Школа ядовитых пауков по дороге на ранчо гремучих змей 14 страница
У меня тоже проблемы – хомут натер правое плечо лошади, и надо придумывать какую‑то прокладку и распределить трение вокруг шеи более равномерно. Насмотревшись на страдания Тэда, я тоже впал в депрессию и, обняв лошадь, шептал:
– Ты у меня, Ванечка, любимый и единственный. Нико му мы с тобой не нужны, кроме как друг другу. И мне женщины не нужны, пока ты у меня есть. Уж ты‑то не изменишь и не предашь, как они делали.
И вдруг, ни с того ни с сего, Ваня тяпнул мощными зубами меня за плечо. Опешив от неожиданной боли, я вскоре рассмеялся. Ну, точно, поступил мерин как женщина: только расслабишься, а она – как тяпнет тебя сзади, и не знаешь, за что. Правда, в данном случае лошадь укусила меня поделом. Вероятно, гладя шею Вани, я растеребил рану, вот и схлопотал, как в песне – «Не сыпь мне соль на рану, она еще болит!»
Утром позвонил другу Дэвиду. Был он профессором английского языка университета штата Небраска. Он обещал встретить меня по дороге в Линкольн, столицу этого штата. С утра он вел переговоры о моем посещении мэрии города и Капитолия штата.
С Дэвидом я познакомился заочно, по телефону, советуясь по поводу деталей проезда с лошадью по дорогам США. Десять лет тому назад он с семьей проехал таким же образом из Линкольна в столицу США. Намеревался он ехать и дальше, через СССР и Китай, вокруг глобуса. Но коммунисты не дали ему разрешения на проезд через управляемые ими страны. Тогда Дэвид был вынужден вернуться к профессорской рутине.
|
|
|
И вот, наконец‑то, я встретил его по дороге в Линкольн. Оказался Дэйв выше и моложе меня: лет пятидесяти, с седеющими усами и скрывающими грусть глазами. Приехал он меня встретить с семилетним сыном Грэйсоном, который пересел ко мне в телегу. Это существо провело ревизию моих незначительных запасов. Найдя шоколадный набор, который я приобрел в русском магазине Нью‑Йорка и хранил для будущей любимой женщины, он его вскрыл и хорошо опробовал. Таких детей нужно воспитывать розгами еще до рождения!
В мэрии Линкольна мне вручили ключ от города и диплом почетного гражданина. Проехав еще с километр, я оказался при входе в Капитолий, где только случайно оказавшаяся без титула «мисс Америка» Хэйди Кэрр вручила мне от имени губернатора флаг штата, развевавшийся раньше над его столицей. При вручении диплома «Почетного гражданина штата Небраска» я сподобился поцеловать ее ручку. Местные газеты и телевидение снимали этот замечательный момент, а полицейские поили Ваню и кормили его фруктами. Ох, не долга ты, мирская слава!
Дэйв договорился о возможности оставить лошадь с телегой на территории «Пони клуба», в пяти километрах севернее Линкольна. По дороге туда меня остановили два полицейских и потребовали свернуть с дороги на ближайшую автостоянку. Сержант‑негр заявил, что телега задерживает автомобильное движение и я должен подождать, пока транспортный поток будет поменьше. Такого абшида со мной не происходило за всю дорогу, и было это особенно оскорбительно после получения флага и диплома почетного гражданина штата.
|
|
|
Я чувствовал моральную обязанность тирадой защитить права бывших и будущих лошадников на этой дороге. Излагалась она с еле скрываемой яростью: во‑первых, за моей телегой не было скопления машин; во‑вторых, в этом штате преимущественным правом на дорогах до сих пор пользуются конные повозки. И т. д. и т. п… Этот клекочущий запал я обрушил на полицейских.
Да только зря сотрясал воздуся – уж если полицейские решили поиздеваться над тобой, то законы им не указ. На их стороне государственная система: униформа, пистолет, дубинка и жестяная бляха представителя закона. Продержали они меня столько, сколько хотели. Отпустили через час, поиздевавшись всласть.
