О натуральной оспе, и не только: с чего всё начиналось 4 страница

Прививки являются великолепной питательной средой, на которой растут «научные исследования» уровня, на котором их выполнение доступно даже пятикласснику: берётся экспериментальная вакцина и вводится группе детей или солдат, затем измеряются появившиеся антитела — и готова публикация или диссертация[35].

Противоестественное слияние частных интересов и государственной власти угрожает не только противникам прививок, но и самым, что ни на есть, законопослушным гражданам, охотно идущим на прививки, поскольку, при фантастических доходах, лишь признание самого факта осложнений вакцинации становится крайне нежелательным, как поселяющее сомнения в безопасности этой процедуры.

При этом, не имеет значения, гарантирована или нет компенсация за нанесённый прививками ущерб — система должна обеспечить свои доходы и в будущем, а они впрямую зависят от степени общественного доверия к самой процедуре прививания[36].

Хорошим примером может служить история американской программы компенсаций пострадавшим от прививок. Разработать и ввести в действие эту программу обязаны были чиновники Департамента здравоохранения и сферы услуг (Department of Health and Human Services), согласно Закону о пострадавших от детских прививок, принятому конгрессом США в 1986 г.

Закон предусматривал, что программа позволит пострадавшим от прививок (или их родственникам либо опекунам) получать компенсацию без многолетних юридических боёв с производителями вакцин.

Предполагалось, что, с одной стороны, такой механизм позволит получать компенсацию пострадавшим от прививок, принёсшим своё здоровье или жизнь в жертву на благо всего общества, без обращения в суд, а с другой — защитит интересы производителей вакцин (чтобы те не были разорены исками).

Для первоначальных выплат конгресс ассигновал 600 млн. долларов, а затем программа должна была финансироваться из небольших надбавок на цену каждой вакцины.

Любой, считающий, что его здоровью или здоровью его ребёнка был нанесён вред прививкой, имел право подать иск чиновникам программы; те обязаны были ознакомить с материалом независимого эксперта.

К закону прилагались специальные таблицы, детализирующие, сколько и за какой ущерб следовало платить и что следовало признавать связью прививки и заболевания. Задумано всё это было неплохо, но, когда дело дошло до чиновников, получилось, как всегда.

Притом, что закон был принят в 1986 г., первое заседание неторопливого совещательного комитета Департамента здравоохранения состоялось лишь в июне 1988 г., а программа была запущена в 1989 г.

Затем, чиновники приступили к систематическому выхолащиванию закона. Хотя, целью последнего была быстрая и гарантированная (non-default) компенсация пострадавшим, чиновники Департамента повели настоящую войну на истощение против истцов, затягивая рассмотрение исков на долгие годы (в ряде случаев — до десяти лет).

Таблицы немедленно начали «корректировать» в сторону уменьшения количества безусловных указаний на связь прививок и болезней, так что истцам становилось всё труднее доказывать своё право на положенную по закону компенсацию.

Начали сокращаться выплаты на юридическое представительство истца (которые, согласно тому же закону, также должен был обеспечивать Департамент здравоохранения), что привело к тому, что истцы потеряли возможность обращаться к квалифицированным адвокатам и экспертам.

Но, мало всего этого. Вместо того чтобы привлекать, как повелевал закон, для рассмотрения исков независимых экспертов, Департамент здравоохранения стал приглашать своих собственных карманных экспертов, которые, понятно, никогда и, ни при каких обстоятельствах, не усматривали связи прививок и последовавшей болезни или смерти, списывая всё на «совпадения».

Хотя конгрессмены предполагали, чаю подавляющее большинство исков будет находить удовлетворение на уровне независимого эксперта и, лишь в исключительных случаях, потребуется разбирательство на более высоком уровне, в действительности всё получилось с точностью до наоборот — лишь в исключительных случаях компенсацию удаётся получить на этапе рассмотрения вопроса экспертом.

Почти все, без исключения, иски следуют по инстанции дальше, и тяжбы длятся годами, изматывая пострадавших от прививок или их родственников морально и материально.

Закон стал лёгкой добычей заинтересованной стороны, гарантируя неприкосновенность прививочному бизнесу, но реально ничем не помогая его жертвам![37]

Необходимо здесь ещё отметить, что, с многих точек зрения, смерть пострадавшего от прививки — намного выгоднее вакцинаторам, чем его инвалидность.

Во-первых, всегда есть шанс списать смерть на какую-нибудь «случайность», вроде синдрома внезапной детской смерти (СВДС) и вообще избежать выплаты компенсации.

