Удивительный рассказ Джонатана Смолла 12 страница
Нас, я имею в виду тех, кто может за себя постоять, всего четыре человека. Мы, разумеется, принимали все меры предосторожности, но сказать по совести, даже мне порой бывало довольно неуютно. А что уж говорить о Стэплтонах. Я очень волновался за них, ведь они живут в пяти милях отсюда – брат с сестрой и двое слуг, один из которых глубокий старик, а вторая – пожилая кухарка. К тому же мистер Стэплтон не производит впечатление смелого человека. Они будут просто беспомощны перед лицом кровожадного бандита, которому нечего терять, а именно таков и есть этот беглый заключенный. Мы с сэром Генри неоднократно говорили о судьбе Стэплтонов и, в конце концов, решили, что Перкинс, конюх, в целях безопасности должен некоторое время пожить у них, но мистер Стэплтон наотрез отказался принять нашу помощь.
Дело в том, что наш баронет начинает выказывать некоторый интерес к нашей прелестной соседке. Не вижу здесь ничего удивительного. Человеку деятельному, привыкшему к обществу, здесь очень одиноко, к тому же мисс Стэплтон – женщина весьма привлекательная. В ней есть что‑то экзотическое, она словно огненная мулатка, только что приехавшая из тропиков. Да, не устаю поражаться тому контрасту, который представляет мисс Стэплтон к своему хладнокровному, если не сказать бесчувственному брату. Но мне иной раз кажется, что он сдерживает себя, в его груди порой бушует неистовое пламя, это чувствуется. Мистер Стэплтон имеет огромное влияние на свою сестру. Когда она говорит, то все время посматривает на своего брата, словно испрашивая у него разрешения, разрешается ли ей сказать то или это. Но, думаю, что относится он к ней хорошо. Он, конечно, немного суховат в общении, у него даже лицо несколько суровое и рот упрямый, с волевыми складками, что говорит о решительном характере. Знаете, я полагаю, вам, как физиономисту, было бы интересно понаблюдать за ним. Очень любопытный типаж.
|
|
|
В первый же день приезда сэра Генри в Баскервиль‑холл мистер Стэплтон пришел навестить его, а на утро следующего дня вызвался показать нам то место, где, согласно легенде, нашел свой бесславный конец жестокий Гуго Баскервиль. Нам пришлось пройти несколько миль, прежде чем мы оказались в таком угрюмом и мрачном месте, что сразу невольно поверишь – тут и не такое может приключиться. Мы нашли небольшую тропинку, которая шла по открытой, поросшей травой и кустарником, поляне, в центре которой возвышались два громадных серых валуна. Макушки у них стали острыми от постоянных ветров, отчего валуны очень походят на подгнившие клыки сказочного чудовища. Все место, я должен вам сказать, в точности совпадает с описанием в манускрипте. Сэр Генри с любопытством оглядывал его и не один раз спросил мистера Стэплтона, действительно ли тот верит в возможность вмешательства потусторонних сил в судьбу людей. Он старался выглядеть беззаботным, тон беседы выбрал легкий, но в голосе его сквозила серьезность. Стэплтон отвечал крайне осторожно, но было ясно видно, что он сказал меньше, чем хотел, и что он не выскажет своего окончательного мнения, поскольку щадит чувства баронета. Он рассказал о нескольких подобных же случаях, когда семьи страдали от вмешательства неких злых сил, после чего и у меня, и у лорда Генри осталось впечатление, что он разделяет бытующее здесь общее мнение.
|
|
|
Возвращаясь назад, мы остановились пообедать в Меррипит‑хаузе. Вот тогда‑то сэр Генри и познакомился с мисс Стэплтон. Как только он ее увидел, то сразу почувствовал к ней симпатию, и я не сильно бы преувеличил, если бы сказал, что она ответила ему взаимностью. После нашего возвращения домой он часто заводил разговор о мисс Стэплтон. С тех пор не проходит и дня, чтобы он не встретился с мистером или мисс Стэплтон. Сегодня мы вместе обедаем здесь, а сэр Генри уже поговаривает, что неплохо бы нам сходить к Стэплтонам в гости на будущей неделе. Собственно говоря, любой бы посчитал такой союз наиболее удачным, но мистер Стэплтон, видимо, относится к этому делу совсем иначе – знаки внимания, которые сэр Генри оказывает его сестре, вызывают у мистера Стэплтона крайнее неудовольствие. Я не раз замечал, с каким раздражением он наблюдает за ухаживаниями сэра Генри. Я понимаю, мистер Стэплтон сильно привязан к своей сестре, если она уйдет, тому станет совсем одиноко, но нельзя же все‑таки быть таким завистником и эгоистом. Брак с сэром Генри открывает перед мисс Стэплтон блестящее будущее, и вставать на его пути было бы просто нечестно. И, тем не менее, я просто уверен – он не желает, чтобы маленький роман между сэром Генри и его сестрой перешел в любовь. Поглядели бы вы, на какие только ухищрения он не идет, лишь бы не дать им возможность остаться вдвоем. Да, кстати, ваша просьба не давать сэру Генри выходить из дома одному день ото дня становится все менее выполнимой. Печально, но если я и впредь буду стараться в точности выполнять данные мне инструкции, дружеское расположение ко мне сэра Генри может вскоре смениться откровенной неприязнью.
