Из книги «Жертвенные песни» («Гитанджали»), 1910 7 страница
Очень осторожно Мохендро разорвал конверт, вынул письмо и приложил его ко лбу. Как-то он подарил Аше духи, и сейчас их аромат, словно вздох любимой, донесся до него. Мохендро стал читать. Что это? Почерк, конечно, скверный, но зато как безупречен стиль! Буквы неровны – но слова?!
«Любимый, – писала Аша, – не знаю, зачем этим письмом я напоминаю тебе о той, из-за которой ты уехал, чтобы забыть ее. Лиана, которую ты оторвал от своей одежды и отшвырнул прочь, позабыв стыд, снова пытается уцепиться за тебя. О, зачем она не превратилась в пыль!
Если бы это случилось, о таком пустяке и горевать не стоило бы, господин мой! Но, может, иногда ты хоть вспоминал бы о ней. Может, пожалел бы немного. Твое равнодушие ранит меня, как нож, вонзенный в сердце. Ночью ли, днем ли, за любым делом, среди любых забот я чувствую эту боль. Дай лекарство, которое помогло бы мне забыть так, как позабыл ты!
Господин мой, виновата ли я, что ты полюбил меня? Мне и во сне не снилось такое счастье. Да и кто я такая, откуда я взялась, чтобы осмелиться стать твоей женой?
Если бы ты не пожелал видеть меня, если бы пришлось мне, как рабыне, прислуживать тебе, без надежды на награду, я и тогда не стала бы жаловаться. Какие несуществующие достоинства открыл ты во мне, дорогой мой, за что полюбил меня? А если уж суждено было в ясный день сверкнуть молнии, то почему она лишь обожгла меня? Почему не обратила в пепел душу мою и тело?
|
|
|
За эти два дня я много выстрадала, много передумала, но одного так и не поняла: неужели ты не мог избавиться от меня, оставаясь дома? Совершенно незачем было уезжать куда-то. Разве я стесняю тебя? В самом дальнем углу твоего дома скрылась бы я – и никогда не попалась бы тебе на глаза.
Зачем же, зачем ты ушел из дома? Лучше уйти мне, – из неизвестности я появилась, в неизвестности и скроюсь…»
Мохендро знал, кто автор этих строк. Ошеломленный, он застыл с письмом в руках. Мысли его неслись по строчкам, как поезд, отталкивались от них и спутывались в какой-то удивительно сложный невообразимый клубок. Долго сидел он в задумчивости, потом снова перечитал письмо. Зарницы, которые раньше вспыхивали где-то в дальнем уголке его сознания, сделались близкими и яркими. Огненный след кометы, тенью мелькнувшей в небе его жизни, теперь стал отчетливо виден.
Письмо принадлежало Бинодини. Наивная Аша думала, что пишет от себя. После того как она переписала сочиненное Бинодини письмо, новые и неожиданные мысли пустили глубокие корни в ее душе. Чужие слова Аша приняла за свои собственные. Никогда не удалось бы ей самой так красиво рассказать о своих переживаниях!
«Как правильно поняла Бинодини мои самые сокровенные мысли!» – думала Аша. И она стала еще больше нуждаться в любимой подруге, потому что все ее горести Бинодини умела выразить словами, без нее Аша чувствовала себя беспомощной.
|
|
|
Мохендро поднялся с кресла и нахмурил брови, пытаясь заставить себя рассердиться на Бинодини, но на самом деле он был зол на Ашу: «Подумать только, какая глупость! Тоже – вздумала влиять на мужа!» Он опустился в кресло и в третий раз стал перечитывать письмо. Окончив его, Мохендро почувствовал, что из глубины его сердца поднимается ликование. Напрасно он пытался убедить себя, что читает письмо от Аши, слог письма выдавал его тайну. Стоило Мохендро прочесть несколько строк, как наплывали пьяняще-радостные мечты и, словно вино, кружили голову. Свет любви – туманный и яркий, отталкивающий и манящий, нежный и опасный, дерзкий и робкий – сводил Мохендро с ума. Ему захотелось изрезать себя ножом или одурманить вином, чтобы только не думать об этом. Внезапно он вскочил с кресла и, ударив кулаком по столу, закричал:
– Прочь от меня! Прочь! Я сожгу его!
Он поднес письмо к огню… но не сжег, а перечитал еще раз.
