Военная прослойка в масонстве 10 страница
Гёте в то же время дорожил репутацией человека благонамеренного и не мог, разумеется, прямо излагать в «Фаусте» отрицательное к христианству кредо. Для близких он был «грек», «Антиной», сторонник античности. Но отрицание христианских догм все же отразилось в стихах, изданных много лет спустя после его смерти, хотя стихи и не предназначались для публикации (В своих венецианских эпиграммах, написанных в 1790 году и опубликованных полностью лишь в 1914 году, Гёте, в частности, писал: «Только четыре предмета мне гаже змеи ядовитой: дым табачный, клопы, запах чесночный и крест».[29]
Крест ему был столь антипатичен, что он не захотел даже назвать его, ограничившись графическим символом. Тем не менее многие сходные откровения присутствуют и в «Фаусте».
Весь сценарий испытаний, выпадающих на долю «ищущего» доктора Фауста, разрабатывается Мефистофелем. «Дух отрицания» пользуется особой симпатией господа Бога, и тот без колебаний вручает в его руки Фауста с предписанием:
…Ты можешь гнать,
Пока он жив, его по всем уступам.
Кто ищет – вынужден блуждать.
Он отдан под твою опеку!
И, если можешь, низведи
В такую бездну человека,
Чтоб он тащился позади.[30]
И это после высокой оценки доктора Фауста из тех же уст!
Мефистофель в свете отношения к Фаусту со стороны Всевышнего выглядит даже более заботливым и… человечным, если это применимо к дьяволу. Он терпеливо выполняет капризы и желания, идефикс ученого, дожидаясь, правда, фразы: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», чтобы душа Фауста стала его добычей. Впрочем, сам Фауст своеобразно использует возвращенную ему чертом молодость. От его страсти гибнут родные Маргариты, ее ребенок, а затем и она сама. А во второй части «Фауста», которую многие не успели прочитать, Фауст вознамерился во чтобы то ни стало обладать Еленой Прекрасной из Трои. Ради удовлетворения этого каприза Мефистофель влезает в мозг мифического существа, способного соединять времена и совместить с гибелью Трои пагубные страсти Фауста. Тут уже не поймешь, кто кого тащит в бездну – Мефистофель Фауста или ученый черта. Впрочем, обычно зритель удовлетворяется сценическими версиями, сдобренными сентиментальными музыкальными версиями. Сам же смысл эксперимента с душой доктора Фауста, произведенного будто бы с согласия Всевышнего, как бы остается за рамками здравого смысла или за границами добра и зла. Впрочем, сама версия принадлежала предшественникам Гете, а в его обработке была уже четвертой или пятой…
|
|
|
Словом, понятно, почему Мефистофель отнюдь не считает себя злодеем. В свете финала работы Гёте, где Мефистофель так и не помешал переходу Фауста в рай, дьявол как бы оправдывает слова о том, что он «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла».
|
|
|
Прислушаемся, однако, к философской мысли, которая развита несколько далее:
«Я – части часть, которая была
Когда‑то всем и свет произвела.
Свет этот – порожденье тьмы ночной
И отнял место у нее самой».[31]
Сравним «неизрекаемое» имя, «имеющее значение Всего», и гётевскую «части часть, которая была когда‑то всем и свет произвела», и мы будем близки к тому, чтобы отыскать «неизрекаемое имя», которое масоны высших степеней не захотели (и опасались) открыть простодушному христианину Пьеру Безухову.
Вопрос об установлении «неизрекаемого имени», которое принадлежит, как можно догадываться, самому Архитектору Вселенной, выходит за рамки чисто академического или филологического спора. Он затрагивает проблему, кому же поклоняются, во что верят строители «храма Соломонова». Из них лишь немногие знают зашифрованный вариант этого имени.