Во-вторых, даже в случае доказанной смерти от прививки, родственники жертвы получают сумму около четверти миллиона долларов, и на этом вопрос считается вполне исчерпанным.

Однако, если речь идёт о необратимом поражении нервной системы, то сумма компенсационных выплат может достигать многих миллионов долларов, которые пойдут на уход за несчастным ребёнком.

Соответственно, затягивание признания связи прививки и наступившей болезни преследует своей целью просто дождаться смерти пострадавшего, чтобы платить намного меньше.

Я уже не говорю о том, что об умершем все, кроме его родственников, скоро забудут, а инвалид будет ещё долгие годы живым свидетельством «эффективности и безопасности» вакцинации, наводя других родителей на «неправильные» мысли относительно того, стоит ли им подвергать своих детей такому риску.

Свою долю в прививочном бизнесе имеют не только производители и высшие чиновники от медицины, но и практические врачи.

Так, британские доктора получают вполне ощутимую премию, при «охвате» в 70% доступного для прививок контингента и ещё более ощутимую денежную прибавку, при 90%[38].

И наоборот, в свете недавних массовых отказов британских родителей от прививки MMR, из-за её предполагаемой связи с аутизмом и поведенческими нарушениями, Министерство здравоохранения Англии планирует «бить по карману» тех врачей, которым не удаётся убедить родителей в необходимости этой прививки своим детям[39].

В Новой Зеландии Министерство здравоохранения, через суд, планировало расправляться с акушерками, предупреждающими будущих матерей об опасности прививок[40].

Поощрение за «охват» существует и в России. Так, Главный государственный санитарный врач России в 1993 г. постановил «ввести экономическое стимулирование медицинских работников за своевременное проведение и достижение высокого уровня охвата профилактическими прививками»[41].

Без тени стыда коллектив российских прививателей пишет: «Для решения задачи 95%-го охвата профилактическими прививками против полиомиелита детей в возрасте до 3 лет во всех регионах России... значительно сокращён перечень медицинских противопоказаний.

В ряде субъектов Российской Федерации успешно применяются меры экономического стимулирования медицинских работников за своевременное и полное проведение иммунизации...» (выделено мной — А.К.)[42].

И наоборот: «...все мы знаем, как наше начальство обычно ругает врачей, у которых многие дети не привиты. Их обвиняют и в равнодушии, и в неумении уговорить мать, и в других недостатках. Зачастую такого врача ругают на общих собраниях в присутствии медсестёр и других врачей. И доктор, естественно, избегает подобной ситуации, тем более, что о случаях тяжёлых осложнений он ничего не знает[43].

Это «ничего не знает» приводит нас к ещё одному важному аспекту проблемы.

Доктора, назначающие прививки, ничего не знают об осложнениях не потому, разумеется, что их нет, а потому, что с докторов снята вся ответственность и последствиями осложнений занимаются совершенно другие люди — например, реаниматологи, врачи приёмных отделений больниц или врачи, работающие в учреждениях для детей-инвалидов, врачи экспертных комиссий по установлению инвалидности, специалисты по реабилитации, работники социальных служб.

Друг с другом они практически не сталкиваются, и правая рука не знает, что творит левая.

Каждый выполняет ту работу, за которую ему платит деньги государство.

Все звенья системы — производитель, врач, прививающий детей, врачи служб скорой помощи и пр. — продуманно разрознены, так что, никто не имеет представления об истинном масштабе зла[44].

В США, например, врачи-педиатры, по закону, вообще не имеют никакого отношения к последствиям рекомендуемой (или, точнее, навязываемой) ими процедуры.

Всеми прививочными осложнениями занимаются упоминавшиеся выше чиновники Программы компенсаций пострадавшим от прививок.

Вернёмся к премированию врачей за успешный «охват».

Политика финансового поощрения — не за качество медицинской помощи, а за количество проведённых процедур — чаще всего противоречит интересам конкретного индивида, поскольку, ради денег (и, соответственно, в угоду теории коллективного иммунитета) стараются добиться невыполнимых цифр «охвата», закрывая, при этом, глаза на противопоказания, и низкое качество вакцин, а также, прививая и больных.

Эта абсурдная практика противоречит и классическому общемедицинскому принципу, согласно которому, врач должен быть заинтересован — как морально, так и материально — в здоровье доверившегося ему пациента, а не в количестве мероприятий, полезность которых определяется людьми, далёкими от реального пациента и имеющими в этих мероприятиях свои собственные финансовые интересы.