|
|
|
На днях, а, если говорить точнее, то в четверг, у нас обедал доктор Мортимер. Он проводил раскопки где‑то неподалеку от Лонг‑Дауна и наткнулся на череп доисторического человека. Находка переполнила доктора радостью. Что за увлеченный человек! Просто‑таки энтузиаст, никогда не встречал ему подобных. Позднее, в этот же день, к нам зашли Стэплтоны, и мы по просьбе сэра Генри все вместе отправились в тисовую аллею, дабы своими глазами взглянуть на место произошедшей трагедии. Прогулка была довольно унылой. Строго говоря, тисовая аллея – это дорожка, идущая меж двух рядов сросшихся наверху деревьев, и обсаженная по сторонам густой травой. В дальнем ее конце находится старенький, полуразрушенный летний домик. На полпути к нему есть калитка, через которую можно выйти на болото. Именно возле неё доктор Мортимер нашел пепел от сигары сэра Чарльза. Калитка деревянная, выкрашена белой краской и запирается на щеколду. За калиткой начинается широкая равнина болота. Я хорошо помню вашу теорию относительно происшедшего там. Сэр Чарльз стоял у калитки и вдруг увидел нечто, приближающееся к нему со стороны болота. Это нечто напугало его, он бросился бежать прочь, но умер от разрыва сердца. В сущности, причиной его смерти стал сначала страх, а затем усталость. Бежал он по длинной, угрюмого вида тропинке. Но от кого? Что приближалось к нему со стороны болота? Была ли это просто заблудившаяся овца или он увидел исчадье ада, черного цвета собаку гигантских размеров? А, может быть, во всем деле замешаны не потусторонние силы, а вполне земные, и не монстры, а люди? Возможно ли, что бледнолицый и наблюдательный Берримор сказал не все, что хотел? Мне кажется, в самом темном деле всегда можно увидеть тень преступления, даже если она очень слаба.
|
|
|
Недавно, уже после того, как я отправил вам письмо, я познакомился с еще одним нашим соседом, мистером Франклендом. Он живет в Лафтер‑холле, в пяти милях к югу от нас. Это седой пожилой человек, с красным апоплексическим лицом и несносным, язвительным характером. Он увлекается британским законодательством, и большую часть своего состояния потратил на судебные издержки. Мистер Франкленд – борец, но ему не важен результат, для него главное – сам процесс борьбы. Он всегда готов встать на любую из тяжущихся сторон, независимо от того, права она или виновата, поэтому не удивительно, что его хобби оказалось таким дорогостоящим. Нрав у него удивительный. Он, то ставит на всей своей земле заграждения, никого не пропускает и готов судиться с любой собакой, рискнувшей пробежать по его владениям. А иногда бежит к какому‑нибудь соседу, буквально срывает с его забора калитку и кричит, что со дня сотворения мира здесь проходила тропа, которой все могут пользоваться, и что он готов оспаривать свое право на тропу в любом суде. Он весьма начитан, очень неплохо знает местное законодательство и частенько пользуется своими знаниями, выступая как за жителей деревушки Фернворт, так и против них. Так что иногда, в зависимости от результатов его кипучей деятельности, мистера Франкленда, словно триумфатора, носят по округе на руках, а иногда с не меньшей торжественностью его чучело сжигают на деревенской площади. Поговаривают, что сейчас он одновременно участвует в семи процессах, после чего совсем обнищает и надолго станет безопасным. Когда дело не касается юриспруденции, то мистер Франкленд создает впечатление вполне безобидного добродушного человечка. Упоминаю же я его только потому, что вы просили меня дать характеристики всем живущим поблизости от сэра Генри. Сейчас мистер Франкленд очень занят, так как кроме как судиться, у него есть и другая страсть – астрономия. Он частенько лежит на крыше своего дома с телескопом в руках, а телескоп у него очень хороший, и целыми днями осматривает болота в надежде обнаружить беглого преступника. Если бы он занимался только этим, в здешней округе не было бы человека милее мистера Франкленда. Однако ходит слух, что он собирается вчинить иск мистеру Мортимеру за вскрытие могилы без согласия ближайших родственников усопшего. Это желание появилось у мистера Франкленда как раз после того, как мистер Мортимер произвел раскопки в Лонг‑Дауне и обнаружил тот самый череп эпохи неолита. Да, если бы не мистер Франкленд, жизнь тут была бы скучной и монотонной.
Ну, вот, я рассказал вам и об исчезновении беглого заключенного, и о Стэплтонах, и о докторе Мортимере, и о мистере Франкленде из Лафтер‑холла. В заключение же письма я хочу передать вам наиболее интересное событие, я бы сказал даже, поразительное открытие, которое мне удалось сделать прошлой ночью. Касается оно Берримора.
