Гарри крепко сжал металл, руки снова были сильными и не дрожали, а потом, словно это волшебная палочка, взмахнул несколько раз. Неприятный зуд всё ещё шёл по руке.

— Так, вроде нормально…

— Боль вполне возможна, но небольшая — это последствия, — объяснил Снейп. — Она пройдёт через пару дней, которые пока вам стоит провести без магии и волшебной палочки…

— Но я здоров! — запротестовал Гарри.

— Поттер, не спорьте. Только два дня назад вы чуть не умерли и уже хотите размахивать палочкой, — строго сказал Снейп.

— Он прав, Гарри, — Сириус сел рядом с крестником и обнял его за плечи. — Это же не такая большая трагедия.

— Ладно…

— А что с Клеймом, след так и останется? — поинтересовался Люпин.

— Скорее всего, да, оно слишком долго было у него… — вздохнул Снейп. — Шрамы от плетей скоро пройдут, я приготовил для них мазь, но на плече…

— Это не страшно, — улыбнулся Гарри. — Теперь я могу узнать, где Гермиона?

— Она вместе с моей крестницей утром ушла на прогулку, — ответил Ральф.

— А мне, может, уже нужно прогуляться на свежем воздухе… — с намёком сказал Гарри.

— Хорошо… — после паузы согласился Снейп. — Но не долго и из сада далеко не уходи…

— Ладно, — радостно вскочил Гарри.

— Скоро уже обед, — добавил зельевар.

— Всё это прекрасно, но мне нечего одеть, — заметил Гарри.

— Вчера пришли ваши вещи из Хогвартса, — успокоил его Сириус. — Они в твоей комнате, Гарри…

— МОЕЙ комнате? — переспросил юноша. — А она у меня есть?

— Естественно, Поттер, — язвительно заметил Снейп. — Спать вы на улице не будете.

— Я его провожу, — сразу предложил Блэк.

Снейп пожал плечами и отошёл к карте. Профессор снова стал прежним: прохладным и язвительным, но в его глазах больше не было холода и ненависти, он смотрел на Гарри, как на самого обычного человека. С этим юноша всё никак не мог свыкнуться. Сириус проводил его до комнаты, которая оказалась на третьем этаже, рядом со спальней Кристины.

— Что, Снейп думает, я буду жить здесь всегда? — поинтересовался Гарри.

— Честно говоря, не знаю, но это не совсем твоя комната, это — комната для гостей, а твоя, вроде, ещё не готова.

— Ах, вон оно что, — выдохнул Гарри. — Хотя какая мне разница, не жить же мне в этом доме всегда.

— Кто знает, — тихо и грустно сказал Сириус.

Всего через пять минут Гарри вприпрыжку спустился по лестнице и чуть не сбил Кристину. Девушка ойкнула и сразу кинулась юноше на шею.

— Крис, ты что? — опешил Гарри.

— Я так рада, что ты уже встал, это просто невероятно… — твердила она, как заведённая. — Мы столько пережили, и вот, за два дня ты полностью поправился!

— Кристина, да всё хорошо, я здоров. А где Гермиона? — смущённо спросил Поттер.

— Она в саду, — девушка, наконец, выпустила его из объятий. — В беседке.

— А как туда добраться? Я первый раз выбрался из комнаты и ничего здесь не знаю.

— Там, внизу, иди вправо и через кухню выйдешь в сад: главная дверь пока ремонтируется, — указала рукой кузина.

— Спасибо, — улыбнулся Гарри.

— Скоро обед… — крикнула девушка ему вслед.

