ГЛАВА II. РАСШИРЕНИЕ НАТО НА ВОСТОК КАК ПРОБЛЕМА РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ
Расширение НАТО на восток: состояние вопроса
Начиная с 1993 г., расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из ведущих сюжетных линий в дипломатических отношениях между Россией и Западом, в формировании российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по вопросу о военно-стратегической ориентации России и, в конечном счете, о ее цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и западными наблюдателями. В России официальные лица и большинство вовлеченных в «реальную политику» экспертов рассматривали расширение как консолидированную стратегию Запада (или, по крайней мере, американских элит) и пытались либо воздействовать на ситуацию ничем не подкрепленными угрозами, либо ограничить ущерб договоренностями с НАТО по вопросам частного характера - тем самым демонстрируя как сторонникам, так и противникам экспансии на Западе свое фактическое признание ее неотвратимости[18].
В 1990-е годы мир стал свидетелем борьбы между сторонниками и противниками расширения, первый этап которой завершился победой сторонников экспансии, обнажив при этом глубокие противоречия как между Западом и Востоком, изменившими свои геополитические очертания, так и внутри самой западной элиты по вопросу о будущем мироустройстве. 12 марта 1999 г. идея, еще недавно казавшаяся многим на Западе бессмысленной, бесперспективной и опасной осуществилась: бывшие члены Организации Варшавского Договора (ОВД) Польша, Чехия и Венгрия стали членами НАТО. Между тем уже две недели спустя Североатлантический альянс, теперь уже в составе 19 государств, в нарушение Устава ООН и всего международно-правового порядка, совершил нападение на Союзную Республику Югославию (СРЮ). Стало ясно, что российская дипломатия и экспертно-политическое сообщество, до сих пор дебатировавшие частный вопрос расширения альянса, упустили из виду формирование идеологии и стратегических планов куда более обширной и далеко идущей экспансии.
|
|
|
В российском сообществе политиков и экспертов существовали и продолжают существовать различные, во многом диаметрально противоположные точки зрения по поводу расширения НАТО на восток. Одни полагают, что экспансия альянса создает непосредственную военную угрозу для России со стороны Запада, преследующего цель экономического закабаления и расчленения страны, в то время как на противоположном фланге, по крайней мере до начала бомбардировок Югославии, многие были искренне уверены в том, что расширение НАТО является закономерным ответом на «имперские амбиции» Москвы. Такая полярность в оценках (во многом сохраняющаяся и по сей день в экспертных и политических кругах) отражает глубину общественного раскола в оценке отечественной истории и сама по себе является фактором, требующим учета при проведении какой бы то ни было внешней политики.
|
|
|
В 1997-2000 гг. в администрации Клинтона на ключевые посты государственного секретаря и министра обороны были назначены жесткие сторонники расширения М.Олбрайт и У.Коэн, соответственно. Несмотря на это, официальная политика Вашингтона предусматривала одновременное движение «по двум колеям» - в направлении расширения альянса и кодификации «особых отношений» между НАТО и Россией. Инициаторы расширения НАТО намеревались выстроить соглашение с Россией таким образом, чтобы создаваемая на его основе структура (будущий Совместный постоянный совет) ограничивалась информационно-совещательными функциями и исключала какую-либо роль России в принятии решений, находящихся в компетенции альянса. Подобное соглашение было также призвано снять с повестки дня гипотетический вопрос о вступлении России в НАТО, поскольку задача вовлечения России в договорные отношения с альянсом уже была решена.
|
|
|
Как полагают исследователи[19], образованный Совместный постоянный совет (СПС) задал новые институциональные параметры взаимодействия между Россией и НАТО. Но опыт последующих лет свидетельствует, что формат двустороннего взаимодействия России и НАТО существенно ухудшил позиции России при переговорах с альянсом по сравнению, например, с Советом североатлантического сотрудничества, поскольку в рамках нового форума российские представители имели дело не с представителями индивидуальных членов и кандидатов в члены альянса, а с заранее консолидированной позицией натовской верхушки, которая доводится до сведения России в готовом и не подлежащем модификации виде. К тому же СПС изначально действовал в рамках жестко ограниченной компетенции, исключавшей принятие решений, которые накладывали бы какие бы то ни было ограничения на последующие действия сторон. В этом контексте какая-либо активность СПС и участие в нем России или, наоборот, замораживание его деятельности (как это произошло после нападения НАТО на Югославию) имеют сугубо символическое значение и в лучшем случае выступают как отражение более глубоких тенденций в отношениях между Западом и Россией.
Подобная ситуация является неизбежной и легко предсказуемой расплатой российской дипломатии за ее увлечение идеей «особого статуса» России в отношениях с НАТО, которая на деле только способствует возведению институциональных и психологических барьеров между Россией и «малыми» европейскими странами - как членами, так и нечленами альянса.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 146; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!