В NASA гадают – почему взорвался левый твердотопливный ускоритель SHUTTLE'а, а в КГБ – почему не взорвался правый...
НЕПОНИМАНИЕ ЮМОРА В МЕЖКУЛЬТУРНОМ ОБЩЕНИИ
Обычно вызывают улыбку анекдоты, связанные с различными классификациями, касающимися представлений о других народах. Даже если соль анекдота не понятна сразу, носитель русской культуры легко догадывается о том, что сама структура анекдота должна подсказать его кульминацию. Например, переведенный на русский язык следующий анекдот не вполне вписывается в представление русских об итальянцах, но становится понятным благодаря контексту:
1. Как убедить новобранца-парашютиста сделать первый прыжок? Американцу нужно сказать: «Если ты мужчина, ты прыгнешь!» Англичанину: «Сэр, это – традиция». Французу: «Это – просьба дамы». Немцу: «Это приказ». Итальянцу: «Прыгать запрещено!»
Последняя реплика в анекдоте построена на контрасте, этот контраст базируется на типичном образе-стереотипе итальянца в глазах европейцев.
Приведем еще один анекдот, обыгрывающий стереотипы представления чужих этносов:
Немецкая, американская и шведская полиция участвуют в конкурсе – кто лучше всех ловит преступников. Дано задание: в лес выпущен заяц, и его надо поймать.
Шведские полицейские заводят животных-осведомителей по всему лесу, опрашивают всех растительных и минеральных свидетелей и после трех месяцев напряженного поиска приходят к выводу, что зайцев в природе нет.
Американцы врываются в лес, две недели рыщут по лесу, никого не могут найти, поджигают лес, убивая всех, в том числе и зайцев, и никому не приносят извинений.
|
|
|
Немцы принимаются за дело и через два часа возвращаются с сильно избитым медведем, который вопит: «Да, я – заяц, я – заяц! Только не бейте меня ногами!».
С точки зрения англичан и американцев, шведские полицейские излишне щепетильны и либеральны. На наш взгляд, шведы в этом ряду оказались случайно: требовалось построить своеобразную классификацию жестокости и показать, что есть народ, полиция которого излишне мягко относится к преступникам. Американская полиция отличается не изощренной жестокостью (здесь приоритет принадлежит немцам), а недостаточной компетенцией, которая компенсируется проявлением грубой силы. Обращает на себя внимание и акцентируемое у американцев отсутствие такта (‘никому не приносят извинений’), последний признак является болезненным для тех культур, где принято соблюдать нормы вежливости, прежде всего – для английской культуры. Этот анекдот в общих чертах понятен носителям русской культуры, представляющим себе поведение американских суперменов по фильмам и знающим о жестокости немцев во время войны.
Вполне понятны шутки универсального характера.
|
|
|
He: I was a fool when I married you.
She: Yes, but I thought you would improve.
Непонимание юмора, основанное на незнании реалий, легко снимается при наличии комментариев. Исключение составляет игра слов: носитель другой культуры понимает, что, вероятно, в другом языке такое случайное совпадение омонимичных единиц может оказаться смешным, но поскольку в родном языке эти слова отнюдь не являются омонимами, то комического эффекта нет. Разъяснение, связанное с формой слов, фактически устраняет неожиданность смыслового столкновения, лежащего в основе юмора.
She: Do you love me still?
He: I might if you stay sill long enough.
Английские респонденты оказались в затруднении при попытке понять анекдот, в котором фигурирует весьма специфическая для русского языкового сознания ценность:
Объявление в украинской газете: Меняю ковер 3х4 м на кусок сала такого же размера.
В сознании русских сало – любимая пища украинцев, анекдот содержит очевидную гиперболу. При этом в качестве мерила ценности выступает ковер, который в наших квартирах часто вешали на стену как украшение и который рассматривался как ценная инвестиция. В английском нет однословного и однозначного перевода русской реалии ‘сало’, есть слова, означающие жир, топленый жир, англичанам непонятна гипербола в размерах необъятного куска сала, наконец, они воспринимают ковры только как удобное напольное покрытие, а вовсе не как предмет искусства или демонстрацию благосостояния. Англичане также не могут понять специфического подтрунивания русских над украинцами и наоборот, хотя аналогичные отношения имеют место между англичанами и шотландцами, англичанами и ирландцами и т.д. Элементы взаимного непонимания в межкультурном контакте, представленные в карикатурной анекдотической форме, являются, по-видимому, этнокультурной универсалией, но качества другого народа, подлежащие осмеянию, специфичны.
