ЧАСТЬ 4. БУДНИ ДУРДОМА 2 (NEW) 7 страница
А Гуру Рулон перешел уже ко второй теме:
— Второе препятствие на пути — это поебень. Ну, это конец всему-у-у-у, — утрированно тяжело взохнул Гуру Рулон, покачав головой, — Растет организм, кошка, собака, обезьяна — все развивается, как только половое созревание наступает — все, пиздец котенку, — сказал Мудрец, резко сломав голос, перейдя на пидорастический фальцет и разведя руками, чем вызвал взрыв радостного смеха, — т. е. вся энергия, которая шла на рост, на развитие организма, мозга, на познание окружающего мира, направляется на поебень. Энергия уходит из человека, и он не может развиваться, расти, познавать мир, он ничего уже не может делать, он ни на что не способен. И существует три вида лишения сексуальной энергии. Первое, которое у нас возникает с малолетства, это — онанизм. У нас скапливается энергия, а мы ее через онанизм выпускаем.
«Ой», — вздрогнул от этой фразы Нарада, только сейчас заметив, что его руки давно находятся в штанах, а сам он в воображение во всю ебет Пухлорожую, сидящую напротив него в прозрачной блузке с декольте, из которой чуть ли не вываливались размера пятого дойки. Испугавшись за зря потраченную энергию, Нарада быстро вытащил в сперме испачканные руки, судорожно начав обтирать их об штаны.
— Но онанизм — это еще полбеды, 50 процентов обесточки, — тем временем продолжал Гуру Рулон, — если бы мы эту энергию не выпускали, а поднимали в верхние чакры, то мы бы становились чуть-чуть умнее. А если мы через онанизм выпустили 50 процентов энергии, значит, наполовину уже дураками стали, наполовину развиваться перестали, наполовину познание затормозилось, развитие мозга затормозилось, — обрадовал всех Мудрец, посмотрев на Нараду, который уже не знал, куда деться от стыда, — а бывают сами по себе энергичные люди, когда, например, планеты все стоят в одном знаке. И так как у такого человека больше энергии, чем у других, то, несмотря на онанизм, у него развитие все-таки идет. Но если энергии мало, как Кастанеда пишет, человек «скучного зачатия», тогда энергии не хватает, мозг затормаживается, развитие прекращается. Но кроме онанизма и нормального, здорового, жесткого секса, когда просто встретились, спарились и разошлись, есть еще поебень.
|
|
|
«Ну вот, опять за живое задели, — забесился Мудя, начав нервно ковырять в носу, — другой темы что ли нет».
— Поебень — это когда мало того, что онанизмом мы себя уничтожили, так еще между людьми возникает сентиментальное, липкое друг к другу домогательство, чувствишки поганые, — сморщив лицо, говорил Рулон, показывая всем своим видом сильное отвращение и брезгливость, — это людей полностью делает дураками. После этого человек ничего не способен делать, даже на работу идти. Ему вообще ничего не надо, он становится полным дур-р-р-р-аком — закричал Мудрец, и, расслабленно развалившись в кресле, свесил руки, опустил к левому плечу расслабленную голову, состроил дебильную гримасу и пустил изо рта слюну, изображая полную обесточку. Рулониты держались за штаны, чтобы не обоссаться от смеха.
|
|
|
— И есть третий вид лишения сексуальной энергии, — пришел в себя Рулон, — когда два человека рядом находятся, как Марианна с Рулоном. Они создавали возбуждение и пытались эту энергию поднять вверх. Знаете, в юности, когда уже сексуальный центр начинает работать, но мы еще не реализовали энергию на поебень, на рождение детей, то энергия возбуждения начинает идти вверх. Именно в этот период человек пишет стихи, рисует картины, танцует, мир ему видится очень красочным, ярким. Конечно, часть этой энергии тратится на онанизм, а оставшаяся часть идет вверх, в область вишудхи, т. е. 5-10 процентов поднимается вверх. А представляете, что будет, если 100 процентов поднимется вверх? Этим-то как раз и занимаются йоги, на этом основаны экстаз, транс, молитва, все сверхспособности. Но прежде, чем начать поднимать эту энергию вверх, мы должны с вами соответственно изменить наше воображение. Потому что если вся хуйня, которая в нашей башке пойдет вверх, возникнет шизофрения! — выпучив глаза, сказал Рулон, поставив свои указательные пальцы на виски и, скручивая их в разные стороны, скривил лицо в шизофреничной гримасе.
