ИНСТИНКТ ОВЛАДЕНИЯ МАСТЕРСТВОМ 30 страница
The student forgot the solution was in the back of the book 'Студент забыл о решении в конце учебника'.
Дойдя до слова was взгляд участников эксперимента задерживался на нем, а потом прыгал обратно, поскольку люди неправильно истолковывали предложение, как говорившее о студенте, забывшем решение, точка. Очевидно, слово forget 'забывать' в голове у людей говорило синтаксическому анализатору: «Немедленно найди мне дополнение!» Другое предложение было таким:
The student hoped the solution was in the back of the book 'Студент надеялся, (что) решение в конце учебника'.
На сей раз проблем не было, потому что слово hope 'надеяться' вместо этого говорило: «Найди мне придаточное предложение!», и предложение было тут как тут.
Слова могут также помочь грамматическому анализатору, подсказывая, какие именно другие слова, как правило, появляются вместе с ними в составе определенной синтаксической группы. Хотя вероятностные переходы от слова к слову недостаточны для понимания предложения (глава 4), они могут оказаться полезны: когда синтаксический анализатор снабжен хорошей статистикой, то выбирая между двух возможных деревьев, допускаемых грамматикой, он может остановиться на той структуре, которая наверняка и имелась в виду. Синтаксический анализатор, похоже, проявляет чувствительность к вероятности образования пары слов: многие обманки особенно легко направляют по ложному следу, поскольку в них имеются такие распространенные пары слов, как cotton clothing 'одежда из хлопка', fat people 'толстые люди' и prime number 'простое число'. Выигрывает мозг от языковой статистики или нет, но компьютеры
|
|
|
Как мы понимаем язык и используем его в речи 207
выигрывают точно. В лабораториях AT&T и IBM компьютеры заносят в таблицы миллионы слов текста из таких источников как «Уолл-стрит джорнал»"* и «Ассошиэйтед пресс». Инженеры надеются, что если они снабдят свои синтаксические анализаторы сведениями о частотности сочетаемости слов и групп слов друг с другом, то синтаксические анализаторы смогут разумно избежать двусмысленностей.
Наконец, люди прокладывают себе путь через предложение, ориентируясь на деревья определенной формы — своего рода фигурная стрижка кустов в ментальном исполнении. Один из принципов, которым при этом руководствуются — это инерция: людям нравится нагружать новыми словами ветви, свободные в данный момент времени, вместо того, чтобы закрыть одну и перепрыгнуть к другой, ненагруженной, на более ранней ветви. Эта стратегия «позднего закрытия» может объяснить, почему мы попадаемся на обманку в предложении:
Flip said that Squeaky will do the work yesterday 'Флип сказал, что Сквики сделает работу, вчера'.
|
|
|
Это предложение грамматически правильно и имеет смысл, но нужно посмотреть на него дважды или трижды, чтобы это осознать. Нас вводит в заблуждение то, что когда мы доходим до наречия yesterday 'вчера', мы пытаемся разместить его внутри открытой в настоящий момент VP do the work 'сделает работу', вместо того, чтобы закрыть эту VP и разместить данное наречие выше, где оно будет в составе той же синтаксической группы, что и Flip said 'Флип сказал'. (Кстати, обратите внимание на то, что наше знание реалий, например таких, что значение показателя будущего времени will несовместимо со значением yesterday 'вчера', не удержало нас от того, чтобы попасться на обманку. Это предполагает, что весь объем общих знаний ограничен в своих возможностях привести нас к правильному пониманию предложения.) Вот еще один пример, на этот раз ответственность за него несет психолингвист. Энни Сенгас не придумывала этот пример специально, просто однажды она произнесла: The woman sitting next to Steven Pinker's pants are like mine. (Энни имела в виду, что брюки женщины, сидящей рядом со мной, были такими же, как у нее.) 12>
Второй принцип — это экономия: люди стараются присоединить составляющую к дереву, используя как можно меньше ветвей. Этим объясняется то, почему мы попадаемся на обманку в предложении:
|
|
|
Sherlock Holmes didn't suspect the very beautiful young countess was a fraud 'Шерлок Холмс не подозревал, что прекрасная молодая графиня — мошенница'13'.
"' Влиятельная ежедневная газета деловых кругов США. — Прим. ред.
12' Первая часть предложения — The woman sitting next to Steven Pinker's pants... — может направить по ложному следу: 'Женщина, сидящая рядом с брюками Стивена Пинкера...' — Прим. перев.
' Первая часть предложения — Sherlock Holmes didn't suspect the very beautiful young countess... может направить по ложному следу: 'Шерлок Холмс не подозревал прекрасную молодую графиню...' — Прим. перев.
