Глава 5. Весенние хлопоты-2 и их летнее продолжение 12 страница
Такая работа стала для нас со Светланой главным делом жизни. Все остальные дела были только неизбежной необходимостью. И это не было связано с тем, что таким образом мы пытались «убежать» от проблем реальности. Вовсе нет! От желающих пройти курс лечебных сеансов в марте месяце у меня не было отбоя и, хотя мне и не платили миллионы за мою работу, но, тем не менее, денежные проблемы ушли в прошлое, пусть и недалёкое прошлое первых двух месяцев пребывания в США. Даже притом, что не все из моих пациентов платили мне за мою работу, я зарабатывал в день не менее того, что я заработал за весь февраль. А это уже для Америки тех лет считалось большими деньгами. Так что, именно благодаря тому, что финансовая проблема «свалилась» с моих плеч, стало возможным возвращение к работе в Космосе, и это действительно было делом жизни — моей и Светланы. Именно в Сан-Франциско, где мы с женой оказались по воле Его Величества Случая, который чаще всего оказывается ещё не проявленной закономерностью, для меня и для Светланы жизнь в Космосе стала основной, в то время как привычная всем земная жизнь — только неизбежной необходимостью.
Это не значит, что дела земные стали для нас неинтересными и ненужными, конечно же, нет! Просто то, что происходило в Космосе, стало для нас наиболее важным делом нашей жизни и, как показало потом будущее, именно то, что мы делали тогда в Большом Космосе, стало фундаментом того, что стало необходимо сделать и на Мидгард-земле. Проявился необычный феномен — чем дальше своими действиями мы продвигались в Большой Космос, тем ближе оказывались к Мидгард-земле. Чем дальше погружались в прошлое Вселенной, тем больше находили в нём связей происходящим на всё той же нашей Мидгард-земле. Всё это было не просто удивительно и интересно, всё это было ещё и невероятно!..
|
|
|
Но всё это понимание происходящего было в будущем, а весной 1992 года мы со Светланой каждый день с нетерпением ждали свободного момента, чтобы погрузиться в невероятный круговорот событий Вселенной, непосредственными участниками которых мы были сами, и где нас ждали верные друзья-соратники…
Глава 4. Весенние хлопоты
Вообще-то, март 1992 года оказался богатым на события. Происходило много встреч с людьми, заинтересованными и в лечении, и в понимании происходящего. Мы со Светланой всё больше и больше осваивались в совершенно новой для нас среде и обычаях, которые были для нас весьма непривычными. Но непривычность атмосферы Америки не привела к тому, что мы стали меняться под неё, как это делали иммигранты из СССР и позднее России, попав в «сказочную» Америку. Мы оставались самими собой и не собирались «вписываться» в «нормы» американской жизни. Это не значит, что мы не старались освоить английский язык — это было жизненной необходимостью, так как не хотелось постоянно зависеть от переводчиков, которые, ко всему прочему, при переводе в значительной степени могли исказить (и искажали) сказанное мною. А это происходило и от непонимания переводчиком переводимого материала, и от преднамеренного искажения оного — бывало и то, и другое. И если с медицинской терминологией на английском я освоился довольно быстро, то с переводом на английский более сложных понятий и представлений дело обстояло ещё весьма и весьма плохо. Джордж Орбелян выступал вначале в качестве переводчика, и на моих встречах явно «не тянул» при переводе материала, более сложного, чем бытовой разговор. Ему сильно не хватало хорошего образования, и для него многие вещи были просто не знакомы, как понятия. Ещё в первые месяцы нашего пребывания в Штатах стало ясно, что уровень образования в США очень низкий, и не только на уровне школы, но и на уровне колледжей, многие из которых почему-то называли университетами.
