Синяя Борода на современный лад
ДАРЬЯ НЕХОРОШКИНА
От дороги до пути
Холодно. Стою. Курю "Парламент"...
Где автобус носит, черт возьми?!
Стоят зеваки: лица спрятались в тенях.
Неужели мне с этим сбродом по пути?
Вздыхаю, кидаю сигарету,
Тушу её стелами со всех сил,
Задумавшись о чем-то, вспоминаю,
Сколько утром пачек я скурил.
Пар изо рта, ноздрей, ушей.
Автобус не приходит до сих пор.
Замерзли руки, в перчатках ведь, заразы.
А на дороге, значит, где-то есть затор.
Пойду пешком. Махну рукой, пошлю все к черту.
Придет автобус, - по фиг, я устал.
Стоять и ждать, как будто жду чего-то,
Чего я жизни своей ни разу и не ждал.
Сквозь поток людей я замечаю,
Что супротив течения иду.
Все смотрят, я не подозреваю,
Что прусь туда, где что-то я найду.
А не найду, так Бог с ним!
Искать чего-то глупо.
Хотя порой, находят кто-то что-то.
Ну а порой: ищут до седин.
"Остановите этот мир..." А дальше знаете Вы сами.
Сойду на "остановке" Сне-Кантен,
Пройдусь по мрачному, влюбленному Парижу,
И останусь здесь, среди античных стен.
Падшие тоже любят.
Ходит демон по улицам темным,
А в глазах его только тоска,
Потому что не может он больше
Без глаз своего "мотылька".
Ангелок в сердце темное вжился
И просвет заложил в глубину.
Ах, как сильно стучится!
«Без него я никак не могу!» -
Прошептал демон тихо, неслышно.
Только ветер слова подхватил,
Высоко от земли оторвался
|
|
|
И на небо он их устремил.
Ангелок на небесной пастели
Сидел, опустив грустный взгляд.
Темный ангел, не демон, ворвался
В его душу. Вернуть бы назад
Те минуты их встречи на небе,
Когда Люцефер был святым,
И помочь избежать бы изгнания,
Что б навечно остался он с ним.
Но вдруг холод повеял внезапно,
Что сменился на теплую дрожь.
Ангел шепот любимого слышит,
Что режет сердце, как нож.
«Он не может прожить без меня!» –
Закричал ангел, в муках скривясь.
Видит ангел во введениях своих:
На асфальте кровавая грязь...
Не глядя, что сам будет падшим,
На землю слетел ангелок.
Взглядом ищет любимые крылья,
Но нашёл лишь из крыльев перо.
«Боже, что же с падшим случилось?
Что он сделал такого, скажи?» –
Но в ответ тишина наступала.
Ничего, кроме той тишины.
Лишь следы на мокром асфальте.
Перья, кровь.... Смешалось все вдруг.
Не слышит ангел тот голос,
Не чувствует ласковых рук.
Лишь изредка ветер сдувает
С потемневших ангельских крыл
Небесную пыль и клянется,
Что демон тут где-то был.
Вдруг сердце забилось, как пташка!
Кто-то сзади подходит, звеня,
Замками на куртке тяжелой.
«Ты ещё любишь меня?» –
Раздался голос знакомый,
Голос мягкий, родной и грудной...
И стояли два падших, обнявшись:
|
|
|
- Я люблю тебя, дорогой!
Письмо Графа. По книге Александра Дюма "Узник башки Иф".
"Bonsoir*, мой милый друг!
Давно я жажду встречи,
Чтоб обсудить один момент,
Назначенный на вечер.
Не так давно сюда я прибыл,
На эти улицы Парижа.
И понял я: кем бы ты ни был,
Повсюду ты в плену престижа.
Вот едешь ты по переулку,
В окно кареты смотришь ты,
И цель невинной той прогулки.
Заполнить дыры пустоты.
В душе маячит то обида,
То что-то в сердце застучит.
Улыбка вежливо, для вида,
На лицах тех, кто стал вдруг тих.
Я помню, было нас три друга,
Мы корабли пускали вплавь.
Но ревности судьба подруга
Лишила нас всех юных прав.
Пустой обиде покоряться
Мог только тот, кто сердцем слаб,
Кто ненависти смог отдаться,
По жизни будет гнева раб.
Ревность, зависть — вот награда
Людей, что тут и не причем.
Предательство, обман, засада -
Накрыли с головой плащом.
Уж сколько лет томился я
В стенах проклятых небосвода.
Пришла пора — и вот он я,
И вот я снова на свободе.
Судьба друзей мiens ancien*, увы,
Сложилась не совсем удачно:
Один не сходит с троп войны,
Второй разбогател, да смачно.
И новый друг, что им помог
Избавиться от «пешки»,
Теперь судья. Считает...Бог -
|
|
|
А все лишь головешки.
По вере их воздастся им!
Что посадили — пожинайте!
В лицо презренные плевки,
Себя нарочно унижайте!
И жены ваши на измене,
А дети ваши, как щенки,
Растут закутавшись в стог сена
На вас точат свои клыки.
Но их пора давно прошла.
Давно их слава тухнет.
Явился я ! А их дела,
Как башня в Риме рухнет.
И снова зависть, снова гнев,
И снова эти взгляды вскользь,
И снова страсть, измена, блеф -
Все добрый старый гость.
Не узнают друзья-злодеи,
Любимая не признает,
Но души их покорены...
Ах, боль в груди пройдет!
Улыбка снова для престижа,
Приемы светские, балы,
Но тихи улицы Парижа,
Тихи и светские пиры.
В моем поместье мои гости.
Уж ждут минуты той игры,
Что я придумал в думы мести...
Прости меня, прости, увы,
Пришлось играть мне подло. Знаешь,
Среди гостей был твой отец.
Я знаю, ты и не признаешь,
Моих обид стальной венец.
Он тот кто предал, кто украл
Любовь мою, прям из-под носа.
Меня он кинул, чтоб страдал,
Чтоб я издох сам от износа.
Те двое, что судья, богач -
Погибли от мучений мозга.
А его не дрогнувший палач -
С шипами памяти взмах розги.
Пусть осознает, что зря
Покорно следовал забвению.
Пусть знает, что душа моя
Не отошла от тех мучений.
|
|
|
И цель моя, о Mon ami*,
Закончена на этом.
И если сможешь, то прости
Под выстрел пистолета.
Пытаясь пробудиться.
Я спал, она пришла. "Ты кто?" -
Спросил я, лишь глаза продрав.
Она сказала: "Я лишь сон".
И, сновидения забрав,
Она к щеке ладонь сложила,
Взглянула мне в мои глаза.
И я увидел то, что было -
Она...она...Да, это я.
Себя увидел я внезапно,
Внезапно голос потерял.
Она ко мне прильнула сладко
И прошептала: "Ты устал".
"-Я не устал, я истощен.
- Кто виноват? - Никто. - Врунишка.
Ты словно зверь в капкан пленен.
- Заткнись. - Так ты еще трусишка?
Боишься правды? - Лжи. - Не ври!
Ты сам себе противоречишь!
- Ты кто такая? - Я лишь ты.
- Кого ты глупенькая лечишь?
Ты срыв мой, гнев мой...Ты лишь тень.
Ты лишь иллюзия в глазах.
Уйди! Закрой же живо дверь!"
А дрожь была в моих словах.
Схватил я за руку её,
Смотрю в лицо, себе не веря.
"Ты кто? - Иллюзия. - Молчи".
"Ты кто? - Ты тень. Ты тень от зверя".
Она заплакала, а я,
Сидел и просто чах тихонько.
"- Прости меня, - сказал ей я.
- Прощаю, - она шепнула только.
-Уйди-ка лучше, - я сказал.
Она прижалась крепко-крепко.
- Глупыш, опять ты мне солгал.
Запах лжи, как кофе, терпкий.
Ты просто хочешь быть собой,
Ты борешься с собою диким.
Ты...дурак ты просто, братик мой.
На самом деле, ты ведь тихий."
Она ревела: "Все! Остынь!
Ну почему меня не слышишь?!
Что случилось?Ты скажи!
Я помогу. И ты увидишь,
Увидишь, что ты должен жить!
Тебя никто не тронет, братик.
Прошу тебя...Прошу, очнись!"
И с плеч её слетел халатик.
Я был собой. Я - это я.
Я плакал, я себя держал.
Я сам себя будить пытался.
А боль осталась...От чего?
Наверное я не постарался.
Падший ангел и прислужливый демон
Горящий Лондон - он не спит,
Дома и люди - всё горит.
Охвачен паникой народ,
Там где-то девочка ревёт.
Гнев Божий пал на мир людской.
Зажженный город под грозой.
На крыше дома, что горел,
Виднелись крылья "белый мел":
Там демон с ангелом стояли,
Судьбу народа обсуждали.
Ангел, падший, слёзы лил
От радости, что всё спалил.
А демон с грустью наблюдал,
Как жнец все души забирал.
