Записки из беседки над прудом

 

С той поры, как исполнилось мне двадцать лет, я наблюдаю за всем, что происходит в обеих столицах, восточной и западной, и я вижу, как постепенно редеют жилища в западной столице: она едва ли не близка к запустению. Люди покидают ее, новоселов же нет как нет, дома ветшают, а новые не возводятся. В ней обитают лишь те, кому перебраться некуда, и те, кто бедности своей не стыдится. Ну и, пожалуй, те, кто знает цену уединению, кто устремлен к безвестности: ведь здесь им не нужно удаляться в горы, возвращаться к полям. Если же кто‑то намерен умножить свое имущество, кто занят выгодой, тот не проживет здесь и дня.

Несколько лет назад в восточной столице стоял высокий дом. Великолепное строение, ворота красного лака, роща бамбуков, деревья, поток меж камней, – другого такого вида не было в свете. Но вот, по какой‑то причине, хозяин был понижен в должности и удален в провинцию; в жилище его попадает огонь, и все вдруг сгорает. Десятки семейств, вкушавших довольство под сенью этих ворот, дружно оставляют округу. Потом‑то хозяин вернулся, да только дом так и не был выстроен в прежнем виде. И хотя детей и внуков у хозяина было множество, оставались они в доме недолго. Шипы и колючки надежно замкнули ворота, а лисицы и барсуки без хлопот зажили в своих норах. Таким образом, понятно, что западную столицу погубило Небо, людской вины в этом нет.

В восточной столице, к северу от Четвертого проспекта – это в обоих кварталах: Пса и Вепря, Быка и Тигра – люди живут большей частью тесно, и знатные люди, и простого звания. Высокие дома расположены ворота к воротам, их главные строенья стоят вереницей. Низенькие домики отделены друг от друга одной лишь стеной, крыши вот‑вот сцепятся застрехами. Начнись у восточного соседа пожар, сосед на западе не избежит летучего пламени. Явятся в жилье на юге разбойники, и стрела, ими пущенная, вряд ли минует жилье на севере. Когда‑то в семействе Жуаней южная ветвь отличалась бедностью, северная – богатством. Правда, богатый не всегда добродетелен, это так, но бедные люди по‑прежнему стыдятся своей бедности. К тому же какой‑нибудь неимущий простолюдин, обитающий невдалеке от сильного семейства, не смеет настелить у себя новую кровлю, пусть даже дом вскоре развалится; не вправе произвести починку, пусть даже упадут стены. У него радость, а он не может весело рассмеяться, широко раскрывая рот, у него горе, а он не смеет заплакать громко, в голос. В каждом его поступке – робость, сердце и дух в вечном непокое. С чем это сравнить? Он похож на воробья, живущего поблизости от ястреба или сокола. А в этом‑то случае тем более: лишь только влиятельное семейство возведет свой дом, как принимается исподволь расширять «свои врата и двери». И вот уже маленькие дома – присоединены, и маленькие люди во множестве взывают ко всем с жалобами. Они расстаются с жилищами, как дети и внуки, покидающие страну отцов и матерей, они жалуются, будто чиновники из страны бессмертных волшебников‑сяней, которых ссылают неведомо за что, в суетную пыль людского мира. Самые отчаянные доходят до того, что разоряют глупых своих сородичей, приобретая маленькие участки земли. Иные с помощью гадания выбирают место для жилья возле Восточной реки, но происходит наводнение, и они становятся «друзьями рыб и черепах». Иные селятся в Северной пустоши, но во время ужасной засухи они мучаются жаждой, а воды нет. Кажется, что нигде уже нет хорошей незанятой земли в обеих столицах! Какова же должна быть здесь мера человечьей выносливости?!

Добавлю, что вдоль Восточной реки и позади пустошей не только возведены друг за другом жилые строенья, но вы увидите там и рисовые поля, щедро политые водой, и суходольные земли. Старый огородник всегда найдет здесь местечко, чтобы вскопать грядки; опытный земледелец запрудит реку и напоит поля. Паводок здесь ежегодный, течение выходит из берегов, дамбы рушатся. Управляющие защитой рек, еще вчера восхваляемые за доблесть, сегодня отступают перед силой разрушенья. Не превратятся ли тогда в рыб почти все жители нашего Лояна? Мне пришлось читать украдкой установления власти: там дозволяется возделывать рисовые поля Обители Призрения Сюсиин, расположенные к западу от реки Камогава, но обрабатывать остальные земли строго запрещается. Дело еще и в том, что окрестности Восточной реки и Северная пустошь суть два из четырех столичных предместий. Сын Неба изволит посещать сии места по случаю церемоний встречи каждого из годовых времен. И пусть даже люди стремятся возделывать земли, разве не вправе чиновники воспротивиться этому и наложить свой запрет?

Если же говорить о развлечениях простых людей, то для жителей, что приходят подышать вечерней прохладой под летними небесами, не хватает места на берегах, когда они ловят малую форель, а для мужей, предающихся охотничьей забаве на осеннем ветру, не хватает места в полях, когда они стоят там с малым соколом на рукаве. И что же?! За пределами столицы люди спорят о месте жительства, а в самой столице все подобно холму, чьи склоны неприметно слабеют и осыпаются. К югу от Бодзё – столичного квартала Храмов и Замков – все заброшено, беспризорно, шелестит нетронутый созревший ячмень. Значит ли это, что это Небо так распорядилось, или же люди сами сделали по своему безумству?

Что до меня, то прежде, не имея собственного жилья, нанимал я дом вблизи ворот Дзётомон. Конечно, я размышлял о выгодах и убытках подобного приобретения, но в постоянном жилье я тогда не нуждался. Впрочем, если бы и нуждался, то не мог бы этого сделать. Цена двух‑трех сэ земли – тысячи и десятки тысяч сэн.

Но вот как‑то я впервые решился с помощью гадания приискать себе место посреди пустоши к северу от Шестого проспекта. Я возвел там четыре стены и соорудил ворота. То есть, вначале, в подражание Сяо Хэ, избрал я самый никудышный клочок земли, а затем последовал Чжунчан Туну – в построении светлого и просторного жилья. Участок занимал немногим более десяти сэ. Там, где земля возвышалась, я насыпал маленькую гору, там, где имелась ложбина, – ископал маленький пруд. К западу от пруда возвел я маленький храм, где установил статую Амиды; к востоку от пруда у меня маленький павильон – кабинет для занятий, где расположены полки с книгами. К северу от пруда я построил низенький домик и так поселил жену и детей.

Таким образом, жилье у меня занимает четыре десятых земли, пруд – три девятых ее, садик – две восьмых, а увлажненная делянка с ростками омежника – одну седьмую.

Далее, здесь у меня остров зеленых сосен и прибрежье с белым песком, красные карпы и белые цапли, и маленький мост, и маленькая лодка. Все, что любишь в обыденной жизни, все найдется сполна. Сказать ли еще? Весной на восточном берегу – ивы: они изгибаются, зыблются, точно прозрачный дым. Летом у северной двери – рощица бамбука с налетающим свежим ветром. Осенью в западном окне – луна, и можно открыть книгу. Зимой из‑под края стрехи – солнце, и можно погреть спину.

Я обрел этот маленький дом по совершенной случайности, когда годы моей жизни подошли к пятому десятку.

Что ж, улитке хорошо покоиться в ее келье, вошь блаженствует в складках одежды. Крошечная перепелка селится на маленьких ветках, и ей не надобно знать, сколь обширен лес. Лягушка обитает в трещинах маленького колодезя, ей неведом простор синей морской равнины.

Хозяин этого дома по должности своей придворного секретаря пребывает «у дворцовой колонны», тогда как сердцем он – словно бы среди гор. Должности, ранги – в воле судьбы, искусная работа Неба равняет всех. Долгая ли, краткая ли жизнь, зависит от божеств, земных и небесных; Конфуций говорил о давних своих молениях им! Так не стремитесь же парить средь ветров подобно великой птице Пэн, не старайтесь таиться в тумане, как черный леопард Бао. Но и не должно преклонять колени, гнуть спину ради покровительства принца, военачальника, первого министра, а еще не должно, разумно избегая «неблагоприятных выражений и слов», устремляться при этом в горную глушь, в сумрак ущелий, чтобы лишь там оставить свой след. Когда некто в придворной службе, он на некое время всецело отдается делам государя, когда некто у себя дома, он всегда обращен сердцем к Будде.

Я выхожу из дома, на мне светло‑зеленый кафтан. Пусть этот ранг ничтожен, я несу свою службу с достоинством.

Но вот я возвращаюсь домой, я переодеваюсь в простое платье из белого холста, и это платье теплей, чем весна, чище, чем снег. Первым делом я мою руки, ополаскиваю уста, затем поднимаюсь в западный храм, и молюсь Амиде, и читаю из «Лотосовой сутры». После этого, покончив с вечерней едой, вхожу в восточный кабинет, где развертываю свитки книг и встречаюсь с мудрецами древности. Это Ханьский Вэнь‑ди – Государь Просвещенный – правитель иных времен: полюбив бережливость, он доставил народу покой и довольство. Это Танский Бо Лэтянь – наставник иных времен: достигнув высот в стихах, он обратился к Закону Будды. Это Семерица Мудрых династии Цзинь – друзья иных времен: телом они находились в придворной службе, сердцем же устремлялись к уединенной жизни.

Я встречаюсь с мудрым правителем, встречаюсь с мудрым наставником, встречаюсь с мудрыми друзьями. Один день – и три встречи, одна жизнь – и три радости. А в наше время? Ни единое дело людское не рождает во мне любви! Вот те, кто являются учителями – что ценят они? Прежде всего – богатство и знатность; просвещенность, понимание глубокое словесности‑вэнь они не ставят даже и следом! Лучше вовсе не нужен такой учитель! А кто нынешние друзья? Они прибегают к влиянию сильных, действуют из выгоды. В общении с ними ты не чувствуешь пресности. Лучше вовсе не надобно таких друзей!

Я затворяю ворота, запираю двери, я один пою, один декламирую строфы стихов. Вдохновение переполняет меня, я сажусь в лодку с юным слугой, стучу по борту, отбивая меру, мы плывем, толкаясь шестом. Когда выпадает свободный час, призываю слуг, ухожу в садик за домом: то удобряю землю, то поливаю. Я люблю мой дом и лучше его ничего не знаю.

Начиная со времени Ова, люди пристрастились возводить роскошные дома – большие зданья с внушительными застрехами, с колоннами, украшенными поверху резьбой, с разрисованными бревнами. Владельцам это обходится в великие тысячи и десятки тысяч, а живут они там два‑три года не более. В старину говорили: «Построивший дом не живет в нем вечно». Справедливо сказано! Состарившись, я возвел для себя маленький дом. Я замыслил его в точности с тем, что мне было потребно, и поистине в нем оказалось всего в изобильи!

Высшие страшатся Неба, низшие стесняются людей. А в сущности, это ведь тоже самое, что путнику соорудить дорожную гостиницу на время ночлега, что шелковичному червю мотать из единой нити свой единственный кокон. Дольше урочного срока они не проживут там, ни тот, ни другой.

Но смотрите! Святой мудрец возводит свой дом! Он не тратит усилий народа, не тревожит попусту духов – человечность и справедливость вот конек и стропила дома. Обряд и закон – его столбы и опора. Дао‑путь и дэ‑добродетель – его ворота и двери. Сострадание и любовь – стены его и ограда. Страсть к бережливости правит делами дома. Накопление добрых поступков составляет его имущество. А тем, кто живет в этом доме, бояться нечего, его не сожжет огонь, не повалит на землю ветер. Здесь не смогут явиться привидения, сюда не нагрянут беды. Злобные духи и оборотни не нанесут вреда, разбойники и воры не причинят ущерба. Этот дом сам собой прибавляет в богатстве, а хозяин его проживает долгие годы. Чины и ранги надежно за ним сохраняются, дети и внуки родятся чередой!

Как же мы можем пренебрегать всем этим?

В пятый год эры Тэнгэн, в десятой луне, в начале зимы. Ясутанэ, хозяин дома, сам сочинил и сам записал.

 

Комментарии

 

Повесть о прекрасной Отикубо

 

…Госпожи из северных покоев… – Старинный японский дом был строго ориентирован по частям света: главный вход с южной стороны, дальние (женские) покои – на северной. Дворец знатного человека представлял собой ансамбль строений, соединенных галереями и переходами. Пол был приподнят над землей при помощи опорных столбов.

Отикубо – домик служебного назначения с низким полом.

…пусть и зовут ее «Отикубо». – Девушек в знатных семьях называли или согласно порядковым номерам – первая, вторая и т. д., или же согласно зданиям, где они проживали, например, «Павильон глициний», «Яшмовый дворец». Прозвище «Отикубо» носило издевательски‑уничижительный характер.

…кроме одной молоденькой служанки. – При знатной даме находилась свита дворцовых прислужниц. Обычно должности фрейлин и камеристок исполняли женщины из небогатых дворянских семей.

…на цитре с тринадцатью струнами… – Девушек из знатных семей учили игре на тринадцатиструнной цитре – кото. Иногда играли на семиструнной (кин‑но кото).

Куродо – придворные, находившиеся при особе императора для личных услуг. В этой должности они служили четыре года. Муж Саннокими носил еще и воинское звание сёсё – младший начальник императорской гвардии.

Усироми могла поспорить… длинными прекрасными волосами… – Знатные женщины расчесывали волосы на прямой пробор и давали им свободно падать на спину и плечи. Длинные волосы считались одним из главных признаков женской красоты.

Меченосец – придворный прислужник, носивший меч.

О чистый ключ на горе Цукуба… – Гора Цукуба прославлена в древней японской поэзии.

Хакама – штаны разных фасонов, предмет мужской и женской одежды. В эпоху Хэйан имели вид широких шаровар или складчатых штанов, напоминающих юбку.

Небесная река – Млечный Путь.

Храм Исияма – буддийский храм, который находился в провинции Оми. Популярное место для паломничества. Празднество в храме носило не только религиозный, но и увеселительный характер.

…возле решетчатого окна… – Двустворчатые решетчатые перегородки (ситоми) отгораживали внутренние покои от веранды. Верхняя створка могла подниматься.

…церемониальный занавес (китё) – загораживал знатных дам от постороннего взгляда. Состоял из нескольких полотнищ, подвешенных к горизонтальной перекладине, которая была прикреплена к стоячей подставке. Мог свободно передвигаться по полу.

…их союз был заключен еще в прежней жизни. – Согласно буддийским верованиям, душа проходит через ряд земных воплощений, возрождаясь в человеческом образе или в образе животного, растения и т. д.

Хитоэ – одежда без подкладки, которую носили мужчины и женщины.

Химэгими – так почтительно называли девушек из благородного семейства.

…дорога грозит ей бедой. – Перед поездкой узнавали при помощи гадания, не заграждает ли путь одно из грозных божеств неба, чтимых в древней магии. Суеверие этого рода создавало иногда большие затруднения при путешествии. Беду пытались предотвратить разными способами: например, останавливались ночевать в чужом доме.

Мотии (свадебное угощение) – приготовлялось из отбитого в ступке вареного риса. Согласно древнему свадебному ритуалу, новобрачным на третью ночь подавались особые мотии в честь божественной четы Идзанаги и Идзанами.

О‑дзэн – японский низенький столик для еды.

Час Пса – время с шести до восьми часов вечера.

Сёдзи – в японском доме легкие раздвижные перегородки, оклеенные бумагой.

…я купила прекрасное зеркало… – Древние зеркала были из бронзы.

Лак макиэ – лак, украшенный золотом и серебром.

…в торжественных плясках на празднике мальвы в храме Камо. – Синтоистский храм Камо, расположенный к северу от столицы, устраивал торжественные празднества дважды в год (в четвертый и одиннадцатый месяцы). Первый из них именуется «праздник мальвы». В этот день листьями китайской мальвы украшали шапки, экипажи и т. д. Из дворца в храм Камо отправлялось торжественное шествие во главе с императорским послом. В храме исполнялись ритуальные пляски.

Ситагасанэ – нижняя одежда (придворная) с шлейфом, длина которого регламентировалась согласно чину и званию.

Бэн‑но сёсё. – Бэн – гражданская должность цензора, сёсё – воинское звание. Такого рода двойной титул часто употреблялся вместо имени.

Красив, как герой романа – знаменитый господин Катано. – Роман об этом герое не дошел до наших дней. «Господин Катано» – нарицательное имя вроде Дон‑Жуана.

