Обстрел принимает дурной оборот

Рассказывает Маулави Шукур Ясини

Маулави Шукур Ясини - видный религиозный деятель провинции Нангархар, родом из кишлака Гердаб уезда Кама, расположенного к северо-западу от Джелалабада. Во время войны он был главным региональным командиром в группировке «Исламская партия Афганистана» Юнуса Халеса. Впоследствии он присоединился к «Национальному исламскому фронту Афганистана» Во время войны он провел на свою базу в Афганистане американского тележурналиста Дэна Радэра. Он также сопровождал несколько раз американского конгрессмена от штата Техас Чарлза Уилсона во время его визитов в Афганистан. Все годы войны он вел активную борьбу в своем районе с подразделениями афганской армии в Джелалабаде и советской 66-й отдельной мотострелковой бригады в Самархеле. После падения коммунистического режима он стал членом правящего совета Нангархара. На этом посту он находился вплоть до победы талибов в 1996 году.

* Однажды трое советских солдат из 66-й омсбр переправились через реку Кабул и решили организовать там пикник. Они пили водку и жарили шашлых на костре, когда их поймал Маулави Шукур. Один из советских солдат по имени NAOMOV (видимо Наумов) впоследствии принял ислам и воевал вместе с моджахедами три года. Автор этой книги Али Джалали брал интервью у Наумова во время его визита в Вашингтон, который спонсировал Дом Свободы (Freedom House). К тому времени Наумов уже хорошо говорил на языке пушту. Наумов тогда «порекомендовал моджахедам прекратить междоусобную войну и объединиться для борьбы с врагом». Наумов проживает в Канаде.

…Весной 1981 года советские войска были чрезвычайно активны в нашем районе. Мы вынуждены были демонтировать наши постоянные базы и превращать их в мобильные, разбрасывая их по всему району. Я намеревался устроить Советам крупную демонстрацию силы, используя мои мобильные базы. У меня было два минометы – 60 и 82-миллиметровый. Проблема 60-миллиметрового миномета заключается в радиусе его действия, который не превышает 1400 метров, и чтобы использовать его минометчик должен подобраться близко к цели. Я хранил это тяжелое оружие на моей базе в Гердабе, а мои люди имели стрелковое оружие.

17 апреля 1981 года я предпринял обстрел советской 66-й омсбр в Самархеле. В моем распоряжении находились только 42 бойца, мы были не очень хорошо вооружены и не были готовы к крупному столкновению с превосходящими силами противника. Помимо этого уезд Кама находился прямо через реку от 66-й бригады, которая вела за этим районом постоянное наблюдение. Я не хотел вести в эту зону большую группу людей и приводить противника в состояние тревоги.

Чтобы не попасть в поле зрения противника, мы вышли на север от Гердаба в горы, а затем пошли на запад по горам к кишлаку Мамахель (уезд Кама). Мы провели в этом кишлаке три ночи, а в дневное время уходили в горы в район источника Дарго Чина, примерно в трех километрах оттуда. Из Мамахеля мы продолжили свой путь в деревню Кама, где в то время еще жили некоторые люди – многие к тому времени уже иммигрировали в Пакистан.

В Каме я назначил старшим группы своего племянника Шарпура. Я отдал ему минометы и дал 38 человек в подчинение для проведения обстрела гарнизона 66-й бригады.


** 66-я и 70-я отдельные мотострелковые бригады были созданы для подавления восстаний. Они имели по три батальона мотострелков, десантно-штурмовой батальон, артдивизион гаубиц, ракетный дивизион, разведбат, танковый батальон и силы поддержки. 70-я бригада дислоцировалась в Кандагаре. Второй батальон 66-й бригады – в Асадабаде. В этих двух бригадах в ротах было по четыре взвода, вместо обычных трех.