Крылатый крылья распустил
И с демоном заговорил:
- Ты посмотри, как всё горит!
И как красив отсюда вид!
Всё ярко-красное, как кровь.
Бог нас очищает вновь.
- Ты в этом бога не вини!
Ты сам порочен от земли.
Ты падший! - демон говорил
И ангела во всём винил.
- Ты сам не этого хотел,
Сожрать миллионы душ и тел?
Смотри, как чистится земля!
Здесь есть все яства для тебя.
Вздохнул тот демон тяжело:
Его-то время уж прошло,
Когда он сотри душ сжирал,
Теперь-то он другим уж стал.
- За что ты их так наказал?
-Тебе я разве не сказал?
Они грешны, порочны - жуть!
Меня пытались обмануть.
В церквях они пытались скрыться
И там за ошибки искупиться.
Но души их мрачны, как ты,
Им не простить такой вины!
Лишь через смерть могу простить
Всё что успели натворить.
-Ты страшнее Люцефера!
Окутан скверною ты сферой.
- О, друг мой! Ты молчи - смотри!
С тобой мы правим здесь одни.
Я здесь уже, как покоритель,
Завоеватель и спаситель.
- Спасаешь души, убивая?!
Ха-ха! Тебе не долететь до рая.
На то ты падший, дух не чист.
- Но ведь и ты друг не лучист.
Такой, как ты всех в ад зовет,
А ангел душу в рай ведёт.
Ты ведь ничем им не поможешь,
Даже, если Бог захочет.
- Оно так верно...
- Я очищу их от скверны!
Все души грешников падут!..
- На смену им ещё придут.
И будет твой напрасен труд,
Когда невинные падут.
Ты слышишь, младенец там ревёт?
На помощь мать свою зовет.
Она б спасла его, но жар
Свалил её. Мне жаль.
- Смеёшься, демон черноокий?
Младенец спит уж сном глубоким.
Его душа уже грешна
За то, что скрылась от огня.
- Ты не достоин этих крыльев,
Что несут людям добро.
Я демон - но окутан светом,
А ты - одно сплошное зло!
И ангел гордо улыбнулся,
В глаза его он заглянул,
Расправил крылья, встрепенулся
И к телу демона прильнул.
- Они порочны там внизу...
Я б кинул в каждого грозу,
Но я решил всех охватить,
Чтоб никого не пропустить.
Я править чистым миром грежу
И потому всех тварей режу.
Я свет, я солнце, черноокий!
А ты лишь тень, лишь мрак глубокий.
Давай, мы будем править вместе!
Построим мост на этом месте
И назовем его святым...
- Святым, горелым и чужим.
- О, демон! Мы с тобой родные,
Противоположные сплошные.
Я день - ты тьма, ты ночь - я день,
А хочешь, буду девою твоей?
Ангел груди оголил,
Мужские черты изменил.
Стоял он девой непорочной
Пред демоном - слугою ночи.
- Мне противен твой порочный разум!
И отвернулся демон сразу.
Ангел крыльями махнул,
Мужские черты он вернул.
- Ты тоже скверен, демон ночи,
Твои грязны, бесполезны очи!
Ну, раз не хочешь быть со мной,
Жнецы займутся твоей душой.
- Меня винишь в моём родстве,
Что я сын ночи на земле?
Да ты темней, чем все они.
Ты просто зверь!
- Прошу, молчи!
И речь твоя грязна, все скверность.
Почувствуй боль от Бога, нечисть!
Достал клинок свой ангел падший,
Взгляд кинул демону бесстрашный
И ринулся пронзить его,
Но демону ведь все рано.
Уж пусть его клинок пронзит,
Чем Лондон полностью сгорит.
Пустил пыль ангелу в глаза,
Позволив ему пронзить себя.
Как только ангел ближе стал,
Свой демон облик показал:
Ужасен был тот рыцарь ночи,
Горели ярко его очи.
И вид и грешный, и порочный,
Но справедливый. Разум прочный
Порвался в ангельском уме,
И он не верил сам себе.
- Отсчёт начну я с десяти,
А ты не дёргайся, терпи!
И начал демон свой отсчет:
И ломит ангела, и гнёт.
А ангел всё вопит, орет,
"Бесполезностью" его зовёт.
Под утро в лондонском мосте
Весел наш ангел на кресте.
Он завершил священный строй,
Убитый демонской рукой.
Остались люди живы, но
Им не известно ничего:
Ни то, как божий враг их спас;
Как падший, как огонь погас.
Люди Бога благодарили,
Что ангелы их пощадили.
А демон тот лишь ухмылялся.
Он рад, что сам в живых остался.
Отчаянный
Не вижу...ни черта не вижу света.
Чую под ногами пыль дорог.
Где я? Слышу музыку балета...
Нет, мне показалось. Я походу занемог.
Да почему же я не вижу?!
Коснуться может быть лица?
Проверить, что со мной такое...
Вот черт...там ямы без конца.
Кто это сделал? Что я видел?
Не помню, кто глаза украл.
Что случилось...Нет, не вспомнить.
Может быть я что-то знал?
То что знать не стоит мне...
Хотя, убили бы тогда.
Ещё раз... Нет, повязки нет.
Не понимаю ни черта.
Истерика...Смеюсь? Не знаю.
А, может быть, кричу в сердцах.
Твою же...эх! Как надоело
Ходить с молчаньем на устах.
Тс... Наткнулся я на что-то.
Асфальт? Дорога? Какой бред.
Касаюсь. Точно. Будто камень.
Рельеф? Увы, дороги нет.
Здесь камни... Стоп! Так где же я?
Понять бы на мгновенье место.
Трава и камни... Лес? У речки?
Нет... играешь ты не честно.
Тогда, какой же лес?..Блин, больно.
Стоять не хватит больше сил.
Идти по колющим предметам...
Пошло всё...Мне этот лес не мил.
Пойду куда глаза... Ай, черт!
Мне в пустоту идти, ну в падлу.
Смеюсь? Опять смеюсь? Ну что ж...
Значит так оно и надо.
И вот тянусь рукой до ветки,
Хватаю острые шипы,
Иду вперед забыв о боли.
И думаю: какие твари вы.
Споткнулся... блин... Упал на что-то.
Хоть жив остался, ничего.
Рука? Мертвец? Тепла ещё...
Очнитесь, хоть не знаю кто.
Он двинулся. Ведь убежит, увидев,
Какого-то лоха без глаз.
Нет... Он руку тянет.
Поможете?! Вот тебе и раз...
Зовет кого-то... Врач жена?
И дочь бежит на помощь смело.
Тепло. И хорошо сейчас.
Хоть выражаю неумело,
Но Вам спасибо, кто б Вы ни был.
Улыбкой Вас благодарю.
Теперь спокойно, без сознания,
Я голову к земле склоню.
Не маг и не колдун
На улице Шаинского, в квартире номер два
Жил юнец под двадцать лет, и шла о нем молва;
О том, что взгляд его очей пленяет всех и вся.
(Коварство в глубине зрачков была его стезя.)
В крови его бурлила страсть, - весь Казановский род
Сравниться с ним ничем не мог и пал у его ног.
Он словно свет, в глазах всех жертв сиял, как сам Христос.
На самом деле, он - та тень, что вам утерла нос.
Все женщины, разинув рот, смотрели ему в след,
Раздвинув ноги перед ним, вкушали этот бред.
Мужчины давятся слюной. когда он пьет вино,
А мне за этим наблюдать и грустно, и смешно.
Он не маг и не колдун, не демон и не Бог,
Он безумец из глупцов, который что-то смог.
Хотя не так уж глуп юнец, раз смог всех покорить:
Король-мужчина - без него не сможете вы жить.
В сердцах он ваших навсегда и мозг забит лишь им.
И ты забыта и разбита, среди шипящих вин.
Он во сне перед тобой твой шарфик теребит,
На самом деле, у тебя от страха все свербит.
Ты видишь его каждый день у ларька цветов,
А он проходит мимо и не кинет пару слов.
Он всех считает ерундой, считает за глаза,
Но прямо вам лицо плюет, и лживая слеза
Прольется по его щеке, невольно заблестит,
И ты уже у его ног. ДА ЧТО ЖЕ ОН ТВОРИТ???!!!
Он не маг и не колдун, не кролик, не удав.
Просто он умнее нас, он просто всегда прав.
И на шахматной доске: мы - пешки, он -игрок.
Он поднимется, а нас свалит тяжкий рок.
Ты его боготворишь, хотя, не только ты.
Но однажды все к чертям разбилось об цветы.
Он с другой сидит в кафе и дарит ей букет,
И твоя рюмка коньяка упала на паркет.
Сердце вдребезги твоё, и видишь как кошмар,
Как вокруг него снует отряд голодных шмар.
Он их держит от себя, коснуться не дает,
Играется, как куклами, и за собой ведет.
Свет над ним еще горит, но холоден тот взгляд,
Дикий, страстный взгляд змеи, что готовит яд.
