Начало пробуждения этнографической мысли в СССР



После смерти И.В. Сталина (1953) и особенно после XX съезда КПСС (1956) боязнь мыслить иначе, чем велит начальство, стала постепенно проходить. И прежде всего в интересующей нас области знания начинает ставиться под сомнение моргановская схема. В 1954 г. в журнале «Советская этнография» (№ 4) появилась статья Д.Д. Тумаркина «К вопросу о формах семьи у гавайцев в конце XIX начале XX века». Кратко сказав, с ссылкой на некоторые из названных выше работ А.М. Золотарева и С.А. Токарева, а также на статью Д.А. Ольдерогге, что «советские этнографы уже показали несостоятельность предложенной Морганом схемы развития первобытной семьи в части, касающейся малайской (гавайской) системы родства», автор посвятил статью в основном опровержению положений Моргана о том, что полинезийцы относились к средней ступени дикости и что у них существовал групповой брак и семья пуналуа.

Следующим после начала «оттепели» критическим выступлением по этому вопросу была моя статья ««Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса и современные данные этнографии», опубликованная в журнале «Вопросы философии» (1959. № 7). В ней была детально рассмотрена история вопроса и показано, что созданная Л.Г. Морганом и принятая Ф. Энгельсом схема развития брака и семьи находится в противоречии с данными современной науки, что таких форм семьи как кровнородственная семья и семья пуналуа никогда не существовало. Появление указанных двух работ в значительной степени способствовало освобождению советской исторической и этнологической наук от давивших их догм. В течение последующих 3-4 лет все упоминания о кровнородственной семье и семье пуналуа исчезли из советских работ о первобытности.

В те же годы подверглось критике выдвинутое И.Я. Бахофеном и принятое Л.Г. Морганом и Ф. Энгельсом положение о существовании в прошлом человечества двух эпох, одна из которых — более ранняя -характеризовалась господством женщин, а вторая — более поздняя — господством мужчин. Долгие годы положение о матриархате и патриархате как последовательно сменяющихся стадиях развития первобытного общества повторялось в нашей литературе. В 1955 г. в журнале «Вопросы истории» (№ 1) была опубликована статья археолога А.Л. Монгайта и этнографа А.И. Перщица «Некоторые проблемы первобытной истории в советской литературе послевоенных лет», в которой доказывалось, что на ранней стадии истории человечества, характеризовавшейся существованием материнского рода, никакого господства женщин не было. Соответственно в ней вносилось предложение отказаться от применения термина «матриархат» для обозначения этой эпохи. В моей уже упоминавшейся статья в «Вопросах философии», проблема ставилась еще более радикально. Так указывалось, что далеко не у всех народов материнский род обязательно сменялся отцовским. Были народы, у которых материнский род продолжал существовать вплоть до возникновения классового общества, а у некоторых на смену обществу с материнским родом приходило безродовое первобытное общество.

В 1962 г. в моей вышедшей в Красноярске книге «Возникновение человеческого общества», помимо критики старой моргановской схемы эволюции брачно-семейных отношений, была предложена основанная на огромном фактическом материале картина становления человека и человеческого общества вообще, картина становления рода и социальной организации отношений между полами в частности.

6. Н.А. Бутинов и его единомышленники:
возрождение эмпиризма и антиэволюционизма во взглядах на первобытности

После выхода в свет указанных выше работ с требованием еще более радикального пересмотра взглядов на первобытность выступили ленинградский этнограф Н.А Бутинов в статье «Происхождение и этнический состав коренного населения Новой Гвинеи» (ТИЭ. Новая серия. Т. 80. М.-Л., 1962). К нему в последующем примкнули этнографы В.Р. Кабо и В.М. Бахта в статьях, опубликованных спустя 6 лет в сборнике «Проблемы истории докапиталистических обществ» (Кн. 1. М., 1968).