|
|
|
— И если человек не остановил предварительно воображение, слишком много энергии пошло вверх, то начинается секс в голове, — продолжал Мудрец, уже не дожидаясь, когда затихнет смех, который в течение всего костра просто не прекращался, — эротические картины, образы каких-нибудь уродов, ковыряющихся в носу, которые кажутся принцами, мечты о подонках, пидерастах. Если эту энергию просто разбудоражить и оставить, возникнет вялое, раскисшее состояние, расплывчатое, идиотичное. Что тогда делать? А тогда надо начинать злиться! — сквозь плотно сжатые зубы процедил Гуру Рулон, скорчив злобную рожу и сжав кулаки, — то есть яростью, жесткостью мы как бы сжимаем эту энергию в манипуре, и потом можем делать с ней все, что захотим — раплывчатость проходит. Захотел, направил в анахату — молись в экстазе, хочешь — в вишудху — пиши стихи, твори, хочешь — в аджну — познаешь все, изучаешь, хочешь — в сахасрару. И вы можете попытаться это сделать. Это первый уровень подъема. Чем отличалась Марианна? — жесткостью. У нее не было сентиментальности, была жесткость, поэтому энергия автоматически шла вверх. Это был нормальный человек, очень жесткий, который не мог мечтать о принцах. Вот так! Я дал вам основное объяснение!
|
|
|
— А кто веселится? — спросил Мудрец.
— Сейчас состоится конкурс двух принцев, — объявила Аза.
— Учите, учите меня, — радостно сказал Рулон детским голоском.
— Синильга, Нарада и Мудя, выйдите в центр круга, — продолжила Аза, — Синильга будет принцессой хуевой, за которую будут драться Нарада и Мудила. А кто из них выиграет все конкурсы, тот и станет принцем ебучим, и с ним Синильга будет ездить по семинарам.
«Ой, бля, че ща будет, — заговношился Мудила, — да нахуя мне нужна эта дура толстозадая, почему я теперь из-за нее должен подвергаться, страшно даже себе представить, чему».
«Ебать мой хуй, даже если этот урод выиграет, все равно хуй я ему Синильгу отдам, не выйдет, — забесился про себя собственник Нарада, — она моя и всегда будет моей, никто не имеет право покушаться на мою собственность», — посмотрел он на всех озлобленным взглядом.
Заметив такую нездоровую реакцию, рулониты стали ржать над дураком, тыкая ему в лицо.
— Фу, блядь, Нарада, не позорься, — заорала Вонь подретузная, — хоть раз будь мужиком.
«Королева хуева, — думала про себя чу-Чандра, обсирая Синильгу, бесясь от зависти, — перед такой дурой Мудя должен теперь ползать. Вот бы передо мной они поползали, а че с этой свиньи возьмешь. Ну, посмотрим, на этот цирк».
Синильга тоже вся напряглась от сложившейся ситуации, судорожно пытаясь поймать загнанный взгляд Нарады, чтобы увидеть его реакцию и понять, как ей дальше действовать.
«Вот черт, а вдруг мой Нарадушка просрет конкурс, он же такой Чахленький, — думала Синильга, — ну, ничего, все равно я с этим чукчей не поеду, пусть он отсосет», — бесилась дура.
Все трое жестко вцепились в мамкины установки, ощущая сильный психологический дискомфорт, который четко корректировал действия зомби, чтобы не дай бог, отступить на шаг в сторону от мамкиной программы. А в это время Гурун, наблюдая за реакцией трех отождествленных дураков: Синильгой, Нарадой и Мудей, впал в размышления.
«Как все-таки мудр и Велик Гуру Рулон! Да, это только Просветленный Мастер может четко увидеть проблему каждого ученика и дать именно ту практику, которая необходима именно ему. Но беда в том, что мы не всегда хотим услышать Мудреца и сделать то, что нас же самих избавит от тяжелого груза мамочкиных установок, иллюзий и предрассудков. Вот Синильга сейчас, например, если бы приняла эту практику с открытым сердцем, с желанием избавиться от поебени, по крайней мере, начала бы сейчас наблюдать, что внутри нее происходит, как она механично на все реагирует, как многое бы ей открылось. Взяла бы и сама ради практики поездила с Мудей и увидела, что на одном Нараде свет клином не сошелся, но нет, она уже жестко вцепилась в это ничтожество, в кусок говна и не хочет его отпускать, вон как бесится, злится, — посмотрел Гурун на недовольную мину дуры, — а эти два сосунка все никак не хотят мужиками становиться, подкаблучники херовы. Вместо того, чтобы получать божественную благодать, они зациклились на толстых задницах».