Тебе страшно, от чего? Ведь ты рядом с ним.
Только руку протяни, и будет он твоим.
Не тянется рука к нему, сомнения впустив,
И потянувших за собой волнения прилив.
Через улицу бежишь, рванула со всех ног,
Чтобы овладеть тобою этот гад не смог.
Через месяц, в новостях ты слышала о нем:
Будто он исчез вчера, осенним теплым днем.
И людей за ним исчезло, количества не счесть.
А если точно посчитать - 666.
БесКрылые
Бескрылые поют нам песнь о том,
Что в жизни человека неизменно.
И Михаил ругает их за то,
Что в песне той они фальшивят непременно.
У каждого свой путь
Дарья Нехорошкина
На небе тучи распластались
Туманной пеленой седой,
Лучи так слабо пробивались,
Светясь как искры над водой.
На землю свет почти не падал:
Земля седа, трава суха.
Лишь старый куст младенца прятал
От ветра, бури и дождя.
Младенцу смирно не сиделось:
Он вылез из корней больших,
Пополз он прямо, без задержки,
Не видя стен из трав сухих.
Рожь в поле шумно колосилась,
Шатал её ветрище злой
И шепот в небе доносился:
Далекий, нежный, не родной.
Пока природа бушевала,
Младенец полз и опыт брал:
Его крапива закаляла,
Он камни-скалы огибал.
Вдруг буйный ветер стал сильнее,
Трава младенца прочь гнала,
Но тот лишь полз еще быстрее,
Пока тропа не привела
Его к степям широким, тихим...
И видно силуэт в дали,
Стоящий в пыльной буре лихой.
На фоне голубой зари
Стоял спиной мужчина стройный;
И волос длинный, с синевой,
Рога козла, и цвет их гнойный,
И только глаз блестит звездой.
Младенец сел и смотрит тихо,
Как парень корпус развернул,
Лицо лучами озарило,
В него младенец заглянул.
И странно то, что видит чадо:
То удивление на лице.
Добро, что выражено взглядом,
Таилось в проволочном венце.
К младенцу демон повернулся,
Взглянул в невинные глаза,
Слегка мужчина улыбнулся,
А сзади шумная гроза
Ярчайшей молнией сверкнула,
И, тенью темной на свету,
Мужчина тенью обернулся
И тут же скрылся в темноту.
Но он не долго был в тени,
Через секунду лишь вернулся -
Младенец мальчиком уже
В мгновенье ока обернулся.
Бесстрашен взгляд того мальца,
Грудь колесом он сделал.
Не прячет от "козла" лица
И бухнут жилы тела.
Хвостом виляет черт и мнит:
"Куда, малец, путь держишь?"
Мальчишка храбро говорит:
"А сам-то ты не видишь?
Иду по жизненной тропе,
А ты мне в том помеха!"
Демон лоб рукой прикрыл
И чуть не сдох со смеха:
"ЗАКРЫТ ТВОЙ ПУТЬ! ДОРОГИ НЕТ!!!
Иди назад и скройся!" -
"Закрой свой рот! Не гони бред!
Святой водой умойся!
Кто просил тебя встревать?
Уйди, а то получишь!
И в том поможет Божья Мать!"
- "Детеныш, ты что? Шутишь?"
И черту стоило моргнуть,
Как перед ним, в два метра,
С грудой мускул и с мечом
Предстал мужчина светлый.
Глаза у демона с пятак
Дыханье в горле как комок,
Запах светлого в ноздрях
Щекочут словно свежий шелк.
Понял черт - душа чиста,
Чиста, но не безгрешна.
С улыбкой дикой подошел:
"А я вот безутешен...
Смотри-ка, ты на пол пути
Достиг уж силы воли.
А я, вот, где-то обступил...
И мне чертовски больно.
Моя дорога заросла
Крапивой и геранью.
Видишь, - выросли рога. -
Я стал такой вот тварью.
Я потерялся на пути,
Сошел с тропы зачем-то.
Когда вернулся, не нашел
Я нужного ответа".
Мужчина руку положил
На голову чертенка,
Слезу тот тут же проронил,
Проснулся в нем ребенок.
Рыдал рогатый, что есть сил,
Прильнул к груди мужчины.
А он его, обняв, спросил:
"Плакать есть причины?"
Демон голову поднял,
В глаза взглянул с испугом,
А нежный лик его пронял,
Освещенный Божьим кругом.
Свет бил в глаза, в слезах сиял;
Стоял черт пред Божьим ликом.
Вдруг, навзрыд, он закричал:
"Устал я, Господи, устал!!!
Ну, не могу я больше
Ходить по травам в никуда!!!!"
"Просто будь ты проще, -
Сказал мужчина, пожалев
Ни зверя, - человека. -
Наверное, никто давно
Не слышал твоего смеха.
Ты без причины улыбнись
И сразу легче станет".
"Нет, дружище, ты не прав, -
Вдруг демон уверяет. -
Я от того и заплутал, что улыбался людям,
Буквально, подавал себя
На огромном блюде.
Когда держал их от себя -
Для них был сразу гадом,
А как только подпускал -
Травился мерзким ядом!"
Мужчина понял душу эту:
Понял - не вернуть её.
Черт лишь сторона монеты,
Что стала у души лицом.
Покоя требует она:
Покоя. понимания.
Мужчина сжалился над ним
И, затаив дыхание,
Коснулся лба его рукой, -
Черт голову поднял свою.
Под кожу жженною иглой
Свет побежал. "Я же сгорю!" -
Подумал черт, готовый уж
Исчезнуть от руки святой.
Но будто камень с плеч упал,
И из уст прорвался вой.
Что силы есть он закричал,
Как будто грома бой.
Секунда, миг, и замолчал,
Рога отпали в раз.
И слезы счастья в два ручья
Полились из его глаз.
"Ты черт не по своей вине,
Ты лишь пытался жить.
Но мир жесток и он тебя
Смог все же победить.
Ты не плохой, каким казался,
Сними же маску гневной тьмы,
Иди в ряд с миром в путь-дорогу,
Иди же прочь из темноты."
И светлячками рассыпалось
Тело черта на ветру,
А уходил на небо парень:
"Ангел...я....благодарю!"
Бабочка
Летала она над твоей головой,
Садилась на нос и своей красотой
Манила. А ты улыбался в ответ,
Пытаясь поймать в её крылышках свет.
Но бабочка все улетала куда-то.
Ты бегал за ней. А зачем? Непонятно.
Да просто хотелось судьбу испытать,
Бедную жертву в руки поймать.
А она все глупышка с тобою порхала
И всю дорогу сопровождала.
И вот ты до дома родного дошел,
Но бабочку рядом уже не нашел.
"Я - зло, я - добро".
Однажды, во сне я увидел свое второе "я",
Оно мне тихо шептало: "Уходи, забудь меня!"
Я перепугано к ней руки протянул,
Ухватил за шелковое платье, к ногам прильнул:
"Не уходи, останься ты со мной навечно!
Молю тебя, Богиня! Не была ошибкой встреча.
Я без тебя лишь тело, что к земле прильнет,
И нас с тобою прахом ветер разнесет.
Что сделал я тебе? Скажи же, дорогая!
Я у Бога вымолю прощение, родная!" -
"Не я уйду, а ты уйдешь. Тебя гоню я прочь.
Не быть нам в одном теле, похожими точь-в-точь.
Сестрой меня своей ты, глядя в зеркало, зовешь
И обнимаешь это тело, его ты бережешь.
Но давишь ты меня - добро внутри него -
И стоит разозлиться - твой гнев сильней всего.
Ты убивать готов, ты в гневе зубы скалишь!
Ты языком остришь, людей ты словом травишь!" -
"Да если бы не я, рыдало бы это тело!
В агонии, от слабости, оно бы в крик ревело!
Никто не оскорбит, не тронет его чувства,
Всех гадов перебьет его души младое буйство.
Ты добротой не справишься с гнилыми языками,
Ты в сторону быстрей уйдешь, махнув сильней руками!" -
"Зато лечу я словом, друзьям внушаю веру.
И в доброте своей, поверь, я знаю эту меру.
Чтоб баловать не смело добром благое тело,
Я много ласки не даю, хоть право моё дело."
Моя улыбка на губах и взгляд глаз голубых
Нервно дернулись, а руки коснулись плеч твоих:
"Как ты прекрасна в правоте своей надменной:
Строга, нежна, хочу с тобой жить в этом теле, непременно!
С тобою слившись, стану я такой же бирюзой?
Ты будешь мной иль наоборот - я буду тобой." -
"Ты сторона, что люди темной называют,
А я светла, меня они с любовью принимают."
Смешок из уст свалился вдруг, глаза затмила похоть,
Прильнул я к телу доброты, схватил её за локоть:
"Ах, глупенькая, вместе нам быть с тобой до самой смерти.
Мы целое! Мы - это тело. Мы пойманные в сети...
Без тебя оно сгорит в пламени из злобы,
А без меня оно падет под тяжестью издевок.