Но, прежде всего, напишу о той телеграмме, что вы отослали из Лондона с целью проверить, находится ли Берримор в Баскервиль‑холле или нет. Так вот, я уже сообщал вам, что проверка оказалась безуспешной, почтмейстер не смог мне сказать ничего вразумительного. Я поделился своими соображениями относительно поведения Берримора с сэром Генри, и тот сразу же вызвал его и прямо спросил – сам ли он получал телеграмму или нет. Дворецкий ответил, что сам.
– Вы хотите сказать, что сын почтмейстера вручил ее вам в руки? – переспросил сэр Генри.
Берримор на некоторое время задумался и ответил:
– Нет, я был в то время в кладовой.
– Ну а кто отвечал на телеграмму? Вы?
– Нет. Я попросил это сделать жену. Бланк телеграммы заполняла она, я только сказал ей текст.
Вечером того же дня Берримор по собственной инициативе вновь вернулся к этой теме.
– Не очень понимаю, с какой целью вы меня сегодня допрашивали, сэр Генри, – произнес Берримор. – Полагаю, я не давал вам повода сомневаться в моей честности.
Сэр Генри успокоил дворецкого, сказав, что в его честности он нисколько не сомневается, а в доказательство своего расположения подарил ему несколько своих старых костюмов, тем более, что партия новых уже прибыла из Лондона.
Во всей этой истории меня очень интересует миссис Берримор. Это полная, статная дама, очень ограниченная и респектабельная до высокомерия, и, подозреваю, с сильными пуританскими наклонностями. Во всяком случае, мне не доводилось видеть более бесстрастной особы. И, тем не менее, как я вам уже сообщал, в первую ночь по приезде сюда я явственно слышал ее плач. С тех пор я каждый день вижу на её лице следы рыданий. Определенно, что‑то гнетет ее душу. Я часто думаю об этом, и иногда мне кажется, что причиной ее несчастья является Берримор. Он производит впечатление маленького тирана. Я все время чувствовал, что Берримор что‑то скрывает, уж больно он какой‑то скользкий. И события, происшедшие прошлой ночью, усилили мои подозрения.
Хотя, может, я ошибаюсь, и нет в них ничего необычного, но факты, Холмс, факты! Как вы знаете, сплю я очень чутко, тем более, здесь, где мне все время нужно быть настороже. Так вот, прошлой ночью, где‑то около двух часов, я проснулся от звука чьих‑то крадущихся шагов в коридоре. Кто‑то, старясь не шуметь, прошел мимо двери моей комнаты. Я встал, открыл дверь и осторожно выглянул. Длинная черная тень ползла по полу коридора. Её отбрасывал медленно и осторожно идущий мужчина. Я видел только его силуэт, но по росту определил сразу – это был Берримор, в рубашке и брюках, но без туфель или тапочек. Облик и поведение дворецкого показались мне крайне подозрительными. Он словно чего‑то таился.
Я уже сообщал вам, что в центре коридора находится выход на галерею, которая проходит по всему периметру зала. С противоположной стороны на нее выйти невозможно, там входов в нее нет. Я быстренько оделся, и тихо последовал за Берримором. Когда я вошел на галерею, дворецкий был уже на противоположной стороне её. По мигающему сквозь полуоткрытую дверь свету я определил, что он вошел в одну из комнат. Я знал, что на той стороне все комнаты пусты, поэтому поведение Берримора показалось мне еще более таинственным. Что ему понадобилось делать в пустой комнате? Пламя свечи перестало метаться, из чего я заключил, что Берримор некоторое время стоял неподвижно. Я как можно тише подкрался к двери комнаты, в которой стоял Берримор, и осторожненько заглянул внутрь.
Берримор стоял у окна, прижав к стеклу левую руку, в которой находилась свеча. Я хорошо видел профиль дворецкого, его напряженное лицо и глаза, пристально вглядывавшиеся в темноту за окном. Мне показалось, что он чего‑то дожидается. Так он простоял несколько минут, затем облегченно вздохнул и задул свечу. Я тут же, с теми же предосторожностями, поспешил обратно к себе в комнату, а через несколько минут у двери снова раздался тихий шорох шагов Берримора. Уже под утро, когда я забылся легким сном, я услышал, как кто‑то повернул ключ в замочной скважине, но не могу сказать, в какой комнате и кто это был. Что все это значит, я не имею ни малейшего представления, но определенно одно – в этом мрачном доме творятся какие‑то странные дела, и рано или поздно, мы с вами обо всем узнаем. Не стану утомлять вас своими теориями, просто, как вы и просили, выкладываю перед вами одни факты. Сегодня утром мы долго беседовали с сэром Генри, и на основе моих наблюдений разработали план совместных действий, о котором я расскажу вам, но не сейчас, а в следующем своем письме.
Глава 9
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 171; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!