Тэнъяку‑но сукэ – помощник начальника дворцовой службы лекарственных трав, незначительная придворная должность.

Хоть он и шестого ранга… – Знатным особам полагалась свита из придворных невысокого ранга. В такой свите и состоял меченосец.

Ах, верно, я совершила какой‑нибудь страшный грех в прежних рождениях… – Согласно буддийским верованиям, карма, т. е. высший закон возмездия за поступки, совершенные в этой жизни или в прежних рождениях, предопределяет судьбу человека, счастливую или несчастную.

Хёбу‑но сё – самый младший чин в военном ведомстве.

Час Овна – время с 12 часов до 2 часов дня.

…выведите на церемонию смотра белых коней. – В седьмой день года во дворце устраивали шествие белых коней, числом трижды семь. Согласно старинным поверьям, конь обладал защитной магической силой.

Тюдзё – второй по старшинству начальник императорской гвардии, высокий чин четвертого ранга.

Храм Киёмидзу – знаменитый буддийский храм в окрестностях столицы, в котором особенно чтили богиню Каннон.

…бык, впряженный в их… экипаж… – Экипаж того времени представлял собой двухколесную арбу. Плетеный верх привязывался к дрогам. Шторы и занавеси скрывали сидящих в экипаже дам от посторонних глаз. В экипаж впрягался бык.

…возле самых подмостков для представления. – В храмах исполнялись священные мистерии и пляски.

Состоялся ли уже обряд гэмпуку? – Обряд гэмпуку заключался в том, что отроку (в возрасте двенадцати – шестнадцати лет) впервые делали мужскую прическу и надевали на него шапку взрослого мужчины. С этого времени отрок считался совершеннолетним и даже получал новое имя.

Отикубо смущенно выползла вперед на коленях. – В старой Японии перед старшими сидели на корточках и в их присутствии передвигались ползком, не вставая.

…но сегодня как раз день запрета… – Путем гадания устанавливались особые дни ритуального запрета (ими‑но хи), когда нельзя было покидать свой дом, видеть посторонних, есть мясо и т. д.

…нет криптомерии, как поется в старой песне… – Синокими по обычаю цитирует в своем письме известные стихи, в данном случае из антологии «Кокинсю»: «Хижина моя// У подножия гор Мива. // Если любишь ты, // Приходи, отыщи меня здесь, // Криптомерия у ворот» (Неизвестный автор).

…семь первых весенних трав. – В седьмой день года семь весенних трав (петрушку, пастушью сумку, хвощ и др.) варили вместе с рисом. Согласно поверью, это кушанье поможет сохранить здоровье весь год. Семь считалось магическим числом.

…устраивают восемь чтений Сутры Лотоса. – Сутра Лотоса (санскр . «Саддхарма‑пундарика‑сутра») – одна из священных буддийских книг. В течение четырех дней, дважды в день, утром и вечером, читали толкование этой сутры.

Будда Амида. – Согласно учению буддийской секты Сингон, в Западном рае царил бодхисаттва Амитабха, чтимое буддийское божество.

Рё – старинная мера веса, точное значение которой в настоящее время трудно установить.

Оминаэси (патриния) – один из семи осенних цветов, прославленных в японской классической поэзии.

Бодхидрума (санскр .) – священное дерево, сидя под которым Будда Гаутама, согласно легенде, достиг прозрения. После его смерти оно засохло.

Вязки поленьев… – На пятый день чтения Сутры Лотоса поют песнопения, вспоминая монашеский искус Будды Гаутамы: он рубил дрова, носил воду и т. д.

Пятый месяц года. – В пятый день пятого месяца года справляли сезонный праздник Танго (ныне праздник мальчиков). Края кровли с магической целью украшали ирисом.

Шестой месяц года. – В этот месяц справляли синтоистский обряд очищения от грехов, омывая себя водой реки.

Бессмертный образ твой… – пожелание долголетия тому, к кому адресовано стихотворение.

Седьмой месяц года. – Седьмого числа седьмого месяца в Японии справлялся праздник Встречи двух звезд (Танабата). Согласно легенде, две звезды Волопас и Ткачиха (Вега и Алтаир), разделенные Небесной рекой (Млечным Путем), в эту ночь встречаются друг с другом единственный раз в году.

Я готов об их красоте… – По недосмотру переписчика, танки десятого и одиннадцатого месяцев соединены в одну.

…сорок девять поминальных дней. – Буддийские заупокойные молитвы читаются в течение сорока девяти дней после смерти. Дом покойника считается, согласно японской национальной религии синто, «оскверненным» в течение одного месяца.

То – мера емкости, равная 18 литрам.

Коку – мера емкости для сыпучих тел, равная 180 литрам.

…когда наступало время надеть на одного из них в первый раз хакама. – Согласно старинному обряду, на мальчика в первый раз надевали шаровары хакама, когда ему исполнялось три года (или, в более позднюю эпоху, пять – семь лет).

Младший Таро. – Имя Таро, по‑японскому обычаю, дается старшему сыну, имя Дзиро – второму.

Дадзайфу – западная область страны, включавшая в себя о.

Кюсю.

Ямадзаки – название местности, расположенной на пути из Хэйана (ныне Киото) к морскому берегу.

 

Записки у изголовья

 

Порядковые цифры обозначают номера соответствующих фрагментов – данов.

Хороши первая луна… – В старой Японии был принят лунный календарь.

Новый год. – Согласно лунному календарю, переходящая дата. Приходится на конец января – середину февраля по современному календарю. Справлялся с большим торжеством, как праздник весны и обновления.

В седьмой день года… – Семь считалось магическим числом. В седьмой день года во дворце устраивали «Праздник молодых трав» и шествие «Белых коней». Оба эти ритуала, заимствованные из Китая, имели магическое значение. Семь трав (петрушку, пастушью сумку, хвощ и др.) варили вместе с рисом и подносили императору. Считалось, что это кушанье отгоняет злых духов, насылающих болезни, и отведавший его целый год будет невредим.

Шествие «Белых коней». – Согласно старинным поверьям, конь обладает защитной магической силой. Перед императором проводили белых коней. Число их (трижды семь) тоже имело магическое значение. Телохранители эскорта, парадно одетые и вооруженные луком и стрелами, белили свои лица согласно придворному обычаю.

Вот один из экипажей… – Ворота, крытые кровлей, стояли на столбах, соединенных внизу поперечным брусом. Экипаж знатного человека представлял собой род арбы на двух больших колесах. Плетеный кузов, богато украшенный, даже раззолоченный, привязывался к дрогам, по бокам иногда устраивались окна. Сзади и спереди кузов был открыт, но шторы и занавеси скрывали сидящих от посторонних глаз. В экипаж впрягали быка, рядом шел погонщик, полагался также эскорт слуг и скороходов. У дворцовых ворот быка распрягали, слуги вкатывали экипаж во двор и опускали оглобли на особую подставку. Дамы, приехавшие посмотреть на какое‑либо зрелище, следили за ним, не выходя из экипажа.

…возле караульни Левой гвардии… – Дворец охраняли три гвардейских полка: личная охрана, императорский эскорт и дворцовая стража. Каждый полк делился на два отряда: Левый (т. е. первый) и Правый (т. е. второй). Здесь идет речь о гвардии, охраняющей ворота.

Девять врат (коконоэ) – метафорическое название (китайского происхождения) для всей огороженной стенами запретной территории, где жил император, а также для столицы: «Как в вышине девять небес, так девять врат ведут в чертог Сына неба». Дворцовая территория вмещала в себя комплекс правительственных учреждений (дайдайри), в центре был расположен собственно дворцовый ансамбль (дайри).

На восьмой день Нового года… – В этот день знатным дамам жаловались дары от государя, фрейлин возводили в более высокий ранг.

Пятнадцатый день первой луны. – В этот день готовили «Яство полнолуния» (мотигаю) – варево из мелких бобов, куда добавляли круглые рисовые колобки, символизирующие луну. Мешалка – длинная палочка из бузины Зибольда с бахромой из стружек, покрытая узорами, имела магическое значение. Верили, что если ударить женщину этой мешалкой, она родит мальчика. Обряд восходит к фаллическому культу.

Молодой зять… – В хэйанскую эпоху существовал брак «цумадои», сложившийся при родовом строе, когда еще были живы пережитки матриархата. Молодой муж либо входил в семью жены, либо жена оставалась в родительском доме, а он лишь навещал ее по ночам. Старые супруги, впрочем, обычно жили вместе, в доме мужа. Брак цумадои часто вел к семейным драмам. В ходу у людей знатных и богатых было многоженство.

Забавная сумятица… – В середине первой луны происходила раздача официальных постов. Заседания Государственного совета длились три дня. Должности правителей провинции и многие другие посты были согласно закону сменными (на срок в четыре года), получали их главным образом по протекции.

…старший брат… императрицы. – Имеется в виду императрица Садако, жена императора Итидзё (см. предисловие).

…в кафтане «цвета вишни»… – Длинный шелковый кафтан (носи) – повседневное одеяние знатного человека. Прямокроенный, внизу заканчивался поперечной полосой материи с торчащими по сторонам концами, перехватывался узкой опояской. Воротник – невысокая стойка на завязке, широкие рукава. Вместе с этим кафтаном носили широкие шаровары (сасинуки) и шапку из прозрачного накрахмаленного шелка. Кафтан надевался поверх нескольких других одежд. «Цвет вишни» – комбинированный: белый верх на алом или сиреневом исподе.

…во время празднества Камо. – Синтоистский храм Камо с двумя святилищами, расположенный к северу от столицы, устраивал торжественный праздник дважды в год (в четвертую и одиннадцатую луну). Первый из них иначе именуется «праздник мальвы», потому что в этот день листьями китайской мальвы украшали шапки, экипажи и т. д. Праздник справлялся очень пышно, при большом стечении зрителей. Из дворца в храм Камо отправлялось торжественное шествие во главе с императорским послом.

Парадные кафтаны – церемониальное одеяние с шлейфом, длина которого регламентировалась согласно рангу.

Куродо – придворные шестого ранга (низшим считался восьмой, высшим – первый). Должность не слишком высокая, но предмет зависти многих, так как куродо прислуживали императору. Они носили особые одежды желтовато‑зеленого цвета.

…ткань, не затканная узорами, выглядит убого… – Узоры на одежде были привилегией знатнейших.

Отдать своего любимого сына в монахи… – Отдавали сыновей в буддийские монахи «ради спасения души». Считалось, что родителям монаха и всему их потомству обеспечено райское блаженство вплоть до седьмого поколения.

Заклинатели – гэндзя (ямабуси) – последователи особой буддийской секты Сюгэндо, возникшей в VIII в. и соединившей элементы синтоизма с буддизмом. Гэндзя бродили по священным местам с целью получить магические силы. Они врачевали при помощи заклинаний. Считалось, что недуг – это одержимость злым духом. Заклинатель должен был изгнать его, призывая доброго духа‑защитника, т. е. являлся своего рода шаманом. В народных сказках и фарсах бродячие монахи (ямабуси) обычно изображаются как шарлатаны и даже разбойники.

Митакэ («Священная вершина») – гора Кимбусэн в нынешней префектуре Нагано, где находился чтимый синтоистский храм. Паломники иногда уединялись на горе Митакэ в течение долгого времени. Горы считались обиталищем богов. Кумано. – На трех горах Кумано в нынешней префектуре Вакаяма находились три знаменитых синтоистских храма. Построены в эпоху Пара. Постоянное место паломничества.

…Наримаса, правитель дворца императрицы… – Тайра Наримаса исполнял должность мажордома (дайдзин) в доме императрицы Садако. Он оставался преданным ее слугой даже тогда, когда после смерти своего отца императрица впала в немилость (см. предисловие). В ожидании родов она вынуждена была покинуть императорский дворец, так как по синтоистским воззрениям роды считались «скверной». Собственный ее дворец сгорел, и Наримаса предоставил ей свой дом. Желая достойно принять императрицу, он поставил ворота на четырех столбах, что по рангу ему не полагалось. Переезд совершился девятого числа восьмой луны 999 г.

Церемониальный занавес. – Занавес (китё) загораживал знатных дам от постороннего взгляда. Согласно придворному этикету глядеть на них не полагалось. Невысокий занавес мог свободно передвигаться по полу. Он состоял из нескольких полотнищ, подвешенных к горизонтальной палке и украшенных кистями. Палка эта была прикреплена к стоячей подставке.

Уж не говорите ли вы об Юй Динго? – Как рассказывается в «Истории ранней ханьской династии» Бань Гу (32–92 гг.), один человек поставил высокие ворота перед своим домом в предвидении того, что потомки его удостоятся самых высоких почестей и будут ездить в колесницах с балдахином. Сын его Юй Динго действительно стал первым министром. Наримаса допускает неточность, спутав отца с сыном.

Опочивальня наша находилась… – Дом знатного человека представлял собой ансамбль зданий, ориентированных по частям света: главный дом, боковые павильоны‑флигеля, галереи, всевозможные службы. Господа проживали во внутренних покоях главного дома. Там были спальни, приемные залы и т. д. Главный вход находился всегда с южной стороны. В самой глубине дворца помещались северные покои, где проживала супруга господина, которая обычно именовалась «Северной госпожой». Деревянный одноэтажный дом стоял на столбах. Столбы вверху и внизу соединялись при помощи четырехугольных балок – «нагэси». На нижних нагэси часто сидели, как на скамьях. Такие рамы были необходимы, чтобы навесить легкие перегородки: скользящие панели, щиты, шторы, занавеси и т. д. В большом ходу были ширмы и всевозможные экраны. Вокруг дома шли узкие террасы и более широкие, с балюстрадами. К ним примыкали «хисаси» – длинные комнаты вроде галерей, под самым скатом крыши. Именно в них обычно помещались фрейлины. Флигеля и павильоны соединялись между собой галереями и переходами. Кровли покрывали черепицей или кипарисом. На отлакированном до блеска полу расстилались циновки. Пол был предметом особой заботы, ведь на нем сидели и спали. В большом ходу были решетчатые щиты (ситоми), пропускавшие свет и воздух, но непроницаемые для чужих глаз. Верхняя створка их могла подниматься. Ситоми играли роль наружной перегородки (вместо стен и окон), а также садовой ограды. Во дворе разбивали сад, устраивали пруд с островом и перекидывали мостики. Очень ценились декоративные деревья.

Маленькая принцесса – Осако – дочь императрицы (род. в 996 г.).

Тюнагон. – Члены Государственного совета носили звания: дайнагон (старший советник), тюнагон (второй советник), сёнагон (младший советник). Дайнагон и тюнагон – высокие чины, вроде тайного советника; сёнагон – не выше титулярного советника.

Речь идет о тюнагоне Тайра‑но Корэнака, старшем брате Наримаса.

Госпожа кошка, служившая при дворе… – Кошки в тогдашнюю пору были еще редким зверем и очень ценились, их ввозили с материка. Известно, что роды одной из любимой кошек императора Итидзё сопровождались молебствиями и ритуальными обрядами.

Шапка чиновника – часть церемониального наряда. Такую шапку носили чиновники пятого ранга и ниже. Она делалась из прозрачного шелка, к шапочке с плоской тульей прикреплялись сзади две ленты: одна – торчащая в виде крыла, другая – ниспадающая на спину.

Мёбу – звание фрейлины среднего ранга.

То‑но бэн – начальник куродо и цензор. Стоял во главе дворцового штата прислуги. Речь идет о Фудзивара Юкинари (971– 1027), близком друге Сёнагон.

Третий день третьей лупы – один из пяти «сезонных праздников».

В каком образе возродится он теперь? – Буддизм учит, что душа (духовная сущность) проходит через ряд земных воплощений. Этому закону подчинен и мир животных. Карма, т. е. высший закон возмездия, за прошлые деяния предопределяет, в каком образе и в каких обстоятельствах возродится душа. В новой жизни она своими деяниями создает новую карму.

Столовый зал – одно из подсобных помещений, примыкал к трапезной. В нем находился большой стол, на который ставили подносы с кушаньем.

Первый день года и третий день третьей луны… – Здесь перечисляются главные «сезонные праздники». Седьмой день седьмой луны – праздник встречи двух звезд (Танабата). Согласно легенде китайского происхождения, Пастух и Ткачиха (звезды Вега и Альтаир), полюбив друг друга, стали небрежно относиться к своему труду. В наказание небесный владыка поместил их по разные стороны Небесной реки (Млечного Пути), и лишь раз в год, в седьмую ночь седьмой луны, им позволено встретиться. Небесные сороки строят из своих крыльев мост через реку, но если пойдет дождь, встреча супругов не состоится.

