О КЕНТАВРАХ И ТЩЕСЛАВИИ ОХОТНИЦЫ
Рано утром охотница проснулась и оделась. Она поджарила мясо и съела его, запивая чаем из трав и специй, а потом подняла Дэвида. После ночи на жестком столе у него ломило спину, руки и ноги болели от цепей, да и поспать удалось всего ничего, зато теперь он чувствовал, что не все потеряно. До сих пор он большей частью зависел от доброй воли окружающих — Лесника, гномов. Теперь он был сам по себе, и только от него зависело, выживет он или нет.
Охотница дала ему чаю, затем попыталась накормить мясом, но он плотно стиснул зубы. Мясо сильно пахло дичью.
— Это оленина, — сказала охотница. — Ты должен поесть. Силы тебе понадобятся.
Однако Дэвид не разжимал зубов. Он думал о девочке-олене и ощущал прикосновение ее кожи. Кто знает, что за ребенок был частью животного? Возможно, это плоть девочки-оленя и охотница раскромсала обезглавленное тело, чтобы позавтракать свежим мясом. Дэвид не мог это есть.
Охотница оставила свои попытки и дала ему хлеба. Она даже освободила Дэвиду одну руку — так, чтобы он смог поесть самостоятельно. Пока он ел, она принесла из конюшни клетку с лисом и поставила ее на стол рядом с Дэвидом. Лис смотрел на мальчика, как будто сознавал, что скоро произойдет. Пока они разглядывали друг друга, охотница принялась собирать все необходимое. Это были лезвия и пилы, бинты и тампоны, длинные иглы и мотки черных ниток, трубки и склянки, а также сосуд с вязкой прозрачной жидкостью. К нескольким трубкам она присоединила кузнечные мехи — «на всякий случай, чтобы сдержать кровотечение» — и подогнала кожаные ремешки под маленькие лапы лиса.
|
|
|
— Ну и что ты думаешь о своем новом теле? — поинтересовалась она, закончив приготовления. — Это прекрасный лис, молодой и проворный.
Лис, скаля острые белые зубы, пытался перекусить прутья клетки.
— Что вы сделаете с моим телом и его головой? — спросил Дэвид.
— Я высушу твое мясо и добавлю к моим запасам на зиму. Я выяснила, что можно успешно присоединить голову ребенка к туше животного, но не наоборот. Мозги животного не в состоянии приспособиться к новому телу. Они не могут правильно двигаться, так что охотиться за ними неинтересно. Вначале я выпускала их забавы ради, но больше не трачу на это время. Однако кое-кто из уцелевших еще бродит по лесу. Мерзкие существа. Иногда они встречаются на моем пути, и я убиваю их из жалости.
— Я думал о том, что вы сказали вчера вечером, — осторожно начал Дэвид. — О том, что все дети мечтают побыть животными.
— А разве не так? — спросила охотница.
— Мне кажется, так, — согласился Дэвид. — Я всегда хотел стать конем.
Похоже, это заинтересовало охотницу.
|
|
|
— Почему конем?
— Когда я был маленьким, то читал истории о существе под названием кентавр. Это наполовину конь, наполовину человек. От шеи и выше у кентавра голова и туловище мужчины, и он мог держать в руках лук. Кентавр был силен и прекрасен, и он был превосходный охотник, потому что совмещал силу и скорость коня с мастерством и хитростью человека. Вчера вы были проворны на своем скакуне, но все же вы не одно целое с конем. Разве ваш конь не спотыкается иногда, не скачет куда-то против вашей воли? Мой отец в юности занимался верховой ездой, и он рассказывал мне, что лошади сбрасывают даже лучших всадников. Будь я кентавром, я совместил бы в себе все лучшее от коня и человека, так что на охоте никто бы не смог от меня убежать.
Охотница перевела взгляд с лиса на Дэвида и обратно. Потом повернулась и направилась к письменному столу. Там она отыскала клочок бумаги и гусиное перо и принялась рисовать. С того места, где сидел Дэвид, он разглядел схемы, фигуры и силуэты лошадей и животных, нарисованные с мастерством настоящего художника. Он не мешал охотнице. Он просто терпеливо наблюдал, а когда взглянул на лиса, обнаружил, что тот тоже наблюдает. Так они и смотрели, объединенные ожиданием, пока охотница не закончила работу.
|
|
|
Она встала, вернулась к большим операционным столам и, не говоря ни слова, вновь привязала свободную руку Дэвида. На минуту он пришел в замешательство. Возможно, его план не удался и охотница собирается прямо сейчас отрубить ему голову и пересадить ее на тело дикого зверя. Обезглавит она его одним взмахом топора или будет неспешно пилить хрящи и кости? Усыпит ли каким-то снадобьем, так что он закроет глаза одним существом, а проснется совершенно другим, или ей свойственно наслаждаться страданиями своих жертв? Он был готов разрыдаться, но сдержал слезы. Подавил страх, сохранил спокойствие, и его стойкость была вознаграждена.