Стивен Найт, который так подозрительно быстро умер после опубликования своего «Братства», попытался отыскать корни данного имени. Главу «Дьявол под маской?» он начинает с вопроса, совместимо ли масонство с христианством. Автор припоминает: в 1952 году в Англии была выпущена книга Уолтона Ханна «Видимая тьма». В ней говорилось о несовместимости религиозных взглядов масона и христианина. Книга Ханна вызвала резкую реакцию прелатов англиканской церкви, разделяющих масонские убеждения. В ответ на «Видимую тьму» вышел «Невидимый свет», написанный англиканским викарием, скрывавшимся за псевдонимом Виндекс.
|
|
|
Споря с Ханном, он все же подтвердил если не противоположность, то различия масонских и христианских верований. Во всяком случае, он не отрицал, что масонская система взглядов имеет религиозную основу.
«Это древнейшая из религиозных систем, происхождение которой уходит в незапамятные времена, – утверждал Виндекс. – Сама по себе она не является отдельной религией, но вмещает в себя все фундаментальные истины и древние мистерии, на которых основывается любая религия. Разница в том, что мы поклоняемся и верим в качестве первостепенного принципа полноте божественного, тогда как другие религии воспринимают это божественное лишь частично».[32]
Итак, масонские взгляды на мироздание это не религия, а религиозная система. Их отличие от любых религий подобно разнице между частным и общим. Но частное, неполное – ущербно. Именно так выглядит каждая религия в свете претензий масонства на верование в тотального, всеобъемлющего бога. А это – непростая претензия. Последствия ее могут быть самые различные, в зависимости от того, каким же все‑таки им видится супербог?
|
|
|
Две трети масонов не могут ответить на вопрос об истинном характере собственного бога, Великого Архитектора, отмечал Найт. Лишь пятая часть «мастеров» допускается к посвящению на уровне привилегированного этажа – «Королевской арки». В отличие от массовых лож, включающих лиц попроще по положению и званию, профессии, лица, достигшие «Королевской арки», составляют уже элиту масонства. Если первые три степени масонства – «ученик», «подмастерье» и «мастер» подчинены Великой ложе (речь идет о Великобритании), то верхние этажи масонства уже не подвластны ложе, а руководятся Высшим советом – верховным штабом масонской армии страны. Лицам, достигшим верхних этажей, предоставляется право знать несколько более о сути и дальних горизонтах движения.
При посвящении в степень «арки» кандидату дается право взглянуть и на «неизрекаемое имя». Конечно, ему раскрывается не все, теперь он обитатель той части масонского дома, которая возвышается с 4‑го по 18‑й этаж, от ступени, именуемой «секретным мастером», до «Рыцаря Пеликана и Орла», который в то же время и «Суверенный принц Розового креста». А там новые ступени – с 19‑й до 30‑й – от «Великого папы» и «почтенного великого мастера» до «великого избранного Рыцаря Кадоша», «Рыцаря черного и белого орла», где есть свои, еще более черно‑белые тайны, не говоря уже о 31‑й, 32‑й и 33‑й (соответственно – «великий инспектор, инквизитор, командующий», «высший принц королевского секрета» и «великий генеральный инспектор»). Тут уже на каждой ступеньке свои еще более скрываемые и не подлежащие внешнему обозрению секреты.
Найт «добрался» лишь до 4‑й – 18‑й ступеней «Королевской арки». Но и это немалое достижение. Ведь открылось «неизрекаемое имя». Оно оказалось синтетическим, составным. Имя Великого Архитектора взято от трех имен богов. Вот оно, как его приводит Найт:
ЯХ – БУЛ – ОН.
В нем зашифрованы имена трех богов: еврейского – Яхве, ханаанского – Баала и египетского – Озириса. Яхве более знаком нам в силу распространения иудаизма. Ему посвящена на многих масонских ритуалах надпись на иврите, это его всевидящий глаз в треугольнике. Два других менее известны, поскольку относятся к не дошедшим до нынешних дней религиям. Озирис вместе с супругой Изидой и сыном Гором встречаются чаще. Озирис – бог подземелья, загробного мира. А вот Баал… Баал скорее известен лишь тем, кто читал средневековые трактаты о ведьмах и нечистой силе. Демонолог Джон Вейр в XVI веке открыл, что ханаанский бог был дьяволом, которому поклонялись, как самому «сильному» существу. Имея тело паука и три головы – человека, жабы и кота, он будто бы обладает характерным хриплым голосом, учит быть хитрым и при случае – невидимым. Это Вельзевул или Вельзебул, сокращенно – Бул.