208
Глава 7. Говорящие головы
Требуется только одна ветвь для того, чтобы ввести слово countess 'графиня' в VP, где ее будет подозревать Шерлок, и две ветви — чтобы ввести ее в S, которое само введено в состав VP, чтобы Шерлок подозревал графиню в мошенничестве:
Похоже, что ментальный синтаксический анализатор стремится минимизировать процесс введения составляющих, хотя в дальнейшем предложение покажет, что это неправильно.
Поскольку предложения двусмысленны, но законы и контракты должны быть изложены в предложениях, принципы синтаксического разбора могут сильно повлиять на человеческие судьбы. Лоренс Солэн в своей последней книге комментирует много примеров. Рассмотрим следующие отрывки: первый из договора страхования, второй — из устава, третий — из инструкции присяжным:
|
|
|
Данная страховка, обеспеченная настоящим полисом, относится к использованию чужого транспортного средства застрахованным лицом и любым лицом, ответственным за использование транспортного средства от имени застрахованного лица, в случае, если это транспортное средство используется с разрешения владельца.
Каждый, кто продает любое подконтрольное вещество, указанное в разделе (д), понесет наказание... (д) Любой материал, состав, смесь или препарат, содержащие любое количество следующих веществ, представляющих потенциальную угрозу, связанную со стимулирующим воздействием на центральную нервную систему: амфитамин, метамфитамин...
Присяжные не должны руководствоваться исключительно чувством, предположением, симпатией, страстью, предрассудками, общественным мнением или общественным настроением.
В первом случае женщина, разъяренная тем, что в ресторане ее оставил партнер, уехала на машине, которая, как она считала, была его кадиллаком. Машина, которая затем была разбита, оказалась принадлежащей кому-то другому, и женщина обратилась за возмещением ущерба в страховую компанию. Выплатили ли ей страховку? Апелляционный суд Калифорнии сказал «да». Суд отметил, что в полисе содержалась двусмысленность, поскольку требование с разрешения владельца, которое
Как мы понимаем язык и используем его в речи 209
безусловно не было выполнено, можно было истолковать, как относящееся исключительно к словам любым лицом, ответственным за использование транспортного средства от имени застрахованного лица скорее, чем к словам застрахованным лицом (подразумевается — этой женщиной) и любым лицом, ответственным за использование транспортного средства от имени застрахованного лица.
Во втором случае наркоделец пытался обмануть клиента (к несчастью для себя — тайного агента полиции), продав ему пакетик нейтрального порошкового вещества с мельчайшей примесью метамфитамина. Вещество представляло «потенциальную угрозу», а количество вещества — нет. Был ли нарушен закон? Апелляционный суд сказал, что да.
В третьем случае подзащитный обвинялся в изнасиловании и убийстве пятнадцатилетней девушки, и присяжные вынесли смертный приговор. Конституционный закон Соединенных Штатов запрещает любую инструкцию, которая бы отказывала подзащитному в том, чтобы присяжные руководстоовались любым «фактором симпатии», открывшимся в ходе следствия, который в данном случае состоял в психологических проблемах и происхождении из неблагополучной семьи. Действительно ли данная инструкция вопреки конституции лишала обвиняемого права на симпатию, или только на менее значительную исключительно симпатию! Верховный Суд Соединенных Штатов проголосовал пять к четырем, что обвиняемому было отказано только в исключительно симпатии, отказ соответствовал конституции.
Солэн указывает, что суды часто решают такие случаи, полагаясь на «каноны толкования», приведенные в юридической литературе и соответствующие принципам синтаксического разбора, которые я обсуждал в предыдущем разделе. Например, Правило Последнего Предшествующего, которое суды использовали принимая решение в двух первых случаях, это просто правило «минимального приписывания» — стратегия, которую мы только что наблюдали в предложении о Шерлоке Холмсе. Таким образом, принципы ментального синтаксического разбора имеют буквально жизненно важные последствия. Но те психолингвисты, которые волнуются, что их следующий эксперимент может отправить кого-нибудь в газовую камеру, могут вздохнуть свободно. Солэн замечает, что судьи — не слишком хорошие лингвисты: к добру или к худу они стараются всячески обойти самое естественное толкование, если оно противоречит тому решению, которое они считают правильным.