Но тут размышления Гуруна прервал голос жрицы.
— А Гурун будет судьей конкурса, — сказала Аза.
— Первый конкурс заключается в следующем, — продолжила Ксива, — Мудя с Нарадой по очереди садят Синильгу себе на спину и начинают отжиматься, сколько смогут. Итак, первый — Мудя.
Мудон, заранее напрягшись, подставил свою спину, и Синильга под крики и визги рулонитов, стала карабкаться на Мудозвона. И когда она-таки забралась, то Мудила чуть не пернул от тяжести, но каким-то чудом ему удалось принять упор лежа. Он стал делать попытки отжимания. Вся толпа рулонитов в один голос принялась считать.
— Раз, два, три…
— Давай, Мудила, не ударь лицом в грязь.
— Четыре, пять, шесть…
— С-с-с-с-емь, — орала толпа.
А Синильга тем временем старалась сильнее надавить на Мудона, чтобы он поскорее ебнулся: «Упади, упади, дурак», — психовала истеричка, все сильнее давя на спину Муди своей жирной задницей.
Тут у Мудона руки подкосились, и он ебнулся грудью об пол, а охуенная туша в виде Синильги сделала это приземление наиболее приятным, окончательно впечатав морду Мудона в пол так, что тот чуть не окосел.
— Уау-уау, ну, что же ты так рано рухнул? — разорялись рулониты.
Синильга же не находила себе места: «Блядь, бедный Нарадаушка, я же его могу раздавить, ему столько не отжаться, боже, что делать, что делать?»
— Итак, на ринг выходит следующий герой, Нарада, — объявила Ксива.
Ощутив неимоверную тяжесть Синильги на своей костлявой спине, Нарада кое-как стоял на ногах, дрожа коленками.
— Господи, Нарада, только не упадите, пожалуйста, — шепнула ему Синильга на ухо.
— Корова, блядь, говорил тебе, не жри булочки, теперь я должен за тебя отдуваться, — так же шепотом начал Нарада семейную разборку.
Чуть не обосравшись, придурок встал на ладони и начал отжиматься. Уже десятый пот сходил с него, вены выступили на лице и шее.
— Два, — хором считали рулониты.
— Три, — кое-как на дрожащих руках поднялся Нарада.
«Только бы он не свалился, Господи, я этого не переживу», — не могла успокоиться Синильга, пытаясь втянуть живот, чтобы стать полегче, но это не помогало.
— Три, четыре, — ну, ну, Нарада, не позорься, — бесновалась толпа, — откормил Синильгу на деньги Эгрегора, вот теперь давай, катай.
Но Нарада уже плохо что-либо соображал и не понимал, что ему говорят, мысленно бесясь только на Синильгу и ее вес.
«Блядь, корова жирная, чтобы я еще раз разрешил тебе шоколадку купить, хуй на рыло».
— П-п-п-ять, — хотели сказать рулониты, но не получилось, так как Нарада уже в отрубе валялся на полу.
— Фу, отстой, лажа, Нарада дохлый, — бесновались рулониты, — позорник.
«Еб твою мать, какое это ничтожество, — думала про себя чу-Чандра, смотря на Нараду, — как эта дура этого не видит, нахуя ей нужно это говно, нашла бы себе кого-нибудь получше, если уж совсем без бомжей не может. То ли дело, мой Мудя, настоящий принц», — тут же оправдала она свою поебень.
— Вот, Синильга, смотри внимательней на своих принцев, кто из них что реально из себя представляет, — сказала Ксива.
— А теперь, ребятки, вам предстоит пройти следующее испытание, — неожиданно раздался пидорастический голос, и все увидели Гуруна в костюме Бабы-яги.