— Я знаю…

Гарри выбежал на улицу, ветер сразу растрепал волосы и полы мантии. Солнце слепило глаза, но юноша поспешил по тропинке к беседке и замер на половине пути. В красивой беседке спиной к нему стояла Гермиона. Ветер развевал её длинные, кудрявые волосы и чуть трепал юбочку. Гарри был не в состоянии сделать шаг, а просто смотрел на неё. Пока она не стала оборачиваться…

Гермиона почувствовала, что кто-то смотрит на неё, сердце отчаянно подпрыгнуло, она быстро повернулась, боясь, что ей почудилось это, и увидела его. Гарри стоял на тропинке, ведущей к её беседке, — у него неожиданно перехватило дыхание, и он не смог подойти сразу. Прижав руки к груди, словно пытаясь унять, бешено бьющееся сердце, Гермиона смотрела на его чёткий силуэт, подсвеченный солнцем, — высокий, стройный юноша в тёмной мантии напряжённо замер в двух шагах от беседки. Ветер трепал полы его накидки и ворошил и без того растрёпанные волосы. Девушка не могла двинуться с места, за последние дни она столько пережила, что даже собственное тело уже плохо подчинялось ей. То, что она передумала и перечувствовала за это время, невозможно описать словами, но сейчас гриффиндорка ощутила, как чёрный кокон медленно трескается и, нехотя, выпускает на волю её душу. Тот, кто для неё давно стал дороже всего на свете, стоял напротив и улыбался радостно и чуть смущённо. Гермиона любовалась им, испытывая невыразимое счастье оттого, что он жив, и оттого, что она видит его. Это был прежний Гарри: на щеках проступал румянец от свежего весеннего ветра, глаза сияли — ярко-зелёные, лучистые. Из них, наконец, ушла та бесконечная боль, от вида которой у Гермионы каждый раз словно останавливалось сердце, и она многократно умирала, не в силах помочь ему. Теперь эти такие знакомые, удивительные глаза смотрели на неё с прежним теплом и любовью, пристально изучая, будто желая запомнить её такой навсегда. Губы его чуть приоткрылись, он неосознанно прошептал что-то. Губы… Гермиона судорожно вздохнула при мысли о том, как давно она не касалась этих губ, не чувствовала его поцелуев. Воспоминания о днях, проведённых у его постели, тяжёлым, холодным камнем всё ещё давили на сердце, перед глазами всё ещё было его бледное безжизненное лицо. А то мгновение, когда она была уверена, что он умер… Девушка инстинктивно рванулась к нему, но Гарри её опередил, и молниеносно оказался рядом.

Он смотрел на неё сверху вниз так нежно и ласково, что у неё защемило сердце. Глубокое изумрудное сияние его глаз, как всегда, заворожило её, и всё вокруг исчезло. Они молчали, потому что слова были не нужны — итак всё ясно — ясно, как оба они соскучились и как настрадались за последние дни. Гермиона качнулась к его груди, и юноша ласково обнял её, прижав к себе так крепко, что она задохнулась, радостно прильнув к нему. Такое знакомое и любимое тепло… Девушка зажмурилась, вдыхая запах ветра и молодой листвы, исходивший от его мантии. В его объятиях она ощущала, что ничего более и не нужно, только вот так стоять, прижавшись к нему, чувствовать стук его сердца, теплоту его рук, лёгкое дыхание, шевелящее волосы на макушке. Гарри чуть отстранился, не разжимая рук, наклонился к ней и нежно-нежно, едва касаясь губами, поцеловал её в лоб, потом так же медленно двинулся к виску. Гермиона полувздохнула, полувсхлипнула, когда он стал приближаться к её губам. Сердце сдавило ощущение невыразимого счастья, и тут же пришла боль, как напоминание, что ничего не проходит бесследно.

Гарри понимал, насколько ей было тяжело все эти дни, он готов был забрать себе её горе, невзирая на то, что пережил сам. Она страдала из-за него, и это было несправедливо. Стоит попытаться как-то это исправить, сгладить последствия тех душевных мук, которые причинил ей против своей воли. Стоит хотя бы попытаться прогнать боль, вылечить её израненное сердце и душу. Поттер не хотел её волновать, поэтому целовал очень нежно, осторожно и бережно, стараясь передать ей частицу той сверкающей силы, которую сейчас ощущал в себе. То, через что он прошёл и что победил, закалило его и изменило. Магия бурлила в нём, пузырилась, как шампанское, в крови. Ему казалось, что сейчас он может создавать звёзды, и ему хотелось передать Гермионе это пьянящее чувство радости жизни. Его губы осторожно приблизились к её губам, он не смог устоять и нежно коснулся их. Гермиона выгнулась в его руках и прижалась ещё теснее, но Гарри боялся, что ей станет плохо, и целовал её, чуть касаясь. Он не догадывался, что, сам того не желая, доставляет ей немалые муки.