Тогда, меня, да и тебя, не будет в этом мире,
А тело сгинет и, как-будто, его не было в помине.
Пойми ты это, не гони, не истери на ровном месте.
Ему истерики вредны, хоть лопни ты, хоть тресни." -
"Тебе, а не ему. Ты сам не любишь это." -
"А я частица от него, я сторона монеты.
И ты такая сторона, но светлая, занудная.
И в разговоре ты упряма, ты и по жизни трудная.
Винила ты, что я упрям, что больно колю в душу,
Но я меняться не хочу и слово не нарушу.
Вот зря ты борешься со мной, сказал уже все раньше.
Мы едины, нету смысла с тобой нам спорить дальше."
Повиновалась мне она, согласна что так надо,
Что тело сгинет от тоски, и быть нам с нею рядом.
А тело ходит и живет, и дышит кислородом,
И жизнь свою устраивает под небесным сводом.
Дворецкий
Когда я пришел к вам, Вы были малюткой.
Таким...Нет...Таким! Да не будет же шуткой
Тот факт, что я Вам понравился сразу.
Вы смотрели, как мою бочек унитаза,
И думали вслух: "Ах, дяденька бедный!
Его засосет, а мне потом бегай!"
Вы ни раз наблюдали, как розы стригу,
Как каждый бутон я в корзинку кладу.
Ко мне подходили, игрушку держа,
И мило молчали, дыханье тая.
Глазенки опущены, ножкою - шорх!:
"Я игрушку сломал, мой Тедди сдох!"
А каким ангелочком Вы были на кухне!...
Смотрели, как спичка в руке моей тухнет,
И новый огонь на плите зажигался,
А мой господин на стуле качался.
Как только на стол первый завтрак подали,
Вы помните, что Вы тогда мне сказали?
"Дворецкому я завещаю кота,
Если каша отравлена окажется та.
Игрушки мои никому не давайте!
А лучше в цементе вы их искупайте."
Ладно, пропустим. Чуть Вы подросли,
С вами гулять мне позволили Вы.
Вы гордо вперед шли, я - позади.
"Дворецкий, а ну-ка ко мне подойди!"
Я к Вам подошёл, не подумав о том,
Что разговор с Вами будет потом:
"Дворецкий, отныне, ты личный слуга!
Тебе подфортила старушка-судьба.
Таскаться со мною ты будешь всегда.
И спать со мной в комнате будешь..." - "Ага.
Я понял всё, юный Вы мой господин."
И поняли Вы, что теперь не один.
Видел я счастье на вашем лице.
Что я нашел в это глупом юнце?
Таскался за ним, как собачка графини,
Готов был пойти вместе с ним всю пустыню.
Терпел я капризы, торты на лице,
Пощечины, розги, пули в...свинце.
И, когда избивал он меня каблуком,
Я то же терпел. Таков ведь закон:
Унижение любое я должен принять.
И "Да, мой милорд!" всегда повторять.
Ведь выгода будет из этих мучений:
Найдет господин на свою...приключений.
И сыт тогда будет проклятый инкуб,
И лишь одна фраза слетит с его губ.
О, гляньте-ка, время уже и обед!
I'm sorry, my lord! Вас уже нет.
"Магазинчик ужасов"
Я всего лишь простой продавец в чайна-тауне,
Я простой проводник меж мирами двух рас,
Мой магазин не найдешь ты на карте,
Он всего лишь мираж в глубине важих глаз.
Я не торгую восточной отравой,
Не продаю я фарфор или лен, -
Здесь я торгую разною тварью,
В которую скоро ты будешь влюблен.
Вот девочка рядом, вот мальчик сидит...
Нет, я людьми не торгую. Вглядись!
На нас дикий взгляд двух кошек глядит,
Так что невиданному ты не дивись.
А здесь у меня птица певчая вьется;
Ты девушку видишь на хрупких ветвях.
А здесь, в этой клетке, два тигра бьются:
Два парня дерутся, свой гнев не тая.
Ах, сладкий запах и запах стальной,
Будто цветы кровь корнями впитали -
Это наркотики, мой дорогой...
Ну, я не буду вдаваться в детали.
Тебе не спастись уже - ты уже мой
Зверек, что приручен обильною лаской.
На шею тебе мой ошейник златой,
И жизнь твоя будет вечною сказкой.
Будешь сидеть у меня на руках,
Будешь бродить по всему магазину,
Пока не продам я тебя дуракам,
Что от твоих же когтей и погибнут.
Продам человека, - вернется дикарь.
Следов преступления не будет в помине.
Кто человек? - Он обычная тварь.
Тварь на витрине моего магазина.
Лисенок и котенок
Сидел котенок маленький
На стареньком крыльце,
Рыженький и славненький
Он мылся в уголке.
Не с кем было поиграть
И двор наскучил свой,
А так хотелось погулять
В день осенний, золотой.
И тут он слышит лай собак,
Скулеж, какой-то свист.
И через дворик, как сайгак,
Вбегает русый лис.
Котенок в шоке, лис под лавку,
Собаки мимо пронеслись,
Котенок к лису, поджал лапки
И, вроде, шумы улеглись.
Котенок мордочку свою
На свет достал тихонько,
А лис, пока сам вылезал,
Толкнул его легонько:
- Прости, малой, но без обид.
Спасибо уж, что спрятал.
- Ты кто такой? - котенок мнит.
- А я бандит хвостатый.
Лисенок сел напротив крохи,
Тот бантик поправляет свой.
Хвостатый сдерживает вздохи:
- А как звать тебя, малой?
- Котенком ты меня зови.
А ты, что за бандит?
- А я Лисенок, mon ami, -
И глаз его блестит.
Котенок, глядя на злодея,
Фырчал от гадкой морды той,
Но о скуке сожалея,
Сидел бедняга никакой.
И хвост и уши он поджал,
А лис вокруг кружит,
Котенка он играть зовет
И тот за ним бежит.
Бандит котенка так и сяк
Качает и толкает,
А тот за хвост его - царап!
И всё, не отпускает!
Бандит присел, на пузо лег
И смотрит, наблюдает,
Как котик хвост его грызет -
Лежит и отнимает.
Котенок прыгает довольный, -
Ему с бандитом весело.
И вдруг случайно, произвольно,
Носы их резко встретились.
Котенок весь порозовел,
Отпрыгнул тут же в сторону.
Скрывать он чувства не умел,
Лис поделил их поровну.
Тихонько сзади подойдя,
Схватив зубами бантик,
Лисенок ленту развязал
И выкинул, как фантик.
Котенок уши навострил,
Косит лиловым глазом,
Он носик в землю опустил
И поднял его сразу.
А лис все смотрит на него,
Сидит почти вплотную
И не волнует ничего:
- А можно поцелую?
Котенок лапкой его в нос
Толкнул совсем легонько
И тихо-тихо произнес:
- Ты только там тихонько...
Лизнул лис в щеку котика,
Хвостом своим обвел,
Лапкой рядом уложил
И трель свою завел:
- Я, может, тот еще бандит
И слов в любви не знаю,
Но то, что нравлюсь я тебе,
Я это понимаю.
Не буду врать, я много раз
В любви всем признавался,
Но все лисицы, как одна...
Я разочаровался.
И только ты, такой шальной,
Как лучик в сером поле,
Такой же солнечный, родной
Сейчас со мной на воле.
Я, может быть, бываю груб,
Когда ревную - скалюсь.
Но я ценю твой запах губ,
Его хранить пытаюсь.
Такое солнышко, как ты,
Не встретишь в целом мире.
К тебе, вон, тянутся цветы
И я, по большей мере.
Котенок лапками обнял
Пушистый хвост лисенка,
Потерся носиком, сказал:
- Ведь я простой Котенок.
Приятно слышать от тебя
Слова, что греют душу.
И я надеюсь ты меня
Не бросишь? - Нет, не брошу!
Ведь я люблю тебя, котенок!
- И я тебя, Лисенок!
Со стороны
Где-то между мирами,
На границе равнины седой
Бог отдыхал временами
И с ним Сатана молодой.
Отдыхали от дел мирозданных,
За столом, что стоял на снегу,
Сидели создатели мирно,
Ведь война сейчас ни к чему.
Серый снег, как пепел порхает
И слетает на их круглый стол.
Снежинки в их чай попадают,
Но чай пить можно потом.
Но отдых не радует сердце,
Мысли грустные в душу ползут.
От деяний людей им не деться,
Никуда они их не сольют.
Ох, и жутко самим от "игрушек",
Те всё против создателей прут,
Не думая и не гадая,
Что от их же рук и помрут.
Бог смотрит на это, вздыхает;
Сатана выливает свой чай,
Рюмки из плаща вынимает,
Мол, давай, Отец, наливай.
И сказал он Богу тогда:
"Давай, напьемся, старина!"
Бог выпить рад не всегда,
Но ставит на стол куш вина.