На территории конного клуба нам выделили пастбище, а проживавший рядом И‑Джей Кул пообещал присмо треть за лошадью и телегой, а заодно отремонтировать оглобли. Ване нужно было несколько дней отдыха, и на это время меня пригласил погостить у себя в доме профессор Дэвид. Фамилию свою он запретил упоминать в книге.
|
|
|
Дэвид уже лет двадцать преподает английский язык в университете штата и почти смирился с судьбой. Да не так уж она и плоха – зарплата 60 000 долларов в год ему обеспечена. Главное, согласно договору с университетом, никто не может его уволить, даже если он перестанет соображать, что делает.
До этого он пытался заниматься политикой и баллотировался в конгресс штата, но у противника оказалось больше денег и связей. Борьба между ними достигла такого накала, что пришлось Дэвиду продать дом и переехать жить в другой город.
После неудачной попытки проехать вокруг света на лошади с телегой он махнул рукой на приключения и решил быть примерным семьянином. К своим четырем родным детям он добавил еще столько же приемных. Но не зря говорят, что любой добрый поступок должен быть наказан. Отношения его с уже подросшими детьми довольно сложные, часто доходящие до скандалов. Они не могут Дэвиду простить то, что он лучше своих чад.
Мой приезд разбудил в Дэвиде дух странствий, и он решил присоединиться к экспедиции. Вначале хотел недельку проехать со мной по дорогам штата Небраска. Решили ехать вместе в поселок Ваху, который был всего в 15 километрах от Линкольна. Известный телевизионный комик Дэвид Леттерман объявил в последней передаче, что намеревается открыть там свой офис. Мы связались с редакторами его шоу и объявили, что едем в Ваху на встречу с Леттерманом для переговоров о перенесении столицы штата Небраска из города Линкольн в Ваху.
|
|
|
Оснований для этого более чем достаточно: во‑первых, туда переезжает знаменитый Леттерман. Во‑вторых, у меня есть флаг штата, который мы можем водрузить на любом высоком здании Ваху. В‑третьих, меня, почетного гражданина штата, легко будет объявить губернатором.
Подготовка этого «переворота» требовала переговоров с Леттерманом и местными радио и телевидением, за что взялся Дэйв. Мне же требовался интенсивный отдых, чтобы подлечить язву и привести в порядок дневники. В мое распоряжение отдали подвал, где была оборудована спальня. Там же стояла печка‑буржуйка, топить которую входило в мои обязанности.
Дом Дэвида находился на вершине холма, рядом с костелом и начальной школой, в которой было всего пять учеников. Когда‑то я учился в подобной школе, поэтому и попросил разрешения зайти туда и вспомнить детство.
Бланш, учительница предпенсионного возраста, прид ерживалась традиционных методов обучения. Перед уроком дети пропели гимн США, потом прочли молитву и приступили к запоминанию имен президентов и столиц штатов. Таблицу умножения они тоже знали, что удивительно для современных учеников, которых больше этому не обучают. Был в этой школе и компьютер, подаренный Дэйвом. Дэйв, кстати, еще и староста костела. Сомневаюсь, что, имея столько обязанностей, он сможет присоединиться к моей будущей экспедиции в Австралию, не говоря уже об Америке.
На следующий день Дэвид свозил меня в Небрасский университет, где, помимо преподавания литературы, он занимался компьютерным программированием. Этот хронический оптимист надеялся вскоре сделаться миллионером, создав программу, облегчающую изучение английского языка.
Знаменитый английский писатель и эстет Оскар Уайл ьд тоже пропагандировал английскую литературу, когда в конце прошлого века путешествовал по Америке, читая лекции. Приехав 23 апреля 1882 года в Линкольн, он познакомился с профессором местного университета Джорджем Вудберри и отправился с ним первый раз в жизни (но, к сожалению, не в последний) навестить тюрьму. Там ожидал казни через повешение преступник по имени Эйрес.
– Умеешь ли ты читать? – спросил беднягу Оскар.
– Конечно же, сэр. Я предпочитаю повести и сейчас дочитываю «Наследник из Рэдклиффа» Шарлотты Янг.
