ЧЕЛОВЕК ОСТАВЛЯЕТ СЕБЯ В ЧЕЛОВЕКЕ 13 страница

Но вот людям понадобилось много досок для столов и стульев.

Вырубили они леса по берегам реки. Показалось также людям, что зеленые луга — это ненужная роскошь. Распахали луга, посея­ли кукурузу.

Ill

Иссякли холодные ключи, задохнулась от жажды река и умерла. Несколько лет на том месте, где плавали челны и кораблики, вес­ной журчал ручей, а потом и он засох. Превратилось русло реки в огород. О реке напоминал только столб, к которому фонарщик по привычке каждую весну прикреплял фонарь. Но над ним все реже
li. A. ( \'Х1)М1ингкич •<Хрестоматии tu> лтикс

собирались тучи. Знойные ветры прилетели из пустыни и застуча­ли в дома к людям.

Как только на землю опускались сумерки, старый фонарщик шел на капустное поле и зажигал на столбе фонарь.

Маленький мальчик Сережа спросил однажды:

— Дедушка, зачем вы зажигаете фонарь? Ведь реки давно нет.

— Чтобы люди лучше видели свою глупость.

Человек несгибаем

Человек в пустыне умирал от жажды. Один-единственный, как песчаная пылинка, он, изнемогая от невыносимой боли, закрыл глаза и прилег на горячий песок. Он знал, что умирает.

За ним по пятам шла Смерть — костлявая старуха с косой. Человек открыл глаза и увидел ее рядом с собой.

Смерть улыбнулась, открыв свой страшный черный рот, и ска­зала:

— Перед смертью ты можешь удовлетворить свое последнее желание, Человек, — выпить глоток холодной ключевой воды. Но если у тебя хватит мужества и терпения, ты можешь вместо глотка воды пожелать чего угодно другого. Чего бы ты ни пожелал вместо глотка воды — второе твое желание будет исполнено.

И Смерть поднесла к его губам студеную воду.

Человек сказал:

— Я хочу узнать: как в пустыне добыть воду? Открой мне эту тайну, если ты ее знаешь, и бери мою жизнь.

Смерть изумилась этому желанию Человека.

— Хорошо, — ответила она, -— я открою тебе тайну, но что она тебе даст? Ведь, узнав, как добыть воду, ты сразу же умрешь.

— А это уж мое дело, — сказал Человек, и в его глазах заго­релись огоньки надежды.

Смерть увидела огоньки такой могучей силы духа, такой веры в жизнь, такой надежды на будущее, что в ужасе отступила от Че­ловека. Она ушла и исчезла во мраке пустыни.

А Человек в то же мгновение услыхал, как под слоем песка, на котором он лежал, журчит родник. Раскопав песок и утолив жаж­ду, он пошел к людям, чтобы скорее рассказать им, где таится ис­точник жизни.

Петрик и Павлик

У стола сидят отец с матерью. Мать шьет, отец газету читает. Пятилетний Петрик на диване играет: конька седлает, в дальний путь собирается, о путешествии за синее море мечтает.

Посмотрела мать в окно и говорит отцу:

— Бабушку Марфу черт несет...

Петрик быстро расседлал коня, поднялся, чтобы взглянуть и окно на диво дивное, но опоздал. Бабушка Марфа уже стучала в дверь.

Мать сказала:

— Войдите, пожалуйста.

Когда бабушка Марфа вошла, мать ласковым голосом пригла­сила ее садиться. Бабушка села, тяжело вздохнула и промолвила:

— Еле дошла. До того ноги болят, до того болят...

Петрик с изумлением смотрел на бабушку Марфу. Он спросил:

— Бабушка Марфа, разве вы сами шли?

— Да, не ехала, а шла, — ответила бабушка и, улыбнувшись, дала Петрику угощение — сладкий коржик.

— Вы же, мама, говорили, что бабушку Марфу черт несет, — с упреком сказал Петрик.

Лицо матери вспыхнуло, потом побледнело. Она наклонила го­лову и смотрела на шитье. Отец закрылся газетой. Бабушка Мар­фа поднялась и тихо вышла. В хате воцарилась гнетущая тишина.