И льется красная жидкость
В бокалы граненные их:
На губах приятная зыбкость,
А во рту привкус гроздей сухих.
Так легче смотреть на тот ужас,
Что люди творят и без них...
И только снежинки все кружат
И падают-падают вниз.
Ожидание
На крыше дома жилого, (хотя он давно не жилой),
Виднелась фигура мужская, сидящая к небу спиной.
Торс его в шрамах и руки по локоть в засохшей крови,
В кожу сухая впиталась и расплавилась где-то в груди.
Он смотрит на город с насмешкой, сидит на самом краю,
С улыбкой наигранной смотрит, как город тот тонет в гною.
Вьет ветер волосы с дуру, и шелк хочет он унести,
Но держит тот парень свой шарфик, охраняя покой той души,
Что он ждет на крыше так долго, не смея себя показать,
Что б если кого он ждет занят и нарочно ему не мешать.
Никого прежде он так не ждал, не желал, не хотел, не любил -
И если бы сгинул однажды, с собой его б не захватил.
А теперь все, что делает парень, все это лишь для одного -
Для того человека, который пленил эту сволочь давно.
Насмешки, игрушки и холод — все это хранит для других,
Тепло, улыбки и чувства — все только для этих двоих.
Когда-то тот парень на крыше боялся и слова сказать,
О том, что он любит кого-то и лишь чувствами мог он играть.
Сейчас открывает он чувства, что спали так долго внутри:
Рисует, живет и мечтает, и пишет ему лишь стихи.
И вот кто-то сзади подходит, и слышно лихие шаги,
Садится с тем парнем тот кто-то и жмется к широкой груди.
Обнявшись, как статуя, двое сплелись воедино. Рассвет
Встречают не глядя на небо, как будто его вовсе нет.
И ветер снесет с гнилой крыши тот запах порочной любви -
Кто видел двух ангелов , знает, что они у каждого внутри.
Синяя Борода на современный лад
"Нет ничего прекрасней женских тел.
Нет ничего опасней женских тел.
Как только прикоснуться к ним хотел,
Обжегся об огонь, что в них горел.
Как больно видеть красоту "богини",
Когда не манит стан их идеальный.
Тогда желаешь обломать той птице крылья
И выкинуть подальше в зазеркалье".
И вот лежит "богиня" в белом платье:
В глазах мольба и непонимание...
А он стоит и курит сигарету,
Не видя пошлое в глазах друзей желание.
- Ах, эти руки, ноги...Бледной кожей
Заворожила ты вовсе не меня.
И взяв себе в супруги по-моложе,
Убил бы сразу, будто боясь огня.
В глазах её еще мерцал вопрос:
"Так почему любимый нелюбимым стал?
Ведь он уходит, порвав букеты роз,
Но не закатив безжалостный скандал".
И, словно псов бойцовских, отзывает
Друзей своих от ложа, и за ним
Идут они как слуги, он вздыхает
И разливает у комнаты бензин.
Вся красота горела и пылала...
Ему приятен запах этой гари.
И не было на свете хуже твари,
Чем он, когда "богиня" умирала.
Власа раскинув на златой подушке,
Манив перстами в мягкую пастель,
Не понимая, что станет лишь игрушкой,
Она звала его, как январь - метель.
Увидев тело женщины раздетой:
Волнистый волос, плавные черты...
Он на бумаге запечатлел гордыню,
А после - разорвал холсты.
Она гневИлась, злилась и кричала;
А он выслушивал её, кипя внутри.
Как только дева-муза замолчала,
В глазах его вспыхнул пожар зари.
Он щелкнул пальцами, взывая
Своих бойцовских диких псов друзей.
И девушка, о помощи взывая,
Замолкла вдруг. И он ответил ей:
- Нет ничего прекрасней женских криков.
Нет ничего опасней женских слов.
Тал лучше пусть молчит.
- Да, повелитель!
И оставил он её в лесу садов.
И много еще женских слез пролито,
Портретов много порвано за ним.
А вот последнее сердечко не разбито -
Им пойман был тот мерзкий нелюдин.
В тюрьме уже портреты рисовал он:
Кого любил, с кем просто был знаком...
Ведь за охотой не видел он капкана,
Что на него поставил Князь Закон.
Поэма о Распутном принце
I
Дешевые сегодня короли.
Да и тогда цена была им грош.
И вспомнить если прошлые правления,
То по спине пройдет иголкой дрожь.
II
Возьму историю с фальшивым королем.
Точнее, мой миф с фальшивым принцем.
И то не про Отрепьева строка,
Но про лжеца уколотого шприцем.
Там в старой Англии, какого-то там века,
Жил был король, один, с младенцем сыном.
Во дворце его гуляли уличные девки
И сутенеры с лже-королевским чином.
Пока король в постели развлекался,
Его сыночек с няньками сидел.
Он знал, чем папа ночью занимался,
И с малых лет его ждал беспредел.
Ведь мамы нет. А кто его пригреет
С таким отцом, что правит. как колдун:
Запудрит голову, и сын тому учился.
И рос в поместье будущий ****ун.
III
Гуляя во дворе с детьми простыми,
Он чувствовал косые взгляды их.
И слух прошел, что принц был с "голубыми",
В его-то годы будней молодых.
Еще ребенком уже он знал законы
Любви порочной, что знал его отец.
И было жаль его ему народу
И говорили, что принц уж не жилец.
Отец его водил по переулкам,
Где у стены стояли ряды шлюх.
И сутенер расхаживал меж ними,
И плел сети, как дохленький паук.
Для маленького принца развлечения
Грешных деяний были пустяком.
И даже, ради шутки, для пришедших,
Он слуг губил с каменным лицом.
Хотя, пока, он девушек не трогал,
(Он юн еще, они его не манят),
Но сам он ночью у сестры распутной
Крадет и платье одевает.
IV
В богатенькой семье не все так гладко,
Как, может, Вам представилось во сне.
И, вроде, все красиво и богато,
Но жизнь распутна. Жить лучше на войне.
V
Когда уже подрос немного принц,
Когда уже о девушках он думал,
Отец ему закатывал балы
И кое-что еще ему придумал.
Он знал, что сын гуляет в женском платье
И популярен он был среди мужчин.
На бал принц звал не только женщин,
Но и сынов богатеньких графинь.
И медики носили в их поместье
Мешочки с кокаином, коноплей...
И принц минуты, где-то, три глумился,
А после, заливался он тоской.
Наскучивал ему распутный ритм,
Уже и оргии не радовали душу...
Он замаливал с соборе все грехи,
А потом, все обещания рушил.
В собор уже ходил он просто так,
Лишь от безделья, с юнцами по-кадрить,
С монахиней в подвале запереться
И вместе с нею тихо согрешить.
VI
Все богачи лжецы и негодяи!
Под их правлением людям страшно жить.
Решил народ свергнуть еретиков
И за них грехи все замолить.
VII
Народ восстал! Им надоел притон
****ей и колдунов подвал греховный.
Им надоел принца распутный тон
И мир его пустой и бездуховный.
VIII
И хотя теперь другие годы,
Другой народ, другие "колдуны",
А те все так же властью распыляют
И обещают "замки духовной чистоты".
Путешествие
Ах, судьбоносная Фортуна,
Ты блеск в окне от ярких звезд!
Как давно я дума не был,
Словно блудный грач не видел родных гнезд.
Ты знаешь, там, за океаном
Я видел много разных стран, людей.
Они казались мне счастливей,
Они казались мне добрей.
Языки чужие - не родные -
Я видел с каждой стороны.
Собрал в дневник течения Вавилона,
Но не забыл наречия старины.
Я видел в жарких странах Нила,
Пески качали караван,
Побывал в Садах Семирамиды
И фараоном себя я представлял.
А в Индии я видел много красок,
Как будто радуга пролилась на страну.
Женщины, как кобры, танцевали,
Заставляя дергаться золотую чешую.
Я в Амазонке побывал и ягуара видел,
Пантер крадущихся ко мне;
Я ослеплен был оперением попугаев,
Словно небо горело в радужно огне.
В Лондоне неделю был туман,
В Баварии я выпил много пива...
Но нет ничего лучше родных мест,
Нет ничего лучше родного мира.
Устал с дороги я. Жена несет мне кашу,
Несет стакан мне молока.
Я съем две ложки, отопью и лягу.
Вот такая жизнь у моряка.
Ловушка для демона
Сидел в кафе обычный парень,
Мрачнее ночи, у окна.
Он рожки спрятал под прической,
Под курткой темных два крыла.
Он кофе пил неторопливо,
Смотрел в окно, скучал слегка:
За кофе следовало пиво
И немного табака.
И вдруг в окне он видит крылья:
Белее снега, метра два,
И нимб за ними цвета солнца
Заметные едва-едва.
В кафе вошел такой же парень:
Обычный, светлый, словно день,
Глаза, как море, голубые.
Вот он перешагнул ступень.
Он сел напротив, спрятал крылья
И нимб подальше запихнул;
Улыбку скромную, невинность,
Губами тихо натянул.
