Сущность и существование человека
Определение души
Вопрос о природе человеческой души (или духа) является наиболее трудным, и потому не удивительно, что часто душа объявляется тайной. Однако философия не может удовлетвориться таким ответом.
По Шелеру, именно благодаря своему духу человек занимает особое положение в Космосе. Под духом понимается единство разума и сферы чувств, эмоций, воли, то есть по сути дела вся известная душевная деятельность человека (см.: Шелер 1988: 53). Мы принимаем эту трактовку в качестве рабочего определения.
Исследования Э. Фромма свидетельствуют о том, что для человека соотнесенность с внешним миром является сущностной потребностью, и могут служить доказательством обоснованности того предположения, согласно которому сущность (дух, душа) человека усматривается в отношении, точнее, в совокупности устойчивых (внутренних и внешних) универсальных отношений индивида с миром.
Если сущность всякого предмета усматривается в отношении, то у нас имеется шанс уловить сущность человека. Допуская, что сущность человека заключается в его душе, мы можем указать на ее следующие компоненты.
Во‑первых, индивид является представителем всего человечества. Как заметил Дж. Оруэлл (1989: 234), «человек – не особь, он лишь клеточка вечносущего организма, и смутно он это осознает». Это означает, что совокупность устойчивых универсальных отношений (логос) между людьми составляет фрагмент сущности человека. Если мы достаточно зримо представим себе индивида, абсолютно изолированного от общества, то очень скоро поймем, что такой индивид перестанет быть человеком. Абсолютное одиночество равно ничто.
|
|
|
Вл. Соловьев писал: «В эмпирической действительности человека как такового вовсе нет – он существует лишь в определенной односторонности и ограниченности, как мужская и женская индивидуальность… Но истинный человек в полноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» (Соловьев 1990: 513).
С этой точки зрения какого‑то абстрактного человека реально не существует. Реально существуют мужчины и женщины; а истинный человек, то есть «…свободное единство мужского и женского начала, сохраняющих свою формальную обособленность, но преодолевших свою существенную рознь и распадение» (Соловьев 1990: 513), создается любовью.
Можно принять такой взгляд и пойти дальше: понять отдельного индивида как живое существо, включенное в человеческий род и благодаря этому имеющее статус человека. Иначе говоря, совокупность устойчивых универсальных отношений между живыми людьми, а также между прошлыми и будущими поколениями образует один из компонентов сущности (логоса) человека.
|
|
|
Во‑вторых, устойчивые отношения имеются и внутри человека: это – нейродинамические закономерности в мозгу, механические, физико‑химические, физиологические, генетические и другие соотношения в его телесной организации. Самые разнообразные структуры влияют друг на друга, формируя некий общий внутренний «стержень», внутренний логос (голос) человека. Более того, существует взаимодействие внешних и внутренних отношений, которое также определяет «даймоний» личности.
В этой связи отметим, что если внешняя, социальная положенность человека существует без внутренней экзистенции, то первая оказывается лишь неподлинным бытием. Вместе с тем спросим: действительно ли подлинное бытие – лишь во внутреннем мире индивида, то есть имеет только экзистенциальный характер? Ведь институциональное, функциональное бытие также обеспечивает реальное существование индивиду. Невозможно отменить формулу К. Маркса о сущности человека как совокупности всех общественных отношений, формулу, кстати сказать, идущую от Гегеля.
В‑третьих, сущность человека также включает в себя отношения между человеком (обществом) и природой. Совокупность устойчивых универсальных отношений между обществом и природой образует еще один фрагмент сущности человека.
|
|
|
С этой точки зрения мышление также можно представить как отношение… между человеком и окружающим миром, с одной стороны, и как отношение человека к самому себе (феномен саморефлексии) – с другой. Эти отношения становятся зримыми и слышимыми благодаря языку. С этой точки зрения мысль человека «локализована» не только в его мозгу, но в то же время и за его пределами, между телом человека и внешней реальностью, между человечеством и Космосом.
При исследовании мозга мы можем использовать новейшие технологии, расщеплять сложнейшие нейродинамические структуры на простейшие элементы. Однако мысль по‑прежнему останется невидимой и неуловимой. Сущность человеческого мышления не исчерпывается связями между нейронами, хотя последние образуют необходимый, так сказать, материальный элемент мыслительного процесса. Можно полагать, что на формирование человеческого интеллекта оказывают влияние самые разнообразные внутрителесные отношения (между клетками, органами, частями тела). В этих отношениях и, следовательно, в нашем разуме светится вся предшествующая эволюция человеческого рода.
|
|
|
Если дух, в том числе мышление, определяется через отношение, то становится совершенно очевидным, что мышление как отношение не может быть нейтральным. Наше мышление будет таким, каким будет наше отношение (рациональное и иррациональное, чувственное, эмоциональное) к объекту нашего познания. Мышление есть один из видов человеческого отношения к миру. Следовательно, чтобы увидеть истину, требуется истинное отношение к миру. Поэтому далеко не всякий технический интеллект способен к постижению истины.
