Танки и противотанковые средства 1 страница
Однако и с битвой на Курской дуге не все просто. Ведь я писал, что Гитлер – выдающийся полководец, почему же он послал войска на нашу хорошо укрепленную оборону? Тут без подробностей не обойтись.
Дело в том, что и мы, и немцы начали войну с недостаточной противотанковой обороной. Причем, немцы с недостаточной, а мы – с просто паршивой.
Немцы, зная от Тухачевского и его подельников, что он заказал в войска только легкие танки с броней в 13 мм, ограничились насыщением своих дивизий большим (75 орудий) количеством легких (435 кг), маневренных (без труда перекатывалась 2 артиллеристами) пушек калибра 37 мм. Эта пушка обычным бронебойным снарядом могла пробить 28 мм брони на расстоянии в 500 м, т.е. наши легкие танки она могла подбить и с километра. Кроме того, каждый пехотный взвод немцев имел легкое противотанковое ружье калибра 7,92 мм. Это ружье пробивало 25 мм брони с 300 м. Кроме того, каждый солдат, имеющий винтовку, а таких в дивизии было 12609, носил с собой 10 усиленных бронебойных патронов, которыми с расстояния 100 м можно было пробить броню толщиной 13 мм.[227] То есть против наших легких танков немцы были защищены исключительно хорошо. Но они совершенно не учли, что мы успели поставить на вооружение к началу войны средний танк Т‑34 с броней 40‑45 мм и тяжелый танк КВ с броней 60‑75 мм. Против этих танков немцы вынуждены были применять 88‑мм зенитные пушки и дивизионную артиллерию (гаубицы) со стрельбой кумулятивными снарядами.
|
|
|
Правда, немцам положение несколько спасало то, что они в 1938 г. разработали 50‑мм противотанковую пушку, которая с 500 м обычным бронебойным снарядом пробивала 61 мм брони, т.е. могла подбить Т‑34, а подкалиберным снарядом пробивала 86 мм брони, решая таким образом и вопрос борьбы с КВ. На 1 июня 1941 г. в войсках немцев было всего 1047 таких пушек, т.е. довольно мало.[228]
А наши генералы накануне войны успокоились тем, что в стрелковой дивизии РККА было 54 пушки калибра 45 мм, которые считались и батальонными (т.е. были предназначены для ведения огня по вражеской пехоте), и противотанковыми. Эта пушка была переделкой купленного в Германии старого 37‑мм орудия, весила 560 кг и теоретически должна была пробивать 42‑мм брони на расстоянии в 500 м. (Практически в начале войны ее снаряды из‑за перекалки ломались о броню). Но к этому времени не только немецкие средние танки и штурмовые орудия имели лобовую броню в 50‑60 мм, но даже легкий танк 38t спереди был забронирован 50‑мм броней.[229] А с 500 м командиру немецкого танка, находящемуся в 2,5…3 м над землей, да еще и в прекрасную оптику наши 45‑мм пушки, даже замаскированные, были уже хорошо видны. Поэтому немецкие танкисты их быстро расстреливали, и по статистике на один подбитый немецкий танк приходились 4 уничтоженные 45‑мм пушки.
|
|
|
Никакого другого противотанкового оружия для советской пехоты наши генералы не заказали – ни противотанковых ружей, ни гранат. Это к вопросу о том, почему у немцев танков в начале войны было в 10 раз меньше, чем у нас, а побеждали в боях они.
Положение спасала советская дивизионная артиллерия, легкие полки которой имели на вооружении пушку УСВ калибра 76 мм. Она на расстоянии 500 м обычным бронебойным снарядом могла пробить броню 70 мм, а на 1000 м – 61 мм. Т.е. она уже могла бороться с любым немецким танком начала войны, если пренебречь тем, что она весила 1,5 т и ее не просто было замаскировать.
Напомню, что в 1940 г. по инициативе маршала Кулика и с поддержкой Сталина на трех заводах сразу была запущена в производство пушка ЗИС‑2 калибра 57 мм. Это было не универсальное, а собственно противотанковое орудие, оно на 500 м пробивало 106 мм брони, а на 1000 м – 96 мм. (Удержите в памяти эти цифры). Этих пушек успели выпустить, как я уже писал, 320 шт.