В нем было что-то от чего-то,
Что заставляло трепетать.
Рогатый с места любовался
И захотелось поиграть
Ему с тем светленьким парнишкой.
Вот он пошёл к нему за стол,
Подсел без слова, тихо, мышкой,
Как будто заступал в дозор.
А мальчик встретил его с улыбкой,
Он принял гостя своего.
И что-то хитрое в глазенках
Блеснуло. Крылышки его
Лишь встрепенулись, а рогатый
Уже с ухмылкою сидит,
Уже мечтающий о чем-то
О чувствах к парню говорит.
Искра в глазах зажглась мгновенно,
Огненно-красным разнесло,
В бездонные морские дали
Смотрел тот демон глубоко.
Щеки ангела покрылись
Размытым красным, а рука
Его коснулась длинных пальцев,
Задев рогатого слегка.
За сердце жест хватил удачно,
И взгляды их пересеклись.
Тот ангел был какой-то странный...
И крылья их вдруг осеклись.
Любовь проснулась между ними,
Порывы чувств накрыли их,
Друг друга за руки держали
Сердца влюбленных молодых.
Они гуляли целый день
Зимой холодной в людном парке,
Но грело их тепло сердец,
Когда ворковали они на лавке.
Рогатый был влюблен в глаза
И в губы светленького парня.
И ангел был влюблен в него,
С мин быть горело в нем желание.
"Хочу тебя!" - шептали губы.
"Нельзя!" - шептали его крылья.
Нельзя быть ангелу со злом,
А злу нельзя любить так сильно.
Крылья демона шептали:
"Очнись! Открой глаза! Ты слеп!
Ты видишь, что белые те крылья
Оставляют черный за собою след?"
Не слышал демон своих крыльев,
Рогов давлению не внимал,
Без памяти влюбился парень
В свет, что их обоих окружал.
Вдруг ангела глаза поникли,
И грустным стал небесный взгляд,
В лице вдруг жалость появилась,
В уме смешалось все подряд.
"Ты точно хочешь быть со мной?" -
Он спросил тогда с тоскою.
"О чем ты говоришь, родной?!
Что с тобой такое?
Твоя ухмылка и невинность
Смешались грамотно в тебе.
Ты ангел с темным цветом крыльев,
Как раз что очень мило мне."
И ангел снова улыбнулся,
Да так знакомо, даже жуть.
Знакомый хитрый взгляд открылся.
Кто кого хочет обмануть?
Демону не по себе,
Знакомый запах слышен:
Сладкий, манящий на свет...
Не уж-то ангел грешен?!
Сбивает с мысли мягкий вид
Из нежности к земле сплетенный,
И маска на лице - магнит -
Которым демон был плененный.
Их губы потянули страстно,
В едином поцелуе в раз сплелись.
Сладкий привкус губ летящий...
Сердца на волю понеслись.
Уж дело близится к закату,
А там и к ночи, терпенья нет.
Уже на ложе ангел, демон,
Что б вместе встретить свой рассвет.
Их обнаженные тела
Уже горели пылкой страстью,
Луна сквозь щели занесла
Лучи в тот склеп, забытый властью.
Дыханья обжигая шею,
По коже капель неслись.
Стонет ангел, вздыхает демон,
Но сомнения никуда не унеслись.
Тот сладкий запах все же рядом,
Глаза застилает пелена,
А ангел прожигает взглядом,
И следом истина пришла.
- Ты точно меня любишь, демон? -
Ангел задал свой вопрос.
- Люблю и верю, что взаимно, -
Тот демон тихо произнес.
- Люби меня тогда всю жизнь, -
И поцелуй ослабил волю.
И видит демон: ангелок
Зловещую скрывает долю.
- Да кто же ты? - испуг настиг.
Знакомый цвет у крыльев света.
Ангел облик изменил,
И вот другая сторона монеты.
Рога у ангела, кажись!
Так вот чей запах душу манит:
Ангел - демон, нет, он дева -
Она одна любовью правит.
Глаза её сияли ярко,
Улыбки дьявольской дуга
Пленила, объяснить не смея,
Зачем же пряталась она?
Манила, словно паучиха,
В свои сети мотылька
И бабочку поймала в сети
На нитей блестки огонька.
- Так вот что ты скрывала яро!
Ты тоже чертово дитя.
- Тебе не нравится, любимый? -
Спросила дева не тая,
Бесстыдство глаз, сиянье грешных
Бликов, словно синий свет луны.
Демон обнял деву крепко
И сквозь туманы пелены
Впился в её губы страстно,
Желая сок её испить,
Попробовать на вкус забвение,
О встрече с ангелом забыть.
Забыл. Краса её "долин"
Затмила разум дьяволенка.
Пригрелся он к её груди
И стал рабом с душой ребенка.
Поместье короля
В старой сказке про меня.
Про меня и про тебя,
Про кривые зеркала,
Про поместье короля.
Про пиры и про балы,
Там, где танцевали мы.
Этой сказке нет конца,
Про поместье короля.
Белый рыцарь на коне,
Со щитом в больной руке.
Конь копытом бьет под ним,
Ничего не страшно им.
Что мне молодцу, гулять
Или с князем пировать,
Что б попасть мне во дворец,
Где был властелин колец?
Королевной стала ты,
Правим царство вместе мы.
Веселись, честной народ -
Царь по городу идет!
Распивает песни он,
Тратит в пир свой миллион.
Собирает он людей,
Чтобы пир был веселей.
Пантера
Ночью, во мраке, рычание слышу:
Нежное, томное... Движения вижу.
Ах, это ты, ночная принцесса,
Темной грации теней завеса.
Крадешься, как-будто поймала кого-то,
Сама вся дрожишь, смотришь покорно.
Дикая кошка с глазами большими;
Рвешь одеяло когтями стальными,
Ждешь. что погладит тебя твой хозяин,
Чтоб разгадал он все твои тайны.
А друг он погладит тебя против шерсти?
Укусишь его? Испугаешься мести!
Позволишь ему к себе в пасть заглянуть,
По приказу и в нос можешь лизнуть.
Дикая, гибкая, кошка ты хищная,
Но одомашнена...И непокорность тут лишняя.
Ночь и огонь - мы два магнита,
Пантера моя по имени Рита.
Лунные танцы
Танцуй и ветра не бойся,
В тепло движений укройся.
Танцуй пока горит огонь.
Горит страстное пламя,
Лесных духов взывая.
Бежит по мраку словно конь.
Что? Что танцует луна - посмотри!
То же можем и мы.
Но, я в глаза вижу слово...
Посмотри на неё... Что танцует? Что?
Движения все просты.
И если может луна - можешь и ты.
Душа свободна и тело,
Танцуй так, как ты хотела.
Танцуй луна.
Танцуй пока.
Только ты
Я встречал тебя во сне:
Ты была так красива и молода.
И я бежал. Бежал быстрей к тебе.
Мне дороги твои душа и слова.
Ты оживила все мои мечты...
О, Господи! Я влюбился! Это все ты!
Словно волк за рысью бегал
Я за тобой. Не понимал, что делал.
Я тебе дарил букет цветов...
О, Господи! Я влюбился! Да, я готов!
Только ты согреешь разум души...
О. Господи! Я влюбился1 Это все ты!
Влюбленный ангел
Мне снился ангел с нежным ликом,
С глазами полными любви.
С губами цвета спелых ягод,
С речами полными мечты.
Из снов моих он воплотился
И в жизнь мою влетел, как птица.
Речами нежными привлек,
А я, как глупый мотылек,
Прислушивался к каждой букве,
Пытаясь внять в чем суть его.
Влюбился грешный в жизнь земную
И вроде все бы ничего,
Но изгнан был за то с небес,
Что жаждал он в любви признаться
Той деве, что под его крылом,
И со скукотой небесной распрощаться.
Как и ко мне явился он
К ней так внезапно, как фантом.
Она не испугалась встрече,
Но холодно к ней отнеслась.
Ему понравился тот холод,
Что вскоре растопила страсть.
Она привыкла к его ласке,
Делила с ангелом тепло.
Все было как в её романах:
И было грустно, и смешно.
И смех, и слезы - все делила,
Та дева с ангелом своим.
Решил он с ней остаться вечно
И отдал крылья он другим.
Годовщина
Сегодня расстояние - это длинный стол:
Я на этом конце - ты на том.
Стоят бокалы, в которых шампанское искрится,
Набор столовых приборов серебрится.
В тарелках пусто, но на подносе золотом
Преподносит случай письма нам о том,
Что все нормально, мол, все хорошо, но нет.
Только стоят с наших концов фонари, излучая свет.
И так мигаем мы друг другу день за днем.
Надеюсь, у нас взаимное желание быть вдвоем.
Да, в какой-то момент мы потушили фонари.
День, а то и два, не мигали они.
Но стоило зажечься новой искре,
Фонари загорелись снова тебе и мне.
И стол, вроде, короче визуально стал...
