Насильственная коллективизация и раскулачивание 12 страница
Первая оккупация Западной Украины в период с сентября 1939 по июнь 1941 года сопровождалась созданием довольно мощной подпольной организации ОУН (Организации украинских националистов), многочисленные члены которой завербовались в части СС для борьбы с евреями и коммунистами. В июле 1944 года после вступления Красной Армии ОУН создала Украинскую Головную Вызвольную Раду. Роман Шухевич, председатель ОУН, стал командующим Украинской повстанческой армии (УПА), которая, если верить украинским источникам, осенью 1944 года насчитывала более 20 000 бойцов. 31 марта 1944 года Берия подписал постановление об аресте и депортации в Красноярский край всех членов семей участников движения ОУН и УПА. С февраля по октябрь 1944 года 100 300 гражданских лиц, в основном женщин, детей и стариков, были высланы с Украины. Что касается 37 000 борцов ОУН, взятых в плен в этот период, то они были отправлены в лагеря ГУЛАГа. После смерти в ноябре 1944 года митрополита Украинской униатской церкви Андрея Шептицкого советская власть заставила эту церковь слиться с Русской православной церковью.
Чтобы подавить на корню всякое сопротивление Советам, агенты НКВД даже направлялись в школы для проверки ученических сочинений довоенного периода, когда Западная Украина была частью «буржуазной» Польши, и составления списка «лиц, которых стоит превентивно арестовать». На первом месте в этих списках стояли наиболее способные ученики, сочтенные «потенциально враждебными советской власти». Как следует из отчета одного из заместителей Берии Кобулова, более 100 000 «дезертиров» и «коллаборационистов» были арестованы в период между сентябрем 1944 и мартом 1945 года в западных районах Белоруссии, находящейся на том же счету, что и Западная Украина, — т.е. считающейся районом, «кишащим вражескими элементами». Не была забыта и Прибалтика: из коротких и очень неполных статистических отчетов следует, что в период с января по 15 марта 1945 года проведено 2257 «операций по чистке» в одной только Литве.
|
|
|
226 Государство против своего народа
Эти операции сопровождались расстрелом 6 000 «бандитов» и арестом 75 000 «бандитов, членов националистических групп и дезертиров». В 1945 году более 38 000 «членов семей социально опасных элементов, бандитов и националистов» были депортированы из Литвы. В течение 1944—1946 годов процент украинцев и прибалтов среди заключенных вырос необычайно, увеличившись соответственно на 140% и 420%. В конце 1946 года украинцы представляли 23% заключенных лагерей, прибалты — 6%, это очень высокий процент, учитывая представительство этих национальностей в общем числе граждан СССР.
|
|
|
Увеличение контингента ГУЛАГа в 1945 году произошло за счет тысяч лиц, переведенных из фильтрационных лагерей. Эти лагеря создавались одновременно с рабочими лагерями ГУЛАГа с конца 1941 года с единственной целью изоляции советских военнопленных, освободившихся или вырвавшихся из рук врагов и сразу заподозренных в том, что они являются потенциальными шпионами или лицами, «испорченными» своим пребыванием «вне системы». В эти лагеря поступали также люди призывного возраста с территорий, временно оккупированных врагом, не говоря уже о старостах и других «неясных» личностях, живших в период оккупации на занятых врагом территориях и занимавших хотя бы небольшую должность в какой-нибудь вражеской администрации. С января 1942 по октябрь 1944 года более 421 000 человек, судя по официальным данным, прошли через проверочные и фильтрационные лагеря24.
С продвижением Красной Армии на запад и освобождением территорий, оккупированных немцами, избавлением тысяч советских военнопленных и угнанных в Германию советских граждан вопрос об условиях их репатриации стал безотлагательным, и в октябре 1944 года советское правительство создало Управление по делам репатриации военных и гражданских лиц под руководством генерала Голикова. В интервью, опубликованном в прессе 11 ноября 1944 года, этот генерал утверждал, в частности, что «советская власть обеспокоена участью сыновей, попавших в рабство к нацистам. Они будут достойно приняты как сыны Отчизны. Советское правительство полагает, что даже те советские граждане, которые под угрозой нацистского террора совершили поступки, противоречащие интересам СССР, не будут за это отвечать, если они готовы честно выполнить свой гражданский долг по возвращении на Родину». Это широковещательное заявление ввело в заблуждение союзников. Как иначе объяснить то старание, с которым они выполнили все параграфы Ялтинского соглашения, касающиеся репатриации в СССР всех советских граждан, «находящихся в настоящее время за пределами своей родины»? Соглашение предусматривало обязательное «возвращение всех, кто носил немецкую форму или сотрудничал с врагом», и все «советские граждане, находящиеся за границей» были выданы агентам НКВД, уполномоченным обеспечить их возвращение.