Найт заметил замешательство масонов «Королевской арки», когда попросил их объяснить значение Яхбулона или просто называл его имя. Некоторые дешифровали первую частицу, но никто не пошел далее.
Но, может быть, Найт что‑то напутал? Может быть, кто‑то из масонов подсунул ему то, что он сам называл «организованной дезинформацией»? И вся «дьявольская» часть божественной триады является выдумкой и клеветой на масонство? Ведь нелепо предполагать, чтобы одно из имен бога было именем… дьявола? Не будем торопиться с выводами. Обратимся к профессору Уорду, английскому авторитету в масонской «работе», знатоку индийских и каббалистических систем, китайского секретного общества Хун и, кроме того, члену Королевского антропологического института. В книге «Объяснение степени Королевской арки», опубликованной задолго до нынешних бурь вокруг масонства, а точнее, в Лондоне в 1925 году, мы встретим некоторые проясняющие дело моменты.
Во‑первых, объяснение мистического значения «арки». «Высшая ступень[33] вдохновляет своих членов самыми возвышенными идеями бога», говорится в эпиграфе. Но восприятие их возможно лишь мистически. «Мистицизм является жизненной силой, стоящей за всеми религиями, тем, что делает их вашим личным делом». «Истинная цель ступени – открытие названия бога внутри человека». А ритуал помогает кандидатам «достигнуть видений – познания сути бога внутри собственного сердца». Уорд называет это «блаженное видение».[34]
Особенно осторожным профессор Уорд становится, когда в завуалированной манере (понятной, разумеется, лишь «посвященным») переходит к «словам». Так он называет «имена», из которых состоит «составное слово», оно же «утерянное имя» верховного существа. До конца он их не называет, чтобы не раскрыть масонскую тайну. Но и сказанного достаточно, чтобы проверить догадку Найта. «Первое имя, – предупреждает он, – никоим образом не может считаться масонским секретом». Нежелание исследователей, открывших имя, называть его Уорд объясняет существовавшим у иудеев убеждением, что тот, кто правильно назовет имя бога, обретет власть над видимым и невидимым миром. Отсюда и вариации имени иудейского бога, которого вместо Иеговы называли Яхве. По сути, Уорд называет здесь первую составную часть «утраченного имени».
«Что касается другого имени, то тут необходима определенная степень осторожности, – приступает профессор Уорд к самой деликатной части пояснений. – Вавилонская концепция бога никоим образом не совпадала с той, которой придерживались иудеи. И иудейские пророки никогда не уставали энергично обличать любого среди своих, кто осмеливался почитать Его под вавилонским именем».[35]
Итак, второе «слово» или имя – название древнего бога вавилонян, ассоциируемое у иудеев с богохульством. Профессор Уорд продолжает: «Прибавление этого имени к иудейскому имени вызвало бы у них (сторонников иудаизма) яростное негодование, поскольку они сочли бы его идолопоклонническим и самым богохульным». Разъяснение хотя и не содержит имени, но не вызывает сомнений в аутентичности того, которое дает Найт. Это Ваал, или Баал, Вельзевул, видоизмененный под Бул.
Остается третья часть «составного имени». Оно тоже не вызвало бы одобрения у представителей иудейской религии по тем же причинам, что и вавилонская прибавка. Это слово является, по признанию Уорда, «египетским», имеющим «большое историческое значение» для масонства. Озирис? Скорее всего. Но откуда такое странное сокращение – ОН? Уорд дает понять это в конце своей книги. «Общей задачей степени «арки», – пишет он, – является научить нас понимать существо натуры Бога. Оно постигается в виде аллегории и драматического представления великого посвящения истинно мистического значения и представляет собой блаженное видение.