Девятый день девятой луны – праздник хризантем (тёё‑но сэкку). В Китае хризантема считалась символом долголетия, этому цветку приписывалась магическая сила. В Японии церемониальный банкет по случаю Дня хризантем состоялся во дворце, как сообщают летописи, в 686 г., с музыкой, танцами, сочинением стихов. Присутствующие вкушали «хризантемовое вино» из «хризантемовых чарок».

…хлопья ваты на хризантемах… – На хризантемы с вечера накладывали хлопья ваты, чтобы они пропитались утренней росой. Отираясь этими хлопьями, согласно поверью, смывали с себя старость и болезни.

…с таблицами в руках… – Таблицу (сяку) держали в правой руке. Это узкая дощечка длиной в тридцать шесть сантиметров, из слоновой кости или дерева. Первоначально служила для того, чтобы записывать повеления государя, потом приобрела чисто церемониальный характер.

…исполняют церемониальный танец… – Ритуальный танец благодарения, восходящий к очень древнему обряду, включает в себя малые и двойные поклоны, повороты направо и налево, притоптывания и т. д.

Хотя караульня в нынешнем дворце… – Временный дворец, куда император переселился после пожара, случившегося в четырнадцатый день шестой луны 999 г.

Тюдзё – второй (по старшинству) начальник гвардии, высокий чин четвертого ранга.

Горы Огура… – Здесь перечисляются горы, носящие поэтическое, любопытное или странное название. Есть предположение, что названия гор подбирались так, что получались как бы короткие диалоги.

Прекрасная гора Охирэ. – В синтоистском храме Ивасимидзу (иначе Явата), посвященном богу Хатиману (обожествленному императору Одзин), в третью луну исполнялась песня и пляска Охирэ.

Храмы Хасэ. – В буддийском храме Хасэ (Хацусэ) возле г. Нара находилось чтимое паломниками изображение богини милосердия Каннон (бодхисаттвы Авалокитешвары, санскр .) с одиннадцатью ликами. Согласно легендам, бодхисаттва этот принимал на земле разные образы, чтобы помочь людям.

Море пресной воды. – Имеются два объяснения: 1. Большие озера вообще. 2. Озеро Бива.

Море Ёса – залив Мияцу в уезде Ёса провинции Танго.

Море Кавафути – неизвестно.

Императорские гробницы (мисасаги). – Над местом захоронения императора или императрицы насыпались высокие курганы. Какие гробницы имеются в виду – неизвестно.

Чертоги. – Неясно, имеются ли в виду чертоги или мечи. Оба эти слова звучат одинаково (тати).

Врата Левой гвардии – иначе врата Ёмэймон в восточной ограде императорского дворца. Далее перечисляются дворцы знатных людей, например Коитидзё – Малый дворец на Первом проспекте.

Дворец Сэйрёдэн («Чистый и прохладный»). – В нем обычно проживал император. Этот дворец можно и сейчас увидеть в Киото в реконструкции XIX в.

В северо‑восточном углу дворца Сэйрёдэн… – Северо‑восточное направление считалось открытым для злых демонов, и страшная картина призвана была их отпугивать. На ней были изображены фантастические уроды на тему китайской легенды. Длиннорукие существа, сидя на спине длинноногих, ловко хватают рыбу прямо в волнах бурного моря.

Китайская накидка (карагину), – верхняя накидка с широкими рукавами, принадлежность парадного костюма фрейлины.

Пусть луна и солнце… – Дайнагон опустил последний стих танки «Храм богов священный», которая находится в 13‑ом томе сборника «Манъёсю» (VIII в.), потому что переадресует стихотворение юной императрице.

Мимуро – священные горы в провинции Ямато (ныне префектура Нара), где находятся храмы и царские усыпальницы.

Нанивадзу – гавань возле нынешнего г. Осака. Старинная танка, известная под именем «Нанивадзу», упоминается в знаменитом предисловии поэта Ки‑но Цураюки к антологии «Кокинсю» (X в.). Обучение письму начинали обычно с этой танки: «В Нанивадзу здесь // Вот уже зацвели цветы! // Зимний сон прошел… // Дни к весне пошли теперь! // Вот уже зацвели цветы». (Перевод Н. И. Конрада.)

Промчались годы… – танка из антологии «Кокинсю», принадлежит Фудзивара‑но Ёсифуса, который, любуясь веткой цветущей вишни, сложил это стихотворение в честь своей дочери‑императрицы.

Император Энъю (годы правления 969–984) – отец императора Итидзё. Отрекся от престола и принял монашеский сан.

Сайсё – звание фрейлины высшего ранга.

Император Мураками. – Годы правления 947–967.

Сэнъёдэн‑но нёго – младшая императрица из дворца Сэнъёдэн. В обычае было именовать знатных женщин согласно дворцу, где они проживали.

Левый министр. – Светскую власть в стране возглавлял большой Государственный совет, в состав которого входили главный министр, Левый и Правый министры, министр двора и советники разных классов. Подлинным правителем страны в хэйанскую эпоху был, однако, канцлер или регент из рода Фудзивара.

День удаления от скверны (ими‑но хи) – синтоистский обычай ритуальных запретов. В эти дни не покидали свой дом, не принимали гостей в писем, воздерживались от увеселений, не ели мяса, чтобы появиться перед богами «чистым от скверны» или чтобы избежать беды.

…в должности найси‑но сукэ – Во главе многочисленного придворного штата фрейлин находилось десять титулованных дам. Найси‑но сукэ – низшая из этих должностей.

Пляска пяти танцовщиц (Госэти). – Исполнялась во время одиннадцатой луны по случаю праздника первого вкушения риса нового урожая или же по случаю первого поднесения богам нового риса вновь взошедшим на трон императорам.

…чтобы «изменить направление пути»… – «Изменение пути» (ката‑тагаэ) – одно из средств защитной магии. Перед путешествием обычно обращались к гадателю, который вычислял, не заграждает ли дорогу в этот день одно из грозных божеств неба (накагами), весьма чтимых в древней магии. Нужно было сначала поехать в другом, безопасном направлении, по пути остановиться в чужом доме, а потом уже держать путь куда нужно. В чужой дом отправлялись также для того, чтобы избавиться от ритуальных запретов в злосчастный день (ими‑но хи).

День встречи весны – канун «сезонного праздника» прихода весны (Риссюн). Начало астрономической весны, когда солнце достигает 315° градусов небесного экватора. По нашему стилю, примерно, 4 февраля. Считалось, что в это время злые духи особенно опасны, поэтому люди часто не оставались в собственных домах.

Целебный шар кусудама – средство магической медицины. Украшенный искусственными цветами и кисточкой из пятицветных нитей круглый мешочек наполнялся разными ароматическими веществами, и в праздник Танго (пятый день пятой луны) его подвешивали в спальном покое, чтобы отгонять недуги.

Колотушка счастья . – Делалась из железа или меди; символически изображала небесное оружие против недугов. Применялась при магических заклинаниях.

«Охотничья одежда» (каригину). – В старину надевалась для охоты, впоследствии принадлежность повседневного костюма знатных людей. Род длинного кафтана с разрезами по бокам.

Сёдзи – скользящие решетчатые рамы, оклеенные бумагой, служат вместо наружных стен и внутренних перегородок.

Кормить воробьиных птенчиков. – Было в моде выкармливать ручных воробышков, которых так легко задавить.

…листья мальвы. – Мальва напоминает о празднике Камо.

Прекрасное изображение женщины на свитке… – На горизонтальных свитках (эмакимоно) обычно изображались сцены из популярных романов. Текст писался каллиграфическим почерком на цветной бумаге.

Пишешь на белой и чистой бумаге из Митиноку… – Эта плотная шероховатая бумага готовилась из коры бересклета в северной области Митиноку.

Ярлычок с надписью «День удаления». – Делался из дерева ивы и прикреплялся у мужчины к шапке, у женщины к волосам или к рукаву в знак того, что к ним нельзя приближаться. Иногда для этой цели служил листок зира или кусочек алой бумаги.

«Восемь поучений». – Толкование буддийской Сутры Лотоса благого закона (Саддхарма‑пундарика‑сутра, санскр .). Сутра особо чтимая в Китае и Японии. Переведена была на китайский язык в 250 г. Чтения совершались в течение четырех дней дважды в день, утром и вечером.

«Приношение в дар святых книг». – Верующие с душеспасительной целью переписывали и приносили в дар священные буддийские книги. По этому случаю в храме служили молебствие.

Храм Бодхи. – Согласно индийской легенде, Будда Гаутама, сидя под деревом пипал (иначе бодхи – «древо просветления», санскр .) достиг высшую мудрость, открывающую путь к спасению. Будда – букв. просветленный истиной, существо, достигшее полного совершенства; здесь легендарный основоположник буддизма Сиддхартха Гаутама, Шакья‑Муни, по преданию живший в середине I тысячелетия.

Лотос – буддийский символ чистоты и райского блаженства. Будда изображается сидящим на лотосе.

Та йсё (полководец) – высший военный чин.

Близилась середина шестой луны… – Хронологически действие происходит в шестом месяце 986 г., это самая ранняя дата в «Записках у изголовья». Именно тогда произошел дворцовый переворот: император Кадзан был вынужден постричься в монахи, и на престол возвели шестилетнего Итидзё, сына монаха‑императора Энъю.

Тюнагон Ёситика. – Происходил из рода Фудзивара, находился в родстве с царствующей семьей. После падения императора Кадзана постригся в монахи всего тридцати лет от роду.

То‑дайнагон. – Имеется в виду Фудзивара‑но Тамэмицу. То – китайское чтение первого иероглифа фамилии Фудзивара.

Сэйхан (962–999) – знаменитый буддийский проповедник.

«Удалились люди сии – и хорошо сделали!» – Слова из притчи, помещенной в Сутре Лотоса. Как‑то раз, когда Шакья‑Муни читал проповедь перед толпой в пять тысяч человек, один из слушателей встал и удалился. Шакья‑Муни сказал своему ученику Шарипутре: «Подобные ему присутствуют здесь лишь для пустой похвальбы. Удалился человек сей – и хорошо сделал».

Надо написать ей письмо… – Обычай требовал, чтобы мужчина, вернувшись домой после любовного свидания, немедленно послал письмо своей возлюбленной. А она должна была сразу же ответить ему.

«На молодых ростках конопли…» – песня из антологии IX (?) в.

«Старые и новые песни в шести томах («Кокинро‑кудзё»).

«Пока не блеснет роса // На молодых ростках конопли, // Я не покину тебя. // Пускай увидят родные твои, // Как я ухожу на заре».

Хаги (леспедеца двуцветная) – род кустарника. Лиловато‑розовые цветы на его длинных гибких ветках распускаются осенью. Воспеты в японской поэзии.

Сакура – японская декоративная вишня.

Померанец неразлучен с кукушкой… – Померанец (Citrus deliciosa Tenore) и кукушка так сочетаются между собой в японской поэзии, как в персидской – соловей и роза. Кукушка (Cuculus poliocephalus) в Японии считается певчей птицей. Голос ее слышен ночью и на заре. По народным поверьям, она поет и в царстве мертвых.

Ян‑гуйфэй – прославленная в китайской поэзии красавица. Была фавориткой императора Сюань‑цзуна (VIII в.), казнена во время большого мятежа. Согласно легенде, на сюжет которой написана поэма великого китайского поэта Бо Цзюйи «Вечная печаль», император Сюань‑цзун послал магаволшебника в обитель бессмертных, чтобы призвать свою возлюбленную к себе. Ян‑гуйфэй вышла к магу: «Одинокопечален нефритовый лик, – // плачет горько потоками слез. // Груши свежая ветка в весеннем цвету,//что стряхнула накопленный дождь». (Перевод Л. Эйдлина.) Возвращение в смертный мир для Ян‑гуйфэй уже невозможно. Сэй‑Сёнагон цитирует не совсем точно.

Прославленный китайский феникс – сказочная птица с пятицветным оперением, приносящая счастье.

Ясенка (японская мелия) – растение с мелкими лиловатыми цветами.

Храм Хацусэ (Хасэ). – в храмовых рощах обычно устраивались пруды.

Пруд Сарусава. – В сборнике новелл «Ямато‑моногатари» (X в.) повествуется о том, как покинутая одним императором девушка утопилась в пруду Сарусава. Какиномото‑но Хитомаро (?–709) – великий поэт древней Японии, создал танку, в которой выразил печаль императора: «Милой моей // Эти спутанные волосы // В пруду Сарусава, // Словно жемчуг – водоросли… // О, как грустно мне!» (Перевод Е. М. Колпакчи.)

«Спутанные волосы» на ложе любви – эротический образ, бытовавший в китайской и японской поэзии.

Трава микури – ежеголовка ветвистая. Нередко упоминается в японской поэзии. Любящий гибнет в разлуке, как вырванная с корнем трава микури.

Пруд Хара. – В народной песне поется о том, чтоб не срезали водоросли на пруду, ведь на него слетаются дикие утки.

…пятый день пятой луны. – В день праздника пятого дня пятой луны чернобыльник и аир клали на кровлю, подвешивали к застрехам, прикрепляли к одежде, чтобы отогнать недобрые силы. Позже аир заменили ирисом. Аир – род душистого тростника с длинными белыми корнями. Цветет в начале лета мелкими желтыми цветами, потом появляется пушистый стебель.

Тасобаноки (фотиния) – вечнозеленый кустарник.

Сакаки – клейера японская, синтоистское священное дерево, упоминаемое в древнейшем солнечном мифе.

Асунаро – туопсис японский.

«Священная вершина» – гора Митакэ.

«Мышьи колобки» – бирючина; дуб‑сий – литокарпус Зибольда; белый дуб – дуб мирзинолистный, вечнозеленое дерево.

…предание о том, как Сусаноо‑но микото прибыл в страну Идзумо… – Как повествует древний японский миф, Сусаноо, младший брат богини солнца Аматэрасу, изгнанный с неба за свой буйный нрав (он был богом ветра), прибыл в страну Идзумо, где победил восьмиглавого змея, которому должны были принести в жертву прекрасную деву. Неизвестно, какое отношение имеет белый дуб к этой легенде.

Стихотворение Хитомаро: «Пускай дорога в горах // Длинна, словно хвост фазана, // Теперь ее не узнать. // Белого дуба ветви // Снегом занесены.

Юдзуриха – вечнозеленое дерево, дафнифиллум.

Я позабуду тебя… – Листья юдзуриха не краснеют осенью, следовательно, любящий дает обет любить вечно.

Соловей (угуису) – короткохвостая камышовка, лучшая певчая птица Японии. В переводах на европейские языки традиционно называется соловьем.

Миякодори – Дальневосточный кулик‑сорока, прославлен в японской поэзии.

Птица‑искусница (такумидори) – разновидность иволги.

Мандаринки. – Любовь мандаринских уток прославлена в поэзии Китая и Японии.

Кулик (тидори) – ржанка из семейства куликов. Воспета в японской поэзии.

Унохана – (Deutzia crenata). Кустарник, на котором ранним летом распускаются гроздья белых цветов.

Насекомые – по‑японски «муси», в народном представлении низший разряд живых существ: насекомые, пресмыкающиеся, ракообразные и гельминты.

«Битая скорлупка» – маленький рачок (капрелла), живущий в морских водорослях.

Миномуси – мешочница (лепидоптера), мелкая бабочка. Гусеницы окукливаются в чехле, которые они делают из листьев и стебельков. Никаких звуков не издают, народное поверье путает мешочницу с цикадой.

«Жук‑молотильщик» – рисовый долгоносик.

Муравей… бегает по воде… – Муравьи по воде не бегают, имеются в виду водяные клопы или жучки‑вертячки.

«Женщина украшает свое лицо…» – Перефразированная цитата из «Жизнеописаний мстителей» китайского историка Сыма Цяня (145–86 гг. до н. э.): «Некий Юй Жан, поклявшись отомстить за смерть своего господина, сказал: «Доблестный муж умрет ради друга, который понимает его. Женщина украшает себя для того, кто любуется ею».

…«ива у реки Адо…» – Цитата из стихотворения поэта Табито (антология «Манъёсю», т. 7): «Падает на землю град…. // В Оми, дальней стороне, – // Ива у реки Адо, // Нож ту иву не берет, // Срежут – вновь она растет, // Ива у реки Адо». (Перевод А.Е. Глускиной.)

