АГРАРНАЯ ПРОГРАММА СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.АВТОРЕФЕРАТ 10 страница

417

РАБОЧАЯ ГАЗЕТА

Уроки революции

Первая страница «Рабочей Газеты» № 1, 30 октября (12 ноября) 1910 г. с передовой статьей В. И. Ленина «Уроки революции»

Уменьшено

419

самые торжественные обещания не издавать законов без согласия Думы и изменил избирательный закон так, что большинство в Думе наверняка доставалось помещикам и капиталистам, партии черносотенцев и их прислужникам.

И победы и поражения революции дали великие исторические уроки русскому народу. Чествуя пяти­летнюю годовщину 1905 года, постараемся выяснить себе главное содержание этих уроков.

Первый и основной урок — тот, что только револю­ционная борьба масс способна добиться сколько-нибудь серьезных улучшений в жизни рабочих и в управлении государством. Никакое «сочувствие» рабочим со сто­роны образованных людей, никакая геройская борьба одиночек-террористов не могли подорвать царского са­модержавия и всевластия капиталистов. Только борьба самих рабочих, только совместная борьба миллионов могла сделать это, и, когда ослабевала такая борьба, сейчас же начиналось отнятие того, что рабочие за­воевали. Русская революция подтвердила то, о чем поется в международной рабочей песне:

«Никто не даст нам избавленья,

Ни бог, ни царь и ни герой;

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой».

Второй урок — тот, что недостаточно подорвать, ограничить царскую власть. Ее надо уничтожить. Пока царская власть не уничтожена, уступки царя всегда будут непрочны. Царь давал уступки, когда на­тиск революции усиливался, и брал назад все уступки, когда натиск ослабевал. Только завоевание демокра­тической республики, свержение царской власти, перс-ход власти в руки народа может избавить Россию от насилия и произвола чиновников, от черносотенно-октябристский Думы, от всевластия помещиков и по­мещичьих прислужников в деревне. Если бедствия крестьян и рабочих стали теперь, после революции, еще более тяжелыми, чем прежде, то это расплата за то, что революция была слаба, что царская власть

420

не была свергнута. 1905 год, а затем две первые Думы и их разгон научили народ очень многому, научили прежде всего общей борьбе за политические требова­ния. Народ, пробуждаясь к политической жизни, сна­чала требовал от самодержавия уступок: чтобы царь созвал Думу, чтобы царь заменил старых министров новыми, чтобы царь «дал» всеобщее избирательное право. Но самодержавие не шло и не могло идти на такие уступки. На просьбы об уступках самодержавие отвечало штыками. И тогда народ начал приходить к сознанию о необходимости борьбы против самодер­жавной власти. Теперь Столыпин и черная, господская Дума еще с большей силой вбивают, можно сказать, это понимание в голову крестьянам. Вбивают и вобьют.

Царское самодержавие тоже извлекло для себя урок из революции. Оно увидело, что полагаться на веру крестьян в царя нельзя. Оно укрепляет теперь свою власть посредством союза с черносотенными помещи­ками и октябристскими фабрикантами. Чтобы свергнуть царское самодержавие, нужен теперь гораздо более сильный натиск революционной массовой борьбы, чем в 1905 году.

Возможен ли такой гораздо более сильный натиск? Ответ на этот вопрос приводит нас к третьему и самому главному уроку революции. Этот урок состоит в том, что мы видели, как действуют различные классы рус­ского народа. До 1905 года многим казалось, что весь народ одинаково стремится к свободе и хочет одина­ковой свободы; по крайней мере, у громадного боль­шинства не было никакого ясного понятия о том, что различные классы русского парода различно относятся к борьбе за свободу и добиваются неодинаковой сво­боды. Революция рассеяла туман. В конце 1905 года, а затем также во время цервой и второй Думы все классы русского общества выступили открыто. Они показали себя на деле, обнаружили, каковы их настоя­щие стремления, за что они могут бороться и насколько сильно, упорно, энергично они способны бороться.

Фабрично-заводские рабочие, промышленный проле­тариат вел самую решительную и самую упорную