|
|
|
Тем не менее, интерес у людей к тому, что я говорил и делал, был большой. Многие мои американские пациенты старались посетить лекции, на которые меня приглашали, или когда встречи устраивались у Джорджа дома. При этом мои выступления или беседы имели ещё и забавные последствия. На одной из встреч в доме Джорджа присутствовала одна супружеская пара, с которой Джордж поддерживал дружеские отношения, и которые стали одними из первых моих пациентов. Эта супружеская пара была интересна тем, что муж был белый, а его жена — из одного племени американских индейцев. Я обращаю на это внимание по одной простой причине — во время этих встреч я говорил о своих делах, о том, что мне удалось сделать и когда. Я всегда считал и считаю до сих пор, что человек имеет право говорить о тех вещах, которые он знает не понаслышке, о том, свидетелем чего он был сам, как минимум! Я рассказывал и о том, что я делал 25 февраля 1990 года, об озонной дыре, о Чернобыле, о событиях 21 августа 1991 года, об очистке воды в Архангельской области в начале октября 1991 года и многом, многом другом.
|
|
|
Так вот, одна из таких встреч, на которой присутствовала упомянутая мною ранее супружеская пара, получила весьма неожиданное продолжение. Оказалось, что в племенах американских индейцев сохранилась традиция, согласно которой у каждого представителя коренных жителей был свой гуру из племени. Таким образом они пытались сохранить свою самобытную культуру. Вполне возможно, что не у всех коренных жителей Америки был такой учитель, но у этой женщины он был. Но не в этом дело, а в том, что, побывав на нескольких моих встречах, она передала их содержание своему гуру! И тот, услышав пересказанное ею, взорвался бурей негодования по поводу того, что это не я, а он, именно он — тот, о ком говорят древние предсказания американских индейцев! Как выяснилось, у американских индейцев есть предсказание о появлении в будущем человека, который свершит ряд деяний. Этот «гуру» был возмущён тем, что я «украл» у него его предназначение!
|
|
|
Забавно получается, я рассказывал в хронологическом порядке события своей жизни, а кто-то за океаном считал, что это его предназначение, предсказанное в далёком прошлом! И дело даже не в том, что я никогда и ни от кого не слышал об этих предсказаниях древних представителей Красной Расы, о чём было известно только самим индейцам. И даже в силу только этого, я не мог «присвоить» чужое предназначение, родившись на другом континенте, в другой стране. Дело в том, что если тот «гуру» считал самого себя человеком из пророчества древних, то почему он не делал ничего, чтобы соответствовать этому пророчеству? Это ещё один вариант «сюжета», когда желания не совпадают с амбициями. Но, тем не менее, таким, весьма неожиданным образом, я узнал о том, что у американских индейцев существует древнее пророчество, которому соответствуют многие факты из моей личной биографии. Этот факт был для меня любопытным, но не более. Совпадает или нет моя собственная биография с древним пророчеством американских индейцев, для меня не имело никакого значения, ибо я действовал не по пророчеству, а согласно тому, что давало мне моё понимание, что говорила моя совесть, мой разум и моё сердце… А пророчествам в моих представлениях не было места, ибо я действовал согласно моим принципам и только! И если в далёком прошлом кто-то действительно увидел то, что я делал и продолжаю делать, то это не значит, что я действую согласно этому пророчеству! И это так хотя бы потому, что я более тридцати лет своей жизни ничего не знал об этом пророчестве… Так что первый раз «претендент» на мою биографию появился в далёкой Америке, и им оказался посвящённый американский индеец-гуру. Но, к сожалению, это был не последний «претендент» на мою собственную биографию, но всему своё время, а пока вернёмся к событиям 1992 года…