|
|
|
Три дня спустя после подписания мира 11 мая 1945 года советское правительство отдало распоряжение о создании сотни новых контрольных лагерей и фильтрационных пунктов, рассчитанных каждый на десять тысяч мест. Вернувшиеся на родину советские военнопленные обязательно проверялись военной контрразведкой, организацией СМЕРШ, гражданские лица — специально созданными для этого службами НКВД. За девять месяцев с мая 1945 по февраль 1946 года более 4 200 000 советских граждан возвратились на родину: 1 545 000 выживших военнопленных из 5 миллионов, захваченных нацистами, 2 655 000 гражданских лиц, угнанных на работу в Германию или бежавших на Запад во
|
|
|
Обратная сторона победы 227
время боев. После обязательного прохождения через контрольный и фильтрационный пункты 57,8% репатриированных, в большинстве своем женщинам и детям, было разрешено возвратиться домой; 19,1% были отосланы в армию, в основном в штрафные батальоны; 14,5% были отправлены в строительные батальоны, как правило, на два года; 8,6%, т.е. приблизительно ЗбО 000 человек, были отправлены в ГУЛАГ, большинство из них как «предатели родины», что означало: от десяти до двадцати лет лагерей или статус спецпоселенца под контролем одной из комендатур НКВД25.
Особая судьба была у власовцев — советских солдат, последовавших за генералом Андреем Власовым, бывшим командующим 2-й армией, попавшим в плен в июле 1942 года. Антисталинист по убеждениям, генерал Власов пошел на сотрудничество с нацистами в целях освобождения родины от тирании большевиков. С одобрения германских властей Власов образовал Русский Освободительный Комитет и создал две дивизии Русской Освободительной Армии. После разгрома нацистской Германии генерал Власов и его офицеры были выданы союзниками Советам и казнены. Что касается солдат армии Власова, они были в результате декрета об амнистии в ноябре 1945 года высланы на шесть лет в Сибирь, Казахстан и на Крайний Север. В начале 1946 года 148 079 вла-совцев числились в списках Управления перемещенных лиц и спецпоселенцев Министерства внутренних дел. Тысячи власовцев, в основном младших офицеров, по обвинению в предательстве были отправлены в ИТЛ (исправительно-трудовые лагеря) ГУЛАГа26.
Никогда еще «спецпоселения», лагеря и колонии ГУЛАГа, фильтрационные пункты, советские тюрьмы не имели такого количества заключенных, как в год победы, — около пяти с половиной миллионов человек всех категорий. Список «награжденных» подобным образом долго оставался незамеченным на общественной арене из-за впечатления от Сталинградской битвы и торжеств по поводу Победы. Конец Второй мировой войны ознаменовал начало длившегося приблизительно десятилетие периода, во время которого советская модель общества, как никогда прежде, оказывала влияние на мир, и десятки миллионов граждан из различных стран восхищенно смотрели на СССР. Тот факт, что за победу над германским фашизмом Россия заплатила миллионами человеческих жизней, скрыл характер сталинской диктатуры и освободил советскую власть от подозрений, которые волновали мир в период московских процессов и германо-советского пакта.
13
Апогей и кризис ГУЛАГа
Последние годы сталинизма не были ознаменованы публичными политическими процессами или Большим террором. Но в гнетущем и консервативном послевоенном общественном климате беззаконие достигло апогея. Надежды на либерализацию и обновление общества, задавленного войной, тихо таяли. «Народ пережил слишком много... Прошлое не может повториться», — писал в своих воспоминаниях Илья Эренбург 9 мая 1945 года. И добавлял, зная изнутри все звенья и природу советской системы, что «чувствует тревогу, недоумение, которые таятся где-то в глубине». Это предчувствие оправдалось.