Кроме того, вакцинация одних, ради блага других, при этом, откровенно в ущерб вакцинируемым (например, уже упоминавшаяся прививка против краснухи) противоречит основополагающему принципу клятвы Гиппократа, на которой, в сущности, построен весь морально-этический кодекс медицины, а именно: интересы своего пациента — превыше всего.

Поскольку принятый закон о свободе выбора в прививочном вопросе в России не работает, а родителей и врачей, знающих не понаслышке о неэффективности и вреде прививок становится всё больше, то находится и выход — взятка, за которую врач оформляет документы о проведённых вакцинациях.

Так одна коррупция рождает другую, и вовлечённым в эту бесконечную игру в «прививочную защиту от болезней» оказывается всё общество, лишний раз убеждающееся в том, что всё решают только деньги и личные связи, но, отнюдь, не закон.

Тем не менее, и работающий в полную силу закон не в состоянии решить даже существенную часть из описанных в этой главе проблем.

Дело — не в законе, не в технологических ошибках в процессе производства вакцин, не в алчности их производителей и распространителей, и даже, не в зашоренности медиков и населения, которым уже добрые две сотни лет промывают мозги мифами о «безопасных и эффективных» прививках.

Порочна, противоестественна сама концепция массовой профилактической вакцинации. Именно это я и стараюсь показать в своей работе.

Если настоящая книга заставит читателя серьёзно задуматься о происходящем в современной медицине и подтолкнёт его к поиску естественных путей сохранения и укрепления здоровья, то я буду считать взятую на себя задачу полностью выполненной.

Некоторые сведения по токсикологии
веществ, входящих в состав вакцин

Формальдегид

Формальдегид (в своей жидкой форме называемый формалином), которым проводится химическая инактивация используемых в вакцинах вирусов и бактерий, является известным канцерогеном (веществом, вызывающим рак).

Используется в сельском хозяйстве, в качестве гермицида и фунгицида, а также в качестве инсектицида. Проникновение формальдегида в пищеварительный тракт вызывает симптомы тяжелого отравления — сильные боли в животе, рвоту кровью, появление белка и крови в моче, поражение почек, результатом чего становится прекращение отделения мочи, ацидоз, головокружение, кома и смерть[45].

То, что формальдегид неспособен выполнять возложенные на него функции инактивации, выяснилось еще в 1950-х годах, когда немало людей пострадало от вакцины Солка (см. главу о полиомиелите). Во взвеси, которую представляет собой вакцина, вирусы частично слипаются и покрываются белковым «мусором», прочность которого формалин в обычной своей концентрации только повышает.

Попадая в организм, белковая оболочка разрушается ферментами, и вирусы выходят на свободу, начиная размножаться в теле привитого и приводя к болезням и даже к смерти. Никакого решения этой проблемы с тех пор найдено не было. Применение формальдегида (формалина) в свете его неэффективности в инактивации инфекционных агентов и его прекрасно документированной способности вызывать отравление организма не имеет никакого оправдания и отражает лишь нежелание производителей вакцин разрабатывать новые технологии, когда государство, навязывая их продукцию, гарантирует им отличные доходы от старых. Исследований, показывающих безопасность присутствия формальдегида в составе вакцин, не существует.

Фенол

Высокотоксичное вещество, получаемое из каменноугольного дегтя. Способен вызывать шок, слабость, конвульсии, поражение почек, сердечную недостаточность, смерть[46].

Фенол является известным протоплазматическим ядом, он токсичен для всех без исключения клеток организма. Он подавляет фагоцитоз и соответственно первичный иммунный ответ.

Таким образом, вакцины, содержащие фенол, на самом деле не усиливают, а ослабляют иммунитет, причем самое важное его звено — клеточное. Фенол содержится также в препарате ежегодно проводимой в российских школах пробы Манту.

Вакцины, с одной стороны, «вбрасывают» в организм патогены, а с другой — своими токсическими составляющими лишают его возможности против них обороняться. Исследования, которые могли бы продемонстрировать безопасность введения фенола и безопасность его аккумуляции в детском организме, никогда не проводились.

Алюминий

СОЛИ алюминия применяются в вакцинах в качестве адъювантов (веществ, усиливающих и продлевающих иммунный ответ на введение антигенов).

Предполагается, что именно наличие солей алюминия ответственно за развитие 5-10% местных реакций на введение вакцин, а остающиеся свыше шести недель подкожные узелки в месте инъекции указывают на развитие сенсибилизации к алюминию[47].

При этом, подкожные узелки и сильный зуд могут продолжаться годами, фактически превращая ребенка в хронически больного[48].