Напомню, что осенью 1941 г. будущие герои войны и маршалы Воронов, Говоров и Яковлев настояли в ГКО эту пушку с вооружения снять за ненадобностью. Они считали, что нам для борьбы с немецкими танками 76‑мм универсальной пушки УСВ (модернизированной в ЗИС‑3) хватит на всю оставшуюся жизнь, а уж до конца войны – точно!
|
|
|
В танковых войсках положение было следующим. Легкие танки были вооружены такой же 45‑мм пушкой, как и стрелковые дивизии, и такой же 76‑мм пушкой были вооружены Т‑34 и КВ. Это трудно понять – почему у тяжелого танка такая же пушка, как и у среднего? И даже менее мощная.[230] Из‑за этого в ходе войны наши танкисты стали отказываться от КВ – он тяжелый, медленный, к бою не всегда успевал, а когда приезжал, то толку от него было меньше, чем от Т‑34. Этой слабой пушкой на тяжелом танке мы обязаны нашим гениальным мыслителям танковых боев, нашим гудерианам.
Дело в том, что глупость маломощной пушки видна была и до войны, и по инициативе маршала Кулика конструктор Грабин создал уникальную по мощности 107‑мм пушку к танку КВ и даже изготовил таких пушек 800 шт. Во время войны один немецкий танкист поставил рекорд: он из 88‑мм пушки танка «Тигр» подбил нашу «тридцатьчетверку» с расстояния в 3 км. Если бы грабинскую 107‑мм пушку поставили на КВ, то из нее, с ее 550 тонно‑метров мощности, можно было бы бить немецкие танки и с расстояния в 5 км, конечно, если бы удалось прицелиться, ведь и наша оптика сильно уступала немецкой.
|
|
|
Но против этой пушки дружной бригадой выступили начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал‑лейтенант Федоренко (из‑за того, что у этой пушки длинный ствол), нарком вооружения Ванников и директор завода, выпускавшего КВ, Зальцман.[231] Последним, разумеется, не хотелось перенастраивать производство на танки с новой пушкой. И они победили.
Таким образом, к началу битвы на Курской дуге наши танки на равных могли сражаться только со средними немецкими танками довоенной конструкции Т‑III и Т‑IV.
А в авиации положение было таким. У немцев самолетом поля боя был Юнкерс‑87, пикировщик. При пикировании летчик резко опускает нос самолета и как бы падает под углом к земле примерно в 70‑0. В это время он наводит самолет по бомбовому прицелу на объект, который собирается бомбить. В конце пикирования он освобождает бомбы, сам выходит из пике, а бомбы, направленные самолетом, летят в цель. Таким образом, немецкие летчики могли попасть бомбой в малоразмерную цель, утверждают, что они попадали в круг диаметром 10 м.
У нас самолетом поля боя был штурмовик Ил‑2. За счет сильного бронирования он мог летать низко над землей, ведя огонь по курсу своего полета из 2‑х 23‑мм пушек и четырех пулеметов. Брал он с собой и до 500 кг бомб, но сбрасывал их только с горизонтального полета, а точность такого бомбометания была невелика. Пехоту, открыто расположенную небронированную технику и оружие такой бомбардировкой уничтожить было можно за счет осколков и взрывной волны, но чтобы повредить танк, надо было, чтобы 100‑кг бомба разорвалась от него не далее, чем в 5 м. А такой точности бомбометания на «Иле» достичь было невозможно. От подвешиваемых к крыльям «Ила» реактивных неуправляемых снарядов толку было еще меньше из‑за крайне низкой точности попадания. Из пушки штурмовик под углом, близким к прямому, мог попасть только в борта танка, а их 23‑мм снарядик пробить не мог. А на тонкую крышу танка снаряды падали под очень маленьким углом и рикошетировали, не принося вреда. Таким образом, в плане борьбы с немецкими танками наша авиация сухопутным войскам Красной Армии ничем существенным помочь не могла.