Разве не сказал некогда… – Государственный деятель из рода Фудзивара, Кудзё‑но Моросукэ (908–960), написал в завещании потомкам: «Во всем обиходе, будь то одежда и шапка или экипаж и кони, надлежит довольствоваться тем, что есть под рукой. Не ищи лучшего».

«Не стыдись исправлять самого себя». – Цитата из книги «Суждения и беседы», где собраны высказывания китайского философа Конфуция (551–479 гг. до н. э.).

Сикибу‑но омото – придворная дама из свиты императрицы.

«О, это, верно, Норитака!» – Фудзивара Норитака служил при дворе в должности куродо.

Конь цвета метелок тростника – сивая масть, смесь белой и темной шерсти.

…гудят луки стражников… – Злые духи якобы боялись гудения тетивы.

…стуча сапогами. – В хэйанскую эпоху знатные люди носили сапоги и туфли из материи и кожи, а люди низших сословий – соломенную обувь.

Река А сука. – У этой реки изменчивое русло. Прославлена в японской поэзии как метафора изменчивости любви и человеческой жизни.

Ама‑но кавара – «Небесная река». – Танка поэта Аривара‑но Нарихира (825–880) гласит: «Охотника долгий путь. // Сегодня к звезде Ткачихе // Я попрошусь на ночлег. // В скитаньях моих неприметно // Пришел я к «Небесной реке».

«Небесная река» – так называется Млечный Путь, отсюда игра слов.

Шапка‑эбоси (букв.: «ворон») – высокий колпак из черного, туго накрахмаленного прозрачного шелка.

Трава омодака – стрелолист.

Трава «циновка для пиявок» – водяная петрушка.

«Опрометчивая трава». – Возможно, имеются в виду прибрежные травы вообще.

Трава «безмятежность» – разновидность папоротника.

Трава «смятение сердца» (синобугуса) – служила для окраски тканей. Получался путаный узор пестрой окраски. В японской поэзии – метафора смятенного сердца.

Плаун «в тени солнца» – плаун булавовидный.

«Лилия морского берега» – кринум японский.

Мелкий тростник – низкорослый аланг‑аланг; «Лунная трава» – коммелина, из нее добывалась нестойкая краска для тканей.

Оминаэси – патриния.

«Рукоять серпа» – разновидность амаранта.

Цветок «гусиная кожа» – разновидность дикой гвоздики, на глицинию не похож.

Вьюнок «вечерний лик» – тыква‑горлянка. Сусуки – мискант китайский высотою до двух метров. Осенью выбрасывает колос, цветущий мелкими желтыми цветочками.

Ползучая лоза – пуэрария, травянистая лиана.

Сердце матери, у которой… – На горе Хиэйдзан возле Киото находились буддийские монастыри. Ученичество буддийского монаха длилось двенадцать лет. В это время он не мог спуститься с горы и увидеться с женщиной, даже собственной матерью.

…ручка топора и та истлеет. – В китайском сочинении «Описания удивительного» (IV–V вв.) рассказывается старинная легенда, проникшая и в японский фольклор. Некий дровосек Ван Чжи засмотрелся в горах на то, как бессмертные отшельники играют в шашки. За этот, казалось бы, недолгий срок истлела ручка его топора и умерли все люди его времени.

Как говорится в стихотворении «О бегущей под землей воде». – Далее для удобства читателя в прямых скобках помещены строки знаменитой в то время танки, которые Сэй‑Сёнагон не приводит, как хорошо всем известные: «В сердце моем кипят // Ключом подземные воды, // Я безмолвно люблю. // То, что не высказал я, // Сильнее того, что сказал».

Покои в галерее до того тесные… – Речь идет, возможно, о девочке‑служанке, пришедшей из собственного дома фрейлины.

«Голосом осени ветер поет». – Слова из стихотворения, написанного по‑китайски японским поэтом Минамото‑но Хидэакира (?–940): «Пруд снова прохладен. // В летний зной он стоял без воды. // Сосен шумят вершины. // Голосом осени ветер поет».

Монах, который подносит государю… – В первый день Зайца после Нового года императору с пожеланием долголетия подносили посохи (удзуэ), нарезанные из деревьев персика, сливы, камелии и т. д. Заяц – один из двенадцати циклических знаков (мышь, бык, тигр, заяц, дракон, змея, конь, овен, обезьяна, петух, пес, кабан), служащих для исчисления времени. Эти названия носят годы, дни и часы.

Микагура – ритуальные песни, пляски и священные мистерии, исполнявшиеся в синтоистских храмах.

Предводитель отряда стражников, которые ведут коней… – Во время шестой луны в храме Гион справлялся праздник умилостивления богов, особенно бога Сусаноо. Из дворца торжественно приводили коней. Предводитель кортежа был украшен цветами.

Дни поминовения святых имен Будды… – В течение трех дней, начиная с девятнадцатого дня двенадцатой луны, возглашали все имена Будды трех миров: настоящего, прошедшего и будущего. В эти дни надлежало предаваться посту и покаянию. Рассказываемые события относятся к 994 г.

…там начался концерт. – Перечисляются инструменты старинной придворной музыки гагаку. Музыка эта, исполнявшаяся при дворе, представляла собой сложный сплав корейской, китайской и индийской музыки с японскими напевами. В ансамбле участвовали певцы, хор и танцоры.

Бива – род четырехструнной лютни; была заимствована из Китая в VIII в. Четыре струны натянуты на резонатор, несколько напоминающий мандолину. Играют на бива при помощи плектра. Цитра‑со (со‑но кото) – тринадцатиструнный музыкальный инструмент (кит . чжэн), завезена в Японию из Китая.

…господин Цунэфуса… – Минамото‑но Цуцэфуса (968–1023). В то время второй начальник (тюдзё) Левой гвардии.

…его светлость дайнагон… – Фудзивара Корэтика, брат императрицы Садако.

Голос лютни замолк… – Стихи в неточном переводе на японский язык из знаменитой поэмы Бо Цзюйи «Пипа» (музыкальный инструмент, напоминающий лютню).

Плывя ночью по реке, поэт и его гость услышали, как кто‑то играет на пипа. «Замолкла пипа, и опять тишина, // и мы спросить не успели». (Перевод Л. Эйдлина.) Оказалось, что играла одна из столичных певиц, потерявшая былую красоту и вынужденная скитаться по рекам и озерам.

То‑но тюдзё – старший куродо и начальник Правой гвардии. Речь идет о Фудзивара‑но Таданобу. Славился своим поэтическим талантом и, возможно, был одно время возлюбленным Сэй‑Сёнагон.

Словно рассказ в «Исэ‑моногатари»… – «Исэ‑моногатари» – одно из самых замечательных произведений классической японской литературы, сборник новелл со стихами‑танка. Приписывается поэту Аривара‑но Нарихира (825–880).

В Зале совета, в пору цветов… – Цитируется строка из стихотворения Бо Цзюйи: «В Лушани дождливой порой провожу ночь один в хижине, крытой травой». Изгнанный поэт обращается к далекому другу: «В Зале дворца, в пору цветов, // Вы под парчовой завесой. // Я – в Лушани, в дождливую ночь, // В хижине, крытой травою».

Обычно дамы были незнакомы с китайской поэзией и по‑китайски не писали, Сэй‑Сёнагон знает это стихотворение, но решает в ответ сочинять японские стихи на ту же тему и написать их японскими знаками.

Гэн‑тюдзё. – Гэн – китайское чтение первого иероглифа фамилии Минамото. Тюдзё – воинский чин. Имеется в виду Минамото‑но Нориката, сын Левого министра.

«Неужели эта безобразная кличка…» – Знатным женщинам давали прозвища дворцов или дворцовых покоев, где они проживали. Кличка «Травяная хижина» звучала издевательски. Помощник начальника службы ремонта, Норимицу. – Татибана Норимицу, как считается, бывший муж Сэй‑Сёнагон (см. предисловие). Служба ремонта следила за сохранностью дворцовых зданий.

…старались приставить начальную строфу… – чтобы получилось пятистишие – танка.

Умэцубо – «Грушевый павильон», был расположен к северу от дворца Сэйредэн.

Госпожа Микусигэдоно – младшая сестра императрицы, хранительница ее гардероба.

Западная столица, – западная часть Хэйана, в то время заброшенная. То‑но тюдзё должен был отправиться туда по дороге во дворец, чтобы избежать несчастливого направления.

Судзуси и Накатада – герои популярного романа «Дуплистое дерево» («Уцубо‑моногатари»), сюжет которого содержит в себе сказочные мотивы. Накатада претерпел в детстве большие лишения, он жил со своей матерью в дупле дерева, служившем берлогой для медведя. Мальчик удил рыбу и собирал плоды, чтобы кормить свою мать. В конце концов его отец нашел их и привез обратно в столицу. Замечательный музыкант, Накатада играл на цитре на празднике любования кленовыми листьями и в награду получил в жены дочь микадо. Соперник его Судзуси был тоже музыкантом. Однажды, когда он на заре играл на цитре, небесная фея спустилась с неба, чтобы послушать его.

Росли ли там «сосны на черепицах»? (Мох на стене и сосны на черепицах). – Цитата из стихотворения Бо Цзюйи, в котором описывается заброшенный дворец на горе Ли: «От Западных ворот столицы недалеко…» Имеется в виду столица танского Китая Чанъань.

«Чтение священных книг». – Каждые полгода, во вторую и восьмую луну, во дворце собирались буддийские священники в течение четырех дней непрерывно днем и ночью читали Сутру совершенной мудрости, (Праджня‑парамита сутра.) Эта сутра, одна из древнейших, состоит из собрания священных буддийских книг. Среди них знаменитая философская Алмазная сутра (Ваджра‑чхедика сутра, санскр .).

…выщипывает себе брови. – Хэйанские женщины выщипывали себе брови и вместо них наносили тушью две широких черты на лбу.

Вскоре после того памятного случая… – т. е. когда дамы любовались предрассветной луной.

Хорошо бы устроить в саду настоящую снежную гору… – Возведение в саду снежной горы, иногда значительной высоты, было одной из любимых забав хэйанских аристократов.

«О Каннон Белой горы…» – Белая гора находилась на севере Японии, в провинции Этидзэн. Славилась красота ее снежной вершины. В храме на этой горе почиталось изображение богини Каннон.

Еле к берегу плывет… – По‑японски рыбачка (ама) и монахиня – омонимы. Отсюда игра слов.

От Принцессы – верховной жрицы… – Принцесса – верховная жрица в синтоистском храме Камо назначалась в начале царствования каждого нового императора.

…в стране Ко си. – Имеется в виду северная провинция Этидзэн.

…размахивая на ходу крышкой от пустой шкатулки. – Съемные крышки от ларчиков и шкатулок служили вместо подносов.

Словно тот монашек, что сказал… – Видимо, упоминается какой‑то народный анекдот, не дошедший до наших дней.

Когда куродо… приносит от высочайшего имени сладкие каштаны на церемониальное пиршество… – Такие банкеты принято было устраивать по случаю назначения нового министра.

Одаренный талантами ученый… – Речь идет о докторах наук (хакасэ). Они состояли в невысоком ранге (пятом или шестом).

Хакама – в старину кусок материи, обернутый вокруг бедер, впоследствии длинные штаны в складку, похожие на юбку или шаровары.

…как у юных танцоров Оми… – Юные исполнители священных плясок во время синтоистских празднеств носили белые одежды, украшенные синим рисунком, так называемые одежды Оми, и красные ленты на правом плече. Девушки привязывали широкие ленты к поясу.

Госпожа Сигэйся (981–1002) – младшая сестра императрицы, супруга наследного принца. Ее подлинное имя Фудзивара‑но Гэнси. Проживала во дворце Сигэйся, отсюда прозвище.

– Император принес государыне лютню, прозванную Безымянной. – Хорошие музыкальные инструменты очень ценились, им давали имена.

Господин епископ Рюэн… – Епископу Рюэн, младшему брату императрицы Садако, было в то время всего четырнадцать лет.

Гиёдэн – императорская сокровищница, где хранились самые знаменитые музыкальные инструменты.

Нет, девушка, «лицо которой было полускрыто»… – Перефразированная цитата из поэмы Бо Цзюйи «Пипа». Хозяин (сам поэт) и его гость приглашают певицу к себе в лодку: «На наш многократный и долгий зов // она наконец явилась. // Безмолвна в руках у нее пипа, // лицо ее полускрыто». (Перевод Л. Эйдлина.)

«Пора расставаться…» – Государыня намеком дает понять, что знает, откуда цитата. Слушающие игру на пипа медлят расставаться: «Хозяину жаль возвращаться домой, и гость забыл о дороге». (Перевод Л. Эйдлина.)

«Очищение души в пятую луну». – Буддийские посты соблюдались в первую, пятую и девятую луны. В это время предавались молитвам и покаянию.

На нашем пути находился дом асона Акинобу. – Такасина‑но Акинобу был дядей императрицы Садако с материнской стороны. Асон (асоми) – почетный титул аристократа, а также общее почтительное наименование для особ высших рангов. Акинобу изображается как старосветский сельский помещик.

…какое‑то вертящееся приспособление… – жернов для обдирки риса.

То‑дзидзю. – То – китайское чтение первого иероглифа фамилии Фудзивара. Дзидзю – придворное звание, приближенно соответствует камер‑юнкеру. Здесь имеется в виду Фудзивара‑но Киминобу, родственник императрицы Садако.

…готовил увеселения для ночи Обезьяны. – Согласно старинному китайскому суеверию, ночь в цикле шестидесяти, когда соединялись циклические знаки Обезьяны и «старшего брата металла», была зловещей. Чтобы защититься от грозящей беды (в спящего могли проникнуть «три телесных червя»), не следовало спать, и придворные проводили ночь в играх и сочинении стихов.

«Единственная колесница Закона»! – Цитата из Сутры Лотоса;

«Существует единственная колесница Закона. Не бывает двух или трех». Закон – имеются в виду основы буддийского учения.

«Среди лотосовых сидений в райском чертоге…» – Согласно учению буддийской секты Дзёдо, в Западном раю, где царил Будда Амитабха (санскр .), душам уготованы лотосовые сиденья девяти рангов в зависимости от их заслуг в земной жизни.

В десятых числах первой луны… – Описанные здесь события происходили восемнадцатого числа второй луны 995 г. Канцлер Мититака тогда находился на вершине славы и могущества, но он уже был тяжело болен и скончался в восьмую луну того же года.

Девушки‑унэмэ… – Избирались для службы во дворце из числа красивейших дочерей провинциальных чиновников. Унэмэ прислуживали императору за столом, сопровождали его кортеж и т. д.

Но вот появились его сыновья… – Корэтика (дайна‑гон) и Такаиэ (в то время самми‑но тюдзё, т. е. тюдзё третьего ранга). Мацугими, любимый внук канцлера, был сыном Корэтика.

Примерно в час Овна… – в два часа дня.

Яманои – прозвище Фудзивара‑но Митиёри, умер в том же 995 г.

На вершине горы Даюй… – строка из стихотворения, написанного на китайском языке японским поэтом Ки‑но Хасэо (851–912). Гора Даюйлин в Китае славилась цветением декоративных слив – мэйхуа.

Господин советник Кинто – Фудзивара‑но Кинто (966–1041), крупный деятель культуры. Был известным поэтом, составителем антологий, музыкантом и каллиграфом.

Советник Тосиката – Минамото‑но Тосиката (960–1027), известный поэт.

Хампи – род короткой узкой безрукавки, носилась между верхней и нижней одеждой. Опояской служил шнур метра в три длиною.

Буддийский монах, который… – То, что он совершает обряд другой (синтоистской) религии в не подобающем ему облачении, кажется странным и оскорбляет глаза.

Заставы. – Устанавливались на границах областей и на важнейших дорогах. На заставах совершался досмотр путников и их поклажи, а в военное время заставы служили для зашиты. Ночью ворота запирались.

На переправе Ёдо… – Переправа через реку Ёдо в уезде Такасэ.

…у водяного риса… – Водяной рис широколистый. Из него плели циновки.

«На реке Такасэ‑но Ёдо…» – Слова из народной песни сай‑бара:

«Изголовье – рис водяной. // На реке Такасэ‑но Ёдо // Я срезал этот рис водяной. // Пусть уносит меня волна, // Безмятежно я отдохну».