Отложение алюминия и сенсибилизация к нему могут становиться причиной системных реакций, например хронических миалгий, поддающихся лечению с большим трудом[49] и потенциально связанных с рассеянным склерозом[50].

Самые последние исследования связывают, так называемый, синдром войны в Персидском заливе — тяжелое заболевание, развившееся у многих солдат сил коалищш, принимавших участие в войне 1991 г., — с многочисленными содержащими соли алюминия прививками, полученными военнослужащими перед началом кампании[51].

Исследования показывают, что длительный контакт солей алюминия с тканью мозга приводит к невозможности обучения и деменции, что было продемонстрировано в экспериментах на животных. При этом было показано и то, что вводимый с вакцинами алюминий проникает в мозг и по меньшей мере временно остается там[52].

Алюминий был обнаружен в мозге умерших от болезни Альцгеймера[53]. Никто и никогда не изучал безопасность введения солей алюминия в составе вакцин.

Ртуть

Одно из самых токсичных среди существующих в мире химических веществ. Используется в вакцинах и сыворотках, в качестве консерванта, (т.е. призвано защищать биологические препараты от загрязнения микроорганизмами), находится в составе сложных солей (мертиолята — в России, тиомерсала — в западных странах).

Особенно токсична ртуть для тканей мозга, почек и печени. Подробнее о ртути см. главы о коклюше и кори настоящей книги.

О натуральной оспе, и не только: с чего всё начиналось

История прививок и прививочных мифов берет свое начало в истории при­вивок против натуральной оспы, поэтому я счел необходимым посвятить этой болезни целую главу[54].

Предполагается, что вирус натуральной оспы человека[55] появился за 10 тыс. лет до н.э., в силу неизвестных причин эволю­ционировав от сравнительно безобидного вируса животных, одомашнен­ных человеком.

Несмотря на все еще встречающееся не только в научно-популярной, но и в серьезной научной литературе утверждение, что нату­ральная оспа в качестве крайне опасного недуга известна человечеству уже много тысяч лет (некоторые энтузиасты даже готовы считать наличие непонятных шрамов на лицах нескольких мумий серьезным научным дока­зательством присутствия оспы в Древнем Египте), достоверных сведений

О том, что эта болезнь серьезно беспокоила человеческое сообщество до начала новой эры, не имеется. Приводимые в качестве примеров некоторые эпидемии древнего мира (например, эпидемия, описанная Фукидидом, случившаяся в Афинах во время Пелопоннесской войны), а также упоминаемые в Библии были, вероятнее всего, эпидемиями чумы или тифа.

Кроме скудости исторических источников и описаний, не позволяющих сделать однозначного вывода о природе встречавшихся тогда болезней, необходимо еще помнить и о том, что распространение натуральной оспы может поддерживаться лишь в достаточно больших и живущих скученно человеческих коллективах, каких в древности было совсем немного.

Мы достоверно знаем, что натуральная оспа появилась в Китае в Ш в. н.э.; там же, вероятно, впервые в истории человечества начались и поиски средств для ее предотвращения. Из Китая оспа попала в Индию, а оттуда -на Ближний Восток, где она впервые стала известна в VI в. н.э.

Внезапно появившись в войсках абиссинцев во время осады Мекки в 569 или 571 г., она заставила их снять осаду и оставить поле боя. Тот же путь, но значи­тельно позже проделал и метод инокуляции[56], или профилактического зара­жения посредством внесения оспенного гноя, который практиковался в Поднебесной империи среди знати уже с X в. неким кланом профессиональ­ных инокуляторов.

Широкой публике этот метод стал известен только в XVI., а в ХVII в. он уже был широко распространен среди китайцев. В Индии проведение инокуляций было обязанностью особой группы браминов[57] и являлось частью ритуала поклонения богине оспы Мате (так мыслилось смягчить ее нрав и спастись от заражения натуральной оспой).

Первое точное описание натуральной оспы было дано только в X в. зна­менитым иранским ученым-энциклопедистом и врачом Рази (865-925 или 934), отметившим мягкий и довольно безопасный характер этой бо­лезни.

В Европу натуральная оспа попала с возвращающимися с Ближнего Востока крестоносцами и до самого конца XVI в. не представляла собой серьезной проблемы, будучи довольно доброкачественной болезнью младшего детского возраста[58].

Связано это было, очевидно, с преоблада­нием «мягкой» разновидности оспенного вируса, называющейся variola minor, дающей смертность менее 1% и оставляющей печально известные оспенные рубцы в менее чем 5% случаев.

---

Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 112; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!