Это поистине ат‑оне‑мент (искупление, англ.)».
Почему Уорд подчеркивает и делит последнее слово? Уорд указывает – под таким именем Изида оплакивала Озириса, добиваясь его возрождения из мертвых. Стало быть, оне – частичка имени Озириса.[36]
Профессор Уорд недаром так долго, хотя и околично, разъясняет включение в составное имя Озириса под частичкой слова «атонемент», в английском произношении «этоунмент». Это слово имеет важное символическое, ритуальное толкование и часто встречается в масонских текстах, в том числе страшных клятвах, запрещающих масонам разглашать свои секреты. Культ похорон и возрождения Озириса, старинный и в разных видах встречающийся у других народов, говорящий о вечном возвращении жизни через смерть, об искуплении через смерть, сходен с ритуалом похорон Великого мастера на посвящении в одну из масонских ступеней. Он частично воспроизводится в «Волшебной флейте» Моцарта, который, как известно, был поклонником масонства и вместе с тем обвинялся в том, что раскрыл в своем произведении слишком многое из сокровенного.
Но вернемся к теме составного имени Высшего существа. Итак, все становится на место. Яхве (ях), Баал (бул), Озирис (оне или он) дают в итоге Ях‑Бул‑Он, «составное имя» «Великого Архитектора Вселенной», тотального масонского божества. Всемирным и надмирным владыкой масонов является иудейско‑вавилонско‑египетский бог.
В какой функции выступает здесь Яхве с его всевидящим глазом? Какую нагрузку несет «богохульственный» идол Вавилона Баал? Не он ли синтезирует группу? А что остается богу загробного мира, Озирису? Кто здесь, если следовать предыдущей интерпретации троицы Уорда, создатель, кто разрушитель, кто мессия?
Уорд предлагает постичь это «сердцем», путем озарения, «блаженного видения». Но такого рода троица трудно глядится вместе и во всяком случае не выглядит очень уж «блаженной». Не напоминает ли она совмещение мужского и женского начала плюс дьявола в Бафомете, в поклонении которому обвиняли «храмовников»?
На этой градации адептам «Капитула Королевской арки» объясняют, что свет Мастера из Мастеров является лишь «видимой тьмой». А что же им говорят на более высоких степенях посвящения? Кому и чему предлагают служить, проводят ли грани между добром и злом, любовью и ненавистью, светом и тьмой?
Когда был сконструирован масонский бог? Уорд полагает, что еще задолго до «уставов», или «конституций», Джеймса Андерсона (1723 г.) и, видимо, «розенкрейцерами». «Я полагаю, что именно на истинное масонское «слово» ссылается X. Адамсон в стихотворении, написанном в 1638 году:
Поскольку мы братья Розового Креста,
У нас есть масонское слово и второе зрение».[37]
Можно привести мнение еще одного, правда, раскаявшегося масона. Это американец Джек Харрис, который в 1963 году был введен в «Капитул Королевской арки» и был утвержден «обожаемым мастером» Балтиморской ложи в 1968 году. В своей работе «Франкмасонство», увидевшей свет в США в 1983 году, он описывает свой опыт прохождения трех степеней начальной, «голубой» ложи, попытки совместить свои христианские убеждения с масонскими взглядами, преследование тех в ложах, кто пытается сохранить свою веру в ее традиционном виде. Это оказалось для автора невозможным и он пришел к убеждению: «Франкмасонство – это одно из мастерских обманов Сатаны».
«Моя цель, – пишет он, – информировать всех христиан об опасности вовлечения в этот сатанинский культ». Харрис подробно анализирует с этой точки зрения канонические, существующие только устно тексты службы в трех «голубых» ступенях масонской школы, сравнивая их с библейскими текстами, и приходит к выводу, что масонам тексты Библии нужны для прикрытия своих антихристианских доктрин, которые в корне им противоположны.
