Положения Вещей независимы друг от друга.
Из существования или несуществования одних Положений Вещей нельзя судить о существовании или несуществовании других.
Независимость Положений Вещей друг от друга и их невыводимость друг из друга следуют из логической простоты составляющих их элементов - Предметов. Допустим, имеется три шарика а, Ь, с и отношение R между ними. Допустим, что в мире М возможны три сочетания шариков, то есть три Положения Вещей: 1) a R Ь; 2) a R с; 3) b R с. Все эти три Положения Вещей независимы. Ни одно из них не следует из другого. Соединяясь одно с другим в структуре Факта, эти Положения Вещей будут продолжать сохранять независимость друг от друга. Так, наши три Положения Вещей, сочетаясь, могут дать семь Фактов (плюс восьмой "негативный Факт"):
I. aRb aRc bRc
П. aRb aRc
III. aRb bRc
IV. aRc bRc
V. aRb
VI. aRc
VII. bRc
VIII.
Первый факт представляет собой конъюнкцию всех трех Положений Вещей, второй факт - конъюнкцию первого и второго; третий - первого и третьего; четвертый - второго и третьего. Пятый, шестой и седьмой реализуют какое-либо одно из Положений Вещей. Восьмой не реализует никакого.
Конъюнкция, констелляция является единственно возможной связью между независимыми Положениями Вещей, формирующими факты.
Картина является Фактом.
Картина не только изображает Факты, но и сама является Фактом. Это означает, во-первых, что Картина - не Предмет. Во-вторых, это может означать, что картина может стать объектом изображения (денотатом) другой картины. Так, картина Рафаэля, сфотографированная на пленку,
|
|
|
176
является Фактом, Картиной которого является изображение на пленке. Но и фотография является фактом, так как она существует в мире Фактов наравне с другими Фактами, то есть ей случается или не случается быть, она состоит из элементов, которые являются аналогами Положений Вещей и распадаются на конфигурации аналогов Предметов внутри Картины.
Здесь может показаться, что такое понимание Картины ведет к бесконечному регрессу. Картина Картины, Картина Картины Картины и т.д. В начале XX века Рассел предложил теорию типов для решения подобных парадоксов, которую Витгенштейн критикует в "Трактате", противопоставляя ей идею оппозиции того, что может быть сказано (Sagen), тому, что может быть показано (Zeigen). (Подробнее об этом см. комментарии к 3.331-3.333.) Так или иначе, идея Картины, изображающей Картину, была чрезвычайно актуальна для XX века (см. [Dunne 1930, 1992, Руднев 1992]), причем не только в философии, но и в культуре и искусстве - идея текста в тексте (см. [Текст в тексте 1982, Ямпольский 1993]). В каком-то смысле все это шизотипические общие места - см. главы "Шизотипический дискурс" и "Шизотипическое время" настоящей книги.
|
|
|
Витгенштейн эту проблему обходит во многом потому, что его "Картина Мира" стремится удержать постпозитивистскую метафору метафизики XIX века (о консерватизме Витгенштейна см. [Drury 1981, Руднев 1994а]), в соответствии с которой Мир, как бы он ни был сложен, -один.
Так Витгенштейн пытался бороться против собственной шизотипической сущности.
Чтобы узнать, истинна Картина или ложна, мы должны соотнести ее с Реальностью.
Последняя процедура далеко не всегда возможна. Она называется верификацией и является одним из важнейших принципов философской школы, унаследовавшей многие идеи "Трактата", - Венского кружка. Венцы считали, что для того, чтобы принцип верификационизма действовал, необходимо все предложения свести к так называемым протокольным предложениям, то есть таким предложениям, которые описывают непосредственно видимую и ощущаемую реальность (см., например, [Шлик 1993]).
Такой редукционизм впоследствии оказался малопродуктивным, часто просто невозможным. Оказалось, что едва ли не большую часть предложений языка невозможно проверить на истинность или ложность, что говорило о неадекватности верификационистского принципа. Идея о том, чтобы изгнать из речевой деятельности предложения, истинность или ложность которых проверить невозможно, например идеологические лозунги: "Коммунизм - это молодость мира", "Империализм - это
|
|
|
177
загнивающий капитализм", оказалась бесперспективной. В 1920-1930-е годы, когда тоталитарная идеология стала захватывать мир, аналитическая философия стала призывать к толерантности по отношению к языку, то есть не к борьбе с некорректными высказываниями, а к внимательному изучению их как единственной реальности языка. В 1940-х годах к этому пришел и Витгенштейн.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!