В конце марта 1992 года произошло ещё одно любопытное событие. Одна из моих пациенток, придя на сеанс, сказала мне, что это её последний визит ко мне. Что она очень признательна за мою работу, но она покидает Сан-Франциско. Я поинтересовался причиной её решения покинуть Калифорнию и… услышал весьма неожиданное объяснение. Она боялась землетрясений, а, как она сообщила мне, в ближайшее время в Сан-Франциско ожидается сильное землетрясение, и она не имеет никакого желания оказаться под развалинами собственного дома! Вполне законное желание человека, и вполне понятное. Я, не объясняя причин, сказал ей, что никакого землетрясения не будет, и если это единственная причина её отъезда из Сан-Франциско, то я рекомендую ей не делать этого. Но она была настолько напугана, что моих слов ей было явно недостаточно, и она покинула Калифорнию, как и многие другие люди по тем же мотивам. Я не стал объяснять, почему не стоит покидать Калифорнию, по одной простой причине — моё объяснение, скорее всего, ещё больше бы её испугало, или она подумала бы, что у меня просто «поехала крыша». И вот, почему…
Имея уже определённый опыт в работе с глобальными проблемами, я считал, что существует весьма большая вероятность того, что у меня получится нейтрализовать и землетрясение. И в некотором смысле, опыт в этом у меня уже был… И был ещё с детства. 14 мая 1970 года на Северном Кавказе было довольно сильное землетрясение. В самих Минеральных Водах оно не было столь сильным, как, например, в Махачкале, но… тем не менее, было довольно чувствительным. Я помню до сих пор это событие, и не потому, что испугался землетрясения, отнюдь нет, скорее наоборот. Землетрясение произошло поздно вечером, после десяти часов вечера. Я помню, что я уже пошёл спать, в то время, как все остальные продолжали смотреть телевизор. В детстве я мог нормально спать только в полной темноте, а если свет бил хотя бы из-за закрытой двери или дверной щели, я обычно долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Мои глаза были очень чувствительными к свету, поэтому я обычно, идя спать, брал специально приготовленный для этой цели кусок материала или чистую тряпку и использовал её, как своеобразный замок. Зажимая эту тряпку дверью, я добивался того, что дверь очень плотно закрывалась, и, как следствие этого, не возникало щели, через которую свет из зала попадал в нашу спальню. Очень часто я ещё другой тряпкой или полотенцем закрывал щель снизу и тогда, довольный отправлялся спать и быстро засыпал глубоким сном.
В тот день я тоже уснул быстро и глубоко, и даже не знаю точно, какой я уже видел сон, когда, ещё не совсем очнувшись от глубокого сна, проснулся от какой-то боли в своём теле. Когда же власть Морфея стала ослабевать, я понял, что было причиной боли, которая меня разбудила! Дело оказалось в том, что моя кровать вместе со мной то «отъезжала» сама по себе от стены, то довольно быстро неслась к ней и ударялась об стену. И, соответственно, мой бок шмякался о стену вместе с кроватью, что было не очень приятно и даже весьма болезненно. В такой ситуации невольно вспоминаешь слова из оперетты «Летучая мышь», когда один из её героев говорил: «…опять заключённые тюрьму качают!..». Во-первых, я был не в тюрьме, а у себя дома, а, во-вторых, у меня не могло быть в принципе аналогичной причины для «качания» стен нашего дома, как у персонажа оперетты. Моя кровать стояла в самом углу дома, и за стенами, как одной, так другой, ничего не было. Я совсем не испугался происходящего и не кинулся в нижнем белье на улицу. Меня ещё пару раз швырнуло об стену, мне это очень не понравилось, так что я подумал о том, чтобы это немедленно прекратилось, и… всё мгновенно прекратилось, после чего я вернулся к прерванному сновидению как ни в чём не бывало.
Конечно, тогда я даже не подумал, что прекращение подземных толчков как-то связано с моим желанием спокойно спать. На следующее утро все делились своими впечатлениями от пережитого. Мои домашние рассказывали, как плясала люстра под потолком, как телевизор на своей тумбочке не отставал в пляске от лампы и так далее. Никто из моих домашних не кинулся выбегать из нашей пятиэтажки, как это сделали очень многие из нашего подъезда, дома и во всём городе. Самое смешное было то, что все выбежавшие стояли рядом с домом, со страху, наверное, забыв, что если бы дом всё-таки рухнул, то многие бы погибли под его обломками. Но была и одна странность в этом землетрясении. Во-первых, оно прекратилось очень резко, чего не бывает при обычных землетрясениях, и… во-вторых, у этого землетрясения не было автошока, другими словами, сопутствующего землетрясения после основного.