Прошло много лет. Петрик стал взрослым человеком, у него — жена и пятилетний сын Павлик. Отец умер, мать живет в своей хате.

Однажды в гости к сыну пришла старая мать. Погостевала, приближался вечер. Мать говорит, как бы размышляя:

— Что мне делать — домой идти или у вас заночевать? Вече­реет, а дорога далекая.

— Идите, мама, домой, — сказал сын.

А пятилетний Павлик в это время на диване играл: коня седлал, в дальнюю дорогу собирался, о путешествии за синее море мечтал.

Услышав, как отец провожает бабушку, Павлик сказал:

— Я вам, бабушка, коня дам. Садитесь на него, поезжайте...

Бабушка одевалась, а из глаз ее капали слезы.

Ваня Старший и Ваня Младший

Это было в Белоруссии в мрачные дни войны. Фашисты сожгли село Ивановку, убили многих ни в чем не повинных стариков, жен­щин, детей. Убили за то, что они сочувствовали партизанам.

Чудом спаслись от смерти два девятилетних мальчика — два Вани. Оба они были маленькие и очень похожи друг на друга. Раз­личить их можно было только по глазам: у одного Вани глаза синие, а у другого — черные.

Долго сидели мальчики у дымящихся развалин, плакали, а по­том решили: будем пробиваться через линию фронта к своим, к со­ветским солдатам. Будем воевать вместе с ними против фашистов. Отомстим за кровь матерей.

А до линии фронта идти двести километров. Стали думать маль­чики: кто же из них будет старшим в этом трудном походе? Ведь без старшего нельзя.

Ваня с черными глазами сказал:

— Я буду Старшим.

Ваня с синими глазами подумал и сказал:

— Хорошо, я буду Младшим.

И вот они вышли в далекий и трудный поход. Шли, взявшись за руки. А как только угрожала какая-нибудь опасность, Ваня Старший шел впереди, а Ваня Младший — за ним. Они шли и шли, не боясь ни зноя, ни холода. Их израненные ноги кровоточили, вос­паленные глаза болели от ветра, но мальчики стойко переносили все тяготы и лишения своего похода. На каждом шагу их подсте­регала смерть, но они презирали смерть, и поэтому она их никак не могла схватить в свои железные когти.

Они стали мужественными и отважными.

Ваня Старший стал мужественным и отважным. потому, что он чувствовал: я в ответе за жизнь Вани Младшего. А Ваня Младший стал мужественным и отважным потому, что чувствовал: за меня отвечает Ваня Старший.

Человек становится непобедимым, если он чувствует, что отве­чает за чью-то жизнь. Человек становится также непобедимым, если он чувствует, что кто-то отвечает за его жизнь. Не страши­тесь становиться Старшим, не опасайтесь быть и Младшим. Глав­ное — чтобы вы были человеком.

Оксаны в хате уже не было

Молодая женщина Марина сидела у стола и вышивала. На сто­ле перед ней лежали нитки, иголки. Среди стола — деньги, рублей двадцать.

К Марине пришла ее соседка Оксана — тоже молодая женщи­на. Их хаты стояли рядом, и дети учились в одной школе.

Оксана попросила у соседки нож для резки капусты. Нож был в погребе. Марина положила на стол шитье и сказала:

— Сейчас пойду в погреб, найду нож.

Она взяла со стола деньги, зажала их в руке и ушла за ножом.

Вернулась через минуту. В левой руке у нее был большой нож, которым в селе осенью секут капусту, чтобы сложить ее в бочку.

Оксаны в хате уже не было. Марина стояла, потупив глаза. Тяжелыми, медленными шагами она подошла к столу, села на стул, облокотилась. Из ее правой сжатой руки на стол выпали деньги.

Не забывай про родник

— Видите, дети, этот сожженный солнцем пустырь? — спросил учитель.

— Видим, — ответили дети.

— Теперь же послушайте быль. Вот здесь, на месте этой пусто­ши, много-много лет назад был глубокий пруд, в нем водились карпы и караси, по берегам пруда росли вербы, можно было из се-

Человек — высшая ценность

ла выплыть на челноке и приплыть к этим тенистым дубам, их здесь было много. В лесу водились белки. Что же произошло, почему исчез пруд?

