Центральная и Юго-Восточная Европа 6 страница
Вслед за процессом Райка началась целая лавина репрессий, в Венгрии было арестовано и осуждено девяносто четыре человека; пятнадцать приговоренных были казнены, одиннадцать — скончались в тюрьме, пятьдесят обвиняемых поплатились более чем десятью годами заключения. Число погибших в результате этого дела увеличится до шестидесяти человек, если мы включим сюда самоубийства родственников, а также судей и офицеров, вовлеченных в следствие.
На выбор в качестве жертв Ласло Райка и его окружения существенно повлияла озлобленность и внутренние распри правящей группировки, а также особое рвение генерального секретаря компартии Матьяша Ракоши и шефов тайной полиции. Эти и другие факторы все же не должны заслонять главного: распорядители из Москвы, среди которых фигурировали высшие чины госбезопасности и разведки, уполномоченные курировать регион Центральной и Восточной Европы, с особым пристрастием относились к проискам и интригам против определенных деятелей во время этой первой волны репрессий. Они усиленно хлопотали, чтобы во всей полноте раскрыть «международный антисоветский заговор». Ведущая роль в этом спектакле была отведена процессу над Райком, а в самом процессе — главному свидетелю обвинения Ноэлю
Центральная и Юго-Восточная Европа 399
Филду, американцу, тайно служившему коммунистам и сотрудничавшему с советскими спецслужбами, что ясно подтверждено недавно рассекреченными архивами23.
|
|
|
Попытка «интернационализировать» заговор, в данном случае «титов-ский», нашла новое выражение в Софии, на процессе против Трайчо Костова. Заслуженный коминтерновец, приговоренный к смерти царским режимом, руководитель вооруженного национального Сопротивления, заместитель Председателя послевоенного Совета министров, Костов по праву считался возможным преемником Георгия Димитрова. Состояние здоровья бывшего Генерального секретаря Коминтерна и вождя Болгарской коммунистической партии с 1946 года заметно ухудшилось, и начиная с марта 1949 года Димитров проходил курс лечения в Москве, где и скончался 2 июля.
С конца 1948 года руководство БКП (Болгарской коммунистической партии), так называемые москвичи (партийные деятели, которые всю войну провели в Москве, подобно Ракоши из Венгрии и Готвальду из Чехословакии), — стало критиковать «ошибки и недостатки» Костова, в частности его «неподобающий отзыв о Советском Союзе», касающийся экономических вопросов. С согласия Димитрова, резко осудившего его в письме, отправленном из советского санатория 10 мая, Костов в июне 1949 года был арестован, несмотря на активную «самокритику». Такая же участь постигла многих его соратников.
|
|
|
Процесс против Трайчо Костова и девяти его товарищей начался в Софии 7 декабря 1949 года, приговор был вынесен 14 декабря: Костов приговаривался к смерти как «агент», работающий одновременно и на старорежимную болгарскую полицию, и на «предателя Тито», и на «западных империалистов»; четверо других партийных руководителей — Иван Стеланов, Никола Павлов, Никола Нечев и Иван Тутев — были осуждены на пожизненное заключение; из остальных обвиняемых трое были приговорены к пятнадцати годам лишения свободы, один — к двенадцати и один — к восьми. Два дня спустя просьба о помиловании была отклонена, и Трайчо Костов был повешен.
Софийский процесс занимает особое место в истории подобных разбирательств в эпоху коммунистических режимов: в ходе первых показаний перед судом Костов отказался от предыдущих своих признаний, вырванных во время следствия, и объявил себя невиновным. Лишенный впоследствии слова, он все-таки выразил свою позицию в последнем заявлении и назвал себя другом Советского Союза — ему, разумеется, не дали закончить речь. Такие «непредвиденные обстоятельства» давали постановщикам показательных процессов пищу для размышлений на будущее.
|
|
|
«Дело Костова» не завершилось в момент казни через повешение его главной жертвы. В августе 1950 года в Болгарии начался процесс над двенадцатью «сообщниками Костова» — чиновниками, занятыми в народном хозяйстве; следующий процесс — против двух «членов заговорщической банды Костова» — был развернут в апреле 1951 года, затем последовал третий — против двух членов Центрального комитета БКП. В рамках этого дела состоялись еще несколько процессов при закрытых дверях против офицеров армии и госбезопасности.