«Народ, с одной стороны, удручен своим бедственным положением, с другой — надеется, что «что-нибудь изменится»», — так или примерно так писали в своих многочисленных отчетах в Москву инструкторы Центрального комитета, проводившие в сентябре-октябре 1945 года инспекцию городов и регионов СССР. Судя по этим отчетам, страна была повергнута в хаос. Эвакуация тысяч предприятий вместе с рабочими в 1941 — 1942 годах сильно ограничила производство. Волна масштабных забастовок, до сих пор властям незнакомых, всколыхнула металлургическую промышленность Урала. Нищета повсюду была совершенно неописуемой. В стране насчитывалось двадцать пять миллионов человек, лишенных крова, а хлебные пайки не превышали 500 г в день для рабочих, занятых на тяжелых работах*. В конце октября 1945 года в Новосибирске ответственные работники райкомов партии предложили даже не проводить демонстрации трудящихся по случаю годовщины Октябрьской революции, «потому что у населения нет ни одежды, ни обуви». Посреди нищеты и лишений поползли слухи о неминуемой ликвидации колхозов, еще раз доказавших неспособность чем-либо вознаградить крестьян за их усилия, кроме нескольких пудов пшеницы на всех и вся за весь трудовой сезон1.
Положение на «сельскохозяйственном фронте» было драматично. В опустошенных войной деревнях, застигнутых засухой, в отсутствие сельхозтехники и рабочей силы, хлебозаготовки 1946 года почти провалились. Правительство еще раз должно было отодвинуть отмену карточной системы, объявленную Сталиным в речи 9 февраля 1946 года. Отказываясь видеть истинные причины провалов в сельском хозяйстве, приписывая трудности тому, что крестьяне отвернулись от колхозных полей и занимаются лишь своим личным подсобным хозяйством, правительство решило «ликвидировать нарушения в колхозах и изгнать враждебные элементы, которые срывают хлебозаготовки, воруют и
* В послевоенные годы нормы хлеба были: по «рабочим» карточкам — 800 г, по «служащим» 600 г и по «иждивенческим» — 400 г. (Прим. ред.)
Апогей и кризис ГУЛАГа 229
расхищают урожай». 19 сентября 1946 года Сталин создал специальную комиссию под председательством Андреева — Совет по делам колхозов, который, в частности, должен был изъять государственные земли, «незаконно присвоенные» во время войны крестьянами. За два года колхозам были возвращены десять миллионов гектаров присвоенных крестьянами земель, обрабатывая которые, они попросту пытались выжить.
25 октября 1946 года вышло постановление правительства с выразительным названием «О сохранности государственного зерна», которое предписывало Министерству юстиции в десятидневный срок завершить расследование дел и со всей строгостью применить знаменитый закон от 7 августа 1932 года («о трех колосках»). В ноябре-декабре 1946 года более 53 300 человек, в большинстве своем колхозники, были приговорены к тяжелым лагерным работам за воровство колосков или хлеба. Тысячи председателей колхозов были арестованы за «вредительство в кампаниях по хлебозаготовкам». В результате этих мер за два месяца выполнение плана хлебозаготовок поднялось с 36% до 77%2. Но какой ценой! За словами «отставание в кампании хлебозаготовок» часто стояла трагическая реальность — голод.
Голод осени-зимы 1946—1947 годов поразил буквально все настигнутые засухой лета 1946 года области: Курскую, Тамбовскую, Воронежскую, Орловскую и Ростовскую. Число жертв голода достигло полумиллиона человек. Как и в 1932 году, голод 1946—1947 годов не имел общественного резонанса. Отказ снизить норму обязательной сдачи хлеба государству, при том, что в районах, пораженных засухой, удалось собрать всего по два с половиной центнера с гектара, способствовал окончательному наступлению голода. У голодных колхозников не было другого выхода, кроме как разворовывать хранящиеся в амбарах скудные запасы. За год число хищений увеличилось на 44% (3).