Это было невыносимо — Гермиона чувствовала, как боль давит на грудь изнутри, раздирая её на части. Ведь любимый не знал о её пороке, о больном сердце. Голова закружилась, стало тяжело дышать, в сердце словно воткнули острый нож, который проворачивался с каждым её вздохом, с каждым его нежным прикосновением. Лучше бы он сжал её в объятьях и расцеловал страстно, как раньше, а не так осторожно и нежно, словно прощаясь. Воспоминания преподносили яркие картинки чудесных дней в начале года, когда всё было обычно, и даже ожидание бед не выглядело пугающим. Теперь всё по-иному, несколько бесконечно длинных и бесконечно страшных дней оставили в ней неизгладимый след. Все её прежние страхи и опасения оказались детской игрой по сравнению с реальностью. Мир никогда не станет таким, как раньше, как и она сама. Слеза появилась в уголке глаза и медленно скатилась по щеке, когда девушка отчаянно зашептала:

— Гарри, пожалуйста, остановись…

Он послушно оставил её губы и крепко прижал к себе. Уткнувшись лицом ему в грудь, Гермиона не смогла сдержать слёз и разрыдалась, безудержно и горько, первый раз за эти дни. В надёжном кольце его рук было так уютно и безмятежно, что ей хотелось стоять так всегда, ощущать его тепло, слушать взволнованный стук сердца и замирать от радости, что это сердце бьётся.

Гарри чувствовал, как она, всхлипывая, вздрагивала в его руках, и не знал, что можно сделать, чтобы остановить эти раздирающие сердце рыдания. Он стал медленно гладить её спину и шептать ей в макушку:

— Герми, любовь моя… душа моя… солнышко… — юноша не знал, что сейчас сказать, чтоб ей стало легче.

— Все эти дни… — зашептала Гермиона ему в грудь. — Все эти дни… я думала, что ты… боялась никогда больше не увидеть тебя… боялась не отыскать тебя… И нашла в том страшном подземелье, окровавленного, грязного, окоченевшего… Я целовала твои потрескавшиеся губы, а ты не видел меня… ты… умирал… — она разрыдалась ещё сильнее.

— Тебе нужно выговориться, — зашептал Гарри. — Говори, не бойся.

— Потом, — она ещё раз всхлипнула, — как ты кричал, когда Снейп лечил тебя! Я была готова убить его за то, что он причиняет тебе такую боль… — она теребила рукой его свитер. — А когда ты чуть было… не умер, я была готова уйти вслед за тобой…

— Гермиона, — он чуть отстранился от неё и посмотрел в заплаканные глаза. — Я жив! — это прозвучало звонко и твёрдо. Гарри нежно вытер слёзы у глаз. — Помнишь, я сказал, что не позволю Волдеморту заставлять тебя плакать?

— Да.

— Он ответит за это. Ответит за то, что причинил тебе боль, за то горе, которое принёс, — Гарри говорил горячо и твёрдо, и в глазах, цветом напоминавших тёмное штормовое море, отражалась решимость и сила совершенно взрослого человека. В то же время он ласково и удивительно нежно гладил пальцами её щёки. — Он ответит перед нами за то, что разрушил столько любящих и дорогих сердец, за слёзы всех, кто плачет по его вине…

— Гарри, — вдруг перебила его Гермиона. — Поцелуй меня! — он удивлённо вскинул брови. — Поцелуй так, чтобы закружилась голова, так, чтобы я забыла своё имя и все эти мучительно-долгие дни…

— Гермиона…

— Прошу, — она умоляюще смотрела на него.

— А твоё сердце и душа? Тебе просто нужно немного успокоиться?.. Может быть снова будет больно… — предположил юноша, не зная точно, что реально твориться в сердце его любимой.