В подтверждение он приводит текст инструкций Альберта Пайка, основного разработчика ритуалов «шотландского обряда» масонства в США, для представителей высших ступеней с нападками на христианского Бога – Адонаи и восхвалениями Люцифера – Сатаны, по его словам, бога света: «Доктрина Сатанизма – ересь, но истинной и чистой философской религией является вера в Люцифера, Бога Света и Бога Добра, который сражается против Адонаи, Бога Тьмы и Зла, ради человечества». Это и есть прочтение Библии наоборот, о чем мы говорили ранее.
Мы видим, как постепенно первое, идиллическое представление о масонстве как средстве достижения царства любви и истины сменяется более резкими контрастами и мрачными видениями. И те, кого привлекала на первых порах тяга масонов к самосовершенствованию, постижению истины, изменению личности, то, что они называют «работой над диким камнем», уже «обтесав» себя, оказывались на значительном удалении от исходной точки. Каково было бы восприятие неофитов, если бы после голубого и золотого убранства лож первых трех степеней, «невинного», иоаннитского масонства, они сразу бы прошли сквозь кроваво‑красные тона «Королевской арки» и очутились бы на церемонии посвящения в «кадоши» – «святые» (30‑е степени) с ее могильными серо‑черными тонами, с тевтонскими крестами, призывами к возмездию, грозными орлами и мечами, символизирующими непреклонную борьбу, девизом «Vincere aut mori» («Победить или умереть»). Тут уже подразумевается борьба не на жизнь, а на смерть с противниками масонских идеалов. В посвященном «кадоше» видят сверхчеловека, воителя, мстителя, очистившегося от скверны предрассудков, стоящего по ту сторону добра и зла, воплощение карающей десницы масонского движения.
По мере движения снизу вверх все явственнее фартуки и каменщические перчатки меняются на одежды крестоносцев, «тамплиеров», с их порывом завоевывать и покорять. «Рыцари» оттесняют «каменщиков» на задний план. Конечно, обе категории – строителей и кастовых воинов – исторически взаимосвязаны. Строить и защищать, разрушать и захватывать, отвоевывать и восстанавливать – на этих волнах шла история человечества, чередовались подъемы и спады цивилизации.
И на первый план выходили то одни, то другие. Чтобы трудиться, созидать, нужно было обеспечить охрану от набегов, а чтобы охранять, следовало оградиться крепостными стенами, форпостами, замками. Внутри строительных общин вместе с тем складывались не только внутрицеховые традиции. Создавался свой фольклор и этика поведения, свои легенды и мифы, иными словами, свой моральный климат. Гордясь древностью профессии, знаниями, которые позволяли возводить до сих пор удивляющие своей красотой шедевры, вроде Парфенона или Пальмиры, пирамид и луксорского дворца, статуй фараонов и сфинксов, ритуальных храмов и военных сооружений, монастырей и замков, каменщики стремились в то же время сохранить секреты мастерства в тайне, уберечь от нескромных глаз. А поскольку, оканчивая работу в одном месте, они переходили в другие места, нередко в иные страны, то со временем у них вырабатывались и условности, особые знаки, чтобы отличать «своих» от посторонних, не допускать чужих.
Характерно, что среди «старинных правил», которыми каменщики, настоящие, а не «спекулятивные», те, что заняли их место, руководствовались в Великобритании, один из старейших манускриптов, «Редиус» от 1390 года, написан стихами. Уже тогда имела хождение легенда об архитекторе «Соломонова храма», убитом жадными подмастерьями, история о том, как царь Соломон решил после его смерти создать подобного рода и на сходных принципах основанную организацию, на которой зиждился бы символический, всемирный «Соломонов храм». А его символ – золотая змея, выползшая из Иерусалима, смогла бы через три тысячелетия трижды опоясать земной шар и вползти в столицу его царства с другой стороны, уцепившись за собственный хвост. Тем самым дело, завещанное Соломоном, было бы завершено.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 130; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!