— На, окуни, красавица, сюда свои белоснежные ручки, — скрипучим голосом сказал Гурун- Баба-яга, хитро посмотрел на Синильгу и поднес к ней чашку с какой-то оранжевой массой.
— Фу, что это, — задергалась Синюшняя, — отодвигая от себя пиалку.
— Да не бойся, дитятко, на, понюхай это вкусно, — прикалывался Гурун.
Синильга рискнула поближе рассмотреть содержимое пиалки и убедилась, что это просто персиковое варенье.
— Не буду я никуда совать свои руки, — резко сказала она, — тебе надо, ты и суй.
— Давай, Синильга, мажь руки повидлом, — орала чу-Чандра, — че тут такого.
— Не ссы, дура, — крикнул ей Гну.
«Ни хуя, я ни за что не поддамся на эту провокацию, — бесилась завнушенная овца, — поиздеваться надо мной решили, не получится», — стала она прислушиваться к своему болезненному воображению.
В этот момент дура была похожа на Нараду, когда он шизовал и боялся идти мыться.
— Хватит, не ломайся, Синильга, — выкрикивали рулониты, — это же не говно, а просто повидло.
Еще некоторое время поломавшись, наконец, идиотке стало не по себе, что сейчас на нее смотрит Гуру Рулон, а она так тупо, по- мышиному реагирует.
— Ну, ладно, давай свое повидло, — обратилась она к Гуруну.
Измазав все кисти повидлом, Синильга положила руки запястьями на колени так, чтобы не измазать одежду.
— Теперь, хлопчики, давайте, подойдите к девице прекрасной, — все таким же пидорастическим голоском Бабы-яги продолжал Гурун под общих хохот, — и начинайте слизывать это вкусное вареньице с ее рук.
Зашуганные долбоебы, Нарада с Мудей, подсели к Синильге, один к левой руке, а другой — к правой.
— На старт, внимание, марш, — скомандовала Элен. И как два голодных пса, «рыцари» стали интенсивно слизывать повидло с рук Синильги. Веселье стояло неописуемое. Дура кое-как сидела на месте, ерзая туда-сюда, еле удерживая руки в одном положении от жуткой щекотки.
— Нарада, Нарада! — орала одна часть зала
— Мудя! Мудя! Давай, давай! — раздавались крики с другой половины.
Буквально через пару минут Синильга ощутила, что ей очень даже нравится эта практика — аж два бомжа лижут ей руки. Сев поудобней и ощущая себя королевой, она свысока бросила на чу-Чандру взгляд, как бы показывая свое превосходство перед ней.
— Стоп! — наконец прозвучала команда. Все замерли, кто в каких позах был. Синильга оказалась с открытым ртом и выпученными глазами. У ее правой руки замер Мудя с высунутым языком, а прямо мордой в ее ладонь залез Нарада, застыв в таком положении.
— Осознавайте себя, — сказала Ксива.
— Отбой! — послышалась через минуту следующая команда, и все стали отмирать.
— А теперь давайте определять победителя этого конкурса, — сказала Аза, — Мандонна, на какой руке повидла осталось меньше?
Синильга, пока никто не видел, быстренько пару раз лизнула руку, где был Нарада и, когда к ней обратились, сразу сказала:
— С Нарадиной стороны почти все слизано, а с Мудиной еще много повидла осталось.
— Так, так, — с подозрением посмотрела на нее Ксива. — А ну, Баба-яга, давай определяй.
Гурун быстро засеменил к Синильге и стал ощупывать ее руки.
— Со стороны Муди немного больше повидла осталось, — сказал он.
— А я видела, как Синильга слизывала руку, где Нарада сидит, — заложила Манду Вонь подретузная.
— Иди нахуй, дура, че ты пиздишь, — завозгудала Синильга, покраснев как рак. И по такой отождествленной реакции все сразу поняли, что так оно и было, и Ксива сказала:
— При таком раскладе объявляется ничья.
Синильга облегченно вздохнула, но потом тут же напряглась, в ожидании следующих конкурсов.
— А сейчас мы споем новую песню из «Рулон гиты», — неожиданно сказал Гуру Рулон.
Селена взяла гитару и начала подыгрывать. Восторженные рулониты стали подпевать Гуру Рулону, радостно хлопая и пританцовывая. Мудрец, картавя и коверкая голос, но с большой эмоциональной силой запел:
«Мне нужна не женщина,
Нужна ученица,
Чтобы в сердце пламенном
Зазвучал мотив,
Я люблю из воздуха делать миллионы,
Я люблю из горничных делать королев.