— Пусть, — твёрдо ответила она. — Я хочу этого… — девушка потянулась к нему.

Он сжал ладонями её талию и накрыл её губы своими. Гермиона чувствовала, как боль в сердце нарастает, но, вцепившись в его свитер, всё сильнее и сильнее прижималась к нему. На мгновение Гарри распахнул глаза, и, решившись, осторожно попытался проникнуть глубже, касаясь языком её зубов. Она открылась ему навстречу, и они заговорили без слов. Ноги девушки подкосились, она устояла только благодаря его рукам, которые держали её крепко, но нежно, прижимая к груди, почти лишив возможности вздохнуть. В сердце невыносимой болью вновь провернулся обжигающий нож, и слёзы опять хлынули из глаз, во рту появился их солоноватый привкус. Гарри чуть отстранился, прошептав:

— Гермиона…

— Гарри, не останавливайся… — горячо зашептала она. — Прошу, не останавливайся…

— Но ты плачешь… тебе больно… — обжигая её своим дыханием, встревожено шептал юноша.

— Слёзы лечат… я хочу сейчас быть с тобой, а остальное мне не важно.

— Хорошо, любимая… — прошептал в ответ Гарри, касаясь её губ.

Постепенно боль стала исчезать, и её место заняло сияющее тепло. Оно разливалось по всему телу, вытесняя остатки чёрного кокона куда-то в ноги, ставшие непослушными и словно окаменевшими, всё тело казалось чужим и лишним. Казалось, оно и только оно мешало им быть по-настоящему счастливыми, мешало почувствовать совершенное наслаждение. И тут… Гермиона вскрикнула, когда его руки приподняли её джемпер и скользнули под него. Она чувствовала, как его горячие ладони ласково прикасаются к её спине, приподнимая ткань всё выше и выше. И словно впервые, она ощущала эти обжигающие прикосновения, будто не было той ночи в её комнате. Они целовались так страстно и неистово, словно хотели построить мост в другой мир, более чистый и прекрасный, чем этот, или хотели растопить весь лёд планеты, чтобы вода смыла горе и несчастье, окружавшее их. Внутри не осталось ничего, кроме полыхающего огня, сжигающего последние капли рассудка. Его руки выскользнули из-под её джемпера и с силой приподняли Гермиону над землёй. Он понёс её и посадил на перила, продолжая держать за талию, прижимая к себе всё ближе и ближе. Губы продолжали неистово целовать её, он даже сам удивлялся этому. Её руки судорожно вцепились в его свитер, и она отвечала на его поцелуи с не меньшей страстью. Угол ближайшего деревянного столба больно впивался в бок, но Гермионе было абсолютно всё равно: она растворялась в этом огненном вихре, в его поцелуях, таяла в горячих ладонях, сжимавших её талию под джемпером.

Но вдруг пришёл безотчётный страх: куда унесёт её это пламя, что будет, если Снейп застанет их здесь… Гермиона вздрогнула, и Гарри, словно прочтя её мысли, тоже подумал об алхимике. Не хотелось бы, чтобы он застукал их. Разрываясь между опасением, чтобы дядя ненароком не оскорбил Гермиону, и желанием не отпускать её ни на миг, юноша постепенно смягчил поцелуй и, оторвавшись от её губ, прошептал:

— Тебе лучше?

— Да, — еле слышно ответила она и прошептала, не открывая глаз. — Я люблю тебя.

— Я тоже, счастье моё, моя принцесса, — Гарри ласково провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Но я боюсь, чтобы мой дядя не увидел нас здесь. Могу представить, сколько интересного мы узнаем о себе в этом случае, — он улыбнулся.

— Я знаю… Но мне всё равно… Когда рядом ты, я не могу думать ни о ком другом… — Гермиона распахнула глаза и посмотрела в мерцавшие совсем рядом зелёные омуты.