В Чехословакии в июне 1949 года партийные вожди были предупреждены: главные «заговорщики» скрываются в недрах самой КПЧ. Для их розыска, в частности для обнаружения «чехословацкого Райка», в Праге создается отряд особого назначения, в котором задействованы активисты аппарата
400 Восточная Европа — жертва коммунизма
Центрального комитета, политической полиции и Контрольной комиссии КПЧ. В 1949 году были арестованы третьестепенные коммунистические руководители. На этой первой волне репрессий против коммунистов режиму удалось устроить только одно «антититовское» судилище, прошедшее с 30 августа по 2 сентября 1950 года в столице Словакии Братиславе, — над шестнадцатью обвиняемыми, десять из которых — югославы. Возглавлял этот список Стефан Кевич, вице-консул Югославии в Братиславе. На этом процессе были приговорены к смерти двое словаков, один из них, Рудольф Лан-санич, был казнен.
|
|
|
К концу 1949 года полицейская машина, усиленная стоящими у руля опытными сотрудниками, присланными из центральных московских спецслужб, вознамерилась во что бы то ни стало отыскать «чехословацкого Райка» и заработала на полную мощность. Главные «советские консультанты» не скрывали цели своей миссии. Один из них, Лихачев, раздраженный недостаточным усердием словацкого руководителя спецслужб, воскликнул: «Меня сюда послал устраивать процессы сам Сталин, и я не намерен терять время. Я приехал в Чехословакию не дискутировать, а снимать головы. Не позволю свернуть себе шею, предпочитаю свернуть сто пятьдесят чужих шей»24.
Кропотливый анализ и воссоздание исторической картины этих репрессий стали возможны с 1968 года благодаря тому, что историки получили доступ к скрытым прежде партийным и полицейским архивам, а после ноября 1989 года смогли углубить эти исследования.
В связи с подготовкой в Венгрии процесса Л. Райка прежде всего арестовали в мае 1949 года супругов Павлик; процесс над Гезой Павликом начался в июне 1950 года. В июне 1949 года в Праге Матьяш Ракоши передал председателю КПЧ Клементу Готвальду список, содержащий фамилии приблизительно шестидесяти чехословацких ответственных лиц, всплывшие в ходе расследования дела Райка. Прага в связи с процессом Райка постоянно испытывала давление со стороны советских и венгерских служб безопасности и проявляла особый интерес к коммунистам, оказавшимся в годы войны на Западе, и в частности к бывшим членам Интернациональных бригад. Осенью КПЧ организовала специальное подразделение службы госбезопасности для «выявления врагов внутри партии» и даже прибегла к помощи уцелевших сотрудников гестапо, «специалистов» по международному коммунистическому движению. С арестом в ноябре 1949 года Эвжена Леб-ла, заместителя министра внешней торговли, репрессии против коммунистов вышли на новый уровень: отныне они проводились в отношении «руководителей высшего звена», что окончательно стало очевидным в 1950 году; среди прочих в этот поток оказались активно вовлечены и региональные партийные руководители.