На следующий день слуга долго смахивал со стола пепел от сожженных бумаг. Но это не было письмо Аши. Мохендро жег неудачные варианты ответного послания.
|
|
|
Глава 21
Скоро пришло еще одно письмо. «Ты не ответил мне? – писала Аша. – Что ж, ты поступил правильно. Правду писать не обязательно. Я поняла, каков твой ответ. Когда верующий вопрошает бога, то разве бог отвечает словами? Послания несчастной уже лежат у ног владыки. Пусть не гневается властелин моего сердца, если приношения его вечной рабы прервут его благочестивые размышления. Откликнешься ты или нет, захочешь открыть глаза и понять все или не захочешь, иного пути для того, чтобы понять друг друга, у нас нет. Поэтому и написала я тебе эти письма. Что ж, суровый мой владыка, оставайся непреклонным, если можешь».
Мохендро снова принялся составлять ответ. Письмо адресовал он Аше, но из-под пера сами собой выходили слова, обращенные к Бинодини. Скрыть же истинное назначение письма и схитрить он не мог. Просидев до глубокой ночи и изорвав кучу бумаги, он наконец написал несколько строк. Но когда Мохендро уже готов был надписать на конверте имя Аши, ему вдруг показалось, будто его ударили хлыстом и чей-то голос воскликнул: «Чудовище! Так обманывать ни в чем не повинную девочку!» Мохендро разорвал письмо на тысячи клочков и остаток ночи просидел за столом, закрыв лицо руками, словно пытаясь спрятаться от себя самого.
|
|
|
Через несколько дней пришло третье письмо. «Кто не умеет быть гордым, тот, наверное, не достоин любви. Разве смею я предлагать тебе свою любовь, если не могу уберечь ее от презрения и унижений? Может, я стала так дерзка с тобой потому, что не совсем тебя понимаю. Поэтому, когда ты уехал, я первая послала письмо. Ты молчал, но я продолжала писать и высказала все, что было у меня на сердце. Если я ошиблась – разве одна я в этом виновата? Подумай сам. Неужели ты еще не понял того, что мне давно уже ясно?
Как бы там ни было, права я была или нет, написанного не сотрешь. Сделанного не исправишь. А жаль! Так что, видишь, и женщины порой испытывают чувство сожаления. Не думай, что тот, кто любит, может без конца унижать свое чувство. Не желаешь моих писем – не надо! Если не ответишь – прощай!»
После этого письма Мохендро не мог не вернуться. «Хоть все это и возмутительно, – думал он, – мне следует съездить домой. Пусть Бинодини не думает, что я бежал от нее! Надо же разуверить ее в столь дерзком предположении!»
Пришел Бихари. При виде его тайная радость Мохендро возросла. Последнее время он косо посматривал на Бихари и в душе ревновал его. Они уже не были, как прежде, друзьями. Теперь же, после всех этих писем, Мохендро отбросил свои подозрения и радостно приветствовал друга. Он бросился ему навстречу, хлопнул его по плечу, взяв за руку, усадил в кресло.
Но лицо Бихари было пасмурно. «Бедняга, – подумал Мохендро, – он, наверное, часто бывал у нас в доме, встречался с Бинодини и слышал от нее, конечно, одни колкости».
– Ты был у нас, Бихари? – спросил он.
– Я только сейчас оттуда, – без улыбки ответил Бихари.
Представив себе страдания Бихари, Мохендро оживился. «Несчастный! – подумал он. – Женщины совсем лишили его своего расположения!» И Мохендро незаметно потрогал карман, где лежали письма.
– Ну как там все? – спросил он.
– Зачем ты ушел из дому?
– Теперь у нас часто ночные дежурства, а ездить из дому неудобно.
– Раньше тоже бывали дежурства, но я что-то не помню, чтобы ты уходил.
– У тебя, кажется, какие-то подозрения? – рассмеялся Мохендро.
– Я не шучу, тебе нужно сейчас же возвратиться домой.
Всего минуту назад Мохендро и сам так думал. Но после слов Бихари он вдруг решил убедить себя, что ему вовсе не нужно возвращаться.
– Что ты, Бихари, – возразил он, – тогда у меня пропадет целый учебный год.
– Мохим! Я знаю тебя с детства, и не пытайся обманывать меня! Ты поступаешь нехорошо.
– А что я делаю, господин судья?
Бихари потерял терпение:
– Послушай, Мохим, ты всегда говоришь о своем сердце, о своих чувствах, но где сейчас оно, твое сердце?