Четверых людей я оставил при себе. Когда наступили сумерки группа, которая должна была произвести обстрел, покинула Каму. Бойцы установили 82-миллиметровый миномет на северном берегу реки в доме Хане-Мулла в деревне Джамали – оттуда он добивал до цели. Затем они пересекли реку в районе Бела и подошли к месторасположению бригады через Самархель. Они заняли позиции близко к входу во вражеский лагерь. У группы с собой был партизанский (66-мм) миномет и РПГ.

В 22.00 они открыли огонь из РПГ и миномета с близкого расстояния. К ним с дальней дистанции по спящему лагерю присоединился и 82-миллиметровый миномет. Обстрел вызвал хаос. Группа вела обстрел с некоторыми интервалами приблизительно в течение двух часов, а затем завершила нападение и отошла. Во время атаки я был в Каме. Мои люди имели приказ присоединиться ко мне у родника Дарго Чина на следующий день. Я прибыл к месту встречи на рассвете, они уже были там. Два моих человека отсутствовали – они забыли 60-миллиметровый миномет и видеокамеру и отправились их искать.

*** Видеокамера была важным элементом этой войны. Моджахеды использовали видеокамеры для записи своих акций, чтобы доказать использование вооружений, боеприпасов и амуниции, а также запечатлеть результаты. Видеозаписи оправдывали предоставление большей помощи группировке.

Пока я был в Каме, мои информаторы сообщили, что противник в ближайшие пять дней собирается устроить там прочесывание и уничтожить базу. Но теперь я понимал, что из-за обстрела они будут здесь раньше установленного срока. Я решил, что нам пора покидать этот район.

На рассвете я инструктировал своих людей, чтобы те ушли глубже в горы. Я устал и был простужен, поэтому решил возвратиться домой в Гердаб. Когда я уже отправлялся в путь, то увидел, как с аэродрома поднялась пара вертолетов и на низкой высоте пошла в сторону Камы. Я упал на землю и затаился. Со мной был только Хаджи Шахбаз. За первой парой вертолетов последовали другие. Сначала я подумал, что они летят в провинцию Кунар, но затем увидел, что с двух бортов в районе Мирджи Голи на гору Дэрги Гар, примерно в километре отсюда, высаживаются солдаты. Вертолеты также высадили солдат на равнину к северу от Мамахель, и на высоту Гедаро Гундай. Мои люди тоже увидели вертолеты и поняли, что если будут продолжать движение дальше в горы, то будут замечены. Поэтому они развернулись в широком каньоне и пошли в мою сторону.

Я спрятался в канаве между Мирджи Голи и Дарго Чина, и тень от скалы скрывала меня в лучах утреннего солнца. Когда я поднял голову, то увидел, что примерно 25 советских солдат в сопровождении нескольких человек в национальных одеждах пошли на юго-восток с высоты Мирджи Голи в направлении Гедаро Гундай. Я также отметил, что советские солдаты устанавливают на вершине Гедаро Гундай минометы. Я медленно пополз по траншее и прополз примерно 50 метров. Советские солдаты шли лицом к солнцу, а я находился в тени, поэтому они не заметили меня. Пока я полз по траншее, то избавился от тяжелых вещей, находившихся в кармане – плоскогубцев и пачек с деньгами.

Я поднял голову и посмотрел в сторону горного хребта: там Зафар и Нур, которые нашли 60-миллиметровый миномет и видеокамеру, вышли на советкую группу, расположившуюся в Гедаро Гундай. Они были немедленно схвачены. Нур был моим племянником.

Я вскарабкался на гору Дэрги Гар, чтобы посмотреть и понять, что же произошло, и увидел, что мои люди разделились. 13 из них возвратились обратно к Дарго Чина. Эти 13, которыми командовал Таджахул, а также остальные под командованием Шарпура вновь пошли в сторону гор. Я видел, как отряд советских солдат выдвинулся в направлении группы моджахедов, состоявшей из 13 человек. Советские солдаты начали стрелять из ракетниц в сторону этой группы, чтобы обозначить ее местонахождение. Вертолеты открыли по этой группе огонь из пулеметов.