5 июня 1947 года пресса опубликовала два принятых накануне указа правительства, близких по духу и по содержанию закону от 7 августа 1932 года, и усиливающих наказания за «посягательство на государственную или колхозную собственность». Лица, нарушившие эти указы, подлежали наказанию от пяти до двадцати пяти лет лагерей в зависимости от того, была ли совершена индивидуальная или коллективная кража, в первый раз или повторно. Всякий, кто знал о готовящейся краже или стал свидетелем самой кражи и не донес об этом, подлежал наказанию от двух до трех лет лагерей. В суды было направлено секретное распоряжение, гласящее, что действующая мера наказания за мелкие хищения с места работы (лишение свободы сроком на один год) отменяется, и такого рода нарушители теперь тоже подпадают под Указ от 4 июня 1947 года.
К концу первого полугодия 1947 года под этот «злодейский указ» попали более 380 000 человек, из них 21 000 составили подростки в возрасте до шестнадцати лет. За воровство нескольких килограммов ржи давали от восьми до десяти лет лагерей. Вот отрывок из решения народного суда города Суздаля Владимирской области от 10 октября 1947 года: «НА и Б.С., несовершеннолетние, в возрасте пятнадцати и шестнадцати лет, охранявшие ночью колхозных лошадей, были пойманы с поличным при воровстве трех огурцов в колхозном огороде. <...> Приговорить НА. и Б.С. к восьми годам лишения свободы в трудовой колонии общего режима»4. За шесть лет 1 300 000 человек были осуждены, подпав под действие закона от 4 июня 1947 года, из них 75% — на пять лет и более, а в 1951 году осужденные по этому закону составляли 53% «уголовников» 1УЛАГа и около 40% от общего числа заключенных5. К концу 40-х годов строгое
230 Государство против своего народе
применение закона от 4 июня 1947 года значительно повысило среднюю продолжительность сроков, присуждаемых обычными судами; процент приговоренных к пяти годам поднялся от 2% в 1940 году до 29% в 1949 году! В эпоху наивысшего расцвета сталинизма обычные репрессии народных судов дополнялись «внесудебными репрессиями» расцветшего в 30-е годы НКВД6.
Среди лиц, осужденных за воровство, было много женщин, вдов военных, матерей с грудными детьми, вынужденных просить милостыню или воровать. К концу 1948 года ГУЛАГ насчитывал около 500 000 заключенных женщин, вдвое больше, чем в 194 5 году. Детей в возрасте до четырех лет, содержавшихся в Доме младенца при лагере, где были заключены матери, было 22 815; этот показатель превысил 35 000 в начале 1953 года7. Чтобы избежать превращения ГУЛАГа в большие ясли, правительство постановило в апреле 1949 года объявить амнистию 84 200 женщинам с малолетними детьми. Однако благодаря постоянно растущему потоку заключенных, поступающих в лагеря на основании приговора за мелкие хищения, женщины вплоть до 1953 года составляли от 25% до 30% заключенных ГУЛАГа.
В 1947—1948 годах арсенал средств подавления общества обогатился новыми нормативными актами, отражающими климат эпохи: Указом о запрете браков с иностранцами от 15 февраля 1947 года, Указом об ответственности за разглашение государственной тайны или за потерю документов, содержащих государственные тайны от 9 июня 1947 года и Законом от 21 февраля 1948 года, который приговаривал «всех шпионов, троцкистов, диверсантов, уклонистов, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белых и другие антисоветские элементы к ссылке по окончании лагерного срока в районы Колымы, Новосибирскую область и Красноярский край, <...> в отдаленные области Казахстана». Предпочитая как следует упрятать «антисоветские элементы», администрация лагерей чаще решала присвоить новый срок заключенному, не устраивая новых процессов: так поступили со многими сотнями тысяч заключенных, осужденных по 58 статье в 1937—1938 годах.