Храм Киёмидзу – знаменитый буддийский храм в г. Киото, в котором чтили богиню Каннон.

«Священное хранилище» – буддийский метафизический трактат, переведенный с санскритского языка на китайский в стихотворной форме.

…сквозь решетчатую «преграду для собак»… – Изначально такие решетки ставились перед лестницей, чтобы бродячие собаки не проникли в дом, впоследствии ими стали отгораживать служебные помещения храма от святилища.

…блистающие лики божества – статуя Каннон с одиннадцатью ликами.

…громко загудит раковина. – В буддийских храмах принято дуть в большие раковины, чтобы возвещать часы молитвы.

Оплечье – кэса – принадлежность одеяния буддийского священника. Длинная полоса материи, перекидывается с левого плеча под правую руку.

Святой мудрец (хидзири) – высокий чин, который носили священнослужители буддийских сект Тэндай и Сингон.

Однажды мы услышали, что его светлость канцлер… – Действие происходит в 993 или 994 г., но из последних слов «дана» видно, что он написан после смерти императрицы в 1000 г. и носит характер воспоминания. Скрытый в нем подтекст говорит о непрочности всего земного в буддийском понимании, ведь упоенному своим успехом канцлеру Мититака оставалось жить очень недолго.

Митинага – будущий канцлер Митинага (см. предисловие).

Миминакуса – ясколка.

…хризантемы «я слышу»… – По‑японски «хризантема» (кику) и «слышу» – омонимы.

…вершат дела, именуемые «инспекцией». – Насчет инспекции ошибка автора или переписчика. Инспекция проводилась во время второй луны. Рассматривались послужные списки гражданских чиновников шестого ранга и ниже, достойнейших повышали в должности, и все завершалось банкетом.

…господину сёнагону… – Юкинари делает вид, что принимает прозвище Сёнагон всерьез, как наименование должности.

…подпись «Мимана‑но Нариюки». – В шутку иероглифы имени переставлены: Нариюки вместо Юкинари.

Сатайбэн – придворная должность, главный секретарь Левого департамента.

Луна и осень… – Строки из траурной элегии, написанной на китайском языке японским поэтом Сугавара‑но Фумитоки. В ней говорится: «На южную башню, бывало, он восходил // И там любовался луною. // Луна и осень пришли в назначенный срок, // Но он, куда он сокрылся?»

…в час Быка… – два часа ночи.

«Уж не тот ли обманный крик петуха…» – В «Исторических записках» Сыма Цяня помещен рассказ из эпохи «Борющихся царств» (403–221 гг. до н. э.), когда в Китае было несколько отдельных враждующих между собою царств. Мэнчан‑цзюнь (правитель Мэнчана), внук Циского князя, был приглашен в могущественное царство Цинь, где он стал министром, но потом навлек на себя подозрение в измене и был вынужден бежать. Он с несколькими спутниками (число их Юкинари указал ошибочно) достиг пограничной заставы Ханьгу, но она была заперта на ночь, а погоня уже настигала беглецов. Тогда один из них закричал петухом, все петухи вокруг отозвались, и ворота открылись.

Бамбук «курэ» (т. е. китайский) – бамбук‑листоколосник, с узкими листьями. В китайской литературе его персонифицируют, называя «другом» и «этим господином». Бамбук «курэ» рос в саду возле дворца Сэйрёдэн.

…посадил бамбук в саду и дал ему прозванье «этот господин». – Цитата из поэтического предисловия к стихотворению, написанному по‑китайски японским поэтом Фудзивара‑но Ацусигэ (X в.).

Через год после смерти императора Энъю… – Император Энъю, отец императора Итидзё, умер в 991 г. Описываемая сцена имела место во вторую луну 992 г., когда Итидзё было лишь двенадцать лет.

Все люди опять… – Стихотворение из 16‑го тома («Плачи») антологии «Кокинсю», принадлежит известному поэту Хэндзё (816–890). Он был монахом. Замшелая ряса (цвета серого моха) – поэтический эпитет к монашеской рясе.

Тодзамми – т. е. Фудзивара третьего ранга. Была кормилицей Итидзё. В кормилицы к императору избирали знатных дам.

«Сугороку» и «го» – игры китайского происхождения. «Го» очень сложная игра в шашки на доске с многими делениями. Белые и черные шашки окружают и запирают друг друга. В азартной игре «сугороку» каждый из двоих играющих имеет по пятнадцати «коней» и продвигает их вперед в зависимости от числа выброшенных костей, чтобы занять на шашечной доске поле противника.

…щипцы для «прощальных огней»! – «Прощальные огни» зажигались в последний день праздника поминовения душ Бон (Урабон), когда прощались с душами, якобы вновь посетившими землю. Бамбуковые щипцы для этих костров сжигались, как несчастливые, ими больше нельзя было пользоваться. Отсюда метафора бесполезной вещи.

Императорские послы сидели лицом к северу… – Вероятно, ошибка: на празднике Ивасимидзу они сидят лицом к югу.

О‑самбо – ритуальные высокие столики для торжественных пиров или подношений богам.

Раковины‑якугай – толстые раковины зеленоватого цвета с черными пятнами. Из них делали чарки.

…старую песню страны Адзума… – Адзума (Восточный край») – общее название восточных провинций на острове Хонсю.

«На берегу Удо» – песня провинции Суруга. Удо – название морского побережья.

…под звуки песни «Маленькие сосны». – Народная песня страны Адзума (см. примеч. выше).

Сион – китайская астра. Цвет сион – комбинированный: светлый пурпур на зеленом исподе. Цвет хаги тоже комбинированный: темно‑алый на зеленом исподе.

Ну нет, все меня там ненавидят… – Сёнагон считали сторонницей Левого министра (впоследствии канцлера Митинага). В 996 г. в результате дворцовых интриг императрица Садако была вынуждена переехать в Малый дворец на Втором проспекте, принадлежавший ее брату. Сёнагон не последовала за ней.

Как‑то раз придворные затеяли конкурс загадок… – При дворе были в большом ходу салонные игры и состязания. Соревнующиеся делились на две группы: Левую и Правую. Счет выигрыша велся по очкам.

Чашечка желудя. – Из желудей добывали краску для траурной одежды, отсюда неприятная ассоциация.

Соломенная циновка Идзумо… – Имела крупное плетение. Циновки в стиле Идзумо, видимо, были лучше подлинных.

…состязания всадников. – В дни празднеств проводились состязания всадников. Соревнующиеся разделялись на две группы: Правую и Левую. Состязались по двое. Надо было обскакать противника и даже выбить его из седла.

…плетешь из бумаги шнурок… – Такой шнурок легко рвался.

Лазурит – один из семи камней, перечисляемых в буддийских книгах как драгоценные.

Забор из досок… – Непонятно, почему он вызывал чувство страха.

Облако зловещего предзнаменования. – Облако необычной формы могло казаться зловещим.

Звезда Копье – одна из звезд Большой Медведицы. Считалось, что она похожа на копье. Следовало избегать того направления, куда оно нацелено.

Наваждение «живого духа». – Согласно распространенному суеверию, душа человека, не только умершего, но и живого, может напасть на ненавистного врага, чтобы причинить ему зло. «Живой дух» якобы покидает тело во время сна, движимый ревностью или чувством мести, и сам человек не знает об этом.

…когда они ломают палочки бамбука… – Дамы‑куродо при помощи бамбуковых палочек измеряли рост императора, императрицы, наследного принца. Потом делались куклы в натуральную величину и во время синтоистского ритуала Охараи (Великого очищения) их погружали в бегущую воду, смывая магическим образом скверну с тех, кого они изображали.

Я возгорелась желанием поклониться храмам бога Инари. – Храм бога Инари в Киото имел три святилища, главным из которых было среднее, на середине горы. Инари – божество пяти хлебных злаков. Часто изображается как лисица.

Час Змеи – десять часов утра.

«Кто б поверить мог?..» – Цитата неизвестного происхождения.

Немного подумав, он ответил мне… – Таданобу цитирует стихотворение Бо Цзюйи «Персиковые цветы в храме Долины».

«В четвертый месяц в нашем мире // кончаются цветы…» (Перевод Л. Эйдлина.)

В начале четвертой луны… – Событие, о котором повествуется, случилось в 995 г., еще во время болезни канцлера Мититака, т. е. на год раньше тех событий, о которых рассказывалось выше.

Роса на рассвете – слезы разлуки… – Цитата из стихотворения, написанного по‑китайски знаменитым японским поэтом и деятелем культуры Сугавара‑но Митидзанэ (845–903). Эти слезы, падающие с неба как жемчуг, льет Ткачиха, разлучаясь с Пастухом. Таданобу прочел весною стихи, относящиеся к осени, чем и насмешил Сэй‑Сёнагон.

Такой урод, как я, похожий на бога Кацураги… – Согласно старой легенде, бог Кацураги был так безобразен, что днем не показывался на глаза людям, и потому не докончил строительство каменного моста, который буддийский святитель Эн‑но гёдзя повелел ему выстроить между горами Кацураги и Кимбусэн.

«Сяо в стране Гуйцзи проезжал мимо древнего храма…» – Из сочинения Оэ‑но Асацуна (886–957), японского ученого и государственного деятеля. Сочинение это написано «камбуном», т. е. по‑китайски, но снабжено знаками, чтобы его можно было прочесть по законам японского синтаксиса. В старинных китайских летописях сообщается, что Сяо Юнь (VI в.), когда он был правителем Гуйцзи, посетил древний храм, поставленный в честь Цзи Чжа, правителя, чтимого за свою мудрость.

«Он не достиг еще и тридцати…» – Цитата из стихотворения, написанного по‑китайски, японским поэтом Минамото‑но Хидэакира. Заметив в своих волосах раннюю седину, поэт утешает себя, вспоминая знаменитых людей Китая, которые поседели в молодые годы или рано умерли, не дожив и до тридцати лет.

Наверное, вам столько же лет, сколько было Чжу Майчэню… – Бань Гу в «Истории ранней Ханьской династии» рассказал о таком случае: один бедный дровосек по имени Чжу Майчэнь, живший во втором веке до нашей эры, увещевал свою жену, которая решила его покинуть: «Мне уже сорок, но в пятьдесят я буду знатен и богат». Она все‑таки ушла от него, а Чжу Майчэнь так усердно учился, что получил высокий государственный пост. Тогда жена вернулась к нему, была великодушно прощена и повесилась от стыда и раскаяния.

Кокидэн – название покоя во дворце, где проживала императрица. В 996 г. император взял себе новую жену (младшую по рангу) Фудзивара‑но Ёсико, получившую прозвище госпожи Кокидэн.

Утифуси – «простонародное» имя, букв. означает: «прилечь на покой». Используя это слово в его прямом значении, Сэй‑Сёнагон делает колкий намек.

Сяку – мера длины, равная 30,3 см.

Празднества в честь богов… – Эта фраза имеет несколько объяснений: 1) этикет не позволял любоваться праздником, справляемым перед дворцом императрицы; 2) боги присутствуют незримо для глаз. Они и близко, и далеко.

…в пору «долгого месяца…» – Иначе говоря – девятой луны.

Луна предрассветная в небе. – Танка Какиномото‑но Хитомаро: «Осевшей поры // Луна предрассветная в небе. // О, если б всегда // Мой милый ко мне приходил, // Меня б не томила любовь».

Тот, кто пришел бы сегодня… – Цитата из танки известного поэта Тайра‑но Канэмори (?–990): «Тонет в глубоких снегах // Горное наше селенье. // Заметена тропа. // Тот, кто пришел бы сегодня, // Тронул бы сердце мое».

Снег засыпал вершину горы… – Гость неточно цитирует стих из китайской поэмы: «Утром вышел я в сад Лянского князя, // Снег лежит на многих холмах. // Ночью взошел на башню Юйского гуна, // Лунный свет на тысячу верст».

Снег, и луна, и цветы… – Строка из стихотворения Бо Цзюйи, где говорится: «Снег, и луна, и цветы // Сильнее будят тоску по тебе».

Пенистый вьется след… – Стихотворение поэта Фудзивара‑но Сукэми. В оригинале построено на сложнейшей игре омонимами. Каламбурные стихи были в большой моде.

Госпожа Миарэ‑но сэдзи – посланница Верховной жрицы, впоследствии придворная дама.

…«принц Томоакира». – Окончание «акира» входило в состав имен каждого из братьев императора Мураками, он сам ранее носил имя «Нориакира».

Когда я впервые поступила на службу… – Предположительно это случилось в 993 г., но возможно, и раньше на один – три года. Мнения исследователей по этому вопросу расходятся.

…только на ночные дежурства… – Придворные дамы служили в несколько смен.

Ароматное дерево чэнь – род алоэ, привозимого из Китая. Дерево покрывали несколькими слоями лака и позолотой, украшали узорами (род лака макиэ).

…дамы разглядывали картины… – Т. е. свитки эмакимоно.

Я надеялся «тронуть сердце твое»… – Строка из танки. «Тот, кто пришел бы сегодня…».

…кто‑то громко чихнул в Столовом зале. – Согласно распространенному суеверию, если после сказанных кем‑то слов один из присутствующих чихнет – это верный знак того, что говоривший солгал. Иногда чихали нарочно.

Бог Тадасу – синтоистский бог, искавший правду и обличавший ложь.

Демон Сики – демон, которого призывали маги, чтобы поразить кого‑нибудь проклятьем. Сэй‑Сёнагон хочет сказать, что случившееся с ней – проделки демона.

Тот, кто первым чихнет в новогодний день. – Это считалось счастливым знаком.

Дадзайфу – большая административная область на юге Японии. Включала в себя острова Кюсю, Ики и Цусима.

Путник идет вдаль… – Перефразированная строка из «Поэмы о рассвете» китайского поэта Цзя Дао (ок. 793–865).

…осенний вихрь, «прочесывающий травы на полях… – «новаки». Для ветра в разные времена года в Японии существует много названий, весьма употребительных в поэзии.

«О, этот горный ветер!» – Строка из стихотворения известного поэта IX в. Фунъя‑но Ясухидэ, который считался одним из шести «Гениев поэзии». Содержится в разделе «Осень» антологии «Кокинсю». Он дыханьем своим // Губит осенние травы, // Ветки деревьев крушит. // О, этот горный ветер // Бурей можно назвать».

Рёдзэн – гора к востоку от Киото, где находился чтимый буддийский храм. Название этой горы похоже на слово «Рёдзюсэн», как по‑японски именуется «Орлиная гора», на которой Шакья‑Муни читал свои проповеди.

«Сутра Лотоса» и т. д. – Перечисляются буддийские книги (сутры). «Алмазная сутра» – часть Праджна‑парамита сутра (санскр .).

Фугэн – бодхисаттва Самантабхадра (санскр .), обычно изображается сидящим на белом слоне по правую руку от Будды.

«Благодетельные цари – Нио» – два царя, божества‑дэва индийской мифологии, вошедшие в буддийский пантеон как боги‑хранители. Статуи царей Нио воинственного и грозного вида помещались по обе стороны ворот, ведущих в буддийский храм.

Каннон. – Иногда изображается, как подательница щедрот, многорукой, держа в руке колесо, исполняющее желания.

Якуси – Будда, исцеляющий от страданий, покровитель медицины.

Бодхисаттва Мироку – Майтрея (санскр .), Будда грядущих времен.

Дзидзо – бодхисаттва Кшитигарбха (санскр .) – буддийское божество, охраняющее детей и путников, оказывающее милосердие в аду. Статуи его ставились на дорогах. Популярный персонаж японских сказок.

Мандзю – бодхисаттва Манджушри (санскр .), божество мудрости. Изображается сидящим на льве по левую руку от Будды.

«Неколебимый владыка» – Фудосон (Фудо‑мёо) – грозное божество устрашающего вида, сидящее с мечом в руке посреди языков пламени. Бог‑защитник, отгоняющий злых демонов. Вэньсюань («Изборник» – большой свод китайских стихов и прозы (IV в. до н. э. – VI в.). Составлен царевичем Сяо Туном около 530 г. Знакомство с этой антологией было обязательным для образованных японцев. Помещенные в ней произведения считались непререкаемыми образцами хорошего стиля.

Синьфу – «Фу» – особый жанр в древней китайской классической литературе: поэма в прозе (рифмованная). «Синьфу» – новый стиль фу. Возможно, речь идет о новых сочинениях в этом стиле.

«Записки о пяти императорах» – первый раздел «Исторических записок» Сыма Цяня о мифических правителях древнего Китая.