Надежно привязав его, охотница надела плащ с капюшоном и вышла из дома. Через несколько минут Дэвид услышал удаляющееся цоканье лошадиных копыт. Охотница ускакала в лес, оставив Дэвида наедине с лисом: две скотины, которым вскоре предназначено слиться воедино.
Дэвид задремал и проснулся, когда женщина уже вернулась. На этот раз копыта цокали совсем близко. Дверь дома открылась, и на пороге появилась охотница, ведущая коня под уздцы. Сначала конь не желал входить внутрь, но она тихо поговорила с ним, и в конце концов он последовал за хозяйкой. Дэвид увидел, как конь поводит носом, принюхиваясь к здешним запахам, и в глазах животного ему померещился ужас. Охотница привязала коня к кольцу в стене и подошла к Дэвиду.
|
|
|
— Я хочу заключить с тобой сделку, — сказала она. — Я подумала об этом существе, о кентавре. Ты прав, такой зверь будет идеальным охотником. Я хочу стать им. Если ты мне поможешь, даю слово, что отпущу тебя.
— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня, как только станешь кентавром? — спросил Дэвид.
— Я сломаю лук со стрелами и нарисую карту, которая выведет тебя на дорогу. Даже если я захочу тебя преследовать, с чем я буду охотиться без лука? Со временем я изготовлю себе другой, но ты будешь уже далеко, а если когда-нибудь снова попадешь в мой лес, я пропущу тебя в благодарность за то, что ты для меня сделал. — Охотница склонилась к Дэвиду и зашептала ему на ухо: — Но если ты не согласишься мне помочь, то соединишься с лисом и, клянусь, не переживешь этот день. Я буду гоняться за тобой по лесам, пока ты не задохнешься от изнеможения, а когда ты не сможешь больше бежать, я заживо сниму с тебя кожу и буду носить ее в холодные зимние дни. Ты можешь жить или умереть. Выбор за тобой.
— Я хочу жить, — сказал Дэвид.
— Значит, мы договорились.
С этими словами охотница бросила лук и стрелы в огонь и нарисовала Дэвиду подробную карту леса, которую он тут же осмотрительно спрятал за пазуху. Затем она объяснила, что он должен делать. Она принесла из конюшни пару огромных клинков, тяжелых и острых, как гильотины, и укрепила их над столом с помощью системы веревок и блоков. Один из клинков охотница приладила так, чтобы он, падая, разрубил ее тело пополам, а потом показала Дэвиду, как тут же приложить бальзам, чтобы она не истекла кровью, прежде чем ее торс будет приделан к лошадиному корпусу. Она снова и снова повторяла с ним необходимые процедуры, пока он не выучил все назубок. Затем охотница догола разделась, обеими руками ухватила тяжелый клинок и двумя ударами отрубила голову коню. Хлынула кровь, но Дэвид с охотницей быстро залили бальзамом обнажившуюся красную плоть. Под действием снадобья рана зашипела и задымила. Сразу же прекратилось кровотечение из вен и артерий.
На полу громоздилась конская туша с еще бьющимся сердцем, а рядом лежала голова, глаза вращались в орбитах, язык вывалился наружу.
— Мы не можем ждать ни минуты, — сказала охотница. — Быстрей, быстрей!
Она легла на стол, под клинок. Дэвид старался не смотреть на ее наготу и сосредоточился на приготовлениях к тому, чему его научила охотница. Когда он проверял веревки, она схватила его за плечо. В правой руке она сжимала острый нож.
— Если попытаешься сбежать или обманешь меня, этот кинжал вонзится в тебя, прежде чем успеешь сделать хоть шаг. Ты понял?
Дэвид кивнул. Его лодыжка была привязана к ножке стола. Убежать не удастся, даже если он захочет рискнуть. Охотница отпустила его. Рядом с ней стоял один из стеклянных кувшинов с чудесным бальзамом. Дэвид должен был вылить снадобье на ее отсеченное тело и стащить его на пол. Там ему нужно было помочь ей подползти к коню. Как только две раны соприкоснутся, он должен будет снова полить их бальзамом, отчего охотница и конь сольются воедино, превратившись в новое существо.