Итак, на начало 1943 г. средствами активной борьбы с немецкими танками у нас были только 76‑мм пушки ЗИС‑3 и пушки танков Т‑34 и КВ‑1, но, повторяю, более‑менее на равных эти средства могли бороться только с танками Т‑III и Т‑IV. Немцы это прекрасно знали, и именно на этом базировалась их идея операции «Цитадель».
«Цитадель»
А операция «Цитадель» (Курская битва) была для немцев решающей в том смысле, что Курская битва – это последняя их битва, в которой они еще надеялись победить Советский Союз военным путем. Это последнее стратегически активное действие немцев: после Курска они уже только оборонялись, стараясь спасти то, что приобрели ранее, стараясь уже не захватить что‑либо, а только спасти Германию от Красной Армии. Это был момент истины на Европейском театре военных действий Второй мировой войны. Поэтому готовились стороны к ней сверхтщательно, и немцы максимально напрягли все силы Рейха.
Стратегический замысел немцев был прост, и Гитлер понимал, что этот замысел понятен и Сталину. Окружив под Курском в дуге выступающего в сторону немцев фронта наши войска, немцы пробивали брешь в 200 км по прямой, и их войска вливались в эту брешь и, повернув на север, брали Москву, до которой им оставалось около 400 км. (Правда, опасаясь этого, Сталин за Курской дугой создал еще один фронт – Степной, но для той тактической новинки, которую собрались применять немцы, это не имело особого значения). А взяв Москву – крупнейший узел железных дорог и центр собственно великорусского населения, Гитлер рвал весь СССР на части, которые из‑за отсутствия проезда по железным дорогам было трудно объединить в одно целое.[232]
Гитлер также не мог не понимать, что и его оперативный замысел не мог быть непонятен Сталину: ударив под основание выступа фронта под Курском с двух сторон, соединить немецкие войска в тылу этой дуги и окружить этим самым около 10 советских армий. Гитлер не мог не понимать, что в месте ожидаемых ударов советские войска выстроят такую оборону, какую только сумеют. Но, как ни странно, до определенного момента это было даже на руку немцам, и именно поэтому они отказались от идеи, приписываемой Манштейну, ударить по центру Курской дуги и образовать два котла окружения.
Дело в том, что Гитлер и остальные немецкие полководцы разработали тактическую новинку, за счет которой и собирались выиграть Курскую битву, а вместе с ней и войну. Подошло время более подробно остановиться на тактике.
Тактика
В Красной Армии, да и в армиях остальных воюющих с Германией стран, тактика боя оставалась с Первой мировой войны, причем, с ее начала. Т.е. по противнику ведется огонь артиллерии, затем со штыками наперевес и с криком «Ура!» на позиции противника бросается пехота. А уцелевшие пулеметчики противника выкашивают эту пехоту тысячами. Атака захлебывается, артиллерия снова ведет огонь, а затем опять с криками «Ура!» и т.д.[233]
Немцы эту тактику изменили с началом Второй мировой. После артподготовки на позиции противника выкатываются танки и уничтожают уцелевших пулеметчиков и стрелков, и только после этого в относительной безопасности на позиции противника бросается немецкая пехота.[234] Противник, которому танк не давал высунуть голову, вынужден был сидеть в окопах и ждать, пока его уничтожат. Нес он при этом больше потерь, чем атакующие немцы.
Но к концу 1942 г. наши 76‑мм пушки и наши танки сделали эту тактику немцев уже неэффективной – они выезжают к нашим окопам своими танками Т‑III и Т‑IV, а мы эти танки жжем пушкой ЗИС‑3 или контратакой танков Т‑34 и КВ‑1. Немецкая тактика начала войны себя исчерпала. И немецкие полководцы пошли дальше.