О, вижу как рукой ты мне помахал.
Кивок ответный от меня. Поднимаю бокал
За то, что бы этот стол совсем пропал.
Что бы вместо стульев отдельных - лавка одна,
И на моё плечо легла твоя голова.
Что бы наши руки в замок сплелись,
Что бы наши сны в явь перенеслись.
Я люблю тебя, Илья! С годовщиной!
Поздравляет тебя твой любимый мужчина!!!
Пустой во мне
Когда на город ночь спустилась
И солнце сгинуло во тьме,
Время, вдруг остановилось
И он пришел ко мне во сне.
Стоял он тенью у окна,
Пока сидел я за столом.
И строчки шли из-под пера
С адской болью и трудом.
Вдруг голос бархатный сказал
Мне положить своё перо.
Приказ я в тот час исполнял,
А он покинул то окно,
И, подойдя ко мне, подсел,
Рукой коснулся головы,
Вдруг колыбельную запел,
И в мире вечной темноты
Увидел я свет звезд на небе,
Что словно стайка светлячков,
Под небосводом мягко тлеет,
Под песню оперных сверчков.
А он сам шепчет мне на ухо,
Что ночь давно ему родней,
Что в этих звуках ему глухо
И от того ему теплей.
На лунный свет смотрю и внемлю
Не глядя на его анфас.
На плече его я дремлю,
Не смыкать стараюсь глаз.
Прислонившись так вплотную,
Сквозь дрему видеть его тень,
И трогать кожу ледяную,
Покрытой тенью от ветвей.
Не слышу я в груди стук сердца,
Лицо под маской прячет он.
Куда оно могло, вот, деться?
Да просто он...пустой.
Как он здесь есть - его здесь нет,
Все ощутимо до безумия,
И слышен здесь его фальцет,
Сплетенный с арфой полнолуния.
И мне тепло, и мне спокойно,
Я "сыт" пока его персоной,
А он обнял меня невольно,
Желая сделать ночь бессонной.
Противно от пустой молвы,
От обаятельных речей,
От превосходной похвалы...
И воздух в спальне горячей.
Откуда в нем такие чувства?
Пустая плоть, безликий гость...
Доводит это до безумства.
И мы опять с пустышкой врозь.
Но сразу что-то не хватает,
Как-будто голоден вдруг стал,
Как-будто что-то мне мешает...
Пустой меня в цепь заковал.
Не отпускает от себя,
Вздохнуть свободно не дает,
Мешает мне понять тебя,
Вместо меня, порой, живет.
А я тону в ночном заливе,
Лишь свет мне льстиво бьет в глаза.
И он в своем пустом порыве,
На осколки рвет меня.
На утро плохо и противно,
И даже стыдно иногда.
И вру, что все "зер гуд" наивно...
Стоп! А было ли так всегда?
Невеста дьявола
А в аду сегодня праздник:
Сатана жену нашел!
То недавно сдохший странник,
Что по ошибке в лес зашел.
Волки с голода опухли:
Есть хотели и давно.
Лапы-когти загребущие,
Что сожрать им все равно.
Отдал бы душу Богу странник,
Да грехов полным-полно:
Три убийства на сочельник,
Да еще блуд за спиной
И еще пандоры ящик
За всю жизнь свою отгреб.
А теперь в вкруг черти пляшут
Без волнений и забот.
В платье грешника нарядят,
В косы волосы сплетут...
Все с характером не сладят,
Все невеста строит бунт:
"Ах, вы черти да рогаты!
Ах, вы троллей детский сад!
Этот ваш жених проклятый
Мне ни сдался сотню раз!
Что за шутки в подземелье?
То давно уж не смешно!"
Черти в раз загоготали:
"А тебе ль не все равно?
Что теперь закипешил-то?
Что сейчас метаешь гнев?
Уже так весь навострился,
Что вопишь, да побелев.
Хороша невеста вышла:
На лицо - краса снегов,
Губы цвета спелой вишни
Из искусительных садов.
Жениху невестка эта
Прямо в душу, прям под стать!
И правительницей может
Огненной геенны стать!"
Головой поник наш странник,
Слезы горькие полил.
Хороша слеза на праздник:
Ад водою окропил.
Ох, не деться от женитьбы:
Все грехи в кольцо сплелись,
Окантовкою на пальце
Прямо в кожу занеслись.
Глянул странник на чертовок,
Те с презрением глядят:
Сами выйти дружно замуж
За правителя хотят.
Но характер их не важный -
Непокорные они.
На земле таких навалом!
Не годны для Сатаны...
Истерят, ломают стены,
Бью посуду и фарфор,
От любви все режут вены...
Их не пугает приговор.
От таких невест подальше
Убежать в глухую степь.
Тут черт сам перекрестится,
Невозможно то терпеть.
"А чем я плох?" - подумал парень.
- Я спокоен, тих и горд.
Ну, подумаешь, немного
Попугал вверху народ.
Здесь такая обстановка,
Что не жалко стать женой!"
Преподносят парню стопку -
Залпом пьет бурбон ржаной.
Черти в пляс пустились дружно!
Рады тролли, гном, чубысь!*
Начинать сей праздник нужно:
Душа рьяная, бесись!!!
Платье струйкой белоснежной
Полилось, как молоко,
Закружилось, завертелось,
Да взлетело так легко,
Что нельзя налюбоваться
На красу подземную!...
Эх, пора бы выдвигаться
Быть женою верною.
Сатана стоит с Маммоном,
Все невесту уже ждут.
Вот послышались каблУки,
То невесту ведь ведут.
К алтарю подходит грешник:
Взгляд покорный смотрит в пол.
Сатана, довольный встрече,
Жену за талию обвел.
Обвенчали молодых и
За столом пир завели!
Зелье льется по стаканам,
Ведьмы скачут до луны.
К сердцу грешника правитель
Прижимает, как цветок,
Все ласкает, поправляет
На голове его венок.
Гости стаканЫ подняли,
"Горька, горька!" прокрича.
Целовались муж с женою -
Длилась пьянка до утра!
А на утро все утихло,
Разлетелась нечисть вся.
Так отпраздновали свадьбу -
Содрогнулась вся земля.
Легенда о Волчьей земле
По одной деревне все ходит страх:
Монстр ужасный с гневом в глазах
Шуму наводит на души людей.
Никому не выбраться из его сетей.
Шесть его дыбом, лезвие - клыки,
Когти - острием, вой злобный в ночи.
Кровью пропиталась вся морда его,
И капает из пасти, как алое вино.
Тихо стояла деревушка та,
Каждую ночь дыханье тая.
Как только ночь опускалась на них,
Тут же раздавался их предсмертный крик.
Кто же спасет их от этой беды?
Кто им вернет прекрасные сады?
Вот однажды утром у главных ворот
Был обнаружен дикий черный кот, -
В деревню пробрался парень молодой:
На лицо прекрасен, а волос седой.
Магом отшельником назывался он
И в эту деревню случайно забрел.
Люди надеялись на силу его
И оповестили о проклятии своем.
Зверь проклятый деревню крушит!
Даже младенцев он не щадит!
Люди пали в отчаяние...
Кто остановит страдание?
Подробности парень услышал потом:
Всю тайну хранившуюся за замком.
Много-много, много-много лет назад
На месте деревни рос дикий сад.
Но как только люди поселились тут,
Все цветы завяли и засох тот пруд.
Разозлили этим демона лесов.
Наказание было словно от Богов:
В первую же ночь деревню он поджег
И на проклятье всех людей обрек.
"Огонь вас вечно будет сжигать!
Каждую ночь буду вас поедать,
Что бы не сжигали больше сады!" -
И улетел оставив кровавые следы.
Так демон слово свое проронил
И каждое утро он прочь уходил.
Был очарован легендой колдун
(Словно цветок очарован светом лун).
Сразу представил зверя пред собой
И окунулся в мысли с головой.
"Что за прекрасный зверь все крушит?
Почему его сердце злобой горит?" -
Думал колдун и решился на то,
Чтобы увидеть зверя дикого.
Ночи дождался колдун молодой.
Деревня окуталась дикою тьмой.
Вышел на улице, глянул в небеса,
Через мгновение там зажглись глаза.
Из мрака небесного голос звучал,
Морду свою демон тот показал.
Парень стоял, не смея отойти.
Прямо перед зверем, на его пути.
Но, как только вышел демон из ночи,
Не мог молодой парень отвести очей:
Длинная шерсть струится серебром,
Красные глаза полыхают огнем,
Морда его волчья и длинные клыки.
Смотрит на парня и в усмешке рычит.
"Кто ты таков, чтобы на пути стоять?" -
Продолжал демон злобно рычать.
"Я помогу тебе покой вернуть", -
Отвечал колдун, пытаясь руку протянуть.
Стиснув клыки, показал зверь оскал,
Ближе к себе парня не подпускал.
Но сделал колдун к зверю первый шаг,
Тот отстранился и сделал шаг назад.