Как поет в хрусталях электричество,
Я влюблен в Вашу тонкую бровь,
Вы танцуете, Ваше Величество,
Королева костров.
И в Вечернем дансинге,
Посреди ашрама,
Где тела сплетенные
Колыхал джаз банд.
Я так ярко вылепил Вас, моя простая,
Сделал Вас я жрицею восточных стран…»
Каждое слово, спетое Просветленным Мастером с такой огромной энергией буквально пронизывало насквозь, рулониты и радовались и плакали одновременно, так как их переполняло неописуемое чувство блаженства.
«Господи, как же Велик Гуру Рулон и как ничтожна я, — задумалась чу-Чандра, вспоминая, кем она была до встречи с Просветленным Мастером. Она вспомнила, как несколько лет назад приехала в Рулон-холл из глухой деревни простой, обычной, деревенской девчонкой, невзрачной, забитой, закомплексованной, — нашла бы я себе Васю — тракториста, освиноматилась бы как моя погань и гнила бы сейчас в семейном болоте. Благодаря только счастливой случайности я встретила Гуру Рулона, и моя жизнь полностью изменилась. Вместо захолустной деревни я разъезжаю по всему миру. Вот сейчас сижу во дворце, ем торты, разве я могла об этом когда-нибудь мечтать, — думала чу-Чандра, и на ее глазах выступили слезы благодарности Гуру Рулону за все, что он дал ей, а Мудрец тем временем пел:
«….Но величье безмерной истины
Вы понять так и не смогли,
И прельстившись говном мира сего,
К своей мамочке вы побрели.
И души Вашей низшей убожество
Было так мне легко разгадать,
Вы уходите, Ваше ничтожество
В туалете тряпкой махать,
Вы уходите, Ваше ничтожество
У бомжей всех хуи вонючие сосать…»
И опять чу-Чандра на некоторое время погрузилась в свои переживания. Она вспомнила всех самок, которые были рядом с Гуру Рулоном, как они быстро изменялись под божественным влиянием Мастера. Из уборщиц, домохозяек превращаясь в настоящих женщин, в королев, но, к сожалению, многие, не захотев расставаться со своими иллюзиями, с мамкиными установками, пожертвовали райской жизнью рядом с Гуру Рулоном ради пьяниц, бомжей, выродков детей и другого говна, навсегда утонув в серой беспробудной массе. «Боже, как это страшно, а ведь так может случиться и со мной, — с ужасом подумала чу-Чандра, — но что же делать, чтобы не попасть в эту смертельную воронку? Да, сама я ничего не могу, я полностью пропитана этой мамкиной программой, только Гуру Рулон может спасти меня, раззомбировать, поэтому я зубами, руками и ногами буду цепляться изо всех сил за любую возможность быть рядом с Просветленным Мастером! Мне надоело быть мамочкиной дочкой, мне надело быть завнушенной овцой, которую все имеют, которая постоянно пускает слюну при виде любого пьяницы-бомжа и расплывается как говно, услышав пин- код «Я тебя люблю». Нет, больше я не буду такой зомби! Я буду делать все возможное, чтобы попасть в круг ближайших учениц Гуру Рулона», — решила чу-Чандра, плача от переполняющего чувства восторга и блаженства, которое излучал Мудрец, от неописуемого счастья от того, что в ее жизни есть Просветленный Мастер, и что у нее есть шанс спастись и пробудиться.
Танец пьяного
Через некоторое время после того, как ушел Гуру Рулон, к рулонитам вышла Аза, сообщив радостную весть:
— Жюри рассмотрело результаты конкурсов, проведенных на костре, и вынесло приговор: Синильга ближайшие два месяца будет ездить по семинарам с Мудей, а Нарада продолжит свое обучение в Рулон-холле.
Судя по недовольным пачкам Нарады, Синильги и Муди, Аза поняла, что их это «очень обрадовало», но все было уже решено и не подвергалось никакому пересмотрению, поэтому реакция долбоебов мало кого интересовала — хотят работать над собой, значит, будут менять мышиные реакции, нет — их проблемы.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 141; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!