Таким образом, человек мыслит не только при помощи мозга. Он мыслит всем своим существом, всеми своими чувствами, всей предшествующей историей и опытом нации, общества, человечества. Кстати, если кто очень хочет сконструировать робот или компьютер по образу и подобию человека, тому прежде всего следует создать популяцию чувствующих и размножающихся машин и предоставить им возможность самостоятельно развиваться. Эти машины должны сначала научиться жить среди себе подобных. Тогда думать и реагировать «по‑человечески» они научатся сами. Как говорится, чтобы философствовать, нужно сначала жить. Primum vivere, deinde philosophari.
Итак, сущность (логос, дух, душа) человека есть совокупность (внутренних и внешних) устойчивых универсальных отношений индивида с миром. В определенном смысле можно сказать, что душа человека есть энтелехия бесконечного универсума, она есть микрокосм и потому не может быть всецело детерминирована социальными процессами и структурами.
С этой точки зрения душа помещается не только в теле человека, но и за его пределами: между индивидом, обществом и внешним миром, между человечеством и Космосом. После такого определения становится предельно ясной вся сложность вопроса «что есть душа?» и поисков ее «места дислокации».
Душа человека имеет внепространственный и вневременный характер. По сути дела, наша душа бесконечна. Поэтому ее конечное определение невозможно. Ее последнее, исчерпывающее определение означало бы смерть души и, следовательно, человека. Окончательно определить человека – значит… умертвить его. Вот почему не может быть конечных дефиниций души, сущности человека.
Бесконечность человеческой души означает не что иное, как ее бессмертие. Следовательно, человек по своей природе представляет собой единство смертного и бессмертного. Можно привести, по крайней мере, три аргумента в пользу бессмертного начала в человеке.
Во‑первых, бесконечность (бессмертие) человеческого духа обнаруживается в универсальных понятиях, прежде всего в философских категориях. Например, понятие «человек» включает в себя конкретного индивида, которого мы называем этим именем, и нечто значительно большее, поскольку данный термин относится ко всем людям: жившим до нас, живущим в настоящее время и к будущим представителям человеческого рода.
Иначе говоря, одно лишь это понятие «выбрасывает» нас за пределы конкретной личности и реальности и отправляет в бесконечность; в самом деле, мы не можем указать границу, до которой простирается понятие «человек».
Таким образом, благодаря своему духу человек уже в общих понятиях постоянно имеет дело с бесконечностью, он как бы к ней притрагивается. Уже поэтому человека справедливо рассматривать как бессмертное существо. Наши «дотрагивания» до бесконечности (бессмертия) обычны и повседневны, ежеминутны. Для нас эта трансценденция в бессмертие представляется настолько банальной, что мы ее просто не замечаем.
Если философские категории суть «окна в бесконечное», то именно философия обнаруживает и развивает это бессмертное (бесконечное) начало в человеке. Вот почему философия делает человека человеком. Итак, вы хотите ощутить бессмертие? – Прикоснитесь в мыслях к бесконечности.
Во‑вторых, очевидное бессмертие человеческой души доказывается способностью человека относиться к бесконечности. Кстати говоря, с этой точки зрения величие человеческой души может измеряться ее отношениями к окружающему миру. Мелкая, эгоистичная душа ничего не видит и не желает видеть за пределами своего приватного окружения. Замурованный в вещном мире, дух человека попросту истлевает. Однако, как правило, наш дух покидает пределы своего Эго и устремляется к людям, к миру, к Космосу, в бесконечность, наделяя себя бессмертием.
В‑третьих, реальное бессмертие человека доказывается фактом творчества. Воистину, рождение детей, идей, образов, картин, музыки, архитектурных сооружений, различных материальных конструкций дает нам долю бессмертия и вечности. Мы продолжаем существовать в наших творениях. Творчество – фактор человеческого бессмертия.
В этой связи напомним рассуждение Ф. М. Достоевского: «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого (ибо без него следует самоубийство), то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно» (цит. по: Камю 1989: 299).