421

борьбу с самодержавием. Пролетариат начал револю­цию девятым января и массовыми стачками. Проле­тариат довел борьбу до конца, поднявшись на воору­женное восстание в декабре 1905 года, на защиту расстреливаемых, избиваемых, истязуемых крестьян. Число бастовавших рабочих в 1905 году было около трех миллионов (а с железнодорожниками, почтовыми служащими и т. д., наверное, до четырех миллионов), в 1906 году — один миллион, в 1907 — ³/₄ миллиона. Подобной силы стачечного движения не видывал еще мир. Русский пролетариат показал, какие непочатые силы таятся в рабочих массах, когда назревает действи­тельно революционный кризис. Величайшая в мире ста­чечная волна 1905 года далеко еще не исчерпала всех боевых сил пролетариата. Например, в московском фабричном округе было 567 тысяч фабрично-заводских рабочих и 540 тысяч стачечников, а в петербургском — 300 тысяч фабрично-заводских рабочих и 1 миллион стачечников. Значит, рабочие московского района да­леко еще не развили такого упорства в борьбе, как петербургские. А в Лифляндской губернии (город Рига) на 50 тысяч рабочих было 250 тысяч стачечников, то есть каждый рабочий бастовал, в среднем, более чем по пяти раз в 1905 году. Теперь во всей России никак не менее трех миллионов фабричных, горных и железно­дорожных рабочих, и число это каждый год возрастает; при такой силе движения, как в Риге в 1905 году, они могли бы выставить армию в 15 миллионов стачеч­ников.

Перед таким натиском не устояла бы никакая цар­ская власть. Но всякий понимает, что подобного натиска нельзя вызвать искусственно, по желанию социалистов или передовых рабочих. Такой натиск возможен только тогда, когда всю страну охватывает кризис, возму­щение, революция. Чтобы подготовить такой натиск, нужно втянуть в борьбу самые отсталые слои рабочих, нужно вести годы и годы упорную, широкую, неук­лонную пропагандистскую, агитационную и органи­зационную работу, создавая и укрепляя всякого вида союзы и организации пролетариата.

422

По силе борьбы рабочий класс России стоял впереди всех остальных классов русского народа. Самые усло­вия жизни рабочих делают их способными к борьбе и толкают на борьбу. Капитал собирает рабочих боль­шими массами в крупных городах, сплачивает их, обучает совместным действиям. На каждом шагу ра­бочие сталкиваются лицом к лицу со своим главным врагом — с классом капиталистов. Борясь с этим вра­гом, рабочий становится социалистом, приходит к со­знанию необходимости полного переустройства всего общества, полного уничтожения всякой нищеты и всякого угнетения. Становясь социалистами, рабочие с беззаветной отвагой борются против всего, что стоит им поперек пути, и прежде всего против царской власти и крепостников-помещиков.

Крестьяне тоже выступили на борьбу против по­мещиков и против правительства в революции, но их борьба была гораздо более слабой. Сосчитано, что из фабричных рабочих участвовало в революционной борьбе, в стачках — большинство (до ³/₅), а из крестьян, несомненно, только меньшинство: наверное, не больше одной пятой или одной четвертой части. Крестьяне бо­ролись менее упорно, более разрозненно, менее созна­тельно, все еще надеясь нередко на доброту царя-батюшки. В 1905 и 1906 годах крестьяне, собственно, только попугали царя и помещиков. А их надо не по­пугать, их надо уничтожить, их правительство — царское правительство — надо стереть с лица земли. Теперь Столыпин и черная, помещичья, Дума стараются создать из богатых крестьян новых помещиков-хуторян, союзников царя и черной сотни. Но чем больше помо­гает царь и Дума крестьянам-богатеям разорять массу крестьян, тем сознательнее становится эта масса, тем меньше будет она сохранять веру в царя, веру крепост­ных рабов, веру забитых и темных людей. С каждым годом все больше становится в деревне сельских ра­бочих, — им негде искать спасения, кроме как в союзе с городскими рабочими для общей борьбы. С каждым годом все больше становится в деревне разоренных, обнищавших до конца, изголодавшихся крестьян, — из

423

них миллионы и миллионы пойдут, когда поднимется городской пролетариат, на более решительную, более сплоченную борьбу с царем и помещиками.

В революции принимала участие также либеральная буржуазия, т. е. либеральные помещики, фабриканты, адвокаты, профессора и т. д. Они составляют партию «народной свободы» (к.-д., кадеты). Они много обещали народу и много шумели о свободе в своих газетах. Они имели большинство депутатов в первой и во второй Думах. Они сулились «мирным путем» добиться сво­боды, они осуждали революционную борьбу рабочих и крестьян. Крестьяне и многие из крестьянских депу­татов («трудовиков») верили этим посулам и шли по­корно и послушно за либералами, сторонясь от револю­ционной борьбы пролетариата. В этом состояла вели­чайшая ошибка крестьян (и многих горожан) во время революции. Либералы одной рукой, да и то очень-очень редко, помогали борьбе за свободу, а другую руку всегда протягивали царю, обещая ему сохранить и укрепить его власть, помирить крестьян с помещи­ками, «утихомирить» «буйных» рабочих.

Когда революция дошла до решительной борьбы с царем, до декабрьского восстания 1905 года, либералы все целиком подло изменили свободе народа, отшат­нулись от борьбы. Царское самодержавие воспользова­лось этим предательством народной свободы либера­лами, воспользовалось темнотой крестьян, во многом веривших либералам, и разбило восставших рабочих. А когда был разбит пролетариат, никакие Думы, ника­кие сладкие речи кадетов, никакие их посулы не удер­жали царя от уничтожения всех остатков свободы, от восстановления самодержавия и всевластия крепост­ников-помещиков.

