значит, нужен маневр. На рабочих забастовках в Москве, Петрограде и других промышленных центрах провозглашаются лозунги “Советы без коммунистов”. Ведь никакого реального плана по экономическому восстановлению и развитию страны на ближайший период у большевиков не было. Да и что могла предложить эта неграмотная в хозяйственных вопросах банда международных уголовников, целью которых было уничтожение России и ее народа?..

Объективности ради необходимо сказать, что один план выдвигался и обсуждался весной 1920 года на IX съезде РКП(б). Тогда Троцкий выступил с докладом “Об очередных задачах хозяйственного строительства” и предложил чудовищный план превращения страны в военно-трудовой, практически концентрационный лагерь. Он демонически заклинал на съезде: “Эта милитаризация не мыслима без милитаризации профессиональных союзов как таковых, без установления такого режима, при котором каждый рабочий чувствует себя солдатом труда, который не может собою свободно располагать; если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит - .он будет дезертиром, которого карают. Кто следит за этим? Профессиональный союз. Он создает новый режим. Это есть милитаризация рабочего класса”. ^[²⁰⁶^]

Итак, профсоюз должен стать надзирателем и карателем рабочего класса. В отношении крестьянства, этой ненавистной Троцкому гигантской массы, вопрос ясен, аналогичные функции по отношению к крестьянству возложены на армию, которая еще подчиняется ему. Более того, когда разгорелась дискуссия на съезде, выяснилось, как заявил тогда выступивший Осинский, у Троцкого в неопубликованной части тезисов стоял вопрос, что сделать с демократическим централизмом в партийной области. Ответ был кратким: заменить партийные организации политотделами не только на железных дорогах, но и во всех отраслях промышленности. Спевка между Троцким и Лениным в плане глобального использования России и ее народа в деле завоевания мирового господства была полной. Ленин уже в первый день съезда поддержал позицию Троцкого, когда, говоря о демократическом централизме, объявил идиотами всех, кто говорил об этом, а сам демократический централизм назвал допотопным и устарелым.

Полумеры - это не стихия Троцкого. Он мечтал не о каких-то там архипелагах ГУЛАГах, он стремился всю Россию превратить в единое государство - ГУЛАГ. Он пытался ввести в хозяйственную жизнь страны методы, уже апробированные им в гражданской войне, где он без сожаления стрелял не только в белых, но и расстреливал красных, рабочих и крестьян, главное, чтобы они были русскими. Казнил каждого десятого в том случае, если часть дрогнула и отступила с позиций. Так расправлялись только с восставшими рабами в Древнем Риме.

Трудно даже себе представить, что стало бы с нашим народом, не будь Сталина, и Троцкий бы получил абсолютную и бесконтрольную власть над страной... Слишком хорошо известны его кровавые злодеяния по уничтожению русского, украинского и других народов России, перед которыми меркнут дела фашистов во времена второй мировой войны.

Начало 1921 года для большевиков было пострашнее, чем начало 1918 года, когда власть была захвачена только на незначительной территории. Мощные народные выступления потрясали власть большевиков. Против народа приходилось бросать регулярную армию и под контролем комиссаров и чекистов в крови топить эти выступления. Голод сковал страну и парализовал ее. Нависла реальная угроза катастрофы для большевиков, если не предпринять решительных мер по изменению ситуации. В этих условиях в марте 1921 года и открылся Х съезд РКП(б) (в партии тогда состояло 732 521 человек). Реальная опасность потерять власть заставила большевиков перейти от продовольственной разверстки, когда отбирали почти все, к продовольственному налогу, когда сдавалась заранее определенная часть хлеба, а остатки можно было менять на промышленные изделия.

Ленин новую экономическую политику (НЭП) рассматривал только как временное отступление, как тактический маневр, как передышку. “Если мы окажемся не в состоянии произвести отступление.., - говорил он, - то нам угрожает гибель”. ^[²⁰⁷^] Он был абсолютно откровенен, когда, выступая уже 17 октября 1921 года, говорил: “Мы думали, что по коммунистическому велению будет выполняться производство и распределение... Если мы эту задачу пробовали решить прямиком, так сказать, лобовой атакой, то потерпели неудачу... не удалась лобовая атака, перейдем в обход, будем действовать осадой и сапой“. ^[²⁰⁸^]

Геноцид продолжался. Повальный голод выдвигал на авансцену следующее звено их тотального плана - ограбление церквей, монастырей, соборов, где еще оставалось немало ценностей, золота, старинных реликвий русского народа. Наступал следующий акт российской трагедии.

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!