Итак, пытаясь определить человеческую душу, мы приходим к заключению о том, что финальных дефиниций для нее быть не может. Наша душа включает в себя два начала – смертное и бессмертное. Предназначение человека состоит в том, чтобы развивать и укреплять свое бессмертное начало, приобретать, так сказать, богоподобие. «Смерть неизбежная, но навеки ненавистная, заслуживает презрения», – сказал Альбер Камю (1989: 276).
Вполне возможно, что решающий для Шелера вопрос о соотношении духа и энергии является действительно решающим для дальнейшего прояснения сущности человеческой души. Философ говорил о животворении духа в результате насыщения его энергией. Этот жизнедеятельный дух понимался как «цель и предел конечного бытия…» (см.: Шелер 1988: 70, 76). На наш взгляд, «энергийность» духа требует современного объяснения.
Человек как Homo creans
Человек есть микрокосм, дитя творческого бытия, поэтому он изначально является не только тварным, но и творческим существом, homo creans. Его творчество есть не что иное, как продолжение творчества Космоса, как форма космического творчества. Творчество есть неотъемлемое свойство человека. Человек способен творить себя. Разумеется, рутина жизни способна блокировать творческую натуру личности и сводить ее к минимуму. В этом, в частности, заключается опасность механической, полумертвой действительности.
Герман Гессе однажды сказал: «Я верую в человека как в некую чудесную возможность, которую даже самая большая грязь не заставит померкнуть…» (Гессе 1990: 115). Воздерживаясь от гуманистического энтузиазма последних слов, мы разделяем его идею. Действительно, человек является «чудесной возможностью», поскольку обладает творческим началом, которое постоянно взаимодействует с изменяющейся окружающей средой. Будущие результаты этого взаимодействия не предопределены и заранее точно не известны, поэтому женщины и мужчины всегда заключают в себе некоторую тайну, но открытую для разума и самопознания.
Иными словами, человек, как и Космос, имеет таинственную, но интеллигибельную сущность. Познание человека безгранично, если его самотворение не имеет пределов. Поэтому от окончательных оценок живого человека (человечества) лучше воздерживаться, поскольку вместе с его саморазвитием изменяются и сущность, и существование, истины человеческого бытия.
Сегодня наука располагает определенными свидетельствами творческой природы человека. Так, Эрих Фромм доказывает, что самые сильные страсти и потребности человека коренятся в особенностях его существования (см.: Фромм 1988: 449). Среди таких потребностей выделяется трансценденция через творчество или разрушение. Необходимость самореализации ставит индивида «в ситуацию крайнего выбора – создавать или разрушать, любить или ненавидеть». По мнению психоаналитика, как потребность создавать, так и воля к разрушению коренятся в природе человека. Желание разрушать возникает тогда, «когда не может быть удовлетворено желание что‑то создавать» (Фромм 1988: 458).
Но что такое творчество? В платоновском «Пире» имеются замечательные слова: «…Рождение – это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу» (Платон 1993: 117). Под рождением же можно понимать не только воспроизводство жизни, но и творчество. Как говорит Платон (1993: 115), «все, что вызывает переход из небытия в бытие, – творчество, и, следовательно, создание любых произведений искусства и ремесла можно назвать творчеством, а всех создателей их – творцами».
Творчество представляет собой не что иное, как рождение новых идей, чувств, образов, материальных продуктов человеческой деятельности. Поэтому в творчестве можно видеть проявление бесконечного в конечном, бессмертного начала в смертном существе. Благодаря творчеству люди становятся, так сказать, богоподобными. А человек‑тварь навсегда остается неполноценным созданием, которое обречено на страдание, на бесперспективное существование, деградацию и непременную смерть.
Между тем существует духовная традиция, которая расщепляет человека надвое. Ему оставляют пассивность, страдание, а активность, творчество отдают сверхчеловеку. Это – традиция униженного человека (например, концепция Ф. Ницше). С этой точки зрения человек не имеет объективной ценности, поскольку он – тварь, а не творец. Когда же человек представляет собой одно лишь тварное образование, то он навсегда оказывается страдающим существом, которое выбывает одно лишь сострадание. Для своего избавления человеку предлагается трансформироваться в разновидность Übermensch'а. В любом случае человек прекращает свое существование, но… приобретает ценность. Странная логика: человек должен умереть, чтобы возвыситься, спастись. А кое‑кто в этой «трансценденции» усматривает высший гуманизм.
Однако из унижения не может родиться уважение. Перманентное унижение гибельно как для природы, так и для человека. Нормальное развитие человека связано с пробуждением и культивированием в нем интеллектуального, эмоционального и практического творчества. Но этот процесс означает становление человека , а не сверхчеловека. Именно творчество возвышает человека, преодолевает в нем тварное, страдающее существо. Чтобы превратить человека в мутанта, достаточно отнять у него возможность творить. И наоборот, благодаря творчеству человек становится человеком. Вакуум творчества жизненно опасен.