Конечно, тогда я не придал всему этому значения. И не думал, что произошедшее как-то связано со мной: это, как и многие другие случаи из моей собственной жизни, воспринимались тогда мною, как естественный ход событий, как везенье, как норма для всех, как всё что угодно, только не то, что происходящее как-то связано со мной. Да это и неудивительно, ведь ребёнку и подростку трудно связать происходящее с тем, что многие события зависят от того, что ты, именно ты, подумаешь и пожелаешь! И особенно это касается явлений такого масштаба, как землетрясение! Но даже тогда, ещё ребёнком, я удивился своей собственной странной реакции на довольно-таки сильное землетрясение. У меня не было никакого страха, тем более, вполне ожидаемого спросонья. Это было первое землетрясение такой мощности, которое мне пришлось испытать в своей жизни. К небольшим «землетрясениям» мы уже все привыкли, потому что довольно долго на горе Змейка проводились взрывные работы, связанные с добычей самого крепкого в мире камня для строительных работ. Самого крепкого по одной простой причине — горы Кавказских Минеральных Вод представляют собой уникальное, единственное в мире природное явление. Магма только вспучила поверхность, но не смогла вырваться наружу, застыв под землёй, образовав при этом небольшие по местным понятиям горы. Высота горы Змейка — около километра, она в любом другом месте, может быть, и считалась бы «большой» горой, но рядом с Кавказским хребтом такая высота не воспринималась, как что-то эдакое и не только нами, которые с самого детства привыкли к горам в Кисловодске, но и всеми остальными жителями города Минеральные Воды. В солнечную погоду из окна своей квартиры мы любовались не только горой Змейкой, но и снежной вершиной Эльбруса! Зрелище ещё то! Так вот, ещё несколько лет после нашего переезда из Кисловодска в Мин-Воды продолжалась добыча камня на горе Змейка. Перед взрывом на горе Змейка выла сирена, выла так, что звук сирены разносился по всем окрестностям и через несколько минут после сирены происходил взрыв! Взрыв был такой силы, что в нашем микрорайоне во всех домах дрожали стёкла.
Но землетрясение — это совсем другое! Это не стёкла дрожат, а весь дом раскачивается из стороны в сторону! Да ещё с такой амплитудой, что кровать вместе со мной отъезжала от стены, а потом с некоторым ускорением ударялась о стену. По всему, я должен был испугаться, как это произошло со всеми другими, но по непонятной мне тогда причине я не испугался, и не потому, что я никогда ничего не пугался, как могут подумать некоторые, или что у меня не работает инстинкт самосохранения. Вовсе нет, в детстве я довольно долго боялся темноты. Даже уже начав ходить в школу, я предпочитал не оставаться один в полной темноте. Когда летом мы жили у бабушки в деревне, меня периодически посылали вечером на колхозную пасеку, которая находилась в парке, и вход на пасеку был рядом с домом моей бабушки, точнее рядом с домом моего прадедушки, который его построил своими руками, и который умер в 1972 году в возрасте девяноста шести лет, и то, от гангрены. Так вот, чтобы попасть в амшанник колхозной пасеки, нужно было пройти около двухсот метров по тропинке вдоль забора, открыть дальнюю калитку, пересечь дорогу, открыть калитку колхозной пасеки и прошмыгнуть в дверь амшанника. И ночью это нужно было проделать в кромешной тьме, путеводной «звездой» в которой была лампочка, освещающая большой стол, который стоял на улице перед самым домом, и за которым по вечерам собиралась почти вся большая семья моего прадеда по материнской линии.