В январе и феврале 1951 года прокатилась мощная лавина репрессий, затронувшая всю пирамиду власти. Среди пятидесяти арестованных высших партийных и государственных чиновников насчитывалось несколько «франкоязычных коммунистов» и тех, кто так или иначе уполномочен был налаживать контакты с другими партиями, как, например, Карел Шваб Ярлык «главы заговора» передавался от одного к другому, и потребовалось два года, прежде чем удалось выявить «чехословацкого Райка». Только летом 1951 года, с услужливого согласия Клемента Готвальда, Сталин лично решил назначить таковым не кого-нибудь, а Рудольфа Сланского, генерального
Центральная и Юго-Восточная Европа 401
секретаря КПЧ*, второй значимой фигурой был избран Бедржих Геминдер, «правая рука» Сланского, видный деятель аппарата Коминтерна. Его имя повсюду находится рядом с именем Сланского— и в переписке Сталина с Готвальдом, и в допросах взятых под стражу коммунистов в преддверии ареста Сланского. Советские авторы сценария рассматривали Геминдера в качестве «запасной головы». Госбезопасность арестовала обоих вождей «заговора» 24 ноября 1951 года. В течение нескольких месяцев вслед за ними за решетку попали еще два важных чиновника: 12 января 1952 года — Рудольф Марголиус, заместитель министра внешней торговли, а 23 мая 1952 года — Йозеф Франк, заместитель Рудольфа Сланского.
Советские консультанты и их подчиненные на местах изощрялись изо всех сил, готовя постановку грандиозного процесса-спектакля, который состоялся 20 ноября 1952 года в Праге под названием «процесс над руководством антигосударственного заговорщического центра, возглавляемого Рудольфом Сланским». На этот раз судили коммунистических лидеров высшего эшелона власти. 27 ноября суд вынес вердикт: одиннадцать обвиняемых приговорены к смертной казни, трое — к пожизненному заключению. Ранним утром 3 декабря, с 3 часов до 5 часов 45 минут палач тюрьмы Панкрац в Праге вздернул на виселицу одиннадцать человек.
Процесс над Сланским — символической фигурой репрессий
После московских процессов 30-х голов над большевистскими руководителями дело Сланского — наиболее яркое и исследованное в истории коммунизма. Среди приговоренных — виднейшие представители аппарата международного коммунистического движения, именно им Прага обязана присвоенным ей в годы «холодной войны» титулом «коммунистической Женевы». Тогда чехословацкая столица играла ключевую роль в поддержании прочных отношений с французской и итальянской компартиями.
Рудольф Сланский — генеральный секретарь КПЧ с 1945 года, безоговорочный сторонник Москвы, председатель «Группы пяти», созданной специально для ежедневного наблюдения за ходом репрессий; в этой должности он лично утвердил десятки смертных приговоров.
Бедржих Геминдер и Йозеф Франк — заместители генерального секретаря.
Геминдер, поработав в верхушке аппарата Коминтерна, вернулся из Москвы в Прагу, чтобы возглавить там международный отдел КПЧ. Франк, проведя 1939—1945 годы в нацистских концлагерях, теперь контролировал экономические вопросы и финансовую помощь западным компартиям. Рудольф Марголиус в качестве заместителя министра внешней торговли был уполномочен налаживать связи с коммерческими организациями, контролируемыми компартиями Запада. Отто Фишл, заместитель министра финансов, также был в курсе кое-каких финансовых махинаций КПЧ. Людвик Фрейка в годы войны принимал участие в чехословацком Сопротивлении в Лондоне, а с 1948 года, когда Клемент Готвальд стал Президентом республики, руководил экономическим отделом его канцелярии.
Среди осужденных, либо напрямую, либо посредством аппарата международного коммунистического движения связанных с советскими спецслужбами, кроме Сланского
* Генеральный секретарь компартии Чехословакии являлся в те годы второй по значимости должностью после председателя. Вторым лицом Сланский был и в правительстве Чехословакии, занимая пост заместителя председателя. Председателем являлся К. Готвальд. (Прим. ред)
402 Восточная Европа — жертва коммунизма
и Геминдера следует отметить следующих деятелей; Бедржиха Рэйцина, руководителя военной разведки, впоследствии, с февраля 1948 года, заместителя министра обороны; Карела Шваба, узника нацистских концлагерей, затем начальника отдела кадров центрального аппарата КПЧ (эта работа позволила ему занять пост заместителя министра национальной безопасности); Андре Симона, журналиста, работавшего до войны в Германии и во Франции; и наконец, Артура Лондона, сотрудника советских спецслужб во время войны в Испании, участника Сопротивления во Франции, после 1945 годэ высланного за помощь коммунистической разведке в Швейцарии и во Франции, с 1949 годэ ставшего заместителем министра иностранных дел в Праге.