|
|
|
Говоря о реалиях нашей культуры, непонятных для англичан-респондентов, отметим, что весьма специфическими для русской культуры являются анекдоты о милиции. Отношение к стражам порядка у носителей русской культуры резко отрицательное. Милиция в зеркале анекдота отличается коррумпированностью и недалекостью. Например:
6. Приходит милиционер-гаишник домой, злой и замерзший – мало заработал, стоя на трассе. Ему открывает дверь сын-школьник. Гаишник кричит: «Давай дневник, если получил двойку, выпорю!» Мальчишка в слезах бежит к матери: «Мне сегодня как раз двойку поставили!» «Ладно, не бойся», говорит мать и кладет в дневник сыну на страницу с двойкой пятьдесят рублей. Мальчишка с ужасом подает дневник отцу. Тот, нахмурившись, листает, доходит до странички с банкнотой, кладет ее в карман, облегченно вздыхает и говорит: «Хорошо, что хоть дома все в порядке!»
|
|
|
Этот текст показался трудным для англичан, они поняли, что речь идет о неадекватном поведении милиционера, но вся система русских реалий оказалась для них закрытой. Им пришлось рассказать, что милиция на дорогах, служба государственной автоинспекции, почти всегда воспринимается в сознании носителей русской культуры как вымогатели, несправедливо штрафующие водителей за малозначимые нарушения движения. Носителям современной русской культуры известна и процедура предъявления водительских прав милиционеру, обычно в права вкладывается банкнота. Юмор приведенного текста состоит в том, что вместо водительских прав фигурирует дневник учащегося – еще одна реалия, отсутствующая в английской культуре. Английские школьники не имеют дневников, которые являются жесткой формой контроля над детьми.
Англичане испытали трудности при понимании весьма специфических русских анекдотов о КГБ:
7. Мужик звонит в КГБ по телефону-автомату: «Алло, КГБ? Плохо работаете!» Побежал к другому телефону-автомату: «Алло, КГБ? Плохо работаете!» Отбежал к третьему: «Алло, КГБ? Плохо работаете!» Чувствует на плече руку: «Как можем, так и работаем».
В NASA гадают – почему взорвался левый твердотопливный ускоритель SHUTTLE'а, а в КГБ – почему не взорвался правый...
Специфика этих анекдотов состоит в том, что госбезопасность наделяется сверхъестественными способностями и оценивается при этом положительно. Такое отношение к власти противоречит нормам карнавальной культуры, переворачиванию ценностей и природе анекдота. Не случайно бытует мнение, что подобного рода анекдоты специально придумывались в аналитических отделах КГБ для создания соответствующих стереотипов у населения. Идея вездесущности наших спецслужб выражена в следующем анекдоте, не совсем понятном для англичан (они понимают замысел этого текста, но не согласны внутренне с пафосом анекдота):
Носители русской культуры не нашли ничего смешного в английской шутке:
Судья предупреждает свидетеля: «Вы понимаете, что Вы дали клятву говорить правду?» «Да». «Вы понимаете, что случится, если Вы не будете говорить правду?» «Конечно», – говорит свидетель, – «Мы выиграем процесс».
Эта ситуация в русском языковом сознании представляется самоочевидной, здесь нет внутреннего конфликта, который для английского менталитета состоит в признании высокой значимости концепта ‘закон’, необходимости соблюдения закона, ‘игры по правилам’ (fair play). Разумеется, в англоязычных странах законы нарушаются, но там реализуется иная акцентировка в оценке нарушений закона: на первый план выходит правовое нарушение, а лишь затем – моральное. В русском языке есть пословица «Не пойман – не вор», допускающая двоякое осмысление: не схвачен в момент преступления, значит, не может быть судим (это оправдание для вора, его насмешка над законом, и в то же время это – горькая констатация того, что человек, совершивший преступление, т.е. морально виноватый, в первую очередь, не получит по заслугам). В английском действуют более жесткие нормы: Once a thief – always a thief. ‘Один раз своровал – уже вор’.
Отсутствие причины для расправы анекдотически преломляется и в других русских анекдотах, странных для англичан:
10. Жена: За что ж ты меня ударил, я же ничего не сделала!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 154; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!