— Теперь давай, и не мешкай.
Дэвид подался назад. Веревка, удерживающая гильотину, была туго натянута. Во избежание какой-нибудь случайности он должен был просто разрубить ее лезвием меча, после чего клинок упадет на охотницу и разделит ее на две части.
— Готовы? — спросил Дэвид.
Он положил лезвие на веревку. Охотница заскрежетала зубами.
— Да. Давай же! Давай!
Дэвид поднял меч и со всей силы обрушил его на веревку. Веревка лопнула, и клинок упал, разрубив охотницу пополам. Она завизжала от боли, корчась на столе обеими своими половинами, истекающими кровью.
— Бальзам! — кричала она. — Живей!
Но Дэвид вместо этого снова поднял клинок и отрубил охотнице правую руку. Рука, по-прежнему сжимавшая нож, упала на пол. Напоследок, третьим ударом, Дэвид перерубил веревку, привязывавшую его к столу. Он перепрыгнул через корпус лошади и под крики ярости и боли, изрыгаемые охотницей, кинулся к двери. Дверь была заперта, но ключ торчал из замочной скважины. Дэвид попытался его повернуть, но у него не получилось.
Визг охотницы стал еще пронзительней, вдруг запахло паленым. Дэвид обернулся и увидел, что огромная рана на верхней части ее тела дымится и пузырится от заживляющего бальзама. Правое предплечье тоже было залито бальзамом. Охотница лила его на пол, стараясь попасть на запястье отрубленной кисти и заживить рану. Используя обрубок и левую руку, она сбросила себя со стола.
— Вернись! — шипела она. — Мы не закончили. Я тебя съем живьем.
Охотница коснулась обрубком правой руки и залила соединение бальзамом. Обе части тут же соединились, и она, подняв ко рту правую руку, зажала нож в зубах. Женщина принялась подтаскивать себя все ближе и ближе к Дэвиду. Ее рука коснулась края его штанины, когда ключ повернулся в замке и дверь отворилась. Дэвид вырвал ногу, выбежал на улицу и застыл как вкопанный.
Он был не один.
На лужайке перед домом собрались существа с телами детей и головами зверей. Здесь были головы лис и оленей, кроликов и горностаев. Головы маленьких животных выглядели несуразно на более широких человеческих плечах, а шеи детей сузились под действием бальзама. Все эти существа двигались очень неуклюже, будто не в состоянии были управлять собственными конечностями. Они шаркали и шатались, а их лица выражали страдание и растерянность. Они медленно приближались к дому, когда охотница перетащила себя через порог и вывалилась на траву. Нож выпал у нее изо рта, и она сжала его в кулаке.
— Что вы здесь делаете, мерзкие твари? Убирайтесь отсюда. Прочь!
Но существа никак на это не отреагировали. Они ковыляли вперед, устремив взгляды на охотницу. Охотница подняла глаза на Дэвида. Она испугалась.
— Затащи меня в дом, — сказала она. — Быстрей, пока они до меня не добрались. Я прощу тебе все, что ты натворил. Ты волен идти, куда пожелаешь. Только не оставляй меня с… ними.
Дэвид покачал головой. Он отошел от нее, когда существо с телом мальчика и головой белки дернуло носом в его сторону.
— Не бросай меня! — рыдала охотница.
Ее уже обступили почти со всех сторон, и она беспомощно махала ножом, а круг созданных ею тварей замыкался.
— Помоги мне! — кричала она Дэвиду. — Пожалуйста, помоги мне.
И тут животные набросились на нее, терзая и кусая, вгрызаясь в плоть и разрывая ее на части.
Дэвид, отвернувшись от ужасного зрелища, со всех ног кинулся в лес.
XVIII
О РОЛАНДЕ
Много часов Дэвид пробирался через лес, сверяясь с картой охотницы. Но тропинки, обозначенные на ней, либо исчезли, либо вовсе не существовали. Груды камней, на протяжении многих поколений служившие примитивными дорожными указателями, заросли высокой травой, затянулись мхом или были разрушены пробегавшими животными и недобрыми странниками, так что Дэвиду приходилось снова и снова возвращаться назад или продираться сквозь заросли с помощью меча, чтобы отыскать обозначенные на карте метки. То и дело он задумывался, не обманула ли его охотница, начертив неверную карту, чтобы он блуждал по лесу и стал легкой добычей для нее, когда она превратится в кентавра.