Это старинное село. Говорят, выкопали этот пруд люди давно и поселились на берегу. Но заметили, что пруд заносит илом. Со­шлись крестьяне на сходку и решили: каждый, кто выкупался в пруду или просто пришел на берег полюбоваться красотой, должен набрать ведро ила и вынести за склон балки, высыпать в поле.

Люди придерживались этого порядка. У берега, на вербовых кольях, висели деревянные ведра. Для взрослых мужчин — боль­шие, как половина нынешней бочки. Для женщин и подростков — поменьше. Для детей — маленькие. Только тот, кого матери прино­сили на руках, не платил трудом за радость и удовольствие.

Пруд с каждым годом становился чище и глубже. Но вот при­ехала в село семья — отец, мать, четверо сыновей и две дочери. По­селились они на околице, рядом с прудом. И взрослые, и дети из этой семьи купались в пруду, а за ведра не брались. Поначалу лю­ди как-то и внимания особого не обратили на это. Но потом заме­тили, что многие подростки делают так же: купаются, но ил не выносят.

Старики стали увещевать молодежь: что же вы делаете? А под­ростки отвечают: раз одним можно, то и нам можно.

Огурцы вокруг колодца

Живет в нашем селе человек по имени Матвей. У него двое ре­бят, в школу ходят — в первый и в третий класс.

Когда-то, в давние времена, может быть, еще дед Матвеев вы­копал среди двора колодец. Вода в нем оказалась такой вкусной, что со всей улицы ходили люди к Матвееву колодцу.

Но вот не понравилось Матвею, что люди к нему во двор захо­дят, ворота открывают и закрывают, воду несут. Запретить бы во двор заходить — боится Матвей: будут ругать люди. И он решил сделать вот что.

Как только сошел снег с земли, Матвей вскопал двор вокруг ко­лодца и огурцы посадил. Взошли огурцы, зеленые и сочные стебли раскинулись по земле сплошным ковром. Придет кто из соседей за водой, посмотрит на зеленые стебли и назад возвращается: неудоб­но же топтать растения.

Так и перестали люди во двор к Матвею заходить. Тихо, спо­койно стало во дворе. Но вот дети пришли однажды из школы за­плаканные.

— Почему вы плакали? Что случилось? — спрашивает мать.

— Над нами товарищи смеются... Говорят...

— Что же они говорят?

— Говорят, что наш отец бесчеловечный.

115

Мать вздохнула, села у окна и долго смотрела на зеленые огурцы.

Кто же такой дед Карпо?

Дед Карпо привез на базар саженцы яблонь. Он разложил их на земле, посчитал — пять десятков. Хорошие саженцы, с сильны­ми корнями и развитой кроной.

К деду подходили люди, спрашивали:

— Почем продаете саженцы?

— По полтора рубля, — отвечал дед.

— Это же дорого, дедушка, — говорили люди. — Продавайте по рублю.

— Не хотите — не покупайте, — отвечал дед Карпо.

Он видел, что другие продавали саженцы по рублю, а некото­рые — и по семьдесят копеек. Когда солнце поднялось и стало при­пекать, цена на саженцы упала до пятидесяти копеек. А дед Карпо стоял на своем: полтора рубля.

Закончилась торговля, люди ушли с базара. Дед Карпо про­дал только пять саженцев.

Сложил он саженцы в мешок и понес домой.

На следующий день старик снова принес саженцы на базар, снова разложил и установил цену: полтора рубля.

Люди ругали деда, говорили ему:

— Смотрите, корни ведь засыхают... Разве можно мучить де­ревца? Они ведь живые!

Дед Карпо молчал.

Так было и на третий день. Никто не купил у старика ни одной яблоньки.

Дед сложил деревца в мешок и пошел домой.

Шагая по степи, он подошел к глубокому оврагу, развязал ме­шок и один за другим выбросил туда все сорок пять саженцев.

Вода во фляге

По сухой, безводной степи идет Путник. Солнце жжет его тело, горячий ветер режет глаза. Путник идет много часов, а степь бес­конечна. У него уже нет сил. Ему хочется пить. Он облизывает по­трескавшиеся губы пересохшим языком и, тяжело дыша, смотрит на далекий горизонт. В фиолетовой дымке брезжит что-то темное. Может быть, это лес?