И вот, когда я был мальчишкой, меня довольно часто посылали по вечерам по тем или причинам в «тот» амшанник! Мне гордость и стыд не позволяли признаться, что мне страшно идти в полной темноте. Боязнь темноты была отголоском первых лет моей жизни, когда я видел астральных существ, которые очень не любили свет и появлялись только в темноте. Став несколько старше, я перестал их видеть, но я чувствовал их присутствие в темноте, и плюс, живой мир ночи давал много разных звуков, чтобы ощущение чьего-то присутствия становилось практически осязаемым. И вот, я отправлялся в путь, который казался мне тогда невероятно долгим. Стоило мне только удалиться от освещенной лампочкой площадки в темноту, мой шаг становился всё быстрее и быстрее, и, когда уже никто не мог видеть проявления моего страха, мой быстрый шаг «почему-то» переходил в бег. Бег, который ускорялся весьма основательно, под воздействием разных звуков и шорохов, наполнявших окружающий мрак. И… только ветер свистел у меня за спиной! По мере приближения к спасительному свету, я силой своей воли гасил охвативший меня страх и быстро переходил на быстрый шаг, потом на медленный и… появлялся на «публике» совершенно спокойным, показывая всем своим, что это дело было для меня пустяковым. И мне казалось, что никто не замечал, что на самом деле происходило в моей душе во время подобного путешествия. Скорее всего, всех успокаивало то, что я всегда сам вызывался пройтись в очередной раз в темноте, когда возникала такая потребность. И каждый раз, когда на меня горячей волной накатывал страх, я пытался как можно дольше идти как можно медленней, но периодически какой-нибудь резкий или неожиданный звук приводил к тому, что ноги «сами» начинали нестись, не слушая голоса разума. И только моё упрямство и гордость привели к тому, что через некоторое время я уже не кидался наутёк от неожиданного шороха в темноте. Я тогда ещё очень гордился своей победой над собственным страхом.
Я это рассказал для того, чтобы показать, что мне был знаком страх, и у меня весьма неплохо работал инстинкт самосохранения. И вот в ситуации, когда весьма основательно раскачивается земля вместе со всем на ней находящимся, включая меня самого, когда я проснулся оттого, что меня вместе с моей кроватью периодически швыряло об стену дома, у меня не возникло никакой паники, меня не парализовал страх, инстинкт самосохранения не заставил меня в одних трусах вылететь на улицу, как сделали многие взрослые, как это выяснилось потом. Отнюдь нет! Я был АБСОЛЮТНО СПОКОЕН, и у меня возникла только одна мысль — качание земли должно остановиться. И как только я подумал об этом… всё мгновенно прекратилось, и я отправился спокойно досматривать свой прерванный сон!
Только гораздо позже я понял, что только при полном спокойствии и полной концентрации на деле можно чего-то добиться! Любая эмоция просто выбивает из состояния концентрации и делает почти невозможным выполнение практически любой задачи. Только гораздо позже я понял, что моё внутреннее спокойствие в тот момент и было проявлением МОЕГО ИНСТИНКТА САМОСОХРАНЕНИЯ. Проявлением моего инстинкта самосохранения на уровне подсознания, на уровне моей сущности, которая тогда находилась ещё в спящем состоянии, и которая (сущность) знала, что и как надо делать, чтобы остановить землетрясение! Бег, каким бы быстрым он ни был, ничем бы мне не помог, если бы землетрясение продолжало усиливаться, как это происходило до моего пробуждения!
В конце марта 1992 года я уже понимал несколько больше, чем когда был отроком, и поэтому решил применить своё понимание, чтобы остановить ожидаемое в Сан-Франциско землетрясение. Особенно после того, как мне красочно описали землетрясение 1989 года в Сан-Франциско, и даже в 1992 году можно было увидеть ещё не восстановленные пролёты мостов и шоссейных трасс. Именно поэтому я и сказал своей пациентке, чтобы она не уезжала из-за землетрясения, не объясняя ей причины. Мне «почему-то» казалось, что моё объяснение не успокоит её, но и мои слова в такой обтекаемой форме не успокоили её, а зря, ибо землетрясения в Сан-Франциско не было!!! В этом месте у скептика сразу же начнут чесаться руки от радости — ну, наконец-то, ты попался! Пытаешься приписать себе то, чего не было! Но радость скептика будет несколько преждевременной, и вот почему…
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 82; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!