На задние лапы озверевший встал
И, ринувшись на парня, дико прокричал:
"ЧЕРТА КАКОГО ТЫ ХРАБРИШЬСЯ ТАК?
ТЕБЕ ПРОТИВ ЗВЕРЯ НЕ ПРОТИВОСТОЯТЬ НИКАК!"
Пасть сомкнулась на руке колдуна,
И хлынула рекою красная волна.
Зверь посмотрел в эти глаза,
Колдун в лице зверя увидел себя.*
Оборотнем оказался демон тот -
Дикий страж лесных заколдованных болот.
Маг убедился в его красоте:
Гордый мужчина при полной луне.
Руку мага зверь отпустил,
Но тут же горло его перехватил.
Гневом лицо до ушей налилось,
Волнение в сердце его улеглось.
Смотрит колдун и не верит глазам:
Он много слышал, теперь увидел сам
Того легендарного короля садов.
Хочет заговорить, но не находит слов.
"Ты, - говорит зверь колдуну, -
Накликал много бед на душу свою!"
"Я не боюсь бед!" - колдун отвечал
И большую руку демона ласкал.
Не понимал зверь блеск глаз колдуна,
Но ослабела в хватке рука.
К себе колдуна дикий зверь притянул,
В глаза голубые его заглянул.
В этих глазах небо красным плыло,
Луна отражалась в них. как серебро.
Зверь не смог перед ним устоять,
Сила иная его стала ломать.
Сопротивляться душе зверь не стал
И на колени перед магом пал.
Но лишь секунда после прошла,
Зверя природа вдруг позвала.
Все осознав и в себя придя,
Зверь завопил, в небо взгромоздясь.
Молнией яркой он в небе сверкнул.
Жалобно маг руку вверх протянул.
Парень рванул за зверем вперед,
В надежде, что все же его он найдет.
Так на мгновенье почувствовал он боль,
Когда раздался зверя жалостливый вой.
Привела мага дорога к холму,
Зверь на холме громко выл на луну.
Сгорбившись, будто в сердце болит,
В муках жестоких рычит и скулит.
Маг тихим шагом к зверю пошел,
Его больным видом был поражен.
Зверь оглянулся, а слезы ручьем:
"ГОСПОДИ, МАГ, ЗАРУБИ МЕНЯ МЕЧОМ!!!!!!!"
Взвыл гордый демон и на колени пал,
Сильнее прежнего он зарыдал.
Маг подбежал и обнял со спины,
Испачкавшись в того зверя крови.
Демон схватился за сердце, замерев,
От такого хода немного обомлев.
Тихо зашептал ему на ухо колдун:
"Я мечтал тебя встретить все сотни лун.
О твоих силах не умолкает слух!
Все тебя хвалили: какой прекрасный дух!
Что с твоей душой? Скажи - помогу!
На дорогу верную тебя приведу.
Чую, как твое сердечко стучит...
По какой беде оно так болит?"
Демон коснулся маговской руки,
Сердце его взорвалось на куски.
Демон не смог с собою совладеть,
Больше не могла его душа терпеть,
Развернулся к магу он корпусом своим
И заговорил с ним голосом сухим:
"Я не могу больше крест свой нести!
Почему люди не могут уйти?
Каждую ночь я сжигаю их дома,
В их теплой крови вся моя голова!
Что мне еще сделать, что б они ушли?
Маг, умоляю, прошу, помоги!!!"
Нежно прижал маг к себе дикаря:
"Не волнуйся, зверь, я освобожу тебя!"
Парень коснулся звериного лица
И необычно посмотрел в его глаза.
Нежно рука скользнула по щеке,
Что-то заерзало у демона в душе.
Под кожей своей ощутил он тепло,
До костей все тело его пробрало.
Маг прислонился лбом к его груди,
Он этого что-то внутри зверя разбудил:
Почувствовал зверь в душе своей покой
И окунулся в это чувство с головой.
Лежал тихий зверь на коленях колдуна,
Над ними среди звезд сияла луна.
Небо голубое, с восходом впереди,
Оставляло небо крови позади.
Только вдали село под землю шло,
Никто так и не понял, что произошло.
Люди ушли с земель и навсегда,
Больше они не вернутся никогда.
Только с тех пор на холме, у села,
Каждое утро звенят колокола.
Больше никто не видел колдуна,
И не возвращался демон в те края.
На месте деревни вернулись сады,
И пруд снова наполнился тоннами воды.
* * *
Столько лет в миру
Та легенда прослывала.
"Слава колдуну!" -
Не умолкали голоса.
Зверь сады свои вернул,
Успокоилась его душа.
Рядом с ним теперь колдун,
С ним сторожит его леса.
Роза
Девушка в платье сидит у реки,
Глядит на течение быстрой воды.
Алая роза в реке той купалась:
Откуда плыла, куда направлялась?
Мимо той девушки роза проплЫла,
О суженном девушка тут же забыла.
Взяла она розу алую в руки:
Манили её лепестков алых дуги.
Сладким запахом тут же вскружила
Голову девушки, та аж застыла.
Минуты с любимым она вспоминала
И розу в руке легонечко сжала.
Роза мгновенно покрылась шипами -
Не нравится, что её сжали руками.
Девушка бросила розу в поток,
И больше не жалил тот сладкий цветок.
А вспомнят ли нас?
Горят закатом ордена,
Знамена подняты до неба...
Мне бы быть одним из тех солдат,
Да только кем я в жизни не был.
Смотрел как зритель с высоты,
На фоне птичьего полета,
Как в тундрах вечной мерзлоты
Моторы рвутся от износа.
И ночь пылает в бликах звезд,
Луна насмешливо хохочет;
Под деревом ворОнских гнезд
Лежит солдат, вставать не хочет.
О чем он думает сейчас?
О чем глаза молчат и губы?
Стакан бы выпить наконец,
А то жестко горят "трубы".
Что дальше будет впереди?
Куда уходит это время?
Вопросы - есть, ответов - нет.
Нести всем надо это бремя.
И через годы и века,
Что будет с памятью, не знаем.
Забудут раз и навсегда,
Или будут помнить как сказание?
Нам не дано о том узнать,
А знать так хочется порою.
Нас будет кто-то вспоминать:
Кто день, кто два, а кто-то долго.
Что в наше время сделал ты?
Да ничего. - Оно и видно.
Мы не стремимся сбыть мечты,
И не всегда за то обидно.
Найдется в каждом компромисс,
Мечту меняем на возможность.
А раньше мы мечтали жить,
Теперь желаем стали прочность.
А кто нас вспомнит через век?
Родные, дети или внуки?
И то не факт, что вспомнят все.
И то не факт, что не от скуки.
Хоть это сложно признавать,
Но время наше быстротечно.
Не поспеваем мы за ним,
Но все же мы живем беспечно.
Двуликий аристократ
Мне кажется, что все вокруг меня
Лишь тень забытых дней.
Все эти люди, города, моря -
Воспринимать нормально с каждым днем трудней.
Бывает хочешь ты для мира что-то сделать,
Или хотя бы для родного человека...
Начинаешь все обдумывать и бегать,
Но не добиваешься нужного успеха.
А почему так? Ну, да, бывают твари,
Когда ты душу отдаешь за дело,
А в итоге не понимаешь в том морали
И для тебя всё белое на белом.
И ходишь ты такой тоскливый,
На мир сердишься, матом кроешь миг,
Когда ты встретил этот "хвост крысиный",
И где-то в горле закипает хрип.
Теперь, бывало, улыбнешься
В лицо партнеру по беседе сей.
А за спиной над ним что есть смеешься:
Для тебя врагов нет, нет друзей.
Уж наплевательски относишься на слухи,
Ты держишь стойку, взгляд холоден как лед.
Ты к людям глух, и люди к тебе глухи,
И этот эгоизм тебя кует.
Как только видят овцы, что их не принимают,
Что их шутки больше не "бодают" никого.
Со злобы дружно кинутся в канаву,
Или ускачут очень далеко.
А кто останется, тот ляжет прямо в ноги
И будут подбираться через слово,
"Пастух ты наш любимый под именем святого!"...
Не принимайте этой похвалы.
Под шкурами овец таятся волки...
Ты сам волчарой должен быть при том.
Что ты добыча, пусть думают те суки,
Но ты сам знаешь. какой их ждет облом.
Играйся с ними ты легко и безмятежно:
Как будто на балу ты с девами кружишь,
Плени улыбкой, прикоснись к ним нежно..
Но не давай касаться им самим.
Держи на расстоянии порою,
Ты дай понять им, что тернист их путь.
Дай знать, что уготовлен ты им судьбою,
Пусть попробуют за жизнь твою рискнуть.
Да, есть те, кто ненавидит,
Кто видит, что не честен ты...
Но те лишь нервно дымом дышат,
Глядя, какой ты добился высоты.
Все смотрят на меня и знают,
Что холоден бываю и горяч.
Что улыбнусь - не значит, что я добр.
Что если чист снаружи - то на душе же грязь.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!