* * *
Я веду разговор о деревьях, но предложение — это не просто дерево. С начала 60-х годов, когда Хомский предложил трансформации, конвертирующие глубинные структуры в поверхностные, психологи использовали лабораторные технологии, чтобы попытаться обнаружить какой-нибудь «отпечаток пальцев», оставленный трансформацией. После неоднократно имевшего место преждевременного ликования эти попытки
210
Глава 7. Говорящие головы
были заброшены, и на несколько десятилетий учебники по психологии дали отставку трансформации за то что она не имеет «реального психологического обоснования». Но лабораторные технологии стали более совершенными, и обнаружение того, что напоминает трансформационную операцию в сознании людей — это одно из самых интересных недавних открытий в психологии языка. Возьмем предложение:
The policeman saw the boy that the crowd at the party accused (trace) of the crime 'Полицейский увидел мальчика, которого собравшиеся на вечеринку обвинили (след)в преступлении'.
Кто был обвинен в преступлении? Конечно, мальчик, хотя слова the boy 'мальчика' не следуют после accused 'обвинили'. По Хомско-му это происходит из-за того, что синтаксическая группа, относящаяся к the boy, действительно следует после accused 'обвинили' в глубинной структуре; она была смещена назад, на позицию слова that 'которого', трансформацией, оставившей после себя безмолвный «след». Тот, кто пытается понять это предложение, должен отменить действие, произведенное трансформацией, и мысленно поместить копию синтаксической группы назад на место следа. Чтобы это сделать, нужно сперва, находясь в начале предложения, заметить, что существует перемещенная синтаксическая группа — the boy — которую нужно вернуть на место. Эту синтаксическую группу нужно удерживать в оперативной памяти, пока не обнаружится пробел — позиция, где должна присутствовать, но не присутствует составляющая. В данном предложении существует пробел после слова accused, поскольку accused требует дополнения, а его нет. Можно сделать заключение, что пробел содержит след, а затем извлечь синтаксическую группу the boy из оперативной памяти и связать ее со следом. Только после этого человек может вычислить, какую роль the boy играл в происходящем: в данном случае его обвиняли.
Замечательно то, что каждый из этих ментальных процессов можно измерить. На протяжении словесного интервала между перемещенной составляющей и следом (подчеркнутая область) люди должны удерживать составляющую в памяти. Это усилие должно проявляться в менее хорошем исполнении любого синхронно выполняемого задания, связанного с мыслительной активностью. И действительно, в то время, пока люди выполняют это задание, они замечают сигналы извне (например, вспышку, мелькнувшую на экране) медленнее, и им труднее удержать в памяти набор других слов. Даже их ЭЭГ (электроэнцефалограммы или записи электронной активности мозга) показывает результаты напряжения.
Затем, на этапе, когда след обнаружен и память можно разгрузить, «выгруженная» оттуда синтаксическая группа появляется на ментальной сцене, что можно обнаружить несколькими способами. Если экспериментатор высвечивает какое-то слово из перемещенной синтаксической группы (например, boy) на этой стадии, люди узнают его быстрее. Они также быстрее узнают слова, имеющие отношение к перемещенной синтаксической группе — например, girl 'девочка'. Этот эффект настолько
Как мы понимаем язык и используем его в речи 211
ощутим, что его можно наблюдать на записи мозговых волн; если толкование следа оказывается неадекватным, как, например, в предложении:
Which food did the children read (trace) in class? 'Какую еду дети читали (след) в классе?'
то ЭЭГ показывает замешательство в точке, соответствующей следу.
Установление связи составляющих со следами — это захватывающая вычислительная операция. Удерживая составляющую в памяти, синтаксический анализатор должен постоянно отыскивать след — невидимое и неслышимое ничто. Невозможно предсказать, насколько далеко в предложении появится след, а иногда он появляется довольно далеко:
The girl wondered who John believed thai Mary claimed thai the baby saw (trace). 'Девочке было интересно, кого, как считал Джон на основании слов Мэри, ребенок тогда увидел (след)'.
И пока след не обнаружен, семантическая роль синтаксической группы — это нераскрытая карта, особенно теперь, когда отличие who 'кто' от whom 'кто' (в косвенных падежах) фонографом уже не отмечается.
/ wonder who (trace) introduced John to Marsha.
'Интересно, кто (след) представил Джона Марше', [who = тот, кто представил]
/ wonder who Bruce introduced (trace) to Marsha.
'Интересно, кого Брюс представил (след)Марше', [who = тот, кого представили]
/ wonder who Bruce introduced John to (trace).