Вероятно, Уайльд не был большим поклонником этой писательницы, если в своем письме в Европу так прокомментировал эту встречу: «Мое сердце было тронуто, когда я посмотрел в глаза этого бедняги, но если он читает „Наследника из Рэдклиффа“, то и поделом ему».
Похоже, уголовники Линкольна в конце прошлого века были исключительными интеллектуалами – в соседней камере Уайльд обнаружил обладателя аж двух книжных полок. Среди книг был сборник стихов Шелли и «Божественная комедия» Данте Алигьери. «О боже, кто бы мог предположить, что можно найти Данте в таком месте! Это странно и прекрасно, что страдания изгнанника из Флоренции через сотни лет осветят страдания обыкновенного преступника в современной тюрьме», – такая сентенция пришла в голову Оскара Уайльда. Он еще не предполагал, что через 13 лет за гомосексуальную любовь к лорду Альфреду Дугласу сам будет посажен на два года в тюрьму. И тоже будет получать утешение, читая «Божественную комедию».
Ваху
8 мая
Рано утром Дэвид привез меня и сына Фрэнсиса на ферму мистера Кула, где отдыхал мой мерин. Я так и не узнал имени мистера Кула, поскольку он предпочитал именоваться по первым буквам имени и отчества – E. J., произносимым как И‑Джей.
Знаменитого футболиста‑негра, убившего свою жену, звали похоже – О‑Джей Симпсон. Это громкое дело об убийстве белой женщины черным мужем когда‑то занимало первые полосы газет и экраны телевизоров всей Америки. Прокуратура доказала, что следы крови убийцы были найдены на месте преступления, а кровь жертвы найдена у него дома. Сам он хотел перед арестом сбежать в Мексику. Вся Америка смотрела по телевизору, как полиция ловила его на хайвэе. При аресте у него нашли несколько десятков тысяч долларов и заграничный паспорт.
Тем не менее отобранные адвокатами черные присяжные оправдали Симпсона на том основании, что белые полицейские могли фальсифицировать вещественные доказательства. Этот убийца позднее давал интервью журналистам и написал книгу о том, как он любил свою жену Николь и безумно ревновал ее. А вот убить ее, видите ли, не входило в его намерения. Так что в США, как и в любой другой стране, богатый правее бедного.
Мы запрягли лошадь в отремонтированные И‑Джеем оглобли, и сын Дэвида сел на облучок управлять Ваней. Я же убирал в телеге и рылся в словаре в поисках значения слова «ваху». Означало оно: наконечник стрелы на языке индейцев племени лакота, а также выражение удивления и удовольствия. Я‑то как раз и хотел удивить и обрадовать жителей Ваху предложением перенести в их город столицу штата.
Дэвид Леттерман выбрал этот город местом своего фиктивного пребывания из‑за комичности звучания его названия. А его штаб‑квартирой должна была служить телефонная будка на главной улице. Мэр и местные бизнесмены решили использовать эту краткую телевизионную славу, чтобы привлечь в город туристов. Мой приезд тоже был не лишним.
На центральной площади нас ждали репортеры трех газет: «Омаха гералд», «Фремонт трибюн» и «Ваху газетт». Мэр города, Дон Виргел, вручил мне модель трактора фирмы Джона Дира. Я вначале не понял, какое отношение имею к тракторам, но позже узнал, что Дон представлял эту фирму в Ваху. Не знаю, почему журналисты не заметили этого и не обвинили его в использовании должности в корыстных целях.
Дэвид Леттерман со съемочной группой так и не появился, и мне одному пришлось по радио провозглашать гениальную идею перенесения столицы штата Небраска в этот город. Не услышав ответного энтузиазма, я отправился на пастбище конного клуба. Пусть жители штата Небраска подождут следующего тысячелетия, когда я приступлю к серьезной политической деятельности.
Джордан, приемный сын Дэйва, пригласил меня к себе переночевать. Рожденный от белой матери и отца‑негра, он оказался им не нужен. Дэйв усыновил его, поимев заодно и все проблемы, возникающие с человеком с заторможенным умственным развитием. Черная кожа лица Джордана покрыта белыми пятнами, являясь как бы полем битвы между белой и черной кровью родителей. Могучего телосложения, с умственным развитием мальчишки, сейчас он работает на стройке.