— Герми, но я серьёзно, — слегка нахмурился Гарри. — Нас может увидеть Снейп, и ему вряд ли понравится то, что он увидит. И мне придётся заколоть его на дуэли, если он позволит себе любое неуважение в твой адрес, — дурашливо закончил он, пытаясь развеселить Гермиону.

— А мне всё равно, — настойчиво произнесла девушка. — Нас никто не увидит, потому что сюда мало кто приходит…

— Ну, ладно, пусть найдут и схватят, раз так хочется Джульетте, — продолжил он в том же шутливом тоне и склонился к её губам.

— Я согласна, мой Ромео, — прошептала она, когда его губы были совсем близко.

Гарри поцеловал её очень нежно, чтобы успокоить разыгравшиеся чувства, чтобы поберечь её сердце. Гермиона не ожидала такого нежного и трепетного поцелуя, после того пламени, что было пару минут назад. Мурашки побежали по коже, будто облако спустилось и укрыло её тёплым и пушистым покрывалом. Она уже успела забыть, что когда-то, очень давно, в начале сентября, Гарри целовал её именно так — трепетно и настороженно, будто боясь сделать что-то неправильное. Хотя сейчас было другое ощущение — он не боялся, он пытался отдать ей себя целиком, раствориться в ней. Гермионе страстно захотелось, чтобы это длилось вечность, хотелось спрятаться от всего мира и быть только рядом с Гарри, не думая о других, не думая ни о чём.

Вдруг… Зашелестела листва, будто услышав невысказанную просьбу на языке Стихии Земли, и чудесным образом вокруг беседки стали стремительно расти тонкие стебли. Они обвивали столбики и перила, пряча беседку и тех, кто находился внутри от посторонних глаз. Не прошло и пяти минут, как ротонда оказалась полностью скрыта стеблями и зелёными листьями лозы. Вокруг двух влюбленных выросли живые стены и закрыли их от посторонних глаз. Словно сотканные из солнечного света, проглядывающего сквозь кружево листьев, возникли нежно-розовые бутоны. Они медленно открывались, пропитывая воздух вокруг удивительным ароматом.

Гарри почувствовал необычный приятный запах, витающий в воздухе и, на миг оторвавшись от Гермионы, удивлённо раскрыл глаза. Он даже не сразу понял, почему стало так темно, но, оглядевшись, увидел, что вся беседка заплетена гибкими стеблями с пышной зелёной листвой, полностью скрывающей их. И среди зелени светились розовые цветы, которые и наполнили воздух сказочным ароматом. Он удивлённо прошептал:

— Герми, ты только посмотри на это!

— Что?! — она нехотя приоткрыла глаза и непонимающе замерла.

— Откуда это? — Гарри посмотрел на неё ошарашено и восхищённо.

— Не знаю, но, похоже, это сделала я, — растерявшись, неуверенно прошептала она. — Такое было со мной раньше только один раз, в детстве. Я убежала от родителей — мы сильно поссорились — и спряталась в саду. Я так не хотела, чтобы они меня нашли… И тогда вокруг неизвестно откуда выросли густые кусты…

— Я понял! — воскликнул Гарри. — Ты же Земля, вот тебе и подчинились растения.

— И сейчас мне захотелось, чтобы нас никто не увидел, — смущённо прошептала она.

— И у тебя получилось, — улыбнулся Гарри. — И этот дивный аромат…

— Тебе нравится?

— Очень! Это чудо прекрасно… как твоя душа, — добавил он тихо, накрутив прядь её волос на палец, и отпустил, любуясь тем, как она вновь закручивается в упругий локон.

— Теперь ты не опасаешься Снейпа, не боишься, что нас кто-то увидит?

— Теперь нет.

— Тогда я хочу попросить тебя… — она взглянула на него с мольбой и страстью. — Будь со мной всегда: сейчас и потом, сегодня и всю жизнь, я не смогу дышать, если ты уйдешь.

— О, Гермиона… — голос не слушался его, от волнения перехватило горло. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, — улыбнулся Гарри.