Они заказали танк Т‑VI «Тигр», а затем и танк Т‑V «Пантера» со 100 и 80‑мм броней соответственно и с длинноствольными мощнейшими 88 и 75‑мм пушками. Тактическая идея немецких сухопутных сил видоизменилась. Как и всегда атаке предшествует артподготовка, в ходе которой саперы снимают мины, затем на позиции противника выползают не основные немецкие танки Т‑III и Т‑IV, а тяжелые танки «Тигр» и «Пантера». «Пантера» считалась средним танком, но у нее броня была толще, чем у нашего тяжелого КВ. «Тигры» и «Пантеры» добивают уцелевшие после немецкой артподготовки наши пушки ЗИС‑3, которые ничего им сделать не могут, и отбивают контратаки наших Т‑34 и КВ. Под прикрытием «Тигров» и «Пантер» на наши позиции заезжают немецкие основные танки и давят нашу пехоту, затем на позиции врывается и пехота немцев. При таком движении стальной армады чем больше противник настроит укреплений и чем больше посадит в них людей, тем больше его войск в этих укреплениях будет уничтожено и тем меньше неожиданностей ожидает немцев впереди. Поэтому Гитлер и послал свои войска туда, где наши войска их ждали.
На совещании у Гитлера 9 марта 1943 г., посвященном предстоящей летней кампании, основной доклад делал инспектор танковых войск (главнокомандующий этими войсками) Гудериан. Интересный штрих в его воспоминаниях:
«И вот прибыли все заинтересованные лица: весь состав главного штаба вооруженных сил, начальник генерального штаба сухопутных войск с некоторыми начальниками отделов, генерал‑инспекторы пехоты и артиллерии и, наконец, шеф‑адъютант Гитлера Шмундт. Все находили в моих планах какие‑нибудь недостатки, особенно им не нравилось мое желание подчинить самоходные орудия генерал‑инспектору бронетанковых войск и вооружить ими противотанковые дивизионы пехотных дивизий, сняв с вооружения этих дивизионов пушки на полугусеничной тяге. Вследствие этого непредвиденного упорного сопротивления доклад длился 4 часа; я был так утомлен, что, покинув помещение, потерял сознание и упал на землю».
Идея доклада Гудериана, принятая на совещании. Тактическая новинка должна: а) применяться в решающей битве; б) применяться массово; в) быть внезапной для противника. Он говорил (по тезисам его доклада), что нужно «держать в резерве новую материальную часть (т.е. в настоящее время танки „Тигр“ и „Пантера“, а также тяжелые самоходные орудия) до тех пор, пока мы не будем иметь этой техники в количестве, обеспечивающем успех решающего внезапного удара». [235]
Ответ Сталина
В то же время и у Сталина собралось совещание по такому же вопросу и даже в еще более расширенном составе. Конструктор В. Г. Грабин вспоминает:
«Кроме членов Государственного Комитета Обороны на совещании присутствовали нарком оборонной промышленности Д. Ф. Устинов и его заместители, руководители ГАУ, Ванников (он стал к тому времени наркомом боеприпасов), военные специалисты и работники оборонной промышленности, в их числе и я.
Сообщение делал Воронов. Появление на Тихвинском фронте фашистского танкового «зверинца» он назвал внезапным, новые немецкие танки произвели на него, по собственному его признанию, потрясающее впечатление.
– У нас нет артиллерии, способной успешно бороться с этими танками, – таковы были его заключительные слова.
Гнетущая тишина воцарилась после сообщения Воронова. Молчал Ванников, молчали создатели KB».[236]
Я присутствовал на сотнях подобных совещаний и могу с абсолютной вероятностью рассказать, что там было. Вы что, думаете, что главнокомандующий артиллерией РККА Воронов, начальник ГАУ Яковлев, нарком Ванников и остальные, кто не дал вооружить Красную Армию 57‑мм противотанковыми пушками, кто не дал поставить на КВ 107‑мм пушку, попадали в обморок, как Гудериан, но от стыда? Нет! Они сидели и сверхпреданно, по‑собачьи смотрели на своего Верховного Главнокомандующего с немым вопросом: «Что будем делать, товарищ Сталин?»
А что теперь делать!! Я бы на месте Сталина распорядился бить немецкие танки задами этих «гениальных» генералов и наркомов – тем, чем они думают. Но сами понимаете, что эффект от этого оружия был бы невелик – разве что немецкие танкисты от хохота пару раз промазали бы. И ведь понимаете, что обидно. Население СССР составляло едва 5% от мирового. Уже по этой причине мы не могли быть передовыми во всех областях техники. Кроме того, царя не заботила подготовка инженеров, и их в России на душу населения было крайне мало, Сталин только начал развивать отечественную науку и технику. Было бы естественно, если бы у нас были просчеты в том, к чему страна была научно‑технически не готова. Но ведь мы до войны не только создали, но и изготовили те средства, с помощью которых мы могли бы бить и «Тигры», и «Пантеры». А эти уроды в генеральских звездах дальше своего носа смотреть не могли, лезли в начальственные кресла, не интересуясь своей профессией.