Как видно из всего сказанного, основания для их критики были. Характеризуя положение в этнографической науке в 50-х и начале 60-х годов, я еще в 1968 г., т.е. в то же самое время, писал: «Все положения Моргана, с которыми был согласен Энгельс, рассматривались как абсолютно истинные и не подлежащие обсуждению. В такой обстановке трудно было не только выступить с новыми теоретическими положениями, но и учесть прежние достижения научной мысли, если они предполагали отказ от тех или иных взглядов Моргана. Так, например, несмотря на то, что положение Моргана о существовании в прошлом человечества кровнородственной семьи было убедительно опровергнуто Риверсом еще в 1907 г., вплоть до сравнительно недавнего времени оно излагалось в большинстве работ как абсолютно достоверное. Учение Моргана и сейчас является единственной целостной концепцией первобытности. А между тем оно, несомненно, устарело. Наукой накоплено огромное количество фактических данных, которые не только не укладываются в рамки концепции Моргана, но и находятся в противоречии с целым рядом его выводов. Таковы, например, факты существования отцовского рода у народов, у которых частной собственности не существовало (австралийцы), и материнского рода у народов, стоявших на пороге классового общества или даже уже перешагнувших его (минангкабау, ашанти и др.). Все эти и им подобные противоречия невозможно устранить путем внесения поправок в учение Моргана. К настоящему времени настоятельно необходимостью стало создание новой целостной теории первобытности, которая бы согласовывалась со всем имеющимся фактическим материалом. В выступлении названных выше этнографов (Н.А. Бутинова и В.Р. Кабо — Ю.С.) как раз и нашла свое выражение потребность в создании такой концепции».[6]

Мало было критиковать Л.Г. Моргана и Ф. Энгельса. Нужно было создать новую концепцию первобытности, которая учитывала бы не только материалы известные назваными исследователями, но новые факты. А на это Н.А. Бутинов и его единомышленники оказались неспособными. В поисках ответа на те вопросы, которые были поставлены в результате открытия новых фактов, они, кто сознательно, а кто и не очень, потянулись к тем положениям, которых в течение первых шести десятилетий XX в. придерживалось большинство западных этнологов (и добавлю, придерживаются и сейчас).

Как известно, в последней трети XIX в. в западной науке господствовал эволюционизм, наиболее ярко представленный теорий Л.Г. Моргана. С конца этого столетия эволюционизм стал отвергаться. Одна из причин — выявление новых фактов, которые не укладывались в моргановскую концепцию. Эта причина важная, но не решающая. Если дело было бы просто в фактах, то развитие бы пошло по линии замены эволюционистской концепции, не выдержавшей испытания, другой более совершенно, но тоже эволюционистской концепций. В данном случае на развитие научной мысли сказались совершенно иные факторы, от которых в свое время очень четко сказал видный американский этнолог Л.О. Уайт. «Использование эволюционной теории вообще и теории Л. Моргана, в частности, К. Марксом и радикальным социалистическим рабочим движением вызвало сильную оппозицию со стороны капиталистической системы. Вследствие этого антиэволюционизм стал символом веры определенных слоев общества... Он стал философией оправдания церкви, частной собственности, семьи и капиталистического государства подобно тому, как «социальный дарвинизм» стал философским оправданием безжалостной эксплуатации в промышленности».[7] На смену эволюционизму с его тяготением к теоретическому осмыслению материала, пришел ползучий эмпиризм и антиисторизм. Естественно, что приверженцы узко эмпирического подхода оказались не в состоянии создать не то чтобы теории, но и вообще никакой сколько-нибудь приличной концепции первобытности.

Их общие взгляды сводились к набору нескольких положения. В прошлом человечества никогда не существовало ни промискуитета, ни группового брака. Брак всегда был индивидуальным, а семья, состоящая из мужа, жены и детей, всегда представляла собой универсальную ячейку общества. На протяжении всей первобытности основной ячейкой общества была община, которая всегда состояла из семей. Род никогда не был универсальным институтом и всегда играл второстепенную роль. Его функцией было только регулирование брачных отношений. Нет оснований говорить о первичности материнского рода и вторичности отцовского. Материнский и отцовский род всегда существовали параллельно в качестве равноправных вариантов.


Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 90; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!