— Тогда поцелуй меня…

Гарри вновь приподнял её, держа за талию, и посадил на широкую скамью, возле увитой зеленью решётчатой стены беседки. Она обрадовалась, что сидит, потому что не была уверена, что ноги будут служить ей, если он поцелует её ещё раз. Гермиона потянулась к нему, усаживая рядом, прижалась, ища его губы…. Он радостно отозвался, и они опять утонули в огне поцелуев, растворившись друг в друге, забыв обо всём. Теперь их никто не увидит. Осознав это, Гарри скользнул руками к её джемперу и стал медленно расстёгивать пуговички. Гермиона опустила руки и повела плечами — расстёгнутый джемпер скользнул вниз по рукам. Она обняла его снова, не отрываясь от его губ. Его руки медленно заскользили от лопаток к талии, и Гермиона задрожала под его нежными пальцами, легко касающимися кожи. Воздух был ещё прохладен, и по спине сразу побежали мурашки, поэтому она притянула юношу к себе ещё ближе, вжавшись ему в грудь, чтобы ощутить его тепло. Шерстяной свитер щекотал кожу, и это было более чем приятно, но ей захотелось, чтобы этой ткани не было между ними. Чтобы они согрели друг друга своим теплом, а не одеждой. Тогда Гермиона, не задумываясь, быстро скользнула руками к застёжке на его мантии, и тяжёлая чёрная ткань медленно стекла на пол. Потом её руки двинулись к краю свитера и стали приподнимать его. Гарри оставил её губы и, улыбнувшись, помог его снять. Одежда вместе с соскользнувшими очками полетела на пол. Юноша смотрел на Гермиону не отрываясь, ярко-зелёные глаза лучились, в них посвёркивали какие-то искорки, и от этого Гермиону бросило в жар, она поняла, что сейчас ничто не сможет их остановить, оторвать друг от друга. Она порывисто обняла его, с болью почувствовав, как он похудел, скользнула руками по его спине, прижимая к себе изо всех сил, но тут её пальцы нащупали тонкие, выпуклые рубцы, пересекавшие его спину. Девушка испуганно отстранилась, она забыла, что его били хлыстами.

— Гарри… — прошептала она, и сердце опять болезненно сжалось.

— Прости… — он нежно взял её руки в свои, — если это напугало тебя.

— Нет, ничего страшного… — она попыталась улыбнуться. — Я забыла об этом. Тебе было очень больно?

— Это уже не важно, — бросил он. — Боль ушла в прошлое…

Гермиона опустила глаза и посмотрела на его грудь. На гладкой смуглой коже выделялись длинные розоватые рубцы оставленных плетью шрамов, кое-где они пересекались, и их было больше, чем она могла представить. В горле появился ком, внутри всё похолодело, сердце защемило при мысли о том, как ему было больно, как он вынес всё это. Она нежно провела ладонью по рубцам, и коснулась губами самого длинного, который шёл от талии до плеча. Легко и ласково целуя его, она двинулась вверх. Гарри закрыл глаза и нежно перебирал её волосы, он чувствовал себя так необычно и удивительно приятно. Наверное, юноша бы согласился выдержать ещё одну пытку, если вознаграждением будут такие вот нежные поцелуи любимой, которые лечат лучше любого редкого лекарства.

Ладони девушки гладили его спину, и она невольно вспоминала, как первый раз на ощупь узнавала его тело той незабываемой зимней ночью, поражаясь шелковистой нежности его кожи. И слёзы вновь навернулись на глаза — эти рубцы, как жестоко и несправедливо! Гермиона знала, что не сможет поцелуями вылечить шрамы, но она хотела сделать так, чтобы Гарри стало легче, чтоб он быстрее забыл о пережитом. Касаясь губами выпуклых шрамов, она чувствовала тепло и тихое биение его сердца. У самого плеча девушка замерла и опять испуганно отстранилась, потому что увидела… На правом плече, как напоминание о грозной силе, едва не уничтожившей его, виднелось Клеймо. Его ранее чёрные спирали сейчас были почти незаметны, смазаны и напоминали след от выведенной татуировки, чуть синеющий на фоне смуглой кожи. Девушка осторожно коснулась его рукой, но юноша, вздрогнув, отвёл её руку.