Другая группа советских солдат спускалась с Дерги Гар и также двигалась в их направлении. Я находился между атакующими советскими и группой, примерно в 500 метрах от них. Я посмотрел в бинокль и увидел, что другая группа советских солдат спустилась в долину и солдаты подбирают брошенные мной плоскогубцы, пакеты первой помощи и деньги. Группа, разглядывавшая брошенные мной вещи, выглядела иначе, нежели другие, и я подумал, что это офицеры. Я решил, что когда советские вертолеты пойдут на новый круг атаки, то смогу использовать грохот их пулеметов для маскировки своего огня. Когда вертолеты пошли на новый круг, я обстрелял группу в долине и попал в одного. Потом я спрятался, вновь поднял голову, выбрал цель и попал еще в одного. Это привлекло внимание советских солдат, обнаруживших меня.

Артиллерия стала обстреливать все вокруг. Я отбежал с этой позиции и занял новую, в ста метрах от старой. У меня был легкий чехословацкий пулемет «двадцативыстрельник» М-26. У некоторых моих людей были такие же. Пока я менял позиции, то услышал звуки стрельбы «двадцативыстрельников» моей группы. Она была втянута в тяжелый бой.

После этого я услышал шум с северного направления и подумал, что это выдвигаются советские солдаты. Но я увидел Шапура и еще одного из моих людей, которые шли в мою сторону. Шапур доложил, что подошли танки и перекрывают пути выхода, и что противник проводит в Каме аресты.

Мы решили двигаться в северном направлении. Чуть раньше Шарпур послал связного к группе из 13 человек, чтобы передать им, чтобы они двигались на север. Однако они были прижаты мощным артиллерийским и прямым огнем. Они не могли выйти из боя и бились до последнего человека. Когда мы покидали район, один из моих моджахедов выстрелил из гранатомета по вертолету. Вертолет загорелся, отлетел в сторону и упал на землю около Камы, где и взорвался. Я не уверен, попал ли в вертолет гранатометчик, или это был чей-то другой выстрел.

Мы двинулись в кишлак Гара Мамахель, расположенный в четырех часах ходьбы в горах, где я встретил еще двоих моих людей.. К утру туда пришли еще 12 моих людей.

Я узнал о судьбе группы, состоявшей из 13 человек. Советские солдаты оставались в Каме еще два дня. Затем мы вернулись туда, чтобы найти тела погибших. Я нашел тела этих 13 человек, плюс к этому тела Зафара и Нура, и еще пять тел моих людей. Советские солдаты заминировали некоторые тела, а некоторые полили химикатами, что привело к их расщеплению. Мы не могли их эвакуировать. И тогда мы соорудили могилы над ними. Их тела до сих пор лежат там, под камнями.

Я не знаю о советских потерях, но знаю, что я подстрелил двух человек, что мы сбили вертолет, и что три советских бронетранспортера подорвались на наших минах.



На протяжении всей войны я видел семь таких советских зачисток.

Я отправил семьи убитых в лагерь для беженцев в пакистанский Пешавар, потому, что мы не могли их содержать в Каме. Позже я узнал, что советские разыскивают меня персонально. Они арестовали человека, похожего на меня (рассказчик имел выдающийся нос), когда он собирал клевер. Тогда моя борода была короче. Они забрали его в Джелалабад и демонстрировали его всем. «Мы поймали этого сукиного сына», - говорили они. В конце концов, кто-то узнал его и сказал, что это не я, и тогда они его отпустили.

Примерно в то же самое время в деревне Мерзахель находился представитель государственной власти, глава уезда Кама. Советские не узнали его, арестовали и заставили заниматься принудительными работами. Ему пришлось носить воду советским солдатам на высоты. Шурави очень мало пеклись о жизнях афганцев. Они расстреляли несколько жителей деревни без разбора. Они также застрелили одного из моих людей, хотя он был безоружен.

Я счастлив, что мы выгнали шурави, но более поздние акции моджахедов обесчестили память о победе. Я написал много писем и воззваний протеста против того, что они творят сейчас.

Мы поможем в написании ваших работ!