«Сумиёси» и т. д. – Перечисляются романы, популярные в конце X в. До нашего времени дошел только роман «Дуплистое дерево» («Уцубо‑моногатари»).

Дхарани (санскр .) – молитвенные формулы, разные у разных буддийских сект, призывы к божествам и т. д.

Пляска страны Суруга – народный танец восточной провинции Суруга. Изображал, как небесная фея спускается на землю.

Пляска «Мотомэго» – народный танец восточных провинций, мимически изображал сцену из легенды.

«Пляска мира». – Танец заимствован из танского Китая. Его исполняли четыре танцора в военных доспехах.

Танец птиц. – Родина этого танца – Индия. Исполняли его четыре девочки в одеждах из перьев, изображавшие райских птиц с лицом девы.

Пляска «Голова коня» – танец аннамского происхождения. Танцор надевал маску коня.

«Пляска на согнутых ногах» и пляска «Корейское копье» – танцы, заимствованные из Кореи.

Мелодия «Оживленные ароматы». – Заимствована из Индии; лад «Трель соловья» – из Китая.

Мелодия «Лотос первого министра». – Родилась в Китае.

Поперечная флейта. – Существовало несколько разновидностей флейт. Наиболее распространенной была бамбуковая флейта с семью отверстиями. Хорошая флейта считалась величайшей драгоценностью.

Флейта‑сё или со (кит . шэн) – бамбуковая флейта из семнадцати стволов разной длины, губной органчик.

Бамбуковая флейта‑хитирики – инструмент музыки гагаку, с резким, пронзительным тембром.

Помню, однажды во время празднества Камо… – Имеется в виду «Риндзи‑но мацури» – чрезвычайный праздник в последний день Петуха одиннадцатой луны.

В священном храме Камо… – Танка из раздела «Любовь» антологии «Кокинсю». Два последних стиха гласят: «Нет ни единого дня, чтоб о тебе я не думал».

Завязки из белого хлопка (юдасуки). – Их носили на синтоистских праздниках.

…«держатели священных шнуров». .. – Императорский паланкин («колесница феникса») был накрыт кровлей, увенчанной золотой луковицей. С четырех углов кровли спадали длинные шнуры.

Наверно, это было замечательно! – Далее часть текста в рукописи неразборчива.

Танец Льва. – Танцор исполнял его в маске льва.

Танец Корейского пса. – Исполнялся в маске «корейского пса» – фантастического зверя, похожего на льва.

Расстанутся на вершине… – Танка поэта Мибу‑но‑Тадаминэ (868–930?) из раздела «Любовь» антологии «Кокинсю»:

«Лишь ветер дохнет, // Расстанутся на вершине // Белые облака. // Ужели таким равнодушным // Найду я сердце твое?»

Множество женщин, надев себе на голову… – На головах крестьянок были большие плетеные шляпы, похожие на зонты. Женщины сажали рисовую рассаду.

«Ты не плачь с такой тоской!» – Танка из 8‑го тома антологии «Манъёсю»: «Кукушка! // Ты не плачь с такой тоской, // Пока не нанижу я жемчуг майский // И вместе с жемчугом // Печальный голос твой!» (Перевод А. Е, Глускиной.)

Да, верно сказал поэт… – Неизвестный поэт в разделе «Осень» антологии «Кокинсю». «Кажется // только вчера // Сажали ростки молодые… // Как все изменилось вокруг. // Шуршат, шелестят колосья. // Осенний ветер подул».

Вдруг вижу – по дороге от дворца Верховной жрицы… – После праздника Камо Верховная жрица устраивала в своем дворце праздник для высших сановников, начиная от самого канцлера.

На Горе… – Подразумевается «На Горе трех зонтов…». Императрица изобразила зонт на картинке. Таким образом, письмо представляет собой как бы загадку. Микаса («Гора трех зонтов») – намек на посетителя Сэй‑Сёнагон.

Однажды, когда императрица временно поселилась… – Действие происходят в пятую луну 1000 г. Собственный дворец императрицы, на Втором проспекте, незадолго неред тем сгорел.

Вот, подаю «через плетень». – В антологии «Кокинроку‑дзё» помещена танка: «Напрасно к зеленым росткам // Тяяет голову жеребенок // Через высокий плетень. // Так и моей любви // Никогда тебя не достигнуть».

Таю‑но мёбу – придворное звание, имя дамы неизвестно.

Почтовые станции. – На проезжих дорогах были устроены станции, где можно было отдохнуть и получить коней и носильщиков.

Яма‑но мумая. – Местоположение станции неизвестно. Возможно, что говорится о горных станциях вообще, где во время долгого ожидания путники слушали сказки и рассказы. Святилища богов. – Перечисляются синтоистские храмы (яси‑ро), посвященные японским богам.

В Храме криптомерии. – У ворот в храм Мива в провинции Ямато росла знаменитая своей красотой криптомерия.

Бог Кото‑но мама. – Исполнял любые, в том числе и необдуманные желания, которые приносили несчастье просителю. Сэй‑Сёнагон приводит лишь второй стих танки. В заключительной строфе говорится: «Теперь стенаньем горьких жалоб // Я рощу огласил твою». Танка эта помещена в 18‑м томе антология «Кокинсю».

Светлый бог Аридоси. – В легенде, которая здесь рассказана, сплетены вместе несколько широко распространенных преданий. Это прежде всего легенда об изгнании или умерщвлении стариков. Один из них доказывает свою великую мудрость, и жестокий обычай отменяется. Видимо, с континента было занесено в Японию предание об искусном мастере, который придумал хитрость, как при помощи муравья продеть нитку сквозь спиральный ход в камне. Такую уловку приписывали в Древней Греции Дедалу – мифическому строителю критского Лабиринта. У Сэй‑Сёнагон легенда меняет свою социальную окраску: вместо ремесленника ее героем становится аристократ.

Храм, посвященный богу Аридоси, находится в окрестностях нынешнего города Осака.

Цураюки – Ки‑но Цураюки (859–945) – знаменитый поэт, составитель антологии «Кокинсю». Танка его гласит: «Как ведать я мог, // Что в этом, туманами скрытом, // Небе чужой страны // Таится незримо для взора // «Муравьиный ход» – Аридоси»

Малый дворец на Первом проспекте… – Император переехал туда после пожара, уничтожившего дворец Сэйрёдэн в шестую луну 999 г. Однако все названия служб были сохранены и для Малого дворца, – например, караульня называлась Северной, хотя и была расположена на юге.

Военный министр Такато – Фудзивара‑но Такато (949–1013), был музыкантом и поэтом.

«Сосны Такасаго». – Знаменитая легенда, на тему которой были созданы народные песни, лирические стихи и впоследствии пьеса театра Но. Возле бухты Такасаго росли две древних сосны – «черная» и «красная». Согласно древним народным поверьям, в каждом дереве живет дух. Две эти сосны – любящие супруги, стали поэтическим символом верной любви. В 1930 г. «красная сосна», просуществовав около двух тысячелетий, засохла.

Страна Овари – провинция, расположенная на востоке острова Хонсю. Жители ее имели репутацию грубых, неотесанных людей.

«Месяц инея» – одиннадцатая луна.

Переход «Верховая тропа». – Некогда служил проезжей дорогой для коней.

«Шестизвездие» – созвездие Плеяд. Звезда Пастух – Альтаир в созвездии Веги, прославлена в легенде о Пастухе и Ткачихе.

Падучие звезды. – Согласно суеверию, занесенному из Китая, женщине опасно глядеть на падучие звезды. Есть еще и каламбурное толкование этих фраз, поскольку «падучие звезды» буквально значат «посещающие по ночам».

«Цвет, исчезающий на заре…» – Источник цитаты неизвестен.

Жрицы, читающие моления богам. – Жрицы синтоистских храмов (мико) иногда вместо молебствий голосили что в голову придет.

Ведунья первым делом… – Заклинательница, видимо жрица‑мико, готовит из белой, пятицветной или золотой бумаги полоски, так называемые гохэй. Полоски эти прикрепляются к жезлу (нуса) или вешаются перед синтоистским святилищем, заменяя собой полотнища, которые в древности приносились в дар богам и получили ритуальное значение. Взмахивая жезлом с бумажными полосками, жрица читает синтоистские заклинания, восходящие к шаманскому обряду.

Дни зловещего предзнаменования. – Дни зловещего или счастливого предзнаменования вычислялись гадателем. Обычай этот не исчез и до сих пор.

…не соблюдают вежливости в письмах! – В эпоху Сэй‑Сёнагон как раз закладывались и развивались сугубо вежливые формы языка.

…глядя на луну над горой Обасутэ ? – На эту гору в местности Сарасина (провинция Синано) принято было любоваться во время полнолуния.

Императрица имеет в виду стихотворение неизвестного автора из 17‑го тома антологии «Кокинсю»: «Нет, даже ты не могла // Сердце мое утешить, // О вершина Обасутэ, // Озаренная полной луною//В далеком Сарасина».

Некоторое время спустя, случились печальные события… – Имеются в виду подозрения, которые навлекла на себя Сэй‑Сёнагон, когда после смерти канцлера Мититака образовались при дворе два враждующих лагеря (см. предисловие).

Век журавлиный в тысячу лет. – Журавль считался символом долголетия.

Его светлость канцлер повелел… – Действие рассказа происходит в 994 г., когда канцлер Мититака и его семья еще на вершине могущества. Святилище Сякудзэндзи было основано канцлером, возле него находился дворец на Втором проспекте.

…поставили Льва и Корейского пса… – Статуи Льва и Корейского пса должны были отгонять злых демонов.

Госпожа Третья… – Дочерям было принято давать вместо имен порядковые числа.

…«светлой росой увлажненный…» – Цитата из танки неизвестного поэта: «О вишни весенний цветок, // Светлой росой увлажненный, // Ты, словно красавицы лик, // Когда, разлучаясь с любимым,//Льет слезы она на заре».

…я бы напомнила им слова поэта Канэдзуми… – Сэй‑Сёнагон ошибочно приписывает эту танку Канэдзуми. Автор ее известный поэт Сосэй (?–909). Она помещена в антологии «Госэнсю» (X в.): «Что мне сторож лесной! // Хоть говори, хоть нет, // Ветку цветущей вишни // Я все равно сорву // На горе Оноэ в Такасаго». Для удобства читателей в переводе приведены три стиха вместо одного (добавленные заключены в прямые скобки).

…помятый сном «утренний лик». – «Утренний лик» – род вьюнка.

…«узнал ты раньше меня»… – Цитата из танки: «Когда в глубине гор // Впервые вдруг зазвучали // Ранние соловьи, // Узнал ты раньше меня, // Что снова весна вернулась…» Автором предположительно является поэт Фудзивара‑но Нобуаки.

Время пришло возделать… – Стихотворение Ки‑но Цураюки.

«Не обнажились ли сердца цветов?..» – Намек на стихотворение Бо Цзюйи «Долгая тоска в разлуке». Цветы сорвал весенний ветер. Сэй‑Сёнагон отвечает цитатой из этого же стихотворения: «Я все думал о вас, // А осенняя ночь бесконечна», // Девять раз в единую ночь//К вам душа моя возносилась».

…передние покои на северной стороне Южного дворца – резиденция канцлера Мититака.

Час Тигра – четыре часа утра.

– Нет, скорее конюший сопровождает всадника. – Насмешка, основана на том, что сайсё – жена начальника государственных конюшен. Это дает фрейлинам повод сравнить Сэй‑Сёнагон с простым конюхом.

…в духе старой песни о солеварне Тика… – Солеварня Тика в Митиноку. Песня гласит: «Курится варница рядом с тобой, // Но соли вкус // До тебя не доходит». Смысл этой старой песни в том, что двое любящих находятся близко друг от друга, но встретиться не могут.

«Песни на современный лад» – имаё‑ута – лирическая песня в четыре или восемь стихов. Схема строфы имаё – четверостишие: 7–5–7–5 слогов, возникла под влиянием буддийских песнопений в середине хэйанской эпохи. Исполнялась на придворных пирах. Впоследствии (в XII в.) стала ведущим поэтическим жанром, проникла в народную лирику.

Люблю слушать, как ночной страж… – Специальная служба времени (Токидзукаса) измеряла время при помощи клепсидры, а также наблюдала ход небесных светил. Во главе ее стояли два ученых астронома. Сутки делились на двенадцать часов, а каждый час – на четыре четверти. Часы носили название согласно двенадцати циклическим знакам. Особые стражи времени (токи‑мори) вывешивали на «столбе часов» возле дворца Сэйрёдэн таблицу с указанием данного часа. Кроме того, колокол на башне выбивал определенное число ударов, и ночной страж обязан был возглашать время.

Повесть «Комано». – Утрачена.

Возлюбленный девушки Отикубо – герой «Повести о прекрасной Отикубо» («Отикубо‑моногатари»).

Сумею ли забыть? – Цитата из танки, помещенной в антологии «Манъёсю». «Сумею ли забыть?» – все думал я, // И говорил с людьми, // И сердце тешил, // Но не прошла тоска моя, // Я стал любить еще сильнее!» (Перевод А.Е. Глускиной.)

«Пускай не знаешь ты…» – Цитата из танки поэта Минамотоно Нобуакира: «Пускай не знаешь ты, // Как сердце глубоко волнует // Томление любви, // Но неужели в эту ночь // Ты на луну не смотришь тоже?

«Как от дождей прибывает вода…» – В известном стихотворении, помещенном в антологии «Кокинсю», говорится: «Как от дождей // Прибывает вода // В мелких заливах реки Ёдо, // Там, где срезают камыш, // Так растет и моя любовь».

«Стражи грома». – Во время грозы перед императорским дворцом выставляли особую охрану.

…каковы сегодня снега на вершине Сянлу? – Намек на стихотворение Бо Цзюйи: «Солнце на небе взошло, // А я все лежу на постели, // Холод в башне царит, // Накинул горой одеяла. // Колокол храма Иай // Слышу, склонясь на подушку. // Снег на вершине Сянлу // Вижу, подняв занавеску». Сэй‑Сёнагон догадывается, что императрица просит открыть окно.

«Боюсь, что этой же ночью…» – Видимо, намек на легенду о том, что некий младший военачальник Фукагава влюбился в красавицу и поэтессу Оно‑но Комати. Она велела ему в доказательство любви провести возле ее дома сто ночей. Он умер накануне обещанного свидания.

Холодом‑холодом вея… – Стихотворение китайского поэта IX в. Чэнъи «Пятнадцатая ночь восьмой луны».

Праздник Бон. – Справлялся в середине седьмой луны.

Его святейшество Домэй (855–920) – буддийский священник и поэт.

Матушка светлейшего господина Охара… – Знаменитая поэтесса (?–995), создала лирический дневник «Кагэро‑никки» («Дневник летучей паутинки»). Подлинное ее имя неизвестно.

Господин Охара – Фудзивара‑но Митицуна (955–1020). Ему принадлежали дворец Охара (?), а также дворец Оно.

Мы рубили дрова… – Танка содержит сложную игру слов. Будда Гаутама некогда выполнял разные работы для одного старого отшельника: рубил дрова на топливо, носил воду и т. д. Во время «Восьми поучений», когда читалась Сутра Лотоса благого закона, монахи торжественно несли связки поленьев и ведра воды. Пока не сгниет рукоять топора – т. е. долгое время.

Однажды вечером… – Время действия 992–994 гг., когда император был еще подростком. Дайнагон Корэтика иногда давал ему уроки.

Будит криком… – В написанном по‑китайски стихотворении японского поэта Мияко‑но Ёсика (?–879) говорится: «На рассвете «Человек‑петух» будит криком просвещенного монарха». «Человек‑петух» (название должности) возвещал зарю, его головной убор был украшен гребнем петуха (древний китайский обычай). Мудрый царь вставал с зарей, чтобы браться за государственные дела.

Сад возле обветшалого дома… – Существует предположение, что Сэй‑Сёнагон изобразила ветхое жилище, куда вынуждена была удалиться на склоне лет.