А потом перед его глазами вдруг мелькнула за деревьями тонкая белая линия, и вскоре он уже стоял на краю леса и смотрел на дорогу. Дэвид понятия не имел, где он находится. Может быть, это место встречи с гномами или он очутился дальше к востоку, но это его не беспокоило. Дэвид радовался, что наконец вышел из леса на дорогу, ведущую к замку короля.
Он шел, пока не начал угасать и без того тусклый свет этого мира. Отсутствие настоящего дневного света совершенно сбивало с толку. Сумрак увеличивал тоску, и без того неизбежную в положении Дэвида. Он сел на камень, съел краюху черствого хлеба с горстью сушеных фруктов, которые дали ему гномы, и запил водой из ручья, бежавшего вдоль дороги.
Он гадал, что делают сейчас отец и Роза. Наверное, они очень о нем беспокоятся, но он не представлял себе, что они увидели в углубленном саду, если от этого сада вообще что-то осталось. Дэвид вспоминал горящий бомбардировщик, озаривший ночное небо, и жуткий нарастающий рев моторов. Упавший самолет должен был уничтожить сад целиком и поджечь окружающие деревья, а его обломки и кирпичи от ограды, наверное, разлетелись по всей лужайке. Возможно, пролом в стене, через который убежал Дэвид, разрушился, и пути из его мира в этот больше не существует. Если так, отец не сможет узнать, был ли Дэвид в саду во время падения самолета и что с ним случилось, если он был там. Он представил себе мужчин и женщин, изучающих место крушения и отыскивающих тела среди обломков в страхе, что одно тело окажется меньше других…
Уже не в первый раз Дэвид усомнился, правильно ли поступает, удаляясь от прохода между мирами. Если отец или кто-то еще обнаружит проход и отправится на поиски Дэвида, попадет ли он в то же самое место? Лесник не сомневался, что нужно идти к королю, но Лесника больше нет. Он самого себя не смог уберечь от этого леса и Дэвида защитить тоже не смог. Мальчик остался в одиночестве.
Дэвид посмотрел на дорогу. Обратного пути нет. Волки, наверное, все еще выслеживают его, и даже если ему удастся найти дорогу к ущелью, там придется искать какой-нибудь мост. Не остается ничего другого, кроме как идти дальше и уповать на то, что король ему поможет. Если отец отправился сюда на поиски, что ж, надо надеяться, что он выживет. На случай если отец или кто-то еще пойдет этой дорогой, Дэвид подобрал у ручья плоский булыжник и острым камнем выцарапал на нем свое имя и стрелку, указывающую направление, в котором он шел. Ниже он написал: «Повидать короля». На обочине дороги Дэвид соорудил маленькую пирамидку из камней, такую же, как те, что обозначали тропы в лесу, и сверху положил свое послание. Это все, что он мог сделать.
Складывая в мешок остатки еды, мальчик увидел приближающегося всадника на белой лошади. Дэвид хотел спрятаться, но сообразил, что раз он увидел всадника, то и всадник, скорее всего, увидел его. Фигура приближалась. Дэвид разглядел серебряную кирасу, украшенную двойными символами солнца, и серебряный шлем. С одной стороны седла покачивался меч, с другой — лук и колчан со стрелами: похоже, излюбленное оружие в этом мире. Еще на седле висел щит, тоже с эмблемой из двух солнц. Поравнявшись с Дэвидом, всадник осадил лошадь и опустил взгляд на мальчика. Он напомнил Дэвиду Лесника, что-то общее было в их лицах. Подобно Леснику, всадник казался одновременно серьезным и добрым.
— И куда же вы, молодой человек, направляетесь? — спросил он Дэвида.
— Я иду повидаться с королем, — ответил Дэвид.
— С королем? — Похоже, на всадника это не произвело особого впечатления. — Зачем кому-то понадобился король?
— Мне нужно попасть домой. Мне говорили, будто у короля есть книга, а в этой книге, возможно, описан способ, как попасть туда, откуда я родом.
— А откуда ты родом?
— Из Англии.
— Вряд ли я слышал такое название, — сказал всадник. — Могу лишь предположить, что это очень далеко. Впрочем, отсюда все далеко, — добавил он, поразмыслив.
Всадник повернулся в седле, озираясь по сторонам. Осмотрел деревья, холмы за ними, дорогу впереди и сзади.
— Не самое подходящее место для гуляющего в одиночестве мальчика, — заметил он.
— Два дня назад я перешел через ущелье, — объяснил Дэвид. — Там были волки, а человек, который мне помог, Лесник, он…
Дэвид запнулся. Он не хотел вслух говорить о том, что случилось с Лесником. Перед глазами снова встал его друг, сбитый с ног напирающей волчьей стаей, и кровавый след, ведущий в лес.