– Сейчас оно здесь, в больнице.
– Перестань, Мохим, довольно! Ты со мной шутки шутишь, а там Аша места себе не может найти, все плачет.
Мохендро словно кто-то толкнул. Он не думал, что еще кто-то, кроме него, может страдать или радоваться. Опомнившись, он спросил:
– Почему же Аша плачет?
– Ты не знаешь? По-твоему, я должен об этом знать? – сердито спросил Бихари.
– Тебе угодно сердиться на то, что твой Мохим не всеведущ, но в этом следовало бы винить не меня, а создателя.
Тогда Бихари подробно рассказал ему о том, что видел. В памяти Бихари так ясно всплыло залитое слезами личико Аши, прильнувшей к груди Бинодини, что голос его дрогнул.
Заметив волнение Бихари, Мохендро изумился. Он всегда был уверен, что у Бихари не может быть никаких увлечений. Когда же это началось? Неужели с того дня, когда друзья приходили смотреть на Ашу в дом ее дяди? Бедняга Бихари! Но хотя Мохендро про себя и назвал Бихари «беднягой», жалости к нему он не испытывал, ему даже стало весело. Уж он-то знал, кому навсегда отдано сердце Аши. «Те, что для других желанны, но недоступны, сами льнут ко мне», – подумал Мохендро, и гордость переполнила его сердце.
– Что ж, тогда поедем, – наконец сказал он. – Пойди найми экипаж.
Глава 22
Стоило Аше увидеть Мохендро, и все ее страхи рассеялись как дым. Она вспоминала свои письма и от стыда не смела поднять глаз.
– Как ты могла писать мне такие обидные письма? – с укором сказал ей Мохендро и вытащил из кармана три читаные и перечитанные послания.
– О, пожалуйста, порви их! – взмолилась Аша. Она хотела вырвать листки из рук Мохендро, но он спрятал их в карман.
– Ведь я покинул дом ради занятий, – сказал он, – а ты этого не поняла! Как ты могла усомниться во мне?!
– Прости. – На глазах у Аши выступили слезы. – Это никогда больше не повторится!
– Никогда-никогда?
– Никогда.
Мохендро привлек ее к себе и поцеловал.
– Дай мне письма, я порву их, – попросила Аша.
– Нет, нет, ни за что!
Аша смиренно подумала, что письма он сохранил ей в наказание. Из-за всей этой истории Аша несколько охладела к Бинодини. Она не только не поспешила поделиться с подругой радостным известием о возвращении мужа, но стала избегать ее.
Бинодини заметила это и под тем предлогом, что у нее дела по хозяйству, не появлялась совсем.
«Странно! – размышлял Мохендро. – Я думал, что теперь буду особенно часто видеть Бинодини, а получилось наоборот. К чему же тогда были письма?» И он решил, что не станет пытаться проникнуть в тайну женского сердца. «Если даже Бинодини и будет стремиться к сближению, я навстречу ей шага не сделаю», – говорил он себе. Но потом ему стало казаться, что он поступает неправильно. «Можно подумать, что между нами действительно что-то есть, – пожалуй, лучше восстановить прежние непринужденные отношения и положить конец этой натянутости».
– Что-то подруги твоей не видно, – сказал он как-то Аше.
– Не знаю, почему она не показывается… – равнодушно ответила Аша.
В это время вошла заплаканная Раджлокхи и сказала, что Бинодини просит непременно отпустить ее.
– Почему, ма? – спросил Мохендро, пытаясь скрыть тревогу.
– Откуда мне знать? Но только на этот раз она непреклонна. Ты не умеешь быть внимательным! – воскликнула она. – Как может уважаемая женщина оставаться в чужом доме, если ты не проявляешь по отношению к ней родственных чувств?
Бинодини сидела у себя в спальне и вышивала покрывало, когда вошел Мохендро.
– Песчинка! – окликнул он молодую женщину.
– Что угодно, господин Мохендро? – сухо отозвалась Бинодини.
– С каких это пор Мохендро стал «господином Мохендро»?
– Как же мне называть вас?
– Так же, как и свою подругу, – Песчинка.
Но Бинодини не откликнулась на шутку и продолжала молча шить.
– Мне кажется, это самое подходящее обращение? – вопросительно проговорил Мохендро.