 

В.Н. Маркова

 

Записки из кельи

 

Впервые перевод «Записок из кельи» («Ходзё‑но‑ки», или «Ходзёки») Камо‑но Тёмэя был опубликован Н.И. Конрадом в 1921 г. в «Записках Орловского университета». Окончательный вариант был помещен в его книге «Японская литература в образцах и очерках», т. 1, вышедшей в 1927 г. Здесь, как и в прежних переизданиях, сохраняются разбивка текста, осуществленная Конрадом, введенные им подзаголовки и указания дат в европейском стиле, поскольку все это является важной частью его историко‑литературной и переводческой концепции. Она была выражена опосредованно – в виде подробного описания стиля этого произведения Тёмэя (который «работал» в разных жанрах прозы, и их стиль соответственно различался) уже в предисловии к изданию 1921 г. Отмечая, что уже первая фраза «Записок» «представляется претворенной в японскую форму начальной строфой одного китайского стихотворения, и таких мест во всем произведении немало», Конрад пишет далее: «Многие образы, возбуждающие интерес своей красотой и неожиданностью, оказываются принадлежащими другому писателю; некоторые стилистические построения, кажущиеся нам столь своеобразными, ведут свое происхождение от другого произведения. Впрочем, только досадливый анализ и придирчивое исследование могут открыть нам эти явления, – сам Тёмэй их чувствовать не дает: заимствование становится у него вполне своим, чужая конструкция или образ органически тесно сливаются у него с собственной речью. Шероховатостей нет, перебоев и неприятных противоречий в стиле не ощущается вовсе. К тому же это прием – обычный для всех писателей Востока: уменье вовремя искусно подставить мысль или образ, встречающиеся у другого, чем‑нибудь выдающиеся, замечательные, искусно сплавить это в единое целое с тем, что идет от себя, всегда высоко ценилось и ценится там до сих пор. В этом критики усматривают, во‑первых, свидетельство литературной образованности – совершенно необходимое условие для восточного писателя, во‑вторых, доказательство умения господствовать над разнообразным поэтическим материалом. Писатель не в плену у одной лишь категории мыслей и чувств, построений и образов, пусть хоть они и свои, наоборот, – он над ними, он властвует и над своим, и над чужим и по своему произволу берет то, что ему в данный момент необходимо».

Отчасти поэтому Конрад подошел с такой осторожностью к комментированию перевода, поскольку отнимать внимание читателя от художественной цельности текста, на которой он настаивал и тогда, и впоследствии, когда его знание и понимание японской литературы многократно углубилось (важно помнить, что перевод и исследование «Записок из кельи» Тёмэя были первой серьезной работой в этой области в нашей стране). Сейчас, причем в большой степени благодаря позднейшим трудам самого Конрада, можно с помощью более пространных пояснений показать, к какой длительной и богатой литературной традиции принадлежало это произведение Тёмэя. И в связи с этим хотелось бы заметить, что трудно найти среди японских классиков первого ряда другого писателя, чьи жизнь и творчество столь наглядно представили бы многовековую историю Японии. Обозначим две вехи во времени.

В трактате «Струи реки. О “Записках из кельи” Камо‑но Тёмэя», изданном в Японии в 1719 г., читаем: «Род Камо – это род священнослужителей храма Тадасу‑но мори (т. е. священной рощи и храма Тадасу, принадлежащего и поныне синтоистскому святилищу нижней Камо, – В.С. ), что в уезде Отаги, в провинции Ямасиро. В далекую старину женщина, жившая в месте Идзумодзи, что к северу от столицы, прогуливалась близ реки Камо (Утиной реки – В.С .), и вот прибило течением к берегу стрелу алого цвета, а в выеме на черенке стрелы торчало утиное перо. Женщина подхватила стрелу и почувствовала, будто она со стрелой соединились, и от этого родился на свет мальчик, давший имя роду Камо». В древнейших памятниках японской словесности «Кодзики» («Записки о деяниях древности», 712 г.), и «Нихон сёки» («Анналы Японии», 720 г.) имеются сведения о божественном первопредке рода Камо.

После Великого Землетрясения, случившегося на северо‑востоке Японии 1 сентября 1923 г., в газетах появились отрывки из «Записок из кельи» Тёмэя, настолько злободневными они оказались.

Камо‑но Тёмэй подписал свое сочинение именем Рэн‑ин. Это его монашеское имя. «Рэн» означает «лотос», а цветок лотоса (рэнгэ) символизирует важнейшие стороны буддийстского учения, «ин» – означает «семя» и – «потомок». Японское прочтение иероглифа «ин» – «танэ». А танэ – это вторая часть имени писателя, поэта, религиозного деятеля Ёсисигэ‑но Ясутанэ (931–1002), происходившего из рода Камо, к которому принадлежал Тёмэй (Ёсисигэ – фамилия Ясутанэ про приемному отцу). Чиновник невысокого ранга, он был один из самых образованных людей своего времени. С ранних лет, как он сам свидетельствует, он тяготел к учению Чистой Земли. В 986 г. он становится монахом в монастыре в местности Ёкава на горе Хиэйдзан, где трудился его друг, прославленный буддистский мыслитель Гэнсинсодзу (942–1017). «Одзё ёсю» – «Собрание необходимого для Достижения Рождения [в Чистой Земле]» Гэнсина – одна из главных книг японского буддизма Чистой Земли. Она названа Тёмэем среди тех немногих книг, находившихся в его келье. (Интересно, что в 1210 г., т. е. примерно за два года до завершения «Записок из кельи», текст «Одзё ёсю» был отпечатан с резных досок в одной из монастырских печатен: быть может, у Тёмэя речь идет именно об этом издании). Для нашей темы важны два произведения Ясутанэ «Записки о Достижении Рождения в Краю Блаженства – [события, происшедшие] в Японии» и в особенности «Записки из беседки над прудом» («Титэй‑но ки», 982 г.). Они открываются обширным вступлением, где описывается столичный город Хэйан, его переменчивая судьба и быт его обитателей. В средней части автор рассказывает, как строил себе дом (он приобрел его только пожилом возрасте), обустраивал его и украшал на свой вкус, и здесь мы с особой отчетливостью видим, как он подражает прозе из «Собрания [строф] над прудом и предисловия к ним» и «Запискам о хижине, крытой травой» великого китайского поэта Бо Цзюйи (772–846). Причем Ясутанэ не считает нужным упоминать об этом, потому что те, к кому было обращено его сочинение, и так понимали это: популярность Бо Цзюйи в Японии была в то время, да и много позже, огромной, так что, напротив, это доставляло читающим радость узнавания, или возможность подумать и догадаться, когда они находили, например, имя Жуаней и понимали, что если речь идет об их южной ветви , то ясно, что имеется в виду прежде всего поэт Жуань Цзи (210–263). В. В. Малявин в книге о нем приводит его характеристику из «Истории династии Цзинь»: «Наружность Цзи была необыкновенной, нрав упрямый и своевольный, гордый и независимый. Следовал ли порывам души, ничем не стесняя себя, и лицо его оставалось вегда бесстрастным. […] Если же его захватывала идея, то забывал обо всем на свете. Многие считали его безумцем.» (см. Малявин В.В. Жуань Цзи. М., 1978, с. 37). Также те, кто читал «Записки» Ясутанэ знали, что Ханьский император Вэнь‑ди (179–156 гг. до н. э.) – один из примеров скромного бережливого правителя, заботящегося о своих подданных. («Шторы в его покоях шились из старых сумок, в которых подавали [ему] докладные». Ван Фу, 76–157 гг. «Суждения затворника», пер. П.М. Устина и Линь Лин. см. В кн.: «Древнекитайская философия. Эпоха Хань», М., 1990, с.345). Также знали, что Бо Цзюйи именовался еще и Бо Лэтянь (Лэтянь – «Радующийся Небу»).

«Записки» Ясутанэ завершает славословие некоему идеальному дому, который строит себе достойный муж, благородно мыслящий человек.

Полный перевод «Записок из беседки над прудом» публикуется впервые. Читатель заметит, что большая часть главы III раздела I, как и описание кельи в разделе II «Записок» Тёмэя чрезвычайно близки соответствующим местам в произведении Ясутанэ. Тёмэй в большой степени следовал и общей композиции «Записок из беседки», и все же это очень разные произведения. Дело не только в том, что «Титэйно ки», написано на китайском литературном языке, а «Ходзёки» создано на японском, хотя это также очень важно. Разница в масштабах – и в степени литературного дарования, и в масштабе личности. Личность Тёмэя соответствовала масштабам его эпохи.

Ходзё (правильнее, хо: дзё:; квадратный дзё:, или 9,09 кв.м.) – это условный размер жилища Вималакирти, благочестивого мирянина из древнеиндийского города Вайшали, главного персонажа «Сутры о Вималакирти» (яп. «Юимакицу сёсэцу кё» или «Юима‑гё»).

В центре сутры – беседы бодхисаттвы Манджушри, воплощения мудрости, и Вималакирти. По просьбе Будды Шакьямуни тот приходит навестить заболевшего Вималакирти. На самом деле этот благочестивый мирянин, которого уважали и любили все жители города, прибегает к уловке, он лишь притворился, что болен, чтобы вразумлять всех, кто приходит его навестить. Другое название сутры: «Сутра учения о непостижимом мыслью освобождении».

В одном из эпизодов четвертого свитка «Сутры» жилище Вималакирти, благодаря действию его же чудесной силы, пустеет. В нем не оказывается ничего, кроме постели больного, но это малое пространство вмещает в себя бесчисленное множество пришедших вместе с Манджушри бодхисатв, богов, людей – бескрайний мир, в котором и происходят беседы о важнейшем – об обретении «страны Будды», т. е. о спасении. Имя Вималакирти мы находим в конце «Записок» Тёмэя. Оно дается там в смысловом переводе: «Дзёмё‑кодзи». «Дзёмё» означает «Чистое имя», «кодзи» – благочестивый мирянин буддист. «Дзёмё» встает здесь в ряд с подразумеваемым понятием Чистой Земли – Дзёдо, Земли Высшей Радости, в Западной стороне Вселенной. Ее владетель – Будда Амида (Амитабха – беспредельно Сияющий Будда), давший обет принять у себя всех, кто в него уверовал: всякий, кто совершает нэмбуцу, то есть именует Его с молитвенной думой о Нем, возродится в Чистой Земле Амида. Именно к этому Будде обращает свои моления Тёмэй в конце своих «Записок».

Замечательная особенность прозы «Записок из кельи», ее способность на небольшом пространстве вместить многое, то есть способность к значительным художественным обобщениям была понята и высказана великим поэтом Мацуо Басё (1644–1694). Осенью 1690 г. он писал своему ученику и другу Мукаи Кёраю: «Когда читаешь «Записки из кельи» Тёмэя, то видишь, что задумав рассказать о келье размером в один квадратный дзё, он говорит о тревогах перенесенья Столицы, и о Великом Пожаре, и о сумятице Великого Землетрясения, и все это относится к его жилищу». Так Басё отвечал Кёраю, упрекавшему его в том, что он отвлекается от главного предмета – описания кельи «Гэндзюан» – «Кельи призрачной жизни» – и ее окрестностей. В этой келье в глубине гор Исияма, возле южного берега озера Бива, Басё провел три летних месяца, но рассказывая об этом, он в конце концов пришел к тому, что поведал о важных событиях своей жизни и, главное, о том, почему посвятил себя искусству поэзии. В письме Кёраю Басё в немногих очертил композицию произведения Тёмэя, ее смысл и цель. Проза «Гэндзюан‑но ки» создана под очевидным влиянием «Ходзё‑но ки» Камо‑но Тёмэя. Сто лет спустя другой прекрасный поэт Ёса Бусон (1716–1783) построит в Киото, в ограде храма Компуку‑дзи точную копию Басё‑ан – «Банановой хижины» Басё в Эдо (Токио) – и сочинит «Записки о воссоздании хижины Басё‑ан к востоку от столичного града» в подражание «Запискам» Басё.

Наиболее вероятная дата рождения Тёмэя – 1155 г. Тёмэй (иначе – Нагаакира) был вторым сыном потомственного жреца синтоистского святилища Тадасу‑но мори. Когда Тёмэй родился, отцу его было семнадцать лет. Его мать умерла почти сразу же после рождения сына. Тёмэй воспитывался в доме бабки по отцу, в богатой усадьбе в селении Камо. Полагают, что бабка некогда была кормилицей одной из дочерей государя Тоба‑ин. Несомненно, Тёмэй получил прекрасное образование. Но его детство пришлось на переломное время японской истории. Ему было два года, когда умер государь Тоба‑ин. Родившийся в один год с Тёмэем, выдающийся историк и поэт Дзиэн напишет впоследствии: «После того, как скончался Тоба‑ин, после того, как произошло то, что наименовано мятежом в японском государстве, наступило время военных людей». Время военных людей длилось более полувека (затем самураи пришли к власти; власть военного дворянства длилась до середины XIX в.).

Сведения о юности Тёмэя скудны. Но происходит событие, во многом определившее его судьбу: смерть отца. Тёмэю тогда было восемнадцать лет. Год спустя он напишет: «Весна наступила, // И цветы опять распустились // На ветках вишен, // Только где он, всегда грустивший // Той порой, как они облетали?» В том же составленном им «Изборнике» своих стихов мы находим такие, из которых можно заключить, что некое время он был близок к самоубийству. Фраза из «Записок из кельи»: «С той поры, как я стал понимать смысл вещей…» относится, вероятно, именно к этому времени. По‑видимому, тогда же Тёмэй пытался наследовать должность отца. Из этого ничего не вышло: все посты его отца сумели занять энергичные сородичи. Однако надо полагать, что Тёмэй был уже целиком увлечен поэзией и музыкой. В 1184 г. он покидает дом своей бабки и переселяется в скромное жилище на берегу Камогавы. В 1187 г. великий поэт Фудзивара‑но Тосинари включает в составленную им антологию «Изборник песен Ямато за тысячелетье» («Сэндзай вака сю») одно стихотворение Тёмэя. Оно было на тему одного из мотивов поэмы Бо Цзюй‑и «Вечная печаль»: «Слишком сильно люблю. // Вечерами, едва засыпаю, // Я, будто оный мудрец, // К тебе, чудесным виденьем, // Скольжу, между волн пробираясь».

Когда государь‑инок и талантливый поэт Готоба‑ин (1180–1239) начал свою деятельность по подготовке новой поэтической антологии, Тёмэй – в числе самых заметных поэтов той эпохи, обильной талантами, – получил от него предложение сочинить и представить «сто стихотворений» на классические темы. В 1201 г. учреждается Палата Поэзии. Готоба‑ин назначает в нее одиннадцать лучших поэтов, а вскоре еще нескольких, среди них – Камо‑но Тёмэя. Они приступили к рассмотрению и отбору огромного количества стихов для новой антологии. Распорядитель этих работ Минамото‑но Иэнага вспоминал в «Дневнике», что «Тёмэй не покидал Палаты ни днем, ни ночью, усердно исполняя свое служенье». Ранним летом первоначальная версия будущей антологии «Син кокин вакасю» («Синкокинсю») была готова. В 1205 г. государю‑иноку поднесли манускрипт «Изборника», который прославился в веках. Но Тёмэй на торжестве отсутствовал. Еще зимой 1203 г. он участвует в чествовании девяностолетнего Фудзивара‑но Тосинари, а весной следующего года куда‑то исчезает.

Дело в том, что Готоба‑ин, восхищенный усердием Тёмэя, искал случая, чтобы оказать ему какую‑либо милость. Как раз освободилось место жреца в Тадасу‑но мори. И Готоба‑ин делает негласную попытку (поскольку был не всевластен) доставить ему эту должность. Тёмэй был взволнован: он мог занять место, которое занимал его отец. Но об этом услышал управитель храма Нижний Камо, его сородич, и, видимо, ровесник, и написал жалобу. Там говорилось, что Тёмэй жил как ему вздумается и почти ни дня не исполнял обязанностей жреца, и поэтому на освободившееся место должно назначить сына этого сородича, деятельного, усердного молодого человека. Как это бывает с доносами, в нем содержалось некое подобие правды. Готоба‑ин пытался добиться включения «внутреннего» святилища Тадасу‑но мори в государственный реестр и тем самым создать повод для назначения туда пожилого Тёмэя. Но тот отверг такое исключение из правил, а также покинул Палату Поэзии, где участвовал в литературной работе, значения которой он не мог не сознавать. Вскоре после своего исчезновения он отправил государю‑иноку пятнадцать стихотворений, одно из которых начиналось так же, как и сложенное им в юности, когда умер его отец: «Отчаялся жить». Последнее сочинение Тёмэя – «Изборник о пробуждении сердца» («Хоссинсю»), законченный им незадолго до смерти в 1216 г. Он открывается рассказом о том, как один прославленный святостью монах, когда власти вознамерились возвести его в высокий духовный сан дайсодзу , исчез из столицы. Через какое‑то время один бывший его ученик увидел монаха в далеком селении, тот трудился речным перевозчиком. Поняв, что узнан, монах уходит еще дальше, и в конце концов следы его теряются.