— Ты перешел через ущелье? — переспросил всадник. — Скажи, а не ты ли перерезал веревки?
Дэвид пытался понять выражение лица всадника. Ему очень не хотелось попасть в очередную беду, а ведь он, должно быть, нанес немалый вред, разрушив тот мост. Однако врать Дэвид не хотел, и что-то подсказывало ему, что всадник поймает его на лжи.
— Я, — признался он. — За мной бежали волки. У меня не было выбора.
— Больше всего расстроились тролли, — улыбнулся всадник. — Теперь им придется восстанавливать мост, если они хотят продолжить свои игры, и гарпии будут нападать на них при каждом удобном случае.
Дэвид пожал плечами. Он не сочувствовал троллям. Не слишком порядочно с их стороны заставлять странников рисковать жизнью, разгадывая глупые загадки. Он надеялся, что гарпии сожрут нескольких троллей на ужин, хотя не мог себе представить, что тролли съедобны.
— Я еду с севера, так что твои проделки моим планам не помешали, — сказал всадник. — Но молодой человек, умудрившийся разозлить троллей, убежать от гарпий и от волков, может мне пригодиться. Давай договоримся: я доставлю тебя к королю, если ты согласишься некоторое время меня сопровождать. Я должен закончить одно дело, и мне нужен оруженосец, чтобы помогал в дороге. От тебя потребуется несколько дней службы, а взамен я гарантирую тебе безопасную дорогу к королевскому замку.
Выбор у Дэвида был невелик. Вряд ли волки простят ему погибших на мосту. Скорее всего, стая уже отыскала другой способ пересечь каньон, а то и напала на его след. На мосту ему повезло. Второй раз все может кончиться не так благополучно. Путешествуя в одиночку, он постоянно находится во власти тех, кто, подобно охотнице, желает причинить ему вред.
— Тогда я пойду с вами, — решил он. — Спасибо.
— Хорошо, — кивнул всадник. — Меня зовут Роланд.
— А я Дэвид. Вы рыцарь?
— Нет, я солдат всего-навсего.
Наклонившись, Роланд протянул Дэвиду руку. Когда Дэвид пожал ее, всадник тут же оторвал его от земли и усадил на спину лошади.
— Ты выглядишь усталым, — сказал Роланд, — и я могу позволить себе немного поступиться своим достоинством и разделить с тобой моего коня.
Он ударил каблуками по бокам лошади, и они рысью пустились по дороге.
Дэвид никогда не сидел в седле. Он обнаружил, что не так-то легко приспособиться к ходу лошади, и постоянно подпрыгивал, пребольно ударяясь о седло. И только когда Сцилла — именно так звали лошадь — перешла на галоп, Дэвид начал получать удовольствие от езды. Он словно парил над дорогой, а копыта Сциллы, несмотря на дополнительную ношу, стремительно неслись по дороге. Впервые Дэвида отпустил страх перед волками.
Через некоторое время Дэвид заметил изменения в окружающем пейзаже. Трава была обожжена, земля перепахана и разворочена, словно после страшных взрывов. Деревья были срублены, стволы их заострены и вкопаны в землю, как будто для обороны от какого-то неведомого врага. На земле валялись части доспехов, разбитые щиты и сломанные мечи. Казалось, перед ними расстилается поле великой брани, но Дэвид не увидел ни одного павшего, хотя земля пропиталась кровью, да и грязь в рытвинах, покрывавших все поле, была скорее красной, чем землисто-коричневой.
А в центре всего этого находилось нечто совершенно неподобающее, нечто настолько чуждое, что Сцилла застыла на месте и принялась беспокойно бить копытом. Даже Роланд уставился на диковину с явным испугом. И только Дэвид знал, что это такое.
Это был танк «Марк V», реликт Первой мировой войны. Слева из башни торчало маленькое 57-миллиметровое орудие, но никаких опознавательных знаков не было. Танк выглядел таким чистым, таким новеньким, словно только что выкатился из заводских ворот.
— Что это? — спросил Роланд. — Ты не знаешь?
— Это танк, — ответил Дэвид.
Он тут же сообразил, что едва ли его ответ что-то объяснил Роланду, поэтому добавил:
— Это машина, вроде большой… э-э… крытой колесницы, в которой едут люди. А это, — показал он на пятидесятисемимиллиметровку, — орудие, такая пушка.
