Маленький герой на сцене нашего времени
Анализ социально-экономических перемен в окружении современного ребенка может прояснить многое, но не все. Большая часть наших размышлений была посвящена проблемам экономики детства, в первую очередь, потому что современное общественное мнение изо всех сил пытается уйти от их обсуждения. Теперь немного поговорим о том, чего никто не скрывает.
Для тех, кто хотя бы раз в месяц включает телевизор, не будет новостью, что массовая культура очень часто использует образ ребенка, как символ чего-то высшего. Разумеется, и у куклы "Барби", и у рекламы памперсов есть своя нехитрая коммерческая подоплека, - эксплуатация чувства нежности и заботы, загнанного у современного человека в подсознание. Но помимо увеличения общего объема продаж, помимо формирования особой детской отрасли потребительского рынка возвеличивание и прославление ребенка во всех его жизненных проявлениях играет еще одну очень важную роль. Оно формирует в общественном сознании образ героя. Главного героя времени.
Две ипостаси этого героя можно различить без труда. Во-первых, ребенок (желательно в возрасте до 8-10 лет) - идеальный или почти идеальный человек. Здесь прослеживается и традиционная романтическая идеализация юности, изрядно помолодевшая за два века своей истории от Моора и Вертера до Питера Пэна и Маленького принца. И кое-что еще из последней половины уходящего века, в которой понятие "идеал" потеряло свой однозначно положительный оттенок. Сейчас уже никто не может утверждать, что "идеальная фигура" добра, а "идеальный газ" прекрасен. Они всего лишь совершенны в каком-то одном важном для них качестве.
|
|
|
Точно так же "идеальный ребенок", созданный массовой культурой, - вовсе не обязан быть собранием всех красот и добродетелей. Он обязан быть совершенным. Желательно в чем-то одном. Еще важнее, чтобы данное качество нравилось потребителю того продукта массовой культуры, в котором задействован детский образ. То есть чтобы потребитель мог самостоятельно заполнить этот пустой образ собственными грезами. Можно утверждать, что индустрия развлечений открыла тут настоящую золотую жилу.
Ведь реальный ребенок и в самом деле частично пуст. Вернее, открыт для заполнения. Социально и биологически предусмотренное пространство роста позволяет ему приобщаться к окружающему миру, соединяться с природой, с культурой, с другими людьми. Собственно, в этой пустоте и образуется то, что европейская культура Нового времени назвала "личностью". Мы вспоминали о качественной "неполноценности" ребенка в традиционных культурах, которая обуславливает его защиту. Современная массовая культура переворачивает этот тезис с ног на голову: ребенок "сверхполноценен". Он - "личность" уже с момента рождения. Ему незачем и некуда вырастать. А то пространство роста, которое существует, предназначено для фантазий окружающих его взрослых. Короче, кем мы хотим тебя видеть, тем ты и будешь. Это и есть вторая ипостась нового героя - отстойник взрослых иллюзий.
|
|
|
До тех пор, пока социально-биологическая природа детей не изменится, через этот отстойник, в который обратили пространство личностного развития, может пройти множество мифов. Каждый из них какое-то время будет выглядеть истинным. Но лишь в той степени, в какой ребенок воплотит его в себе. В какой он будет послушен. Сейчас, к примеру, господствует миф о ребенке как алтаре общественного и семейного благополучия. Та реальная экономическая эксплуатация, которой дети подвергаются в семьях, официально выглядит в нем, как дань королю или жертва идолу. И действительно, что возразишь, когда выбивающиеся из сил родители тащат сына из бассейна в лингафонный кабинет, крича вам на бегу: "Сколько же мы сил на него угробили?". Не ответишь же: "Бизнес есть бизнес", - еще обидятся. Ведь согласно официальной образовательной версии, они "формируют пространство будущего профессионального выбора человека". При этом вопросы типа: "Захочет ли он выбирать? Хватит ли у него сил на такой выбор?" - всегда остаются в тени.
|
|
|
Здесь тоже есть над чем задуматься. Получается, что хваленая "профессиональная свобода", завоеванная для взрослых, постепенно сводится на нет ранней специализацией и регламентацией детской жизни. Причем выход из этого тупика неясен. Попытки индивидуализировать и разнообразить регламентацию лишь делают ее более изощренной и жестокой. Хотя, в конце концов, у родителей всегда остается возможность одуматься и, прекратив эксплуатировать внутренние ресурсы ребенка, начать строить с ним какие-то другие отношения. Например, человеческие.