'Интересно, кому Брюс представил Джона (след)', [who = тот, кому представили]
Проблема настолько серьезна, что хорошие стилисты и даже сама грамматика языка предпринимают шаги к тому, чтобы ее облегчить. Один из принципов хорошего стиля — это минимизировать объем той части предложения, на протяжении которой перемещенная составляющая должна удерживаться в памяти (подчеркнутые части). Для этой цели в английском хороша пассивная конструкция (несмотря на настоятельные рекомендации избегать ее, которые дают компьютерные «проверки стиля»). В следующей паре предложений пассивный вариант легче, поскольку занимающая память часть перед следом короче:
Reverse the clamp that the stainless steel hex-head bolt extending upward from the
seatpost yoke holds (trace) in place. 'Отведите назад зажим, который шестигранный болт из нержавеющей стали,
поднимающийся вверх от хомута, удерживает (след)на месте'.
Reverse the clamp that (trace) is held in place by the stainless steel hex-head bolt extending upward from the seatpost yoke.
'Отведите назад зажим, который (след)удерживается на месте шестигранным болтом из нержавеющей стали, поднимающимся вверх от хомута'.
212
Глава 7. Говорящие головы
И повсеместно грамматики ограничивают ту область дерева, по которой может перемещаться составляющая. Например, можно сказать:
That's the guy that you heard the rumor about (trace).
'Вот тот парень, о котором вы слышали (след)'.
Но следующее предложение звучит достаточно странно:
That's the guy that you heard the rumor that Mary likes (trace).
'Вот тот парень, о котором вы слышали молву, что Мэри любит (след)'.
У языков имеются «связывающие» ограничения, превращающие некоторые синтаксические группы, подобные сложным именным группам, например: the rumor that Mary lilces him в «острова», с которых не может скрыться ни одно слово. Это преимущество для слушателей, поскольку синтаксический анализатор знает, что говорящий ничего не мог вывести из состава этой синтаксической группы, и ему не нужно отслеживать след. Но преимущество для слушающего означает нагрузку на говорящего: в такие предложения нужно включать неуклюжее дополнительное местоимение: That's the guy that you heard the rumor that Mary likes him 'Вот тот парень, о котором вы слышали молву, что Мэри его любит'.
* * *
Синтаксический разбор, несмотря на всю его важность, это только первый шаг в понимании предложения. Вообразите синтаксический разбор следующего диалога, взятого из реальной жизни:
П: У всей этой истории с большим жюри есть свое э, э, э — в виду этого они могут, э. Допустим, у нас будет процедура с большим жюри. Решит ли, решит ли, решит ли это проблему с Эрвином? Продвинет ли это что-нибудь вперед?
Д: Может быть.
П: Но в этом отношении, хотя, у нас есть — давайте, я просто, э, буду придерживаться того, что, что — Это будет происходить при большом жюри, это будет нам гораздо выгоднее в том смысле, что мы можем сказать так: «Послушайте, это большое жюри, где, э, обвинитель —» Как насчет особого обвинителя? Мы можем взять Петерсона или кого-нибудь другого. Понимаете, он наверное подозрева... Мы вызовем другого обвинителя?
Д: Я бы хотел, чтобы Петерсон был на нашей стороне и давал нам [смех] честные советы.
П: Честные. Да, Петерсон честный. Его кто-нибудь собирается допрашивать, будут?
Д: Нет, но ему придется отбиваться, когда начнутся эти слушания по Уотер-гейту.
П: Да, но он может упереться и сказать, что он, что ему велели быть в составе большого жюри и все такое и в этом духе. Соберите всех в Белом Доме. Я хочу, чтобы они пришли, я хочу э, э, чтобы они вошли в большое жюри.
Д: Это может помочь — Такое может случиться даже без нашей команды, когда, э, когда эти э—
П: Вэско?
Как мы понимаем язык и используем его в речи 213
Д: Нет. Ну, это одна из возможностей. Но еще, когда эти люди вернутся сюда перед большим жюри, они притащат сюда всех этих преступников-подзащитных перед заседанием большого жюри и что-нибудь вкачают.
П: Вкачают? Зачем? Кто? Вы собираетесь — Как?
Д: Э, кабинет Федерального прокурора сделает.
П: Зачем?
Д: Чтобы поговорить обо всем, о чем они еще захотят поговорить.
П: А... А что они от этого выиграют?
Д: Ничего.
П: Ну и к черту их.
Д: Они, они будут устраивать обструкцию, э, как и сейчас. Кроме Ханта. Вот почему в его угрозе есть определенная цель.
X: Это шанс для Ханта.
П: Вот поэтому, вот поэтому,
X: Господи, если бы он только мог с этим протянуть —
П: Вот поэтому для того, для того, чтобы обойтись без проблем сейчас, у нас нет выбора в отношении Ханта, кроме как сто двадцать или около того, верно?
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 139; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!