Тогда, вернувшись к саням, немец поднял с них кнут – обычный кнут, каким погоняют лошадей – и, шагнув к лежащему, стеганул его по голой шее.
Кнут опоясал шею, оставив на ней малиновую полосу:
-- Давай вставай бистро, руссише швайн!..
За первым последовали новые удары. Число малиновых полос на шее пленного увеличилось. И это привело к тому, что, уворачиваясь от кнута, он сбросил верёвку с ног, поднялся на ноги и, развернувшись лицом к конвоиру, пошёл на него со сжатыми кулаками:
-- Сам ты швайн, мразь фашистская!.. Ничего…недолго вам здесь осталось… скоро расквитаемся… А тебя я придушу вот этими руками!..
Отступая от пленного по льду, немец вынул руки из карманов и схватился за автомат. Но тут его несуразные ботинки зацепились один за другой, и упал уже он.
Как по команде мальчишки бросились к саням, помогли возчику снова влезть в лямку, сдвинуть сани с места и преодолеть самый крутой участок дороги. И когда немец, поднявшись с наледи и бормоча под нос что-то нечленораздельное про русских свиней и русскую зиму, снова двинулся за санями – те, подталкиваемые сзади тройкой мальчишек, уже выезжали из проулка на улицу…
-- Ну, что, Геныч, будем на фрицев ишачить? – спросил Сергей, когда мальчишки вернулись к Вовкиному сараю. – А говорят, они ещё и окопы заставят рыть…всех, кто способен лопаты в руках держать.
-- Давно говорю: тикать надо!.. Но ты же дрейфишь… А ещё Тимур!.. без команды.
Подхватив одной рукой Генку, а другой Вовку, Сергей закружил приятелей вокруг себя, после чего повалил разом в снег:
|
|
|
-- Вы и есть моя команда!.. А не согласны, тикайте без меня.
Ночную встречу назначили в овраге. И накануне Генка до мелочей продумал, как под прикрытием плетня проберётся к северному склону, перемахнёт одним броском через плетень, полежит, затаившись, с другой стороны от плетня и, сделав короткую перебежку, по крутяку скатится на спине в овраг. Конечно, ночью он мог и не найти того места, откуда чаще всего спускался. Однако спуск в спасительную темноту оврага в любом месте занимал лишь несколько секунд, а потому казался Генке значительно менее опасным, чем остальные, хорошо освещённые сейчас, участки пути.
И отчего эта чёртова луна сегодня так ярко светит? Казалось бы, ещё вчера её не было и в помине, а ночь была совершенно тёмной. Впрочем, вспомнил Генка, вчера небо было закрыто облаками, а сегодня их нет.
Но пусть так, пусть вчера небо было облачным, а сегодня оно чистое. Однако лишь три ночи назад, когда он последний раз ходил за кониной, лунный серп на таком же чистом небе висел сбоку и едва был заметен. Сегодня же вместо серпа блистал целый блин – настоящее ночное солнце, забравшееся почти в зенит! Плетень, под которым Генка собирался пробраться к склону и на тень которого он так рассчитывал, вовсе и не отбрасывал никакой тени. Весь же тот путь, каким Генка предполагал добраться к месту встречи со своими приятелями, не только не казался ему сейчас безопасным; но, напротив, выглядел чем-то вроде театральной сцены, нарочно освещённой ослепительным светом и наверняка уже приковавшей к себе пристальное внимание немецких часовых. До поры до времени не видных, но уже взявших под прицел каждый метр этой сцены. «И куда он мог подеваться, этот фриц-часовой?» -- с нараставшей тревогой думал Генка.
|
|
|
И ему захотелось вернуться в темноту летней кухни и забраться в только что оставленную им такую тёплую постель. Но надо было идти.
Поискав глазами другого пути, Генка установил, что через усадьбу плетень вроде бы не такой редкий. Похоже, что это был даже не плетень, а настоящий дувал. И, отказавшись от ранее намеченного маршрута, Генка решает, что будет пробираться к оврагу вдоль этого дувала.
Метнувшись от летней кухни к плетню и перевалившись через него, он залёг и снова прислушался. Вокруг было тихо. Тогда, пригнувшись, он добежал до сарая, уже в соседней усадьбе, обогнул его и снова залёг. На этот раз в тени, но не дувала, как показалось ему издалека, а дощатого забора. «И как его до сих пор на дрова не пустили?» -- мелькнуло в Генкиной голове. Поднявшись на ноги, сначала короткими, а затем, осмелев, более длинными перебежками он пронёсся вдоль забора. Вот и конец этого забора.
|
|
|
И только тут Генка понял насколько промахнулся. Забор заканчивался намного выше удобного спуска в овраг. Между Генкой и оврагом простирался широкий, белоснежный и великолепно освещённый склон.
Сколько минут пролежал Генка у края забора, напряжённо вслушиваясь в морозную ночь и ощущая гулкие удары своего сердца, он не считал. Время то останавливалось, когда он пытался представить, как долго ему ползти по сверкавшему снежными искрами взлобку над оврагом, то мчалось с бешеной скоростью, когда он вспоминал, что и здесь, под забором, он отнюдь не находится в безопасности. Часовой, которого он так и не увидел, но который непременно должен нести службу возле здания станции, может обнаружить его здесь в любой момент.
Наконец он привстал и почти в полный рост побежал по снегу к оврагу. Чтобы не слишком проваливаться в снег, он старался перемещаться небольшими шагами. Но перед самым оврагом всё равно провалился и упал, почувствовав, как острые крупицы снега, попав в валенки, обожгли его кожу. Черпая снег уже в оба валенка, Генка сделал несколько длинных прыжков и, выбросив ноги вперёд, полетел в овраг, спуская за собой целую снежную лавину.
-- Шуму от тебя, как от трактора. Шея-то цела?.. – выйдя из пещеры, спросил Сергей.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 140; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!