— Больно? — прошептала она.

— Немного, — честно ответил Гарри. — Снейп сказал, что Клеймо было довольно долго, поэтому след останется навсегда.

— Гарри… — сочувственно прошептала Гермиона и нежно коснулась рукой его щеки.

— Я уже привык к шрамам, — сухо ответил тот. — Видимо, это моя судьба носить их.

— Шрамы украшают мужчину, — сказала она банальную фразу, пытаясь проглотить комок в горле и улыбнуться. — Но след от Клейма всё же у тебя болит?

— Это пройдёт со временем, через месяц, другой. Ты не должна об этом волноваться, — его руки медленно перебирали её шелковистые локоны.

— Как не должна?! — удивилась Герми. — Твоя боль для меня хуже собственной… И эти шрамы… — она провела ладонью по его груди. — Ты ещё слишком молод, чтобы иметь их.

— Они пройдут, шрамы от плетей исчезнут. Они наполовину магические, и поэтому держатся долго. Снейп приготовил мазь, сказал, что с её помощью вылечит их до конца, — успокоил её Гарри. — Я не хочу сейчас говорить об этом, — отрезал он. — Если тебе неприятно, я оденусь…

— Нет, — улыбнулась Гермиона. — Пусть всё останется так… ты очень красивый… несмотря на шрамы… — она смутилась.

— Это ты прекрасна, — прошептал он, склоняясь к ней и касаясь губами её шеи где-то около мочки уха.

Она вздрогнула и, прикрыв глаза, откинула голову. Похоже, Гарри понял намёк и медленно двинулся губами по её шее к плечу, оставляя пламенный след. Пальцы пробежали по позвоночнику, и она изогнулась, ощущая горячие искры, бегущие по спине. Одной рукой он придерживал её, а другая отважилась скользнуть вперёд. Он осторожно провёл ладонью по её животу и двинулся выше, она задрожала у него в руках, и тут его тёплая и нежная ладонь, едва касаясь, дотронулась до её груди…

Гермиона ощутила как в голове словно что-то взорвалось, перед зажмуренными глазами танцевали оранжевые искры, и откуда-то снизу поднималась обжигающая волна, ослепительная и сияющая, которая смывала боль, и опасения, и тревоги, заставляя забыть обо всём, всё отринуть и чувствовать только опьяняющую радость. Словно что-то вливалось в неё, перетекало через его губы, глаза и руки, наполняло светом и верой в то, что всё можно преодолеть, что всё будет хорошо. Разве можно было сейчас думать о чём-то плохом, когда рядом тот, кто любит, тот, кого все эти дни она так боялась потерять, тот, кто для неё всё в этой жизни. Они снова вместе, и судьба опять дарит им удивительные минуты счастья, словно укрепляя их силы перед встречей с туманным будущим, которое готовит новые беды и новые битвы.

Гарри чувствовал, как Гермиона трепещет в его руках, и это наполняло его странной гордостью и ликованием. Его тело вибрировало, как натянутая струна, сердце переполнялось, он пытался сдержать рвущееся наружу пламя и в то же время хотел, чтоб Гермиона ощутила его. Он мечтал сделать её счастливой и уже не боялся ошибиться. Словно её голос вёл его, словно он слышал её мысли и её сокровенные желания. И, судя по тому, как она реагировала, это было недалеко от истины — ей очень нравилось то, что он делает. Это окрыляло Гарри, его руки и губы рисовали какую-то замысловатую картину, выписывали непроизносимые слова древнего языка, на котором говорят все люди всех времён и стран.

Гермиона, признаться, не ожидала от него такого, не ожидала этой смелости. Хотя той зимней ночью в её комнате, они тоже были близки, но сейчас всё было по-другому, потому что именно он хотел сделать её счастливой, он пытался прогнать боль из её сердца. Ей это нравилось, и она была покорна его рукам и губам, которые смело и горячо ласкали её.

