Фрейд сказал, что виноват отец
Я уже много рассказал о моей школьной жизни, надо бы разбавить. Давайте теперь про моего отца, он действительно повлиял на мое решение попробовать новую жизнь в далеких краях.
История первая. Ночь. Мы едем очень быстро. Я лежу в кузове пикапа. Стальная клетка для собак придавила меня к стенке кузова, мне тесно, и нет возможности повернуть голову в другую сторону. Я вижу, как в темноте появляются и исчезают фары очередной машины. Даже летом на скорости сорок миль в час ветер кажется достаточно холодным. Задняя дверь открыта, чтобы клетка влезла в пикап, но, безусловно, я никак не пристегнут, и каждый раз, когда машина газует, я чувству силу гравитации и толкаю себя ближе к кабине.
Вот оно, папино воспитание. На днях он купил клетку для животных и взял с собой парочку друзей, чтобы те помогли тащить клетку. В пикапе только три места, а для сына, еще сопляка среди мужиков, отвели место в кузове под клеткой.
История вторая. Рано утром осенью, перед рассветом, мы идем сквозь болото. Единственное, что я вижу, это движение человеческого тела передо мной. Папина спина идет вверх‑вниз, вверх‑вниз. Всю дорогу я держу дробовик над головой, любой солдат знает, что нельзя опускать оружие в воду. Мне восемь или девять лет. Хотя я тогда весил, наверное, килограммов сорок или сорок пять, я несу рюкзак с оборудованием килограммов двадцать. Мне тяжело, и все болит. На мне резиновый комбинезон, я сухой, но низкая температура воды все равно очень сильно ощущается.
|
|
|
Шаг за шагом я слежу за человеком передо мной. Болот в Огайе (это мой штат, и я могу склонять слово Огайо, если хочу!) немало, и их дно абсолютно непредсказуемо и не ровное. Один шаг в неправильную сторону, и все – упадешь в ледяную воду, а потом в больницу. Собака плывёт рядом, смотрит на меня, но все мое внимание сосредоточено на том, что я чувствую под ногами. Голова в пять утра ничего не соображает, и надо дойти до цели – засидке на уток. Мне было так тяжело, так холодно, так больно держать руки над головой минут пятнадцать! С огромным рюкзаком невозможно долго ходить даже по ровной тропинке, а в воде – вообще просто ад, но у моего отца есть только два правила в жизни: 1. Не говори мне (отцу), что надо делать! 2. Не жалуйся!
Чтобы соблюдать пункт номер два, я молчал весь путь…
История третья.
– Папа, ну я не могу!
– Че ты не можешь? Матч начинается через тридцать минут, шевели булками!
– Ну я никогда этого не делал.
– Вот и будет в первый раз.
– А если увидят и вызовут полицию?
– Да, ну, бля, ты что девчонка?! Это же бар «У Стенли», ссы на стену, ничего не будет…
Пописав первый раз в жизни публично на стену бара многолетнего друга отца, мы пошли дальше на матч по американскому футболу, наши The Cleveland Browns против The Pittsburgh Steelers. Папа как настоящий фанат купил нам билеты в спецзоне для страстных болельщиков – The Dawg Pound. (Слово Dog специально пишется неправильно).
|
|
|
Для ребенка это было достаточно яркое событие. Матч был классный и, по‑моему, наши победили, но настоящее зрелище было вокруг меня. В этой зоне не было сидений в виде отдельных стульев, а только скамейки, потому что часто случались драки. Везде вокруг меня кричали матом, и пахло пивом, виски и сигаретами. На матч пришли мужики с заводов, грязные и бородатые, а мне было шесть лет, и я был маленьким и тихим.
История четвертая.
– Че ты, бля, мнешься, отрежь у него х**! – сказал мне местный мужик с сильным южным акцентом, родившийся в северном штате Огайо. Чтобы вам было понятнее, представьте, что у него очень сильный украинский акцент, и кстати, читая книгу, всегда представляйте, что мой отец говорит с челябинским акцентом.
– Да, блин, Тим, давай уже – раз и отрежь! – Папа подтверждает мудрость местного и глотает пиво «Pabst Blue Ribbon». Кстати, хипстеры частенько пьют именно это пиво ради прикола. Для них это признак рабочего быдла, а для моего отца – естественный выбор.
|
|
|
– Гм, ну, ладно… Почувствовав что‑то ужасное между своих ног, я поднял нож и отрезал член и яйца у оленя, которого сам убил на охоте за несколько часов до этого.