В кругу государя Готоба‑ин вскоре стало известно, что Камо‑но Тёмэй стал монахом и поселился в местности Охара к северо‑востоку от тогдашних границ Киото. Все дальнейшее рассказано в «Записках из кельи», одном из самых замечательных произведений японской классической литературы.

 

B.C. Санович

 

Первому абзацу можно найти немало параллелей в китайской и японской литературной традиции. Приводим наиболее существенные из них.

Слова Конфуция (552/551–479 до н. э.) из книги «Лунь юй» («Суждения и беседы»), IX, 17: Учитель, стоя на берегу реки, сказал: «Уходящее [время] подобно этому [потоку]! Не останавливается ни днем, ни ночью». (Переломов Л.С. Конфуций. Лунь юй. М., 1998, с. 366). Другой вариант перевода: Стоя на берегу реки, Учитель сказал: «Вот так все уходит. Смену дня и ночи не остановить». (Конфуций. Лунь юй. Пер., статьи, комм. А.С. Мартынова. М., 2000, с.142).

Из популярного в Японии сочинения китайца Лу Цзи (261–303) «Вздыхаю о преходящем»: «Увы нам! Река, вбирая в себя воду, становится рекою; вода же течет и с каждым днем уходит. Поколение, вбирая в себя людей, становится поколением, человек же входит в него и идет к закату. Какое же из поколений людей не было новым, но в каком же из поколений человек мог остаться прежним. Каждую весну непременно зацветает степь, но не было такого утра, когда бы на траве не высыхала роса» (перевод И.С. Лисевича).

Из сочинения на китайском языке японца Кукая (Кобо‑дайси, 774–835) «Вхожу в горы»: «Или не видишь? Или не видишь? Воды святого ключа во дворце государя! Миг – и вскипают, миг – и струятся [по саду]. Как схожа [с нами] эта быстрота. Вон там вскипает, и тут уже струится – о, сколько тысяч раз?! Струясь уходит, струясь уходит – впадает в пучину пруда. Впадает в пучину пруда, бесконечно меняясь, и там пропадает. В который же день, в который же час иссякнет теченье воды?»

Стихотворение из «Сборника песен Какиномото‑но Хитомаро (ант. «Манъёсю, ¹1269, но в варианте ант. «Сюисю», кн. 20, «Песни скорби», ¹1320): «Гор Макимуку // Оглашая окрестности плеском, // Река стремится. // Я взираю на этот наш мир: // Как он схож с пузырьками пены!»

В «перлами устланной» столицы (т. е. прекрасной, видимо, постоянный эпитет) вышки на кровлях… – здесь речь идет о коньке, или гребне крыши, их высота – признак знатности, богатства.

…временный этот приют … – Это место «Записок» связано со стих. поэтессы Акадзомэ Эмон (ум. не ранее 1041 г.): «Когда бы, людей ободряя, // Не привел бы Он их ради отдыха // Во временный этот приют, // Как бы они изведали // Истинную дорогу?!» Стихотворение написано на одну из тем «Лотосовой Сутры». В гл. 7 («Сравнение с призрачным городом») Будда Шакьямуни размышляет о том, как лучше объяснять истины Учения обычным людям. Будда говорит о трудной дороге к «редкостным сокровищам», пролегающей через местность, «где нет людей и [царит] страх», и о проводнике, который знает об этих трудностях. Когда проводник видит, что путники устали, что они отчаялись, он «силою уловки» возводит перед ними «призрачный город».

Люди входят в него и вкушают отдых. Они счастливы, ибо думают, что достигли цели. И тут проводник говорит: «Пойдемте, место с сокровищами близко. Тот большой город был призрачным; я возвел его, чтобы вы отдохнули». (См.: Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы», изд подг. А.Н. Игнатович. М., 1998, с. 173–174). «Призрачный город» из китайского текста «Сутры» превращается во «временный приют» – «кари‑но ядори» – японского стихотворения, где «кари» может означать также: «ненастоящий», «ложный». Перед нами одно из ключевых мест в поэтике «Записок» Тёмэя.

Периодам правления государей в Японии, по примеру Китая, давались особые девизы, имевшие благоприятный смысл. Так, «Ангэн» значит «Источник покоя».

Хэйан был построен в виде прямоугольника, вытянутого с севера на юг. Северный, наиболее почетный угол занимала резиденция государя – комплекс правительственных учреждений, в центре которого находился собственно дворцовый ансамбль (в частности, Дайкоку‑дэн – церемониальный дворец). Из двенадцати ворот резиденции центральные, обращенные к югу, назывались Судзаку‑мон. От них начинался проспект Судзаку, деливший город на восточную и западную части. Десять проспектов, шедших с севера на юг, пересекались с одиннадцатью, идущими с востока на запад; таким образом город делился па участки, в которых располагались улицы.

«Адский вихрь» – по буддийской космологии, забрасывал души грешников в первую из трех областей ада – Огненный ад.

Хэйан был заложен при государе Камму в 793 г. и в основном завершен к 806 г. При государе Хэйдзэй была сделана неудачная попытка вновь сделать столицей город Нара, но при государе Сага столицей опять стал Хэйан (810 т.).

Нанива – старинное название местности, где ныне расположен г. Осака.

Река Ёдогава протекает через Нанива.

Сердца людей все изменились. – Вся эта тирада характеризует то положение, которое создалось в связи с господством выступившего первым на политическую арену военного дома Тайра с Киёмори во главе. Упоминаемое здесь перенесение столицы (собственно, не в Нанива, как говорит Тёмэй, но в Фукухара) совершилось по повелению этого Киёмори. С приходом к власти военного сословия, естественно, изменился и внешний вид городского быта: вместо аристократического экипажа, запряженного медлительными волами, – оседланные кони. Обозначалась и сфера политического и экономического тяготения: дом Тайра владел землями, главным образом в Юго‑Западной Японии.

…Бревенчатый дворец – наименование дворца, выстроенного государем Тэндзи‑тэнно (626–671), который будучи наследным принцем сопровождал государыню Саймэй‑тэнно во время ее поездки на о. Кюсю. Дворец был возведен в пров. Тикудзэн на горе Асакура из круглых, почти необработанных бревен. В современной преф. Фукуока (уезд Асакура) сохранились остатки строения. Это событие и песня «О бревенчатом дворце», якобы сочиненная Тэндзи‑тэнно, имеют множество версий и их истолкований.

Прежнее селенье – старая столица, Хэйан.

…служилые люди – т. е. самураи, воины.

Приходилось мне слышать… – Обычная ссылка на «золотой век». В данном случае имеется в виду китайский император Яо, совершенно не требовательный к своему жилищу, и японский государь Нинтоку, заключивший по отсутствию дыма над кровлями его подданных, что им нечего варить на обед.

…«рыбы в мелкой воде» – слова Будды, приведенные в книге «Собрание необходимого для достижения рождения [в Чистой Земле] («Одзёёсю»): «Дни проходят, жизнь расточается, и ты будто рыба в мелководье».

…в этой юдоли порока и зла. – Согласно буддийскому учению, от начала проповеди Будды должно пройти три эпохи: эпоха закона, эпоха подобия закона и эпоха конца закона, когда люди, погрязнув в пороке и зле, отвернутся от учения Будды. Времена Тёмэя считались как раз таковыми.

Ниннадзи – главный храм буддистского вероучения Сингон («Истинного Слова»), ветви Омуро, расположен в нынешнем Киото, был основан в 2 году эры под девизом Нинна («Человеколюбие и мир)» в 886 г.

…к жизни вечной. – Первая буква санскритского алфавита, по учению Сингон, являет образ истока, начала начал. Само ее созерцание освобождает от страданий, выводит на путь, в конце которого можно стать буддой, достичь нирваны – чистого блаженства, существующего в бесконечности.

…было нечто подобное. – В те годы свирепствовала моровая язва.

Но самым печальным… – Эпизод гибели мальчика в современном критическом тексте «Записок» отсутствует.

…в храме Тодайдзи… – Храм Тодайдзи в Нара был построен в 749–751 гг. как символ японского буддизма. В нем находится шестнадцатиметровая статуя сидящего Будды Вайрочана (Вайрочана – Солнечный).

…изображение Амида… – Будда Амида (Амитаба – «Неизмеримое сияние») – Будда Чистой Земли, края Блаженства, который, по буддийской космологии, находится на западе – там, куда уходит солнце.

Фугэн – бодхисаттва Самантабхадра (санскр .). Бодхисаттва – существо безграничного милосердия и сострадания; достигнув высокой степени святости, он все же остается в мире, чтобы помогать людям, защищать все живое. Фугэн изображается на белом слоне по правую руку от Будды. Он олицетворяет неукоснительно‑действенное добро учения Будды. Фудо (Фудо‑мёо, санскр . Акаланатха) – грозное божество, отгоняющее злых демонов; изображается с мечом среди языков пламени.

Сборник «Одзёёсю» – см. вступительную часть комментариев.

Кото – музыкальный инструмент вроде длинной цитры, бива – вроде домры; оригото и цугибива – названия разновидностей этих инструментов.

…глядишь на волны глициний… – Тяжелые гроздья глициний колышутся, как волны. Сравнение глициний с облаками цвета заката связано с представлением о том, что достигшего просветления встречают Будда Амида и бодхисаттвы, летящие на лиловых облаках. Ср. со стих. Сайгё (1118–1190): «В ожиданьи Заката // Сердце сквозь гроздья глициний // Так и тянется к Ним: // Низойдут на лиловом облаке, // Унесут меня в край Блаженства!»

…слушаешь кукушку… – Кукушка именуется в поэтической мифологии «птицей потусторонних гор» (она сопровождает умершего в страну смерти.).

Цитата из стихотворения Бо Цзюй‑и, посвященного его другу Ли Одиннадцатому: «Думая о тебе вечером, поднялся на холм в соснах и стою. Думы сверчков, голоса цикад заполняют слух, это осень». Цикада по‑японски «уцусэми», этим же словом обозначается «земная жизнь».

Тёмэй имеет в виду стихотворение Ман‑сями (Сами Мансэй, конец VII – первая треть VIII вв.) из ант. «Манъёсю» (в варианте ант. «Сюисю», ¹ 1327): «С чем бы я мог // Сравнить этот мир земной? // Так на ранней заре // Покидает пристань ладья, // И тает за нею след». Оканоя – восточный берег реки Удзигава, на который открывался вид с горы Тояма, где жил писатель.

Дзинъё – японское чтение названия китайской реки Сюньян (Янцзы), где разворачивается действие поэмы Бо Цзюй‑и «Пипа» («Лютня»), повествующей о горестной судьбе певицы. Гэн Тотоку – Минамото‑но Цунэнобу (1016–1097), знаменитый поэт и музыкант (в китаизированном имени – его фамилия и чиновновнье звание). Вся эта фраза ассоциативно строится на слове «плющ» (кацура); шелест листьев плюща звучит в начале поэмы Бо Цзюй‑и и в названии усадьбы Минамото‑Цунэнобу.

…небо своей родины… – т. е. столицы. Упомянутые в этой фразе места находятся в окрестностях Киото; прославлены в японской поэзии.

Слова Бо Цзюйи из стихотворения «Прогуливаюсь в храме Юньцзюйсы – храме Обитель облаков». Далее сказано: «Горы принадлежат тому, кто любит горы».

Сэмимару – поэт и музыкант (нач. X в.). Ничего достоверного о нем не известно. В книге Камо‑но Тёмэя о поэзии «Безымянные заметки» («Мумёсё») читаем: «Светлый бог, которому поклоняются возле Заставы Встреч, – это и есть Сэмимару, который жил в далекую старину. Стремясь уберечь остатки оной кельи под соломенной кровлей, он сделался божеством и поселился в тех местах. Даже и сейчас, когда мне случается там проходить, я, кажется, вижу, как Ёсиминэ‑но Мунэсада (под монашеским именем Содзё Хэндзё он являлся одним из лучших поэтов ранней хэйанской эпохи – В.С. ) частенько посещает эту келью по приказу своего государя Фукакуса, чтобы учиться у Сэмимару искусству игры на кото. Когда я думаю об этом, я испытываю волненье». Следует помнить, что Тёмэй был известен как талантливый музыкант. Вот стихи Сэмимару из ант. «Синкокинсю», связанные с этим местом «Записок»: «Что этот мир…// Хоть так посмотри, хоть этак, // Разницы нет. // Во дворце ль, под соломенной крышей, – // Мы всюду лишь выживаем».

Сарумару – поэт начала эпохи Хэйан (?). Биография неизвестна. Имя его окружено легендами. В «Безымянных заметках» говорится: «В низовьях реки Танаками есть место, именуемое Соцука. Там находится могильный холм Сарумару. На границе его владений есть формальная уведомительная доска с надписью об этом, и все местные жители об этом знают». В стихотворении Бо Цзюйи, посвященном его ближайшему другу, поэту Юань Чжэню говорится: «Луна трижды пятой ночи (восьмой луны) – над столицей. // Там, за две тысячи ри отсюда (в своем изгнании ты ее также видишь), что у тебя на сердце?»

…увлажняю слезами рукав. – Тёмэй вспоминает стихи из китайской народной лирики эпохи Южных династий (IV–VI вв.): «В трех ущельях Бадуна слышны обезьян // Непрерывные скорбные крики // И сливаются ночью печальные звуки, // И одежда от слез намокает.» (Юэфу. Из древних китайских псеен. Пред., пер. и прим. Б.Б. Вахтина. М.–Л., 1959, с. 342). Тёмэй вспоминает известное стихотворение «Хоро‑хоро кричат // Фазаны в горной глуши. // Слышу их голоса, // И думаю: может, отец? // И думаю: может быть, мать?» По преданию, его сочинил один из самых популярных буддистских подвижников Гёки‑босацу (Бодхисаттва Гёки, 688–749). Тема стихотворения связана с народным поверьем: чета фазанов обречена коротать ночь порознь, разделенная гребнем горы. Они не спят и тоскуют друг о друге. Тёмэй лишился матери вскоре после рождения; когда ему было восемнадцать лет, умер его отец. В то же время мысль стихотворения связана с буддистской идеей об особом единстве всего мыслимого мира.

Когда же олени с гор… – вся эта фраза – довольно близкое изложение одного из стихотворений великого японского поэта Сайгё (1118–1190).

Все три мира – всего лишь одна душа! – Здесь имеются в виду чрезвычайно известные слова из «Сутры о величии цветка» («Аватамсака сутра», яп. «Кэгон кё», сохранилась только в китайских переводах): «Три мира [существуют] в едином (одном) сознании. Вне сознания [никакого] особого закона нет». Под «Тремя мирами» здесь имеются в виду три «сферы» бытия: мир желаний (страстей), мир форм и мир без форм. Под законом (санскр . «дхарма», яп. «хо») подразумевается учение о Дхарме, высказанное Буддой, сама Дхарма, т. е. универсум, весь мыслимый мир, в котором все – взаимопроникновенно. Тёмэй приводит эти слова скорее в поэтическом осмыслении.

Не будешь рыбой… – Основано на одном из пассажей книги «Чжуан‑цзы, глава «С осенними разливами» (гл. 17). См.: Атеисты, Материалисты, Диалектики Древнего Китая. Вст. статья, пер. и комм. Л.Д. Позднеевой. М., 1967, с. 221.

Не прожив так, кто их поймет? – Некоторые комментаторы связывают эту фразу со стихами Сайгё: «Пусть в сердце своем // Ты в глубины гор уносился, // Возвращался назад, // Но там не прожив, как узнаешь // Смысл тишины затаенный?» В свою очередь, данное стихотворение должно быть понято в свете другого стихотворения Сайгё: «Когда б еще нашелся человек, // Кому уединение не в тягость, // Кто любит тишину! // Поставим рядом хижины свои // Зимою в деревушке горной». (Пер. В.Н. Марковой).

…«трех путей»… – После смерти грешник, в зависимости от содеянного, может попасть в одну из трех сфер ада: в огненный ад, ад голодных демонов, ад низменных тварей.

Сюрихандоку (Судапантхака) – имя одного из самых неспособных и упрямых учеников Будды.

 

Н.И. Конрад, B.C. Санович.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 358; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!