Да, конечно, Сталин немедленно распорядился восстановить производство 57‑мм противотанковой пушки ЗИС‑2, дал команды разрабатывать 100‑мм противотанковую пушку, ставить крупнокалиберные мощные пушки на Т‑34 и тяжелые танки. Причем, уже и 107‑мм пушка нашим генералам казалась маленькой, на ИС‑2 поставили сразу 122‑мм пушку, а на самоходную установку на базе танка КВ поставили 152‑мм пушку‑гаубицу. Но это все мероприятия, которые требовали месяцев работы, а немцы начнут «Цитадель», как только просохнут дороги. (Тогда еще никто не знал, что немцы тоже не успевают накопить «Тигры» и «Пантеры» и перенесли начало операции на 5 июля). Что делать сейчас, чтобы спасти и армию, и страну?
Но это был Сталин. И он выход нашел.
Как вы помните, наши летчики были беспомощны в борьбе с танками. А в середине 1942 г. конструктор И. А. Ларионов предложил бомбить немецкие танки не 100‑кг бомбами, а посыпать их маленькими кумулятивными бомбочками, получившими впоследствии название ПТАБ‑2,5‑1,5.
В чем тут хитрость.
При весе в 2,5 кг эта бомбочка пробивала броню в 70 мм. А крыша «Тигра» – 28 мм, «Пантеры» – 16 мм. Бомбочка пробивала броню взрывом, отверстие было маленьким, но в заброневое пространство танка влетали раскаленные газы и капли расплавившейся от огромного давления брони. Танк загорался. А у горящего танка есть свойство – через некоторое время в нем взрываются боеприпасы, и тогда корпус танка стоит в одном месте поля боя, а башня лежит в другом месте (метрах в 20, если конечно были закрыты люки).
И наш штурмовик Ил‑2 вместо четырех 100‑кг бомб мог брать четыре кассеты с 78 бомбочками в каждой. Ударная волна от их взрыва была небольшой, поэтому «Илы» могли летать на высоте 25 м, не боясь, что их собьют разрывы собственных бомб, а с такой высоты они могли и прицелиться поточнее. При подлете к танку они раскрывали кассету, и бомбы сыпались на танк, как дробь из ружья в утку. Какая‑то бомбочка попадала и в танк, а этого было достаточно, чтобы он загорелся.
Как водится, титаны мысли в ВВС долго размышляли, нужна ли им эта морока, но, в конце концов, предложение Ларионова дошло и до Сталина. Дело закрутилось в бешеном темпе: 14 апреля 1943 г. был подписан акт об испытании ПТАБ‑2,5‑1,5, и тут же Сталин дал задание: к 15 мая, т.е. к моменту, когда дороги просохнут, изготовить 800 тыс. таких бомб! 150 заводов Советского Союза бросились выполнять этот заказ и выполнили.[237]
Дело упрощало вот что. В отличие от снарядов такого же веса эта бомбочка в десятки раз дешевле. Снаряд – это очень точное изделие из высокопрочной стали с очень сложным взрывателем. А ПТАБ‑2,5‑1,5 теоретически можно было делать хоть деревянной. Если помните, Гудериан учил, что тактическую новинку нужно применять массово, а массово в один месяц можно было изготовить только дешевое изделие. Разумеется, Сталин приказал держать все в тайне и до начала битвы под Курском нигде эту бомбочку не применять. Не Гитлер, небось, поучения Гудериана в этом вопросе ему были не нужны.
Итоги операции «Цитадель»
И вот началась Курская битва, в воздух поднялись наши штурмовики и начали посыпать колонны, предбоевые и боевые порядки немецких танковых дивизий бомбочками инженера Ларионова. Всего за Курскую битву они сбросили на немецкие танки 500 тыс. этих изделий. Каков эффект?
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!