Либералы оказались обманутыми. Крестьяне полу­чили тяжелый, но полезный урок. Не бывать на Руси свободе, пока широкие массы народа верят либералам, верят в возможность «мира» с царской властью, сторо­нятся от революционной борьбы рабочих. Никакая сила на земле не удержит наступления свободы в Рос­сии, когда поднимется на борьбу масса городского

424

пролетариата, отодвинет колеблющихся и предательских либералов, поведет за собой сельских рабочих и разо­ренное крестьянство.

А что пролетариат России подымется на такую борьбу, что он станет вновь во главе революции, — за это ручается все экономическое положение России, весь опыт революционных годов.

Пять лет тому назад пролетариат нанес первый удар царскому самодержавию. Для русского народа блес­нули первые лучи свободы. Теперь опять восстановлено царское самодержавие, опять царят и правят крепостники, опять повсюду насилия над рабочими и кресть­янами, везде азиатское самодурство властей, подлое надругательство над народом. Но тяжелые уроки не пропадут даром. Русский народ не тот, что был до 1905 года. Пролетариат обучил его борьбе. Пролета­риат приведет его к победе.

«Рабочая Газета» № 1, 30 октября (12 ноября) 1910 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

 

ДОКЛАД О РЕВОЛЮЦИИ 1905 ГОДА

Доклад о революции 1905 года был прочитан В. И. Лениным на немецком языке 9 (22) января 1917 года в цюрихском Народном доме на собрании швейцарской рабочей молодежи

Юные друзья и товарищи!

Сегодня двенадцатая годовщина «Кровавого Воскресенья», которое с полным правом рассматривается, как начало русской революции.

Тысячи рабочих, — и притом не социал-демократических, а верующих, верноподданных людей, стекаются под предводительством священника Гапона со всех частей города к центру столицы, к площади перед Зимним дворцом, чтобы, передать царю свою петицию. Рабочие идут с иконами, и их тогдашний вождь Гапон письменно уверял царя, что он гарантирует ему личную безопасность и просит его выйти к народу.

Вызываются войска. Уланы и казаки бросаются на толпу с холодным оружием, стреляют в безоружных рабочих, которые на коленях умоляли казаков, чтобы их пропустили к царю. По полицейским донесениям, тогда было более тысячи убито, более двух тысяч ранено. Возмущение рабочих было неописуемо.

Вот самая общая картина 22 января 1905 года — «Кровавого Воскресенья».

Чтобы сделать вам нагляднее историческое значение этого события, я прочту вам несколько мест из петиции рабочих. Петиция начинается следующим образом:

«Мы, рабочие, жители Петербурга, пришли к Тебе. Мы — несчастные, поруганные рабы, мы задавлены деспотизмом и произволом. Когда переполнилась чаша терпения, мы прекратили работу и просили наших хозяев дать нам лишь только то, без чего жизнь является мучением. Но все это было отвергнуто, все показалось фабрикантам незаконным. Мы здесь, многие тысячи, как и весь русский народ, не имеем никаких человеческих прав. Благодаря Твоим чиновникам, мы стали рабами».

Петиция перечисляет следующие требования: амнистия, общественные свободы, нормальная заработная плата, постепенная передача земли народу, созыв учредительного собрания на основе всеобщего и равного избирательного права и заканчивается словами:

«Государь! Не откажи в помощи Твоему народу! Разрушь стену между Тобой и Твоим народом! Повели и поклянись, чтобы исполнились наши просьбы, и Ты сделаешь Россию счастливой; если нет, тогда мы готовы умереть тут же. У нас только два пути: свобода и счастие или могила».
Испытываешь странное чувство, когда читаешь теперь эту петицию необразованных, неграмотных рабочих, руководимых патриархальным священником. Невольно напрашивается параллель между этой наивной петицией и современными мирными резолюциями социал-пацифистов, т. е. людей, которые хотят быть социалистами, а на деле являются лишь только буржуазными фразерами. Несознательные рабочие дореволюционной России не знали, что царь является главой господствующего класса, именно класса крупных землевладельцев, которые уже тысячью нитей связаны с крупной буржуазией и готовы защищать всеми средствами насилия свою монополию, привилегии и барыши. Современные социал-пацифисты, которые, — без всяких шуток! — хотят казаться «высокообразованными» людьми, не знают, что ожидать «демократического» мира от буржуазных правительств, которые ведут империалистскую хищническую войну, так же глупо, как глупа мысль, будто кровавого царя можно мирными петициями склонить к демократическим реформам.