Еще два ответственных работника Министерства иностранных дел фигурируют среди приговоренных: словак Владимир Клементис, министр с весны 1948 года, до войны — адвокат-коммунист, высланный во Францию, где за выражение критической позиции по отношению к советско-германскому пакту был исключен из партии, в 1945 году решение это было отменено; Вавро Хайду, тоже словак, заместитель министра. Третий словак, участник процесса, Эвжен Лебл провел войну в изгнании, в Лондоне, арестован в должности заместителя министра внешней торговли.
Отто Слинг также участвовал в чехословацком Сопротивлении в Лондоне, прежде был активистом Интербригад в Испании. После войны стал региональным секретарем КПЧ в столице Моравии Брно.
В отношении трех приговоренных к пожизненному заключению — Вавро Хайду, Артура Лондона и Эвжена Лебла — было упомянуто об их «еврейском происхождении», выявленном в ходе процесса. Это касалось также восьмерых из одиннадцати приговоренных к смерти, за исключением Клементиса, Франка и Шваба.
Процесс над Сланским стал символом репрессий не только в Чехословакии, но и во всех странах народной демократии. Чудовищный характер этого судилища не должен, однако, заслонять того бесспорного факта, что основными жертвами репрессий явились не коммунисты, а обычные люди. За весь период с 1948 по 1954 год среди общего числа пострадавших на территории Чехословакии коммунисты составляют около 0,1 % осужденных, 5% приговоренных к смерти, 1 % тех, чей смертный приговор был приведен в исполнение, самоубийц, лиц, умерших от прямых последствий пребывания в тюрьмах и лагерях (несчастные случаи во время работ на рудниках, убийства, совершенные надзирателями в ходе «попыток к бегству» или «актов неповиновения»).
Процесс над Сланским подготавливался советскими консультантами кропотливо и основательно, ибо действовали они в соответствии с интересами верхушки сталинских властных структур в Москве. Дело Сланского стало вехой второй волны показательных политических процессов против коммунистических руководителей, развернутых в странах народной демократии начиная с 1949 года.
За грандиозным спектаклем-процессом над Сланским в 1953—1954 годы в Чехословакии один за другим следуют процессы, явившиеся результатом «дела Сланского»; этому не в силах была помешать даже смерть Сталина и Готвальда в марте 1953 года. Кульминация судебных разбирательств наступила в 1954 году. Первый крупный процесс проходил с 26 по 28 января этого года в Праге: Мария Швермова, стоявшая у основания КПЧ, член руководящего ее состава с 1929 по 1950 годы, была приговорена к пожизненному тюремному заключению; шестеро других обвиняемых — высших чинов партийного аппарата —
Центральная и Юго-Восточная Европа 403
в общей сложности к ста тринадцати годам тюрьмы. Месяц спустя, с 23 по 25 февраля, последовал второй процесс: семь членов «Большого троцкистского совета», состоявшего из активистов КПЧ, приговорены в общей сложности к ста трем годам тюремного заключения. Третий процесс прошел в Братиславе с 21 по 24 апреля, его жертвами стали бывшие руководители Коммунистической партии Словакии, осужденные как «группа словацких буржуазных националистов». Густав Гусак, один из руководителей Сопротивления, был приговорен к пожизненному заключению, четверо других обвиняемых — к шестидесяти трем годам тюрьмы. На протяжении 1954 года было организовано еще шесть «больших процессов» против высших армейских чинов, хозяйственных управленцев (одиннадцать человек в совокупности были осуждены на двести четыре года лишения свободы), против «нелегального руководства социал-демократической партии»; наконец, многих судили не как членов группы, а индивидуально. Согласно традиции, выработанной за долгие годы подготовки всех «важных» процессов, секретариат КПЧ утверждал обвинительный акт и выносимые приговоры, а затем на заседании руководства КПЧ обсуждался ход судебной процедуры.