Бинодини наклонилась и, спокойно откусив нитку, сказала:
– Не знаю, вам виднее. – Затем, словно стремясь поскорее закончить этот разговор, проговорила: – Так, значит, вы все-таки вернулись из колледжа!
– Сколько же можно резать мертвецов!
Бинодини снова откусила нитку и, не поднимая головы, проронила:
– А теперь вам, кажется, понадобились живые?
Мохендро подумал было, что сейчас самое время вставить какое-нибудь шутливое замечание. Но на него так подействовала серьезная невозмутимость Бинодини, что он не мог найти нужных слов. Мохендро понял, что Бинодини решила держать его на расстоянии, и это еще больше распалило его. Ему захотелось во что бы то ни стало разрушить возникшую между ними стену. Не ответив на последнюю колкость Бинодини, он сел рядом с ней и спросил:
– Почему вы хотите уехать от нас? В этом виноват я?
Бинодини слегка отодвинулась, подняла голову и, глядя прямо в лицо Мохендро своими огромными лучистыми глазами, сказала:
– У каждого есть свои обязанности. Никто не виноват, что вам пришлось уехать в колледж. Почему бы мне тоже не уехать? Разве у меня не может быть обязанностей?
Мохендро помолчал, не зная, что сказать.
– Что же это за обязанности, – спросил он наконец, – ради которых вы покидаете нас?
– Что за обязанности, это уже мое дело, – заметила Бинодини, осторожно вдевая нитку. – Я не должна давать вам отчет.
Мохендро не ответил и долго сидел в задумчивости, глядя в окно на верхушку пальмы. Бинодини молча шила. Было так тихо, что казалось, иголка упадет – будет слышно. После долгого молчания Мохендро вдруг заговорил снова:
– А если очень вас попросить, вы не уедете?
Бинодини вздрогнула от неожиданности и уколола палец. Слизнув капельку крови, она сказала:
– Зачем просить? Уеду или останусь, не все ли вам равно!
В голосе ее звучала горечь. Низко склонив голову, Бинодини делала вид, что всецело поглощена рукоделием. В уголках ее глаз блестели слезы. Пасмурный день кончился, спускались сумерки. Мохендро вдруг схватил руку Бинодини и, сжав ее в своей, спросил прерывающимся голосом:
– А если мне не все равно, тогда ты останешься?
Бинодини торопливо вырвала руку и отодвинулась. Мохендро стало стыдно своего порыва. Последние слова будто в насмешку все еще звучали в его ушах. Он прикусил язык и умолк.
В комнате воцарилась тишина. Но когда неожиданно вошла Аша, Бинодини, словно продолжая ранее начавшийся разговор, со смехом обратилась к Мохендро:
– Ну, вы достаточно потешили мою гордость, и теперь мне придется выполнять каждое ваше желание. Пусть будет по-вашему, – я останусь в этом доме, пока вы меня сами не выгоните.
Обрадованная тем, что мужу удалось уговорить Бинодини, Аша обняла подругу и сказала:
– Значит – решено! Ну-ка, повтори три раза: «Пока не выгонят, останусь, останусь, останусь!»
Бинодини повторила.
– Но если так, зачем ты просила тебя отпустить? – продолжала Аша. – Ведь все равно пришлось покориться моему мужу.
Тогда Бинодини, улыбаясь, проговорила:
– Ну, уважаемый родственник, как вы считаете, я покорилась или вас покорила?
Мохендро остолбенел. Ему показалось, что вся комната кричит о его вине, и стыд охватил его. Как он теперь сможет спокойно разговаривать с Ашей? Как обратить в шутку свою ужасную растерянность? Дьявольская сеть опутала его, он не знал что сказать.
– Да, поражение потерпел я, – мрачно заметил наконец Мохендро и вышел из комнаты.
Через некоторое время он вернулся и сказал, обращаясь к Бинодини:
– Простите меня.
– Вы ни в чем не виноваты.
– Я не имел права насильно удерживать вас здесь.
– Почему «насильно»? Разве вы применили силу? Я что-то не заметила, – рассмеялась Бинодини. – Вы так ласково, так нежно упрашивали меня остаться. Разве нежность и насилие одно и то же? – обратилась она к Аше.
– Конечно нет, – ответила Аша, принимая ее сторону.
– Я исполняю ваше желание, Мохендро, – продолжала Бинодини. – Мое счастье, что вы не можете обойтись без меня! Таких чутких людей мало на свете! Если уж нашелся такой, который разделяет все мои радости и печали, то зачем же мне самой бежать от него?