Ему удалось даже найти любовь. Джулия из‑за врожденного дефекта конечностей не может работать и получает пенсию по инвалидности. Но у нее миловидное лицо, добрая душа и проницательный ум. Вот и живут вместе, компенсируя недостатки друг друга.
Шторм с обложным дождем настиг меня на следующий день по дороге к городу Дэвид‑сити (что‑то много Дэвидов скопилось в этой главе). Там мне посоветовали остановиться у Рэя Межнера, владельца магазина по продаже лекарств и оборудования по уходу за животными. Рэй с сотрудниками рад был мне помочь, но за неимением огороженного поля Ваню пришлось привязать к столбу. Вокруг были зеленые поля люцерны, но я опасался отпускать Ваню туда пастись. С детства я помню картинку валяющейся на пастбище коровы с раздутым брюхом. Она переела клевера, и хозяевам пришлось ее прирезать. Люцерна также богата белками, и скоту опасно пастись на ней.
Еще с Пенсильвании была у меня притороченная к телеге коса, вот и решил ею накосить люцерны. Да не вышло. Либо коса дефектная, либо таковым был я, разучившись косить. Пришлось, в конце концов, воспользоваться серпом. Правда, вскоре подъехали отец и сын Зелинге ры, привезшие мешок овса и кипу сена. Сами будучи любителями и владельцами лошадей‑тяжеловозов, они быстро разобрались, почему моя лошадь натирает плечи.
В отличие от русской, в американской упряжи нет дуги, поэтому оглобли используются только как направляющие. Телегу лошадь тащит посредством сыромятных ремней, идущих от хомута к перекладине, прикрепленной на свободной подвеске к центру передней оси телеги. В моей же упряжи, за неимением этой перекладины, тяговые ремни прикреплялись к противоположным концам оси, рядом с оглоблями. Свободный ход оси, передаваясь на хомут, натирал лошадиные плечи. Дон с Гэри установили эту перекладину и вставили в хомут мягкую прокладку, чем облегчили жизнь Вани. А я сгорал от стыда – оказывается, не замечал очевидных вещей, а еще конником себя называю. Ну да – век учись, а дураком помрешь! Правда, умники помирают так же успешно.
Рэй, накормив меня пиццей, отвез на ночевку в соседнюю гостиницу, где в номере, помимо обязательных двух кроватей, душа и письменного стола с парой кресел, на тумбочке лежала Библия, а в углу стоял цветной телевизор. Библия и телевизор уже многие годы борются за популярность в этой стране. Медленно, но верно Библия уступает натиску этого ящика Пандоры, наполненного ужастиками, полуправдами и подделками.
В тот вечер показывали шпионский детектив «Русский дом», о том, как доблестный агент 007 Джеймс Бонд боролся с происками русских шпионов. Насколько мне известно, русское телевидение перестало показывать антиамериканские фильмы, а здесь продолжают пропаганду времен холодной войны.
Оцеола
10 мая
Директор старческого дома в поселке Шелби попросил навестить своих подопечных, что я охотно сделал. Ведь и самому, возможно, придется жить в подобном убежище. Не дай‑то Бог!
Не успел распрощаться со старичками, как километров через пять меня остановил шериф города Оцеола. Начальство тамошнего старческого дома попросило его проводить меня в их обитель, дабы развлечь обитателей и пообедать с ними.
В «Доме доброго самаритянина» было около 50 жиличек и жильцов. Естественно, больше жиличек, так как и в Америке старики умирают раньше старух. Комнаты у них отдельные, но некоторые предпочитают жить в компании. У многих уже наступил старческий маразм, и приходится кормить их с ложечки.
Пища обильная: мясные блюда на обед и ужин, да еще кофе в полдник, и много сластей. При такой желудочной нагрузке, да еще при отсутствии физической, и молодой организм долго не выдержит. Так что если русские старики умирают от недоедания, то здешние – от пережора.
При въезде в город меня остановил Артур Поли и пригласил погостить на своем подворье. Вот уж Арчи никак старичком не назовешь, хотя ему 76. Участник Второй мировой войны, бывший пилот и фотограф, сейчас он на пенсии, но интерес к жизни бьет в нем всеми ключами.