Процессы 1953—1954 годов уже не походили на грандиозные спектакли. Последним политическим процессом периода 1948—1954 годов явился начавшийся 5 ноября 1954 года процесс над крупным хозяйственным руководителем Эдуардом Утратой.
Освальд Заводский, бывший интербригадовец, участник французского Сопротивления, бывший ссыльный, глава госбезопасности с 1948 года, был последним коммунистом, казненным на этой волне репрессий. Трибунал приговорил его к смертной казни в декабре 1953 года, и вершители судеб отказали ему в помиловании. Он, как и многие другие, слишком много знал о работе советских спецслужб. В результате 19 мая 1954 года он был повешен в пражской тюрьме.
Чем объяснить эту нелепую расправу с высокопоставленными коммунистами? Подчинен ли выбор той или иной жертвы хотя бы какой-нибудь логике? Новейшие исследования, проведенные по материалам открывшихся архивов, по многим пунктам совпали с данными, представленными до 1989 года: все процессы сфабрикованы заранее, ведущая роль отведена вырванным во время следствия «признаниям», режиссер спектакля — Москва, непременным является идеологическое и политическое неистовство — сначала антититов-ское, затем антисионистское и антиамериканское, — которое претворяется в определенные юридические акты. Множество фактов пополняют и уточняют уже сложившиеся представления. Рассекречивание архивов позволяет также осмыслить отличие второй волны репрессий против коммунистов от первой, вызванной безотлагательной необходимостью перебороть югославскую «ересь»; теперь стало легче продвинуться в понимании этого явления и сформулировать определенные гипотезы.
Исследования, подкрепленные богатой документацией, высвечивают определяющий фактор — стремление Москвы к интервенции и вмешательству. Процессы над коммунистами неразрывно связаны с международной обстановкой тех лет, когда сталинская власть после бунта Тито стремилась принудить коммунистическое движение к полному подчинению и ускорить превращение европейских «стран народной демократии» в сателлитов Советской империи. Репрессии эти также влияли на решение политических, социальных и экономических проблем каждой страны: приговоренный коммунистический руководитель служил козлом отпущения; его ошибки призваны были «разъяснить»
404 Восточная Европа — жертва коммунизма
промахи правительства, а его наказание — направить в нужное русло «народный гнев»; вездесущий террор посеял и взрастил страх в господствующих слоях, а это было необходимо, чтобы добиться абсолютного послушания и безоговорочного подчинения «указам партии» и потребностям «лагеря мира», определяемым советскими вождями.
Глубокие внутренние разногласия в правящих кругах, несомненно, повлияли на выбор жертв репрессий. Следует принять во внимание также взаимную озлобленность и зависть, которые неизбежно возникают среди сборища лакеев, прислуживающих колониальному хозяину. Наверняка, Великому манипулятору предоставлялись сведения и предлагались интересные варианты игр, которые он беспрестанно вел и собирался вести со своими запуганными прислужниками; он заранее получал подробную информацию обо всех интригах и склоках.
Обе волны репрессий, направленные против коммунистических руководителей, сформировали, в свою очередь, и тип образцовой жертвы. Чаще всего страдали от гонений бывшие добровольцы, сражавшиеся на гражданской войне в Испании, участники международного движения Сопротивления, партизаны Югославии, эмигрировавшие во Францию и Англию; в Венгрии, Болгарии и Словакии мишенями преимущественно оказывались коммунисты, принимавшие участие в движении Сопротивления своих стран.
Следует пойти еще дальше и поставить такой вопрос: отчего процесс над Рудольфом Сланским стал самым значительным из всех подобных, превратившись в спектакль мирового уровня? Какие глубинные внешнеполитические интересы сталинских властей всплыли благодаря ему на поверхность? Чем обусловлены такая публичность, такая безжалостность приговоров, показательная жестокость, и именно в период, когда СССР, казалось, великолепно контролирует обстановку в странах народной демократии? Формы этого надзора теперь хорошо известны: письма-«указы», собрания-«консультации», деятельность тысяч советских представителей на местах.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!