21 февраля 1948 года Президиум Верховного Совета принял постановление, предписывающее высылку из Украинской ССР «всех отказавшихся от выполнения минимальной нормы трудодней в колхозах и ведущих паразитический образ жизни». 2 июня 1948 года эта мера распространилась на всю страну. Поскольку колхозы развалились и были неспособны гарантировать нормальную жизнь в обмен на трудодни, многочисленные колхозники из года в год не выполняли установленной властями нормы. Миллионы из них, таким образом, попадали под этот новый закон. Понимая, что строгое применение закона «о паразитических элементах» еще больше развалит производство, местные власти не особенно стремились им пользоваться. Тем не менее в одном только 1948 году более 38 000 «паразитов» были высланы и приписаны к комендатурам НКВД. На фоне этих мер Указ об отмене смертной казни от 26 мая 1947 года прошел почти незамеченным. Правда, эта отмена оказалась эфемерной и почти символической. Уже 12 января 1950 года «высшая мера» была восстановлена для того, чтобы привести в исполнение смертный приговор осужденным по «ленинградскому делу»8.
В 30-е годы вопрос о «праве на возвращение» для перемещенных лиц и спецпоселенцев повлек за собой противоречивые и непоследовательные действия. В конце 40-х годов этот вопрос решился самым радикальным образом. Все высланные в 1941 — 1945 годы народы оставались на новых местах «навеч-
Апогей и кризис ГУЛАГа 231
но». Проблема детей высланных, достигших совершеннолетия, больше не поднималась: они сами и их потомство — навсегда должны были остаться спецпоселенцами!
В течение 1948—1953 годов число спецпоселенцев продолжало увеличиваться: от 2 342 000 в начале 1946 до 2 753 000 в январе 1953 года. Это увеличение стало результатом новых волн депортированных. 22 и 23 мая 1948 года в Литве, которая всегда сопротивлялась насильственной коллективизации, НКВД начало облаву-выселение под названием «операция "Весна"». За 48 часов 36 932 человека, в том числе женщины и дети, были арестованы и высланы в тридцати двух эшелонах. Все они были квалифицированы как «бандиты, националисты и члены их семей». Дорога тянулась четыре-пять недель, затем их распределили по разным комендатурам Восточной Сибири и назначили на лесокомбинаты, где работа была особенно тяжелой. Насильственно высланные на лесокомбинат Игарки (территория Красноярского края), «литовские семьи, — как это можно прочитать в одной записке НКВД, — помещены в условия, непригодные для жизни: крыши протекают, в окнах нет стекол, никакой мебели, никаких спальных мест. Высланные спят на полу, подкладывая под себя сено и мох. Скученность и антисанитарные условия стали причиной тифа и дизентерии, иногда со смертельным исходом». В течение одного только 1948 года около 50 000 литовцев стали спецпоселенцами и 30 000 направлены в лагеря ГУЛАГа, 21 259 литовцев были убиты в ходе «операций по усмирению» этой республики, которая упрямо отказывалась от советизации и коллективизации. К концу 1948 года в Прибалтике, несмотря на всё усиливавшееся давление властей, менее 4% земель подверглись коллективизации9.
В начале 1949 года советское правительство решило ускорить процесс утверждения в Прибалтике советской власти и «вырвать с корнем бандитизм и национализм». 12 января Совет Министров принял Постановление о насильственном выселении за пределы Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР кулаков и их семей, семей бандитов и националистов, оказавшихся на нелегальном положении, семей бандитов, уничтоженных во время вооруженных столкновений, приговоренных или амнистированных, продолжающих вести активную вражескую деятельность, а также семей соучастников бандитов. Операции по высылке проходили с марта по май 1949 года, они затронули 95 000 прибалтов, которых насильственно выселили в Сибирь. Среди «вражеских и опасных для советского строя элементов», как отмечалось в отчете Круглова Сталину 18 мая 1949 года, было 27 084 ребенка в возрасте до шестнадцати лет, 1785 детей без родителей, 146 инвалидов и 2850 «дряхлых стариков»10! В сентябре 1951 года в результате новых облав было выслано 17 000 так называемых прибалтийских кулаков. За 1940—1953 годы из Прибалтики было насильственно изгнано всего 200 000 прибалтов, из них литовцев 120 000, 50 000 латышей и более 30 000 эстонцев (11). К этим цифрам следует добавить еще прибалтов, находившихся в ГУЛАГе — в 1953 году их было более 75 000 человек, из них 44 000 — в лагерях для самых опасных политических заключенных — причем прибалты составляли пятую часть этого лагерного контингента. В итоге 10% взрослого населения прибалтийских республик было выслано или находилось в лагерях.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!