Друзья у него по всему миру, так как он много лет увлекается коротковолновой радиосвязью. В 68 лет Арчи освоил компьютер и сейчас свободно путешествует по дорогам Интернета. Жена его, Джойс, делает такие уникальные куклы, что они раскупаются коллекционерами. Естественно, спят они в одной спальне, но днем обитают на отдельных территориях. Джойс остается в доме, а муж ее сделал пристройку, где установлены коротковолновое радио и компьютер. Под страхом расстрела ей запрещено туда заходить, и только друзья Арчи имеют право там его навещать, предварительно позвонив. Дом – это крепость, а сарай – это убежище.
На Материнский день, 12 мая, отправились мы с Арчи навестить его старого друга, жившего посреди своих 1000 гектаров пастбищ и кукурузных полей. Встретил нас мужик лет пятидесяти, здоровенный как бык, и приветливый – видимо, жизнь в прериях сказывалась на его характере.
Джеральд – владелец двух домов, в которых живет поочередно, чтобы не застаивались зря. Был он заскорузлым холостяком, вероятно по причине хронической жмотности. Правда, раз в месяц приезжала к нему любимая женщина из города Омаха, что в 150 километрах отсюда. Но долго она не задерживалась и не раз отвергала предложения Джерри выйти за него замуж – уж больно скучно обитать в этих прериях.
В двухэтажном доме Джеральда было четыре спальни с ванными и огромный бассейн. В него можно нырять из гостиной, поскольку часть бассейна заходит в дом. Развлекается Джерри, летая на компьютерном симуляторе реактивного бомбардировщика. Уже через пять минут пребывания в кабине симулятора у меня кружилась голова и дрожали ноги. Оказывается, компьютерная реальность вполне может быть суррогатом реальности. Я все‑таки предпочитаю реальную реальность.
А еще изготовлял Джерри смородиновое вино. Я с удовольствием его перенапробовался, да еще две бутылки он с собой дал. Так что будет у меня развлечение по дороге. А вот замечательную и не нужную ему косу Джеральд пожмотничал мне уступить – миллионер долбаный.
Вернувшись домой, мы встретили еще одного приятеля и соседа Артура, Билла Линдслея. Всю жизнь он проработал почтальоном в этом городе, а выйдя на пенсию, купил дом в Аризоне. Но он всегда любил и содержал лошадей, за что Арчи и называет его ковбоем. Сейчас увлекся Билл еще и изготовлением ювелирных изделий из серебра и полудрагоценных камней.
Вот эти два кореша, увидев, как стерты покрышки моих передних колес, ужаснулись. Оказывается, передняя ось телеги давно была согнута, и колеса, находясь под разными углами, при езде стирали покрышки. Мужики решили мне помочь и, не откладывая надолго, притащили домкрат, лебедку и ацетиленовую горелку. Через два часа они выправили ось и подтянули тормоза моей телеги. А я смотрел стыдливо в сторону, осознавая несовершенство своего совершенства в роли извозчика.
Билл не держит теперь лошадей на подворье, так как месяцами путешествует с женой в комфортабельном доме на колесах. Но с прежних времен у него осталась кожаная сбруя, которую он мне и подарил. Воистину королевский подарок – ведь такую кожаную сбрую по нонешним временам не укупишь.
Арчи по моей просьбе искал по Интернету координаты лошадников Австралии, куда я собираюсь отправиться, завершив путешествие по Америке. К сожалению, мы не нашли адреса любителей тяжеловозов. Там всего‑то с миллион, в основном, скаковых, лошадей. Однако через конские клубы можно выйти на фермеров, у которых могут быть тяжеловозы. Обычная лошадь долго мой шарабан по Австралии не потянет.
Оцеола – городишко маленький, все знают друг друга и запросто навещают, так что каждый день у нас были гости. Индейское название города произошло от имени вождя племени семинолов. Когда в прошлом веке он подписывал мирный договор с правительством США, то условием выдвинул, чтобы в каждом штате США был населенный пункт его имени – Оцеола, что и было выполнено. Так что тщеславие универсально и от цвета кожи не зависит.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!