Дэвид вскарабкался на танк, используя заклепки в качестве упоров для рук и ног. Люк был открыт. Внутри он рассмотрел систему тормозов и передач у сиденья водителя и механизмы мощного двигателя Рикардо, но людей не нашел. Создавалось впечатление, что танк совершенно новый. Дэвид огляделся с высоты танка и не увидел на слякотном поле никаких следов гусениц. Словно «Марк V» возник здесь ниоткуда.
Слезая с танка, Дэвид прыжком преодолел последнюю пару футов и угодил в лужу. Брызги грязи и крови полетели ему на брюки, вновь напомнив, что он и Роланд стоят на месте, где было ранено, а может быть, и убито множество людей.
— Что здесь произошло? — спросил он Роланда.
Всадник поерзал в седле, все еще встревоженно глядя на танк.
— Я не знаю, — ответил он. — Судя по всему, какое-то сражение, причем совсем недавно. Я чую запах крови, но где же тела павших? А если их похоронили, где могилы?
За их спинами послышался голос:
— Не там ищете, путники. На поле тел нет. Они… где-то еще.
Роланд, выхватывая меч, развернул Сциллу и помог Дэвиду взобраться на лошадь. Усевшись позади всадника, Дэвид тоже вытащил из ножен свой маленький меч.
У обочины возвышались руины старой каменной стены — все, что осталось от какой-то давным-давно разрушенной постройки. На камнях сидел старик. Он был совершенно лысый, и толстые синие вены тянулись по его голому черепу, как реки на карте некой бесплодной холодной местности. Его глаза, испещренные лопнувшими кровеносными сосудами, казались слишком большими для глазных впадин, так что под ними складками свисала кожа. У него был длинный нос и бледные обветренные губы. Одет он был в старую коричневую хламиду, доходившую до лодыжек и похожую на монашескую рясу. Картину завершали босые ноги с желтыми ногтями.
— Кто здесь сражался? — спросил Роланд.
— Я не спрашивал их имен, — отозвался старик. — Они пришли, и они погибли.
— С какой целью? У них должна была быть какая-то причина для вражды.
— Конечно. Я не сомневаюсь, что они верили в свою правоту. Она, к несчастью, нет.
Дэвида тошнило от смрада, повисшего над полем брани, и это усиливало его ощущение, что старик не заслуживает доверия. То, как он говорил о «ней», все это устроившей, и как улыбался, ясно показало Дэвиду, насколько страшен был конец павших воинов.
— А кто эта «она»? — спросил Роланд.
— Это Бестия, существо, живущее под руинами башни, в самой чаще леса. Она долго спала, но однажды проснулась. — Старик махнул рукой в сторону деревьев у себя за спиной. — Это были солдаты короля. Они пытались восстановить контроль над гибнущим королевством и заплатили за это высокую цену.
Дэвид откашлялся и спросил:
— Откуда здесь танк? Он не из этого мира.
Старик ухмыльнулся, обнажив лиловые десны с редкими гнилыми зубами.
— Наверное, попал сюда тем же путем, что и ты, мальчик, — ответил он. — Ты тоже нездешний.
Роланд пустил Сциллу в сторону леса, стараясь не приближаться к старику. Сцилла была храброй лошадью и, секунду поколебавшись, послушалась хозяина.
Запах гниения и крови усиливался. Они подъехали к зарослям переломанных чахлых деревьев, и Дэвид сообразил, что источник зловония именно там. Роланд велел Дэвиду спешиться, а потом объяснил, что ему следует прикрывать спину, прижимаясь к дереву, и не сводить глаз со старика, все так же сидевшего на руинах стены и через плечо наблюдавшего за ними.
Дэвид понял, что Роланд хочет уберечь его от ужасного зрелища, но услышал треск сломанных веток и не смог противиться желанию посмотреть, как солдат продирается сквозь заросли. Перед ним мелькнули свисающие с деревьев трупы, останки, обглоданные до окровавленных костей. Он отвернулся…
…и обнаружил, что смотрит прямо в глаза старика. Дэвид понятия не имел, каким образом тот сумел настолько быстро и бесшумно переместиться со своего насеста, но сейчас он был совсем рядом, так что Дэвид ощущал его дыхание. От старика несло кислыми ягодами. Дэвид еще крепче сжал рукоятку меча, но старик и глазом не моргнул.
— Ты проделал долгий путь от дома, парень, — сказал старик.
Он поднял правую руку и коснулся выбившейся пряди на голове у Дэвида. Мальчик яростно тряхнул головой и оттолкнул старика. Но каким бы хлипким ни выглядел старик, он оказался куда сильнее Дэвида.