Аша заметила, что Мохендро растерянно молчит, и ей стало отчего-то не по себе.
– Кто же переспорит тебя, диди? – сказала она. – Мой муж признал себя побежденным, теперь ты можешь успокоиться.
Мохендро опять поспешно вышел из комнаты. Как раз в это время Бихари после короткого разговора с Раджлокхи разыскивал Мохендро. Увидев его в дверях, Мохендро воскликнул:
– Бихари, если бы ты знал, какая я скотина!
Он говорил так громко, что его слова были услышаны в комнате. Оттуда тотчас же раздался голос Бинодини:
– Господин Бихари!
– Подождите минутку, Биноди-ботхан.
– Идите сюда сейчас же!
Войдя в комнату, Бихари прежде всего бросил быстрый взгляд на Ашу. Насколько позволяло видеть покрывало, которое она поспешно набросила, лицо ее не выражало ни горя, ни грусти. Аша хотела тотчас же уйти, но Бинодини удержала ее.
– Вы с Ашей относитесь друг к другу как жены-соперницы, – сказала она Бихари, – стоит ей вас увидеть, как она почему-то обращается в бегство.
Смущенная Аша сердито подтолкнула подругу.
– Это оттого, что всевышний не создал меня привлекательным, – смеясь, ответил Бихари.
– Слышишь, милая сестра? Господин Бихари, оказывается, очень находчив! Не осуждая твоего вкуса, он всю вину взвалил на всевышнего. Но твоя вина в том, что к деверю, красивому, как Лакшман[25], ты не научилась ласково относиться.
– Ну, если вы жалеете меня, Биноди-ботхан, я очень рад, мне больше не о чем грустить.
– Увы! На свете существуют моря, но ведь птица чатака[26] почему-то утоляет жажду только дождевой водой!
Аша, вырвавшись от Бинодини, вышла. Бихари тоже хотел уйти, но Бинодини неожиданно спросила:
– Господин Бихари, объясните мне, что творится с Мохендро?
Услыхав этот странный вопрос, Бихари обернулся.
– Я ничего не заметил. А разве что-нибудь случилось?
– Не знаю, но мне не нравится его состояние.
Бихари в волнении опустился на стул. Ожидая разъяснения, он с тревогой смотрел на Бинодини, но та сосредоточенно вышивала и не говорила ни слова.
– Вы заметили что-нибудь в поведении Мохендро? – спросил он наконец.
– Откуда мне знать, Бихари-бабу, но мне все это не нравится. Я беспокоюсь за Ашу. – Она тяжело вздохнула и отложила работу, словно собираясь встать.
Бихари взволнованно сказал:
– Не уходите, останьтесь!
Бинодини открыла в комнате все окна и двери, зажгла лампу и села со своим вышиванием на тахту.
– Бихари-бабу, – сказала она, – долго я здесь не пробуду, когда уеду, присматривайте за Ашей. Только бы она была счастлива. – И Бинодини отвернулась, словно подавляя глубокий вздох.
– Вы должны остаться! – воскликнул Бихари. – Ее судьба зависит только от вас, оберегайте эту чистую девочку! Если вы бросите ее, я не знаю, что с ней будет!
– Вы же знаете жизнь, Бихари-бабу. Как могу я остаться здесь навсегда? Что скажут люди?
– Люди? Да пусть говорят что угодно, не обращайте внимания. Вы – настоящая богиня, защитить беспомощную девочку от жестоких ударов жизни – дело, достойное вас. Я вначале не понял вас, ботхан, простите меня. Как и прочие мелкие людишки, я плохо думал о вас. Иногда мне даже казалось, что вы завидуете счастью Аши, что вы… даже и сказать грешно. Но потом я узнал ваше доброе сердце. Велико мое уважение к вам, и я не был бы спокоен, если бы не повинился перед вами.
Бинодини почувствовала себя счастливой. Она обманывала всех, но, несмотря на это, уважение Бихари приняла как должное. Ни от кого еще не получала Бинодини такого ценного дара – уважения! На какое-то мгновение она в самом деле почувствовала себя честной, благородной женщиной, и искренняя жалость к Аше вызвала у нее слезы. Она не скрыла их от Бихари. Эти слезы уверили Бинодини, что она и вправду достойна уважения.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!