– Йихууу! – кричит местный. Ну что сказать! Надо потрошить добычу, чтобы потом сделать из нее стейки и колбаски.
История пятая.
Полупьяный голос говорит:
– Тим, знаешь, я не вернусь быстро. На, возьми.
– Вау! Сорок долларов, зачем так много?
– Потому что я вернусь через недели три.
– Три недели! Нууууу…
– Мама тоже вернется из отпуска через недели три. Все будет хорошо!
Однако все было нехорошо, даже в 90‑е прожить три недели на сорок долларов было невозможно. Я пошел в соседней район города к бабушке и взял у нее еды и денег. По‑моему, мне тогда было одиннадцать лет.
Как связаны между собой все эти истории? Может быть, вы думаете, что я рассказал вам их, чтобы обвинить во всем папу и объяснить, что из‑за тирана‑отца я убежал в другую страну? Да, из‑за этого или, лучше сказать, благодаря своему отцу я уехал, потому что он сформировал у меня правильный традиционный образ мужчины. На Западе таких осталось совсем мало, это вымирающий вид, более того, все СМИ ополчились против таких как он. Позвольте все разъяснить на примере этих рассказов.
|
|
|
История первая. Было правильно, что папа положил меня под клетку: он много раз несознательно показывал мне, что я не главный. У нас в семье не было культа ребенка. Я рубил дрова и разгребал снег по его приказу. Он, как сержант в армии, не хотел слышать, что «мне страшно» или «я не могу». Его ответ на мое нытье, когда я уже достиг возраста тринадцати лет, был простым: «Не будь п****м!»
Излишний комфорт или безотцовщина привели к тому, что у нас в районе встречалось два типа парней: абсолютно инфантильные маменькины сынки и псевдогангстеры, которые старались быть мужчинами, мужской идеал у которых сформировался на типажах из рэп‑музыки.
Любой психолог вам скажет, что в жизни каждого ребенка важно иметь положительный пример как мужской, так и женской модели поведения. У меня был хороший пример, он показал мне, как надо вести себя настоящему мужчине.
Я до сих пор не могу понять, почему у нас в США было столько таких мужиков, как мой отец и его друзья, а они родили столько инфантильных и изнеженных сыновей. Вероятно, в этом виноваты СМИ и бытовой комфорт.
К счастью, моего отца мало волновал мой уровень комфорта в кузове пикапа.
История вторая. Мужчинам надо научиться отвечать на жизненные вызовы. Нам надо достигать чего‑нибудь, соревноваться и доказывать самим себе, что мы можем. Когда я вышел из болотной воды с амуницией в половину моего веса, я почувствовал победу, еще не убив ни одной утки. Я чувствовал, что я все могу! Но, посмотрев на отца, курящего рядом, который даже не вспотел и вообще не устал, будто совершил короткую прогулку по ровной дороге, я понял, что смогу намного больше. Папа – герой!
История третья. Куда все делось? Где мой старый муниципальный стадион? Где эта фан‑зона без правил? Где эти ребята с завода, коричневая орда перед битвой? Их нет. Снесли стадион и построили новый, с корпоративным названием и лужковской архитектурой. В принципе, зона для болельщиков есть, но там нельзя материться, пить крепкий алкоголь, курить, и не дай бог ты шлепнешь девушку по попе. Все заводы закрылись, а сыновья бывших фанатов работают в офисах, они метросексуальные вегетарианцы. Где мой народ? Где эти великие в своей массе люди? Где кливлендцы 80‑х? Они за МКАДом.
История четвертая. Если ты не дрался, не потрошил животных, не держал в руках винтовку, не падал от удара по голове и так далее, то ты не получил полноценный мужской жизненный опыт. Мой отец дал мне возможность понять, откуда берется еда, и, более того, помог увидеть, что происходит в реальной жизни, когда стреляешь патронами или дробью.
История пятая. Думай сам, делай сам, выживай сам. Именно так становятся ковбоями. Одним словом, мой отец ПОДСОЗНАТЕЛЬНО является своего рода традиционалистом, или старовером забытого американского пути, или славянским парнем из деревни прошлого века.
Говорят, что Россия отстала от Запада, что вы архаический народ. И это прекрасно! Для такой жизни я и был воспитан. Нежная, приятная, женственная жизнь не для меня.
На Западе люди часто жалеют транссексуалов, вынужденных жить в женском теле. Я с ними согласен, я не хочу прожить жизнь как баба. Я мужик, и я чувствую, что именно в России я могу быть по‑настоящему мужественным.
Часть двенадцатая
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 102; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!