Они оба уже не думали о времени, о том, что их может кто-то искать или волноваться за них. Время остановилось и просто не могло существовать. Они улетели далеко-далеко от этого мира, полного горя и боли. В том мире, где они были, не думали о таких вещах, в том мире была только страсть и любовь, их любовь. ЛЮБОВЬ, способная победить, способная разрушить все преграды, все стены. Если их чувства были бы магией, то она бы смыла всю черноту, уничтожила бы Волдеморта со всей его свитой. Но эта любовь была внутри них, и они могли подарить её только друг другу. Скрывая это светлое от окружающих, скрывая её от чёрной магии. Это будет их тайной, их светом Надежды, который ведёт вперёд.

Но судьба оказалась коварнее, она не спешила дать им настоящее счастье, которое они хотели получить. И, словно сквозь толстую стену, укрывающую их от окружающих, раздался далекий, встревоженный голос:

— Гарри, Гермиона! Где вы?

— Мистер Поттер!

— Гарри.

Это были голоса Сириуса, Снейпа и Кристины. Гарри открыл глаза и пытался сосредоточиться, но его мысли блуждали и не хотели вставать на место. Гермиона сидела, прижавшись к нему, и не собиралась открывать глаз, но тут голоса стали раздаваться достаточно близко, и тогда юноша прошептал:

— Герми, нас ищут.

— Ну и что… — прошептала она ему в грудь.

— А вдруг они зайдут сюда… Их удивит обросшая беседка, — прошептал Гарри.

— Ты прав, — она чуть отстранилась. — Не будем их волновать.

— Не будем, — тут он улыбнулся. — Ты не знаешь, где мои очки?

— Вот, — Гермиона подняла их со свитера и протянула Гарри.

— Спасибо, — юноша осторожно одел на Гермиону джемпер и сам натянул свитер.

— Идём, — Гермиона сжала его руку: она не хотела теперь отпускать его не на секунду.

— Да… — прошептал она, когда по саду снова разнеслись тревожные голоса.

Двое потерявшихся осторожно раздвинули полотно из цветов и шагнули из такой чудесной беседки на свежий воздух. Гермиона прижалась к руке Гарри и посмотрела на него. Юноша оценивающим взглядом осмотрел беседку, которая стала просто восхитительна, и эти необычные цветы наполнили ароматом воздух вокруг.

— Ты — чудо! — прошептал он девушке на ухо.

— Правда?

— Несомненно…

— Так вот вы где! — совсем рядом раздался возглас Крис. — А что это с беседкой? — она уставилась на парочку, которая начинала краснеть.

— Гарри! — рядом возник Сириус.

— Я же вас просил, Поттер: далеко не уходить! — повысив голос, произнёс Снейп.

— Я и не уходил, был тут, — ответил юноша.

— Какая красивая беседка! — восхитился Сириус.

— Беседка? — Снейп, наконец, обратил внимание на беседку. — Что с ней случилось, откуда цветы? — он вопросительно посмотрел на покрасневших Гарри и Гермиону.

— Я просто была очень рада, что Гарри выздоровел… — пробормотала девушка.

— Это сделали вы, мисс Грейнджер? — подозрительно прищурил глаза профессор.

— Ну да, — девушка всё ещё не поднимала глаз.

— Невероятно! — выдохнул Снейп, он даже не обращал внимания на смущение двух молодых людей, его волновало другое чудо. — Давно вы такое можете?

— У меня получалось всего несколько раз, именно тогда, когда мне этого очень хотелось или мне это было необходимо, — чуть запинаясь, ответила Гермиона.

— А сейчас вы хотели с Поттером укрыться ото всех в беседке… — пробормотал Снейп без малейшей иронии, но молодые люди вновь залились краской.

— Да… — прошептала девушка.

— Восхитительно, — Снейп, наконец, посмотрел на неё. — Похоже, у вас просыпается Сила Земли. Мы завтра же немедленно начнём тренировки.

— Тренировки? — переспросила Гермиона, краска уже стала проходить.

— Именно, вы должны научиться вызывать и контролировать Силы Стихий. Правда, я пока не знаю — как, но мы будем пробовать.

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 149; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!