Мало того, что такие раскаявшиеся бизнесмены со временем рискуют вспомнить о своих прежних "взрослых" экономических претензиях, даже своим пассивным отказом от новых форм воспитания они тормозят всеобщий прогресс в деле сворачивания бесконтрольного общения. В их семьях, как впрочем, и в семьях, по каким-то причинам неохваченных педагогической предпринимательской лихорадкой, по-прежнему рождаются и растут нормальные дети. То есть такие, сознанием и чувствами которых сложно, а иногда и вовсе невозможно манипулировать. Из таких детей со временем могут даже вырасти нормальные взрослые люди. Это уже совсем не устраивает нынешнюю общественную систему, ведь нормальные взрослые не только способны воспитывать нормальных детей без посторонней помощи, но и, вообще, жить и действовать свободно, без всякой навязанной регулировки.
|
|
|
Корни молчания
Вот здесь, именно в этом человеческом желании устраивать свою жизнь свободно, пожалуй, надо искать и ответ на писательское негодование, и причины зрительского молчания, о которых шла речь в самом начале статьи. Российское общество, в экономике детства как всегда отставшее от своих "цивилизованных" собратьев на 50-70 лет, бросилось догонять соседей слишком уж стремительно. Все описанные нами формы экономического статуса ребенка, сменявшиеся в развитых странах довольно быстро, но все же последовательно, проникли в Россию и укореняются в ней почти одновременно. Уже одно это разнообразие "правильных хозяйственных подходов" к воспитанию и образованию приводит в недоумение. Но, даже сделав выбор в пользу той или иной модели экономического роста, русские люди продолжают подсознательно смущаться этой навязанной необходимостью. Рационально оправданная манипуляция ребенком вызывает у них стихийное отвращение.
Нынешнее поколение российских родителей, за последние десять лет прекрасно освоившее принципы деловых игр с детьми, само, как правило, было воспитано и выращено по-другому. Дети Советского Союза при всей своей информационной ограниченности внутренне росли очень независимыми, а главное, свободолюбивыми людьми. Свобода недаром стояла на первом месте среди революционных идеалов. Исключительно ради ее будущего торжества люди соглашались терпеть самые страшные дисциплинарные ограничения в настоящем, своими телами поддерживая жестокий и кровавый режим. Как только официальная пропаганда в этом вопросе перестала быть убедительной, общественная поддержка сама собой испарилась. Россияне даже не стали специально ломать обманувший их доверие строй, они просто ушли из него вслед за новым миражем всеобщего освобождения. Несвободные душой люди не сумели бы так разрушить свое государство.
Так вот, неспособность привить своим детям привычку к свободе, невозможность передать любовь к ней (этому, к сожалению, сейчас никто и ничто не помогает) порождают отчуждение от детей. Проще говоря, даже тем, кто согласился на подневольное существование "в условиях рынка", не хочется воспитывать на потребу этого рынка рабов или киборгов. Вот если над беспросветной тяжестью сегодняшнего дня для них снова засверкает какая-нибудь "заря освобождения", тогда другое дело. А до тех пор бессознательный уход от "воспроизводства" как от глобальной мировоззренческой проблемы в большинстве российских семей неизбежен. Даже те семьи, которые "позволят себе иметь ребенка" (какое все-таки дикое сочетание слов) и воспитывать его, будут делать это так, как если бы ребенок был чужой. Почему чужой? Потому что чужого не так жалко.
Всевозможные государственные льготы и наказания, связанные с рождаемостью, при сохранении всеобщего потребительского подхода к детям лишь укрепляют массовое отчуждение от них. И не только в России. Просто российское общественное сознание особенно категорично в этом вопросе. Оно не соглашается заменить архетипические образы отца и матери - ролями арендаторов и эксплуататоров физического или духовного потенциала произведенных ими биологических организмов. По крайней мере, пока.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!