Но при всем том большое различие между ними заключается в том, что современные социал-пацифисты в большой степени — лицемеры, которые кроткими внушениями стремятся отвлечь народ от революционной борьбы, в то время, как необразованные русские рабочие дореволюционной России доказали делом, что они прямые люди, впервые пробудившиеся к политическому сознанию.

И вот именно в этом пробуждении колоссальных народных масс к политическому сознанию и к революционной борьбе и заключается историческое значение 22 января 1905 года.

«В России еще нет революционного народа», — так писал за два дня до «Кровавого Воскресенья» господин Петр Струве, тогдашний вождь русских либералов, который издавал тогда нелегальный, свободный, заграничный орган. Таким абсурдом казалась этому «высокообразованному», высокомерному и архиглупому вождю буржуазных реформистов идея, что безграмотная крестьянская страна может родить революционный народ! Так глубоко было убеждение тогдашних, — так же, как и теперешних, — реформистов в невозможности действительной революции!

До 22 (по старому стилю 9) января 1905 года революционная партия России состояла из небольшой кучки людей — тогдашние реформисты (точь-в-точь как теперешние), издеваясь, называли нас «сектой». Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков, которые издавались главным образом за границей и контрабандным путем, с невероятными трудностями, ценой многих жертв пересылались в Россию, — таковы были революционные партии в России и в первую очередь революционная социал-демократия до 22 января 1905 года. Это обстоятельство формально давало ограниченным и надменным реформистам право утверждать, что в России еще пет революционного народа.

Однако в течение нескольких месяцев картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи, тысячи стали вождями от двух до трех миллионов пролетариев. Пролетарская борьба вызвала большое брожение, частью и революционное движение, в глубинах пятидесяти -стамиллионной крестьянской массы, крестьянское движение нашло отзвук в армии и повело к солдатским восстаниям, к вооруженным столкновениям одной части армии с другою. Таким образом колоссальная страна со 130 миллионами жителей вступила в революцию, таким образом дремлющая Россия превратилась в Россию революционного пролетариата и революционного народа.

Необходимо изучить этот переход, понять его возможность, его, так сказать, методы и пути.
Самым главным средством этого перехода была массовая стачка. Своеобразие русской революции заключается именно в том, что она была по своему социальному содержанию буржуазно-демократической, но по средствам борьбы была пролетарской. Она была буржуазно-демократической, так как целью, к которой она непосредственно стремилась и которой она могла достигнуть непосредственно своими собственными силами, была демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация колоссального крупного дворянского землевладения, — все меры, которые почти в полном объеме осуществила буржуазная революция во Франции в 1792 и 1793 гг.

Русская революция была вместе с тем и пролетарской, не только в том смысле, что пролетариат был руководящей силой, авангардом движения, но и в том смысле, что специфически пролетарское средство борьбы, именно стачка, представляло главное средство раскачивания масс и наиболее характерное явление в волнообразном нарастании решающих событий.

Русская революция является в мировой истории первой, но она будет, без сомнения, не последней, — великой революцией, в которой массовая политическая стачка сыграла необыкновенно большую роль. Можно даже утверждать, что нельзя понять событий русской революции и смены ее политических форм, если не изучить по статистике забастовок основы этих событий и этой смены форм.

Я очень хорошо знаю, насколько не подходят к устному докладу сухие статистические цифры, насколько они способны отпугнуть слушателя. Но все-таки я по могу не привести несколько округленных цифр, чтобы у вас была возможность оценить действительную объективную основу всего движения. Средняя годичная цифра бастующих и России и течение 10 лет до революции равнялась 43 тысячам. Следовательно, общее количество бастующих за все десятилетие до революции составляло 430 тысяч. В январе 1905 года, в мерный месяц революции, число бастующих составило 440 тысяч. Значит, за один только месяц больше, чем за все предыдущее десятилетие!

Ни в какой капиталистической стране мира, даже в самых передовых странах вроде Англии, Соединенных Штатов Америки, Германии, мир не видал такого грандиозного стачечного движения, как и России в 1905 году. Общее количество бастующих равнялось 2 миллионам 800 тысячам, в два раза больше общего количества фабричных рабочих! Это, конечно, не доказывает, что городские фабричные рабочие в России были образованнее, или сильнее, или более приспособлены к борьбе, чем их братья в Западной Европе. Верно как раз обратное.
Но это показывает, насколько великой может быть. дремлющая энергия пролетариата. Это говорит о том, что в революционную эпоху, — я утверждаю это без всякого преувеличения, на основании самых точных данных русской истории, — пролетариат может развить энергию борьбы во сто раз большую, чем в обычное спокойное время. Это говорит о том, что человечество вплоть до 1905 года не знало еще, как велико, как грандиозно может быть и будет напряжение сил пролетариата, если дело идет о том, чтобы бороться за действительно великие цели, бороться действительно революционно!

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!