Если творчество, по Платону, осуществляет «переход из небытия в бытие», то разрушение вызывает обратный процесс: трансформацию бытия в небытие. Творчество утверждает жизнь, разрушение умножает смерть. Если же однажды творчество, то есть «переход из небытия в бытие» прекратится, то воцарится полное Ничто. Когда творческое начало человека подавляется неблагоприятными условиями его существования, в нем начинает доминировать одна лишь тварность, с которой связаны пассивность и страдание. Эти качества неуклонно приближают человека к небытию, способствуют его умиранию. Страдающее бытие прогрессирует в ничто. Страдание очаровано смертью. Ничто есть энтелехия страдания. Ничто является тем пределом, к которому (даже с известной легкостью и желанием) стремится пассивность; и потому страдающее бытие само по себе является наполовину небытием. Страдание сродни ничто, и потому оно ничтожит.
Как говорил один из персонажей диалога «Пир», «ведь чего сам не имеешь, того и другому не передашь…» (Платон 1993: 105). Человек деструктивен тогда, когда он опустошен. Разрушают не от величия, но от ничтожности духа. Небытие способно исторгать из себя только небытие, то есть смерть.
Террористы, взрывающие дискотеки, и политики, истребляющие людей, представляют собой один и тот же тип: они переполнены ничто. Их деятельность – это эманация смерти. Такие лидеры могут строить концентрационные лагеря, стирать с лица земли города, устраивать геноцид. Но они не могут самого главного: созидать и утверждать человеческую жизнь. Они обречены на то, чтобы канализировать смерть вовне. Страдающее бытие накрывает собой весь универсум. Между тем иные идеологи доказывают, что сеятели смерти занимаются высшей формой творчества, реализуя свою волю к власти.
Итак, можно сказать, что в тварности человека заключен «инстинкт смерти». Кто культивирует в обществе пассивность и страдание, тот является садовником смерти, взращивает небытие. В творчестве, напротив, заключен «инстинкт жизни». Благодаря творчеству люди обретают «долю бессмертия и вечности». Творчество есть фактор спасения человека.
По определению Камю (1989: 304), «творить – значит придавать форму судьбе». Его дефиницию можно истолковать так, будто наша судьба уже кем‑то предопределена, а человек лишь придает внешнее оформление предустановленному содержанию, лишь расставляет декорации для уже готового сценария жизни. Но в таком случае творчество не выводит нас за пределы фатального предназначения. Мы же хотим подчеркнуть, что человек принимает участие в творении как формы, так и содержания своей судьбы. Человек, как и его жизнь, есть постоянство‑в‑становлении.
Наличие творческой воли у человека исключает безысходный фатализм. Не будущее приводит человека к себе в гости, но сам человек приходит к будущему, созидая его по мере своих сил и объективных возможностей. Однако чем слабее разум и практическое творчество людей, тем сильнее проявляются в истории фатализм и абсурд.
На понимание природы человека и его перспектив значительное влияние оказывает идея множественности миров. Беспредельность Космоса предполагает, что наличие разумных цивилизаций есть космическое правило (а не исключение), необходимое условие и принцип существования природы.
С этой точки зрения Космос произвел человека не для какой‑то особенной, высшей цели. В этом смысле homo sapiens не является избранником Космоса, и мы не можем тешить себя подобной иллюзией. Все гораздо прозаичнее. Любая мать рождает своих детей для жизни, но не все они оказываются удачливыми и благоразумными. Планета людей – не единственная обитель разума. Не Землей начиналось творчество Космоса, не Землей оно и закончится.
Почему мы должны верить, что человечество обладает оптимистической программой прогресса? Есть основания полагать, что природа, породив человека, сказала ему: «Вот и еще одно мое творение в бесконечности. Сможешь выжить, – живи. Не сможешь, – пеняй на себя, у тебя был шанс…» Никто не может знать совершенно определенно конечный пункт эволюции. У человека впереди нет ни ада, ни рая. Люди сами для себя устраивают либо ад, либо рай. Впереди человека – меняющийся набор возможностей, позади – его судьба.
Таким образом, возможны варианты: либо человечество станет фактором космической эволюции, то есть своей деятельностью будет принимать участие в творении бесконечного Космоса, либо в конечном счете уничтожит себя своими внутренними противоречиями и сладкими иллюзиями. Что мы выберем – во многом зависит от нас, от нашего ясного ума, добрых чувств и сильной воли. А природа и общество с их объективными законами и тенденциями нам всегда помогут.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 232; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!