Высоко в небе летит Орел. Он заметил Путника и плавно спус­кается с высоты, кружит над человеком. И увидел: за плечами у Путника фляга. До чуткого слуха птицы донеслось бульканье: значит, во фляге вода.

— Путник, я вижу, как ты изнемогаешь от усталости, — сказал Орел. — Ты упадешь и умрешь от жажды. Почему же ты не пьешь воду? Ведь у тебя за плечами полная фляга.

— Если бы я выпил воду, у меня не осталось бы больше ника­кой надежды, — ответил Путник. — У меня уже давно нет сил, и

мною движет только надежда.

Орел не мог понять, что такое надежда. Он еще долго кружил над Путником, его глаза застыли от недоумения, как черные бу­синки.

Покружившись, он взмахнул крыльями и скрылся в раскален­ном небе. А Путник продолжал идти.

Жестокость

Летним днем пятилетний Яша пошел с отцом на пруд купаться. Приятно было плескаться в теплой воде, пересыпать горячий песок.

Обрывистым берегом пруда бежал маленький щенок. Вдруг он поскользнулся и упал в воду. Возле отвесной стены пруд очень глубокий. Яше было больно слушать жалобные повизгивания ма­ленького щенка. Он как будто звал на помощь. Но мальчик не умел плавать. Он умолял отца:

— Папа, спасите щенка... Он же утонет.

Отец ответил:

— Всех не спасешь...

Щенок взвизгнул и утонул. Над прудом стало тихо.

Яша заплакал.

Прошло много лет. Яша стал взрослым человеком — Яковом Ивановичем. Он построил себе дом. У него был пятилетний Ивась.

Стояла лютая зима. От мороза трескалась земля. Однажды под вечер началась метель. Кто-то постучал в окно.

— Кто там? — спросил Яков Иванович.

— Пустите, люди добрые, погреться... Мы путники... Замерза­ем. Спасите...

— Всех не спасешь, — тихо сказал Яков Иванович, а вслух произнес:

— Идите себе дальше... У нас тесно...

— Папа, почему вы их не пустили? — спросил Ивась. — Они ведь погибнут от холода.

— Всех не спасешь, — еще раз сказал отец.

Ивась заплакал.

Филипп Иванович уже не председатель

Отец ездил куда-то далеко и привез пять саженцев яблонь. Уди­вительные это были яблони, на них яблоки, говорят, прозрачные, как стекло. И такие вкусные, что ничего вкуснее в мире нет. Поло­жишь на окно такое яблоко осенью — до весны лежит свежее, как будто только сорванное с дерева.

Еще лечит удивительное яблоко от сердечной боли, говорят люди. Съест человек яблоко — перестанет болеть сердце.

Вот такие пять саженцев привез отец.

Василек, сын-первоклассник, с удивлением смотрел на тонень-

H A. CyxOMjUtHCKitu «Хрестоматня по зтикс»

кие веточки. Ничего необычного как будто и нет, а такое волшебное деревце.

Василек спрашивает:

— Где же мы посадим эти саженцы?

— Посадим только три...

— Почему? — удивился Василек.

— Два саженца отнесешь сейчас соседу нашему, уважаемому Филиппу Ивановичу. Я обещал привезти эти удивительные дерев­ца и ему.

Отец отделил два саженца, старательно обвернул корни мок­рым мешком.

— Неси, Василек. Передай привет от меня Филиппу Ивановичу.

— Папа, — сказал Василек, держа в руках деревца. — А вы знаете, что Филипп Иванович уже не председатель нашего кол­хоза?

— Как — не председатель? — даже закричал удивленный отец.

Подошла мать. Она сказала:

— Вот когда ты ездил, было собрание. Филиппа Ивановича сняли. Не справился с работой...

— Вот так новость, — сказал отец, покачивая головой.

Вдруг он что-то вспомнил и позвал сына, который с саженцами

шел к воротам.

— Василек, вернись. Не надо нести саженцы Филиппу Ивано­вичу.

Василек вернулся.

— Почему не надо? — спросил он.

Отец молчал.