— Ты все еще слышишь зов своей матери? — спросил он.
Старик приложил ладонь к уху, словно пытался расслышать далекие звуки.
— Дэ-вид, — высоким голосом пропел он. — О Дэ-вид!
— Прекратите! — воскликнул Дэвид. — Или вы немедленно прекратите…
— …или что ты сделаешь? — поинтересовался старик. — Маленький мальчик, далеко-далеко от дома, оплакивает свою мертвую мать. На что ты способен?
— Я вас ударю! — крикнул Дэвид. — Вот на что.
Старик плюнул на землю. Там, куда попал его плевок, пожухла трава. Слюна увеличилась в объеме, образовав пенящуюся лужу. И в этой луже Дэвид увидел отца, Розу и маленького Джорджи. Все они смеялись, даже Джорджи, которого отец подбрасывал высоко в воздух, точно так же, как когда-то Дэвида.
— Они, знаешь ли, по тебе не скучают, — сказал старик. — Они нисколечко по тебе не соскучились. Они рады, что ты пропал. Из-за тебя отец чувствовал себя виноватым, потому что ты напоминал ему о твоей матери, а теперь у него новая семья, и когда тебя нет поблизости, он не должен беспокоиться из-за тебя и твоих переживаний. Он уже забыл о тебе, точно так же, как забыл о твоей матери.
Изображение в луже изменилось, и Дэвид увидел спальню, которую отец делил с Розой. Роза и отец стояли у кровати, осыпая друг друга поцелуями. Затем, как он успел заметить, они вместе легли на кровать. Дэвид отвернулся. Лицо его пылало, в груди поднималась неукротимая ярость. Он не желал верить этому, однако свидетельство было прямо перед ним, в луже дымящейся слюны, извергнутой изо рта отвратительного старикашки.
— Видишь, — сказал старик. — Теперь тебе незачем возвращаться.
Он рассмеялся, и Дэвид ударил его мечом. Он даже не понял, как это случилось. Он был взбешен и раздосадован. Никогда прежде его так не предавали. Сейчас будто кто-то другой овладел его телом, лишив собственной воли. Его рука поднялась сама по себе и ударила старика, разрезав коричневую хламиду и начертав на коже красную линию.
Старик отступил. Он приложил пальцы к ране на груди, и они тоже окрасились алым. У него стало меняться лицо. Оно растянулось, приняв форму полумесяца, подбородок изогнулся вверх так резко, что почти уткнулся в переносицу крючковатого носа. На черепе выросли косматые клочья черных волос. Он сбросил хламиду, и Дэвид увидел зеленый с золотом костюм, подпоясанный золоченым кушаком, и золотой кинжал, извивающийся, словно змея. В том месте, куда угодил мечом Дэвид, в роскошной ткани зияла прореха. Затем в руке старика возник плоский черный диск. Старик махнул им в воздухе, и диск стал кривой шляпой, которую он нахлобучил на голову.
— Это вы, — сказал Дэвид. — Вы были в моей комнате.
Скрюченный Человек зашипел на Дэвида, и кинжал извивался у него на поясе, как будто и вправду был змеей. Лицо его искажали ярость и боль.
— Я бродил в твоих снах, — сказал он. — Я знаю все твои мысли, все твои чувства, все твои страхи. Я знаю, насколько ты мерзкий, завистливый, злобный ребенок. И несмотря на все это, я все-таки намеревался тебе помочь. Я собирался помочь тебе отыскать твою мать, а ты меня ударил. О-о-о, ты отвратительный мальчишка. Я могу сделать так, что ты очень пожалеешь об этом. Ты пожалеешь, что родился на свет, но…
Неожиданно тон его изменился. Он заговорил спокойно и рассудительно, отчего Дэвиду стало еще страшнее.
— Ничего этого я делать не буду, потому что ты все еще нуждаешься во мне. Я могу привести тебя к той, кого ты ищешь, и могу вас обоих доставить домой. Я единственный, кто на это способен. А взамен я попрошу одну маленькую вещь, такую маленькую, что ты даже не заметишь ее отсутствия…
Но прежде чем он успел договорить, ему помешали шаги возвращавшегося Роланда. Скрюченный Человек ткнул пальцем в лицо Дэвида.
— Мы еще поговорим, и тогда ты, возможно, будешь более благодарным.
Скрюченный Человек завертелся на месте, и вертелся он так быстро и так энергично, что прорыл дыру в земле и скрылся из виду, бросив коричневую хламиду. Его плевок впитался в землю, и вместе с ним исчезли образы из мира Дэвида.