У дяди Матвея

В субботу мама сказала маленькому Демиду:

— Завтра пойдем в Крутояровку к дяде Матвею. У него много яблок. На столе будет стоять миска с яблоками. Дядя, наверное, скажет: берите, дорогие гости, угощайтесь. Смотри, Демко, будь воспитанным: возьми только одно самое маленькое яблоко и скажи «спасибо». А потом, сколько бы ни предлагал дядя Матвей, отве­чай «благодарю».

Демко хорошо запомнил поучение матери.

Вот они и в гостях. Сидит дядя Матвей за столом, а Демко с ма­мой — на диване. На столе — миска с яблоками. Демку хотелось бы взять вон то, большое и краснобокое, да ведь нельзя... И он наметил яблоко не очень большое, но и не самое маленькое.

Долго говорили дядя Матвей с мамой. Поговорили и об уро­жае, и о погоде, а дядя Матвей и не вспоминает о яблоках.

Демко спрашивает маму шепотом:

US

— А если дядя Матвей не будет угощать яблоками, то что нуж­но говорить — «спасибо» или «благодарю»?

Шепот был такой громкий, что услышал его не только дядя Матвей, но и тетка Мотря, которая хозяйничала в соседней комна­те, гремела посудой.

В комнате стало тихо-тихо.

Мама покраснела от стыда.

А дядя Матвей не покраснел.

Жадный мальчик

Жил на свете очень жадный мальчик. Идет он улицей, видит, продают мороженое. Стал мальчик и думает: «Если бы мне кто-то дал сто порций мороженого — вот было бы хорошо».

Подходит к школе. В тихом безлюдном переулке вдруг дого­няет его седой-седой дедушка и спрашивает:

— Это ты хотел сто порций мороженого?

Мальчик удивился. Скрывая замешательство, он сказал:

— Да... Если бы кто дал деньги...

— Не нужно денег, — сказал дедушка. — Вон за той ивой — сто порций мороженого.

Дедушка исчез, как и не было его. Мальчик заглянул за иву и от удивления даже портфель с книжками уронил на землю. Под де­ревом стоял ящичек с мороженым. Мальчик быстро насчитал сто сверточков, завернутых в серебристую бумагу.

От жадности у мальчика задрожали руки. Он съел одну, другую, третью порцию. Больше есть не мог, у него заболел живот.

— Что же делать? — думает мальчик.

Он вынул из портфеля книги, бросил их под иву. Набил портфель блестящими сверточками. Но они не поместились в портфель. Так жалко было оставлять их, что мальчик заплакал. Сидит возле ивы и плачет.

Съел еще две порции. Поплелся к школе.

Зашел в класс, положил портфель, а мороженое начало таять. Из портфеля потекло молоко.

У мальчика мелькнула мысль: а может быть, отдать моро­женое товарищам? Эту мысль отогнала жадность: разве можно отдавать такое добро кому-то?

Сидит мальчик над портфелем, а из него течет. А жадный маль­чик думает: неужели такое богатство погибнет?

Пусть подумает над этой сказкой тот, у кого где-то в душе посе­лился маленький червячок — жадность. Это очень страшный чер­вячок.

Как Митя обедал

119

Человек

— вьишак ценность

В воскресенье все ученики пятого класса пошли в лес. Пошли на целый день, чтобы и гербарий собрать, и осенние пейзажи по­рисовать, и отдохнуть. Каждый взял с собой еду и воду.

Мать положила в сумку Мите кусок колбасы, вареные яйца, хлеб с маслом и баночку меда. Собирая сына в лес, сказала:

— Ешь, наедайся хорошо, чтобы не был голодным, не надо ни с кем делиться. Каждый пусть ест свое.

Едва донес Митя до леса сумку с продуктами.

В обеденный час весь класс расположился на поляне обедать. Постелили скатерть, каждый выложил все свои запасы — хлеб, са­ло, картошку, масло, мясо... А Митя, помня наставления матери, пошел со своей сумкой за куст. Быстренько открыл сумку, поел кол­басу, хлеб с маслом. Много чего осталось, а есть не хочется. При­шли товарищи к Мите, спрашивают:

— Почему же ты не идешь к нам обедать?

Митя молчит. Стыдно ему признаться, что он уже наелся.

Все дети возвращались домой с сумками, наполненными расте­ниями, а у Мити в сумке — еда.

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!