Дэвид почувствовал рядом присутствие Роланда, и они оба уставились в темную дыру, оставленную Скрюченным Человеком.
— Кто или что это было? — спросил Роланд.
— Он прикинулся стариком, — сказал Дэвид. — Сказал, что может помочь мне вернуться домой, а кроме него, никто этого сделать не сможет. Я думаю, это о нем говорил Лесник. Он называл его мошенником.
Роланд заметил кровь, стекавшую с клинка Дэвида.
— Ты ударил его мечом?
— Я разозлился, — сказал Дэвид. — Это случилось раньше, чем я успел взять себя в руки.
Роланд забрал у Дэвида меч, сорвал с куста большой лист и вытер лезвие.
— Тебе следует научиться сдерживать свои порывы. Меч рвется в бой. Он жаждет крови. Его для этого выковали, и у него нет иного предназначения в мире. Если ты им не овладеешь, он овладеет тобой. — Он вернул меч Дэвиду. — Когда в следующий раз увидишь этого человека, не бей, а убей его. Что бы он ни говорил, не жди от него ничего хорошего.
Вместе они направились туда, где лениво щипала траву Сцилла.
— Что вы там увидели? — спросил Дэвид.
— Полагаю, примерно то же, что и ты, — ответил Роланд. Он покачал головой, досадуя, что Дэвид пренебрег его наставлениями. — Кто-то убил этих людей, содрал с них кожу и развесил останки на деревьях. Лес полон трупов, насколько хватает глаз. Земля все еще влажная от крови, но, прежде чем погибнуть, они ранили эту Бестию, или кто там еще мог быть. На земле осталось какое-то мерзкое вещество, черное и вонючее, оно же буквально расплавило наконечники некоторых копий и мечей. Если ее можно ранить, значит, можно и убить, но для этого недостаточно солдата и мальчика. Это нас не касается. Мы скачем дальше.
— Но… — начал Дэвид.
Вообще-то он не знал, что сказать. Все было не так, как в сказках. Там солдаты и рыцари побеждали драконов и чудовищ. Они не боялись и не убегали, почуяв угрозу.
Роланд уже оседлал Сциллу и протягивал руку Дэвиду.
— Если у тебя есть что сказать, говори.
Дэвид пытался найти нужные слова. Он не хотел обидеть Роланда.
— Все эти люди мертвы, а тот, кто их убил, жив, пусть даже и ранен, — проговорил он. — Он снова будет убивать. Погибнет еще больше людей.
— Пожалуй, — согласился Роланд.
— Разве ничего нельзя сделать?
— Что ты предлагаешь: охотиться за ним с нашими полутора мечами? Этот мир полон угроз и опасностей, Дэвид. Мы встречаем с открытым забралом тех, которые нам предназначены. Когда приходит время, надо делать выбор и действовать во имя великого блага, даже рискуя собой, но без нужды мы не отдаем свои жизни. У каждого из нас только одна жизнь, чтобы прожить или отдать ее. Разве в том состоит слава, чтобы потерять ее в безнадежной ситуации? Нам пора. Сумерки сгущаются. Нужно еще отыскать место для ночлега.
Дэвид мгновение поколебался, а потом протянул руку Роланду, подсадившему его в седло. Он думал о здешних мертвецах и гадал, что же это за существо, если оно способно сотворить такое. Танк по-прежнему возвышался над полем брани, заблудившийся и чужой. Он нашел дорогу из своего мира в этот, но без экипажа и явно неспособный сдвинуться с места.
Когда все осталось позади, Дэвид вспомнил видения в луже слюны Скрюченного Человека и его слова:
«Они нисколечко по тебе не скучают. Они рады, что ты пропал».
Это ведь неправда? Но Дэвид видел, как отец обожает Джорджи, как он смотрит на Розу, как держит ее за руку во время прогулки, и еще он догадывался, чем они занимаются, закрывая каждую ночь дверь в спальню. Что, если он отыщет способ вернуться домой, а они не захотят принять его? Что, если без него им действительно лучше?
Но Скрюченный Человек говорил, что все можно исправить, что он сумеет вернуть Дэвиду маму и доставить их обоих домой в обмен на одно маленькое одолжение. И пока Роланд пришпоривал лошадь, Дэвид гадал, что это может быть за одолжение.
Тем временем далеко на западе, так далеко, что отсюда не увидеть и не услышать, к небу вознесся торжествующий вой множества глоток.
Волки отыскали другую переправу через ущелье.
XIX
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 116; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!